Текст книги "Песчаная лилия (СИ)"

Автор книги: The_Scientist

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Саюри не могла уснуть. Боль во всем теле была такой сильной, что не давала девушке ни секунды, чтобы забыть о ней, поэтому она просто лежала и думала, что делать дальше. Она не могла и печать сложить – руки тряслись, пальцы не слушались, – что уж говорить о выполнении техник нин-дзюцу. Тай-дзюцу тоже ещё долго будет под запретом. И что остаётся?

– Твоя мама была удивительной женщиной, Саюри. Ты и сама это знаешь.

Девушка не смогла сдержать горькую улыбку. С потерей матери она уже давно смирилась, и воспоминания о ней теперь причиняли не столько боль, сколько тёплую, как будто бы сладковатую, грусть где-то в глубине души.

– Да. – Саюри кивнула. – Знаю.

Хокаге улыбнулся, чуть крепче сжав руку девушки. На секунду он прикрыл глаза, вспоминая Имари, которую не видел так много лет. Ее сердце было слишком мягким, чтобы быть настоящей куноичи – она не могла причинять окружающим боль. Вместо этого она отдавала столько добра, сколько могла, не ожидая ничего взамен. За это ее все и любили.

Воздух в пустыне остывал с приближением вечера, но солнце все ещё светило довольно ярко – девушка чувствовала это кожей. Они шли медленно, в сопровождении двух шиноби: одного из Конохи и одного из Суны. Они должны были защитить Хокаге и пострадавшую куноичи Тумана в случае нападения, но необходимости в этом не было. С объявлением военного положения улицы практически опустели. Лишь иногда кто-то из редких случайных прохожих оглядывался на девушку с перевязанными глазами, о которой уже несколько дней шепталась вся деревня.

– Они познакомились с твоим отцом, когда он прибыл с миссией в Коноху, – продолжил Какаши, собравшись с мыслями. – Разумеется, наши куноичи тут же окружили его вниманием, но Аюми понравилась ему сразу.

– Вы поругались с мамой из-за него? – спросила Саюри.

Какаши тяжело вздохнул.

– Да, во многом. Кироши предложил ей переехать в Киригакуре, которая имела славу деревни Кровавого Тумана. Я был против. Я представлял, что может случиться, чувствовал, что добром это не кончится, но...

– Но она Вас не послушала, – заключила девушка, перебив его, но тут же осеклась. – Простите меня.

Какаши тихо засмеялся. Он увидел, как бледные щёки Саюри от смущения вспыхнули румянцем.

– Ты похожа на неё не только внешне, – сказал он. – У неё не было твоих способностей, но я едва ли встречал куноичи отчаяннее, если дело касалось защиты того, что ей дорого. Или тех, кто ей дорог.

Саюри проснулась уже посреди ночи. Она не видела ни тьмы за окном, ни белого диска полной луны, но чувствовала, как сильно остыл воздух в комнате. Поёжившись, девушка приподнялась на локте и села в кровати, повыше натягивая одеяло.

Ее разбудил тихий скрип половиц. Сначала Саюри не поняла, откуда доносился звук, но, когда он повторился, стало очевидно, что кто-то шёл по коридору. И она даже знала кто.

Она ожидала, что вот-вот отворится дверь и он зайдёт к ней, но этого не произошло. Половицы вновь тихо скрипнули через несколько секунд. Он прошёл мимо.

Наверное, не хочет меня видеть,– решила девушка, вздыхая. Грудную клетку вновь полоснула острая боль, и Саюри прикусила губу, зажмурившись. Сжав пальцами ткань одеяла, она прислушалась.

Отворилась дверь – должно быть, в комнату Казекаге. Послышался тихий стон, скрипнула кровать. Саюри было сложно понять, что происходит, но что-то было не так. Услышав негромкий звук глухого удара, словно об стену, девушка не выдержала и вскочила с кровати. Ее нога подкосилась. Саюри рухнула на пол, ухватившись за одеяло. Девушка приземлилась на больную руку, охнув от боли, но тут же поднялась и нащупала дверь, потянула ручку на себя. Та поддалась со щелчком.

До комнаты Казекаге было лишь несколько метров. Дверь осталась незакрытой. Саюри подошла так тихо, как только могла, и замерла в проходе, надеясь, что Гаара ее заметит. Этого не произошло.

– К-Казекаге-сама?.. – позвала она растерянно. Ответа не последовало.

Не хочет говорить со мной... – подумала Саюри, опуская голову. Ей было горько думать, что она снова подвела его, подвела всех. Совет Каге ждал от неё ценной информации, но она не сказала ничего нового, только доставила всем проблемы. Как всегда.

Девушка хотела закрыть дверь и вернуться к себе, но тихий всхлип заставил ее остановиться. Она повернула голову на звук.

– Казекаге-сама? – вновь позвала она, подходя ближе к его кровати.

Тишину нарушало лишь его тяжелое дыхание. Гаара сидел на дальнем краю своей постели, обхватив голову руками, и крепко сжимал свои медно-рыжие волосы пальцами, сцепив зубы. Его руки и колени била дрожь.

– Казекаге-са...

Саюри протянула руку, коснувшись его спины сзади. Плечи Казекаге дёрнулись, все его тело затряслось. Его дыхание стало прерывистым, пальцы сжали волосы ещё сильнее.

Саюри растерялась. Шукаку... – пронеслось в ее голове. Последний раз, когда она имела с ним дело, все не слишком хорошо закончилось. Но тогда он был ранен, это спровоцировало Хвостатого. А что теперь? Неужели с ним что-то случилось по дороге?

Гаара накрыл ладонью ее руку, лежавшую на его плече.

– С-Саюри...

Его голос был хриплым и совсем слабым, он дрожал так сильно, словно Шукаку мог вот-вот захватить контроль.

– Гаара-сама, не поддавайтесь ему! – взмолилась не на шутку перепуганная Саюри. – Слушайте мой голос, не давайте Шукаку...

– Саюри, ты... должна уйти. Сейчас.

Девушка вздрогнула, отдёрнув руку.

– Почему, Казекаге-сама?

Гаара вновь застонал от боли, обхватывая ладонями голову. Саюри почувствовала, как воздух в комнате вдруг пропитался невероятно сильной чакрой. Он пульсировал, отдаваясь звоном в ушах, и давление ощутимо возросло.

– Я... он... – Из его груди вырвался звук, похожий на рычание, и тело Казекаге содрогнулось. – Саюри, уходи!

Он встал, резким движением отодвинув девушку в сторону. Куноичи пошатнулась, но устояла, одной рукой схватившись за стену. Ее сердце забилось в несколько раз чаще, лёгкое вновь загорелось от боли, но Саюри решила не отступать. Только не сейчас, – твёрдо сказала она себе. – Ему сейчас нужна моя сила, а не слабость.

– Я не уйду, Казекаге-сама, – заявила девушка, подходя к нему. – Я не боюсь.

Гаара обернулся, посмотрев на неё с мольбой. Он хотел возразить ей, хотел приказать убираться из дома, но не успел.

Шукаку слышал, как громко билось ее сердце, чувствовал кровь, бежавшую в венах девушки, что когда-то уже бросила ему вызов. Шукаку хотел ее крови. Хотел уже давно – долгих четыре года. И сейчас, при полной луне, когда контроль Гаары над ним был слабее всего, он намеревался получить своё.

Джинчурики сдерживал хвостатого изо всех сил, понимая, что последствия послабления могут быть необратимыми, но тот не на шутку разбушевался. В его сознании будто бы каждую секунду переключался тумблер управления: сейчас он себя контролирует – а теперь нет, контролирует – снова не контролирует. Перед глазами Гаары все поплыло, взор то и дело затуманивался, а в голове звучала команда “УБЕЙ!”. Он перестал понимать, где находится; забыл, что его окружает. Он ощущал лишь нестерпимую боль и невыносимую жажду крови, прямо как много лет назад. Беги, глупая! Беги!

Подняв на Саюри почерневшие глаза, джинчурики оскалился, тяжело дыша. Его кожа на лице потрескалась; тело начал обвивать песок. Девушка не видела этого, но слышала его тихий шелест на фоне такого громкого дыхания.

Если бы она в ту же секунду рванула оттуда, шанс спастись, возможно, ещё бы был. Можно было закричать, позвать кого-нибудь на помощь – наверняка поблизости дежурили шиноби. Но Саюри не стала этого делать. Она повернулась лицом к тому, кого многие искренне считали чудовищем, и... крепко обняла его за шею обеими руками.

Гаара дёрнулся, его руки вцепились в плечи Саюри, готовые разорвать хрупкое тело в клочья. Вздрогнув от боли в покалеченной руке, девушка прижала его к себе ещё сильнее.

– Я знаю, что Вы сильнее него, Казекаге-сама, – прошептала она ему на ухо, от чего тело Казекаге вновь забила сильная дрожь. – Не поддавайтесь.

Песок подскочил, метнувшись вверх, и тут же безжизненно рассыпался по полу. Дыхание Гаары вдруг стало спокойнее, руки разжались, отпуская плечи Саюри. Его растрескавшаяся кожа вновь стала ровной, глаза медленно вернули привычный зелено-голубой цвет. С лица пропал кровожадный оскал.

– С-Саюри...

Он вновь дёрнулся, чтобы отойти назад, но девушка не отпустила. Она провела ладонями по его взлохмаченным волосам на затылке, приглаживая их. Не в силах унять дрожь в своём теле, Гаара опустил голову, уткнувшись носом в ее шею. Саюри улыбнулась.

– Я знала, что Вы с ним справитесь, – сказала она, не разжимая рук. – Мне жаль, что Вам приходится проходить через это.

– Ты должна была уйти, Саюри, – хрипло заговорил Казекаге. – Бежать как можно дальше, спасаться, пока есть шанс.

Девушка покачала головой.

– Я снова причинил тебе боль, Саюри, – виновато произнёс Гаара.

– Это не так, – соврала куноичи, гладя пальцами его затылок.

– Я мог тебя убить!

– Но не убили же!

Казекаге жадно вдохнул ее запах, словно хотел запомнить его на всю жизнь. Его руки потянулись к талии девушки, робко обвивая ее и притягивая ещё ближе; пальцы впились в ткань лёгкой майки.

– Тебе опасно быть рядом со мной, – заключил Гаара. – Я хотел беречь тебя, Саюри, но это невозможно. Я не могу защитить тебя от себя.

– Вам и не нужно...

– Мне невыносимо причинять тебе боль, Саюри. Каждый раз, когда я вижу твои шрамы, – он провёл рукой по ее плечу, – я вспоминаю, что я сделал. Ты может и не злишься на меня больше, но я не прощу себя никогда.

– Это был биджу, а не Вы, Казекаге-сама, – сказала девушка, отстранившись и склонив голову. – Вы ни разу не сделали мне ничего плохого.

Гаара смотрел на Саюри, такую красивую даже при свете луны, и его сердце сжималось от боли. Он думал о том, что, как раз наоборот, стал причиной слишком многих плохих событий в ее жизни. Разве можно сделать человека счастливым, доставляя ему одни только страдания? Нет, конечно же, нельзя. Но Гаара меньше всего хотел, чтобы она страдала. Кто угодно, но только не Саюри.

Неуверенно протянув руку, он коснулся повязки на ее глазах, тяжело вздыхая. Если она больше не сможет видеть, подумал Гаара, это будет полностью его вина. Из-за него ее похитили, из-за него ей пришлось сражаться с теми шиноби в одиночку. И его не было рядом, чтобы защитить ее.

Колено Саюри вновь загорелось от острой боли, и девушка потеряла равновесие, едва не упав. Гаара подхватил ее под руку, притянув к себе, и снова обнял за талию.

– Тебе больно? – спросил он, осторожно поддерживая ее хрупкое тело.

Саюри не ответила. Впрочем, этого и не требовалось – Гаара и сам все понимал. Он виновато прикрыл глаза, мысленно ругая себя, и не заметил, как Саюри приблизилась к его лицу. Она помедлила секунду, обжигая его кожу горячим дыханием, после чего робко коснулась его губ своими, оставляя на них невесомый поцелуй.

Гаара опешил. Он замер неподвижно, его сердце забилось с невероятной силой. Все мысли в голове разом смешались; кровь, бежавшая по его венам, вдруг стала заметно горячее, и жар накатил огненной волной.

Саюри отстранилась, заливаясь краской, и тут же отвернулась, пряча лицо. Гаара коснулся своих губ, где все ещё чувствовалось тепло поцелуя, проводя по контуру пальцами.

– Простите меня, К-Какекаге-са...

Гаара не дал ей закончить. Не выпуская Саюри из своих рук, он приподнял ее лицо и притянул к себе за подбородок, на этот раз взяв инициативу на себя. Губы девушки были невероятно мягкими и сладкими на вкус, и от этого ему ещё сильнее хотелось продолжать. Он целовал ее немного неумело, но с таким удовольствием, будто она была спасением, лекарством от его неизлечимой болезни.

И она действительно им была.

====== XXXII ======

Она лежит на боку, прижав к груди подушку, потому что только так не больно. Дышит совсем беззвучно, изредка вздрагивая во сне. Ее хрупкие плечи едва заметно приподнимаются с каждым вздохом, иногда заставляя девушку поморщиться от боли, но не проснуться. Совсем бледная кожа сливается по цвету с бинтами на левой руке.

Он рядом. В той же постели, буквально в нескольких сантиметрах. Молчит, охраняя ее покой, перебирает пепельные волосы. Мягкие пряди скользят между пальцев, словно шёлк, оставляя в воздухе невесомый цветочный запах. Он едва ощутимо касается серебристых шрамов на ее плече, проводит по шее и выступающим бугоркам позвонков на спине. Поправляет одеяло, натягивая его повыше, чтобы она не замёрзла.

Ночь понемногу пятится назад, давая дорогу утру, и небо начинает медленно светлеть. Остатки темноты бархатными лоскутами обволакивают тела, скользя по ним легкой прохладой, а тишина заставляет прислушиваться к биению двух сердец.

Гаара не спит, как не спал всю эту ночь. Джинчурики знал: стоит ему прикрыть глаза хоть на секунду, монстр тут же захватит его сознание. И тогда первой его целью будет девушка, мирно спящая рядом.

Шукаку мучал его при свете луны, причиняя чудовищную боль, и лишь чудо не давало ему вырваться. Чудо по имени Саюри. Ее присутствие рядом, ее прикосновения оказались самым лучшим на свете лекарством для его истерзанной души. В ее присутствии Гаара почувствовал себя гораздо сильнее хвостатого, взял его под свой контроль. Пусть хотя бы ненадолго.

Казекаге понимал, какой опасности подвергает Саюри, оставаясь рядом, особенно ночью. Она была совершенно беззащитна, и разорвать ее тело на клочки Шукаку не составило бы труда. Этого Гаара боялся больше всего. Ни войны, ни врагов, ни собственной смерти. Больше всего на свете ему было страшно потерять Саюри.

Он смотрел на неё, спящую, в слабых лучах рассвета, и ему было больно от того, какие сильные чувства он испытывал. Впервые в жизни появился кто-то, за чью жизнь он так волновался, кто-то, кто оказывал на него такое влияние, сам о том не подозревая. Однажды она уже чуть не погибла по его вине. И это могло произойти снова.

Решение далось Гааре с огромным трудом. Его губы все ещё горели от ее поцелуя, обнаженная спина чувствовала ее прикосновение, руки помнили плавные изгибы талии, которые он хотел ощущать ещё и ещё, но это было невозможно. Слишком эгоистично с его стороны держать ее рядом с собой, подвергая такой опасности. Выход оставался один.

Гаара провёл пальцами по ее плечу. Тяжело вздохнув, он приблизился, касаясь губами изгиба ее шеи, и замер на несколько секунд, не в силах оторваться. Как хищник, вкусивший свежей крови, он уже не мог остановить себя – ему будет хотеться ещё и ещё, ему всегда будет мало. Но Саюри не жертва. Она человек. И она не должна жить в страхе, что Шукаку однажды все же получит контроль над его сознанием. Если он не может защитить ее от всего, то должен хотя бы защитить от себя.

Наконец отстранившись, Гаара поднялся с кровати. Не в силах отвести взгляд, он смотрел на спящую девушку, на ощупь ища на стуле футболку. Ткань скользнула по его телу, Казекаге прикрыл глаза. Без него ей будет лучше, повторял он себе. Без него будет лучше.

Гаара провёл рукой по волосам, посмотрел на Саюри ещё раз, после чего спешно вышел из комнаты, беззвучно закрыв дверь, чтобы не разбудить ее. Он тихо пошёл по коридору, чувствуя, что его сердце осталось там, на кровати. В груди образовалась огромная зияющая дыра.

– Сердечные раны отличаются от ран на теле. Телесные можно залечить с помощью медикаментов, а для душевных ран лекарства нет. Но есть кое-что, что может помочь исцелить эту боль. Однако это сложное лекарство. Его может дать только другой человек.

– Что это такое?

– Лишь одно может исцелить больное сердце. Это любовь.

– Когда шевелишь запястьем, больно? Вверх-вниз, из стороны в сторону.

– Нет.

– А когда сжимаешь и разжимаешь кулак?

Саюри выпрямила левую руку перед собой, медленно сжала пальцы, после вновь раскрыла ладонь.

– Вроде нет.

– Это хорошо.

Судя по проскользнувшей нотке мягкости в голосе, доктор улыбнулся, легонько кивнув в знак одобрения. Он взял со стола свой блокнот, перо, не спеша сделал несколько записей. Отложив его обратно, мужчина вновь подошёл ближе к Саюри, сидевшей на краю своей кровати, осторожно взял ее левую руку.

– Сейчас я сниму повязку, – сказал он, – и мы посмотрим, как идёт процесс заживления.

Саюри молча кивнула. Она расслабила руку, чувствуя аккуратные прикосновения. Доктор медленно размотал бинт сначала на плече, потом на локте, запястье, и отложил его в сторону. Девушка не могла видеть, в чем именно дело, но затянувшееся молчание и редкие задумчивые “хм” давали повод думать, что до выздоровления ещё жить и жить.

Осторожно, чтобы не причинить ей боли, доктор приподнял руку своей пациентки, осматривая темно-фиолетовые и ярко-багровые синяки, которыми была покрыта бледная кожа. Каково ей было применить эту технику на себе, мужчина мог только догадываться, однако результат был устрашающим. Благодаря интенсивной помощи самых опытных ирьёнинов кости и мышцы срослись, однако понадобятся недели, чтобы гематомы прошли. А что касается полного восстановления...

– Все слишком плохо? – вкрадчиво поинтересовалась Саюри.

Доктор невесело усмехнулся, чтобы немного разрядить обстановку.

– Нет, не слишком, – сказал он, взяв ее за вторую руку. – Вот тут, – он приложил ее палец к швам у локтя, – кожа уже зарубцевалась, отек почти спал.

Саюри довольно улыбнулась.

Доктор отпустил пальцы девушки и бережно согнул и разогнул ее пострадавшую конечность в локте, проверяя подвижность сустава и целость тканей. Очевидно, удовлетворённый результатом, он отпустил ее, взял блокнот и вновь сделал какие-то пометки.

Перо скрипнуло по бумаге, послышалось шуршание. На несколько секунд он замер, но после торопливо приписал ещё что-то. Саюри взволнованно подняла брови.

– Что-то не так? – спросила она.

Доктор отложил блокнот, закрыв его.

– Одного не могу понять, – заговорил мужчина, вновь коснувшись ее руки чуть выше локтя. – Когда я осматривал тебя вчера утром, этих синяков не было.

На секунду Саюри задумалась, после чего ее щеки слегка покраснели. Смущённо опустив голову, она чуть заметно улыбнулась.

– Я ударилась ночью, – соврала она, не поднимая глаз.

– Хм.

Возможно, доктор не поверил в ее слова – он ничего не сказал. Отпустив ее руку, он отошёл в другой конец комнаты. Саюри услышала шуршание, тихий звон стеклянных склянок. Догадавшись, что сейчас произойдёт, девушка затаила дыхание. Все внутри неё сжалось от волнения, пальцы забила мелкая дрожь.

Приподняв подбородок, девушка замерла на месте. Доктор подошёл вновь, стал медленно разматывать повязку на ее лице. Те несколько секунд вдруг показались вечностью. Ну же... – думала Саюри, зажмурившись и с силой сжав пальцами ткань своего кимоно. – Ну же!

Доктор снял бинт, девушка открыла глаза. Она ничего не сказала, не произнесла ни звука, но по выражению ее лица и без того все было предельно ясно.

Саюри по-прежнему окружала темнота. Девушка до последнего надеялась, что зрение к ней вернётся, но увидела перед собой лишь непроглядный мрак. Саюри тихо всхлипнула, по ее щеке скатилась обжигающе-горячая слеза, которую она тут же стёрла здоровой рукой.

Темари, все это время молча стоявшая у противоположной стены, покачала головой, с досадой вздохнув.

– Не расстраивайся, – ободряюще сказал доктор, приподнимая ее лицо за подбородок, – прошло ещё очень мало времени. Сосуды на твоём лице уже в норме, так что дело за малым. Сейчас я закапаю тебе...

– Я больше не смогу видеть, да?

В комнате повисло молчание. Тихо вздохнув, доктор открыл баночку со специально изготовленными для Саюри каплями.

– Я не могу ничего обещать. Но я сделаю все возможное, чтобы зрение к тебе все-таки вернулось. А сейчас открой глаза как можно шире.

Ориентироваться наощупь и по звукам становилось проще. Девушка понемногу привыкала к своему положению и стала обращать внимание на самые неприметные детали: неуловимые скрипы, свист ветра, изменение влажности воздуха вокруг.

Пребывая в полной темноте, она больше всего боялась остаться в ней совсем одна, так что не слышимые другим шаги шиноби в коридорах дома успокаивали.

– По-моему, так намного лучше.

Саюри сидела на стуле, перекинув волосы вперёд с двух сторон. Не видя себя в зеркале, она ощупывала пряди руками, пальцами изучая новую длину.

– Мне кажется, они стали намного короче, – сказала она.

Темари усмехнулась, откладывая ножницы на стол. Она подошла к Саюри сзади и положила ладони на ее плечи.

– Зато теперь они одной длины, – сказала куноичи Песка, из-за спины девушки посмотрев в стоявшее перед ней зеркало. – А то у тебя одна половина была короче, другая – длиннее. Но это ничего, уж лучше так. Он ведь мог задеть не волосы, а твоё горло.

Саюри склонила голову набок, улыбнувшись уголками губ.

– И то верно.

Трогая свои теперь уже ровно постриженные волосы, Саюри вновь и вновь прокручивала в голове диалог с Темари. Он ведь мог задеть не волосы, а твоё горло. Да уж, каких-то пара сантиметров – и взмах катаны действительно пришёлся бы на сонную артерию.

Девушка знала, что было бы тогда. Сама она глотки не резала, но невольным свидетелем была неоднократно. Из артерии кровь выливается быстро из-за давления, смерть от кровопотери наступает быстро. Не самый гуманный способ, пожалуй, но бывает и хуже.

Тишина, царившая в Резиденции, начинала нагнетать. Доктор давно ушёл, Темари вернулась к Каге, чтобы обсудить план наступления. Охранявшие Саюри шиноби затихли, держась в основном по периметру здания, несколько дежуривших внутри тоже вели себя тихо. Тиканье часов, редкие скрипы половиц, завывания ветра за окном – все это, пронизывая пустоту, медленно сводило Саюри с ума. Охранники превратились в тюремщиков, а защищённое всеми силами прибежище стало темницей.

Но куноичи готова была ждать. Она могла просидеть так час, два – хоть весь день, зная, что Казекаге вернётся вечером.

Саюри не ждала от него ничего. Она не рассчитывала даже на продолжение начатого прошлой ночью, хоть и до сих пор чувствовала прикосновения и теплоту сухих губ. Больше не пугал ни биджу, ни сам Гаара – в дрожь вгоняла лишь опасность потерять его на этой войне.

– Нет, этого не произойдёт, – вдруг сказала девушка себе вслух. – Все будет хорошо. Надо в это верить.

Отдавшись эхом в стенах пустого помещения, эти слова прозвучали чуть более убедительно, заставив Саюри улыбнуться уголком губ.

***

Нарезая круги вокруг разложенной на столе переговоров карте, Гаара не мог сосредоточиться ни на одной мысли.

Он смотрел на нарисованные во время собрания линии грядущих наступлений и аккуратно выставленные фигурки, но то и дело видел перед собой хрупкую фигуру, освещённую лунной. Пытаясь решить, как с минимальными потерями дойти до штаба врага, он слышал мелодичный голос, обращённый к нему. Пытаясь решить, ждать ли нападения или атаковать первым, он чувствовал теплоту гладкой кожи и мягкие прикосновения рук.

Никто никогда не касался его так. Никто не говорил таких слов. Наконец, никто не заставлял чувствовать ничего подобного. Пережив один раз, Гаара теперь нуждался в этом больше, чем в солнечном свете и кислороде.

Но решение было принято. Впервые в жизни самолюбивый демон поставил кого-то настолько выше себя. Он уже чувствовал, как эта неудовлетворенная потребность превращается в рану. Рану, что будет адски болеть и расползаться, пока не станет огромной зияющей проростью, которую он будет затыкать чем угодно, лишь бы обезопасить Саюри от себя.

– Ты там уснул, что ли, ттебайо?

Брошенная с усмешкой колкость заставила Гаару наконец отвлечься от путаницы собственных мыслей и заметить, как сильно потемнело.

Он обернулся, шумно вздыхая, провёл рукой по медно-рыжим волосам. Наруто сидел на корточках в оконном проеме, наблюдая за ним, видимо, уже некоторое время, и ухмылялся.

– Я серьёзно, – добавил Узумаки. – Стоишь тут такой, смотришь куда-то сквозь стол. Уже ночь-полночь! Все нормальные люди спят давно!

«Мир на пороге войны, а он шутки шутит», – подумал Гаара, качая головой. Подняв глаза на Наруто, он изобразил улыбку одними губами и прошёл к своему креслу, взглядом предложив другу полноправно зайти в помещение.

– Ты знаешь, ко мне это не относится, – поправив полы одежды, выдержано произнёс Гаара. – Я спокойно обойдусь и без отдыха.

Наруто звучно цокнул, складывая на груди руки.

– Отдых нужен всем, без исключения, – сказал он, подходя к разложенной карте. – Что ты надеешься здесь увидеть? Инструкцию «как победить в войне за десять минут»?

– Как правильнее обойти врага и ударить сразу по базе. Теперь мы знаем, где она, – задумчиво сказал Казекаге.

– Это может быть ловушкой, ттебайо. Старик не глуп, у него наверняка есть план, как нас всех обхитрить. Ты ведь помнишь, что рассказала Саюри на совете?.. – Узумаки почесал затылок, изогнув брови, и усмехнулся. – Как она, кстати?

Гаару этот вопрос чуть не застал врасплох. Ничуть не изменившись в лице, он, тем не менее, едва не выдал свое смущение с головой.

– Н-нормально. Восстанавливается.

– Эх, скорей бы, – задумчиво протянул Наруто. – Так уже хочу увидеть ее в бою!

– НЕТ!

Наруто вздрогнул от неожиданности, едва не подскочив, его голубые глаза медленно поползли на лоб. Он слез с подоконника, прошёл внутрь вопросительно и с немалой долей удивления смотря на Гаару, до побеления костяшек сжавшего руку в кулак.

Узумаки мог поклясться, его глаза на секунду потемнели точь-в-точь как у Шукаку.

– Э-э... ты чего, ттебайо?

Гаара глубоко вздохнул, прикрыв глаза, на секунду опустил голову, после чего вновь поднял и посмотрел на Наруто.

– Саюри не должна воевать, – произнёс Казекаге практически по слогам. – Я и без того подверг ее опасности, с ней произошло такое... после чего не многие выживают.

Наруто поджал губы, вскинув бровь.

– Она останется в деревне, – продолжил Гаара. – А ещё лучше – вернётся в Кири. Суна слишком близка к местам боевых действий.

Казекаге стоял вполоборота к нему, сверля взглядом карту и до боли впиваясь кончиками пальцев в край стола. Наруто глубоко вздохнул, посмотрев на друга. Он знал Гаару. Знал, каким он бывал обычно, каким мог быть в зависимости от обстоятельств. Таким Узумаки видел его впервые.

Непроизнесенные слова мертвым грузом повисли в воздухе.

Гаара тяжело вздохнул, качая головой, обошёл по кругу стол и устало опустился в кресло. Он прикрыл глаза, морщась, словно от боли.

– Я понимаю тебя, – наконец нарушив молчание сказал Наруто. – Ты хочешь защитить ее, это правильно. Но ты не сможешь запретить ей сражаться, если она захочет. Я видел Саюри, Гаара. Эта девушка не из тех, что сдаются.

Ответа не было несколько минут. Молча сидя за столом, Казекаге просто смотрел сквозь Наруто куда-то в окно, словно и вовсе пропустил все его слова мимо ушей.

– Придётся найти выход. Я не позволю, чтобы с ней случилось что-то ещё.

====== XXXIII (часть первая) ======

– Может сделаем перерыв?

– Нет.

– Саюри-сан, будьте осторожны! Поберегите своё здоровье.

Саюри глубоко вздохнула. Поправила повязку на глазах и улыбнулась, разминая шею.

– Я ничуть не устала, Кумомо. И чувствую себя прекрасно. Продолжим!

С той ночи прошло несколько дней, но Казекаге так ни разу и не посетил Резиденцию. Он все время проводил в кабинете или где-то ещё, но только не дома. Саюри не знала, где он. Она уже перестала спрашивать.

Ее несколько раз навещала Мей, заходили Темари и Канкуро. Много спрашивали о ее здоровье и ничего не рассказывали о надвигавшейся войне. Как будто так она становилась менее реальной. Вся деревня сидела как на пороховой бочке, в ожидании, когда же наконец рванёт, но ничего не происходило. От этого ситуация становилась все более непредсказуемой и вводила всех Каге в ступор.

Доктор, приходивший день назад, вновь отметил улучшения. Протоки чакры восстановились, рука пришла в норму. И хотя глаза девушки по-прежнему ничего не видели, она однозначно шла на поправку. Так он, во всяком случае, сказал. И строго-настрого запретил тренироваться до полного выздоровления.

Возможно, поэтому Саюри чувствовала легкие угрызения совести, тренируя тай-дзюцу с Кумомо. Ей по-прежнему полагался постельный режим, который она грубо нарушила, призвав медведицу. Но куноичи не могла больше бездействовать.

С тех пор, как она выпустилась из Академии, Саюри едва могла припомнить свободный от миссий день без тренировок. Макото-сенсей никогда не давал им поблажек. Они приходили на полигон к девяти, не смотря ни на дождь, ни на туман, ни на холод. Так закалялся характер, так оттачивалось мастерство техник ниндзя. Какова же будет им цена, если забросить все после неудачи?

– Давай, Кумомо, нападай!

Саюри уже привыкла ориентироваться на звук. Для того, чья основная техника базировалась как раз на зрении, это было чертовски тяжело, но она превозмогала себя. Если я буду спать целыми днями, Гаара-сама совсем во мне разочаруется,– думала девушка. – Он и без того не хочет меня видеть... наверное, думает, что я слабая. Что я балласт, который проще бросить, чем тащить. Но я покажу ему, что это не так. Покажу, что я могу защитить себя и других!

Она отбивала мягкие удары Кумомо один за другим. Чересчур расслабленное отвыкшее от нагрузок тело плохо слушалось, частично утратило гибкость. Предстояла большая работа, чтобы восстановить былое.

Удар, ещё удар. Блок. Присесть вниз, уклониться. Все как в старые-добрые времена, когда они ещё тренировались всей командой.

– Ах!

На секунду Саюри замедлилась и пропустила удар. Он пришёлся ей прямо в грудь, и девушка оступилась, но устояла на ногах.

– Саюри-сан! – взволновано воскликнула медведица. – Саюри-сан, простите меня! Я не хотела!

Девушка положила ладонь на грудь, второй рукой упираясь в колено. Восстановив на секунду сбившееся дыхание, она выпрямилась и расправила плечи.

– Все хорошо, Кумомо. Я просто... отвлеклась. Вспомнила кое-что, точнее.

Кумомо шумно вздохнула, подходя ближе..

– Может хватит на сегодня? Саюри-сан, для первого раза более, чем достаточно.

Девушка вздохнула. Как ни крути, Кумомо была права. Ее едва зажившие конечности вновь начинали гудеть неприятной ноющей болью, в груди разгорался огонь. Слабое, уязвимое место. Как, оказывается, легко стало вывести ее из стоя.

– Да... ты права, – согласилась Саюри. – Спасибо тебе за тренировку.

– Спасибо Вам, что призвали меня, – ответила Кумомо и испарилась с громким хлопком.

Саюри снова осталась одна. Не считая вечно дежурящих за ее стеной АНБУ, разумеется.

Её по-прежнему никуда не выпускали без сопровождения. Благо, пространства в комнате хватало для небольшой тренировки, иначе девушка уже начала бы сходить с ума взаперти.

Вода в душе была прохладной, что приятно бодрило уставшее тело. Капли стекали по коже и волосам, заставляя Саюри вновь ощутить каждую клеточку, ещё не утратившую чувствительность.