Текст книги "Добро из зла (СИ)"

Автор книги: Терран

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

– Вы здесь, чтобы найти Янг.

Рейвен не спрашивала – она утверждала. Тратить на этот разговор больше времени, чем это было совершенно необходимо, Дева не собиралась.

– Точно! – закивала Руби. – Ты отведешь нас к ней? Пожалуйста!

– С одним условием, – кивнула Рейвен, даже не подумав останавливать их от этого. Если они достаточно глупы, чтобы влезть в войну бессмертных – их дело. – Вы расскажете мне, откуда узнали, где меня искать.

– Ну… я подслушала папу. А еще – нам рассказал профессор Озпин!

Что-то внутри нее дрогнуло, когда она услышала ненавистное имя. Он знал, где ее найти – все это время?! Они переехали на это место буквально за два дня до его смерти!

– Хорошо, – процедила Рейвен сквозь зубы и взмахнула клинком, открывая портал – прямо там, в воздухе, не трудясь спустится на землю. Они Охотники – допрыгнут как-нибудь.

Прежде, чем уйти, она в последний раз посмотрела в глаза дочери своей лучшей подруги и тихо предупредила:

– Бесплатный совет, в память о твоей матери – бойся директора Озпина. На этой войне есть лишь трупы и бессмертные. Если ты не принадлежишь к последним – то очень скоро станешь первым.

Она не стала слушать ответа, не оглянулась на окрик: "Стой! Разве ты не хочешь пойти с нами? Она твоя дочь!!!", и не замедлила скорость, щуря слезящиеся глаза от шквального ветра, бьющего в лицо. Женщина могла бы активировать ауру, чтобы защитить лицо, но зачем, когда физическая боль и чувство скорости так замечательно маскируют боль совершенно иного толка?

"Она хотя бы спросила… – билось в ее голове. – А он даже не попробовал. Будто не сомневался в ответе, будто все уже решил сам. И даже не спросил, почему я ушла – будто ему все равно".

– Рейвен? – бросилась к ней Вернал, едва Дева приземлилась в лагере. – Что случилось?

– Собирайтесь, – прохрипела она, отвернувшись от обеспокоенной ученицы и направившись в свой домик. – Это место больше не безопасно. Не торопитесь – берите все, что может понадобиться на новом месте, в этом году мы отправимся на летнее стойбище раньше времени.

– Но… – донесся ей вдогонку тихий голос ученицы. – Ты в порядке?

Замерев на мгновение в дверном проеме, Рейвен глубоко вздохнула и, не оборачиваясь, глухо ответила:

– Выполняй приказы, Вернал, и не задавай тупых вопросов – я всегда в порядке. Мы уходим.

Когда за окном бушует метель, когда за мутным дешевым стеклом не видно ничего, кроме колючей ледяной взвеси – самое время подумать о жизни. Прижавшись спиной к натопленной дровяной печке и закутавшись в теплый плед – это время для того, чтобы оглянуться назад и посмотреть на пройденный путь, перебрать, одну за другой, цепочку событий и выборов, которые привели тебя к текущему моменту. Это время решать, была ли ты права или ошибалась, вспомнить тех, кого любила и ненавидела, кого предала и кем была предана. Это время баюкать на коленях старый потрепанный фотоальбом, украденный из собственного дома после побега, и так с тех пор ни разу и не открытый, чуть дрожащими пальцами касаться кожаной обложки. Это время взглянуть в глаза своим страхам, принять старую боль… или сбежать от них снова.

Прерывисто вздохнув, Рейвен открыла альбом. С большой, на весь разворот, фотографии на нее смотрела команда STRQ: широко, совсем как ее дочь, улыбающаяся счастливая Саммер, в забрызганном грязью белом плаще; скалящийся Тейянг, почесывающий сбитые в кровь кулаки друг о друга; она сама и Кроу, хмурые и взъерошенные, чуть в стороне от своих сокомандников. Это фото было сделано сразу после инициации и распределения по командам: «Потому что это памятная дата и мы все должны запомнить этот день!». Саммер была назначена лидером команды, ее партнером оказался Тейянг. Сама Рейвен, разумеется, заполучила в партнеры брата – проще простого, когда твое Проявление – телепортация к близким людям.

«Это было… Сколько? Двадцать два года назад?»

Яркая и неунывающая Саммер, веселый и дружелюбный Тейянг с этими своими идиотскими каламбурами… и два диких волчонка с людской кровью на руках, доверяющих только друг другу, что явились сюда с целью научиться убивать таких, как Саммер и Тей. Что могло пойти не так?.. Или, скорее, что вообще могло пойти ТАК?!

Однако же, как-то пошло.

Рейвен, чувствуя, как все тяжелее становится дыхание, листала альбом. Перемазанная шоколадом мордашка Саммер, спящий, пуская слюни, на лекции Тейянг, Кроу на арене Бикона, с самодовольной улыбкой протягивающий руку поверженной сестре… бальный зал, вечеринка по поводу окончания первого года – крепко обнявшись, под тягучую, завораживающе прекрасную музыку, покачивающиеся в такт Рейвен и Тейянг.

«Если ты хоть когда-то меня любила…»

– О, ты даже не представляешь, Тей…

Рейвен листала альбом. Чем дальше, тем меньше становилось одиночных фотографий и все больше – групповых. В кафетерии академии или в парке, на пляжу или вечеринках, закутанные в белые традиционные одежды Вакуо, где кроме пустыни и редких оазисов не было ничего, или в теплых шубах на стажировке в Атласе, азартно швыряющих друг в друга снежками.

Она уже не перелистывала страницы. Какой смысл, если перед глазами стоял горький соленый туман? Зачем ей смотреть на саму себя в белом платье, улыбающуюся, как последняя идиотка? Зачем, если она и так помнит, что в следующий момент метко швырнула свой свадебный букет прямо в лоб фотографу – своей лучшей подруге?

«Слабые бегут, Рейвен»

Она швырнула альбом в стену. Глухо ударившись о деревянный настил, проклятая книжка открылась на странице с ее выпускным – фото было сделано на том самом утесе, с которого четырьмя годами ранее их всех швырнули в лес полный монстров. Рейвен по-прежнему видела лишь смутные силуэты, но и без зрения прекрасно помнила подпись: «команда STRQ – вместе навсегда!»

– Что я должна была сделать, Кроу? – прошептала она, прижав колени к груди. – Что я, черт возьми, должна была сделать?!

Он всегда был там – за границами снимков, однократный чемпион турнира Витал, отказавшийся участвовать во втором, хотя его звали. Как мог директор Бикона пройти мимо самой перспективной команды даже не своего года – за несколько лет? Он давал им личные уроки, останавливался поболтать в коридорах, закрывал глаза на мелкие шалости и жестко наказывал за серьезные провинности, умудряясь заставить стыдится собственной глупости. Он смог пробить отчужденную настороженность Бранвенов куда быстрее, чем их собственная команда – просто несколькими разговорами, простыми, данными вскользь советами, что всегда оказывались к месту и по теме. Лучшее время на тренажерах, лучшие миссии… и, конечно, «особые» секретные задания – например, сопровождать в путешествии к родным старушку, оказавшуюся Весенней Девой. Или – защищать тупую экспедицию археологов, с приказом незаметно вытащить из секретной библиотеки, «которая, если я правильно помню, располагается вот здесь, за мраморным псом – потянете за вываленный язык», некие записи… оказавшиеся дневником легендарного Вечного. Шаг за шагом, задание за заданием – они собрали мозаику подлинной истории Ремнанта, будто это была увлекательная игра в детективов; прочитали летопись бесконечной войны бессмертных друг с другом – войны, ставкой в которой было все человечество. И, разумеется, пришли со всем этим к тому, кто направлял их по этому пути, подкидывал подсказки и давал ответы, которые путали их еще больше.

Они получили свои ответы… и пути обратно не стало. Более того – его никогда не существовало, с той минуты, когда они привлекли к себе внимание реликвии Знания. У Озпина на каждую случайность или жизненный поворот всегда находился план…

«Боюсь, я должен попросить тебя о большом одолжении…»

– Что я должна была сделать…

У него ведь и на нее был какой-то замысел. Озпин предал ее не из врожденной злобы, а с некой целью… просто она не знала, с какой. Поломала ли она его планы, сбежав, или, наоборот, сделала ровно то, на что он рассчитывал?

«Люди всегда делают то, чего от них хочет Вечный» – хмурясь и отводя взгляд, предупредил их толстый староста полукриминальной Станции, оказавшийся братом директора, когда Озпин отправил STRQ договариваться о сотрудничестве.

Тогда она не поняла. Тогда она еще не знала…

«Она твоя дочь!!!»

– Ну и что с того? – хрипло, вороньим карканьем, выдавила из себя Рейвен, пряча лицо в ладонях. – Мой папаша делал со мной вещи хуже, чем оставить под присмотром любящего отца, дяди и крестной матери в гребанном сахарном Королевстве!

Она старалась не думать о том, почему все будто с ума посходили, отправившись на другой конец мира в поисках Янг. Последний раз, когда она видела дочь – в день Прорыва Гленн: тонкая алая цепочка, что связывала Рейвен с каждым, с кем она дорожила, тревожно зазвенела, подавая однозначный сигнал: «Если ты не вмешаешься, она умрет». Бросившись в портал прямо с очередной тренировки с Вернал, она едва успела отогнать от ее бессознательного тела эту разноцветную выскочку Неополитен, заносящую над дочерью свою рапиру… и тут же вернулась обратно, даже не дожидаясь, когда Янг придет в себя. С тех пор все было тихо – Янг не собиралась умирать, справлялась со всем сама или с помощью тех, кто рядом.

…Когда за окном тоскливо завывает метель, бросая в мутное стекло охапки снега, самое время быть слабой. Метель, прервавшая срочный отъезд, запрет по домам всех подчиненных, шум ветра заглушит сдавленные рыдания – и никто никогда не увидит жестокую, не доверяющую никому Рейвен Бранвен просто одинокой женщиной, оплакивающей разрушенные много лет назад узы. Потому что должны когда-то пролиться восемнадцать лет сдерживаемые слезы, в один ужасный миг боль станет сильнее, чем упрямство, а длинная дорога, по которой она бежала столько лет, однажды должна закончится тупиком.

А вот чего происходить не должно – так это требовательно стука в дверь. Оторвав голову от коленей, Рейвен злобно уставилась на дверь.

– Кому там в тепле не сидится?! – прорычала она. – Вали к черту, я займусь этим завтра!

Стук повторился – громче, настойчивее, будто кому-то по ту сторону двери не терпелось лишиться головы. Резким движением утерев слезы, Рейвен вскочила на ноги, дернула из ножен клинок и, одним прыжком оказавшись у выхода, рывком распахнула дверь. В натопленную комнату ворвался пронзительный ледяной ветер, швырнул в лицо острые снежинки, упали под ноги потревоженные сугробы, но ничего из этого Рейвен не заметила. Потому что по ту сторону, в самом центре стойбища крохотного племени на шестьдесят три человека, о котором никто не должен был знать, стоял незнакомец. Невысокая фигура, в теплой светло-серой шубе, с глубоким меховым капюшоном, закутанная в шарф так, что наружу выглядывали лишь зеленые глаза, нервно поприветствовала ее взмахом руки, а после стянула с лица шарф, показывая смуглое, совсем юное лицо в крохотных шрамиках от детской оспы. Было что-то пугающе знакомое в этом всепонимающем хитром прищуре и доброй улыбке, но она все никак не могла уловить, что именно, до тех пор, пока незнакомец не сказал:

– Привет, Вороненок…

Кто знает, чем кончилась бы эта встреча, случись она неделю назад. Возможно, она бы развернулась и сбежала в портал, бросив клан, за который несла ответственность. Может, замерла бы на месте, скованная страхом, упуская драгоценные секунды и позволив сделать с собой все, что ему вздумается.

Но Знание явилось к ней на порог сейчас. После Кроу и Тейянга, бросавших ей в лицо обвинения, которые, как бы яростно она это не отрицала, были в какой-то мере справедливы. После встречи с дочерью Тейянга от женщины, которой он заменил ту особенную связь, что когда-то была между ними. И в конце концов, он явился к исходу этой долгой бессонной ночи наедине с альбомом, к женщине, только что оплакавшей и похоронившей жизнь, которую он у нее отнял.

Ответом ему был не страх и не попытка сбежать, а бешеный сиреневый свет, ослепивший глаза не хуже светошумовой гранаты и ударная воздушная волна, разметавшая дом по бревнышку, выбившая каждое окно в других зданиях и в мгновение ока изгнавшая метель из лагеря, вышвырнув каждую снежинку далеко за пределы стойбища.

Рейвен бросилась следом. Она не просчитывала бой, не прикидывала шансы, не думала вообще ни о чем – вперед ее толкал гнев, копившийся восемнадцать лет, ненависть, отравляющая жизнь годами и боль, которую больше не было сил терпеть.

Сгруппировавшись в воздухе, Озпин приземлился на землю – и тут же подскочил, спасаясь от десятка ледяных копий, разорвавших мерзлую почву. Отбил вспыхнувшим густым желтым светом клинком пучок молний… и больше сделать ничего не успел – Рейвен врезалась в него, заскрежетали столкнувшиеся клинки, вспыхнули, разгоняя темноту, червонное золото и огненный багрянец. Возможно, у нее и не было шансов против старого Озпина, но в этом новом молодом теле закрался один маленький, но фатальный недостаток – оно было легким.

Она протащила его по всему лагерю, проломила спиной частокол и швырнула на землю, камнем рухнув сверху, сковав волшебным льдом руки и ноги, прижала два намертво сцепившихся клинка к груди и прорычала вопрос, который мучил ее восемнадцать лет:

– Что ты со мной сделал?!

Наверное, он мог разбить ледяные оковы аурой, возможно, смог бы пересилить ее в противостоянии аур – Рейвен, на самом деле, понятия не имела, где именно для Вечного проходит граница невозможного. Но все, что он сделал – виновато улыбнулся ей и тихо сказал:

– Ничего из того, на что ты не согласилась сама, моя дорогая…

Смысл этих слов не сразу достиг ее сознания. Мгновение она еще давила на клинок, приближаясь к бьющейся на шее вене, а после…

– Что?..

– Позволь, я покажу…

Она нажала сильнее, прикоснувшись лезвием к смуглой коже – багровый клинок был остановлен только тягучей аурой, которая не дала ей вспороть предателю горло.

– Не смей лезть в мою голову! – выплюнула она ему в лицо. – Иначе, клянусь, я убью это тело, а потом найду следующее и буду повторять до тех пор, пока тебе не надоест возрождаться.

– Я не смог бы сделать это, даже если бы захотел, – покачал головой Озпин. – Я мертв, Рейвен, тебе не нужно больше бояться меня.

– Для мертвого ты слишком много говоришь.

– То, с чем ты разговариваешь, просто фальшивка, имитация Озпина, которая существует лишь для того, чтобы помочь новому Знанию освоиться. Я исчезну через пару лет – он даже не заметит.

– Очередная ложь! – прорычала Дева, вновь заставив его ауру сверкать вокруг шеи. – Отвечай на вопрос. ЧТО. ТЫ. СО МНОЙ. СДЕЛАЛ?!

И он ответил. Незнакомыми словами на давно мертвом языке, которые она, тем не менее, прекрасно поняла:

– «Слабые выживают. Сильные гибнут»

И она вспомнила.

Глава 21. Начало конца

– Нам надо поговорить, Вороненок, – тихо сказал Озпин, пряча взгляд. – Боюсь, мне придется попросить тебя о большом одолжении…

Она демонстративно огляделась.

– Здесь? Я знаю, мне полезно гулять, но Изумрудный лес? – фыркнула она. – Я бы больше оценила твой кабинет, уютные кресла и крепкий чай – ты единственный человек, который заваривает его лучше меня…И когда-нибудь я заставлю тебя раскрыть секрет.

– Никаких секретов, Рейвен, – наконец улыбнулся он. – Просто опыт… Через тысячу лет ты будешь делать не хуже.

Махнув рукой, он предложил ей сесть. Пожал плечами, Рейвен сдернула ножны с пояса и, используя их как дополнительную опору, "грациозно" опустилась на землю, послав наставнику предупреждающий взгляд: конец второго триместра – это вам не шутки. Еще чуть-чуть – и она окончательно превратится в грузную переваливающуюся гусыню на кривых опухших ногах. Бррр!

Озпин, мудрый старый хрен, лишь улыбнулся еще шире и даже не попробовал помочь – в отличие от ее идиота-мужа, которого не научила уважать жену-воина даже вторая сотня подзатыльников. Правда, эта улыбка тут же поблекла, стоило ему сесть напротив. Кажется, Рейвен впервые видела своего учителя, мучительно подыскивающего правильные слова.

– Ладно, я уже поняла, что это будет неприятный разговор, – вздохнула женщина, откинувшись на спину, опираясь на локти. – Но, серьезно, почему я? Я не вернусь к жизни Охотницы еще как минимум год.

– Просто, кроме тебя, никто не сможет мне помочь, – и снова он отвел глаза. – И, возможно, никто не сможет понять.

Рейвен стало не по себе. О чем, черт возьми, он собирается ее попросить?

– Твое положение не станет преградой – ты должна будешь сыграть свою роль лишь лет через пятнадцать как минимум.

– Я думаю, это тот момент, когда ты перестаешь тянуть кота за яйца и выкладываешь все как есть, – предложила Рейвен.

– Это долгая история… Думаю, мне придется начать издалека.

– Ой, да ладно, очередная лекция, в стиле "У Ремнанта много тайн"? – она беззаботно задергала ступнями, будто отмахиваясь от напряжения, излучаемого Озпином.

Три месяца назад она сыграла свадьбу, два – въехала в новый дом, готовилась стать матерью… у нее совершенно не было настроения для древних страшных секретов. Она уже давно поняла – у директора в запасе их было столько, что он мог рассказывать их бесконечно. В определенный момент ты просто перестаешь на это реагировать.

Озпин мрачно посмотрел на нее, потеребил шарф… и, последовав примеру, откинулся на спину, не жалея дорогой костюм. Прищурившись, он несколько секунд смотрел на облака, плывущие по пронзительно, по-летнему, синему небу и тихо спросил:

– Знакомо ли тебе имя Хейзел Рейнарт?

– Каждый, кто вырос в Мистрале и имел хоть какое-то отношение к криминалу, слышал это имя, – кивнула Рейвен. – Он, типа, легенда. С ним даже Охотники связываться не хотят.

– Он был моим партнером, когда я учился здесь, – легко, словно сообщал самую обыденную в мире вещь, сказал Озпин.

– Что?!

– И моим лучшим другом, – продолжил Озпин, не обращая внимание на удивление ученицы, которая из-за таких новостей даже села.

– Твой "лучший друг", когда я в последний раз была дома, подмял под себя торговлю людьми. И "торговля людьми" в Мистрале в основном значит "торговля фавнами".

– Он не всегда был таким. Так же, как ты не всегда была Охотницей.

– Это было давно и неправда.

– Ну конечно… Не отвлекай меня, Рейвен. Это важно, – он прикрыл глаза, собираясь с мыслями. – Он был моим другом. Я рассказывал ему тайны, о которых обычно не говорю никому, потому что есть вещи, на которые мы с вами смотрим по-разному. "Мы с вами" – это обычный человек, пусть хоть сто раз Охотник, и я – существо, чуждое человечеству так же, как и Королева Гримм.

– На мой взгляд, ты вполне человек, – пожала плечами Рейвен. – Странный, сумасшедший, но все еще человек.

– А сейчас? – спросил Озпин, опустив взгляд от облаков и посмотрев ей в глаза.

Рейвен вздрогнула и тут же отвела взгляд. Было что-то в этом насквозь знакомом прищуре и легкой улыбке, что пробрало ее до костей – похожее чувство возникает, когда смотришь в пропасть, стоя на самом краю обрыва. Глубинное знание, животный не рассуждающий инстинкт – лишь один шаг отделяет тебя от смерти.

– Сегодня, Вороненок, никаких тайн, – тихо сказал Озпин, вновь отворачиваясь к облакам. – Гордись или бойся, но не так уж много людей за тысячи лет слышали от меня эти слова. Искренние слова, я имею ввиду.

Рейвен села, положив клинок на колени. У учителя в сотый раз получилось привлечь ее внимание, всего одним взглядом и парой слов заставить слушать тогда, когда она слушать не хотела.

– Так что произошло с твоим другом? – спросила она.

– Его сестра погибла, – просто ответил Озпин, с легким оттенком сожаления. – Она была в моей команде. Мы были на выпускной миссии, нам пришлось разделиться…

Он пожал плечами, будто говоря "дальше сама знаешь".

Озпин, разумеется, был прав – Рейвен все прекрасно знала. Не у всех в команде был свой телепортер, способный мгновенно прийти на помощь.

– Хейзел был безутешен. Думаю, ты сможешь понять.

– И как он пришел от горюющего по сестре брата к торговле людьми?

– Как ты думаешь, сколько длиться эта война?

Нынешнее воплощение Знания было всего лет на шесть старше Рейвен, но временами ученица видела на его лице отпечатки возраста – то ли в мимике, то ли в горьких складках у губ и на лбу, то ли в усталых глазах… она не знала, в чем именно причина такого впечатления, но сейчас Озпин выглядел так, будто действительно прожил эти тысячи лет.

– Для тебя она началась года два назад. Для меня… вспоминая звезды, моя первая жизнь началась и закончилась неподалеку. Недавно я нашел ту долину… горы куда постояннее человечества.

Те времена сейчас называют энеолитом – медно-каменным веком. Мы жили в землянках, прятались на зиму в пещеры, только-только начинали плавить металл… но война с Гримм была уже тогда. На этой войне… на этой войне есть только бессмертные и трупы, Рейвен. Ты знаешь, сколько погибло на ней? Если сейчас я начну перечислять по именам тех, чью смерть наблюдал лично или хотя бы знал о ней – твоя дочь успеет пойти в школу прежде, чем я закончу.

Иногда мне кажется, что в мире по-настоящему существуют лишь трое. Я, Разрушение и Созидание. Только мы – реальны, только мы имеем значение, потому что все остальные гаснут, не успев разгореться. Все вокруг – просто тени, что растают к утру, не оставив и следа… а их место займут следующие, чтобы в точности повторить судьбу.

Все это повторяется снова и снова, тянется тысячи лет. Меняются эпохи, континенты и страны, оружие и личности, но суть остается прежней, не изменившись за все это время ни на йоту. Я осознаю себя, строю и учу, передаю свои знания и пытаюсь научиться новому… а потом приходит она – женщина в черном платье с белой как луна кожей и алыми глазами. Она не знает жалости, просто не способна понять концепцию, не чувствует ничего – она просто разрушает. Снова, и снова, и снова… Снова и снова… Снова. Снова… и снова.

Бессилие и обреченность, что сквозили в голосе самого сильного человека из всех, кого знала Рейвен, пускали по коже волны мурашек. Она сжала в руках клинок, в попытке отыскать в привычной твердости отполированной частыми прикосновениями рукояти уверенность, с которой шагала по жизни, силу оружия, в которой не сомневалась ни на секунду… но тут Озпин посмотрел на нее, и все усилия пошли прахом – слезы в этих глазах были чем-то, чего просто не могло существовать. Горы не плачут, океан неспособен испытывать отчаяние, великий Вечный не может быть слабым… потому что если слаб ОН, то кем тогда были все остальные?..

"Тенями, что растают к утру…"

– Я рассказал Хейзелу самую опасную тайну – я рассказал, как все это можно закончить… еще задолго до смерти его сестры. Я хотел знать, какой ответ даст он, а не сотни других моих воплощений. Пока Сара была жива – он соглашался с моими доводами, что продолжение борьбы, с гарантированно живым человечеством лучше, чем ее окончание с неизвестным финалом. Но после… после все изменилось. Он решил, что человечество заслуживает конца и… свободы – от нас и Гримм. В день ее похорон мы… даже не поругались – едва не убили друг друга. А на следующее утро он ушел – и я больше никогда его не видел. Единственное, что он оставил после себя – записку: "Я верю, что ты сделаешь правильный выбор".

И знаешь, какое дело, Рейвен… – Озпин криво улыбнулся и его ученица в очередной раз вздрогнула, уловив в глазах странный отблеск, будто на дне зрачков горел город. – С годами, перебирая в памяти тысячи трагедий, миллионы смертей, жертв, оправданных и бесполезных… я все больше начинал думать, что он был прав.

Резко сев, Озпин придвинулся к ученице и Рейвен с трудом подавила желание отодвинуться, заслониться клинком или вовсе сбежать, вспоров лезвием реальность – что угодно, чтобы оказаться подальше от этого горящего города.

– Скажи мне, Вороненок… отбросив все остальное, в каком мире ты хочешь, чтобы жила твоя дочь: в том, где есть мы или там, где нет ни нас, ни Гримм?

Загипнотизированная этим горящим взглядом, Рейвен хрипло ответила:

– Второе, ясен хрен.

– Ясен, да… На что ты готова пойти, чтобы дать это Янг? Чтобы ей не пришлось умирать молодой на войне бессмертных, которая никогда не закончится? Только представь, каким будет мир без нас…

Сглотнув, Рейвен ответила чистую правду:

– Абсолютно на все.

Мгновение Вечный пристально всматривался ей в глаза, а после как-то сгорбился, будто из него выдернули позвоночник и, отодвинувшись в сторону, сел обратно, подобрав под себя ноги.

– Хорошо. Тогда сейчас я расскажу тебе, что будет происходить с Ремнантом следующие пятнадцать-двадцать лет, – Озпин показал ей сжатый кулак и поднял указательный палец. – Первое, что ты должна знать: существует не три реликвии, а четыре. Знание, Разрушение, Созидание… и Выбор, тот, кто важнее всех нас вместе взятых. Те реликвии, о которых ты знаешь, существовали всегда, но Выбор… одноразовый. Первое условие его появления: он появится тогда, когда весь мир застынет на краю пропасти – и ему решать, что будет со всеми нами дальше.

– Как?

– Я не знаю. В этом главная проблема, Вороненок, я понятия не имею, ни на что именно он способен, ни где проявится, ни какой… выбор сделает. Я не знаю ни-че-го, кроме двух условий.

– И второе условие?.. – зачарованно спросила Рейвен.

Она говорила, что перестала реагировать на темные тайны директора?.. Что ж, ее наставник в сотый раз показал ей, что она, на самом деле, не знает о настоящем мире ничего.

– Второе… мы все должны согласится с этим. Я, Салем, Созидание – каждый из нас должен решиться на этот "прыжок веры", доверить все, что у нас было, есть и когда-либо будет совершенному незнакомцу. Мир был на краю не раз и не два… но ни я, ни Разрушение не были готовы отказаться от нашей цели. Сейчас я – готов. Месяц назад я летал в Атлас, чтобы подтвердить то, что давным-давно знал и так: Созидание – тоже.

– А она?..

– Я не знаю… Прыжок веры, помнишь? Но думаю… да. Салем не может уничтожить человечество – она столько раз пыталась. Как бы сильна она ни была, Королева – одна и не сможет выловить всех, а Гримм без нее – просто кучка монстров, сила природы. Даже гибель Королевств лишь отбросит меня на тысячу лет назад. Я отстрою все разрушенное обратно. Судя по тому, как она затаилась последние годы… думаю, она наконец поняла.

И это второе, что тебе следует знать. Я вижу два пути, которые приведут мир на край. Первый – Мировая война, второй – Война на Права. Я пока не знаю, какой выберу, но это совершенно неважно. Значение имеет только то, что Салем неоткуда знать, что мы с ней, впервые за тысячи лет, преследуем одну и ту же цель, поэтому она будет действовать исподтишка, чужими руками – я уже видел первые попытки в ее предыдущем воплощении… ужасающе хорошие попытки, должен признать, учитывая насколько недавно она пришла к пониманию таких вещей. Но когда придет время, она нанесет удар… и бить будет по известным ей целям, по тем, кто столько веков держал ее в стороне от Королевств.

– Девы… – прошептала Рейвен пересохшим горлом.

– Девы, – кивнул Озпин. – Она выберет самое слабое звено цепи и ударит по нему. Я хочу дать ей это звено.

– Меня…

Озпин устало прикрыл глаза – Рейвен, завороженная рассказом, даже не заметила, в какой момент исчезла его горячность, а пылающий город в зрачках обернулся пустым черным пеплом.

– Тебя, – согласился он. – Я хочу дать ей такую цель, мимо которой она не сможет пройти. Она явится к тебе, чтобы завербовать или убить, лишая Ремнант Девы, полностью овладевшей своими силами.

– Завербовать меня? Все знают, что я твой человек.

– Значит, мы должны изменить это. Ты должна перестать быть моим человеком.

Рейвен вскочила на ноги, инстинктивно поднимая клинок в защитную позицию… правда, все еще в ножнах.

– Чего именно ты от нас хочешь, Озпин? – исподлобья глядя на учителя, процедила она. – Чтобы Старк стала как этот твой Хейзел?

Прежде, чем ответить, директор поднялся на ноги, отряхнул брюки от налипшей на них влажной листвы и перехватил трость так, будто готовился к бою.

– Не Старк, Вороненок. Не Кроу, Тейянг и Саммер. Только ты.

– Мы – команда Охотников, – ощетинилась Рейвен. Продолжая удерживать перед собой меч, вторую руку она положила на ножны. – Если мы делаем опасное дерьмо, мы делаем его вместе.

– Я сказал – слабая цель. Слабая, значит, одинокая. Предательство одного – возможно. Предательство четверых – ловушка.

Щелкнули механизмы, заменяя лезвие в ножнах – Рейвен выбрала желтый цвет, воздушный Прах обладал лучшими пробивными силами.

– Если я просто уйду, они тут же последуют за мной, – медленно проговорила она, пытаясь проследить за мыслью директора. – Значит, я должна предать их, предать так, чтобы они поверили. Знаешь… я могла бы сделать больно Кроу, для его же блага, но не смогу заставить себя ранить Тея. Я могла бы сделать и то, и другое с Саммер. Я могла бы обмануть мужа, но не брата. Но все это не имеет никакого значения, потому что существует та, кого я предавать отказываюсь.

Резким движением меча она сбросила ножны с лезвия, да так и застыла – с отведенным в сторону клинком, готовая драться или бежать. Свободной рукой она коснулась ладонью живота и оскалилась, заставив директора сощуриться от яркого сиреневого света, еще более ослепительного в густой темноте, наведенной собравшимися грозовыми тучами.

– Я ведь должна буду оставить и дочь, не так ли?

– Так, – не стал спорить Озпин, и не думая отпираться. В усталых зеленых глазах Рейвен видела лишь жалость.

– Я отказываюсь.

Ответом было вовсе не то, что она ожидала. Вместо боя или новых аргументов учитель лишь грустно улыбнулся.

– Хорошо.

– …И где подвох? – через пару секунд спросила она, не дождавшись продолжения.

– Нигде. Я не смогу сделать с тобой то, что планировал, если ты не дашь свое согласие.

На секунду расслабившись, Рейвен начала опускать клинок…

– Но не думаешь же ты, что это остановит меня от всего остального? Этот день станет началом конца, Рейвен, поддержишь ты меня или нет. С тобой – у меня будет больше шансов, без тебя – меньше… вот и все, что изменится, – Он развел руками, будто действительно сожалея о том, что собирается сделать, но вновь отразившийся в зрачках пылающий город подсказал Рейвен, что это не так. – И если я проиграю – умереть рискует все человечество. Ты. Твой брат, муж и названная сестра. Бикон, Вейл, Атлас… твоя дочь. ВСЕ. Так что решай, Рейвен, решай, зная – своими словами ты, возможно, обрекаешь их на смерть.

Где-то вдалеке завыли Гримм, привлеченные ее болью и страхом. Рейвен вздрогнула и отступила на шаг, лихорадочно пытаясь отыскать выход из тупика.

– Я не позволю тебе, – наконец сказала она с уверенностью, которой не ощущала.

– Каким образом? Убьешь меня? – усмехнулся Озпин, и бровью не поведя на приближающихся монстров. Опустив взгляд, он повертел в руках трость… и отбросил в сторону. – Что ж, давай.