Текст книги "This one. Книга первая. Суровая земля (СИ)"

Автор книги: theDah

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

С этими словами она встала и повернулась к нему спиной.

Мальчик не мог пошевелиться. Его глаза распахнулись, он задрожал… и не мог остановить этот трепет. Осознание больно ударило его. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким одиноким, как в этот момент в хижине с тремя людьми. Или двумя, потому что там было только двое взрослых, и, должно быть, только взрослые были людьми.

– Идем, мальчик, – позвал его страшный мужчина Хидео-сан своим медвежьим голосом.

Мальчик не знал, что делать. Он не знал страшного человека, он ему не нравился, но отец заставил его поклясться, что он будет слушаться Ине-сама.

Но она отвернулась от него, отказывая ему в своем доме и защите.

Он сглотнул. Потом, после короткой паузы, последовал за мужчиной.

Комментарий к Глава первая. Это больше не смешно

Комплекс неполноценности по поводу внешности будет долго преследовать Кеншина. Но, полагаю, если бы он был некрасивым, его бы не продали в публичный дом, верно?

========== Глава вторая. Роли, которые мы играем ==========

Хидео, страшный человек, покупал людей. На него работало еще несколько мужчин, но в основном попутчицами мальчика были девушки. Девушки были старше него, но все очень хорошенькие. По какой-то причине девочки полюбили его, возможно, он напоминал им младших братьев. Они разговаривали с ним и заботились о нем. Это было похоже на путешествие со множеством старших сестер. Хотя сестер у него никогда не было, он чувствовал себя довольно хорошо.

Рядом с большим количеством людей, смотревшим за ним, он совсем не был одинок, и, возможно, именно поэтому не хотел думать о той ночи в лесу, когда камень заговорил с ним. Сказать по правде, мальчик был почти совершенно уверен, что увидел все это во сне. Он знал, что камни не разговаривают, и никто не живет в камнях, даже в особом резном камне.

Но что если его друг был реальным… успешно он переехал в новый дом или нет? Мальчик был не уверен, какого варианта он больше боялся.

Нет, не думай об этом.

Если его друг реален и с ним, он заговорит тогда, когда будет готов. В конце концов, переезд в новый дом всегда занимает некоторое время.

И мальчик уставал. Целый день проводить на ногах было непривычно. Путешествие с караваном приносило массу новых впечатлений. Но, как ни странно, мальчик не мог найти причин заботиться об этом или рассматривать это как норму. Он слишком уставал, чтобы думать. Все, что он мог делать, это идти, есть и спать.

И он просто слишком уставал от беспокойства. А беспокойства было много: что такое быть в собственности, как ведро или чайник. На самом деле, хотя поначалу он был напуган… это оказалось не так уж и плохо. Даже в какой-то степени лучше, чем со старой Ине-сама. Его хотя бы замечали, и в основном, в хорошем смысле. Просто нужно было делать, как скажут, как то: иди сюда, следуй за той девушкой, ешь это. Простые вещи. Так мальчик понял, что это не так страшно.

Может, все складывалось к лучшему.

Проходящие дни были наполнены бесконечными дорогами, холмами, лесами, горами до горизонта, и вся забота была – переставлять ноги, глядя на пыльную или грязную землю. Наедине со своими мыслями. Он обнаружил, что действительно не хотел разговаривать с остальными купленными людьми, потому что разговоры привели бы к знакомству и беспокойству о других. Мальчик не хотел привязываться к тем, кого скоро потеряет.

Даже несмотря на то, что он был еще мал и многого не понимал, он осознавал, что страшный человек Хидео покупал людей не для себя. Он покупал их для того, чтобы продать снова, как бродячий торговец, который приходил в их село каждое лето.

Караван шел от деревни к деревне весь осенний сезон. Это было тяжело. Они шли от рассвета до заката каждый день, не слишком часто останавливаясь на отдых. Даже в деревнях не задерживались. Ноги мальчика привыкли к долгой ходьбе, на подошвах образовались мозоли. Он не так уставал. Иногда он задавался вопросом, почему среди купленных не было больше мальчиков. Или для чего они все вообще покупались. Возможно, надо называть их рабами, это было правильным названием для всех них, как он понял из обрывков услышанных разговоров.

Девушки заметили, что он не разговаривает и не особо задумывается об этом. Они по-прежнему присматривали за ним, всегда оставляли ему еды и следили за тем, чтобы он спал в сухом месте. Иногда они расчесывали его волосы и удивлялись, почему он не хочет говорить. Они думали, что, возможно, он не говорит на их языке, потому что выглядел иначе. Мальчик не разубеждал их. Ему не хотелось заботиться об этом, это было слишком больно.

Его друг тоже с ним не разговаривал. Может, его другу не понравился новый дом и он ушел. Или, возможно, мальчик выдумал все это. В конце концов, кто же живет в горных породах.

Но потом страшный человек купил сестер Акане и Сакуру… и их подругу Касуми, которая была немного старше. Касуми напомнила мальчику мать. Прошло уже несколько месяцев с той поры, как мать умерла. Целый сезон. Но увидев старшую девушку, Касуми, которая улыбалась, как мама, он почувствовал себя так, словно все его родные умерли только вчера. Касуми, увидев, как мальчик борется со слезами, уже подступившими к глазам, все поняла. Безо всяких вопросов и объяснений она взяла его на руки, и впервые после эпидемии мальчик заплакал.

Связь между тремя девушками была очевидна, и потому, когда Касуми взяла мальчика… Что ж, они стали своего рода семьей: Касуми мать, Акане и Сакура старшие сестры, а мальчик маленький ребенок. Ему не нужно было быть большим рядом с ними. Так хорошо, когда не нужно быть сильным. Касуми присматривала за всеми ими, и именно из-за этого они выглядели как семья.

Мальчик рассказал им о своей семье, о болезни и о том, как старая Ине-сама продала его. Как хорошо было рассказать кому-то о том, как одиноко и страшно ему было. Касуми сказала, что он храбрый мальчик, и что даже большие и смелые мальчики могут плакать, если им тяжело. Так что он расплакался и не почувствовал себя плохо от этого. Когда слезы падали, казалось, печаль тоже уходила. Он сказал девушкам об этом, и Касуми обняла его и сказала, что это очень мудро.

С его новообретенной почти-семьей жизнь в караване стала легче.

Как хорошо разговаривать. Как хорошо, когда есть кто-то, кто слушает то, что ты рассказываешь, и отвечает. Несмотря на то, что девушки не всегда соглашались с тем, что он говорит, это было нормально. Они же старше и мудрее его, так что знали лучше.

Поэтому, когда он почувствовал себя достаточно храбрым, он спросил о вещах, которые не понимал. Как могли люди быть чьей-то собственностью? Касуми ответила, что это касается только тех, кто работает в квартале красных фонарей. Для работы там находилось не слишком много желающих, но она хорошо оплачивалась, так что подразумевалось, что девушек могли продать на эту работу по контракту.

В этом не было смысла! Почему продавали только девушек? Но, что более важно, что это была за работа, если для нее подходили только девушки? Он знал не так уж много мест, где можно было работать, кроме фермерства, торговли, и конечно, были еще самураи и врачи…

Касуми нахмурилась, поджала губы и сказала, что это такая работа, чтобы делать счастливыми других людей. Ну, звучит не так уж и плохо. Ему нравилось делать счастливыми других людей. Он действительно чувствовал себя хорошо, когда люди улыбались ему, и он знал, что это от его хорошего дела. Об этом он и сказал. Касуми улыбнулась и ответила, что он хороший мальчик.

Но что-то в этом объяснении было неправильное… Если на эту работу продавали только девушек, почему он был среди них? Он же не девочка. Касуми на это промолчала, но ответила Акане: – «Это потому, что ты хорошенький, как девочка». Мальчик так не считал и немедленно сообщил об этом девушкам. Он никогда не будет так красив, как Акане, Сакура и Касуми.

Девушки заулыбались, и Сакура заметила: – «Будешь, когда подрастешь». И прежде, чем с его губ сорвался крик запоздалого ужаса, Касуми прервала их: – «В деревнях девочки стоят меньше, чем мальчики, и их легче продать».

Это не могло быть правдой. Но голос Касуми звучал так уверенно… Но это было просто неправильно.

И мальчик рассказал им обо всех людях, которых он знал и уважал, и это были девушки. И о том, что по его опыту, все действительно страшные люди тоже всегда были девушки. Как мать, которая имела обыкновение кричать на братьев, и они пугались, как кролики. Даже отец боялся матери, когда она кричала. Как старая Ине-сама, которая была такой страшной, что ему совсем не хотелось находиться рядом с ней. И даже дочь старой Ине-сама, которая была толстая и очень страшная, когда бы он ее ни видел.

Акане и Сакура захихикали при его словах. Но Касуми только посмотрела на него, взяла на руки и сказала, что он не изменится.

Мальчик не всегда соглашался или понимал то, что его новая почти-семья говорила ему, но это было нормально. Достаточно было того, что они слушали его и отвечали на его вопросы.

Однажды он осмелился спросить о резных камнях и существах, которые жили в них. Девушки посмеялись над ним и сказали, что это, должно быть, был дух. Все вокруг было населено духами, и люди должны почитать их и молиться им. Тогда мальчик спросил о дружбе с духами, и Касуми ответила, что духи просто слушают, но не отвечают. Но всегда, всегда можно с ними разговаривать.

Он думал об этом весь вечер, и когда попытался заснуть, то внезапно осознал, что тоже только верил и говорил со своим камнем. Так что, скорее всего, это был дух, который жил в камне. Но может ли дух переехать в новый дом? Это вызвало спор между старшими сестрами на следующий день. Акане думала, что духи могут менять дома, если это необходимо, Сакура же считала, что духи жили только в своих домах и никогда их не меняли. Касуми вообще не выражала никакого мнения и просто молчала и смотрела на обочину дороги, пока они шли.

Если дух мог легко переселяться, то все в порядке. Но что если дух не смог покинуть свой дом? Когда дух перетекал в него, мальчик чувствовал боль. Может, для духа это тоже было больно? Если так, то духу нужно время, чтобы восстановиться.

Мальчик обеспокоенно прикусил губу. Ни один из вариантов его не успокоил. Он хмуро пинал землю. Но что если… он не может ответить, потому что я просто с ним не разговариваю?

В этот момент осознания мальчик остановился прямо на обочине дороги. Распахнув глаза, открыв рот, затаив дыхание от понимания и обретения смысла всего происходящего. Духи жили в вещах, и люди говорили с ними. Может, они тоже чувствуют себя лучше, когда их замечают? Он ненавидел быть игнорируемым. Что если духам лучше, когда в них верят? Что, если я обидел его, оставив в одиночестве?

В тот вечер, когда они остановились на отдых, мальчик отошел, чтобы посидеть некоторое время в одиночестве. Он сказал новой почти-семье, что хотел немного побыть один, потому что ему было грустно и хотелось вспомнить настоящую семью. Девушки выглядели обиженно, но оставили его одного. Он чувствовал себя плохо потому, что солгал им, но это было важно, а девочки ни за что не оставили бы его в покое, если бы он сказал им правду.

Ему действительно нужно было поговорить со своим другом-духом.

Сначала мальчик попробовал говорить вслух, как делал раньше. Но почему-то почувствовал себя глупо. Раньше все было по-другому, рассуждал он в приступе нервозности, потому что раньше он разговаривал с камнем. Теперь же не с чем было говорить, он был один.

Как можно разговаривать со своим другом, если теперь он живет внутри него? Если громко говорить снаружи, другу внутри будет слышно?

Может, можно говорить с другом внутри себя? Как можно говорить внутри себя так, чтобы кто-то, живущий внутри, услышал? Мальчик смутился. Но мнение Акане и Сакуры дали ему надежду, что его друг реален, и ему просто нужна помощь. Мальчик чувствовал, что не может оставить попыток связаться со своим другом. Если он может помочь, то должен это сделать, независимо от того, каким глупым это кажется.

Мальчик пытался говорить с собой разными способами. Сначала с руками, поскольку дух перешел в него через руки, потом с ногами, потому что все, даже самые легкие и маленькие вещи рано или поздно падают на землю. Он не знал, насколько велик его друг, но не думал, что дух очень большой. Так что мог вполне поместиться в ногах. Затем он попытался шептать, потом представил себя, говорящего внутри себя.

От всего этого он только глупее себя чувствовал.

Как все сложно!

После последней попытки он решил, что это глупо. Ему не хотелось думать, как девушки относятся к тому, что он делает. Может, стоит отказаться от этого на сегодня. Почему это так трудно? Раньше, когда были только он и некрасивый камень, было так просто. Он не понимал, почему сейчас это так невозможно, когда они стали ближе, без всякого камня между ними.

Мальчик уткнулся лицом в скрещенные руки. От всех этих размышлений разболелась голова. Это не должно быть трудно.

Действительно не должно быть!

Внезапно еще одна мысль поразила его, и он прищурился. Может, и не было? Может, это я делаю это слишком сложным? Он попросил его друга-духа перейти жить в него, да… но никто не говорил, что дух обладал телом. Нет, в лучшем случае, дух ощущался как волна холода. Так что если дух это просто чувство, он может быть таким, каким необходимо, и жить внутри него, и быть такого же размера, как и он сам. Может, просто нужно почувствовать духа внутри и подумать об этом?

Мальчик сконцентрировался. Холод. Его заднице было холодно. Нет, это не то. Он попытался вспомнить это чувство – потустороннюю холодность, забавное чувство, когда волоски на загривке встают дыбом. Почувствовал ли он что-то подобное?

И вдруг, когда он понял, что искать, тут же нашел это – ощущение присутствия, такое же, какое было, когда его друг давал о себе знать. Слабое, но оно было. Он послал мысль в сторону этого чувства.

– Здравствуй.

Простое слово. Но это слово сделало присутствие более осязаемым. Так что мальчик попробовал снова.

– Я скучал по тебе. Ты ранен?

Присутствие не ответило, но мальчик чувствовал, что его услышали. Стало немного теплее, а потом оно показало что-то мальчику. Образы людей, которых мальчик не знал. Иногда к ним присоединялись чувства. Все нехорошие. Дух действительно не любил людей и показал это мальчику. Боль. Гнев. Ненависть. Разочарование. Ревность. Затем он показал человека в странных одеждах, распевающего что-то, чего мальчик не понял. И резной камень! Их камень!

Непреодолимое ощущение несвободы.

– Этот человек заключил тебя в камень? – спросил мальчик.

Присутствие послало более теплое ощущение, похожее на то, как мать гладила его по голове, когда он был хорошим мальчиком и отвечал правильно на заданный вопрос. Затем дух послал другие изображения. Медленно мальчик пытался все это осмыслить, пытался понять своего друга, который сейчас разделял с ним его тело.

– Ты оказался в ловушке, потому что не любишь людей? И ты был там очень долго? Но по-прежнему чувствовал себя плохо? Так что пытался передать это плохое чувство другим?

Дух снова послал ощущение правильного ответа.

Мальчик почти понимал его. Прошлой зимой он поранил руку и тоже пытался навредить братьям, крича, говоря гадости и пытаясь их ударить. Он надеялся, что это уменьшит боль. Не вышло. Мать выругала его за плохое поведение и сказала, что заставлять других чувствовать себя плохо ничем ему не поможет. Он просто всем испортил настроение. Так поступают только плохие мальчики. Мальчик же не такой, верно? Так что не должен так себя вести. Мальчик послал эти воспоминания духу.

Дух ответил чувством замешательства. Мальчик только начал объяснять духу свое воспоминание и мудрость матери, потому что у того явно не было хорошей матери, чтобы объяснить такие вещи…

Он почувствовал прикосновение к плечу. Это была Касуми, и выглядела она очень обеспокоенной.

– Шинта-чан, ты в порядке?

И мальчик улыбнулся, кивнул и сказал, что ему лучше, чем раньше. В конце концов, у него была почти-семья. Жизнь в караване не так уж плоха. И самое главное – его друг рядом.

Так что у него появился новый обычай. В течение дня во время похода мальчик шел рядом с девушками, и когда они хотели поговорить, отвечал, спрашивал в свою очередь о разном. Но когда они останавливались, и нужды в нем не было, он садился один и разговаривал со своим другом, который теперь разделял с ним тело.

Они не разговаривали словами. Нет. По какой-то причине дух не мог использовать слова. Но это нормально. Как можно разговаривать словами, не имея рта? Даже у странного резного камня было лицо. Но они показывали друг другу картинки – воспоминания – и добавляли к ним чувства.

Мальчик обнаружил, что с его другом-духом у него мало общего. Правда, даже постоянно хихикающая Сакура соглашалась с мальчиком чаще, чем дух. Дух был злой, и он не любил людей.

Это было неплохо, потому что мальчик тоже не особенно любил людей. Но, в отличие от духа, мальчик знал, что быть постоянно печальным и злым это плохо. Мать рассказывала ему об этом. И он решил поделиться своими воспоминаниями о матери с духом. Тот явно не знал о разнице между плохим мальчиком и хорошим мальчиком. И о том, что нужно стараться быть хорошим. Сейчас, когда мальчик стал большим, он мог бы научить духа – так же, как учили его старшие братья, и самому стать старшим братом для него. Он почувствовал себя хорошо от того, что больше не был самым младшим.

Однажды Касуми спросила его, почему он теперь всегда сидит в одиночестве на отдыхе. Мальчик улыбнулся и ответил, что думает и вспоминает. Это была правда, просто не вся.

Как-то мальчик попытался рассказать своей почти-семье о своем друге. Но они послушали и не поверили ему. Сакура улыбнулась и сказала, что забавно, что у него есть воображаемый друг. Мальчик спросил, что значит «воображаемый». Акане пояснила, что это означает «нереальный». Мальчик чуть было не рассердился и не закричал в защиту друга. Его друг реален, он знал это! Но он пытался научить своего нового друга, что нехорошо сердиться. Не всегда. Ну и особенно по такой незначительной причине, как несогласие с чем-то. Мальчик не хотел быть дурным примером.

У духа не было никого, кто заботился бы о нем. Только мальчик.

Даже у мальчика было два брата. И мать и отец. Так что ему было с чем сравнить. А у духа был только он. Так что он просто обязан быть очень хорошим примером.

Несколько дней спустя, когда мальчик собирался посидеть в сторонке в одиночестве, Касуми попросила разрешения присоединиться к нему. Он не знал, как отказать, поэтому просто улыбнулся и кивнул.

Они выбрали хорошее место на обочине дороги. Рядом небольшое озеро, светлячки летали над водой, солнце заходило. Это было красиво. Мальчик сказал об этом Касуми. Она улыбнулась и взъерошила его волосы.

Некоторое время они сидели в тишине, но у мальчика была причина остаться одному, так что он в нетерпении ожидал, когда сможет это сделать. Может, стоит спросить Касуми, почему она решила посидеть сегодня с ним? Но как сказать ей, что он хочет остаться на некоторое время в одиночестве? Нужно сделать это так, чтобы не ранить ее чувства. Он не хотел обижать ее. В те несколько дней с тех пор, как он узнал ее, он научился заботиться о женщине. По правде говоря, Касуми становилась ему как настоящая мать. Он просто не хотел это признавать. Ему не хотелось заменять свою настоящую мать Касуми, несмотря на то, что он заботился о ней тоже. И если он признается в этом, пусть даже самому себе, это станет более реальным. Мальчик не хотел, чтобы это случилось.

Но как сказать ей? И получить, наконец, долгожданное одиночество? Он действительно хотел побольше поговорить со своим другом-духом. Он заерзал. Было так трудно сидеть спокойно, когда хочешь что-то сделать, но не можешь.

Касуми просто сидела рядом с ним. Спокойно смотрела она на воду и светлячков.

– Я потеряла своего мальчика этим летом от холеры, – мягко сказала она наконец.

И мальчику расхотелось уходить. Он помнил холеру. Мягкий голос Касуми был наполнен такой болью, что мальчик почувствовал себя так плохо. Он не хотел, чтобы Касуми страдала. Ему хотелось помочь ей так же, как она помогла ему раньше.

Но что он мог сделать? Его мать говорила так же, когда потеряла ребенка. И тогда все три брата остались с ней, и мальчик обнял ее, чтобы напомнить ей, что она потеряла не все. То, что они все еще были с ней.

Но Касуми не была его матерью.

– Ему было всего четыре года. Маленький ребенок. Немного меньше, чем ты. Ты… напоминаешь мне его, – ее голос сорвался, в глазах стояли слезы.

У него больше не было выбора. Он обнял ее так, как обнял бы маму. И Касуми крепко прижала его к груди и погладила по волосам. Это было приятное чувство, словно мама снова была с ним.

Они долго сидели, обнявшись.

– Ты напоминаешь мне маму, – наконец удалось произнести мальчику. – Я не хочу думать об этом. Я не хочу заменять маму тобой.

Касуми погладила его по голове и сказала тем материнским голосом, который прогоняет все сомнения и страхи:

– Твоя мать это твоя мать. И мой мальчик это мой мальчик. Но мы можем вместе сделать вид.

– Что значит сделать вид?

Касуми ответила не сразу. Некоторое время она думала.

– Это такая игра, что ложь на самом деле правда. Мы с тобой оба знаем, что ты не мой мальчик, а я не твоя мама. Но если мы оба согласимся сделать вид, что это не так…

– Мама говорила, что только плохие мальчики лгут. Так что я не должен делать этого.

– Ложь это не очень хорошо, – согласилась Касуми.

Они посидели в тишине. Последние лучи заходящего солнца бросали прекрасные отблески на поверхность воды. Мальчик думал о семьях, сыновьях и матерях. Мать есть мать и сын есть сын. Но кто сказал, что он должен быть только один? У его матери было три сына. И неправильно утверждать, что у Касуми должен быть только один. И если у мамы может быть много мальчиков, то, возможно, у мальчика может быть две матери.

Мальчик высказал эту мысль Касуми. И она согласилась. Так что он стал вторым сыном у матери, а она стала второй матерью у сына. И это было здорово.

Светлячки улетели, солнце зашло. Единственным светом стал огонь костра. Похолодало. Касуми подтолкнула мальчика, и они поднялись с земли.

В этот вечер, прежде чем пойти спать, Касуми достала что-то маленькое из своего одеяла и дала ему. Раскрашенный кусочек дерева. Мальчик поинтересовался, что это такое. Касуми сказала, что это волчок. Детская игрушка. И теперь он его.

На следующий вечер они шли дольше, чем обычно. Мальчик сильно проголодался, о чем его желудок немедленно напомнил урчанием. Акане засмеялась и заявила, что может научить его желудок не орать. Это вообще возможно? Чему еще я могу научить свой живот? Говорить? Может, дух…

Тогда Касуми улыбнулась и велела Акане не острить над ним. Мальчик сразу спросил, что значит «острить». Сакура сказала, что это означает «шутить». Ох, но почему Касуми сразу так не сказала? Почему они используют такие сложные слова, когда и простые достаточно хороши? Но от их улыбок его легкое раздражение сразу прошло, и он сказал им, что все хорошо.

Небо было очень красивым: окрашено яркими желтыми и красными тонами. Мальчик любил яркие цвета, как те, в которые была раскрашена его новая игрушка. Небо не так часто бывает таким радужным.

Справа было поле, слева лес, такой густой, что просматривался совсем недалеко.

– Тьфу, – выдохнул он, внезапно вернувшись в реальность. Он почти врезался в Касуми, которая остановилась перед ним.

Почему они остановились?

О… посреди дороги стоял человек. Он держал меч и выглядел устрашающе. Страшнее, чем страшный человек Хидео.

– Вы окружены, – закричал страшный человек с мечом. – Отдайте ваши деньги и женщин, и останетесь в живых.

Но прежде, чем страшный человек Хидео или кто-то из его людей смог ответить, одна из девушек перед ними вскрикнула и бросилась бежать к полю. В этот момент словно что-то сломалось. Все остальные девушки бросились за первой.

– Не дайте им уйти! Они расскажут, что мы здесь! – раздался мужской голос, и еще больше страшных людей с мечами вышло из леса.

Касуми потащила мальчика за собой, следуя за старшими сестрами Акане и Сакурой, и все они помчались через поле в лес. Вопли и крики… за ними. Они не решались оглянуться. После каждого вскрика голосов становилось все меньше.

Касуми настолько крепко схватила его за запястье, что ему было больно, и он не видел ничего перед собой, кроме ее черных волос и кимоно. Затем Акане упала, и им пришлось остановиться на мгновение. «Скорее, скорее…» – начала вопить Касуми, прежде чем остановиться.

Акане подвернула ногу. Она заплакала, когда попыталась подняться и встать, но снова упала. Вернулась Сакура и попыталась ей помочь. Касуми отпустила его руку и тоже побежала помогать. Мальчик обернулся и увидел…

Страшный человек с мечом бежал к ним и, увидев заминку девочек, сменил бег на крадущийся шаг. Рот его растянулся в улыбке.

Что мальчик мог сделать? Что он мог сделать? Ему нечего было бросить в страшного человека… да его ничто и не остановит.

Криков вокруг стало больше, но теперь к высоким голосам девушек прибавились низкие мужские голоса, которые кричали еще громче. Человек повернулся, чтобы посмотреть. Почему-то улыбка сползла с его лица, словно ее никогда там и не было, и он выронил меч из рук. Он сделал шаг назад, потом еще один и наконец побежал к лесу. Почему страшный человек убежал? В этом не было смысла! Страшный человек бежал так, будто он тоже испугался. Что могло быть страшнее, чем ужасные мужчины с мечами за ними?

Мальчик не видел ничего, но понимал, что здесь оставаться нельзя. Страшный человек выронил меч, и теперь он валялся на земле. Может… если взять его, то можно защитить вторую мать Касуми и старших сестер Акане и Сакуру. Так же, как он защищал их грязевые замки на палках-лошадях и палочек-самураев от второго старшего брата…

Он не хотел снова терять свою семью. Касуми, Акане и Сакура были девочками. Он защитит их. Он был большим мальчиком. Почти мужчиной. Таким, как страшные мужчины. Если они могли использовать меч, то и он сможет.

Мальчик присел и поднял меч обеими руками. Как мог страшный человек что-нибудь сделать с этим? Он был настолько тяжел, этот огромный длинный нож! Мальчик попытался держать его прямо, как держал страшный человек.

Звук шагов и тяжелого дыхания приближался. Мальчик не хотел смотреть вверх, он и так знал, что увидит. Руки дрожали под тяжестью меча. Не имеет значения то, что у него есть меч, если он не может его использовать. А он действительно не мог. Оружие было слишком тяжелым и длинным. Волна ужаса захлестнула его – он не сможет защитить…

Теплые руки обхватили его и потащили его назад. Он упал в мягкие объятия, и бесполезный меч выпал из его рук. Касуми схватила его и обняла, как мать. Мальчик почувствовал себя любимым.

Мужчина перед ними был уродлив. Высокий, волосатый, потный. И у него был меч, который он держал в одной руке.

Сакура вскрикнула и побежала к мужчине. Сверкнул меч. Сакура упала и больше не поднялась. Акане с подвернутой ногой попыталась встать, чтобы остановить человека. Ей это не удалось, и она просто молила:

– Пощадите ребенка!

– Шинта, не смотри! – шептала Касуми ему на ухо, но мальчик не мог закрыть глаза.

Мужчина ответил мечом. Мальчик задрожал, испугавшись больше чем когда бы то ни было. Шаги приближались, сверкнули белые зубы мужчины. Акане и Сакура мертвы. Мертвы. Касуми тоже умрет. Умрет. Умрет. Меч, зубы, кровь… Касуми толкнула его на землю и упала сверху, закрывая его своим телом. Мальчик посмотрел в ее лицо. Ее губы были почти бескровными, а голос низким, как у матери.

– Шинта, ты просто ребенок. Ты не выбирал такую жизнь, как мы. Ты не можешь сейчас умереть. Ты должен жить. Жить полной жизнью ради тех, кто умер здесь сегодня.

Страшный человек поднял Касуми за волосы. Ее глаза были темными, огромными и страшными. Слезы текли по щекам.

– Шинта, пожалуйста, живи!

И потом меч пронзил ее горло. Касуми подняла руки, обхватывая лезвие – и страшный человек отбросил ее на землю. Как можно было бы бросить чайник, или ведро. Или раба.

Кровь текла из горла Касуми. Она смотрела на мальчика. Ее губы все еще двигались, но звука не выходило. Словно она еще не поняла, что умерла. И мальчик услышал ее тихий сломанный шепот.

– Живи, Шинта… Живи ради меня…

Страшный человек пронзил мечом ее грудь. Губы Касуми, что говорила как мама, больше не двигались. Мальчик замер в шоке, но еще не понимал, почему. Все они мертвы. Снова. Мальчик остался один. Снова.

Страшный мужчина подошел и поднял меч. Мальчик поднял голову и больше не чувствовал страха. Он вообще ничего не чувствовал. Не хочу опять остаться один. Может, это и к лучшему.

Меч не обрушился на него. Вместо этого мужчина обернулся, чтобы посмотреть на что-то за ним. И заорал очень плохие слова. И спросил, кто это.

Голос, что ответил ему, был низким. Холодным. Спокойным. Словно его ничего не волновало. Почти такой же, каким мальчик представлял себе голос своего духа. Мальчик поднял голову. Он не понял, что увидел. Что-то большое и белое. И потом страшный человек, который убил Акане, Сакуру и Касуми, упал, разрубленный на куски. Белое существо на самом деле оказалось большим человеком. Самым большим из всех, кого мальчик когда-либо видел. Но он не ощущался как человек. Он ощущался как дух.

Это успокаивало.

Человек заговорил. Мальчик не совсем понимал его. Было слишком много новых слов, но он понял, что это что-то о мести и выживании. Не имело значения, что мужчина говорил ему, холодный и спокойный тон его голоса действовал успокаивающе и знакомо. Так что мальчик перестал бояться, просто сидел и слушал.

Потом человек-дух очистил свой меч, убрал его в ножны и отвернулся. Он – или оно – начал уходить. Мальчик хотел крикнуть ему, попросить не оставлять его одного. Но не мог произнести ни слова. Тогда он попытался встать, но ноги не слушались. Ничего не помогало. Он протянул руку к белому существу. Я не хочу быть один. Один. Снова. Все, что угодно, только не один!

Белый человек-дух просто уходил. Мальчик просто смотрел, как он уходит.

Комментарий к Глава вторая. Роли, которые мы играем

Иллюстрация в тему: https://vk.com/photo-128853700_431040311

========== Глава третья. Копатель могил и блуждающий тупица ==========

Круглая луна ярко светила в небе. Мальчик был один. Один в поле, заваленном мертвыми людьми. Было тихо.

Он хотел к Касуми. Его бесполезные ноги отказывались идти, так что он пополз по земле, ставшей мокрой и грязной от пролитой крови. Он хотел к Касуми, потерявшей своего маленького мальчика. К той, которая не считала его странным и некрасивым. К той, которая просто увидела маленького мальчика, бредущего в одиночку так же, как она. Вторая мать, которая утешила его, когда он оказался один в толпе.