Текст книги "Добро из зла (СИ)"

Автор книги: Терран

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

– Что ты натворила… – тихо сказал он.

– То, что должна была.

Внутри нее впервые что-то шевельнулось. Открыв глаза, она посмотрела на своего партнера – смуглый, с широким скуластым лицом, он нависал над ней, как медведь над кроликом; если поставить их рядом, Вельвет походила бы на ребенка. В глубоко посаженных карих глазах под густыми черными бровями не было ничего, кроме горя.

– Все настолько плохо, как ты боялась?

– Хуже.

Несколько секунд они молчали, в почтительной мрачной тишине, которую не смел нарушить никто.

– Они рассказали тебе о договоре? – наконец спросила Вельвет.

– Да. Я отправляюсь с оружием, вы остаетесь в заложниках.

– Хорошо, – она вновь закрыла глаза. – Даже не думай пытаться что-то переиграть – я слишком дорого за все это заплатила.

– Коко голову мне оторвет, если я вернусь без тебя.

Вельвет криво усмехнулась, но ничего не сказала. В конце концов, это было правдой. Она действительно оторвет и Ятцухаши очень повезет, если это будет только голова.

– Ты действительно веришь им? – вмешался Сейбл.

– Полностью, – тут же ответила Вельвет. Переведя взгляд на фавна, она тут же нахмурилась и резко сказала: – Ты все еще с оружием.

Вместо ответа он только крепче сжал в руках клинок и мрачно покосился в сторону Джунипер, которые отошли немного, чтобы дать Ятцу попрощаться.

– Ты слышала, что говорил этот парень? – прорычал он. – Он же хренов расист. Я не верю ему ни на грамм. Мы отдадим оружие, спустим ауру – и что помешает ему предать нас?

– Когда обсуждали, не выдать ли Вейл всех членов Белого Клыка, даже таких, как ты, ты был первым, кто вызвался добровольцем, – ответила Вельвет, со слабым удивлением услышав прежнюю неприятную сталь в собственном голосе. – Мы не сделали это только потому, что никто не пришел. Если не веришь ему, поверь мне. Если не веришь мне – просто выполни то, что обещал.

– Послушай ее, парень, – проворчал Ятцухаши. – Ты был готов принести себя в жертву десять минут назад. Что изменилось?

– Они правы, Сей, – Лили, девушка-олень, осторожно взяла друга за руку. – Мы всегда знали, что придется платить.

Пару секунд мрачный фавн переводил взгляд с Вельвет на Лили и обратно, потом долго, зло сощурившись, изучал Арка, уже подобравшего свое оружие… и, выругавшись себе под нос, бросил клинок под ноги.

– Дружбомагия гребанная, – проворчал он, отходя в сторону.

– Все, Ятцу… – прошептала она. – Ступай. Со мной все будет в порядке, ты же знаешь, они хорошие ребята.

– Это не то, чего я боюсь, – вздохнул гигант.

– С этим мы тоже что-нибудь придумаем, – ответила Вельвет, глядя ему прямо в глаза, так, будто говорила правду. – Время лечит.

Ответом был недоверчивый взгляд, и огромная мозолистая ладонь, что легла на макушку, между обессиленно поникший кроличьих ушек.

– Раньше ты была отвратительной лгуньей, Вельвет.

– Раньше… – тихо согласилась она. – Ступай.

…Ее обошла стороной предполетная суета – ребята загружали ящики с оружием в транспорт или стояли на страже, чтобы фавны не сбежали. Приоткрыв один глаз, она увидела Пирру, что осталась сторожить самую опасную пленницу и тут же отвернулась, не желая видеть враждебность в зеленых глазах.

«Ну, наверное, нельзя угрожать девушке смертью парня, в которого она влюблена, и надеяться, что она просто оставит это позади» – подумалось ей.

Она честно попыталась расстроиться по этому поводу – безрезультатно. Вместо этого она запрокинула голову, расслышав басовитое урчание двигателей, и проводила взглядом тяжело, будто переевший пыльцы шмель, летящий над самыми крышами домов транспорт.

– Ну, хотя бы все это было не зря, – пробормотала она себе под нос.

– Так… и что нам делать теперь? – спросил Жон, казалось, у самого себя, когда спустился обратно на площадь.

– Ты можешь связаться с Глиндой, – отстраненно сказала Вельвет. – Но я бы предпочла, чтобы ты сделал это завтра, завершив миссию, так ей будет проще удержать все это под ковром.

– Чтобы вы сбежали ночью?

– Пирра! – возмущенно вскинулась Руби.

– Можете связать нас, – пожала плечами Вельвет. – Нам после Битвы за Вейл, например, выдали и кандалы для тех, у кого открыта аура, сломать такие могут единицы. А уж без ауры так и вовсе никто.

– Нам тоже, – вздохнул Жон. Пару секунд он молчал, задумчиво переводя взгляд с одного пленника на другого, а потом устало покачал головой. – Мне уже кажется, что даже докладывать директору нет смысла. Ладно, так и сделаем. А дверь в хранилище арсенала вообще непрошибаема ничем. Посидите там до утра. Поставим вам оповещалку на Свитки – если ваша аура поднимется выше красного уровня, я буду считать это попыткой к бегству.

…Вельвет рухнула на пол, едва только за ними закрылась толстая герметичная дверь арсенала. Сквозь полуприкрытые веки она видела, как Лили, неловко переступая скованными короткой цепью ногами, отводит Сейбла в сторону, как прижимается к нему в углу, дрожа всем телом, тянется к губам – отчаянно и жадно, так, будто завтра умрет. Должно быть, она действительно в это верила.

Она закрыла глаза, чтобы не мешать им, стараясь не вслушиваться в тихие голоса – каждому здесь было необходимо побыть в одиночестве… или наедине. У нее тоже было важное дело – Вельвет должна была убедиться в собственных догадках.

Она собиралась с духом несколько минут. Затем, глубоко вздохнув, села на колени и протянула скованные кандалами руки перед собой, прикасаясь к Проявлению.

Первой была Коко Адель. Невысокая, даже маленькая, из-за своего роста она постоянно ходила в сапогах на шпильках, даже на миссиях – и тому, кто осмеливался назвать ее коротышкой можно было только посочувствовать. Ее отец владел фабрикой по пошиву одежды, мать – была модельером. Она могла показаться хрупкой, но любой, кто посчитал бы ее беззащитной или слабой, очень быстро понимал свою ошибку – стали в Коко Адель хватило бы на десятерых. Про себя, разумеется, не говоря об этом самой Коко, Вельвет считала ее своей второй матерью.

Ее модная сумочка, весом в полцентнера, могла превращаться в огромный миниган – Вельвет никогда не могла скопировать именно сумочку, ведь Проявление Коко работало с пространством, поэтому всегда получала лишь миниган.

Ничего.

Ее руки, готовые подхватить громоздкое оружие, разошлись в стороны, натягивая цепь до предела, чтобы удержать за рукоять и лезвие огромный двуручный меч.

Ятсухаши Дайчи – ее партнер. Огромный и грозный, он одним своим присутствием отгонял от нее расистов. Он был тем, кто всегда принимал удар на себя – их авангард, нерушимая скала, о которую неизменно разбивался черный прилив Тварей Темноты. Он был таким и в обычной жизни – спокойный, надежный, всегда готовый протянуть руку тем, кто оступился.

Ничего…

Локти сдвинулись ближе к бокам, принимая сотни раз виденную боевую стойку – вот-вот вспыхнут призрачной белизной два запястных клинка…

Фокс Алистер. Желчный слепец, импульсивный, безудержный в бою и быту, он выражал заботу насмешкой, а привязанность – неловкой грубой нежностью. Он не знал своих родителей и вырос в приюте – CFVY была единственной семьей в его жизни.

Ничего!

Ее руки, звеня цепями, двигались все быстрее, уже не застывая в тщетном ожидании, меняя стойки и хватки – Руби, Пирра, Жон, Сейбл, Лили, Нора, Рен…

НИ-ЧЕ-ГО!

В себя она пришла от тревожного возгласа:

– …львет!

– Да? – прохрипела она.

Проявление создавалось личностью, Проявление БЫЛО личностью. И если человек терял его… это значило, что человека больше нет.

– Ты в порядке? – переглянувшись со своим партнером, спросила Лили. – Ты ведешь себя странно.

– Знаешь, я думаю, мне придется подобрать себе новое имя, – прошептала фавн.

И расплакалась, отчаянно, навзрыд – впервые в своей новой жизни, последний раз – в старой.

Глава 7. Хранители и псы

– Ну… как-то так все и было, – закончил Жон.

Он смотрел только на собственный Свиток, отчасти от того, что опасался взглянуть на свою команду, отчасти – потому, что на главный экран были выведены показатели ауры пленников. Они до сих пор были в красном диапазоне.

Ответом ему была тишина.

– Что вы думаете, ребята?

– Мне кажется, заковывать их было лишним, – почти прошептала Руби.

– Я мог бы поверить на слово одной лишь Вельвет, – покачал головой Жон, по-прежнему не отрывая взгляда от экрана. – Но не этим двоим. Она ручается за них – пусть сама и следит.

– Она пыталась убить нас, – мрачно заметила Пирра.

Чемпионка сидела рядом с ним, почти касаясь бедром. Скосив глаза, Жон увидел, что она разглядывает зарубку на щите, что лежал на коленях, осторожно касаясь изуродованной поверхности кончиками пальцев. В тусклом свете пары светильников, которые они запитали от резервного генератора, и дрожащих отблесках крохотной бездымной праховой горелки, ее кожа казалась болезненно-желтой, а липкий высохший пот придавал ей нездоровый восковый блеск. Тонкие черты лица заострились еще сильнее, а зеленые глаза, казалось, потеряли способность отражать свет.

– Мне почему-то кажется, что если бы она хотела нас убить, она бы это сделала, – ответил Жон. Он осторожно взял ее за руку, заставив вздрогнуть и посмотреть на него. – У нее был шанс убить меня, в самом начале – она предпочла использовать мою ошибку, чтобы нейтрализовать (не убить!) тебя. У нее был шанс убить или серьезно ранить Руби – в тот момент, когда та бросилась под твой меч, но Вельвет остановилась. Она говорила с нами, вместо того, чтобы убивать.

Он сжал ее руку крепче.

– Все это пошло ужасно неправильно с самого начала, Пирра. Белый Клык, оружие… Вельвет… – ему пришлось сделать усилие, чтобы сказать следующие слова: – Она все-таки фавн. И все это звучало так, будто она защищает их, Белый Клык, оправдывает… А потом мы начали драться и все полетело к чертям окончательно. Все, что произошло сегодня – одна большая ошибка. Может быть, даже то, как все закончилось, было ошибкой.

– Жон! – взвилась Руби.

– У нашего врага есть та, кто манипулирует разумом, Руби, – тихо напомнил ей Арк, повернувшись к снайперу. Руки Пирры он, тем не менее, не выпустил и быстрая дрожь ее пальцев не укрылась от рыцаря. – Та, кто заставляет людей видеть то, чего нет, и кто знает, на что еще она способна. Та, кто виновна в смерти Пенни.

Руби отвела взгляд, не найдя что на это ответить.

– Та, кто училась с нами больше месяца, – продолжал давить Жон. – Та, кто работала на Синдер Фолл, женщину, план которой выполнял Белый Клык. Мы не были друзьями с этой командой… но могли бы быть, посчитай они это выгодным. Синдер Фолл, официально охотница и студентка, оказалась врагом.

– Но… это же Вельвет, – растерялась Руби. – Она не предательница.

– Синдер Фолл тоже не была похожа на предательницу.

Руби подавленно молчала, опустив взгляд. Ее ладони, ранее спокойно лежавшие на коленях, сжались в крохотные кулачки.

– Но ты все-таки поверил ей, – прошептала она.

– Я поверил тебе, – вздохнул Арк. – И теперь мне остается только молиться, чтобы это не обернулось катастрофой.

Не дождавшись ответа от подруги, он перевел взгляд на тех, кто так и не озвучил своего мнения по вопросу.

Они расположились в просторном холле полицейского участка, сдвинув к стенам уцелевшую мебель, забаррикадировав ей широкий центральный вход. Рен и Нора сидели на подоконнике занавешенного плотной черной тканью окна – так, как они всегда делали: на расстоянии вытянутой руки, никогда не выпуская друг друга из вида. Пирра была его партнером почти восемь месяцев и Жон без тени сомнения назвал бы ее своим лучшим другом; эти двое были напарниками больше десяти лет. На взгляд Жона, даже слова «лучшие друзья» были слишком тусклыми и затасканными, чтобы описать узы, что связывали их.

Нора, почувствовав его взгляд, нахмурилась. Пару секунд она молчала, задумчиво поглаживая лежащий на коленях гранатомет, будто тот был огромным стальным котом, а потом перевела взгляд на своего партнера, предоставив ему право говорить за них обоих.

– Я думаю, что всем нам надо думать не о том, что делать, если мы ошиблись, – очень тихо сказал Рен, заметив, что все смотрят на него. Отвернувшись на секунду, он отогнул край импровизированной занавески и быстро оглядел площадь. – Куда важнее, что мы будем делать, если все, что сказала нам Вельвет – чистая правда.

Жон вздохнул – Рен озвучил то, о чем сам он избегал думать.

Белый Клык совершил непростительное, нарушил один из самых священных законов Ремнанта, весьма короткий свод «Законов о Гримм». Это было ужасно – такое не прощалось и не забывалось. А теперь… теперь тоже самое совершили и власти Вейл – страна, которую он защищал.

«На самом деле я сделаю все, что от меня зависит, чтобы вам никогда не пришлось им становиться, мистер Арк» – вспомнились ему слова директора. Он уже давно – большую часть своей жизни, на самом деле – пытался понять, что значит быть героем. Он читал книги и слушал рассказы Стражей родного города и рассказы деда о самом знаменитом Арке в истории. Герой это тот, кто спасает людей – тот ответ, к которому он пришел. Это было столь же верно, сколь и избито.

Он никогда не тешил себя иллюзиями, что быть им легко – но искренне верил, что это просто. Должны были быть те, кто хотел навредить людям – с ними он должен был сражаться; и те, кто хотел людей защитить – с ними он должен был стоять рядом.

«Я просто пытаюсь помочь» – ломким от едва сдерживаемых слез голосом сказала ему Вельвет, что работала с преступниками.

«Мне достаточно нажать одну кнопку, сказать одно слово – и что бы не происходило в фавн-районе сейчас, после этого ты будешь считать нынешнее положение верхом милосердия» – сказал тот, кто хотел быть героем.

А те, кто возглавлял народ Вейл, совершили то же преступление, что и Белый Клык, нарушили те же законы.

Что он должен был делать со всем этим?

Он должен был сражаться с отчаявшейся девочкой? Убить ее?

Он должен был защищать тех, кто не лучше Белого Клыка? Быть может, нарушить эти законы сам?

Он должен был быть тем, кто угрожает чуть ли не геноцидом невиновным? Возможно, он даже должен был привести приговор в исполнение собственноручно?

«Мне кажется, что все вы здесь потеряли надежду» – сказала ему Руби и она была чертовски права.

Теперь Жон куда лучше понимал, что значит это пресловутое «быть героем». Это больно – постоянно быть на передовой и проливать свою кровь за других. Это страшно, когда от твоих решений, поступков и навыков зависят чужие жизни. И это ни хрена не просто, когда ты больше не знаешь, где в этом мире «плохие», а где – «хорошие».

Разговор умер сам собой после этих слов – ответ знали все, но никто не хотел произносить его вслух, и только Нора проворчала себе под нос что-то про «сломанные ноги». Вздохнув, он еще раз сжал руку Пирры, ободряюще ей улыбнулся и твердым («командирским», как он его про себя называл) тоном начал:

– Нам надо распределить смены на ночь. Первым…

– Подожди, Жон, – прервала его Руби.

Маленькая снайпер, что сидела на коленях напротив него, выпрямилась и расправила плечи. Ее взгляд имел почти ту же отчаянную решимость, что была у нее в момент, когда она остановила сражение между Пиррой и Вельвет, но руки, нервно теребящие край алого плаща, выдавали волнение.

– Есть еще кое-что, о чем я должна с вами поговорить, – начала она. – Возможно, сейчас не лучшее время и вы все заняты другим, но я не знаю, как долго придется ждать, пока мы вновь окажемся одни и действительно сможем поговорить без лишних ушей.

«Да когда же этот день, наконец, закончится!» – успел подумать Жон и махнул рукой поднявшейся с подоконника Норе, которая и без его приказов знала, чья очередь всегда была первой. Пожав плечами, Волкири опустилась обратно; Жон мимоходом отметил, что села она еще ближе к Рену и чуть подтолкнула хмурого напарника плечом, а после двумя пальцами раздвинула уголки его рта в резиновой улыбке. Когда она отстранилась, улыбка уменьшилась, зато стала куда подлинней.

Пару секунд Руби молчала, будто пытаясь подобрать слова, а потом сказала, таким будничным и простым тоном, будто говорила о самой очевидной вещи на свете:

– Я собираюсь найти Янг.

Жон устало вздохнул, с некоторым трудом подавив желание потереть виски, стрельнувшие болью. Он еще не успел подумать о том, что сказала Вельвет Руби – куда больше его волновало то, что фавн сказала ему.

– Я знаю, что это опасно, – все с той же непринужденной легкостью продолжила Роуз.

Она не отрывала взгляда от горелки, что отделяла ее от Жона – серебряные глаза тускло мерцали в такт неровному пламени, а огненные отблески в глубине зрачков напомнили Арку о том белоснежном сиянии, что он видел в них не так давно. Он до сих пор не мог подобрать определения тому, что видел, но был уверен в одном: чем бы это ни было, оно было больше, чем просто свет.

– Я знаю, что за ней отправились дядя Кроу и папа. Я знаю, что они и сильнее, и опытнее. Я верю в то, что они ее отыщут.

– Тогда почему? – спросил Жон, вклинившись в короткую паузу между размеренным речитативом коротких отрывистых предложений.

Руби ответила на вопрос сразу же, без тени сомнений, даже не пытаясь подобрать слова: так, будто репетировала этот разговор уже очень, очень давно.

– Когда моя мама умерла, – вздохнула Руби. – Папа… тяжело переживал это – это была уже вторая жена, которую он потерял. Он мало ел, пропадал на работе, большую часть времени проводил, запершись в своей комнате или на могиле мамы… Иногда возвращался домой пьяным – до тех пор, пока это не увидел дядя Кроу. Я не знаю, что произошло между ними, он вытащил папу куда-то в лес, и через час привел обратно, всего в грязи и синяках. С тех пор… – она улыбнулась. – Он стал возвращаться, но… никогда уже не был тем старым папой, которого я помнила.

Она замолчала на секунду, сглотнув комок в горле. Жон неловко отвел взгляд от отрешенного, потерянного в воспоминаниях лица – сейчас девушка так мало походила на ту Руби, которую он знал, что казалась почти чужим человеком. Когда снайпер продолжила, ее голос был хриплым и сухим от сдерживаемых эмоций:

– Мне было шесть – я не могла позаботится о себе. Янг было восемь. Она была той, кто готовила мне завтрак и следила, чтобы я не питалась одним только печеньем. Она стирала и штопала мою одежду, укладывала спать, читала сказки и помогала с уроками, защищала от хулиганов в школе… я привыкла обращаться за помощью и советом к ней, а не к папе; когда мне снился кошмар, я прибегала плакать в ее кровать и засыпала в ее объятьях.

Будто завороженный, Жон следил за тем, как она вытерла кулачком слезы. Он знал Янг как развеселую красотку с острым языком, по которой вздыхала вся мужская половина Бикона – но любой, кто осмеливался к ней приблизиться, очень быстро сгорал в лучах ее характера, как мотылек, прилетевший на огонь. Ему было сложно представить ее в роли… матери?

– На самом деле у меня была не одна мама, а целых две, – подтвердила его подозрения Руби, справившись с эмоциями. – Если бы это я была там, израненная, в одиночестве и опасности, среди преступников, она бы сделала что угодно, чтобы помочь мне. Она бы отправилась на край света, она бы сражалась со всем миром… и обязательно, обязательно нашла бы меня, сколько бы времени это ни заняло, как бы далеко ни пришлось зайти.

Следующие ее слова были пропитанным самым искренним удивлением, будто сам факт того, что это нуждалось в объяснении, казался ей дикостью:

– Как я могу отплатить ей меньшим?

– Ты даже не знаешь, где искать, – с удивлением услышав в собственном голосе нотки мольбы, прошептал Жон.

Он должен был отговорить ее от этого!

– Вельвет сказала, что он в Мистрале, но это самая большая страна в мире! Он может быть даже не там, может развернуться на полпути или осесть недалеко от границ, в Темных Землях.

– Я подслушала папу и Кроу в ночь перед отъездом, – отмахнулась она. – И точно знаю, как найти Янг, где бы она ни была, в Мистрале, Атласе или на Луне.

Она улыбнулась, этой своей неподражаемой улыбкой, чистейшей эссенцией доброты и безмятежности в мире:

– Не пытайся меня отговорить, Жон.

– Это очень опасное путешествие, – рассудительно заметил Рен и Жон встрепенулся. Ну конечно, старый добрый Рен отговорит ее от этого безумства – он постоянно делает так с Норой! – Тем более в одиночку. Я не думаю, что Янг чем-то поможет, если ты… пострадаешь.

– Поэтому я все еще здесь, – серьезно кивнула Руби. – Если честно… сначала я хотела попросить вас отправится со мной, но… я в городе всего один день и уже понимаю – вы нужны здесь. Вейл нужна Джунипер.

Не удержавшись, Жон вскочил на ноги:

– Может быть, мы и нужны Вейл, но ты… ты совершенно точно нужна нам!

Руби удивленно моргнула, явно не понимая, что он хочет этим сказать.

– Чем бы сегодня все закончилось, если бы не ты? – настаивал Жон. – Я тебе скажу, чем – это была бы бойня, в которой были бы одни проигравшие, вне зависимости от исхода. Ты остановила меня, остановила Вельвет – и только поэтому все до сих пор живы.

Снайпер, ошарашенная этим взрывом, молча смотрела на него, распахнув глаза. Вот она открыла рот, чтобы что-то сказать… и тут же его закрыла. Открыла снова… только для того, чтобы повторить то, с чего начала этот разговор, на этот раз – с намеком на извинение:

– Я собираюсь найти Янг.

– Не то, чтобы я не понимаю твоих мотивов, – нахмурился Рен. Мельком бросив взгляд на согласно кивающую Нору, он продолжил: – Семья – это важно, я знаю. Но уйти из Вейл сейчас… это почти дезертирство. Твоему дяде и отцу могли выдать официальную миссию по поиску Янг – тебе ее не дадут. Гудвич ни за что не отпустит тебя в одиночку и не даст команду, нас и так слишком мало. Это будет… тебя будут искать, Руби, может быть, даже официально, как преступницу. Ты даже не сможешь сесть на один из регулярных рейсов – они полностью контролируются Королевствами. Тебе придется идти Темными Землями, местными маршрутами… Верь мне, Руби, я прошел через это – множество раз мы выживали только благодаря удаче.

– Блейк тоже ушла одна, – насупилась Руби.

– Она может о себе позаботиться.

– А я – нет?!

– Тебе шестнадцать, Руби, – мягко, будто пытаясь успокоить ребенка, сказал Рен. – И, без обид, но ты понятия не имеешь, с чем столкнешься там. Думаешь, Невермор и Сталкер на нашей инициации были сильны и опасны? Там, в Темных Землях, есть монстры, в одиночку опустошающие города – один из таких убил всю мою семью. Я не уверен, что даже вчетвером, полной командой, мы смогли бы справиться с таким.

– Я знаю, что это опасно, – кивнула Роуз. Она выглядела напуганной, но в глазах Жон не мог разглядеть и тени сомнения. – Поэтому я говорю об этом вам. Ты и Нора сможете рассказать мне, как действовать и куда идти. И еще… – она неловко пожала плечами. – У меня мало денег, а выполнять работу Охотницы по пути в одиночку довольно опасно. Если вы прикроете меня на пару дней, чтобы я смогла уйти достаточно далеко…

– А что будет, если я расскажу обо всем Гудвич, когда мы вернемся в Бикон? – мрачно спросил Жон.

– Она позаботится о том, чтобы я не смогла никуда уйти и никогда не оставалась без присмотра. Даже на миссии вряд ли выпустит, буду сидеть в академии, – чуть дрогнувшим голосом ответила Руби, не пряча взгляд.

– Ты была права, мы не можем пойти с тобой, – кивнул Жон. – И я не могу допустить, чтобы ты отправилась одна – это слишком опасно, твоя смерть не поможет никому.

На секунду в холле установилось тяжелая, густая тишина. Арк жестом остановил Нору, которая порывалась что-то сказать, оглянулся на Пирру… только для того, чтобы увидеть, как чемпионка подняла глаза. Что-то оборвалось у него в груди – выражение ее лица один в один повторяло то, что было перед сражением с Вельвет.

– Я пойду с тобой, – медленно и веско сказала она.

Следующее слово все четверо произнесли хором:

– Что?!

Пирра подалась вперед, впившись взглядом в лицо Руби, ее металлическая рука сжала лежащий на коленях щит так, что под пальцами жалобно заскрипел металл.

– Что ты знаешь о том, что происходило в последние дни перед финалом, Руби? – спросила она. – Как тебе объяснили то, что Брауна не разыскивают за похищение, почему награду за его голову отменили вовсе, а Янг официально даже не объявлена пропавшей?

Мгновение она пристально смотрела на нее, а потом усмехнулась, с непривычной жесткостью и горечью:

– Дай догадаюсь – ничего.

– Пирра, если ты знаешь что-то про Янг – просто скажи это!

И она рассказала – обо всем. О том, что легенда про Волшебника, что одарил четырех юных девушек огромной силой – правда. О том, что Девы Сезонов обладают своего рода бессмертием – когда умирает одна, ее сила переходит к той, о ком она думала в последние мгновения жизни или отходит той, кого эта сила посчитает достойной себя. О том, что этот бесконечный цикл был прерван. Рассказала о девушке в стеклянном саркофаге – полутрупу с половиной души, об атлаской машине, что должна была пересадить ауру Эмбер той, кого выберет директор Озпин.

Безжалостным сухим тоном она рассказала, что долго колебалась, не хотела принимать предложение Озпина, что ее личное желание жить обычной жизнью оказалось сильнее, чем чувство долга.

О том, что вместо нее Осенней Девой стала Янг, что это единственная причина, по которой за ней охотилась Синдер Фолл, единственный повод, по которому ее сестра оказалась изранена настолько, что ее напичкали наркотиками так, что та даже не успела прийти в сознание, прежде, чем ее забрал Браун. Что она стала заложницей только потому, что преступник хотел что-то получить от Королевств.

– Это я должна была сражаться с ней, – сквозь зубы процедила она. Жон придержал рукой клинок, что мелко задрожал под действием Проявления Пирры, потянувшись к Чемпионке, и успел заметить, что остальным пришлось сделать тоже самое. – Я сильнее Янг – я бы смогла, я бы победила.

Чуть дрогнул пол под ногами, все здание натужно скрипнуло – это стальная арматура в несущих стенах стонала, поддаваясь власти чемпионки.

– Пирра! – окликнул ее Жон.

Она дважды глубоко вздохнула – и все тут же стихло. Потянувшись, он хотел было взять ее за руку, но девушка не позволила. Встав на ноги, она отошла к стене. Присев на стол, сгорбившись и обхватив себя руками за плечи, она прошептала, обращаясь, казалось, к самой себе:

– Во всем этом мне стало ясно одно. Если сражаться не буду я, значит, это придется делать другим – тем, кто слабее. И там, где я могла бы справиться – они погибнут. Я не собираюсь позволять второй сестре умереть из-за того, что я была слишком малодушна, чтобы сделать то, что должна. Мне приказали молчать, сказали, что я больше ничего не могу сделать… Я подчинялась только потому, что просто не знала, ЧТО делать и ГДЕ искать. Теперь я знаю.

Жон оглянулся – все молчали, неловко переглядываясь друг с другом. Это была очень, очень странная история – в нее сложно было поверить. Девы – это же детская сказка!

…Вот только дед, пока еще был жив, любил рассказывать маленькому Жону, что его пробабка была одной из них, Девой Весны – он никогда не верил: ребята в школе, да и отец всегда смеялись над «этими бреднями».

Пока все они молчали, пытаясь сообразить, что сказать, Пирра достала Свиток и бросила Руби на колени.

– А еще есть это. Запусти на громкое воспроизведение. Я получила это сообщение сегодня, когда мы ехали к месту высадки.

Роуз вопросительно посмотрела на Жона. Рыцарь, секунду поколебавшись, согласно кивнул и тут же вновь повернулся к своему партнеру. Ему хотелось подойти к ней, обнять и утешить, но в памяти еще была жива дрожь готового рухнуть здания. Помимо воли он вспомнил тот случай за несколько дней до фестиваля, когда Пирра, упустив контроль над Проявлением, просто приложила его о стену так, будто он ничего не весил. Ради нее он готов был перенести и не такое, но вряд ли Пирре станет легче, если она вновь сломает им стену.

Тем временем, Руби нажала на кнопку воспроизведения и все в комнате вздрогнули – никто из них не ожидал услышать спокойный, мягкий и располагающий к себе голос мертвого человека.

– Здравствуйте, мисс Никос.

Их общее недоумение выразила Нора:

– Директор?!

– Если вы слушаете это, – продолжил Озпин. – Значит, директор Озпин мертв, вы живы, мисс Роуз вернулась в Бикон, а мистер Браун забрал мисс Сяо Лонг с собой. Это хорошо – значит, мне удалось задуманное. Наш главный враг выведен из игры как минимум на несколько месяцев, как максимум – на несколько лет.

«Но больше всего… больше всего бойтесь директора Озпина» – вспомнились Жону слова Вельвет. Он поежился – из ее уст это звучало очень убедительно. Он слышал в голосе мертвеца те же интонации, с которыми говорила Вельвет, ту же непринужденную силу и уверенность.

– Так или иначе нам удалось устоять и сорвать ее планы, пусть даже и не в полной мере. Чем бы в конечном итоге ни закончилась Битва за Вейл… она закончилась. Эта партия сыграна. Судьба Ремнанта решится в другом месте.

Жон нахмурился.

«Он сказал – партия?!»

– Я не знаю, где они сделают свой следующий шаг и не знаю, каким именно он будет… зато я точно знаю, где будет следующая битва: рядом с мисс Сяо Лонг, нынешней Осенней Девой. В приложении вы найдете способ отыскать ее. Вам решать, хотите вы ввязываться в это или нет… как и о том, кого взять с собой. Вы знаете, что на кону, знаете, кто наш враг и какова его сила, так же, как вам известна сила ваших друзей. Я не сомневаюсь в ваших боевых способностях, но уверен, что вам понадобится помощь вашей команды во многих других вопросах.

Озпин замолчал. Мгновение никто не смел нарушить тишину, пытаясь переварить сказанное. Но прежде, чем они успели это сделать…

– Я рассказал вам о Девах Сезонов, – продолжил Озпин. – Вы сами видели Эмбер, читали архив и смотрели видеозапись и знаете – у Ремнанта много тайн… и я – одна из них. Директор Озпин мертв, но Знание бессмертно. Я вернусь, через месяц или полгода – другим, молодым и растерянным, одиноким и напуганным. Тому, кто займет мое место, понадобится помощь и поддержка, ему будут нужны друзья и соратники… новая гвардия, на которую он сможет положиться, взамен тех, что преданы мне. Потому что он, может статься, выберет иной путь, отличный от моего.

В голосе мертвого директора звучала горечь и чем дольше он говорил, тем больше ее становилось:

– Я оставил похожие послания своим соратникам: Глинде, Кроу, Джеймсу и всем остальным. Они будут стараться следовать им, но даже я не могу знать и предвидеть все. Чем больше времени пройдет с моей смерти, тем меньше актуальности будет в моих приказах – они начнут поступать по своему собственному разумению. Они будут делать то, чему я учил их, будут теми, кем воспитал: хранителями мира, стражами существующего порядка.

Но я давно живу на свете, мисс Никос, – в его голосе мелькнуло слабое развлечение, смех над шуткой, понятной лишь ему. – Я издавал законы, а через тысячу лет – отменял их, чтобы заменить новыми. Я видел, как старое корчится в смертельной агонии, чтобы дать место новому. И сейчас я чувствую, что время пришло – и Ремнанту будут нужны не хранители мира, но псы войны. Не стражи старого порядка, но глашатаи нового.