Текст книги "This one. Книга первая. Суровая земля (СИ)"

Автор книги: theDah

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

Кеншин никогда ранее не пытался достучаться до взрослого так серьезно и с такой энергией. И раньше Мастер всегда уступал или, по крайней мере, слушал его. Но теперь он чувствовал, что Мастер никогда больше не позволит себе слушать его слова.

Но что, если Мастер не услышит меня? Что делать, если не удастся его убедить? Что тогда?

Кеншин сглотнул. Казалось, эта мысль слишком обширна, чтобы ее осмыслить.

Что мне делать, если Мастер не поможет мне?

Он не ошибается. Люди страдают. У него есть навыки и долг Хитен Мицуруги. Даже Мастер признал, что ему почти нечему учить его. Кеншин решился попробовать еще раз.

Но что если… Мастер не станет меня слушать… Что мне делать?

– Ты знаешь, что я убил сотни злых людей, но все они были человеческими существами. И они только пытались прожить свою жизнь так, как могли. Если ты оставишь эту гору, ты будешь жить жизнью убийцы, действуя по воле людей, вершащих собственное правосудие. Если ты свяжешь с ними свою судьбу, ты станешь массовым убийцей!

Оставишь. Это слово засело в голове Кеншина. Оставишь…

Оставить гору, чтобы помочь людям. Один? Без Мастера?

Кеншин сглотнул, но его решимость только окрепла. Я прав. Я должен быть прав. И если Мастер не выслушает меня…

– Вы можете быть правы, но я хочу спасать тех, кто страдает, своими руками. Многих людей, бесчисленное количество жизней… столько, сколько смогу! Я хочу быть их защитником! Я должен уйти, чтобы сделать это! – удалось ему выдавить.

В душе Кеншин был в ужасе. Я собираюсь сделать это. Я действительно собираюсь сделать это.

Мастер… Мой учитель последние шесть лет, тот, кто нашел меня, забрал к себе и дал мне все. Он не пойдет со мной? Я пойду один? Один?

Мастер перед ним был холодным. Кеншин вообще не смог прочитать эмоции этого человека, а затем он повернулся к нему спиной. Спиной! А потом начал уходить!

Что? Это происходит?

– Мастер! – закричал Кеншин, не веря своим глазам.

– Я теряю время с таким дураком, как ты. Иди. Иди туда, куда хочешь. – И только на мгновение Мастер стал теплее. Чуть-чуть, словно принял его решение.

Мастер не остановит его. Нет, вместо этого он дал ему разрешение отправиться туда и помогать людям. Чувство облегчения на миг оглушило его, и Кеншин поклонился в знак благодарности, прошептав:

– Большое спасибо.

На дрожащих ногах Кеншин направился к хижине. Нужно подготовиться к походу. Мастера – нет, Хико-сана – нигде не было видно. Ну, это неудивительно. Чем старше он становился, тем больше проводил времени в одиночестве, особенно с началом их яростных споров. Однако Кеншин не мог остановиться, чтобы подождать, когда он остынет. Не в этот раз. В конце концов, день не продлится вечно, и если он останется до завтра, то, возможно, и не найдет в себе мужества, чтобы уйти. Руки немного дрожали, и Кента подтолкнул его:

– Мастер дал нам разрешение. Мы можем идти.

– Я знаю.

Чувство ласкового утешения.

От этого он почувствовал себя немного лучше. Он не один. Неважно, что произойдет, он никогда не будет один. Кента всегда с ним. Кеншин покачал головой. Сейчас не время для сомнений. Ему нужно идти.

Хижина была такой же, как всегда, крошечная и аккуратная, с имуществом, сложенным у стены. Ему нужна еда, одеяло, кое-какая одежда, ненавистная шляпа, деньги. К счастью, у него еще оставались деньги, которые Мастер – нет, Хико-сан – дал ему в Хаги. Кеншин не знал, как долго ему придется идти, но он умел обходиться малым. Так что все будет в порядке. Большую часть своей юности он провел в дороге со своим учителем и, среди прочего, знал, как растянуть скудные средства.

Так, все упаковано. Что еще мне нужно?

О… волчок Касуми. Кеншин сглотнул и опустился на колени, чтобы прикоснуться к игрушке. Раньше она была так важна для него. Это игрушка малыша. Он больше не ребенок, но одновременно это единственное, что у него осталось с того времени. Без дальнейших раздумий он взял ее с собой. Она весит немного и не занимает много места.

А еще его старый вакидзаси. У Кеншина всегда с собой был его новый меч. Он любил катану, что дал ему Мастер. Но старый изношенный вакидзаси тоже принадлежал ему. Его первый меч, и его рука оставила эти потертости на рукояти. Но только самураям позволено носить с собой два клинка.

Я не могу взять его с собой.

Не имеет значения. Это просто старый меч.

Молча, не обращая внимания на ноющую боль в груди, Кеншин осмотрел хижину. Так долго она была его домом. Пять зим он жил здесь, но…

Я должен сделать это.

Он вышел, не оглядываясь назад.

Хико почувствовал, как исчезает прочь присутствие малыша, и покачал головой. Вот во что я превратился? Даже не могу смотреть на то, как он уходит?

Нахмурившись, он направился обратно к дому. Говоря по правде, хотя он отчасти понимал рассуждения Кеншина, наивные и невежественные, если бы он снова увидел мальчика еще раз, то не позволил бы ему уйти. Хико знал, по какой дороге пойдет Кеншин, и концом ее были трагедия и страдания. Тем не менее он также знал, какой пример был у мальчика перед глазами, как отчаянно ему необходимо использовать свои таланты, чтобы следовать принципам Хитен Мицуруги во всей их полноте.

Он тоже был таким – в юности.

Если бы я вмешался и приказал малышу не уходить, не делать глупостей…

Кеншин никогда не простит его. Да, он подчинится. Хико его Мастер. Мальчик вырос, повинуясь его слову. Но Кеншин не поймет, почему.

Не поймет, не испытав сам.

Сердце мальчика будет разрушено, но это тот путь, что он выбрал сам. В конце его не ждет ничего хорошего.

И как он мог дать мальчику меньше того, чего хотел бы сам? Свободы принимать решения? Поиска собственного пути? Возможности найти способ применить Хитен Мицуруги лучше?

Хико не боялся смерти мальчика. Он научил его лучшему, что умел сам, и Кеншин блестяще владел клинком. Страшная правда в том, что мальчик станет убийцей. Нет, прежде всего Хико боялся за его душу. У Кеншина было чистое и нежное сердце, и путь, который он выбрал, навсегда омрачит его.

Но может, мальчик сможет пережить этот конфликт с нетронутым сердцем? До той поры Кеншин был непотопляем. С его упорной волей он выживал, выживал и выживал.

Может быть… Хико плюнул на землю. Я опустился до этого? Надеюсь, несмотря на реальность? Надеюсь, позволив ребенку, которого люблю, ступить на жизненный путь, полный страданий?

Угрюмый, он вошел в дом. Кажется, мальчик забрал большую своего имущества. Хорошо. Также некоторое количество продуктов и шляпа пропали. Мальчику они понадобятся.

Но подождите… Кеншин оставил вакидзаси? Почему?

Реальность прогремела, как гром среди ясного неба – Кеншин не был самураем, и знал это. Ношение парных клинков для него было незаконным. Хико не смог сдержать горькую улыбку, поднявшуюся к губам. Забавная для понимания вещь, поскольку он сам долгое время не заботился о своем происхождении или статусе. Но Кеншин был нижайшим из нижайших, и об этом факте было известно всегда.

Конечно Кеншин оставил клинок.

По непонятной для него причине Хико поднял вакидзаси и сунул его за пояс рядом с Зимней Луной. Затем присел на пол и поднял бутылку с саке. Сделал глоток. На вкус, как пепел.

Нимало не удивленный, Хико поднял бутылку перед собой и произнес:

– Ты победил, старый ублюдок.

*1862 год (см. таблицу с летоисчислением)

**Об этом инциденте я писала в примечаниях к 10 главе «Невозможный выбор».

*** Быстрый розыгрыш (быстрая ничья) – перевод на русский язык американского выражения «quick draw» (quick – быстро, draw – достать, вынуть). Возникло это словосочетание в эпоху освоения Дикого Запада. Вспомните классическую сцену из вестерна – два ковбоя стоят на улице друг напротив друга и ждут сигнала, после которого кто первый выхватил револьвер, тот и выжил. Баттодзюцу как дуэльный прием использует тот же принцип. Автор этого фика в качестве синонима баттодзюцу применяет именно выражение «quick draw». В американском слэнге выражение имеет еще одно пикантное значение, но об этом позже.

**** Генпуку – совершеннолетие. Чаще всего 15 лет.