Текст книги "Добро из зла (СИ)"

Автор книги: Терран

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

Глава 20. Старые грехи отбрасывают длинные тени

Она поднырнула под атаку мечом справа, скользнула чуть вперед и в сторону, пропуская мимо провалившегося вслед за ударом противника, схватила его за шкирку и сделала полуоборот, увлекая мужчину за собой. В нужный момент проведенная подножка отправила его под ноги остальным, заставив двоих споткнуться, а третьего – прыгнуть, избегая кубарем катящегося по земле тела. Это тоже была ошибка – расторопный паренек нарвался на прямо удар под дых и на долгую секунду застыл, судорожно хватая ртом воздух, беспомощно повиснув на ее кулаке. Коротко ухмыльнувшись, она легким толчком отправила паренька в едва распутавшуюся кучу-малу, вновь отправив недотеп глотать грязь на расчищенном от снега тренировочном поле.

– Плохо, – скривившись, резюмировала она. – Я даже не достала меч.

– Ну Рейвен! – хором простонали неудачники. – Третий час уже! Побойся Гримм, мы устали!

– Охотники и армия не будут подгадывать атаку к моменту, пока вы отоспитесь и отожретесь, – фыркнула совершенно не впечатленная Рейвен. – И уж точно этого не будут делать Гримм. Что вы будете делать, когда дерьмо в очередной раз попадет на вентилятор?

Переглянувшись друг с другом, четверка хором ответила:

– Мы позовем Рейвен!

Наверное, они думали, что это смешно.

Зло сощурившись, женщина положила ладонь на рукоять изогнутого клинка на поясе, мягко провела кончиком большого пальца по ролику механизма, ответственного за смену праховых лезвий. В полной тишине зловеще защелкали шестеренки, сменяя индикаторы и остановились лишь на темно-багровом огненном клинке.

– Вы либо сильны, либо слабы, – выплюнула она. – Первые выживают. Вторые – гибнут. Прямо сейчас у вас есть выбор – либо вы достаточно сильны, чтобы не нуждаться в тренировках, либо слишком слабы – и тогда они вам необходимы. Решайте сами: если первое, то в следующий раз я просто постою в сторонке и посмотрю, как вы справитесь сами. Если второе, то вы подниметесь на ноги, сожмете в кулаке что там у вас вместо достоинства и попытаетесь меня удивить.

Она оглядела эту четверку неудачников, что попались ей сегодня под горячую руку, удостоверившись, что заставила каждого отвести взгляд и нервно сглотнуть, и потребовала:

– Итак. Сильные вы или слабые?

Ответом ей были хоровые стоны, приглушенные ругательства и звонкий смех в стороне. Смеялась Вернал, только что закончившая разбираться со своими жертвами на сегодня. Коротко, по-мальчишески стриженная смуглая девушка с озорной улыбкой шагала к наставнице, закинув на плечо своих монстров – два огромных чакрама в форме полумесяца с прикрученным к каждому двуствольным дробовиком.

– Ты всегда толкаешь им одну и ту же речь, Рейвен, – улыбнулась она.

Девушка, которую лет пятнадцать назад глава клана Бранвен подобрала, вытащив из подвала уничтоженной Гримм деревни (для разнообразия, на этот раз клан даже не был в этом виновен), была в племени единственной, кроме самой Рейвен, кто действительно мог бы поспорить с Охотником на равных. Людей с сильной душой всегда было тяжело найти, клан Бранвен в этом плане еще очень хорошо смотрелся: не считая своего лидера, иметь одного бойца уровня лучших воинов мира и двух-трех – неподалеку от сопливых первокурсников того же Бикона, было большим достижением. Что же касается самой Рейвен… если она кому и проиграла бы один на один, то разве что одной из Реликвий.

Прежде, чем ответить, женщина вновь посмотрела на четверку, которые, помогая друг другу уже успели подняться на ноги.

– Не моя вина, что они не в состоянии ее запомнить, – фыркнула она, тряхнув гривой длинных черных волос.

– Они смогут процитировать ее дословно, даже подними ты их среди ночи.

– И почему в таком случае они предпочитают спать, жрать, бухать и трахаться, вместо того, чтобы тренироваться?

– Она еще спрашивает… – пробурчал себе под нос смазливый блондин, самый бесполезный из всей четверки, но тут же осекся под острым взглядом своего вождя.

– Да, спрашиваю. И когда я задаю вопрос – ты отвечаешь.

Блондин оглянулся на своих подельников в поисках поддержки, но вместо нее получил лишь отведенные в сторону взгляды и пожатие плечами с видом: "Не, парень, ты сам по себе".

– Ну… это приятнее? – выдавил он под тяжелым взглядом Рейвен.

Жизнь придурку спас только крик дозорного. Не заполошное "Охотники!", не паническое "Гримм!", но скорее предупреждающее: "у нас гости". Рейвен обернулась как раз вовремя, чтобы заметить, как на частокол (скорее символический, чем реально от чего-то защищающий) запрыгнула знакомая тощая, чуть сгорбленная фигура. Перехватив за руку Вернал, уже замахнувшуюся чакрамом, Рейвен покачала головой и медленно направилась к посетителю, не обращая внимания на поднявшуюся в лагере суматоху. Ничего, им полезно будет – пусть побегают.

Он совсем не изменился за эти восемнадцать лет. Может, только первая седина посеребрила виски, да вечная щетина, кричавшая: "я слишком ленив и офигенен, чтобы бриться", стала еще неаккуратнее. А вот лицо, так похожее на ее собственное, кривая саркастичная ухмылка, не достигающая глаз, прищуренных в вечном подозрении, остались ровно такими же, как она помнила: и восемнадцать лет назад, и двадцать пять, и тридцать. Кое-что никогда не меняется…

Он ждал ее, балансируя на остром кончике бревна частокола, закинув на плечо широкий двуручник и смотрел только на Рейвен, с барской небрежностью игнорируя десятки стволов, направленных на пришельца.

– Привет, сестренка! – шутливо, двумя пальцами, отсалютовал Кроу Бранвен, когда она подошла поближе. – Я смотрю ты все также жестока к новобранцам, как и всегда.

– Пусть лучше жестока к ним буду такая как я, чем такой, как ты. У твоего имени темная слава, Кроу.

– Что? Меня недолюбливают убийцы и грабители? – хмыкнул Охотник. – Кто ты такая и куда дела мою сестру?! Рейвен никогда не сделала бы мне такой шикарный комплимент!

– Ты такой же убийца, как я, – вернула ухмылку Рейвен, с той самой зеркальной точностью, которая всегда его бесила. – Просто ты убиваешь по приказу, а я – потому что сама так решила.

– Ох, я такой плохой, спасаю мир, борюсь с преступностью, убиваю монстров, в их людском или истинном обличье… Толи дело ты – фермеры, селяне, женщины, дети…

– С моей помощью или нет – слабые умирают, Кроу, – не дрогнув, ответила Рейвен.

Саркастичная ухмылка мгновенно превратилась в оскал, а красные глаза полыхнули такой злобой, что Рейвен, все это время не отпускавшая рукоять меча, напряглась, с тихим щелчком выдвинув оружие из ножен на пару пальцев, почти уверенная – сейчас они начнут убивать друг друга.

– А еще слабые бегут, – прорычал Кроу. – От дочери, которую надо растить, воспитывать и служить примером. От влюбленного по уши мужа, который уже распланировал всю дальнейшую жизнь, купил дом и вслух мечтает о куче детишек. От войны, в которой не победить – можно только не проиграть. От всего, за что действительно надо сражаться – изо всех сил, до конца, вкладывая в каждый бой всю себя. Они бегут от всего этого, забиваются в Близнецами забытую дыру Ремнанта и правят горсткой деградантов в лесах, подтираются лопухом, грабят и убивают – потому что это легко. Именно в этом отличие между сильными и слабыми, Рейвен – не в жизни и смерти, а в пути, который мы выбираем.

Лезвие с тихим шелестом пошло дальше, сверкнуло на солнце багрянцем, обнажившись до половины.

– И что ты собираешься с этим делать? – процедила она.

– Ну, в последний раз счет был восемьсот двенадцать – восемьсот десять. В мою пользу.

Ответом ему стал холодный огонь, сиреневым ореолом вспыхнувший у ее глаз. Вмиг потемнело небо, набежавшие из ниоткуда тучи выглядели так, будто готовы были обрушить на землю такой грозовой шторм, что посрамит любого своего естественного собрата.

– Ты забыл посчитать, сколько раз я вытирала тобой пол, после того, как стала Девой Весны.

Наверное, ничем другим эта встреча закончится просто не могла. Они всегда ссорились, всегда дрались, даже по мелочам… вот только раньше еще и всегда защищали один другого, потому что долгое время не было у них никого, кроме друг друга. Кроу и Рейвен, брат и сестра – против всего мира.

– Не делай глупостей, брат, – в последний раз, в память об ушедшей близости, попросила Рейвен. – Я не хочу убивать тебя.

Она знала, что он не послушает. Он никогда не слушал…

– Так, стоп!

Ее тело, и без того напряженное, как натянутая струна, готовое к бою насмерть, окаменело, мгновенная дрожь заставила не до конца обнаженный клинок мелко зазвенеть, ходуном ходя в ножнах, когда она узнала и голос, и человека, запрыгнувшего на частокол рядом с братом.

– Черт, ты обещал мне, что сможешь решить все без драки! – буркнул мужчина, на которого Рейвен отказывалась смотреть. – Вечно вы как кошка с собакой. Сорок лет, а туда же.

– Не вмешивайся, Тай, – процедил Кроу, не отрывая злого взгляда от сестры. – Это семейное дело.

– Точно. МОЕ семейное дело.

Когда Тейянг спрыгнул с частокола, Рейвен все-таки заставила себя посмотреть на него. Это было невозможно, глупо, неправильно, по после всех этих лет, этих восемнадцати бесконечно долгих лет… у этих глаз все еще была власть над ней. Через эти нежно-лиловые глаза на нее смотрел младенец, крохотный комочек новорожденной жизни, крепко держащий пухлым кулачком ее за палец; в ярких, как солнце, золотых волосах она видела тот короткий смешной пушок на макушке их дочери.

Сорвавшаяся с неба молния ударила перед ним, оставив дымящийся кратер – он перепрыгнул его, едва заметив. Огненный барьер, которым она попыталась отгородится, – проигнорирован и Рейвен пришлось самой потушить пламя, давая ему пройти, ведь иначе отец ее дочери просто сгорел бы прямо у нее на глазах. Она будет избегать такого исхода, пока у нее останется хоть какой-то другой выбор.

– Здравствуй, Рейвен, – тихо сказал Тейянг, остановившись напротив.

– Чего ты хочешь, Охотник? – тихо спросила она, отведя взгляд.

– Я пришел попросить тебя о помощи в память о былых временах. Помоги мне найти мою дочь. Я знаю, ты можешь.

Это его "мою", не "нашу", ударило ее сильнее, чем Рейвен была готова признать.

– Просто один портал, – продолжил он тем самым тоном, которым раньше был способен уговорить ее на что угодно. – Тебе это ничего не будет стоить. Или – мы можем подраться, потому что отступать я не намерен. Ты, наверное, убьешь нас обоих, но даже Дева не способна на это мгновенно. Кроу займет тебя на время, пока я буду разносить по бревнышку это место, никого не убивая – только раня… и тогда на запах придут Гримм, мы видели стадо Голиафов неподалеку. Конфликт, потери и смерти среди тех, о ком ты, наверно, заботишься – которых легко можно избежать. Пожалуйста, если ты хоть когда-то меня любила – сделай мне последнее одолжение и мы больше никогда не встретимся, обещаю.

"Если ты хоть когда-то меня любила…" – это тоже ударило ее больнее, чем должно было.

Вздохнув, она рывком обнажила клинок и рубанула воздух чуть в стороне от себя, оставляя за собой кровавый темно-алый разрыв, клубящийся багровым туманом.

"Ты никогда не могла отказать ему хоть в чем-то, Рейвен, – мысленно вздохнула она. – Оказывается, нет никакой разницы, двадцать лет тебе, или сорок".

– Спасибо.

Это слово и долгий прощальный взгляд – единственное, что он подарил ей, прежде, чем нырнуть в портал. Она устала махнула рукой брату:

– Давай быстрее, пока я не передумала.

Ухмылка Кроу вновь стала именно такой, какой она ее запомнила: саркастичной и насмешливой, но не злобной, от которой хотелось сломать ему челюсть, а не вспороть горло.

– Так что, у тебя все-таки есть сердце, Рейвен?

– У меня есть мозг, – огрызнулась она. – Он привел разумные доводы, в отличие от тебя, балда. За восемнадцать лет ты так и не научился ничему новому, кроме как махать мечом.

– Ну конечно.

Перед тем, как скрыться в портале, он обернулся через плечо:

– Повторяй себе это почаще.

И он ушел, а через пару секунд схлопнулся и портал – реальность затягивала нанесенную ей рану. Глубоко вздохнув и успокоив взбрыкнувшее сердце, о существовании которого она давно успела забыть, Рейвен оглянулась и секунду молча смотрела на ошарашенные лица подчиненных, смотревших на нее круглыми от шока глазами. Запоздало она поняла, что ее слишком личный разговор с Тейянгом слышали все. Взвесив руке клинок, она улыбнулась, не без удовольствия отметив, как вздрогнули от этой улыбки те, кто знал Рейвен Бранвен лучше других:

– Если у вас есть время греть уши, найдется и время для внеочередной тренировки. Давайте как в старые добрые, когда я вернулась в племя и взяла власть согласно традициям – в бою, убив прошлого лидера и всех несогласных: все вы – против меня одной. Обещаю, я буду ласковой и нежной. Может быть, даже никто не умрет.

Правильно заварить чай – настоящее искусство. Вода должна вскипеть, но не "вспениться", чайник и чашки нужно прогреть до определенной температуры, первая заварка – сливается, пить можно только вторую… Рейвен научила этому искусству мать, когда еще была жива. Нападение Гримм, обычное дело… мама не была воином, но погибла, пытаясь увести от своих детей Беовульфа.

Она погибла, потому что была слабой – так сказал отец. Как она поняла куда позже, чем должна была, он сделал это, чтобы заставить ее и Кроу тренироваться до седьмого пота, чтобы они позволили провести себя через все круги ада, чтобы превратили себя в оружие племени, в смертельный отравленный клинок, которым клан должен был карать своих врагов.

Папа тоже погиб – от руки дочери, когда она вернулась домой. Он тоже был слабым.

Вдохнув глубокий аромат правильно заваренного чая, Рейвен сделала маленький осторожный глоток и довольно зажмурилась – крепкий, как стакан водки, черный чай с имбирем и без сахара всегда был ее слабостью, особенно в такую погоду – мягкой мистралийская зима была только в сравнении с горным климатом Вейл. Она позволила себе чуть сгорбиться, устроившись за котацу, совсем немного расслабиться на мягких подушках – проявление слабости, которое она могла позволить себе только наедине с собой. В конце концов, даже Деву можно убить во сне.

Из состояния умиротворенной созерцательности, достигнутого с таким трудом, ее вывело осторожный стук в дверь. Вздохнув, Рейвен выпрямила спину, положила на стол перед собой клинок и тихо сказала:

– Заходи.

Приоткрыв дверь, Вернал просунула внутрь голову и, неловко улыбнувшись, призналась:

– Племя послало меня на заклание, чтобы узнать, ждет ли их всех завтра повторение сегодняшней "тренировки".

Хмыкнув, Рейвен кивнула на котацу, приглашая ученицу разделить с ней чай и заговорила лишь дождавшись, когда та усядется, нальет себе чайную пиалу и пригубит напиток.

– Ты ведь понимаешь, почему я сделала это?

Вернал подобралась, отвечая быстро и четко, так, будто сдавала экзамен. В принципе, так оно и было… кто-то ведь должен вести племя, когда ее не станет?

– Некоторые могли решить, что ты проявила слабость, согласившись с требованиями чужака и предателя. Победив все племя в одиночку, и разобравшись после с тем стадом Голиафов, которое притопало на негатив, ты показала, что все еще заслуживаешь вести нас.

– Все верно, – кивнула Рейвен, вновь пригубив чай, с некоторым раздражением отметив, что приход Вернал разрушил тот островок спокойствия, что она создала себе привычным ритуалом. – Только это были не требования.

– Это очень походило на шантаж, – нахмурилась ученица. – Он всерьез угрожал нам Гримм! Разве Охотники так поступают?

– Ты не знаешь Тейянга как я, – покачала головой Рейвен. – Он просто объяснил, что не собирается уступать. Значение имели лишь его последние слова.

"Пожалуйста, если ты хоть когда-то меня любила…"

– Знаешь… – осторожно протянула Вернал. – Сейчас они все гадают, кто был этот человек, который говорил о дочери и о том, что сказал твой брат.

"Слабые бегут, Рейвен"

– На самом деле, оказалось, что даже старожилы почти ничего не знают о том, что было в твое отсутствие, – продолжила ученица. – Ты ничего никому не рассказывала, просто заявив, что Кроу предал племя, убила прошлого вождя и заняла его место. Если кто и пытался что-то выяснить, у него ничего не вышло – мы постоянно кочуем с места на место, два-три раза в год, кружа у границ Мистраля. А ты училась аж на другом континенте.

– Ближе к делу, Вернал.

– Они будут задавать мне вопросы. Почему-то все считают, что я знаю о тебе больше других… раньше я думала, что они правы, но сегодня поняла, что не знаю о тебе ничего. Что я должна ответить, когда племя спросит?

Под тяжелым взглядом наставницы, Вернал поежилась и торопливо пояснила:

– Я не требую ответов, я прошу инструкций.

Прежде, чем ответить, Рейвен принялась заново заваривать чай, строго по заветам матери: залить кипятком на пару пальцев, подождать две минуты, долить до половины. Ученица, прекрасно зная насколько священен для нее этот ритуал, молча ждала, потягивая собственный чай и бросая на своего вождя любопытные взгляды. Мелкая прекрасно знала, что если Рейвен не отказала сразу – какую-то информацию она все-таки получит.

А сама Дева Весны думала о том, что именно можно рассказывать ученице. В необходимости сказать хоть что-то она не сомневалась – если людям не дать ответы, они придумают их сами.

Да и на самом деле, ей просто хотелось поговорить. Она пыталась забыть четыре года, проведенных в Биконе, это счастливое время, обернувшееся кошмаром, долгие восемнадцать лет. Но едва ей стало казаться, что она справилась с этим – всего одна встреча и короткий разговор разбили все усилия вдребезги, смели возведенные стены так, будто их никогда и не было, сорвали кровяную корочку с едва начавшей заживать раны. Кроу, Тейянг, Саммер… Янг – все это ожило в памяти, будто только вчера она сбежала из больницы, оставив дочь на руках растерянного мужа.

Налив свежезаваренный чай в пиалу, Рейвен сделала глоток… и тут же сморщилась. Она делала все ровно также, как и всегда, но вкус любимого напитка оказался настолько горьким, что почти скрипел на зубах.

Должно быть, она сделала-то что неправильно. Что-то очень, очень неправильное…

Рейвен выучила свои уроки – она не доверила никому, никогда и ни в чем. Но Вернал… девочка принадлежала ей целиком и полностью, ловила каждое слово и бросалась исполнять любой приказ, будто божественное откровение. Как знать, может ей действительно доверить хотя бы часть правды? Очень, очень малую часть…

– Наверное, ты уже знаешь предисторию. Мы с Кроу были детьми вождя – конечно, нам открыли ауру еще в детстве, сразу после смерти матери. Наши души оказались очень сильными – ауры у нас на двоих было почти столько же, сколько у всего племени, вместе взятого. Именно в этом и была проблема – никто здесь не знал, что делать с этим потенциалом, как превратить его в реальную силу. Поэтому, отец решил отправить нас учиться у нашего врага – Охотников, понять их, перенять все навыки и обратить против них.

Он не мог отправить нас в Хейвен – здесь, в Мистрале, слишком много было шансов, что обман вскроется. Тогда он отправил нас в Бикон. Честно сказать, я понятия не имею, на что он рассчитывал, – она разочарованно покачала головой и, глянув на непонимающе нахмурившуюся Вернал, пояснила: – Ты родилась и выросла в племени, а потому не понимаешь… как, наверно, не понимал и он. Жизнь здесь и жизнь там – это две очень разных жизни. Мы смогли пройти испытания и поступить в Бикон, у нас появилась команда – ты даже не представляешь, что это значит для Охотников, Вернал, это как вторая семья – друзья, любимые… Мы открыли для себя огромный мир, сложный, удивительный и потрясающе интересный. Изучать его можно было всю жизнь, так до самой смерти и не познав до конца. Променять все это на жизнь в захолустье, в крохотном племени кочевников-грабителей-собирателей? Этот план был обречен на неудачу с самого начала.

– Но ты вернулась, – тихо сказала Вернал.

– Да, я вернулась, – вздохнула Рейвен, баюкая в ладонях дымящуюся чашку. – Меня предал тот, кому я доверяла, тот, кому присягнула на верность и больше идти мне было некуда.

"Боюсь, мне придется попросить тебя о большом одолжении…" – последнее, что она помнила, перед тем, как осознать себя дома, в собственной кровати. Все тело ломило, будто она побывала в бою, а голова раскалывалась на части, словно по ней лупили молотом. Вернувшись на следующий день на ту самую поляну, она обнаружила поле боя – воронки и выжженная земля, поваленные и сожжённые дотла деревья. Хуже того, каждый раз, когда она пыталась поговорить об этом с кем-то, как тут же начинал заплетаться язык, в глазах темнело и она падала в обморок – команда списала это на обычные закидоны беременной женщины, но Рейвен знала лучше. Озпин что-то сделал с ней там и, судя по всему, она сопротивлялась. Отныне при мысли о растущей внутри нее жизни Рейвен чувствовала раздражение, дом, купленный Таем на свадьбу, стал казаться клеткой, будущее, которая она сама выбрала – обернулось ловушкой. Озпин изменил ее, влез своими грязными руками в самое ее естество, то бессмертное чудо, которое называли душой.

Отныне она не могла доверять не то, что брату, мужу или учителям – даже самой себе. Озпин впервые сделал с ней это, или это был первый раз, когда она заметила? Делал ли он это только с ней – или со всеми, кто его окружал? Она вообще любила когда-нибудь Тейянга по-настоящему? Любил ли он ее?..

Ложью могло оказаться все. Выбить ответы из Озпина она не могла, ни словами, ни тем более в бою – ищите другую дуру сражаться с бессмертным. И тогда она сбежала – да и разве был у нее какой-то иной выход, чтобы сохранить свою свободу?

Вынырнув из воспоминаний, она строго посмотрела на Вернал, даже не думавшую скрывать любопытство.

– И больше я тебе ничего не скажу. Есть тайны, которым лучше остаться запертыми в подвале навечно. Пока меня не было в племени, у меня был любовник, я родила от него дочь – а потом вернулась домой, чтобы исполнить свой долг перед племенем. Он пришел и попросил меня о последнем одолжении, в память о былых временах, я согласилась. Это все, что вам следует знать.

Вернал молчала, закрыв глаза – ее юное лицо не выражало ни одной эмоции. Ученица знала Рейвен достаточно хорошо, чтобы понимать, что за один единственный намек на жалость, наставница сломает ей руку.

– Сейчас ты дома, мой мастер, – наконец, тихо сказала она, открыв голубые глаза и открыто улыбнувшись. – Племя не предаст тебя.

– Ну разумеется, – фыркнула Рейвен. – Скажи, ты понимаешь, что ты сейчас единственная, кроме меня, кто достоин вести клан?

Она жестко улыбнулась, глядя в глаза ученице.

– А понимаешь ли ты, что не сможешь взять власть согласно традициям еще как минимум лет двадцать, до тех пор, пока я не начну использовать меч вместо клюки? И даже тогда у тебя не так много шансов. Единственный способ – немного обойти правила, отравить меня или убить во сне.

– Я согласна ждать, – пожала плечами Вернал. – Есть еще так много всего, чему я могу научиться у тебя. В конце концов, на сотни миль вокруг нет никого, кто смог бы сделать из меня действительно сильного воина – только ты.

– Но придет время, когда ты устанешь ждать, – невесело усмехнулась Рейвен. – Когда решишь, что уже научилась всему, что необходимо. Это будет миг, когда ты поймешь, что уже взрослая, а старая Рейвен все еще достаточно молода, чтобы простудиться на твоих похоронах.

– И ты думаешь, что я предам тебя? – Вернал казалась подлинно удивленной.

– Я уверена в том, что ты попытаешься. И я даже не смогу убить тебя, потому что однажды мое время все-таки придет, и кто-то должен будет занять мое место, а остальные либо слишком глупы, либо не могут подкрепить свой ум силой.

– То есть я получу свое в любом случае? – рассмеялась девушка.

Казалось, ее действительно забавляло предположение, что она способна предать ту, кто спасла ее от смерти и вырастила почти как собственную дочь.

Рейвен рассмеялась в ответ – жестким, неприятным смехом, звучащим так, будто кто-то возил наждаком по стеклу.

– Я сделаю наказание за провал достаточно болезненным, – пообещала она.

– А я сделаю так, чтобы доказать, что не каждый в этом мире – предатель. Что есть люди, которые действительно любят тебя.

И она улыбнулась – так, что Рейвен отчаянно заморгала, пытаясь избавится от галлюцинации. На мгновение ей показалось, что голубые глаза блеснули серебром, а короткая мальчишеская стрижка под машинку превратилась в милое каре ее первой и единственной подруги.

Ответить она не успела – живую тишину спящего мертвым сном после "тренировки" лагеря разорвало надсадное шипение переносной радиостанции.

– Четвертый – базе! У меня тут бой. Пять Охотников сцепились с Гримм.

"Охотники? ПЯТЬ?!"

– Поправка – это студенты, кажись, больно молодые.

Поймав напряженный взгляд Вернал, Рейвен быстро кивнула. Девушка, совершенно не нуждаясь в приказах вслух, выскочила из домика и ее звонкий голос слился с тройным ударом маленького тревожного колокола.

Взвесив в руке клинок, Рейвен прикрыла глаза, пытаясь нащупать "четвертого" через ее Проявление. Она могла открыть портал к человеку, но далеко не к каждому – только к тому, к кому была по-настоящему привязана – таких в племени было от силы пять человек, включая Вернал. "Четвертый" выгодно отличался от идиотов, которые окружали Рейвен последние восемнадцать лет, за что и получил свой ответственный, самый дальний наблюдательный пост у ближайшего к стойбищу обитаемого перевалочного пункта на торговом маршруте.

– База – четвертому. Не вмешивайся. Наблюдай, отчет – по личному каналу Девы. Я скоро буду на месте.

Увы, в россыпи сияющих точек, разбросанных по всему Ремнанту, "четвертого" все еще не было – Рейвен всегда с трудом сходилась с людьми.

"Ну, это просто значит, что придется добраться своим ходом" – пожала она плечами и вышла на улицу, на ходу переключая праховое лезвие на желтое. Не то, чтобы это было ей необходимо – она использовала "стихийные" лезвия, выплавленные из стали и Праха, лишь для того, чтобы использовать часть сил Девы без опасности раскрыть себя. В свое время, еще в Биконе, она немало повеселилась, выслушивая советы бросить это гиблое дело – ведь с каждым использованием стихийного эффекта, Прах понемногу вымылся из сплава, что сказывалось на прочности самым пагубным образом: в один, обязательно неподходящий, момент она рисковала остаться со сломанным лезвием в руках. Вновь ухмыльнувшись, припомнив идиотов, что пытались учить ее (ее!) сражаться, она сняла с пояса белую костяную маску и спрятала под ней лицо – ей не требовалось скрывать свою личность, но вот холодную сирень Весенней Девы нужно было держать в секрете.

Довольно оглядев деловитую суету племени, готовящегося драться или бежать, Рейвен одобрительно кивнула и, обнажив клинок, взмыла в воздух на потоках плотного воздуха. Развернувшись в полете, она стрелой понеслась к посту "четвертого", едва не задевая животом верхушки деревьев. Тех десятков минут, что потребуются ей на дорогу туда и обратно, а также оценку ситуации, ее людям сполна хватит, чтобы не спеша собраться и быть готовыми к побегу к ее возвращению.

Если Охотники оказались здесь случайно, в погоне за Гримм, то они просто затаятся, пока незваные гости не свалят, если нет… что ж, Мистраль не развалится, лишившись пяти Охотников, а у племени будет время сбежать, даже не используя козырную карту – телепортацию.

Она успела к развязке. Спустившись на ветку дерева рядом с позицией "Четвертого", Рейвен успела увидеть последние секунды боя, со всем возможным вниманием оценив предполагаемых противников. Вот рыжая девушка ударом молота в живот запустила Беовульфа в полет, будто играла в гольф и, приложив ладонь козырьком ко лбу, внимательно проследила за его падением. Вот Пирра Никос (что она делает здесь?! Она должна быть в Вейл!) метнула щит, прошивший насквозь молодого пикирующего Невермора, взмахнула рукой – и стальной снаряд обрушился вниз, обезглавив Урсу, сдерживаемую третьим членом команды – светловолосым пареньком с щитом и мечом. Два последних члена команды вдвоем разбирались с последним монстром – черноволосый парень мельтешил перед самым носом Старшего Беовульфа, заставляя тварь бессильно рычать в попытке поймать верткую цель, а последний, невидимый с позиции Рейвен член команды поливал его огнем из крупнокалиберной винтовки. Каждый снаряд оставлял в теле твари неглубокую рану, но темно-багровая вязкая жидкость, заменяющая Гримм кровь, уже успела покрыть его с ног до головы.

Наконец, цель снайпера споткнулась и рухнула на землю, обескровленная, вяло зашевелилась, пытаясь встать… и замерла навеки, рассыпаясь пеплом, когда стрелок с филигранной точностью уложил три пули в одно и тоже место – затылок.

Непохоже было, что эти дети здесь по ее душу, но чтобы убедиться, Рейвен решила досмотреть представление до конца. В правильности этого решения она убедилась в тот же миг, когда к радостно галдящим Охотникам присоединилась снайпер.

Ее прошлое будто сговорилось – восемнадцать лет оно выжидало нужный момент, усыпляя ее бдительность, создавая иллюзию того, что она смогла оставить позади Бикон и все, что с ним связано, а сейчас решило, что пришло время нанести удар. Брат, Тейянг… а теперь вот – дочь ее лучшей подруги и бывшего мужа.

Она никогда не встречала Руби Роуз, но узнала ее с первого взгляда. Если Янг, которую она иногда навещала, наблюдая издалека, была похожа одновременно и на нее, и на отца, то Руби будто была реинкарнацией матери. Все в ней было таким же, как у Саммер: лицо, фигура, цвет волос и глаз, но самое главное – улыбка, открытая и невинная. Когда-то Рейвен из-за этой улыбки считала Саммер дурочкой и только после поняла – свет и надежда, которые жили в ней, были следствием не глупости, но подлинной доброты, мифического зверя, существование которого, как она раньше думала, возможно было только в сказках.

Она все еще была глупой – но по другой причине. И слабой – раз уж позволила себе умереть.

"Она здесь затем же, зачем и ее отец".

Что ж, всего этого было более, чем достаточно, чтобы принять решение.

Она шагнула с ветки прямо в пустоту… и пошла дальше, будто по твердой земле, опираясь на спрессованный воздух. Беззаботные идиоты заметили ее только когда она преодолела половину пути, нацелив на незнакомку стволы винтовок, пистолетов-пулеметов и… что это, гранатомет?

Той, кто сообразила первой, разумеется, была "маленькая Саммер" – наверное, узнала ее по старым фотографиям, которые Тейянг или Кроу наверняка сохранили. Заполошно замахав руками, она заставила свою команду опустить оружие.

– Эээ… привет? – неуверенно помахала она, когда Рейвен приблизилась достаточно, чтобы не нужно было кричать.