Текст книги "Святая Катерина (СИ)"

Автор книги: tapatunya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

– Что же, – спросила Катерина, – мне каждый раз Федора вызывать, когда понадобится что-то достать?

– А почему сразу Федора?

– А где я вам еще мужчину в Зималетто найду? – ехидно ответила она вопросом на вопрос.

– Ну знаете, – рассвирепел Жданов, – а не пошли бы вы прямо в банк! Собирайтесь, Екатерина Валерьевна, я жду вас внизу!

И ушел, глубоко оскорбленный, и только потом вспомнил, что вроде как собирался с Пушкаревой мириться, а не ругаться заново.

Так, в растрепанных чувствах, они и провели встречу в «Атлантик-банке», где Катя сражалась как лев, защищая интересы компании.

– Спасибо, – сказал ей Жданов, когда они выпали из кабинета Шнайдерова выжатыми, как лимон. – И простите меня, Кать. Я не должен был на вас кричать.

– Я понимаю, – ответила она мягко, подумала и добавила: – вы в последнее время просто сам не свой, Андрей Павлович. Эмоционально неустойчивы.

– Катя, я проживаю сейчас очень трудные времена, – напомнил он ей, – и вам прекрасно об этом известно. Вы знаете обо мне больше, чем моя невеста или родители.

– Вы тоже обо мне больше, чем мои родители, – вздохнула она и остановилась, не дойдя нескольких шагов до его машины.

– Ну что опять? – раздраженно спросил Жданов.

– А можно я отлучусь на полчасика? – спросила Пушкарева. – А потом вернусь в Зималетто своим ходом.

– Нет, – отрезал Жданов. – Куда вы собрались в рабочее время?

– В поликлинику, – проговорила она смущенно и опустила голову.

Жданов замер, разглядывая её понурую, несчастную фигурку.

– Вы боитесь, Катя? – вдруг осенило его.

Она молча кивнула.

– Я отвезу вас, – решил Жданов, – где там это ваша поликлиника находится?

– Вы вовсе не обязаны…

– Ну не Федора же вам звать, – запихивая её в машину, хмыкнул он.

В дороге он спросил, как Кате удалось заткнуть рот всему женсовету разом, потому что слухи о её положении все еще не достигли ушей Киры, а это было похоже на чудо.

Катя вдруг развеселилась.

– Это безумное совпадение, Андрей Павлович, – сказала она. – Оказалось, что девочкам было скучно, и они гадали на меня на картах – без меня, потому что в последнее время я только и бегаю туда-сюда, а до Ромашки никак не добегу. И карты показали Амуре, что меня ждет беременность, большая любовь и много денег. Вот это они и обсуждали, когда Малиновский их услышал. А о настоящей беременности девочки ничего и не знают.

– Вот только большой любви нам только и не хватало, – закатил глаза Жданов. – И так живем, как в дурдоме.

Он высадил Пушкареву у какого-то задрипанного здания и собирался уже уехать, когда заметил, что она оставила свою беретку на сидении.

Холодно ведь на улице.

Схватив беретку, Жданов вошел под вывеску «женская консультация», пугливо озираясь по сторонам. Наступит конец света, если Кире донесут о том, по каким злачным местам шляется её жених.

Внутри было так облезло и убого, что ему показалось, будто он очутился в вытрезвителе.

Пушкарева стояла в очереди в регистратуру, упорно глядя себе под ноги.

– Катя, – он ухватил её за локоть, – что мы делаем в этом ужасном месте?

Она вскинула на него глаза.

– Я пытаюсь встать на учет, а что вы здесь делаете – науке не известно.

– А ничего поприличнее вы не нашли?

– Я отношусь сюда по прописке, – объяснила она рассудительно. – Это бесплатное отделение по месту жительства.

Жданов попытался вспомнить, какую зарплату ей платит, не вспомнил, велел Пушкаревой стоять на месте и не двигаться, а сам поймал пробегавшую мимо медсестричку, выведывая у неё о приличных частных медицинских центрах поблизости.

– Да не волнуйтесь вы так, папаша, – засмеялась медсестра, – у нас очень хорошие врачи. Но если вам так хочется потратить деньги, то я напишу несколько адресов.

– Какой я вам папаша, – пробормотал Жданов растерянно.

– Эти сумасшедшие молодые отцы, – снова засмеялась она, что-то быстро чиркнула на бумажке и вручила ему. – Не переживайте, всё будет хорошо. Вы первого ребенка ждете, да?

– Я? – поразился Жданов.

Что за день-то такой!

========== 4 ==========

– Ну ты даешь, Жданов, – восхитился Малиновский, – и правда молодой папаша на выгуле! Как, говоришь, медицинский центр называется, куда ты Пушкареву пристроил? Я Клочкову туда отправлю.

Жданов ответил. Он твердо решил игнорировать все насмешки боевого товарища, потому что не было такой колкости, которую он сам себе еще не успел сказать.

Сейчас он ехал домой, где его уже давно ждали родители и Воропаевы, и четыре пропущенных звонках от Киры намекали на то, что вечер перестал быть томным.

– Зато пока ты куковал в женской консультации, Изотова шастала по компании и рыскала повсюду плотоядным взглядом, – сообщил Малиновский. – Так что Пушкарева опять спасла тебя от от скандала с Кирой, зато лишила Лерочкиного сладкого общества.

– Да не до Изотовой ведь сейчас, – прорычал Жданов, – да я на женщин вообще больше смотреть не могу! Знаешь, сколько я их сегодня перевидал! И все разной степени беременности! Это же можно монахом просто стать. Потерять всякое вдохновение.

– А глюки тебя уже посещали? – поинтересовался Малиновский. – Ну как будто Пушкарева с младенцем на руках тебя повсюду преследует?

– Сплюнь, – отозвался Жданов. – Вот только глюков мне до полного счастья и не хватало.

– Крепкие у тебя нервы, Палыч, – позавидовал Малиновский.

Пришел на работу – запряги Пушкареву.

Этот метод управления Жданова еще ни разу не подводил.

Катерина почему-то не обрадовалась задаче сваять очередной радужный отчет и чтобы к обеду, и даже как-то нервно задергала глазами, но Жданову было не до её капризов.

Привычно не обнаружив на рабочем месте Клочкову, он отправился за помощью к женсовету – нужно было организовать фуршет для акционеров.

Прискакала Вика, заливаясь воплем о том, что опоздала из-за сдачи анализов, что из неё выкачали три литра крови, и она едва держится на ногах от голода.

Посоветовав ей в следующий раз заниматься всем этим в нерабочее время, Жданов рявкнул еще что-то суровое, чтобы никто не думал, что его волнуют всякие там беременности, после чего отправился в буфет и купил там несколько пирожков.

– Что это? – изумилась Пушкарева, поднимая голову от компьютера.

– А вы как думаете? – неловко развел руками Жданов, разглядывая стену над её головой.

Ему почему-то было стыдно за себя сейчас.

Чуждая ему сентиментальность жала в плечах, как пиджак не по размеру.

День выдался, что надо, они с Пушкаревой прыгали туда-сюда, как зайчики на батарейках. Провели совет директоров, встретили и проводили адвокатов вместе с антимонопольщиком, выдали их всех оптом за страховщиков, пережили закрытую презентацию коллекции. Потом играли в кошки-мышки с Изотовой, выстояли в скандале с Кирой.

И – чтобы Пушкарева не расслаблялась – под занавес вместе с Малиновским устроили ей форменный допрос по поводу её Зорькина, который половину дня бесцеремонно названивал в Зималетто.

– Да уж, – мрачно заметил Роман, когда Пушкарева ушла домой. – Срубили нашу Катеньку под самый корешок.

– Думаешь дровосека зовут Коленькой? – еще более мрачно отозвался Жданов.

– А что, есть другие варианты? – нервно огрызнулся Малиновский, – я как-то не заметил, чтобы за нашим ходячим калькулятором стояла очередь из пылких поклонников.

– А я как-то не заметил, чтобы она готовилась к свадьбе.

– А как ты должен был это заметить? Она же не Кира, чтобы трещать об этом событии на каждом углу.

– Да нет, – отмахнулся Жданов. – Не стала бы она бегать одна по женским консультациям, если бы Зорькин приложил к этому делу руку.

– Руку? – заржал Ромку. – Я подарю тебе атлас по анатомии за первый класс.

– Ну посуди сам, – эта тема настолько раздражала, что виски словно бы сам выпрыгнул из стола, – будь Зорькин отцом этого несчастного ребенка, то ничто не мешало бы Пушкаревой выйти за него замуж. Но замуж она не собирается.

– Может, и собирается. Просто не доложила об этом по уставу.

– Не собирается, – возразил Жданов из чистого упрямства. – Она только что пообещала не обманывать меня, ты сам слышал!

– А мы все такие доверчивые, – протянул Малиновский насмешливо.

– Катя остается с Зорькиным друзьями. И я не знаю ни одну женщину, продолжавшую дружить с мужчиной, который сделал её ребенка и отказался жениться. Нет, лично я настаиваю на версии с непорочным зачатием. Иных вариантов быть не может.

– У тебя голова не болит? – скептически уточнил Малиновский. – Ты так прочно засунул её в песок, что на поверхности торчат одни страусиные ноги.

Казалось, весь мир сговорился, чтобы вывести Жданова из душевного равновесия.

Мало было ему подозрительного Малиновского, так еще и Кира требовала скальпа Пушкаревой. Или Изотовой.

Ему очень хотелось отдать ей свой собственный скальп – пусть дорогая невеста повесит на стену и любуется, а под землей поди тихо и спокойно.

– Да ты меня скоро в постели будешь Катей называть, – зарядила Кира и вовсе несусветное.

– То есть, ты полагаешь, что я на неё запал?

– Нет? По крайней мере жить без неё ты уже не можешь.

– Работать! Работать я без неё не могу! Не мыслю себе! – вспылил Жданов, и настроение его испортилось окончательно.

А придется.

Придется тебе, Жданов, учиться работать без Пушкаревой.

Какой-то непонятный младенец украдет у тебя Катерину, и ведь с ним даже не повоюешь.

Нельзя воевать с младенцами, это даже Жданов понимал.

Страшная картина предстала перед его мысленным взором: разрывающиеся телефоны, завалы из бумаг, заполонившие собой все углы его кабинета, прыгающие из окна цифры, кривые сметы, кредиторы с пулеметами и Жданов в каске.

– И что с твоим лицом? – спросила Кира.

А утром Пушкарева опоздала.

Жданов и так был на неё зол, как тысяча чертей, и теперь даже обрадовался, что у него появился такой прекрасный повод поорать в свое удовольствие.

О, он орал так страстно, что даже Кира удивилась.

– Да вы должны были вообще ночевать на рабочем месте!

Катерина, однако, не дрогнула.

– Ночевать? Я уже как-то ночевала на рабочем месте, – быстро взглянула на Киру и поправилась: – Я как-то ночевала на рабочем месте, когда у нас был аврал.… А сегодня с бумагами всё в порядке и отчёты на месте. Да, я опоздала – можно меня простить? Я опоздала первый раз в жизни, и, несмотря на это, пришла раньше вашего секретаря.

Получив такую отповедь, Жданов и вовсе пришел в неистовство.

Что он за руководитель такой бездарный, если его даже собственные пушкаревы не боятся.

– А у Катеньки-то скоро день рождения, – безмятежный, как белоснежный парусник в штормовом море, Малиновский вплыл в его кабинет.

– Что это? Её личное дело?

Катя и Кира только что покинули Жданова, чтобы разобраться со счетами за ресторан. Или убить друг друга.

– Лучше, – засиял улыбкой Малиновский. – Её медицинская карта.

– Что?

– Это ты молодец, что в частный медцентр её оформил, очень дальновидно. В обычной поликлинике мы вряд ли смогли бы так быстро подкупить медсестру.

У Жданова потемнело в глазах.

– Ты выкрал медицинскую карту Пушкаревой? – спросил он так тихо, что Ромка чутко дернул ухом, но грядущую опасность не смог оценить в полной мере.

– Не выкрал, а выкупил, – поправил он, – между прочим, это обошлось мне в кругленькую сумму. Во народ пошел!

– Зачем, Рома? – так же тихо спросил Жданов.

– Да потому что тут должны быть данные об отце её ребенка. Год рождения, вес, рост, генетические заболевания… А главное – если повезет, – еще и имя.

И Малиновский снова опустил глаза на карту.

Перегнувшись через стол, Жданов вырвал у него папку. На него как будто помутнение нашло. Красным заревом заволокло все вокруг.

Он еще со вчера был не вменяем, а сейчас и вовсе разума лишился.

– Ты с ума сошел? – загрохотал он, с трудом разрывая толстые листы. – Ты хоть подумал о том, что с нами будет, если Катя об этом узнает?

– Ну как она об этом узнает, Палыч, – отступил назад Малиновский.

– Подслушает, например, – раздался за их спинами невыразительный голос.

Жданов похолодел.

Приплыли, твою мать.

Пушкарева подошла к нему, выдернула у него из рук остатки своей карты. Она была бледна, решительна, смертельно оскорблена.

Малиновский отмер.

– Катенька, мы же за вас волнуемся, – пролепетал он.

– Еще один шаг в сторону неприкосновенности моей личной жизни, – все также невыразительно произнесла Катя, – и я от вашего Зималетто камня на камне не оставлю. Вот только попробуйте еще раз сунуть нос в мои дела, – продолжала она, и её голос прервался, – и я… и я… Я же живой человек! – вдруг закричала она хрипло. – Я живой человек, а не активы компании! Как вы смеете, как вы можете относиться ко мне, как к вещи… Как к этому вот столу… Да даже стол вы цените больше!

– Катя, – Жданову стало страшно за неё. Она казалось все бледнее и бледнее.

Малиновский пытался что-то сказать, но всякая прыткость слетела с него, будто её ветром сдуло.

– Выметайся отсюда, – велел ему Жданов, опасаясь, что Кате станет еще хуже.

Ромка помедлил и послушался.

Катя рванула розовый бантик на своей блузке.

– Да что это такое, – задыхающимся голосом произнесла она, – да что вы за люди такие.

Жданов подхватил её, и она замотала головой, не желая его помощи.

– Кать, я же порвал карту, – сказал он, – я же здесь вообще ни при чем.

Она вскинула на него усталое лицо.

– Скажи мне, кто твой друг, – произнесла утомленно.

– Ну я же не могу отвечать за все, что делает Роман.

Жданов предавал сейчас лучшего друга и спешил откреститься от него.

Это было отвратительно и очень по-детски, но что еще оставалось делать?

Бушующий ураган Катрина в его руках жаждал крови и мести.

Он усадил Пушкареву в кресло, принес ей воды.

– Катя, давайте поговорим завтра, – попросил он, стараясь говорить спокойно, – сегодня не лучший день для нервных срывов.

– Это у меня нервный срыв? – она даже рассмеялась от его наглости.

– Нет, у меня, – ответил он на полном серьезе. – Я не смогу открыть показ, когда вы в таком состоянии.

Она опустила голову, глядя на порванную карту. Вздохнула и выдохнула несколько раз.

– И что вы предлагаете сделать с моим состоянием? – спросила Катя сердито.

Жданов посмотрел на часы.

– У нас еще есть время. Давайте уедем из компании ненадолго. Успокоимся. Оба. Вы должны знать, что я потрясен произошедшим не меньше вас. У меня тоже земля из-под ног только что ушла.

Катя всхлипнула и вытерла глаза ладонью.

– Если мы оба уедем из компании в день показа хотя бы на час, здесь наступит конец света.

– А если не уедем – то закончимся мы, – откликнулся Жданов, метнулся в каморку и вернулся с её пальто в руках. – Ну же, Катя, нам нужно поговорить.

– Мне нужно уволиться, – отозвалась она уныло, – потому что работать с людьми, которые мне не доверяют, нет смысла. Но сейчас я не могу себе такого позволить. В финансовом смысле.

– Выходит, что мне повезло, – с кривой усмешкой проговорил он.

========== 5 ==========

У Жданова была очень скудная фантазия, и барышень он привык возить или в мотель, или в клуб. Куда везти несчастную и сердитую Пушкареву, он никак не мог сообразить.

– Катенька, хотите в ресторан? – спросил безнадежно, не рассчитывая на её согласие.

– Хочу, – к его удивлению просто согласилась она, – ужасно хочется утку в апельсинах. Вот она у меня прямо с утра в голове вертится. Так бывает, что ты до смерти хочешь того, чего ни разу не пробовал?

Кажется, Катина глубокая обида временно спряталась в завихрениях её беременного организма, и эта её прихоть вызывала досаду и раздражение. Именно чего-то такого Жданов с ужасом и ждал после того, как с трудом переварил новость о её состоянии.

Сейчас она будет, подобно Клочковой, требовать преференций?

Тем не менее, он покорно свернул в сторону ближайшего ресторана, где могли в это время суток подать эту дурацкую утку, – «Ришелье».

Пушкарева вдруг по-детски шмыгнула носом:

– Что вы искали в моей медицинской карте?

– Сведения о вашем любовнике, – резко ответил Жданов.

Ну вот, он сказал это вслух.

У Кати был любовник, и теперь она ждет от него ребенка.

Версию со святым духом, как это ни прискорбно, следует отбросить как несостоятельную.

– Для чего вам это понадобилось? – спросила Пушкарева.

И снова Жданов позорно слил боевого товарища:

– Видите ли, Катя, – осторожно сказал он, – Роман Дмитриевич очень переживает, что вы можете попасть под влияние человека, чьи моральные ценности окажутся не столь безупречны, как ваши.

– Роман Дмитриевич считает, что это ребенок Зорькина? – быстро уточнила Пушкарева, и стало понятно, что она и сама прекрасно понимала, откуда ветер дует, и теперь просто проверяла Жданова на вшивость.

А он-то думал, что Пушкарева размякла в своих мечтах об утке и апельсинах. Вечно от этих умных женщин одни проблемы.

– Влюбленные беременные женщины способны на любое безумство, – пожал он плечами.

Катя посмотрела на него с непонятной усмешкой, которая в последнее время частенько кривила её губы.

– Знаете, а вы правы, – жестко и хрипло признала она, – вы как всегда правы, Андрей Павлович, – она отрывисто рассмеялась. – Ну и что вы будете со мной делать? Какие репрессии мне положены за то, что я влюбилась? Какое наказание вы с Романом Дмитриевичем мне назначите?

В ней почти плескалась ненависть, и повернув голову, Жданов вдруг подумал, что она почти прекрасна в эту минуту – со своими косичками, в нелепой беретке, с безжалостным прищуром и кривым ртом. Прекрасна не как модель, красавица с картинки, а как бесстрашная маленькая воительница.

Они уже припарковались возле ресторана, но оба не спешили выходить из машины.

– Да бог с вами, – стушевался он, – вы вольны, конечно, устраивать свою жизнь, как угодно… Кать, вы действительно влюблены? – перебил он себя, не веря в такой поворот событий. Как это могло случиться, что его девочка из каморки в кого-то там влюбилась?

– А что написано на этот счет в моей медицинской карте? – с вызовом ответила она.

– Кать, – вздохнул он расстроенно, поняв, что эта невозможная Пушкарева за считанные минуты воздвигла между ними такую стену, через которую ему в жизни не перебраться.

Но тут она придвинулась ближе и заглянула в его лицо.

– У меня только один вопрос, – спросила тихо, – вы специально меня в частный медицинский центр пристроили, чтобы получить мою карту?

– Нет, – собственный голос показался чужим, – я действительно не планировал ничего этого.

Она кивнула.

– Я хочу вас попросить о том же, о чем вы вчера просили меня, – выпалила она, снова становясь девочкой с косичками, а не бесстрашной воительницей.

– Я никогда не буду вас обманывать, Катя, – торжественно провозгласил Жданов, не зная, плакать ему или смеяться от этой мизансцены.

Господи, как она может быть такой умной и доверчивой одновременно?

Но она поверила – его Катя Пушкарева всегда ему верила.

И прям даже захотелось действительно не никогда в жизни её не обманывать.

Хотя с другой стороны, Пушкарева – не Кира, она и без того знала о нем почти все. Глупо было бы вдруг ни с того ни с сего начать врать ей.

– Ну и гадость эта ваша утка, – вынесла вердикт Пушкарева, – и чего она ко мне с самого утра прицепилась? Да вы закусывайте, Андрей Павлович.

Он сделал большой глоток виски и мотнул головой.

Наконец-то безумный мир вокруг него стал немного спокойнее.

– Катя, – он почти вплотную придвинулся к ней, – да не ешьте вы это, если вам не нравится, – он с раздражением отодвинул тарелку.

– Нельзя выбрасывать еду, – слабо возразила она.

– Просто закажите что-нибудь другое… Катя, у меня для вас поручение.

– Какое? – она даже выпрямилась от служебного рвения.

– Вы должны повысить Катерине Пушкаревой зарплату. Вдвое.

– Денег нет, – возразила она сурово.

– Ну вы найдите где-нибудь. Кто у нас в Зималетто занимается финансами?

– Все равно нет, – неподкупно замотала головой Пушкарева.

– Ну какая же вы скучная, – расстроился Жданов и налил себе еще выпить. – Нету у вас сердца, Екатерина Валерьевна.

– Сердце есть, а денег нету.

– Кать, ну я не знаю. Вычтите эту сумму из моей зарплаты, что ли.

– С ума сошли? – она даже подпрыгнула от возмущения. – Оказаться на вашем содержании?

– С вами совершенно невозможно иметь дело, – Жданов недовольно подцепил кусочек её утки, задумчиво прожевал, кивнул сам себе и подвинул ей свою рыбу. – Тогда повысьте зарплату президенту Никамоды.

– Я подумаю над вашим предложением, – ответила Пушкарева.

– Подумайте, подумайте, – у Жданова зазвонил телефон, он глянул в монитор и вздохнул: – Юлиана. Сейчас будет меня ругать, что я до сих пор не в отеле. Поедете со мной, Кать?

– Чтобы у Милко истерика случилась? Это не эстетично, чтобы здесь быть! – передразнила она с югославским акцентом. – Вы испортили мое настроение, мою жизнь! Вы отравили мой вкус… вкус хороший у этой рыбы.

Он засмеялся.

– Действительно, истерики перед показом нам вовсе ни к чему. А вечером? Вы приедете?

– Нет уж, показы не для меня. Вы же помните мою славяночку с выходом.

– Да уж, такое забудешь. Что же, в таком случае я отвезу вас в компанию и мы простимся до завтра, Катя.

– Постарайтесь больше не пить, Андрей Павлович, – предупредила она.

Он легкомысленно пожал плечами.

– Даже не знаю, на что я способен без вашего присмотра, Катя.

– Ну, вы и под моим присмотром прекрасно справляетесь, – она кивнула на его стакан.

Он отсалютовал ей.

– Стресс-то какой, Катенька, живу как на вулкане!

– Это еще ничего, – успокоила она, – это еще цветочки.

– Что вы имеете в виду? – Жданов даже протрезвел от того, каким зловещим стал её голос.

– Я вас отучу совать свои носы в личные дела персонала, – Пушкарева кровожадно воткнула вилку в рыбу, – вот увидите.

Господи помилуй, да они с Малиновским породили монстра.

Однако, как ни старался Жданов напиться, Изотова его опередила, едва не сорвав показ.

В целом, он даже обрадовался, – хотела дорогая невеста увольнения Изотовой, так получите, распишитесь. Кира, и без того пребывающая в самом скандальном из своих настроений, впрочем, снова осталась не довольной. К тому же, ей кто-то уже успел доложить о том, что Жданов обедал Пушкареву в «Ришелье». И это вызвало новый виток разбирательств – как он смеет водить свою неформатную секретаршу в приличные места. Жданов стискивал зубы и обещал себе, что сегодня никого не убьет.

Малиновский, казалось, совершенно забыл об утреннем инциденте с картой, погруженный в свои переживания о беременности Клочковой. Жданов позавидовал кратковременности его памяти: не надо было так сильно обижать Пушкареву, державшую в своих крохотных ручках их компанию. И хотя она вроде как оттаяла, но на полное прощения рассчитывать не приходилось.

Ждановские мысли так прочно крутились вокруг Пушкаревой, что он даже не понял, о чем толкует ему Федор – какой женсовет, в каком составе, почему на улице.

Тогда Федор перешел на доступный для понимания шефа язык:

– Катя! То есть, Катерина Валерьевна! А с ней девчонки! Мерзнут!

– Уууу, – протянул Малиновский и растворился в толпе, а Жданов отправился спасать женсовет и провожать их на показ.

– Что случилось? – шепнул он Пушкаревой на ушко, улучив момент. – Вы же не собирались приходить?

– Это все девочки, – прошептала она в ответ, – примчались спасать Малиновского, а меня взяли для надежности.

– От чего спасать?

Пушкарева пожала плечами, явно не желая вдаваться в подробности.

– Очень великодушно с вашей стороны оказать услугу Роману Дмитриевичу, – попытался подлизаться Жданов, но был награжден таким ледяным взглядом, что едва не провалился под землю.

Дорогая невеста наградила его точно таким же – она была в ярости от явления женсовета.

Не желая, чтобы Кира размазала Пушкареву по стенке, а у неё явно были именно такие намерения, Жданов подхватил свою помощницу под руку и потащил по залу, знакомя со всеми без разбора.

Он был твердо намерен добиться того, чтобы Пушкарева окончательно сменила гнев на милость. Ни к чему ему мятежи в собственной каморке.

Судьба остальных секретарш Жданова мало волновала – чтобы они ни затеяли, дополнительная выволочка этим дамочкам явно не помешает.

– Что вы прилипли друг к другу, как Штепсель и Тарапунька? – съязвил Воропаев, когда они пересеклись с ним в зале.

– Сам же понимаешь, что здесь много деловых партнеров… Впрочем, не понимаешь, ты же никогда не управлял Зималетто, – не остался Жданов в долгу.

Катя все время пыталась сбежать от него, но он цепко держал её за острый локоток.

– Андрей Павлович, – наконец взмолилась она, – я очень устала. Мне нужно идти.

– Конечно, Катя, – устыдился он и начал что-то мямлить о том вкладе, который она внесла в создание этой коллекции: – Катя, вы замечательный, мудрый и очень храбрый человечек, – слова сами лились из него, даже несмотря на то, что Катя явно смущалась все сильнее: – Что я могу для вас сделать?

Она кивнула в ту сторону, где женсовет стоял навытяжку перед Кирой:

– Спасите девочек от Киры Юрьевны, – попросила Катя и свинтила, наконец, с показа.

Безумный вечер закончился еще более безумно: Малиновский вдруг выяснил, что беременность Клочковой оказалась липовой, и принялся бурно радоваться.

Глядя на друга, Жданов вздыхал и мечтал – вот бы и с Пушкаревой оказалось все точно также. Вот бы она завтра пришла на работу и сообщила ему, что все это – лишь затянувшийся розыгрыш.

– И о ком ты сейчас мечтаешь? – едко спросила Кира.

– Прости? – он вздрогнул и пришел в себя.

– У тебя такое выражение лица бывает только тогда, когда ты влюбляешься. Поэтому Изотова напилась? Ты завел себе новую пассию?

Нет, Жданов, ты не будешь кричать.

По крайней мере, не сейчас.

По крайней мере, не на показе.

Ночь предстояла длинная, и у него заранее начинала болеть голова и барабанные перепонки.

========== 6 ==========

– Ну какая нормальная женщина так бы прикрывала своего шефа, с таким энтузиазмом! – Кира даже пальто не потрудилась снять, прежде чем на него наброситься. Они так и ругались, стоя в спальне в верхней одежде. – И как будто мало того, что ты притащил её на показ вместе со сворой её подружек! Так ведь ты еще привел её в «Ришелье», и меня завалили насмешками о том, что мой жених стал извращенцем!

Вот. Точно. Любовник Пушкаревой был извращенцем.

Или слепцом.

Или он двадцать лет провел в одиночной камере.

Каким мужчиной надо быть, чтобы позариться на Катерину?

Жданов пытался представить себе этого мифического персонажа, но у него не получалось. Решительно, Пушкарева могла возбудить кого-то только в комплекте с Зималетто.

Но ведь… Она же не вчера забеременела? Наверняка уже прошло какое-то время?

Могло ли это значить, что все произошло до создания Никамоды?

И как это понимать?

Господи, да у него сейчас взорвется голова!

Кира, наконец, осознала, что ругается сама с собой.

– Андрей, ты вообще слушаешь меня? – притормозила она, глубоко оскорбленная отсутствием всякой реакции с его стороны.

– Да, дорогая, ты как всегда права, – рассеянно ответил Жданов и поцеловал её в щеку.

Показалось, что она его ударит. Но Кира только опустилась на кровать, закрыв лицо руками.

На работу они, конечно, опоздали на целых полчаса.

Сложно не опоздать, когда едва не до утра выясняешь отношения.

На ресепшн имитировали бурную деятельность Шура с Амурой, но Жданов первым взглядом охватил Пушкареву, которая безуспешно пыталась спрятать за спиной пальто и сумку. Он отвел от неё глаза:

– А где Маша?

– Опаздывает, – ответила Амура.

У Жданова трещала голова, и очень хотелось устроить им всем тут разнос.

Совсем уже от рук отбились.

И только испуганная Катерина остановила его от массовых расстрелов.

– Шура, передайте Федору, чтобы он зашел ко мне, – сухо велел Жданов и направился к себе, даже не взглянув на Пушкареву.

Клочковой тоже на месте не оказалось.

– Какой-то день опозданий, – пробормотал Жданов и не успел устроиться в своем кресле и пожелать доброго утра столу, как вошла Пушкарева. Кивнула с улыбкой.

– А с каких пор, Катенька, – с обманчивой мягкостью заговорил он, – вы позволяете себе опаздывать на работу?

– Я…

– Вы решили, что у вас теперь есть веское оправдание? Ну так вот – я не позволю вам никаких поблажек, потому что…

– Андрей Павлович, чтобы вы не волновались, я переоформила кое-что, и отныне право подписи документов Никамоды принадлежит только мне, – выпалила Пушкарева скороговоркой.

До него не сразу дошел смысл сказанного.

Как же его бесит эта ситуация!

– Ну идите к себе, Катя, – раздраженно ответил Жданов, – хватит уже выгуливать свое пальто по компании. А потом принесите мне аспирин и чай с лимоном. Только быстро, Катя, не позволяйте проглотить себя женсовету.

Она кивнула и бросилась исполнять его поручение.

А Жданов позвонил Малиновскому.

– Нет уж, лучше ты ко мне, – сходу отверг его приглашение Роман, – я в ваш кабинет больше и носа не суну.

В их кабинет?

Жданов как-то привык считать кабинет своим собственным.

– Встретил я вчера на показе Катюшеньку, Катю нашу нежную, так она на меня так посмотрела, что я едва собственное имя не забыл!

– К черту лирику… что ты успел прочесть в карте?

– Ах вот как мы теперь заговорили! – воскликнул Роман. – А вчера, когда ты со зверской физиономией эту карту рвал собственными руками, ты иное рычал!

– Вчера – это было вчера. Ты хотя бы срок беременности успел прочитать?

– Жданушка, Жданушка, а почему у твоей секретарши такие большие уши?

– Понял. Иду.

– Короче, Палыч, прочитать я толком ничего не успел – ты хоть представляешь, какой у этих врачей почерк? Но могу сказать наверняка: Пушкарева беременна.

– Тоже мне откровение, – фыркнул Жданов.

– Не скажи, – протянул Ромка, – иногда знаешь как бывает?

– И весь этот сыр-бор ради такой скудной информации? Вы меня разочаровываете, агент Малиновский.

– Да ладно, что ты, – благодушно отозвался он, – попросим карту еще раз, всего делов! Но, Андрей Павлович, как доктор, я диагностирую вам раздвоение личности. Кажется, еще вчера вы гневались и кричали на Малиновского. А сегодня? Умоляете Малиновского совершить рецидив.

– Считай, что я высунул голову из песка, – буркнул Жданов. – Мне этот мужик всю ночь снился!

Ромка, уже взявшийся за телефон, замер.

– Какие такие мужики тебе по ночам начали сниться? – спросил он с подозрением. – Опять в «Голубой огонек» без меня бегал, противный?

– Ну этот, – неохотно признался Жданов, – который Пушкареву мою испортил.

Малиновский, высоко вскинув брови, пробормотал:

– Вот сейчас ты меня реально пугаешь, – и все-таки набрал номер, застрекотал в трубку: – Варенька, а это Роман, да. Нам бы опять… Что? – его лицо вытянулось. – Как? Когда?

Он опустил трубку и потрясенно проговорил, невидящими глазами уставившись прямо перед собой:

– Адвокаты Пушкаревой прислали претензионное письмо.

– Что? – Жданову показалось, что он ослышался.

– Она подает на клинику в суд за разглашение её персональных данных.

– Как?

– Когда она только успела и как посмела! – Малиновский вскочил. – Адвокаты Пушкаревой! Да это это же те самые, которых я лично ей посоветовал! А теперь она… против меня… моими собственными адвокатами… Слушай, это же страшная женщина.