Текст книги "Добро из зла (СИ)"

Автор книги: Терран

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

Глава 13. Легче, чем кажется

Пригород Мистраля, раскинувшийся у подножия города-горы, никогда не был спокойным местом. Сюда, под тяжелой поступью прогресса, постепенно выносились склады и вредные производства, а вслед за ними – селились все те, кто на них работал. Чем ближе к земле – тем дешевле была жизнь, чем ближе к небесам – тем выше социальный статус. Термин «небожители» в самой большой стране мира вовсе не был метафорой…

Ночью в этот район даже полицейские предпочитали не соваться – слишком велика была вероятность так и не вернуться обратно… правда, убивали здесь, в случае чего – быстро, как в Темных Землях. Своеобразное «государство в государстве», со своими правилами и законами, а также давними и сложными отношениями между «Небом и Землей».

«Рванет или нет?» – было популярной темой для жарких споров на кухнях нижних уровней столицы и сходились они на том, что если и рванет – «грязеедам» же хуже. Город-гора испокон веков был самой укрепленной крепостью в мире, с самого своего создания проектируясь и развиваясь, чтобы отражать атаки с поверхности. Вряд ли беднота промышленных районов будет опаснее самого главного врага человечества, ведь так? Успех времен Войны за Права не повторится – ведь тогда фавны еще жили внутри горы…

«Пусть приходят, – говорили небожители. – Мы запрем их сверху, Гримм сожрут снизу».

Пользуясь положением столицы, жизнь в Мистрале не замирала даже ночью – подавляющее большинство Гримм перехватывалось в городах-пригородах и умирало в неспокойном приграничье.

Точнее – так было раньше. Чемпионат Витал транслировался на весь мир, его смотрел буквально каждый житель Королевств – и прежде, чем трансляцию заглушили, страшные кадры Падения Бикона успели напугать каждого: ведь были в стране и роботы, закупаемые у Атласа, а штаб-квартира Белого Клыка располагалась как раз здесь… В тот миг все были уверены – вот-вот вспыхнет и здесь. На запах этого страха потянулись из-за границ Гримм, заполыхали приграничные города, кое-где напуганные люди решили ударить по фавнам первыми, те дали отпор, в других местах – случилось наоборот… Все это лишь множило негатив, привлекая все новых и новых монстров, и взять ситуацию под контроль удалось лишь на следующий день. Празднество мира и сотрудничества превратилось в бойню, оставив после себя проломы в стенах и целые районы, сгоревшие за ночь, безлюдные черные пустыри там, где раньше стояли деревни…

Мистраль отделался намного легче, чем Вейл, но огромная территория сыграла с ним злую шутку – потери оказались достаточно велики, чтобы нарушить контроль за границами, позволяя Гримм проникать все глубже и глубже на безопасные ранее внутренние территории, а бандитам – безнаказанно атаковать деревни и городки, из тех, что поменьше, успевая и пограбить, и сбежать до того, как придет подмога.

В попытке остановить этот вал проблем, Совет Мистраля объявил военное положение, расширил набор в армию, даже выдернул с последних курсов студентов Хейвена, отправив на передовую. Это дало свои результаты, но пройдут еще месяцы или даже годы, прежде, чем страна оправится от удара. И Белый Клык, свернувший почти все операции, официально отрекшийся от всех, кто пошел за Адамом Торусом (пусть и с явно угадывающимся между строк посылом: «Вы сами довели до этого»), но всегда отвечающий на насилие насилием, не облегчал ситуацию. Недостатка в новобранцах у террористов не было никогда, а уж сейчас, когда Хак занял позицию защиты фавнов и ответных ударов не на словах, а на деле – тем более. Просто приди к вербовщику, в места, о которых не говорят, но все знают – и тебе дадут какое-никакое оружие, обучат, как смогут, им пользоваться… и, в случае чего, придут на помощь. Для многих это было единственным выходом.

Разговоры о том, что делать с террористами и фавнами после того, как целостность границ будет восстановлена, не утихали ни на миг, легко превращаясь в горячие споры и даже драки… и все чаще слышались призывы о мести.

Все это Синдер слушала, рассеяно глядя из окна автомобиля, на котором ее везли к месту встречи. Она уже читала отчеты, но не развалится послушать еще раз – личное общение так отличается от сухих письменных докладов… Впрочем, ничего нового она не услышала – все так же, как и везде. Падение Бикона застало врасплох всех – и все они сейчас собирались с силами, оправлялись от удара… и ждали выстрела.

Падение Бикона кончилось не совсем так, как она планировала – Адама убили, большую часть тех, кто пошел за ним – тоже, Хак поспешил открестится от мертвых подчиненных. В конечном итоге получилось не восстание Белого Клыка, а суицидальная атака отдельных психопатов… мертвых психопатов. Если бы все было немного не так и Торус выжил – можно было зацепиться за успех, показать всем, что Белый Клык МОЖЕТ победить, пусть и дорогой ценой, методами, далеко за границей того, что они позволяли себе раньше… а теперь все, что у нее было – куча трупов.

Автомобиль остановился у покосившейся сторожки какого-то склада – Синдер не спрашивала, какого и что именно Хейзел здесь хранит. Какая разница, в конце концов, нет никакого смысла лезть в каждую мелочь. Бывший Охотник, член команды Озпина, лет двадцать назад – чуть ли не чемпион турнира Витал, а ныне – один из самых разыскиваемых преступников мира, наемник и убийца, свое дело знал прекрасно. Практически все дела в Мистрале Салем вела через него; может, и стоило доверить переговоры с Хаком ему – тогда она не опоздала бы на эту чертову пару дней, но напутствие в письме наставницы: «он предаст тебя в самый последний момент», ее здорово напрягало.

Когда он наступит, этот «последний момент»? Салем, очевидно, знала ответ, но поделиться с ней как-то позабыла.

Уже снаружи ее внимание привлекла темная куча чуть в стороне от входной двери, чуть сладковатый запах крови – с некоторых пор она куда острее реагировала на такие вещи. Заинтересовавшись, Синдер подошла поближе и, склонившись, перевернула труп на спину. Фыркнув, она толкнула тело обратно на живот, и аккуратно приподняла за пояс; подогнув его ноги под себя, поставила мертвого фавна на четвереньки, прислонила к стене… заботливо потрепала собачьи уши и, отойдя на шаг, полюбовалась на получившуюся композицию. Довольно кивнув, Синдер подняла руку и белый, узкий как хлыст поток огня ударил в стену, извиваясь, забегал по кирпичу, выжигая послание «Собаке – собачья смерть».

– Что? – улыбнулась Синдер, отворачиваясь от своей маленькой импровизации.

Он стоял прямо перед ней, молча придавив Синдер тяжелым взглядом карих глаз. Почему-то Фолл вспомнила тот день два с половиной месяца назад: точно также над ней навис огромный широкоплечий здоровяк, точно также смотрел в глаза, бросая вызов… тогда она решила не портить отношения с союзником, оставить Адама самого разбираться со своими подчиненными – и Фавн-из-стали ушел, а после – едва не разрушил все, над чем она работала столько времени.

«Он предаст тебя в самый последний момент»

– Если есть что сказать – говори.

Честно признаться – Синдер даже хотела, чтобы все решилось прямо сейчас. Просто выбросить на помойку такой ценный ресурс, как один из десяти самых сильных людей на планете (и в этот список входили Девы!), ей не позволяла жадность, но и терпеть рядом с собой такую угрозу было неправильно.

Какое-то время все замерло в неподвижности: широкое грубое лицо недовольно хмурилось, горькие складки у губ и первые усталые морщинки углубились, превращая Хейзела в старую, выщербленную временем статую, серебристый лунный свет мерцал в глубоко посаженных карих глазах, а Синдер сжимала в кулаке хнычущую Деву, выдаивая погрызенную Гримм и силой Реликвии душу. Пусть он только шевельнется… Другая часть ее, новая, непривычная, предвкушала момент, когда острый пепел слижет с земли асфальт и здания, поднимется в небеса серый вихрь…

Наконец, Хейзел отвел глаза, снова взглянул на надпись за ее плечом и, отвернувшись, зашагал к двери.

– Нам сюда.

Внутри ее ждали двое. Синдер не сдержала улыбку, встретившись взглядом с одним из них – тем, что стоял на коленях, закованный в кандалы и, высоко вскинув подбородок, смотрел на нее: не из врожденной гордости, но из-за двойных запястных клинков Тириана, обхвативших горло.

«Да, эта встреча определенно будет хорошим утешительным призом» – решила она, подходя ближе.

– Давно не виделись, Роман, – от ее мягкой обворожительной улыбки и раньше вздрагивали даже матерые преступники, а уж теперь, когда человеческие зубы сменил частокол острых клыков, равнодушных не осталось вовсе.

Она прикоснулась к его щеке, превращенной Тирианом в один большой кровоподтек, откинула со лба спутанные, вымазанные в крови рыжие волосы, скрывающие заплывший глаз… укоризненно посмотрела на фавна, притащившего хозяйке добычу, разглядев наполовину отгрызенное ухо. Скорпион лишь с невинной улыбкой развел руками; длинный покрытый хрустящим черным хитином скорпионий хвост заметался за спиной, как у большой собаки.

– Ты могла просто прислать открытку и пригласить меня на свидание, – прохрипел Торчвик, изо всех сил стараясь выглядеть независимо и гордо. Получалось у него на удивление хорошо. – Цветы, шампанское, ужин при свечах – и я весь твой, красавица.

Ее улыбка застыла, превратившись в оскал, тонкие пальцы обхватили подбородок; пленник вздрогнул, тщетно пытаясь отвернуться от полыхнувших багровым глаз.

– После того, как ты кинул меня?

– Я сделал свою работу, Синдер. Даже не стал требовать за нее оплаты и просто тихо ушел. В моей профессии это называется не «кидалово», а «бессмысленная невероятная щедрость».

– Не прикидывайся дурачком, – фыркнула Фолл, чуть ослабив хватку. – Ты прекрасно знаешь, что раз связавшись со мной, обратного пути нет: ты либо на моей стороне, либо… – она оглядела его с ног до головы. – Либо вот так.

– Уговорила, – легко согласился Торчвик. – У меня слишком прекрасное лицо для «вот так». Я с тобой. Кого там мне надо ограбить на этот раз? Только умоляю – больше никаких дел с Белым Клыком, они там все двинутые!

Девушка рассмеялась, отпустив рыжего и отступив на шаг назад. Не переставая улыбаться, она протянула руку и Хейзел, правильно поняв ее жест, вложил в ладонь ручку маленького серебристого чемоданчика, который нес с собой.

– Боюсь, первый вариант для тебя потерян навсегда, Роман, – промурлыкала Синдер, набирая код на замке. – Ты уже сделал свой выбор. «Вторые шансы» пусть дают другие; как по мне, для многих и одного-то много. Держи крепче, Тириан.

После короткого щелчка крышка кейса раскрылась, метнулась стремительной черной молнией крупная, толщиной с руку, многоножка, пробежала по руке своей Королевы, сделала круг вокруг шеи и вновь спустилась уже по другой руке, обернувшись вокруг запястья.

– Скажи «Ам», Роман, – злорадно рассмеялась Синдер, протягивая руку.

Тириан нажал на скулы, заставляя пленника раскрыть рот и, прежде, чем Торчвик смог что-то предпринять, многоножка прыгнула, вцепившись в нижнюю губу, завозилась, разжимая зубы, и, извиваясь, скрылась внутри.

– Вот и все, – развела руками девушка, не переставая улыбаться. – Теперь ты мой. На каком бы расстоянии ты от меня не оказался, я могу сделать так…

Синдер щелкнула пальцами и оскалилась еще шире, когда Роман истошно заорал и скрючился, прижимая руки к груди, едва не отрубив сам себе голову о клинки Тириана – фавн едва успел убрать лезвие от горла, отступив в сторону. На мгновение Фолл стало неприятно, что безумный садистский оскал скорпиона был так похож на ее собственный, но тут же выкинула это из головы – работа все еще не была закончена.

Когда многоножка перестала терзать внутренности Романа, Синдер присела рядом, без тени брезгливости утерла рукавом кровавый пот с его лба и с фальшивым сочувствием сказала:

– И произойдет это. Стоит мне заподозрить, что ты решил предать меня и… – Торчвик выгнулся снова, едва не сломав позвоночник. – Попытаешься вытащить его, обратившись к врачу…

– Не надо! – дернулся Торчвик, опередив демонстрацию всего на мгновение. – Я понял!

Оглянувшись через плечо, Синдер встретилась взглядом с Хейзелом, сменившим мрачную мину на гримасу отвращения.

– Как тебе, Хейзел? Думаешь, ВСЕ всё поняли?

– Этого достаточно, – кивнул здоровяк. – И со мной такое не сработает, зря старалась.

– Да, ты слишком упертый баран, у которого есть цели покруче собственного выживания, – со вздохом согласилась Синдер. – Твое Проявление может спасти тебя от боли, но не от смерти. Как тебе такая?

Она положила руку Торчвику на грудь, подцепив когда-то светло-серое, а ныне покрытое грязью и кровью, пальто черными когтями, разорвала пополам, с силой нажала, не давая вырваться, но ни в коем случае не мешая кричать от боли и ужаса, когда кожа на животе натянулась, острый бугорок в форме змеиной головы Гримм заходил ходуном, пытаясь вырваться на свободу…

Когда Роман замолчал, охрипнув от крика, Синдер с минуту вслушивалась в мертвую тишину, прерываемую только тяжелым дыханием пленника, а после довольно кивнула:

– Да, думаю, мы с тобой поняли друг друга, – бестрепетно повернувшись к мужчине спиной, она склонилась над своим старым-новым бойцом. – Теперь ты…

– Я на все согласен! – поспешил заверить ее преступник. – Даже с психопатами из БК буду работать. Хочешь, я даже в равенство верить начну?

– Таких жертв не требуется, – рассмеялась Синдер. – Для начала ответь на простой вопрос: где Нео?

Когда Торчвик задержался с ответом, девушка медленно подняла руку, приготовилась щелкнуть пальцами… Роман, сцепив зубы и побледнев как мел, молчал.

– Зачем ты упорствуешь? – с любопытством спросила она. – Твоя подружка успела сбежать, но какое это имеет значение, если ты в моих руках? Я просто буду щелкать пальцами до той поры, пока ты не расскажешь мне все. Учти – я раньше не пытала людей таким способом. Кто знает, вдруг я сделаю что-то не так, или Гримм откусит тебе что-то важное?

Она видела в его глазах соблазн, страх и ужас. Люди с таким выражением лица рассказывали ей все, предавали родных и лучших друзей, ползали в ногах, целовали ступни, делали все, чтобы протянуть еще одну лишнюю секунду. Сейчас он откроет рот и…

Но вместо этого Торчвик закрыл глаза, его лицо расслабилась, а на губах заиграла слабая улыбка.

– Я ничего тебе не скажу.

Ей показалось, или в его голосе действительно звучало удивление? Мгновение Синдер с любопытством изучала его лицо. Такое выражение она тоже уже видела – с такой улыбкой люди без колебаний идут на смерть.

– Надо же, у Романа Торчвика, самого обаятельного ублюдка на Ремнанте, есть кто-то, кто важнее ему собственной жизни, – она покачала головой. – Я даже не знаю, впечатлена я или разочарована. Ты всерьез думаешь, что выдержишь пытки?

– Я попытаюсь, – прошептал Роман.

Пожал плечами, молодая Королева уже собралась было щелкнуть пальцами, как…

– Подожди.

…ее прервал низкий басовитый рокот за спиной. Не обращая внимания на ее злой взгляд, Хейзел шагнул вперед и опустился на корточки рядом с Романом. Заглянув ему в глаза, он тихо спросил:

– А эта твоя Нео… скажи, она также предана тебе, как ты – ей?

Рыжий ничего не ответил, но злоба, мгновенно сорвавшая маску спокойствия с лица, сообщила Синдер все необходимое без всяких слов. Хейзел уметь читать по лицам не хуже нее. Кивнув, он поднялся и отпустил руку Фолл.

– Нам не надо искать Нео, Синдер. Где он – там она. Такое происходило уже не раз – его ловят, она сбегает, а после вытаскивает его задницу из любого дерьма, в которое он умудрился угодить. Просто дай ему свое задание, отпусти на все четыре стороны – она сама найдет его и поможет, потому что по другому просто не может быть.

Помедлив секунду, он тихо добавил, заглянув ей в глаза:

– Мне казалось, что бессмысленное насилие – это скорее по части Тириана.

– Эй! – вскинулся фавн. – Я бы попросил. «Весело» – это тоже смысл!

– Какие вы у меня все нежные, преданные и милосердные, – закатила глаза Фолл. – Меня сейчас стошнит. Ладно, рыжий, считай, что тебе повезло.

Вытащив из того же чемоданчика, в котором принесла Гримм, толстую папку, она бросила ее на грудь Роману.

– Твое новое задание, Роман, – принялась рассказывать она, пока преступник, шипя и морщась от боли, садился и листал дрожащими пальцами страницы.

– Это же… – охнул рыжий, наткнувшись на фотографию цели.

– Блейк Белладонна, – кивнула Синдер. – Поверить не могу, что я не заметила раньше. Вот уж действительно, самое темное место – под самым огоньком свечи. Смотри дальше.

– А это – Красная Рука, – сощурил глаза Торчвик.

– Да, Белый Клык для человеков, – фыркнула Синдер. – «Загоним животных обратно в их вольеры» и все такое. Такие же придурки, как и ребята Адама. Эти ребята нынче популярны. Дальше объяснять надо?

Преступник лишь хмуро покачал головой, но Королева все равно продолжила, отрешенно и задумчиво, будто говорила сама с собой:

– Ремнант оказался немного прочнее, чем я думала. Этот тупой медведь едва все не испортил, – прищурившись, она перевела злой взгляд на Романа. – Я, кстати, виню тебя за это.

– Прихвостень – человек… фавн… а, похрен! Адама.

– Ну, рогатый мертв, и я не могу сделать с ним вот так, – она щелкнула пальцами и Торчвик коротко вскрикнул, когда Гримм пошевелился у него в животе. – Ладно, хватит с тебя. В следующий раз, если ты считаешь, что кто-то может повредить моим планам – ты говоришь об этом мне, а не молчишь в тряпочку в надежде, что все как-нибудь без тебя рассосется и ты сможешь свалить. Ты уже пытался – и смотри, что из этого вышло. Ты мог быть со мной рядом добровольно и получить свою награду, когда я добьюсь цели, а сейчас единственное, что ты можешь заслужить – свою жизнь, но никак не свободу или положение, достойное своих талантов. Не просри то немногое, что у тебя осталось, Роман.

Наклонившись поближе, она улыбнулась, вновь с удовольствием отметив, как дернулся преступник от этой улыбки, и проникновенно закончила:

– Просто делай то, что тебе говорят, и постарайся не сдохнуть. Просто убей для меня Блейк Белладонну и сделай это так, чтобы ее папочка засунул свой пацифизм в жопу и вспомнил, почему имя Белладон гремело на весь мир во время Войны за Права. Ты уже помог мне поставить на колени одно Королевство – так помоги сделать тоже самое со всеми остальными. Это легче, чем кажется…

Глава 14. Обещание

В жизни у каждого есть свой последний бастион – крепость, в которой прячешься, когда проиграл все битвы, обитель, в которую отступаешь, когда бежать больше некуда. Он есть у каждого ребенка, неважно, сколько ему, восемнадцать или тридцать, до тех пор, пока он все еще чье-то дитя – бастион будет стоять.

Этот бастион называется родительский дом.

Перегнувшись через перила, Блейк смотрела на проплывающие далеко внизу ряды домов – неказистые пятиэтажки, в которых все было принесено в жертву простоте и дешевизне. Дома жались вплотную друг к другу, будто стадо овец, разделенные узкими аллеями пальм. Когда она была здесь в последний раз, пять лет назад, здесь был только "самострой" – домики из ржавого песчаника, рыхлого, но дешевого.

Ничто в этом мире не стоит на месте. Меняется все – города, страны и нравы, а особенно меняются люди.

Блейк вздохнула. Она снова вернулась сюда, в город, из которого сбежала пять лет назад. Вернулась домой. Она должна была чувствовать радость или облегчение, но изменившийся почти до неузнаваемости вид за бортом воздушного лайнера будил в ней лишь смутную тревогу и страх.

Когда она бежала из Менаджери в прошлый раз, то думала, что вернется сюда, лишь достигнув цели, доказав отцу, что он ошибался. Вернется правой. Вернется с победой. Бросит ему под ноги добытое равенство.

Тогда она думала, что знает, что делать. Сейчас она знала, что ошибалась, понятия не имела, как исправить то, что натворила – и просить совета явилась к тому, кого оскорбила перед уходом, чье имя опозорила, а достижения смыла в унитаз. Отец вообще пустит ее хотя бы на порог?.. Или все это путешествие было напрасным, бессмысленной тратой драгоценного времени?

– Никогда не бывал здесь раньше, – тихо сказал Хонг, пристраиваясь рядом. Когда Блейк посмотрела на него, он задумчиво почесал затылок, прикрытый черной банданой. – Выглядит убого.

– Только если не знать, что пятьдесят лет назад здесь не было вообще ничего, – улыбнулась Блейк. – Один песок, редкие оазисы и куча мелких деревенек, слишком бедных, чтобы до них было дело хоть кому-то, кроме Гримм.

Она обвела рукой пейзаж – город, тянущийся от горизонта до горизонта, даже с высоты в три сотни метров.

– Пятьдесят лет, и мы превратили пустошь в город, а пустыню – в страну. Бедную, опасную, неустроенную, но нашу. А еще через пятьдесят лет сотворим пятое Королевство.

– Как будто нам позволят, – фыркнул лис. – Даже я знаю о всей той куче ограничений, что Королевства повесили на Менаджери – медвед вообще большая мохнатая зануда по части политпросвещения. Вон хоть пушки возьми – две класса "Дракон" на весь город это же курам на смех. Помнишь, что лет шесть назад было? Да тварь пришлось через полгорода тащить, пока в зону поражения не вошла! Куча трупов, полоса разрушений на хрен знает сколько километров – и все это только потому, что всем запретили продавать нам толстый ствол.

Блейк вздохнула.

– Каких бы проблем у Менаджери не было сейчас – они ничто перед теми, что уже преодолены. Сейчас, по крайней мере, никто не голодает, и у всех есть крыша над головой.

– Ну-ну, – скептически хмыкнул Хонг. – Сейчас с нас стригут столько бабла, продавая кучу вещей, которые нам запретили делать самим – те же большие пушки – и все эти деньги обломятся, стоит им только снять запрет.

– Нам и корабли класса крейсер запрещали самим строить.

– А потом разрешили построить один, да. Ты не хуже меня знаешь – почему.

Блейк сжала зубы. Шесть лет назад – после того нападения, после вскрывшегося скандала об SDC, почти лишивших охраны шахты – и произошел раскол в Белом Клыке. Она наблюдала его своими глазами, пусть и была в те годы слишком мала, чтобы полностью понять происходящее. Волны демонстраций и протестов – против Шни, против расизма, против послевоенных ограничений захлестнули каждый город, все это вышло из под контроля, начались погромы и столкновения с полицией, и… Королевства сделали шаг назад. Совсем маленький, крохотный шажок, исправили лишь одну проблему – разрешили построить один крейсер, безбожно устаревший, не идущий ни в какое сравнение с современными атласкими гигантами, но… это все еще был шаг назад, все еще не такая уж маленькая победа.

Ее, разумеется, никто не пускал на заседания управляющих Белым Клыком, но споры в те дни велись на таких тонах, которые не могли заглушить никакие закрытые двери. Помнила она и те слова, с которых все началось, вопрос, адресованный Хаком ее отцу: "И что ты предлагаешь? Ждать и молиться о том, чтобы завтра не стало страшней?! Твой пацифизм позволил добиться этого?! Твои адвокаты добыли нам этот гребанный крейсер?!"

В тот день все изменилось. Мрачный, злой как тысяча Гримм отец посадил ее в транспорт и увез прочь – в страну фавнов, в благословенный Менаджери, а Белый Клык ступил на дорожку, которая привела к Падению Бикона. Они начали с малого, с отпора на разогнанных демонстрациях, с мести расистам, проверяя каждое обращение, ограничивая насилие… и какое-то время, меньше года, это кое-как работало, тут и там – давало плоды.

А потом перестало. Мелкие уступки, на которые шли их враги, закончились, а поступиться чем-то важным они позволить себе не могли. На насилие, применяемое фавнами, ответили насилием – и били намного больнее, ведь ресурсов и власти у Королевств было куда как больше.

В тот год, когда Белый Клык уже был незаконным на территории Королевств, но все еще оставался желанным гостем в Менаджери, "старая гвардия" собралась еще раз, папа предпринял последнюю попытку остановить старых соратников… но закончилось все лишь выводом: "значит, надо просто ударить посильнее". Белый Клык потерял законный статус и в Менаджери, а Гира Белладонна лишился дочери.

Тогда все казалось таким простым: ее отец сбежал от борьбы, а Белый Клык – те, кто ее продолжает. Разве были у нее тогда какие-то сомнения о том, кого стоит поддержать?.. Ровным счетом никаких – и красивый парень с огненными волосами в черно-алом костюме, приехавший вместе с Хаком, увез ее с собой.

– А теперь ты напомни мне, куда это нас привело, – тихо ответила Блейк.

Теперь пришла очередь морщиться Хонгу.

– Вот вы все так говорите, – проворчал он. – "Плохо, неправильно", а как задашь вопрос: "А как иначе?" – языки в жопу втягиваете.

Блейк улыбнулась, совершенно не задетая его грубостью – успела уже привыкнуть за два месяца. Да и нельзя провести столько лет в Белом Клыке и не наслушаться такого, на что одобрительно кивали даже портовые грузчики. Хонг еще придерживал язык – наверняка наследие "ласкового" воспитания Мора.

– Поэтому мы здесь. Если у кого-то и есть ответ на этот вопрос, то только у моего отца.

– Я все еще поверить в это не могу, – покачал головой лис. – Серьезно, я отпускал пошлые шуточки о принцессе ей в лицо и меня даже не казнили стражники! Где-то должна быть медаль за это.

– Ты можешь попросить ее у моего отца, – рассмеялась Блейк.

Хонг кивнул с такой серьезностью, что кошка даже забеспокоилась, что ему действительно хватит на это ума.

Их разговор прервал последний гудок системы оповещения лайнера – до причала оставалось всего пять минут. Высунувшись чуть дальше, Блейк взглянула вдоль курса – толстая башня воздушной пристани на окраине города была уже совсем рядом.

– Вот я и дома… – прошептала она.

Запустив пальцы в волосы, она потянула за завязки банта. Вытянув руку, пару секунд наблюдала, как черный символ ее бегства, одно из свидетельств трусости, терзает ветер, силясь вырвать из кулака. Она купила его три года назад – когда в один из светлых "дней команды", воспоминания о которых она лелеяла до сих пор, к ним привязалась компания полупьяных расистов. Чтобы избежать этого, она носила его почти везде, снимая только в компании тех, кому доверяла или в полном одиночестве, чтобы дать ушам "подышать".

Она даже не задумывалась о том, что это значит, до тех пор, пока Янг не спросила у Мора прямым текстом: "А давай мы тебе тоже такую штуку замутим? Тебе пойдет бант, честно!". Один из самых старых ее друзей отказался без тени сомнений: "Пусть смотрят, пусть видят. И если им что-то не нравится – пусть скажут в лицо"

Блейк носила бант для того, чтобы все видели в ней ее саму, а не фавна, пыталась казаться кем-то другим, вместо того, чтобы быть самой собой. Еще один ее побег. Еще одно доказательство слабости.

Слабости, от которой она должна была избавиться. Этому миру не нужны слабые, его не спасут трусливые и ничего не исправят малодушные.

Блейк разжала кулак и бант мгновенно унесло ветром.

– Я больше никогда его не одену, – пообещала она самой себе.

Вряд ли она пробудет в Менаджери долго – если она хочет помочь, действовать надо будет в Королевствах, но прятаться… нет, прятаться она больше не будет никогда.

На таможне у них попробовали было отобрать оружие, но тут же отступили, стоило Блейк показать свой студенческий билет Бикона. Она так и не сдала его, да и вообще числилась в академическом отпуске… для чего ей пришлось рассказать Гудвич абсолютно все о себе и своих планах – только после этого новый директор подписала все документы.

– Навещаю семью, – невесело улыбнулась она на вопрос о цели прибытия.

Быстро оглянувшись по сторонам, будто проверяя, не подслушивают ли, чиновник с круглыми мышиными ушами на макушке наклонился поближе к Блейк и, понизив голос, тихо спросил:

– Вы уехали из Королевств из-за ЭТОГО, да?

– Из-за Падения Бикона? – уточнила Блейк.

Пристально посмотрев ей в глаза и, видимо, разглядев (или, наоборот, не увидев) там что-то, фавн вздохнул.

– Я вижу, вы еще не слышали.

– Не слышала что? – напряглась кошка.

"Боги, что там еще случилось?!"

Еще раз оглядевшись по сторонам, посмотрев поверх ее плеча на очередь, чиновник скривился и покачал головой:

– Я ничего не могу сказать – я на службе. Поспрашивайте других беженцев, они расскажут. Это просто слухи, просто их слова без доказательств, но… сами поймете.

И поставил нужный штамп в ее паспорте.

– Итак, что дальше? – спросил Хонг, когда они покинули башню воздушного порта.

– О, да неужели тебе стало интересно? – фыркнула Блейк.

Не сказать, чтобы ее не встревожили слова таможенника, но прямо сейчас перед ней стояла куда более близкая и тревожная проблема – встреча с родителями. Разговор с Хонгом замечательно отвлекал ее от этого – лис обладал потрясающей способностью превратить в фарс практически что угодно.

Все равно она не придумает ничего, что не смогла родить за два месяца пути.

– Ты выспросил меня о каждом дне, который Мор провел в Биконе, выпытал даже должность, на которую его впихнул Озпин, чтобы как-то оправдать присутствие в академии, но поинтересоваться, как мы будем действовать, когда прилетим, догадался только сейчас?

– Уборщиком, неко! – расхохотался Хонг, заставив прохожих отшатнуться. – Он назначил его УБОРЩИКОМ! Прах, хотел бы я посмотреть на его лицо, когда медвед об этом узнал!

Блейк наконец заметила свободное такси и торопливо зашагала к нему, улыбаясь себе под нос – Хонг сел на своего любимого конька. Сейчас он еще скажет…

– Да за пару месяцев до этого он сам мне сказал, что в Биконе даже уборщики, небось, владеют кунг-фу! Гребанное преуменьшение века – на самом деле они еще и танками швыряться могут и всех студентов отметелить!

– В Центральный парк, – бросила Блейк, открывая дверь такси, настолько старого, что даже новенькая желтая краска не могла скрыть тот факт, что автомобиль был выпущен чуть ли сразу после Войны за Права.

– Что, вот так просто? – удивился Хонг, бросив рядом худой походный рюкзак и приземлившись рядом на заднее сидение. – Заявимся на порог и скажем: "Вот они мы, такие красивые, где хлеб-соль-водка?"

– А как иначе? Кричать на весь Менаджери о своей фамилии, чтобы привлечь внимание, я не хочу. Попробуем для начала простой путь – может, в охране найдется тот, кто помнит меня. Всего пять лет прошло – не самый долгий срок в таких вопросах, из охраны поместья так просто не уходят.

– А если нас просто пошлют к Гримм под хвост? У нас денег даже на гостиницу не хватит – все на билеты потратили и это гребанное такси.

– Значит, будем кричать, – пожала плечами Блейк. – И поспим денек на земле или лавочке. Тебе что, привыкать, что ли? С этим, – она положила ладонь на рукоять клинка на поясе. – Мы всегда найдем, где заработать – Гримм есть везде.