Текст книги "Добро из зла (СИ)"

Автор книги: Терран

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

"И уже никогда больше не будет…" – она позволила этой невысказанной фразе повиснуть в воздухе, проявиться удушливым темным облаком и тенью упасть на лица.

– Мне жаль, что так получилось, – наконец сказал Айронвуд и программа распознавания эмоций подсказала андроиду, что он был совершенно искренен. – Но у нас было мало времени – Фуи осталось недолго. Мы должны были подготовить замену как можно быстрее – и в живой социальной среде люди прогрессируют быстрее всего.

– Надо было взять меня, – вздохнула Нира. – Я, может, и слабее, но так легко обмануть меня у них бы не вышло.

– Она была сильнее. Да и Фуи нравилась больше – это повышало шансы на успех.

– Надо было взять меня… – тихо повторила она, глядя в сторону.

– В том, что случилось – нет твоей вины. Возможно – моя, совершенно точно – этой суки Фолл, но уж точно не твоя.

– Я могла настоять, – тихо призналась Нира, не поднимая глаз. – По договору, заключенному с папой, он делает вам нестареющих Стальных Дев, но каждая душа, вышедшая из его рук, обладает свободой выбора. Не только по факту рождения, но и юридически – вы можете попытаться убедить нас присоединиться к вам, но не можете заставить. Пенни так хотела помогать людям, выйти в мир и увидеть его во всем многообразии, понять его и познать вас, таких простых и сложных, умных и иррациональных – людей.

Она скривила губы в горькой улыбке, показывая свое отношение к следующим словам:

– А мне было хорошо на своем месте. Мне нравилось быть с папой, нравился Институт и люди, которые там работают – умные, образованные, с широкими взглядами… я переписываюсь с половиной профессоров и лаборантов. Мне нравилось учиться и создавать что-то новое. Вы знали, что половина проектов ведется с моей помощью, парочку я вела самостоятельно, а кое-что уже пару лет как вышло в мир? Моя работа есть даже в вашем планшете, в программной части шифровальных протоколов.

Я позволила ей уговорить себя, отпустила наружу… и только после этого мне стало интересно, что происходит там, за дверями Института. Из переписки с ней я узнала о фавнах и Белом Клыке… в смысле, я и раньше слышала, но… этому не было места в моем мире, привычном и уютном Институте, где собрано лучшее, что может предложить самая передовая страна на планете. Где-то там что-то было, о чем-то вещали с экранов репортеры, спорили по курилкам сотрудники… но все это проходило мимо меня, потому что я не хотела знать.

Она замолчала на мгновение, принимая очень важное решение. Ее социальный протокол, выставленный в режим искренности, требовал добавить легкую дрожь в голос, стыд и раскаяние… и после короткой внутренней борьбы, Нира разрешила – ее голос излучал уязвимость, лицо сморщилось, будто готовое в любой момент заплакать.

– Она спросила меня: "Почему одна из друзей Руби скрывает свое фавн-наследие?" и я ничего не смогла ответить. "Руби говорит, что это потому, что Блейк хочет, чтобы в ней видели ее саму, оценивали по поступкам, а не ушам на голове". Моя младшая сестра знала об этом больше меня! Я отправилась искать ответы и собирать информацию… и нашла их, эти проклятые ответы. Весь мир на пороге войны, а я даже не заметила!

– А я все гадал, почему мне так легко получилось уговорить тебя занять ее место… – протянул Айронвуд.

– Социология и экономика – не моя специальность, но я попыталась, – вздохнула Нира. – И каждый путь, который я простроила, каждая развилка, которую высчитала – вела нас к катастрофе. Мне не хватает знаний, опыта и информации, чтобы найти выход, придумать путь к победе. Я не знаю людей, принимающих решения, не имею доступа к бухгалтерии Шни, даже "белой", не говоря уже о теневой, и загрузить в свою память учебники по экономике и социологии – не значит овладеть дисциплиной.

Она встретила его цепкий внимательный взгляд открытой и немного робкой улыбкой.

– Поэтому я собиралась попросить у вас места в своей свите – чтобы узнать то, чего мне не хватает и что не смогу выучить в Институте. Вы просто опередили меня, сделав свое предложение.

Нира подалась вперед, приблизившись к генералу почти вплотную, заставляя мужчину вздрогнуть и рефлекторно схватиться за рукоятку револьвера. Он все-таки опасался ее, несмотря на уверенность, которую демонстрировал…

– Я не знаю вас хорошо, но думаю, что вам тоже все это не нравится, и вы точно также как я не знаете, что делать. Вы военный, солдат, Охотник – не политик, страж порядка – не реформатор. Вам нужна помощь, но вы не знаете, к кому обратиться – все верные вам люди такие же, как вы сами, больше привыкли сражаться, а не говорить. У вас есть власть изменить ЧТО-ТО, но нет понимания, как и что именно менять.

Айронвуд не стал комментировать сказанное. Единственное, что он спросил, было:

– Созидание знает о том, что ты хочешь сделать? Что ты не вернешься обратно, когда кризис будет преодолен и мы вернем Деву в строй?

– Конечно. Я ничего от него не скрываю. Это было непросто, но я смогла убедить его отпустить меня.

– А что сделает он? – прорычал генерал, и гнев, который только за сегодня Нира видела уже несколько раз, отразился в зрачках и оскале. – Может, хоть ты мне ответишь. Я пришел к нему сразу после того, как вернулся из Вейл – без Озпина он последний бессмертный на нашей стороне. Прах, у меня много претензий к Вечному, но он хотя бы делал что-то, а не запирался в своей лаборатории, возясь с роботами, когда весь мир катится к черту!

Нира отшатнулась, делая вид, что удивлена его вспышкой, щелкнул лишь ей слышимым сигналом социальный протокол, переключаясь в другой режим. За секунды, потребовавшиеся генералу, чтобы взять себя в руки, она успела еще раз прогнать в голове новый этап разговора и, закончив моделирование, грустно сказала:

– Вы знакомы с понятием усталости, сэр? Усталости, что накапливается в вас постоянно, с каждым пройденным шагом, рожденной мыслью, сделанным усилием? Капля за каплей она поселяется в теле, пропитывает кости, отравляет мышцы, путает разум. Можно отдохнуть, отвлечься, переключиться – многое вымоется, но что-то останется навсегда. Вы уже не тот, что были в юности, быстрее устаете, тяжелее познаете новое… чтобы восстановиться, вам больше не достаточно четырех часов сна.

– Я не гребанный бессмертный, – буркнул Айронвуд. – Созидание не стареет.

– …И только ли в теле копится эта усталость? – спросила Нира, будто не слыша ремарки. – Может быть, тоже самое происходит и с душой?

На это генерал ничего не сказал – только скривился, будто проглотил лимон.

– А что такое "выгорание" вы знаете? Разве не видели вы людей, одержимых какой-то идеей, работавших над ней дни и ночи, отдавших ей все силы, всю страсть, юность и молодость, а следом и зрелость? Вы видели, что остается от таких людей, когда они подходят к черте, за которой отдавать и жертвовать просто нечего?

А видели ли вы тех, кто достиг своей мечты, сотворил нечто великое и показал это людям, отдав просто так, не прося ничего взамен, желая лишь помочь… а потом наблюдал, как это великое топчут ногами. Как фавнов, его первое творение, обращают в рабство, как Девы, величайший дар, что привел к рождению Королевств, похищаются, мучаются, шантажируются, вскрываются, чтобы понять, как они могут делать то, что делают? Вы слышали легенду о Семи Проклятых Мечах? Это не легенда – но оружие, обращенное людьми друг против друга, принесшее столько бед, было создано чтобы спасать, а не убивать.

А знаете ли вы, что такое потерять Родину? Представьте – все вокруг, все эти небоскребы, ярко сияющие в ночи, проспекты и улицы, миллионы людей, страна, которую вы любите и клялись защищать, все это объято огнем, втоптано в грязь, потому что кто-то опять решил поиграть в диктатора, забыв, чем всегда кончаются эти игры в нашем мире. А теперь представьте – это происходит во второй раз, в третий, пятый, десятый…

Она замолчала, позволив тишине говорить за себя, гулким эхом утихнуть набравшему силу голосу, растаять в воздухе горечи, выплеснутой наружу. Андроид чувствовала себя странно исчерпанной – будто, вопреки всем законам физики и энергопотребления, эта спланированная речь отняла у нее сил больше, чем многочасовой бой. Оказалось, что говорить правду может быть больно, а озвучивать неказистую, колючую и злую истину – невыносимо. Что слова могут царапать голосовой модулятор… и даже пальцы могут перестать слушать команды, мертвой хваткой вцепившись в кожаную обивку, глубоко погрузившись в податливый наполнитель.

Если бы она могла – она бы заплакала.

– Мой отец и пальцем не пошевелит ради человечества. Но все равно поможет, желает он того или нет, просто потому, что он самый светлый дар человечества… Созидание. Он сделает то же, что делал всегда – сотворит очередное чудо и отдаст его людям, позволяя им сделать свой выбор. Я – это чудо. Я – его дар человечеству, далеко не первый, но, быть может, наконец последний. Вам решать – принимать его или нет. В конце концов, нельзя спасти тех, кто не желает быть спасенным.

Нира отвернулась к иллюминатору. Она сказала все, что могла. Теперь очередь была а одним из самый влиятельных людей страны – принимать ли подаренное или выбросить его в воду.

– Чудо, говоришь… – донесся до нее тихий шепот генерала. – Порой мне кажется, что это единственное, что может спасти нас.

– Значит, нам придется его сотворить, – улыбнулась она, не пытаясь скрыть облегчение. – Там, где есть лишь Разрушение, принести Созидание, сотворить…

Она замялась, пытаясь подобрать слова.

– Добро из зла.

Глава 18. Ветер перемен

Прежде, чем сесть, им пришлось сделать пару кругов над кремлем, ожидая своей очереди. Нира с интересом разглядывала знаменитый дворец – не так уж и часто она получала возможность выбраться за пределы института… да не очень-то и хотела, если честно. Пару раз отец давал ей «порулить» роботом-патрульным и целый день Нира шаталась по городу, старательно изображая из себя простого бота, следующего заданному маршруту.

Высокие крепостные стены замка Шни уже давно не выполняли свою изначальную задачу – защиту от Гримм, но сносить их и переделывать во что-то более современное крупнейшие промышленники страны не спешили, считая грубую кладку белого известняка культурным достоянием. Напоминанием себе и всех остальным, кем были первые Шни – воинами, Охотниками, что хранили покой на рубежах Королевства, хозяевами фронтира, а не сытой благополучной столицы. Нынешний глава семьи несколько раз пытался снести это напоминание, но каждый раз отступался, столкнувшись с более чем однозначной волей своего предшественника, оставленной в завещании, и резко отрицательной реакцией всех остальных. Деньги – это хорошо, заводы и шахты – замечательно, но превыше всего аристократия Атласа ценила историю. Именно следуя многовековым традициям, каждый отпрыск Шни получал кроме открытой ауры, еще и образование Охотника.

Впрочем, сейчас разве что стена напоминала о боевом прошлом этой семьи. Внутреннее пространство, где в былые времена размещалось все население пограничного города, нынче было занято огромным поместьем – белый мрамор стен и колонн, многочисленные барельефы и шпили на высокий башнях, затейливая резьба и море света: из сотен высоких узких окон, фонарей вдоль прогулочных дорожек и мощных прожекторов, безостановочно рыщущих по ночному небу. Этот свет, отражаясь от идеально ровного, будто специально отшлифованного кем-то снежного покрова, превращался в почти волшебное сияние – ореол ледяной сказки, отстраненной и неприступной. Вдоль дороги от ворот до входа – Зимний Сад, собрание лучших скульптур, созданных в Атласе за многие века, поставить в котором свое творение мечтал, наверно, каждый скульптор мира.

Этот особняк будил в ней смешанные чувства. С одной стороны, он был не просто красив – он был прекрасен, совершенен в каждой из тысячи мелочей, композиционно создающих единый образ нездешней волшебной красоты, свысока взирающей на все скучные проблемы остального мира. С другой… она сделала свою домашнюю работу, когда искала ответ на вопрос Пенни. Сложно спрятать информацию, единожды попавшую в Сеть, от существа, для которого программировать также естественно, как дышать. Она видела фото оставленных почти без защиты отдаленных шахт, разоренных Гримм, кровь, сочащуюся из-под завалов, кашляющих фавнов, которым Прах разъел легкие, находила старые записи разогнанных демонстраций, видела девочку с плакатом "Верните нам наши права!", утаскиваемую куда-то в бронированный фургон… девочку, которую потом так и не смогла разыскать. Терабайты данных, спрятанных, заблокированных, закрытых, изъятых и запрещенных, почти незаметных на фоне сотен других новостей, освещаемых с куда большим желанием, в ярких красках, с энтузиазмом и позитивом…

Эта красота стояла на костях. Эти стены пропитались кровью. В фонтанах во внутреннем дворе вместо воды были слезы.

– Пламя – вот лучший ценитель для такой красоты, – прошептала она.

Если у нее и были какие-то сомнения в необходимости действовать, они исчезли за эти долгие-долгие три минуты, пока транспорт кружил вокруг поместья. Ушло по зашифрованному каналу в Институт короткое письмо, щелкнул люк на техническом стенде, выпуская на свободу одного из технических ботов; крохотный шестиногий робот быстро скрылся в вентиляционном отверстии, отправившись в путешествие к охранному складу Института, где хранились роботы. Завтра, уйдя на патрулирование, один из них заблудится ненадолго, и пока охрана, матерясь, будет искать очередного "тупого говноробота", сервисный бот покинет своего временного попутчика, заберется кому-нибудь в карман, подключиться к Свитку… а через три дня, запутав следы, на поверхность всплывет самая кровавая часть того, что было спрятано, когда бот благополучно утопится в канализации, предварительно вскрыв сам себя. Всплывет – и продолжит плавать, расползаясь по сети, перепрыгивая с одного носителя на другой, до тех пор, пока кто-то его не остановит.

И тогда она посмотрит, так ли хороши атлаские спецы, как о них говорят. Пусть попробуют переиграть в информационной войне не фавнов, которым отказали в образовании, а самый совершенный искусственный интеллект на планете.

– Что? – переспросил генерал.

– Я раньше никогда не была на таких приемах, – поправилась Нира, обернувшись к шефу с запрограммированной улыбкой.

– Они еще успеют тебе надоесть, – прогудел Айронвуд. – Дважды в неделю, здесь или там, будь готова убить время на почти бесполезную ерунду, единственное предназначение которой "показаться на людях". Всю пользу от таких приемов можно уместить в одно короткое совещание.

– Что я должна делать?

– Чем меньше, тем лучше. Будь постоянно рядом со мной, врубай свою шпионскую шарманку на полную мощность и включай запись. Говорить буду я. Если к тебе обратятся: да, ты новый андроид с душой. Нет, ты не можешь рассказать, как тебя сделали. Нет, ТТХ тоже секретны. Всю информацию вы получите во время презентации и так далее. Ничего, что может сойти за официальное заявление по другим вопросам, всех особо настойчивых посылай ко мне.

– Я хотела бы встретиться с Вайс Шни, – попросила она и, заметив вскинутые брови генерала, пояснила: – Она знала мою сестру.

– Если будет возможность, – немного подумав, кивнул генерал. – С теми же правилами. После приема я встречусь с Жаком – ты там будешь лишней.

– Спасибо.

У трапа их уже встречали. Сверившись со свежей базой данных, загруженной в ходе сегодняшнего техобслуживания, Нира узнала Клайна Зибена – дворецкого семьи Шни. Невысокий, широкий в кости мужчина с обширной лысиной с непроницаемым лицом замер у раскрытой двери лимузина, приглашая дорогих гостей занять места в экипаже.

Когда они подошли поближе, дворецкий чуть склонился, так, что это больше походило на глубокий кивок, чем на поклон.

– Генерал Айронвуд, сэр.

Нире на мгновение стало смешно – со стороны, если не знать роли участников, легко можно было перепутать, кто здесь слуга, а кто – генерал, столько внутреннего достоинства излучал этот человек в белоснежном подбитом мехом костюме.

– Клайн, – кивнул Айронвуд. – Когда-нибудь я заставлю Жака сменить этот костюм.

Дворецкий ответил мгновенно, с едва уловимой улыбкой, тоном, будто повторял известную только им двоим шутку:

– Эта форма дворецких семьи вот уже двести лет, сэр.

– Она слишком похожа на военный мундир. А ты даже от Беовульфа отбиться не сможешь.

– Для этого у меня есть парни в такой же форме, но с автоматами и мечами. И роботы. И вся армия Атласа.

– То есть ты обычный гражданский, напяливший эту пародию на военную форму, с золотом вместо бронежилета?

– Я – дворецкий семьи Шни, сэр, – гордо вскинул голову Клайн.

– Я так и сказал.

Нира озадачено переводила взгляд с одного лица, на котором бесстрастность сражалась с улыбкой, на второе, где раздражение напрасно тщилось скрыть развлечение.

– Знакомься, Нира – это Клайн, – отвлекся на секунду генерал. – Самый боевой штафирка в этой стране. Тебе еще не раз придется работать с ним – встречей гостей его обязанности не ограничиваются. Клайн – это Нира Поллендина, она займет место Винтер, пока та не вернется в город… да, наверное, и после – двое всегда лучше, чем одна.

Острый внимательный взгляд, которым одарил ее дворецкий, подсказал андроиду, что мужчина знал о сути дочерей Поллендины явно больше, чем полагается простому слуге.

– Я сожалею о вашей утрате, – после мгновенной, почти неразличимой заминки, сказал Клайн, чуть склонив голову. – Но больше не смею держать дорогих гостей на морозе – присаживайтесь, я доставлю вас к поместью.

Пропустив генерала вперед, андроид с сомнением посмотрела вдоль дороги – до крыльца, достаточно широкого, чтобы по нему могла пройти походной колонной рота солдат, было всего семьдесят три метра… Обязательно было использовать для этого лимузин?

Впрочем, о причине она догадалась довольно быстро – автомобиль свернул в сторону, без всякой спешки петляя по Зимнему Саду, мимо скульптур, фонтанов и хвойных аллей. В самом деле – зачем создавать такое великолепие, если не хвастаться им перед гостями?

"Дорогие гости", впрочем, восторгаться видами отказывались – генерал, даже ни разу не взглянув за окно, вновь достал планшет и погрузился в чтение, а его электронный адъютант смотреть на отвратительную снежную красоту просто боялась – так было проще бороться с желанием сровнять замок с землей. И делу не помогало то, что тактический модуль, откликаясь на ее желание, подсовывал, один за другим, планы, следуя которым она могла бы предать это место огню, перечеркнуть лиловым лучом раскаленной плазмы кровавые скульптуры, испарить фонтаны из слез и взорвать стены из костей, погребая под обломками всех виновных и невинных.

Сценария, в котором она после этого остается жива, программа так и не придумала… андроид, удаляя логи тактического модуля, все никак не могла решить – рада она этому или разочарована.

– Вы казались старыми друзьями с дворецким, сэр, – в попытке отвлечься сказала она.

С досадой Нира отметила, что социальный протокол сам собой переключился в режим "бесчувственный робот", убрав из интонаций любые намеки на истинные чувства. Это был стандартный способ спрятать определенные эмоции – не реагировать на временами обидное отношение окружающих, которые, даже зная, кто она на самом деле, продолжали относиться как к еще одному роботу. Обида, злость, агрессия – все это не помогало изменить отношение, делая все лишь хуже, поэтому она стала искать иные, более эффективные способы. Так она стала в глазах окружающих, включая и самого генерала, той, кем ни в коем случае не являлась – послушной и полезной девочкой, такой же, как Пенни, но сдержаннее и взрослее.

Прямо сейчас андроид была даже благодарна за ту старую ошибку, которую уже было собралась исправлять – сейчас этот образ играл ей на руку.

– Шни – старая семья, одна из десяти, что считаются основателями Атласа, – рассеяно ответил мужчина, не отрываясь от чтения. – Как и Айронвуды. Мой отец дружил с Николасом – я часто бывал здесь в гостях. Ну а Клайн… слуги в старых аристократических семьях – это целые династии, они служат фамилии поколениями. Мы были одногодками, нам с Дэвидом было скучно, мы шатались по поместью, а следить за нами поставили Клайна – видимо, чтобы тренировался, как обращаться с благородными идиотами, на будущее.

По его губам, обычно сжатым в жесткую прямую линию, скользнула ностальгическая улыбка, впрочем, тут же исчезнувшая со следующими словами:

– Иногда мне жаль, что мы выросли – все условности, казавшиеся глупыми причудами взрослых, вдруг стали такими важными… – он встряхнул головой, прогоняя неуместные мысли. – Неважно. Все, что тебе нужно знать – он больше, чем просто дворецкий. По любым вопросам, касающимся Шни или SDC ты можешь связаться с ним – он найдет информацию, назначит встречу или тактично пошлет к черту, если данные секретны. Тогда ты зовешь меня.

– Принято.

Нира задумалась, заново оценивая известную ей историю в соответствии с новыми данными. Раньше ей не приходило в голову включить в цепочку рассуждений связь двух аристократических семей. Да и Сеть в те годы была развита куда меньше, чем сейчас, большая часть данных были исключительно официальными…

– Тридцать лет назад SDC расплатилась с последним взятым кредитом, – тихо сказала она. – Двадцать девять – Совет проголосовал за реформу объединения института Охотников с армией Атласа.

Подняв глаза, Нира открыто встретила недовольный взгляд генерала.

– Чтобы попытаться найти выход, я должна понять, как мы пришли к тому, что есть сейчас, – объяснила она. Извиняющийся тон в голос пришлось прописывать вручную – ни один из настроенных протоколов не предусматривал сожаления: только сухое равнодушие или открытое обвинение.

– Это был любимый проект моего отца, – наконец вздохнул генерал, отложив в сторону планшет. – Охотники на службе страны – не как организация, обладающая одновременно и огромной силой, и независимостью, чуть ли не автономностью, и скованной строгой политикой невмешательства. Наши специалисты с приданным войсковым объединением, от взвода до роты пришли на замену командам Охотников… и современное вооружение, тактика и выучка регулярных частей позволили улучшить эффективность старой разделенной системы почти на треть. У нас сильнейшая армия в мире не только благодаря технике.

Сосредоточенно кивнув, Нира проследовала дальше по хронологической линии:

– А восемнадцать лет назад, после смерти вашего отца, реформа была признана полностью успешной – и Совет разблокировал замороженное пятое место, отдав директорский голос вам, – она нахмурилась. – Это тоже?..

– Нет.

Бросив хмурый взгляд на обитую черным бархатом перегородку, отгородившую от них дворецкого, он поморщился и пальцем начертил на стекле руну из древнего и уже давным-давно мертвого языка: "Знание" и тут же провел по поверхности окна ладонью, стирая ненаписанное.

– Это было моим собственным достижением, наградой, которую моя семья получила за верную службу стране, – резко обрубил генерал, будто одергивая зарвавшегося подчиненного.

– Да, сэр! – тут же откликнулась Нира, быстро отыскав в базе данных и адаптировав под свой голос нужные верноподданные интонации. – Я не сомневалась, сэр.

– Тебе нужно еще немного поработать над этим, – невесело хмыкнул Айронвуд, вновь берясь за планшет. Указав глазами на перегородку, он добавил: – И выбирать лучшее время для вопросов.

Нира в ответ сухо улыбнулась и, в свою очередь, кивнула на планшет. Опустив глаза, генерал прочитал надпись, загоревшуюся на мгновенно почерневшем экране: "Я определила все устройства, не входящие в стандартную комплектацию лимузина этой модели. Те из них, что имели возможность внешнего подключения, передают тишину и черный экран, те кто просто записывали – перегорели. Ваша безопасность, ваших секретов – это моя работа, генерал. Я не просто так зовусь самым совершенным ИИ на планете, меня не просто так создал величайший гений в истории. Единственные уши, которые я не могу закрыть – дворецкий, но он сейчас больше занят попытками отключить динамики аудиосистемы, передающие белый шум".

– Ну и зачем тогда вслух? – усмехнулся генерал, помахав компьютером.

– Голос несет в себе больше информации, чем текст.

– У тебя еще остались вопросы?

– Нет, я выяснила все, что хотела, – покачал головой андроид.

Дальше они ехали в тишине. С отсутствующим видом глядя прямо перед собой, Нира подняла записи открытых заседаний Совета, чтобы еще раз пересмотреть роль семьи Айронвудов в произошедшем. Именно они выступили поручителем перед кредиторами для Николаса Шни, вложили часть своих денег и политический капитал в Совете. После того, как бывшие военные, а ныне – крупнейшие промышленники страны стали монополистами в добыче и переработке Праха, пришло время взять плату за помощь: сложно переоценить силу денег, подкрепленных историей и фамилией. Айронвуды получили армию и Охотников, давным-давно лелеемую реформу, против которой столько лет выступали директора других стран, Шни – свои деньги и место на вершине, выше и чуть позади тронов Советников.

Против объединенного влияния этих двух семей не смел пойти никто. А восемнадцать лет назад, Джеймс Айронвуд получил два из пяти голосов в Совете и… все – две семьи поделили страну. Перебирая протоколы заседаний, Нира видела, как произошел этот раздел: внутренняя политика – Шни, внешняя и вопросы безопасности– Айронвуд. Не всегда они сходились во мнениях, были решения, явно вредящие Шни, были и те, что ограничивали военных… Но все конфликты, видимо, так и не покинули залы с закрытыми дверьми, а все разногласия разрешались в личном порядке.

Шесть лет назад, в день, когда фавны впервые массово вышли на улицы и едва не вспыхнул бунт – генерал голосовал за то, чтобы дать им то, чего они хотят, несмотря на то, что раньше не был замечен в том, что легко поддается внешнему давлению…

Когда-то давно, в те месяцы, когда она только делала первые шаги за пределы папиной лаборатории, она все никак не могла понять многие из взаимодействий людей с друг с другом. Чтобы разобраться, Нира начала создавать блок-схему, очень быстро покинувшую уютную простоту двумерных графиков, растянувшись на три измерения, а после – и на четыре. Кто дружит, а кто ненавидит или влюблен, кто желает повышения или грантов, кто просто делает свою работу или наслаждается ей, кто кого подставил или помог, истинные намерения и декларируемые… десятки, сотни социальных взаимодействий объединялись в одну большую и захватывающе сложную систему, свой уникальный микрокосм, чье поведение, со временем, андроид научилась прогнозировать с высокой точностью.

Нира смотрела в окно, заставив мимические псевдомышцы выражать сдержанное восхищение, но видела вовсе не скульптуры или сверкающий бледно-золотым светом особняк. Десятки ярких огненных шаров, объединённых в два созвездия – управленческий костяк страны, старые аристократические семьи; реки политических течений и распространенных взглядов, прозрачные, как горный хрусталь или грязные до полной непрозрачности; масляно-черное нефтяное море под колесами автомобиля – большая часть населения Королевств, пассивная, но ждущая только одной искры; окруженный со всех сторон, ощетинившийся острыми иголками багровый шар кипящей крови – Белый Клык и фавны… Но самое главное – две черных дыры в небесах, по орбитам которых вращались все остальные элементы: Разрушение и Знание.

Нира ни на секунду не сомневалась, что может найти выход. А вот чего не знала, так это того, успеет ли закончить модель и достигнуть результата вовремя. Сколько у нее было? Месяц? Два? Неделя?!

Стоило автомобилю, наконец, остановиться, как андроид моргнула, сворачивая фантасмагоричную модель и опуская непрерывный перерасчет программы вниз на несколько пунктов в списке приоритетных задач. Она дернулась было к выходу, но секретарские протоколы подсказали ей правильный порядок действий и андроид осталась на месте, терпеливо дожидаясь, пока дворецкий откроет дверь и выпустит ее наружу.

Она заняла свое место за правым плечом генерала, с любопытством анализируя изменившееся поведение босса. С каждым шагом к крыльцу, с каждой новой ступенькой менялась походка, отчасти теряя безукоризненную военную четкость, чуть изменилась осанка и выражение лица… перевоплощение завершилось, когда они, нырнув в тепловую завесу, переступили порог поместья, сразу оказавшись в просторном холле, наполненном людьми. Полностью проигнорировав слугу, он сбросил ему на руки наброшенную на плечи меховую шубу, шагнул вперед – и тут же окунулся в разговоры и приветствия. Никуда не делась военная краткость и выправка, но полностью пропала некая простота в речи, временами на самой границе с грубоватостью, присущая полевому офицеру, больше привыкшему общаться с солдатами, чем с аристократией.

"Не только я имею больше, чем один социальный протокол" – подумала Нира, разворачивая все смонтированные сегодня системы расширенного восприятия. Отныне она слышала все, что происходит в холле и смежных залах, каждое сказанное слово, в полный голос или шепотом. Весь этот вал информации прогонялся через специальные программные фильтры – большая часть шифровалась и отправлялась в архив, чтобы быть переданной указанным генералом специалистам по завершении приема, часть – доходила до сознания, отобранная по настроенной системе слов-маркеров.

Большая модель страны сместилась еще ниже в приоритете, почти остановив прогресс, – и андроид начала выстраивать новую, ограниченную одним только приемом, собирая информацию обо всех присутствующих по открытым источникам и дополняя эти данные результатами наблюдения. Ее главная слабость – в минимальном опыте и недостатке знаний, чем лучше она сможет настроить программные алгоритмы, оптимизируя процесс, тем точнее и быстрее будет основная модель. Почти сотня незнакомцев, в условиях, когда любые ошибки некритичны – хорошее поле для тренировок. Впоследствии, лично проверив и отделив факты от предположений, можно будет объединить модель приема с Атласом, значительно расширив группу параметров "персоналии".

Увы, много времени для тренировок ей никто давать не собирался. Нира даже заподозрила, что дворецкий не просто так кружил по саду, а с целью потянуть время, максимально сократив разрыв между появлением генерала и началом мероприятия. Всего десять минут, за которые Айронвуд успел перебросится хотя бы парой слов с половиной гостей – и мелодичный звонок пригласил высокое общество занять свои места.

Это был небольшой концертный зал, не идущий ни в какое сравнение огромным помещением Большого Театра, что собрала наследница на свой последний концерт перед поступлением в Бикон, но роскошью превосходил его на порядок. Одни только ряды кресел, больше похожих на троны, с достаточно широкими промежутками, чтобы между ними можно было разминуться троим, оставляли далеко позади главный театральный зал страны.