Текст книги "Песчаная лилия (СИ)"

Автор книги: The_Scientist

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

Небольшой пустырь прямо посреди леса; звенящая в ушах тишина, нарушаемая лишь оглушающе-громким звуком стука сердца. Повсюду отрубленные ветки, поднявшаяся пыль и другие следы прошедшего сражения; несколько тел, лежащих на земле, не подававших признаков жизни.

Она стояла напротив него, наверное, метрах в двадцати. Небольшого роста, худая, бледная, обе руки по локти в бинтах. Ее колени тряслись так, будто были готовы вот-вот подкоситься; взгляд прозрачно-серых глаз бегал из стороны в сторону. Чакра совсем слабая, буквально на исходе.

Кто она такая? Что делает? Почему стоит здесь? Как оказалась посреди леса? Вопросов много, ответов нет.

Рассудок затуманен, картинка нечеткая, подернута пеленой. Песок... Он клубится, танцует у ног, подобно языкам пламени. Острая пульсирующая боль где-то слева под ребрами, стук собственного сердца, заглушающий все остальные звуки. Правая половина тела не ощущается вообще, словно она существует где-то отдельно, не подчиняется разуму.

Странные ощущения внутри, сильная боль в висках. Неожиданная вспышка в сознании – и через мгновение в девчонку летят песчаные сюрикены, от которых она, стоящая неподвижно, словно завороженная, не успевает увернуться. Морщится от боли, хватается за правое плечо. Белый рукав кофты распорот в нескольких местах, темно-алая кровь течет по ее руке, крупными каплями падает на землю.

Убей ее! – приказывает голос в голове. – УБЕЙ!

Картинка перед глазами становится совсем размытой. Рана в животе начинает гореть от боли, и тут же виски сжимаются тисками с новой силой. Голос кричит что-то его устами, от чего девчонка испуганно вздрагивает. Песок подчиняется этому нечеловеческому голосу и, принимая форму огромной руки, пытается схватить ее. Она стоит всё так же неподвижно, боится сделать хоть шаг. Беги же, глупая!

Но вот секундное прояснение рассудка – и песок, снова подчинившись истинному хозяину, осыпается на землю, не успев добраться до насмерть перепуганной девчонки.

ОНА ДОЛЖНА УМЕРЕТЬ! – снова командует голос. – УБЕЙ ЖЕ ЕЕ!

Боль в голове становится даже сильнее, теперь она просто невыносима. Стоять сложно, ноги совсем не держат. Глухой удар коленями о землю, электрический разряд по всему телу. Снова боль, снова чудовищный голос в голове приказывает напасть на нее. Запах свежей крови, принесенный ветром, ударяет в нос, и от него сознание отключается практически окончательно.

Тело бьют судороги. С каждой секундой запах ее крови ощущается все сильнее – девчонка решила подойти поближе. Чертова самоубийца. Почему не убегает, не прячется? Знает же, что не справится с Хвостатым.

Боль. Неужели человеческий организм вообще способен такое вытерпеть? Едва ли... Демон внутри бушует, снова берет контроль над песком. Хватает девчонку за ноги, тащит на себя. Несколько секунд – и ей, наверное, придет конец. Шукаку прикончит ее, немного притупив свою жажду крови, а она сама настолько перепугана, что, хоть и понимает это, даже не пытается вырваться.

Снова вспышка света в сознании, демон почему-то на секунду ослаб, и песок тут же рассыпался по земле, не подвластный ему. Хвостатый, недовольный сопротивлением своего вместилища, в ярости. Еще совсем немного, и он вырвется, если не подавить его, и тогда ничего не останется не только от девчонки, а вообще от всего леса.

Перед глазами темнота, вестибулярный аппарат дал сбой. То ли небо с землей вдруг поменялись местами, то ли тело совсем обессилило, не выдержав такой нагрузки. Удар о землю отдается глухой болью, но она практически не ощущается: организм уже привык к ней. Демон воюет с остатками сознания, и последнее на долю секунды одерживает верх. Чье-то прикосновение, какие-то движения, что-то мягкое мимолетно касается щеки. Глаза распахиваются сами собой, в надежде понять, что происходит, и впиваются в лицо девчонки.

Черт бы тебя побрал, да беги же отсюда!

Поздно. Запах ее крови напомнил демону о жажде, и тот снова подчинил себе тело. На этот раз без остатка.

– А где... – куноичи, подойдя к огню, который разжег Акиро, остановилась и посмотрела по сторонам. – Где...

– Он пошел разбираться с мертвяками, – гордо ответил Окинири, пальцем указав на удаляющийся силуэт Казекаге. – Соберет, наверное, их всех в кучу своим песком – и БА-БААХ! – мальчик всплеснул руками и широко улыбнулся. – Вообще ничё не останется!

Глаза Саюри удивленно расширились, и она подняла взгляд на Акиро. Тот, отвечая на ее немой вопрос, кивнул и протянул контейнер с уже разогретой едой. Девушка только открыла рот, чтобы поблагодарить его и отказаться, как парень перебил ее:

– Даже не вздумай, – предупредил он. – Бери палочки и ешь, иначе начну кормить насильно.

Саюри устало усмехнулась и всё же взяла еду из его рук.

– Есть, командир! – ответила девушка.

Она присела рядом с ним, поджав под себя ногу и перекинув волосы на одно плечо, чтобы не мешали. Куноичи съела немного овощей из контейнера, оставив рыбу и рис нетронутыми, и отставила его в сторону, вытерев уголок губ салфеткой.

– А Казекаге теперь вернется обратно в свою деревню или пойдет вместе с нами к тете Мей? – поинтересовался Окинири, подходя к ней.

Потрепав мальчика по волосам, девушка впервые об этом задумалась, но вместо нее на этот вопрос ответил сам правитель Суны, беззвучно подошедший к ним сзади.

– Пойду с вами, – спокойно произнес он. – Мне надо лично увидеться с Мизукаге-сама, чтобы обсудить некоторые важные вопросы.

Акиро презрительно сощурил глаза, недовольно вскинув брови, но ничего не сказал.

– Но, Казекаге-сама, – обернувшись на него, заговорила Саюри. – Если честно, я думала, что Вы вернетесь в Суну... Вы же сами сказали, что путь очень опасен. А если на нас нападут еще раз? С Вами ведь может что-то случиться! Вдруг... вдруг Вас ранят или еще хуже... что нам тогда...

– Вы шиноби Киригакуре и не несете ответственности за мою жизнь. Если со мной что-то случится, никто не вправе вас в этом обвинить.

– Да причем здесь ответственность?! – возмутилась Саюри, вскочив со своего места, но тут же осеклась и покраснела. – Прошу прощения, Казекаге-сама, это звучало слишком грубо. Я просто хотела сказать, что волнуюсь за Вашу жизнь, а не за то, кого обвинят в случае покушения.

Девушка опустила взгляд и принялась заламывать пальцы. Гаара несколько секунд молча смотрел на нее, после чего все тем же ледяным тоном и все с тем же непроницаемым лицом сказал:

– Ты можешь за меня не волноваться. Я сражался с ниндзя, которые были в разы сильнее всех напавших на вас сегодня, взятых вместе. Но, чтобы минимизировать риск еще одной засады, нам стоит выдвинуться как можно скорее и подыскать для ночлега более подходящее место.

====== XVI ======

Когда они добрались до более-менее безопасного места, уже практически полностью стемнело. Небо стало темно-темно-синим, а прямо над их головами поблескивал серебристый диск луны. Саюри шла чуть впереди остальных. Она притормозила, проверила местность на наличие потенциальных врагов. К счастью, куноичи никого не обнаружила, и они наконец смогли передохнуть.

Девушка была такой уставшей, даже измотанной: ее утро началось с нападения вражеских шиноби, во время которого она потратила очень много физических сил и чакры, а продолжилось длительным безостановочным переходом через всю страну Рек. Под конец дня ее ноги подкашивались, руки тряслись, а спина ныла от того, что все время пути на ней был либо Окинири, либо рюкзак с вещами и провизией, заботливо собранный его матерью, что по весу был сравним с самим мальчиком. Саюри изо всех сил старалась не подавать виду, что устала, но, тем не менее, не смогла сдержать облегченного вздоха, когда, прислонившись к дереву, сползла по нему вниз и села на землю.

Акиро, вслед за ней спрыгнувший с ветки, поставил ребенка на ноги и тут же принялся энергично разбирать необходимые для ночлега вещи. Парень казался чуть более бодрым, но это было лишь видимостью. На самом деле, он был измотан не меньше своей напарницы, а темные круги под его глазами напоминали о том, что прошлую ночь он, в отличие от нее, провел без сна.

Окинири же, казалось, практически не устал. Нет, разумеется, всвязи с наступлением ночи, его немного клонило в сон, но это не мешало ему продолжать болтать о чем-то своем, расхаживая по их маленькому лагерю, представлявшему из себя маленькую полянку посреди густого леса.

А Гаара... Все время пути он держался отчужденно, шел немного позади, чтобы, как он выразился, контролировать тыл. Он не произнес ни слова, ни единого звука, не участвовал в коротких беседах Акиро и Саюри, когда те перекидывались парой-тройкой слов. Его лицо не выражало абсолютно никаких эмоций, на коже не проступило ни капельки пота, да и вообще, казалось, такое понятие, как усталость, было ему незнакомо. Даже сейчас, когда они уже остановились, наконец почувствовав твердую землю под ногами, он держался так, словно такая колоссальная нагрузка, требовавшая серьезной физической подготовки, не была для него ничем необычным.

– Саюри-чан, ты же сегодня расскажешь мне сказку? – спросил Окинири, дернув девушку за руку. – Ну, как обычно, на ночь.

Куноичи, оторвав изучающий взгляд от молодого правителя Суны, снимавшего со спины свою тыкву-горлянку с песком, повернулась к мальчику и улыбнулась.

– Да, конечно, – ответила она, рассеянно заправляя за ухо прядь волос у виска, что вечно выбивалась из хвоста. – Какую ты хочешь?

– Ну, не знаю пока... – Окинири задумался, нахмурив брови. – Ой, мне надо бы... ну, это... по-маленькому.

Саюри усмехнулась и посмотрела на Акиро, искавшего что-то в своем походном рюкзаке.

– Сводишь его? – спросила девушка, обратившись к нему.

Парень, едва услышав ее голос, тут же поднял глаза.

– Куда? – удивился Акиро сперва, после чего до него дошел смысл ее слов. – А, точно. Да, пойдем.

Он встал и протянул мальчику руку. Тот тут же подбежал к парню и, схватив его за локоть, повис на нем. В такой позе Акиро и двинулся в сторону ближайших зарослей кустарника.

Саюри с усталой улыбкой на губах проследила за ними взглядом, думая о том, что в подобные моменты их разница в возрасте и правда стиралась. Нет, разумеется, Акиро не вел себя как ребенок – напротив, он был взрослым опытным шиноби, – но иногда и он любил подурачиться, особенно вместе с Окинири, который воспринимал подобные действия как игру.

– Могу я сесть здесь?

Девушка вздрогнула от неожиданности, услышав голос за своей спиной. Она обернулась и подняла глаза, снизу вверх взглянув на Казекаге, стоявшего прямо за ней. Саюри в который раз мысленно отругала себя за непрофессионализм – ниндзя, который не слышит, как к нему подходят сзади, едва ли вообще может так называться.

– Простите...? – переспросила девушка.

Гаара коротко взглянул на нее, после чего перевел взгляд на место под деревом и снова заговорил неизменным ледяным тоном:

– Можно здесь сесть?

Саюри, не ожидавшая, что правитель Суны станет спрашивать у нее на что-то разрешения, удивленно вскинула брови.

– Р-разумеется, Казекаге-сама, – ответила она. – Вообще, вы не обязаны спрашивать о таком... в смысле, вы же Казекаге, вы можете садиться, где вам угодно...

Молча посмотрев на девушку, Гаара ничего не ответил, очевидно, погрузившись в свои мысли. Саюри, решившая, что его не очень устроили ее слова, едва заметно покраснела, но решила тоже больше ничего не говорить, чтобы не ляпнуть еще чего-нибудь лишнего. Она лишь глубоко вздохнула и, опустившись на колени, принялась разводить огонь, в упор не замечая на себе пронзающий взгляд зелено-голубых глаз. Заправив за ухо снова выбившуюся из хвоста прядь пепельного цвета волос, куноичи взяла несколько веток, кусок бумаги и, воспользовавшись старинным методом, которым люди пользовались за много-много поколений до изобретения газовых горелок, справилась с этой задачей меньше, чем за минуту.

– Саюри-чан! Саюри-чан, смотри!

Услышав голос Окинири, девушка не смогла сдержать улыбку. Она привстала и посмотрела на него – маленького мальчика, тянувшего взрослого парня за собой за рукав. Поначалу она не совсем поняла, в чем было дело, но потом заметила, что у её напарника было что-то в руке за спиной.

– Что такое? – спросила она, когда они приблизились.

– Я и Акиро-сан по пути увидели кое-что и решили, что тебе понравится, – пояснил ребенок, многозначительно глядя на парня.

Тот замялся и смущенно почесал затылок, усмехнувшись, но Окинири тут же дернул его за палец, как бы говоря “ну давай же!”. Акиро мельком взглянул на Саюри, чье лицо выглядело достаточно озадаченным, и, решив больше не медлить, протянул девушке то, что держал в руке – букет белых полевых цветов, от которых исходил приятный тонкий аромат.

– О-о, – удивленно протянула куноичи, – большое спасибо!

Девушка взяла цветы из его рук и вдохнула их запах. Ее губы растянулись в улыбке, а светлые глаза, в которых отражалась луна, заблестели.

– Тебе нравится? – спросил Акиро так тихо, словно надеялся, что она не услышит.

– Да, очень, – ответила Саюри. – Такие красивые...

В голове Акиро вертелось огромное количество разнообразных вариаций фразы, которая должна была последовать после этого. Например, он мог бы сказать “не такие красивые, как ты”, или “их красота – ничто, по сравнению с твоей”, или любую другую фразочку из тех, что обычно использовали другие парни, чтобы обратить на себя внимание девушек, но вместо этого парень лишь промолчал, снова почесав затылок.

Саюри несколько секунд с улыбкой смотрела на цветы, про себя восхищаясь их красотой, после чего сделала шаг вперед и крепко обняла Акиро, чем повергла его в замешательство. Парень первые несколько секунд вообще не понимал, что происходит, после чего до него наконец дошло – в эту самую секунду к его груди, сомкнув руки на его спине, прижималась девушка, которую он боготворил. Он слышал учащенное биение ее сердца, чувствовал ее дыхание и видел улыбку на ее губах. Да, пожалуй, такая реакция стоила тысяч букетов.

Акиро стоял с улыбкой, прижимая ее к себе в ответ. Отстранившись, девушка взглянула ему в глаза и, заметив его улыбку, спросила:

– Что?

– Ничего, – ответил парень, хотя это и не было правдой.

На самом деле, очень часто, когда он смотрел на нее или говорил с ней, Акиро улыбался. Саюри, замечая это, вопросительно вскидывала брови и невинно спрашивала «что?», а он всегда отвечал «ничего», хотя сам прекрасно знал причину. За это время цвет ее глаз стал его любимым цветом, ее улыбка – его любимой улыбкой, и, несмотря на то, что он отчаянно пытался сохранять спокойствие, он не мог, потому что слишком сильно любил ее.

– Саюри-ча-а-ан! – нетерпеливо протянул заждавшийся Окинири. – Когда ты уже расскажешь мне сказку?!

Девушка усмехнулась и направилась к мальчику, уже сидевшему на спальнике, засунув в него ноги.

– А ты решил, что хочешь услышать сегодня? – спросила куноичи, присаживаясь рядом с ним, поджав под себя ноги.

Окинири отрицательно покачал головой.

– Любую расскажи. Расскажи, а то не усну.

Саюри задумалась. Она знала очень много самых разных сказок и историй, которые когда-то рассказывала ей ее мама, но ничего не шло на ум. Девушка пыталась остановиться на какой-нибудь, но почему-то ни одна не казалась ей подходящей. Может, потому, что она слишком устала за день и ее сознание работало в заторможенном режиме, а может, из-за того, что, в отличие от предыдущих вечеров, теперь рядом сидел сам Казекаге, молча наблюдавший за ней, и последнее, чего бы ей хотелось, – выставить себя перед ним не только слабой, но еще и глупой.

Вспомнив про букет полевых цветов, что лежал рядом с ней, девушка вдруг подумала о том, что вазы с водой по близости не было, а без нее цветам долго прожить суждено не было. Придя к этому выводу, она в уме заключила, что лучшим решением будет не оставлять их так, а потому тут же взяла их в руки и буквально за три-четыре минуты, пока думала о сказках, сплела венок и надела его на голову.

– Почему молчишь, Саюри-чан? – спросил Окинири. – Кстати, что это за книжка?

Куноичи не сразу поняла, что он имел в виду, но через несколько секунд осознала, о чем идет речь. Она повернулась к нему и, улыбнувшись, взяла книгу, которую он, очевидно, вытащил из ее рюкзака. Недолго подержав ее в руках, рассматривая обложку, словно видела в первый раз, Саюри отложила ее в сторону и ответила:

– Вряд ли эта книга покажется тебе интересной – она про одну женщину – гейшу, которая жила много-много лет назад. Это она изображена на обложке.

Ребенок взглянул на нее с неподдельным интересом.

– Это твоя книга? – спросил он.

– Не совсем, – ответила Саюри. – Это была любимая книга моей мамы. Я недавно нашла ее и решила прочитать, чтобы понять, почему она ей так нравилась.

– Расскажи мне про нее.

– Про книгу?

– Про гейшу.

Саюри удивленно вскинула брови.

– Ты хочешь узнать про... гейшу? – переспросила она.

Мальчик кивнул и устроился поудобнее. Только в тот момент Саюри заметила, что ее приготовился слушать не только он. Акиро, сидевший у огня, теперь тоже неотрывно смотрел на нее, словно она должна была вот-вот поведать им какую-то великую тайну, и даже Казекаге, очевидно, заинтересовавшийся предстоящим рассказом, перевел на нее взгляд. От такого количества внимания к своей персоне девушка почувствовала себя еще более неловко.

– Что ж... – заговорила Саюри, пересилив себя. – Начало эта история берет давным-давно, когда на земле еще не было ни ниндзя, ни скрытых деревень, ни даже Великих Стран, какими мы привыкли видеть их сейчас...

Ночь была темная, почти беззвездная. Луну заволокли облака, от чего все погрузилось в еще больший мрак. Налетел холодный ветер, раскачивавший деревья из стороны в сторону, и тишина заполнилась только звуками шелеста листвы и поскрипывания веток.

Окинири уснул уже под самый конец истории. Мирно посапывая, он крепко держал Саюри за руку, положив голову на ее колени. Он выглядел настолько спокойно и умиротворенно, что девушка, взглянув на него, не смогла сдержать улыбки. Она замолчала и осторожно переложила мальчика на спальник, укрыв его, после чего наконец смогла вытянуть вперед затекшие ноги и выпрямить спину.

– До рассвета около четырех-пяти часов, – шепотом сообщил Акиро.

– Знаю, – кивнула Саюри. – Не так уж и много. Казекаге-сама, – обратилась она к правителю Суны, который за все это время не сомкнул глаз. – Ложитесь спать, а мы с Акиро покараулим.

Гаара, прежде внимательно изучавший языки пламени в костре, поднял на нее свои глаза. Его лицо, по-прежнему остававшееся бесстрастным, вводило куноичи в замешательство, а холодный взгляд едва не просверлил в ней дыру. По коже Саюри пробежали мурашки, и она даже успела пожалеть о том, что обратилась к нему, но в этот момент он заговорил, не позволив ей начать заняться накручиванием себя.

– Мне не нужно спать, – спокойно ответил Гаара. – Ложитесь вы двое, вы выглядите уставшими. Я сам подежурю.

Сказать, что Саюри удивилась его словам – ничего не сказать. И, что примечательно, она даже не знала, что из сказанного им потрясло ее больше – слова о том, что ему не нужно спать, или предложение подежурить самостоятельно. Как это понимать вообще? – подумала девушка, удивленно вскинув брови.

– Прошу прощения, Казекаге-сама, – особенно выделив обращение, произнес Акиро, словно прочитавший ее мысли, – но это невозможно как минимум по двум причинам. Во-первых, по уставу в подобных ситуациях дежурить всегда должны двое – это непреложное правило. Во-вторых, мы не можем свалить эту работу на вас, так как это часть миссии, порученной мне и Саюри.

Казекаге перевел на него взгляд. Несколько секунд он молчал, словно обдумывал услышанное, после чего сказал:

– В таком случае один из вас всё равно должен отдохнуть. Я не сплю. Мне не нужен сон. А вам двоим – да. Так что бодрствовать обоим просто нет смысла.

Саюри и Акиро переглянулись. В глазах обоих читалось недоумение и немые вопросы, ответов на которые не было ни у него, ни у нее. Наконец они, словно безмолвно о чем-то договорившись, коротко кивнули друг другу.

– Ложись, – скомандовал парень. – Дежурить буду я.

Саюри лишь покачала головой.

– Прошлой ночью ты дежурил, – возразила она. – Теперь моя очередь.

– Саюри, ты же устала, тебе силы нужны. Ты должна поспать. Это мой приказ, как командира.

Девушка глубоко вздохнула.

– Ты мне в первую очередь друг, а не командир, Акиро. – твердо произнесла она. – Отдохнуть нужно тебе, и это не обсуждается. Я спала прошлой ночью, а ты – нет.

На несколько секунд повисло молчание. Акиро, чьи глаза действительно буквально слипались от недосыпа и усталости, тщательно обдумывал решение, которое было для него достаточно трудным. С одной стороны, он не хотел сваливать дежурство на свою напарницу и, тем более, оставлять ее наедине с этим Казекаге, к которому у него не было ни капли доверия. С другой же стороны, завтрашний день обещал быть сложным – путь предстоял внушительный, враг мог поджидать на каждом углу, точнее, за каждым кустом, да и от обещания защищать Саюри парень отказываться не собирался, а для этого, бесспорно, необходимы силы.

– Точно не хочешь поспать? – скептично вкинув бровь, уточнил Акиро, взглянув на девушку.

– Точно, – кивнула та. – Ложись уже, а то до рассвета совсем немного осталось.

Глубоко вздохнув и покачав головой, Акиро, бросив взгляд на Гаару, всё же улегся на второй свободный спальник. Минуту или две он ворочался, пытаясь найти идеальную позу, после чего организм всё же взял свое, и парень, устроившись на животе, провалился в сон. Его дыхание выровнялось, стало равномерным, и лишь оно, вместе со звуком потрескивавших в костре веток, теперь нарушало полную тишину.

Саюри переместилась под дерево, прислонившись к нему спиной, и откинула голову назад, на секундочку прикрыв уставшие глаза. Примерно в двадцати сантиметрах от нее сидел Гаара, над чьими словами она до сих пор раздумывала, но заговорить с ним девушка не решилась. Ей казалось, будет ужасным неуважением приставать к нему с расспросами насчет его режима дня, равно как и какими-либо другими.

И всё же... Если бы она могла, она задала бы ему кучу вопросов. Например, она спросила бы, злится ли он на нее за то, что в прошлом он чуть не погиб по ее вине, или же что означали его слова про желание “почувствовать себя живым”, которые она услышала от него те же четыре года назад, но до сих пор так и не узнала их смысла. Ей было интересно это и еще очень многое, но ни правила приличия, ни воспитание, ни ситуация, что была не самой подходящей, не позволяли разузнать все это.

– Саюри, я могу задать тебе вопрос? – словно догадавшийся, что девушка думала именно о нем, заговорил Гаара.

Куноичи повернула голову, встретившись с ним взглядом.

– Конечно, Казекаге-сама, – ответила она.

Взгляд бесстрастных зелено-голубых глаз скользнул вниз по ее лицу, шее и, опустившись, задержался на правом плече, исполосованном шрамами, которые отчетливо виднелись даже в темноте.

– Тогда, четыре года назад, ваша команда направлялась на миссию в страну Птиц. Вы не должны были сворачивать с пути, ввязываться в бой и помогать нам, но вы это сделали. А потом, когда я... – правитель Суны запнулся, подбирая слова. – Зачем ты спасла меня?

Саюри была готова к чему угодно. К любому вопросу, просьбе, любому действию с его стороны. Но именно этот вопрос буквально выбил ее из колеи. Девушка удивленно уставилась на Казекаге, изучавшего ее лицо, но тут же смутилась и опустила глаза. Ее щеки снова покраснели.

– Даже не знаю, как вам ответить, – почти неслышно проговорила куноичи. – У меня было несколько причин.

– Каких? – заинтересованно спросил Гаара.

– Эм... что ж, – замялась Саюри. – Ну, я, честно говоря, и сейчас не могу похвастаться силой или мастерством, а тогда – тем более. Но мне хотелось доказать самой себе, моим товарищам, сенсею и всем остальным, что я не балласт для своей команды. Я хотела показать, что не бесполезна.

По-прежнему внимательно глядя на нее, Гаара понимающе кивнул.

– Ты сказала, причин было несколько, – спокойно произнес он. – Получается, было еще что-то?

Саюри, кое-как справившаяся со своим волнением, принялась по обыкновению заламывать пальцы. Она и сама время от времени задумывалась о второй причине, но лишь недавно смогла полностью осознать ее.

– Да, – ответила девушка. – Поначалу было лишь желание узнать, чего я стою, и показать это другим. Не больше, чем через минуту, оно ушло, на смену пришел страх – передо мной был хвостатый демон, а чакры у меня на тот момент почти не осталось. Я, честно говоря, даже подумывала сдаться, понимая, что не смогу справиться с ним. Но потом я увидела его глаза. Точнее, Ваши глаза. Они принадлежали не демону, а человеку. Человеку, которому была нужна помощь. И кроме меня оказать ее было некому.

– Но я же чуть не убил тебя, – едва-едва изменив интонацию, возразил Гаара. – Посмотри на свою руку – это сделал я. И это меньшее, что могло произойти. Тебе просто повезло, иначе ты была бы мертва.

Саюри глубоко вздохнула, взглянув на шрамы на правом плече и прикрыв их ладонью.

– Их оставили не Вы, а Шукаку, – сказала девушка. – Вы не желали мне зла. Это был демон, с которым вы не могли справиться, так как были серьезно ранены. Тут нет ни капли вашей вины, Казекаге-сама.

Гаара, должно быть, хотел что-то ответить ей, но почему-то не стал. Он с минуту смотрел на девушку, после чего всё так же молча отвел взгляд и немного отодвинулся, устраиваясь поудобнее. До самого рассвета он сидел так, не проронив ни слова.

====== XVII ======

Главный минус долгого пути заключался в том, что он был невыносимо однообразным. До ужаса похожий ландшафт, одинаковые деревья и кустарники, пение одних и тех же птиц... В какой-то момент в голову Саюри даже закралась мысль, что они попали под действие какого-нибудь ген-дзюцу, заставлявшего их ходить кругами, но нет – Акиро обладал потрясающей способностью сразу же распознавать любые виды иллюзий и всего, что было с ними связано, так что, случись с ними что-нибудь подобное, он бы быстро принял меры. Куноичи прекрасно понимала это, но тем не менее ее не покидало ощущение, что они практически не двигались с места.

Возможно, дело было в усталости – как-никак, шли вторые сутки без сна, что в комплекте с большой физической нагрузкой оказывало сильное влияние на организм девушки. Нет, разумеется, это была далеко не первая ее миссия, и прежде ей неоднократно приходилось проходить через такое, но всё же нельзя сказать, что это давалось ей очень просто. К тому же, ненадолго отступившее на второй план предчувствие снова не давало ей покоя, а сознание вдруг заполнилось тревожными мыслями о предстоящей войне.

Боялась ли Саюри? Разумеется. Она прекрасно знала и помнила, сколько жизней унесла предыдущая, и совершенно не хотела, чтобы это повторилось. К тому же, если на момент начала Четвертой Войны Шиноби она была еще генином, которым нельзя было принимать участия в боевых действиях, то теперь, как чуунину, от этого было никуда не деться. Нет, конечно, защищать свою деревню, свою страну, ее жителей, для Саюри было очень важно, но мысли об убийстве людей сильно ее пугали. Даже на миссиях она старалась по возможности избегать этого – Акиро, понимая это, всегда брал это на себя, – но, к сожалению, задача шиноби армии Альянса заключалась именно в том, чтобы устранять вражеских солдат.

– Ты почему такая грустная, Саюри-чан? – спросил Окинири, отвлекая девушку от размышлений.

– Грустная? – немного рассеянно переспросила куноичи. – Я не грустная, нет. Просто... задумалась.

– О чем? – не унимался мальчик.

Несколько секунд Саюри молчала, думая, как бы поубедительнее соврать. Она ненавидела это делать, да и, честно говоря, не особо умела, но разговаривать с ребенком о войне было бы не очень правильно.

– О том, когда же мы прибудем в нашу деревню, – наконец сказала она, выдавив улыбку. – Думаю, Киригакуре тебе понравится.

– Я тоже так думаю, – согласился Окинири и принялся болтать о чем-то своем.

Саюри его уже не слушала. Она вдруг поймала на себе недоверчивый взгляд Казекаге, очевидно, не поверившего в ее слова. Так смотрит, будто знает, о чем я думаю... – промелькнуло в ее мыслях. Девушка опустила глаза.

Куноичи вспомнила, как три дня назад, когда они останавливались в Суне на ночь, Окинири по традиции попросил сказку на ночь. Она тогда рассказала ему историю про принцессу, что жила много-много лет назад. Тогда Саюри немного замечталась, в красках описывая ее замок, украшения и кимоно, так что это не укрылось от внимания проницательного ребенка.

– А ты бы хотела быть принцессой, Саюри-чан? – спросил он, дослушав ее рассказ до конца.

Девушка улыбнулась уголком губ, заправляя за ухо прядь волос. Она много раз задумывалась об этом. Конечно, перспектива жизни среди слуг и красивой одежды прельщала, но всё же...

– Я не знаю, – ответила она. – Наверное. Но вряд ли это возможно. Я ниндзя. Меня воспитывали и обучали как воина, а не принцессу.

И хотя тогда Окинири не до конца понял смысл ее слов, Саюри была уверена, что кому-кому, а уж ей принцессой, даже если бы представился шанс, никогда не стать. Вот только сейчас, когда мир готовился к войне, идея жить в безопасности, зная, что близкие тебе люди не погибнут, не казалась такой уж плохой.

Углубившись в свои мысли больше, чем то было нужно и допустимо, девушка на секунду утратила внимательность, и накопившаяся усталость сразу же дала о себе знать. Саюри оступилась и, не успев оттолкнуться ногой от дерева, соскользнула вниз. Окинири, сидевший на ее спине, взвизгнул от испуга и крепко вцепился в ее одежду, но куноичи тут же пришла в себя и, сконцентрировав чакру на стопах, снова встала на ветку.

– Саюри, ты в порядке?! – крикнул Акиро и спрыгнул к ней. – Что случилось?

– Все... в норме, – переведя дыхание, ответила та. – Прости меня, Окинири, я не хотела тебя пугать.

Гаара, прежде обгонявший их на несколько шагов, вернулся. Он молча смерил девушку взглядом, после чего посмотрел на ее напарника, всерьез обеспокоенного ее состоянием.

– Я ж говорил, тебе надо было поспать ночью! – воскликнул парень, с укором глядя на нее.

– Акиро, я в порядке, – заверила его Саюри, хотя сама в это до конца не верила.

Вновь вернувшееся вопившее во весь голос предчувствие, усталость и мысли, которыми она, сама о том не подозревая, добивала себя, делали свое дело. Это было нетрудно заметить – достаточно было посмотреть на нее.

– Знаю я твой “порядок”, – проворчал Акиро, снимая с плеч рюкзак. – Все, останавливаемся здесь на привал, тебе срочно нужен отдых.

Саюри решительно хотела возразить, но, к ее удивлению, ее опередил Казекаге, голос которого прозвучал настолько неожиданно, что она чуть не подскочила на месте.