Текст книги "Добро из зла (СИ)"

Автор книги: Терран

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

– Они не позволят нам, – с горечью покачала головой Блейк. – Столько ограничений…

– Запретить нам добывать Прах совсем они как-то не догадались, – усмехнулся Гира.

– Введут новые, – буркнула дочь.

– Для этого им надо будет договориться, кто получит главный куш, – жестко улыбнулся Гира. – Зачем делиться, если можно заполучить только для себя? Кто первый успеет – получит преимущество. Они попытаются купить меня – я пошлю их к черту. Они попытаются купить других – но что они могут им предложить? Куча денег – ничто без возможности ими воспользоваться, а в Королевствах фавнов-богачей нет и быть не может. Темные Земли? Так все, что они могут предложить, ключевые люди имеют и здесь. Власть? Мое место? Таких я выловлю.

Они попытаются украсть образцы – пусть попробуют. Удастся – так ребята уже думают, как встроить туда самоуничтожение. Надавят экономикой? Если все сделать правильно, со своим Прахом – мы сможем выстоять.

– А те, кто останутся в Королевствах? – нахмурилась Блейк. – Что будет с ними?

Он, наконец, посмотрел на дочь. В серьезных желтых глазах он видел ту самую отчаянную надежду, о которой она просила ночью – надежду, в которую теперь боялась поверить.

– Мы будем рады принять всех, – улыбнулся Гира. – Колонизация шла волнами, раньше мы просто не смогли бы банально прокормить и устроить всех…

– Не сможем и сейчас.

– Сможем многих, а всех и не надо. Королевства их не отпустят – иначе их собственная экономика зашатается, им придется перестраиваться с одной системы на другую, отправлять в шахты всех тех, кто сейчас удобно устроился на других местах, теплых и непыльных. Они не пойдут в забои и карьеры просто так – только когда по-настоящему прижмет… а прижмет их только когда полыхнет кризис. Их надо будет обучать, платить, охранять – все это куда лучше, чем как они делают это сейчас.

Ее лицо закаменело, уши зло прижались к волосам, а голос больше напоминал боевое шипение разъяренной кошки, чем человеческий голос:

– И что, ты собираешься бросить их?

В этот момент он увидел еще одну Блейк Белладонну: не виноватую блудную дочь, не рыдающую в объятьях матери девушку, не усталую, переполненную горечью и осознанием ошибок женщину, рассказывающую историю своей жизни родителям… даже не отчаявшуюся девчонку, пришедшую просить у отца помощи или полную бессильного гнева на несправедливость. Нет, ответа требовала та, кто в тринадцать лет оставила сытую благополучную жизнь принцессы, променяв ее на войну за равенство ради других, и не бросившую ее даже на собственной шкуре почувствовав, что это значит. Женщина, которая говорила о своих шрамах с такой небрежностью, будто они ничего не значили. Воин, готовый к битве насмерть, даже без оружия, которое пришлось оставить на проходной. От ее взгляда хотелось отодвинуться, от голоса – что-то звериное шевелилось внутри, готовое драться или бежать.

Ни того, ни другого Гира делать не собирался.

– Не совсем, – сказал он, отвернувшись от дочери и направившись к последней двери, настолько широкой и толстой, будто по ту сторону хранилось все золото Менаджери.

Как только дверь тяжело распахнулась, отчетливо шумя мощной механикой, Блейк за его спиной судорожно вздохнула. Гира только грустно усмехнулся на это. В полной тишине он пересек большой зал, провел ладонью по холодному металлу толстого ствола…

– Это нарушение соглашения, – выдохнула Блейк, встав рядом.

– Королевства не следуют своим законам, так почему должны мы? – спросил Гира.

– Адам говорил мне тоже самое, папа.

– Он был прав по сути, но ошибся в исполнении. Во второй Войне за Права слишком велики шансы, что никто не получит то, чего хочет. Во второй раз нас не устроят пустые обещания, мы больше не поверим им на слово – а они там все, на самом верху, слишком уверены в собственной неприкосновенности. Поверь мне – я видел. Слишком многие сделали на этом состояние и карьеру, и слишком велики семена ненависти – если дать им взойти, никакого компромисса просто не будет.

Пока Блейк молчала, переваривая сказанное, Гира зашагал вдоль ствола – подняв руку, он касался пушки лишь кончиками пальцев.

– Ты знаешь, – тихо сказал он. – Я думал, что видел грязь – там, в Королевствах, был уверен, что навидался всяких подлостей и коварства в зале суда, видел жестокость тех, кто у власти… Но только вернувшись домой, узнав, что брат смертельно болен и заняв его место, я осознал, что ошибался. Знаешь, сколько жизней было разрушено, чтобы эта пушка оказалась здесь так, чтобы об этом никто не узнал?

– Как тебе вообще удалось это?

– Не мне – ЭТУ достал твой дед. Королевства любят думать, что правят этим миром и контролируют все – но они ошибаются. Там, в Темных Землях, найдутся те, кого не устраивает текущее положение дел и верховенство Большой Четверки. Все здание университета построено над этой пушкой, а шпиль не вершине делать не стали, обойдясь ровной площадкой, чтобы установить ее там, в случае нужды.

Несмотря на всю серьезность ситуации, Гира не смог удержать быструю улыбку, когда его дочь из всей речи вычленила главное… и тут же задала единственно верный вопрос:

– ЭТУ?

– Есть еще три. Менаджери – пустой континент, здесь при желании можно спрятать целый флот, не то, что три маленькие пушки.

– Этого мало.

Он продолжил так, будто не слышал, продолжив с того момента, где остановился ранее:

– Отчаявшись получить свое иными способами, Королевства будут поставлены перед выбором – смириться или применить силу. Начать войну первыми.

– И почему ты думаешь, что они не сделают это?

– Потому что внезапно обнаружат, что десятая часть их граждан на самом деле ими не являются, – оскалился Гира. – Люди лучше всего сплачиваются против общего врага, под сильным внешним давлением – и фавны ни в чем не отличаются. Они сами в этом виноваты, сами создали такую ситуацию, что в голове каждого фавна и многих людей есть «мы» и «они». Не одна страна против другой, но фавны против человечества. У нас даже будет отлично подготовленная армия прямо за стенами их городов. Армия, которая билась с ними многие годы.

Тихий ошеломленный шепот Блейк звучал так, будто она сама не верила в то, что говорила:

– Белый Клык…

– Не можешь остановить – возглавь. Или используй. Тот путь, по которому идет Белый Клык, приведет нас к катастрофе, но всегда есть иные способы.

– И чем отличается твой способ от способа Адама? – спросила за его спиной Блейк и что-то внутри Гиры вздрогнуло и сжалось, услышав в этом тихом голосе слезы. – Это опять война, снова кровь, только теперь Гримм будут пировать не только в Королевствах, но и здесь!

– Тем, что так у нас больше шансов, больше ресурсов и силы.

Обернувшись, он подошел к дочери, которая, опустив голову и спрятав лицо за длинными волосами, упавшими на грудь, сжимала кулаки и мелко дрожала. Ласково взлохматил ей голову, пригладил дрожащие уши и тихим, успокаивающим голосам продолжил:

– И ситуация будет иной. Королевства не лишаются своей системы и прибыли, теряют много – но меньше, чем если сейчас начать переделывать всю систему, возвращая фавнам права: не полетят головы, не зашатаются кресла, а ведь это для них самое главное. Наша праховая независимость будет весьма условной – достаточной, чтобы не рухнуть, но не более. Все еще останется множество вещей, необходимых для комфортной жизни, которые сможем купить только у них. Нам не обязательно стоять в одиночку – исторически Вакуо считается Королевством, во многом по праву, но у них те же проблемы, что и у нас, просто в меньшей степени – пустыня, оазисы и Прах, до которого слишком далеко и сложно добираться. Там тяжелая жизнь, неспокойная, жесткая – и с правами фавнов у них намного лучше, чем у других. Мы можем поделиться техникой с ними, привлечь на свою сторону. Два Королевства, большое и поменьше, Белый Клык и все фавны, а может, и некоторые из независимых городов, против трех стран – силы практически равны. Тем более – шила в мешке не утаишь, рано или поздно Королевства додумаются до нашего пути сами, вскроют украденные образцы… и все равно получат желаемое – без войны. Просто мы будем на шаг впереди них. А может, и на два, если все сделать правильно.

– И что изменится?

– У нас появится время. Время без ограничений, наложенных сверху, время исполнить мечту тех, кто пятьдесят лет назад прибыл сюда на чужих кораблях, без гроша за душой, зато с большой прекрасной мечтой – мечтой о стране фавнов. Свободной, сильной… и равной всем остальным. Мечтой о пятом Королевстве. Когда мы добьемся этого – то сможем разговаривать с ними совсем на другом языке. Сейчас мы либо просим – так делают слабые, либо заставляем – и таких ненавидят. А вот с равными… с равными – договариваются.

Блейк подняла голову и Гира медленно убрал руку – дочь больше не нуждалась в утешении. Серьезные, совершенно сухие глаза впились в него внимательным острым взглядом:

– Ты говоришь так, будто Белый Клык все это время действовал по твоей указке.

– Об этом знал только Хак, – покачал головой Гира. – Именно к этой договоренности мы пришли, в тот день, когда ты сбежала. Никаких связей между нами, никаких следов. Он готовит мне армию внутри Королевств, чтобы выступить, когда придет время. Если его путь сработает – хорошо. Если нет – всегда есть мой, они друг другу не мешают.

Скривившись, Гира добавил:

– Не мешали… Падение Бикона спутало нам всем карты – все может вспыхнуть в любой момент и придется начинать раньше, чем мы будем готовы. Вторая Война за Права, даже если люди победят (а это самый вероятный исход), оставит их обескровленными – на нас сил у них может и не хватить… но и мы без их Праха откатимся лет на двадцать назад, если не вымрем вовсе, Джеку нужно еще лет пять минимум. А ведь чтобы запустить производства, нужно много ресурсов. Королевства восстановятся раньше… а еще им будут нужны новые фавны. После войны на уничтожение ни на какое милосердие или права рассчитывать не придется.

– Поэтому Белый Клык надо остановить, – выпрямилась Блейк.

– Не только его… – вздохнул Гира. – Сейчас дело уже даже не в Хаке или Белом Клыке, Падение Бикона показало, что он не может контролировать всех, слишком самостоятельны отделения его организации. Я не могу просто рассказать всему миру, что собираюсь сделать – даже здесь, в Менаджери, куски плана знают единицы, а весь – только твоя мать. В тайне наша сила. Нам нужно попросить фавнов потерпеть, а Королевства – хоть немного подвинуться. Первые терпеть устали, вторые двигаться не хотят. Нам нужно найти способ удержать ситуацию, но я не могу сделать это отсюда, и не могу покинуть страну – слишком многое завязано на меня.

Она смотрела на него снизу-вверх совсем как в детстве – широко раскрытыми глазами, глазами, полными надежды, с робкой улыбкой человека, который наконец отыскал свой путь.

– Я, – прошептала она.

– Ты, – улыбнулся в ответ Гира. – Ты знаешь Белый Клык, ты знаешь Охотников – ты одной крови с обоими. У тебя есть свои собственные связи, каких нет даже у меня – эта твоя Шни, Фавн-из-стали, ты знакома с генералом, тогда как я знаю его лишь с чужих слов. Твоя фамилия знакома каждому фавну, она обладает властью сама по себе. Я дам тебе деньги, охрану и советников… даже Азалию и ту отдам, на первое время, переживем месяц-другой без третьей пушки. Объявлю о твоем возвращении, официально и на весь мир, чтобы знала каждая собака.

Гира нахмурился. Он должен был попросить еще об одном, но сейчас, глядя ей в глаза, понимал – бесполезно.

– Я попрошу тебя лишь об одном, – все же сказал он, аккуратно положив руки на плечи. – Если ты поймешь, что все потеряно, что сделать уже ничего нельзя – возвращайся. Поражение там – еще не поражение здесь. У Менаджери, у фавнов – все еще будут шансы.

Гира понял, что проиграл, в тот момент, когда исчезла ее улыбка, а надежда в глазах сменила место грусти. Мягко освободившись от его рук, Блейк отвернулась.

– Сколько ты на этой войне, папа? – спросила она пару секунд спустя. – Лет двадцать? Пятнадцать лет во главе БК и пять – здесь, в Менаджери… А я вот – восемнадцать. Я родилась в окопах этой войны, я засыпала под споры об очередном деле, и просыпалась под репетиции речей. Третье слово, которое я сказала в жизни, было «равенство». Я сидела на коленях матери, когда меня не с кем было оставить, пока ты выступал в суде или на митингах и смотрела, слушала, запоминала. С молоком матери, со страстью отца, с самоотверженностью всех остальных, с рассказов сверстников и жалоб взрослых под бутылку – я впитала это желание в себя, каждую его грань.

Это желание привело меня в Белый Клык, заставило покинуть родителей и отбросить в сторону ту жизнь, которая была мне суждена. Я пряталась по лесам и пряталась в городах, в меня стреляли, меня рубили и пытались сжечь, я тренировалась до седьмого пота и спала на камнях… Я сделала очень много неправильного и совершила много ошибок… и самые страшные из них – когда позволила своей усталости, страхам и боли заслонить для меня цель. Худший мой грех, вина, которую я не искуплю до конца жизни – я сдалась тогда, когда сдаваться было нельзя, когда стоило зубами вцепиться в то, что мне дорого, вцепиться и никогда не отпускать.

Обернувшись, она посмотрела отцу в глаза, и Гира, не выдержав, отвел взгляд. Он знал эту улыбку – спокойную, умиротворенную и такую печальную… это была улыбка человека, который уже все для себя решил, полностью понимал, что ждет его на выбранном пути и смирился с любым возможным исходом.

– Моя судьба – там, папа. С фавнами Королевств. Я буду сражаться за них, даже против них, если придется, сделаю все, чтобы предотвратить худший исход… но если окажется, что другого пути нет – сделаю то, что должна. Я останусь с ними и вместе мы пройдем этот путь до конца, тот путь, который я видела в ночь Падения Бикона. Я буду сражаться против тех, кого раньше называла друзьями, буду убивать… и умру там, если такова будет цена. Никакие твои слова этого не изменят и никакие цепи не удержат меня здесь.

Шагнув вперед, Блейк крепко прижалась к нему, обхватив руками за талию, спрятала лицо на груди и тихо сказала:

– Ты сделал все, о чем просила, дал все, о чем я могла только мечтать. Теперь я могу сражаться, зная, что у этого мира есть надежда, что даже мое поражение не поставит на всем крест. Это все, что мне нужно. Спасибо за это.

Слушать это было физически больно – почти так же больно, как и в те дни, когда Белый Клык разрывало на части между старым и новыми путями, когда он спорил, ругался и убеждал, сам не имея правильного ответа, уверенный лишь в одном: ЭТОТ способ – неправильный. Он посвятил Белому Клыку пятнадцать лет своей жизни, все силы, весь талант и ум – и когда старые друзья, один за одним, отказывались от него, переходя в другой лагерь, это было как потерять ребенка.

Как отпустить свою собственную дочь на войну, с которой она может не вернуться.

И точно также, как и тогда – он ничего не мог с этим сделать. Только возглавить, если не может остановить.

Только использовать, если иные пути провалятся…

Он сжал дочь в объятьях, спрятал лицо в волосах, чтобы она не увидела его слезы и вслух сказал совсем не то, что хотел, а то, что она должна была услышать, чтобы ей было легче сделать то, что решила:

– Я поговорю с Кали сам.

Глава 17. Последний дар

В самом центре большого технического помещения, облицованного белоснежным кафелем, на техническом стенде висела девушка. Стройное обнаженное тело безжизненно обвисло на креплениях, узкое, неправильно красивое лицо с закрытыми глазами застыло в пугающей неподвижности, короткие белые волосы свободно падали на плечи. Защитные пластины на груди, животе, бедрах и плечах были распахнуты, обнажая уязвимое нутро андроида – провода и микросхемы, бронированный куб центрального процессора, черное ядро реактора, хранилища Праха и каналы подачи, жгуты синтетических мышц и приводов, тускло-желтый титановый остов скелета… и мелкие сервисные боты, копошащиеся среди всего этого. Белые роботы деловито сновали туда-сюда, подключали и отключали провода, смазывали механизмы, время от времени сверкая короткими вспышками сварки или тонко дымясь активированным паяльником. Десятки проводов тянулись к телу девушки: самый толстый подключался к позвоночнику, заливая в систему питания энергию, все прочие подключались ботами к каждой системе поочередно, тестируя их работу.

Чуть в стороне от бурной деятельности замерли двое: в глубоком кресле, расслабленно откинувшись на спинку, сидел невысокий пухлый мужчина – седина полностью закрасила начавшую лысеть шевелюру и густые усы, мягкость округлого лица портил цепкий внимательный взгляд серых глаз, не отрывающийся от трех широких экранов, с изображением раскрашенной в желтый и зеленый цвета схемы андроида и десятками диаграмм, графиков и таблиц, исчерпывающе описывающих процесс диагностики. Второй стоял чуть подальше – привалившись спиной к стене у самого выхода, высокий черноволосый мужчина в белоснежном мундире и короткой военной стрижкой внимательно читал что-то с планшета, лишь изредка косясь на медленно ползущую вперед полоску прогресса планового техобслуживания одного из самых дорогих (но уже, увы, не секретных), проектов Атласа.

Наконец, полоска заполнилась до конца, оповестив об окончании техобслуживания тихим мелодичным сигналом. Из распахнутых технических люков на пол полились белые ручейки сервисных ботов – покидая тело, они отсоединяли все мелкие провода, мгновенно втянувшиеся в разъемы; сливаясь в один поток, роботы деловито направились к в специальное хранилище стенда.

– Проект Н.И.Р.А. – активация, – приказал ученый, не вставая с кресла, и на экранах тут же вспыхнула новая, быстро заполняющаяся полоска загрузки.

Торопливо набросав последнее сообщение на планшете и сунув его за пазуху, военный оторвался от стены и подошел к креслу. Его походка показалась бы неестественной даже самому невнимательному наблюдателю – столь очевидно левая половина тела была тяжелее правой.

– Все в порядке? – тихо спросил он, остановившись за спиной ученого. – Апгрейд работает?

– Конечно, – небрежно дернул плечом толстяк. – Это стандартная шпионская модификация, плюс секретарский софт, Джеймс, я почти ничего не добавил. Нира полностью совместима с любым атласским оборудованием. Если что-то не будет работать – проблема не в ней, а в том металлоломе, который привезли твои ребята.

– Хорошо, – скупо кивнул генерал. – Она нужна мне сегодня на приеме. Винтер пришлось отправить к стене, и застрянет она там надолго, Гримм совсем распоясались. Мне нужен порученец и секретарь, которому я могу полностью доверять, да и показать Ниру давно пора – если мы хотим продемонстрировать уверенность в наших роботах, делать это надо на самых опасных из них. Люм, ты уверен, что ее нельзя взломать?

– Абсолютно, – успокаивающе улыбнулся ученый. – У нее есть душа, и это тебе не болванчиков-Рыцарей вскрывать, совершенно иной подход нужен. Даже мне пришлось бы попотеть, а ведь я ее создал.

Тяжело поднявшись с кресла, Люмин Поллендина поднялся на ноги и торопливо подошел к андроиду, успев как раз к моменту, когда завершилась загрузка. Распятая на стенде девушка открыла яркие фиалковые глаза, потратила пару мгновений на калибровку сенсоров, сужая и расширяя зрачок-объектив, и тут же улыбнулась, увидев перед собой знакомое лицо:

– Доброе утро, папа, – переведя взгляд за плечо профессора, коротко кивнула. – Генерал.

– Давай собирайся, маленькая, – взъерошил белоснежные волосы Люмин и принялся закрывать пластины. – Нам еще пробежаться по функционалу. Весь софт для нового оборудования я тебе загрузил и проверил, но лучше еще раз сама проконтролируй.

Согласно кивнув, андроид отдала приказ системам на отключение: выпал из разъема толстый шнур питания, разжались зажимы, удерживающие ее на техническом стенде. Однако первое, что Нира сделала, получив свободу – перекрасила волосы: будто лиловая волна пробежала по прядям.

Отступив на два шага, профессор Поллендина внимательно наблюдал, как его "дочь" на пробу шевелила конечностями, подпрыгивала и даже сделала пару танцевальных па. Довольно кивнул, когда из хранилищ на плечах, бедрах и лопатках выскользнули шесть черно-фиолетовых клинков, соединенных с телом тончайшими нитями ауроактивного сплава, как закрутились вокруг девушки, мгновенно перетекая из одной модификации в другую – лезвия и метателя праховой плазмы. Подняв руки в боевую стойку, Нира выпустила два тонких запястных клинка, спавших в предплечьях, и тут же спрятала обратно; направив руки в сторону от отца и генерала, выдвинула из раскрытой ладони два коротких ствола.

– Штатное оборудование в норме, – доложилась девушка. Склонив голову к плечу, она на секунду замерла в неестественной неподвижности, недоступной живым, будто к чему-то прислушивалась, а потом кивнула. – Новое оборудование работает штатно, шифровка корректна в обе стороны. Окончательная настройка будет произведена во время эксплуатации. Прошу дополнительной проверки в боевой обстановке, боты иногда ошибаются.

– Нет времени, – скривился генерал. – Нам надо быть на приеме у Жака через час. Не страшно – сегодня тебе не понадобится ни в кого стрелять. Твоя презентация – через неделю, до той поры сто раз все отладите. Главное сегодня – твои новые модификации… и ты – как лучшее, что может предложить Атлас в кибернетике.

– Я следил за ними, все нормально, – успокаивающе похлопал дочь по плечу профессор и кивнул на лейтенантский мундир, висящий на стенде. – Одевайся.

– Генерал, сэр, мои новые алгоритмы обработки данных позволяют сделать вывод о недостатке сна, плохом питании и серьезном стрессе, – с беспокойством сказала Нира, натягивая штаны. – Как только вы предоставите мне доступ к своему календарю, я могу составить вам новый распорядок дня. Так же рекомендую посетить психолога.

– Что ты ей загрузил? – растерялся Айронвуд. – Протоколы курицы-наседки?

– Робота-секретаря, – хохотнул профессор, заметив хитрую улыбку, пробежавшую по губам дочери, пока Джеймс не видел. – Они еще тестятся, поделились со мной по дружбе. Нира, будь осторожна с ними, и не доверяй слепо программе. Думаю, ты отладишь все за пару недель, – будет чем расплачиваться с коллегами, а то у них все встало из-за урезанного финансирования.

Одернув китель, андроид, вновь вернув себе серьезный вид, резко кивнула:

– Принято. Я готова, папа, генерал.

– Тогда идем, – кивнул Айронвуд. – Времени мало.

Улыбнувшись напоследок папе, Нира пристроилась за правым плечом босса. Уже у самой двери генерал замер, расслышав тихое: "Береги ее, Джеймс". Оглянувшись через плечо, андроид хмуро посмотрела на отца и одними губами попросила: "не пугай его" – потому что сердце "Железного Генерала" отчетливо пропустило удар. Девушка его не винила – голос безобидного с виду профессора, мягкого, как плюшевая игрушка, пробуждал странные помехи даже в ее электронном мозге; люди назвали было это чувство "мурашки".

– Ты смог убедить меня, что в смерти Пенни не было твоей вины, – продолжил ученый. – Но если ты потеряешь и вторую мою дочь, я решу, что такое совпадение слишком подозрительно. Ты не хочешь становиться моим врагом, Джеймс.

Медленно обернувшись, генерал встретился взглядом со своим "подчинённым" и на какое-то время яркая лазурь столкнулась с равнодушной серой сталью в глазах Поллендины.

– Папа… – нарушила тяжелую тишину Нира. – Я же сама попросилась.

И все растаяло без следа, аура опасности растворилась, тяжелое равнодушное пропало из глаз, а губы тронула мягкая улыбка.

– Ты тоже будь осторожна, Нира. Как мы недавно выяснили, в том, чтобы иметь душу, есть свои недостатки.

Сердцебиение генерала вернулось в норму только когда за ними закрылась дверь. На мгновение он застыл на пороге, закрыв глаза. Его лицо дрогнуло – всего на один неразличимый для органиков миг осунулось, будто осело – ярче обозначились синяки под глазами, углубились морщины и сгорбились широкие плечи. Всего через секунду Айронвуд открыл глаза – и даже сама Нира засомневалась, не произошел ли сбой в ее сенсорах: усталое равнодушие близкого к краю человека сменилось простой утомленностью, разгладились морщины, круги под глазами будто поблекли, а жесткое выражение лица превратило ленивую небритость в колючую кабанью щетину, часть цельного образа сильного волевого лидера.

– Как же вы меня задолбали, гребанные бессмертные, – буркнул он себе под нос и хмуро взглянул на андроида. – Следуй за мной.

Больше он ничего не сказал. Айронвуд целеустремленно шагал по белым коридорам института "Вечность", не обращая внимания ни на вытягивающуюся при его приближении в струнку охрану, ни деловито сворачивающих в сторону ученых, следующих принципу "подальше от начальства, поближе к кухне". Сама Нира тем более по сторонам не смотрела – за восемь лет успела изучить каждый коридор и скол на плитке, каждое лицо, личность и мелкие привычки персонала, от ведущих проектов до лаборантов. Ну а обеспечивать сохранность доверенного лица позволял полный доступ к системе видеонаблюдения, который она получила еще шесть лет назад…

Генерал вел ее не на первые этажи, как можно было подумать, а наверх – к посадочной площадке института. Там их уже ждал серо-стальной военный транспорт, тут же взлетевший, стоило Нире подняться по трапу вслед за Айронвудом. Выглянув в иллюминатор, андроид отметила, что с двух сторон личный корабль генерала зажали два юрких одноместных истребителя. Обратившись к сети наблюдения института, она увидела еще и третий, пристроившийся под брюхом. Подняв старые логи, Нира припомнила, что пять лет назад генерал прилетал в институт только на одной машине…

Андроид присела у иллюминатора. Со стороны могло показаться, что она просто смотрит в окно и бездельничает, но на деле она, зайдя в переданную ей учетную запись прошлого секретаря, разбирала корреспонденцию, изучала работу предшественника и расчищала всего за день скопившийся бардак в почте. Работы хватит как раз на время пути. Все время она чувствовала на себе тяжелый изучающий взгляд генерала, но с успехом делала вид, что ничего не замечает.

– Ты непохожа на Пенни, – наконец сказал Айронвуд.

– Конечно, непохожа. У нас разные души, – спокойно ответила Нира, продолжая с отсутствующим видом смотреть в окно.

Они уже покинули центр города. Огромные блистающие башни остались за спиной, далеко внизу потянулись все уменьшающиеся в высоте жилые кварталы. Вот-вот покажется прямо по курсу обрыв горного плато – там, на самом кончике далеко вынесенного острия, располагался особняк Шни. Когда-то – одна из приграничных крепостей Атласа, принадлежавший семье Шни, он перекрывал удобный путь с равнин, но уже давно утратил свое предназначение: границы раздвинулись дальше и отдаленный кремль слился с разросшейся столицей. Крепостью он, впрочем, быть не перестал – у семьи Шни было много врагов.

– И я старше ее на шесть лет, – закончила Нира, тщательно контролируя голос. Плевая задача, если ты обладаешь абсолютным контролем над голосовым модулятором.

– Я помню тебя другой, – задумчиво протянул генерал.

Нира улыбнулась, прекрасно зная, что Айронвуд разглядит выражение ее лица в отражении стекла иллюминатора.

– В последний раз вы обращали на меня внимание четыре года назад, когда папа начал работу над созданием Пенни. Да и тогда вас больше интересовали мои ТТХ, а не я сама.

В его ответе чувствительные сенсоры андроида уловили слабый отблеск вины, которую, впрочем, признавать вслух явно не собирались:

– И все же ты была другой. Более… человечной. Почти как Пенни – любознательной, живой, улыбчивой… и такой же странной.

На принятие решения ушла секунда – огромный срок, учитывая ее вычислительные мощности. Генерал был важен, у него было место в том будущем, которое она видела – с ним стоило попытаться установить хорошие отношения. Сменив социальные протоколы, Нира развернулась к собеседнику, скрестила ноги на сидении и открыто улыбнулась, создавая ямочки на щеках:

– Вот примерно такой?

– Да, – после долгой паузы ответил сбитый с толку генерал.

– Я оставляю эту модель поведения для отца и… – ее улыбка потускнела. – И сестры – раньше.

Она виновато развела руками.

– Никто в Институте не знает, что я "почти настоящая". Для всех – я просто передовой андроид, крутой и мощный, но все еще просто машина. Людям спокойнее, когда я веду себя как робот. Так им привычнее, а значит – спокойнее. Пока единственными, с кем я общалась, были папа и сотрудники его лаборатории, все было в порядке, но потом я выросла, мне стал интересен мир за границами четырех комнат…

– Не помню, чтобы я подписывал разрешение, – нахмурился Айронвуд.

– Вы не подписывали, – легко согласилась Нира. – Но мы с вами оба знаем, кто контролирует проект "Железная Дева" на самом деле.

И вновь лишь сверхчувствительные сенсоры позволили ей увидеть мгновенную вспышку гнева в синих глазах и губы, дрогнувшие в непримиримом оскале.

– Мы стали ходить с ним на прогулки, – мечтательно улыбаясь, продолжила Нира, сделав вид, что ничего не заметила. – По разным отделам, по другим лабораториям – у папы есть допуск везде. Я привыкла вести себя как обычный робот, удивительно мощный и продвинутый, но недостаточно, чтобы восприниматься угрозой. Если хотите, я могу вернуть прежний протокол или оставить этот… или, возможно, создать новый.

– Я бы предпочел, чтобы ты была настоящей, – буркнул Айронвуд. Немного подумав, он добавил: – И профессиональной.

– Я уже начала изучать записи, на которых присутствует лейтенант Шни, их много в свободном доступе, – немного подумав, отчиталась андроид. – Думаю, она будет идеальным выбором. Дайте мне пару дней – и я готова буду представить рабочую модель.

– Пару дней? – недоверчиво переспросил он. – Твоя сестра и спустя полгода среди людей с трудом походила на нормального человека.

– Вы не знаете? Я точно помню, папа рассказывал.

– Когда, восемь лет назад? – раздраженно скривился генерал. – Не у всех здесь идеальная память. Давай быстрый ликбез.

– Мы ведь не обычные роботы, – пожала плечами Нира, быстро поднимая логи и адаптируя тот, самый первый рассказ отца. – Точнее даже совсем не роботы. Наше "ядро" – просто брусок ауроактивного металла, соединенного со всем остальным. Никаких программ для взаимодействия с аппаратной частью не существует в принципе – мы создаем их сами… и это намного сложнее, чем учиться ходить. Тоже самое и со многим другим – там, где у людей все записано в геноме, включая мимику и язык тела, нам приходится все создавать с нуля. Пенни было всего два года… вы человеческих детей видели в этом возрасте? Понимание окружающих у людей строится из опыта и сопереживания, умения поставить себя на чужое место, представить, что чувствовал бы сам. Мы же даже думаем немного иначе, ощущаем мир иным способом… Это оставляет свой след – нужно время, чтобы приспособиться. У Пенни этого времени не было…