Текст книги "This one. Книга первая. Суровая земля (СИ)"

Автор книги: theDah

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

К тому же ки в основном использовалась наружно. Были и другие школы меча, которые сумели включить этот аспект в свои стили. Внутреннее же использование требовало невероятного контроля и врожденного таланта. Настолько развитого, что очень немногие люди вообще могли это делать. И это было не то, что люди выясняли случайно. Одно только направление кен-ки могло привести к серьезному повреждению мышц. А потеря контроля?

Когда Хико заинтересовался возможностями внутреннего использования ки, старый ублюдок потратил время, чтобы представить ему монаха с подобным талантом. Мужчина попытался осуществить нечто подобное тому, что сделал Кеншин – улучшить свое зрение с ки. Но контроль монаха дал сбой, и кровеносные сосуды в глазах лопнули. Его ученику безумно повезло с его слухом.

Но теперь, когда наступила весна, Хико почувствовал, как его неугомонность всколыхнулась, и настало время отправляться в путь. Даже его ученик не удержал бы его от исполнения долга. Мальчик последует за ним, куда бы он ни пошел, несмотря на свои проблемы в принятии пути следования Хико философии Хитен Мицуруги. Это не имеет значения. Мальчик привыкнет.

Сезоны сменяли друг друга, и летом пятого года Ансей** Хико до предела был раздражен шумом, который мальчик создавал при ходьбе, так что показал ему приемы, как найти хорошую тропу для передвижения, как наблюдать за окрестностями и как двигаться бесшумно. Они сделали из этого игру. Было совсем нетрудно отследить подкрадывающегося мальчика, пока тот не понял, как постоянно использовать ки, чтобы засечь его. Тогда мальчик спросил, возможно ли скрыть присутствие ки. Хико только усмехнулся и попытался объяснить эту концепцию – распространить ки тонко и подавлять ее вспышки. Ему пришлось подождать, пока Кеншин уловит суть. И это был хороший способ вернуться к тренировкам с ки. У мальчика было необыкновенно большое и определенное присутствие ки, но она похожа на мышцу – чем больше ее используешь, тем легче ею управлять. И тренировки были направлены на повышение кен-ки. Может, неудачи ранее были связаны с тем, что у мальчика просто не было достаточного контроля над ней?

Так что они учились маскировать и разоблачать ки и продолжали использовать жизненную энергию для обнаружения людей. Это была хорошая тренировка и одновременно веселая игра. Мальчик довольно хорошо научился скрываться. Это оказалось весьма полезным вовремя самоназначенной миссии Хико охранять дороги и очищать леса от преступников. Ему теперь не приходилось беспокоиться за мальчика.

Количество бандитов и других преступников, однако, вызывало беспокойство, так же, как и другие признаки общего недовольства. Когда они приходили в деревни и двигались от провинции к провинции, у Хико возникало все больше и больше трудностей при пересечении границ. Ему удавалось путешествовать как ронин, но было ясно, что недоверие людей к людям такого рода возрастает. Где бы они ни останавливались, появление мальчика сразу собирало недовольные взгляды.

Казалось, страна приближается к точке кипения. Уже пошли разговоры о восстании против чрезмерно жесткого сёгуната.

В начале сезона сбора урожая они нашли время посетить Осуми-сан в Мацуэ. Мальчик был в восторге, снова увидев добрую госпожу. Она была весьма гостеприимной и пригласила их остаться на ночь, лукаво подмигнув. Хико только любовно усмехнулся шалунье.

Тем не менее, визит в ее дом четко дал понять, что ему следует строже обучать манерам своего ученика. Потому что во время изысканной трапезы, приготовленной Осуми-сан, ребенок посмел потребовать от него, чтобы он показал свои стихи ей. Кеншин заявил, что другие люди тоже должны иметь возможность прочитать их. Осуми-сан, естественно, согласилась с мальчиком, пряча улыбку. Он не смог сказать нет этой улыбке, так что прочитал даме свои лучшие стихи.

Что его удивило, так это то, что Осуми-сан, кажется, наслаждается ими так же, как и мальчик. А потом она предложила ему записать их. По всей видимости, у нее был друг в Хаги, который мог бы заинтересоваться ими, и возможно, если стихи избегут его критики, они могли бы быть изданы.

Это была совершенно нелепая идея, и, черт побери, почему-то не нравилась ему. Сочинение стихов было просто хобби, и помогало сохранять интерес мальчика к чтению. Но если Осуми-сан они понравились, может, в этом есть какой-то смысл?

Так что на следующей остановке в городе Хико купил хорошую бумагу и письменный набор. Его посетила шальная идея заставить Кеншина писать нормальными инструментами… и, ладно, сюрприза не получилось. Не могло получиться. Почерк мальчика был абсолютно ужасен. Хико почувствовал себя убитым. Почти два года он учил его писать палкой по земле… естественно, перо держат по-другому. Но что сделано, то сделано, и исправлять эту ошибку придется целую вечность. И мальчик, невзирая на все усилия Хико, оставался деревенщиной насквозь. Может, Кеншину и этого хватит.

В Хаги они встретились с другом Осуми-сан, Кавасе-саном, который, как и говорила Осуми-сан, интересовался поэзией. Неожиданным сюрпризом стало то, что реакция на прочитанные Хико стихи была положительной. Одно привело к другому, и после непродолжительного обсуждения Кавасе-сан попытался купить у него несколько стихов для публикации в сборнике.

Сказать, что Хико был не уверен в удачности этого решения, было бы преувеличением, особенно после того, как Кавасе-сан спросил, под каким именем должны быть опубликованы стихи. Почетное имя Хико Сейджуро было наследственным в его стиле меча, и не должно использоваться для других целей. И если каким-то чудом его стихи станут известны, не следовало бы использовать имя, известное только благодаря его труду по защите простых людей.

Но опубликовать свои слова… соблазн был.

Хико знал, что он тщеславный и гордый человек. И получить признание своего таланта было слишком заманчивой приманкой, чтобы ее упустить. Так что он хмыкнул и согласился на предложение Кавасе-сана:

– Давайте используем имя Кии-но-Хирото.

И соглашение было заключено. И они договорились, что когда Хико сочинит еще, то должен сперва принести их Кавасе-сану в Хаги.

Кеншин был доволен, как кот, когда они вышли из города с приятно отяжелевшим кошельком. Хико потом заставит его попотеть на тренировке. Он не знает, что сделает со своим глупым учеником, которому удалось подтолкнуть Хико к такому безумию. Маленький паршивец вконец распоясался.

Хико впервые в жизни забыл купить саке.

Снова пришла весна, вероятно, шестого года Ансей***, и Кеншин сейчас балансировал на вершине срезанного бамбукового ствола. Новое упражнение. Мастер срубал дерево и заставлял его стоять на верхушке среза – как волчок Касуми стоял на остром кончике. Но мальчик не мог вращаться, чтобы упростить задачу.

Нет. Ему необходимо было выяснить, как не свалиться.

А Мастеру нравилось все усложнять, делая срез все выше и выше. Этот был на уровне талии Кеншина.

Он уже провел с Мастером три зимы и немного подрос по сравнению с последней. Так что первое, что они сделали, спустившись с гор, после получения работы Мастером, так это потратили зарплату на новую одежду для Кеншина. Теперь у него были новые рубашка и штаны. Штаны смешного светло-фиолетового цвета. Какие-то девчоночьи. Может, поэтому они и стоили так дешево? Он запротестовал против одежды такого цвета, но опять же… новое есть новое.

Чтобы компенсировать его унижение… Ну, нет. Кеншину хотелось, чтобы это было так, но, вероятно, из-за тренировок, Мастер купил ему наручи для защиты рук. Довольно простые, из ткани и кожи, с металлическими пластинами с тыльной стороны руки и предплечья. Но они были крутыми. Они сделали его похожим на воина. Дух – Кента – согласился, что они были восхитительными.

Во время зимнего затворничества Мастер начал обучать его простой математике. Кеншин не знал, что такого он сделал наставнику, чтобы заслужить эту пытку. Математика это трудно. Уроки чтения и письма проходили со стихами, и он начал делать успехи в чтении. Мастер время от времени писал стихи для Кавасе-сана.

Позже на Кеншина были возложены все хозяйственные дела – готовка, уборка, заготовка дров, ремонт одежды и стирка. Когда он пожаловался на несправедливость, Мастер заметил только, что это его способ заработать на жизнь. И, кроме того, разве у него было что-то более важное, чем можно заняться зимой?

Ничего, что можно было бы противопоставить этому аргументу, ему в голову не пришло, так что он смирился. В конечном итоге жизнь и тренировки с Мастеров вошли в русло.

Дружба с духом, Кентой, тоже стала крепче. Когда Мастер уходил тренироваться или хотел побыть один, у Кеншина появлялось время, чтобы провести его со своим другом. Способ использовать ки для ускорения по-прежнему не давался им. Два друга перепробовали все, что только могли придумать, но безрезультатно. Ну, никто не считал еще нескольких впечатляющих синяков и легкой хромоты на следующий день, и Кеншин делал все возможное, что Мастер ничего не заметил. А если спросит… ну, мышцы болят после тренировки, не так ли?

Постоянные неудачи были его слабым местом, но сдаваться он не собирался.

Время от времени он расширял дыру в стене, и хорошие ощущения от слагающих ее вещей лишний раз напоминали ему, почему он тренируется. И волчок Касуми всегда был с ним.

Кента больше перетекал на его сторону стены. От этого разговаривать с ним стало проще, и использовать холодность для обнаружения присутствия Мастера стало его второй натурой. Кенте не нравилось, когда тот подкрадывался к ним, и он держал постоянную вахту. Вероятно, еще и из-за того, что Мастер утверждал, что Кеншин не должен держать «голову в облаках». По мнению взрослого, это была недостойная и дурная привычка. Так что, когда бы Мастер ни поймал Кеншина за разговором с другом-духом, он всегда начинал недобро высказываться об этом. Все его замечания обычно заканчивались восклицанием «глупый ученик».

Кенте не нравилось, когда Мастер называл их так, Кеншин уже привык, но приятно было знать, что дух на его стороне.

Кендзюцу стало чем-то вроде второй натуры, и сейчас сконцентрировалось на спаррингах. Кеншин любил это, хотя Мастер стал наносить удары гораздо чаще. Всякий раз, когда он делал ошибку или оставлял брешь в защите, Мастер слегка резал или колол его для напоминания. Кеншин не возражал – к боли он давно привык, и это означало только то, что мечник знал, что он с ней справится.

Физическая подготовка начала включать в себя еще более сложные тренировки по балансировке и гимнастике. Кеншин подозревал, что Мастер хочет, чтобы он был в состоянии соединить все это с кендзюцу. Итак, он балансировал на бамбуковых шестах.

– Мастер подходит с запада, – прошептал дух.

И следом знакомое ощущение холодности. Кеншин выпрямился. Не следовало сутулиться перед ним.

– Ага, – ответил Кеншин, пытаясь сосредоточиться. Почему-то присутствие Мастера делало тренировку труднее. Словно бамбуковый шест начинал раскачиваться сильнее.

Мастер подошел ближе, показывая ему кроликов:

– Немного мяса на ужин.

Кеншин только крякнул.

– Лови. – И он бросил кроликов Кеншину.

– ааа… оу… оу…

– Соберись, глупый ученик!

– Он должен был это сказать, не так ли? – проворчал Кеншин духу. – Так хорошо начиналось…

– И вынь голову из облаков! Глупый ученик! Неудивительно, что ты так часто падаешь, с такой-то концентрацией…

Ну да, все как обычно.

– О, это так романтично!

– Сын дворянина, взятый в заложники ради сохранения мира.

– И когда он вернулся, чтобы жениться на женщине, которую выбрал для него отец…

– Молодой человек возвращается… красивый, весь в белом, верхом на белом коне.

– О нет, я знаю, что произойдет!

– Молодой господин… принц отказывается!

– Да! Он влюбился в другую!

– Нет! Он не хочет править!

– Тихо! Сейчас я рассказываю!

– Молодой господин возвращается… но говорит, что не может жениться, потому что у него есть долг!

– Оооо.

Смешки.

– И… когда старый господин заявляет, что у него есть также долг по отношению к семье, юный принц…

– … просто исчезает, – все три голоса пропели вместе.

– Оооо, я люблю эту историю. Интересно, что случилось с принцем.

– Никто не знает. Это тайна.

– И самое главное, говорят, что это произошло на самом деле в благородной семье Кии.

– Не может быть!

– Да! И у этого нового поэта, о котором все говорят, то же имя, что и у молодого господина.

– Ты это только что придумала!

– Нет! Это правда!

– Не похоже, что такое может случиться. Только представьте, господин отказался от долга перед семьей ради искусства.

– Скандал!

– Но так таинственно!

– Ах.

Кеншин покачал головой над этой нелепой историей, но не озвучил свое мнение. Сказочка была интересной, и по этой же причине не имела ничего общего с реальностью.

Его внимание давно привлекли эти три хорошенькие девушки в изящных кимоно, с бледными накрашенными лицами. Они выглядели как настоящие леди, даже красивее, чем Осуми-сан. Раньше Кеншин не видел ничего подобного. Так что когда Мастер далее ему немного денег на расходы и ушел поговорить с Кавасе-саном, было почти естественно последовать за ними.

Девушки останавливались время от времени, чтобы посмотреть на содержимое лавок торговцев, в центре Хаги, на рынке, заполненном людьми. Было не так легко следить за девушками, но Кеншин хорошо научился красться. И отслеживать мягкие ки девушек, почти пропадающие в море холодности, было забавно. Кенте тоже понравилось это приключение.

Но самым главным для Кеншина оказалось то, что это было новым и симпатичным. Ему захотелось подойти и поговорить с девушками. Спросить у них – почему они одеты так очаровательно? Для чего белая краска на лицах? Не тяжело ли ходить в деревянных сандалиях? Они выглядели немного старше него, но ненамного, так что, может, они не будут возражать?

Он уже собрал все свое мужество, чтобы подойти к ним, как вдруг одна, самая молодая, в красном кимоно, увидела его и остановилась, чтобы посмотреть. Кеншин шарахнулся и спрятался за лавку.

– Эй, смотрите… иностранец.

– Что?

– Я видела там иностранного ребенка.

– Не может быть! Как ты узнала, что это иностранец?

– Ребенок – я думаю, это был мальчик. По крайней мере, одет он был как мальчик. Больше на бродяжку похож… Но у него были рыжие волосы.

– Не шути, Кимико-чан. Ни у кого нет рыжих волос. Во всяком случае, у нормальных людей. Это же так некрасиво.

– Он был рыжий. И да, это действительно странно и некрасиво.

– Так ты думаешь, что видела иностранца?

– Вот прямо за нами.

Смешки.

– Там нет никого.

– Был! Я видела! Одет в лохмотья, с рыжими волосами, очень бледной кожей и светлыми глазами!

– Теперь понятно – ты это придумала! Ты уверена, что не описываешь демона из театра Кабуки?

Дразнящее хихиканье.

– Кимико-чан, ты такая простушка! Если бы это был иностранец, он был бы богат. Всем известно, что иностранцы богаты.

– И он не был бы один! У иностранца были бы телохранители!

С этими словами девушки повернулись и пошли прочь. Одна в красном, Кимико-чан, один раз оглянулась. Кеншину больше не хотелось идти за ними.

Когда Хико вернулся со встречи с Кавасе-саном, он чувствовал себя необыкновенно довольным собой. Его стихи хорошо продавались, и в дополнение к запросу на новые произведения, Кавасе-сан заплатил ему больше, чем Хико мог представить, что это искусство может принести. Теперь ему не придется искать работу по сопровождению. Он не горел желанием эскортировать жадных торговцев или наниматься телохранителем. Он не любил использовать свое искусство для собственной выгоды. Меч Мицуруги создан для защиты простых людей, а не для удовлетворения эгоистических потребностей. Но деньги – необходимое зло и нужны для жизни.

Своего ученика он нашел прямо рядом с лавкой издателя, и выглядел он мрачнее тучи. Кеншин все еще был маленьким и костлявее, чем любой ребенок его возраста, но по всей видимости, это не изменится.

Скорость мальчика не изменилась, несмотря на тяжелую физическую подготовку, так что Хико стал искать другие варианты. У мальчика был талант к балансировке и гимнастике, а тренировки ловкости приносили отличный результат. Но что мог сделать маленький и ловкий мечник, чтобы в результате этой комбинации произвести востребованную разновидность Хитен Мицуруги? Логично предположить, что необходима скорость. Но опять же, не каждый маленький боец специализировался на скорости.

По крайней мере, некоторые из тренировок с ки хорошо сработали – не внутреннее использование, а отслеживание и маскировка ки. Может, стоит в ближайшее время вести внешнее использование? Дорюсен идеальный вариант для начала.

Кеншин очень подавлен. Что такое? Он дал мальчику время осмотреться и немного денег. Это должно бы принести малышу радость, не так ли?

– Почему такое лицо, Кеншин? – спросил Хико наконец.

– Почему люди не любят иностранцев?

А, он должен был догадаться. Кто-то что-то сказал об иностранцах. Хаги не особенно подходящее место для жителей Запада, особенно с делами Ёсиды Сёина и чуши «сонно дзёи». Радикалы из Чоушуу делали все, что хотели, насколько Хико мог знать. Но как объяснить малышу, что назревает в политике?

Не давая ему чертовски много, не бросая кость, в которую он вцепится. Хико поклялся, что малыш никогда не будет зацикливаться на вопросах. Как это вышло со стихами – Кеншин намотал на ус, а спустя почти год подтолкнул его. Но не было никакого варианта подсказать малышу в политике.

Нет, лучше отвлечь его внимание и сосредоточиться на сути вопроса. Кеншин сейчас в том возрасте, когда все вращается вокруг него. Так что это вопрос не о политике. Нет, это о его проклятых волосах.

– Кто-то снова прокомментировал твои волосы?

– Да.

– Ты не должен обращать внимания на проблемы других. Если это тебя беспокоит, так прикрой чем-нибудь свои волосы.

Молчание. А потом…

– Да, Мастер.

– Ты хочешь, чтобы я купил тебе шляпу?

– Нет.

– Или еще лучше, используй свои деньги, чтобы купить шляпу. Тогда мне не придется смотреть на то, как ты опять держишь голову в облаках!

– Мастер!

Посмеиваясь, Хико пошел вперед. Мальчик последовал за ним, кажется, его настроение улучшилось. Кто ж знал, что дразнить мальчишку будет так весело.

И это отвлекает ребенка. Идеальное решение проблемы!

По какой-то неизвестной причине, после Хаги ноги привели Хико на север. Они пошли вдоль берега. Лето было жарким, но бриз приятно освежал. Они не встретили особых проблем, и Хико занимал мальчика разными упражнениями помимо ходьбы. Лагерь они ставили рано, и Кеншин занимался готовкой, в чем преуспевал все больше и больше, отметил про себя Хико. Осуми преподала мальчику основы, а дальше он наработал собственный опыт.

Она действительно была замечательной женщиной, образованной, но с сохранившимся чувством юмора. Ей следует гордиться своими навыками и житейской мудростью, которую Хико не мог не одобрять. Он все чаще ловил себя на мыслях о ней и ее постоянных добрых советах относительно Кеншина. Хико был абсолютно уверен, что прекрасно справился бы и сам, но Осуми дала ему много пищи для размышлений. И это его не ранило, ведь она была женщиной щедрой во всех отношениях.

Иногда, под настроение, Хико задумывался о том, что было бы, если бы мир был другим. Если бы у него не было долга, он бы женился, и Осуми была как раз такой женщиной, которую он мог бы полюбить.

Но мир был таким, каким был.

И у него был ученик и его долг. И он был всем доволен.

Но все таки, когда они достигли Идзумо, было логичным направиться в Мацуэ. В конце концов, Осуми будет в восторге, если они найдут время навестить ее. Кеншин также заметил, что они рядом с Мацуэ. Так что вместе они с готовностью отправились в маленький прибрежный городок.

– Я старею, – спокойно заметил старый самурай Исаму-сан, отец Осуми.

Хико снова распивал саке с пожилым человеком. Ему по-своему нравился самурай, и он только кивнул на замечание. Что можно было к этому добавить? Это была правда.

Саке сладкое на вкус. Никогда такого не было. Или он просто не задумывался об этом. Он просто не чувствовал необходимости покупать рисовое вино. Но сейчас оно было вкусным. Хико не чувствовал даже намека на его прежнюю необходимость напиваться до онемения, забытья… просто наслаждался вкусом.

– Осуми тоже стареет.

– Как и все мы. Даже мой ученик вырос. И я не знаю, радоваться этому или огорчаться.

– Ах да, мальчик. Сейчас он демонстрирует лучшие манеры, почти достаточные, чтобы сойти за мальчика из приличной семьи.

Хико при этом не смог удержаться от смеха.

– О, Кеншин деревенщина насквозь. Но каждый делает то, что может.

– Моя дочь, кажется, рада видеть его. Как и вас. – Старик искоса посмотрел на него.

А, это… Хико отвернулся. Он понимал, что старик знал о его близости с Осуми-сан. Это неправильно. Большинство отцов не спустило бы этого. Но Осуми была вдовой с сильной волей и хлестким языком. И она единственная дочь Исаму-сан, так что пожилой человек не давил на нее. Тем не менее, нет необходимости заглатывать приманку. Споры об этом ни к чему хорошему не приведут. Нет, сейчас лучше сорвать этот разговор, подумал Хико, нахмурившись.

– Волнения на юге усиливаются.

– Мммм. Токугава в отчаянии. Иностранцы давят на него, и система становится неустойчивой. В провинциях все хуже?

– Мрак. Налоги становятся неподъемными. Много преступников… и ронинов. Путешествовать все труднее.

– А…

Старик замолчал, глядя на чашку саке, поглаживая край большим пальцем.

– Мне нравился ваш Мастер, – заметил Исаму, не поднимая головы. – Я знаю вас недостаточно хорошо, но моя дочь очень высокого мнения о вас. У меня нет наследника.

Хико замер.

– Я хотел бы, чтобы вы стали моим сыном. Через брак или усыновление, это не имеет значения.

О нет. Это…

– Я бы предпочел, чтобы вы женились на Осуми. Думаю, она будет счастлива с вами.

Хико сглотнул. Отвлеки. Избегай. Выиграй время.

– Вы обсуждали это с ней? – выдавил он.

– Я спрашивал. Она сказала, что не ответила бы нет. Она даже примет мальчика в семью.

– Я…

– Подумайте об этом.

Старый самурай встал, похлопал его по плечу, и ушел тяжелым шагом, слегка прихрамывая на левую ногу. Этого в прошлом году не было. Хико знал, что Шиоми Исаму, седому и сгорбленному человеку, было далеко за шестьдесят.

Как мне избежать этого?

И хочу ли я избежать этого?

Если бы это было простое предложение брака, Хико легко бы отказался. Но это была прекрасная в своей простоте ловушка. Быть всю жизнь ронином вряд ли захочется. А здесь доброе имя, хорошие связи, богатство и чудесная женщина.

Дом.

Как давно у Хико не было дома.

У него по-прежнему сохранялся долг к Хитен Мицуруги, но он раздражал и тяжел для его плеч. Если быть честным с самим собой, Хико избегал его. Он приводил Кеншина для тренировок в отдаленные места и очищал дороги от нечисти, но на самом деле не искал более правильного способа защищать людей, как когда-то поклялся. Он не выполняет обещание, данное старому хрычу, так хорошо, как должен.

И у него есть ученик.

Когда он закончит обучение Кеншина, настанет время передать ему мантию Хико Сейджуро. Почему бы ему не принять это щедрое предложение и не насладиться жизнью? Он мог бы быть здесь счастлив. Обучение Кеншина легко закончить тогда, когда он захочет – в конце концов, нахождение в одном месте дает преимущество в обучении мальчика.

Но когда его взял старый ублюдок, учил его, а потом он вернулся домой, и все оказалось настолько горьким и мелким по сравнению с простой истиной и красотой Хитен Мицуруги. И принципы справедливого меча были правдой по сравнению с ничтожной помойкой лжи, политики, семейных обязанностей и постоянного предательства жизни людей благородного происхождения.

Что же происходит сейчас?

За эти три года я потерял свой путь? Мою веру в подлинность философии Хитен Мицуруги? Мою преданность в помощи тем, кто нуждается?

Это открытие ошеломило его.

Кеншин провел вечер с Осуми-сан. Казалось, она счастлива видеть его рядом с собой и расспрашивала его о путешествии и тренировках.

Ее доброта открыла шлюзы. В конце концов, не так часто Кеншин имел возможность проводить время с другими людьми, не только с Мастером и Кентой. Особенно с людьми, которые любят его. И более всех остальных он доверял Осуми-сан, так что через некоторое время он озвучил несколько самых щекотливых вопросов.

– В Хаги я видел девушек. Они были очень хорошенькие и красиво одеты.

– О, ты поговорил с ними? – спросила она с нетерпеливой улыбкой.

– Нет, – ответил Кеншин, нахмурившись, думая, как добраться до того, что он действительно хотел знать. – Я шел за ними. Я хотел пойти и поговорить с ними… хотел задать вопросы.

– Но?

– Одна из них увидела меня и уставилась. Я не мог не слушать их, и они назвали меня иностранцем. Я не иностранец. Почему люди продолжают меня так называть?

– Хммм, думаю, ты уже знаешь. Ты выглядишь по-другому, а люди не знают, что думать о тех, кто отличается. И некоторые боятся тех, кто отличается.

– Я не думаю, что я страшный, – недоверчиво прошептал Кеншин, посмотрев вверх, чтобы встретиться с ее добрыми карими глазами.

– О, конечно нет. Но дело в том, что с тех пор, как пришли иностранцы, сёгуну пришлось согласиться со многими соглашениями, которые не очень хорошо повлияли на страну. Экономика нестабильна. Так что сёгун увеличил налоги. Из-за этого много людей разозлилось. И боятся того, что произошло.

– Получается, люди страдают из-за иностранцев?

– Ну, не совсем… но некоторые люди думают именно так. Они говорят «Сонно дзёи», «Вернем императора, прогоним варваров», потому что они надеются, что он улучшит их жизнь.

– Да.

– Не думай об этом так много. К тебе это пока не относится. Но это тебе следует знать, потому что если движение «сонно дзёи» наберет популярность, только один недружелюбный взгляд может привести тебя в опасную ситуацию. Из-за того, как ты выглядишь.

Кеншин кивнул, от серьезности ее слов у него по спине пробежали мурашки.

Может, мне действительно нужно купить шляпу…

Отец Осуми-сан Исаму присоединился к ним на утренней трапезе.

Кеншин не знал, что ему думать о пожилом человеке. Он казался достаточно приятным, но иногда мальчик чувствовал, что тот говорит не то, что думает. И хотя, казалось, старый человек не испытывал к нему неприязни, как большинство взрослых людей, он по-прежнему казался далеким. Так что Кеншин старался быть очень осторожным и вежливым в присутствии старого самурая. В конце концов, они гости в его доме. И Осуми-сан его дочь. Грубость с его стороны вызовет стыд со стороны Осуми-сан или Мастера.

Осуми-сан приготовила еду, как и всегда. Это было прекрасно. И хотя Кеншин пытался выяснить, как у нее так хорошо получается, это почти всегда было бесполезно. Возможно, все так, как она сказала ему в первый раз – готовить мог каждый, но некоторые превращали готовку в настоящее искусство.

Мастер выглядел очень далеким, словно думал о чем-то тяжелом. Осуми-сан и Исаму-сан, кажется, знали, о чем, но никак не комментировали это.

Они наслаждались едой в тишине. Когда они закончили, Мастер сказал:

– Я благодарен за ваше гостеприимство, Исаму-сан, Осуми-сан. К сожалению, я должен отказаться. У меня есть долг и ученик.

Осуми-сан печально кивнула. Исаму-сан нахмурился, но ничего не сказал.

– Давай, Кеншин. Пора идти.

Кеншин не знал, что происходит, но все были очень напряжены, пока они собирали вещи. Как обычно, Осуми-сан проводила их до ворот и улыбнулась Мастеру. Однако ее улыбка была далека от счастливой.

– Я не думаю, что ты поступаешь правильно. Я могла бы научиться любить тебя, чего бы это ни стоило.

– И я тебя, – сказал Мастер странным голосом. Кеншин не знал, что и думать, но напряжение и печаль, казалось, окутывают их.

Чего они ждут? Кеншин поерзал, желая поскорее вернуться на дорогу, но не высказывая мнения – нельзя это прерывать.

Потом, наконец, Мастер повернулся и пошел к воротам.

Он остановился и, бросив взгляд через плечо к Осуми-сан, прошептал:

– Спасибо.

* 1858 год (см. таблицу по летоисчислению)

** 1859

***1860

Историческая справка.

Ёсида Сёин – японский политический деятель, философ, педагог и стратег середины XIX века конца периода Эдо. Один из теоретиков и духовных проводников реставрации Мэйдзи. Учитель Кидо Такаёси (он же Кацура Когоро), Такасуги Синсаку, Ито Хиробуми, Ямагаты Аритомо и других.

Сонно Дзёи – японское политическое движение времён Периода Эдо, название происходит от лозунга «Да здравствует Император, долой варваров!». Лозунг использовался в качестве боевого девиза во время восстаний в княжествах Тёсю (Чоушуу) и Сацума.

Напряженное отношение к иностранцам возрастало. В 1862 году был убит британский торговец Чарльз Ричардсон (он, вообще-то сам напросился – нечего было соваться к свите даймё Шимазу Хизамитсу). Британия потребовала компенсацию, а после отказа ее выплатить обстреляло Кагосиму – столицу княжества Сацума. После этого Тёсю и Сацума сблизились и образовали военный союз (но до этого еще далеко).

Семейство Шиоми реально существовало. Сохранился их дом в Мацуэ (сейчас в нем музей). Я, правда, нашла только улицу Шиоми (не вдавалась в поиски).

Комментарий к Глава десятая. Невозможный выбор

Этот фанарт подойдет к главам с девятой по двенадцатую: https://vk.com/photo-128853700_431041006. Таблица по летоисчислению: https://vk.com/photo-128853700_431041058

========== Глава одиннадцатая. Пылающая деревня ==========

Той осенью они скитались дольше обычного и вернулись в дом двенадцатого Мастера только перед самым снегопадом. После ухода из Мацуэ Мастер был еще более тихим и серьезным, чем обычно, и начал ужесточать тренировки. Теперь Кеншин учился комбинировать гимнастические приемы с фехтованием, кроме того, Мастер пытался научить его направлять ки в лезвие.

Кеншин и дух не понимали большую часть объяснений Мастера от том, как это сделать, потому что для них это по-прежнему не имело смысла. Однако они экспериментировали по своему, когда оставались одни. Сказать по правде, успех был невелик. Казалось, у них для этого слишком мало холодности. Так что Кеншин продолжил ломать стену. Он снес уже около одной трети, и говорить и чувствовать Кенту стало намного легче.

Спарринги стали гораздо интереснее, потому что Мастер не ограничивался ровными поверхностями рядом с хижиной. Нет, они сражались везде – в снегу, в воде, на скалах, в лесу, на бегу, и теперь Кеншину было позволено экспериментировать с ловкостью и гимнастикой во время спаррингов. Одним словом, было потрясающе.

Конечно, не обходилось без синяков, доказывающих, что именно не работает. Но боль не имела значения. Тренировки были новыми и сложными, и теперь он сможет попытаться выяснить некоторые особенности с благословения Мастера. Как будто мечты становилась явью. В конце концов, он так долго ждал момента, чтобы удивить Мастера своими успехами.