Текст книги "Святая Катерина (СИ)"

Автор книги: tapatunya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

– Но ведь ты… прятала моих любовниц от моей невесты.

– Все для вас, Андрей Павлович, – пробормотала она. – Всегда все для вас.

Он нежно поцеловал её веки.

– Святая Катерина! – прошептал с любовью.

– Ты позвонил в ту ночь, и я тайком сбежала от дома. Думала, снова застану тебя в женском платье или что-то в этом роде.

– Какая прекрасная у меня репутация!

– Я приехала в бар, ты был с Изотовой, но сразу бросился ко мне. Катенька, Катюш, как я рад вас видеть, вы моя спасительница. Мой верный Санчо Панса…

– Надо было мне по морде, – заметил Жданов с сожалением.

– Ты попросил проводить тебя домой, и я удивилась. Ты ведь нормально выглядел! Не шатался, язык не заплетался. Взгляд вот только… но ведь я не специалист в таких делах. В такси ты продолжал шептать всякие глупости и грел дыханием мои ладони. Потом попросил подняться, сказал, что тебе надо передать мне какие-то документы на утро. Я удивилась – какие еще документы, но ты был так настойчив. Глупая, наивная Пушкарева. А потом, когда ты сказал, что я нужна тебе… Я подумала: ведь можно украсть для меня одну ночь. Никому же хуже не будет. Всего одна короткая ночь… – голос Кати дрогнул. – Ты был так нежен.

Слава богу, хоть на это у него ума хватило!

– Мы договорились сделать вид, как будто ничего не было, – продолжала Катя. – И знаешь, у тебя наутро отлично это получилось. Ты пришел раздраженным, у тебя болела голова, и ты даже прикрикнул на меня несколько раз. Тогда я подумала, что ты был куда более пьян, чем мне показалось, а я-то ничего не поняла! Раскатала губу, подумала, что действительно тебе немного нравилась… В общем, я прорыдала несколько ночей подряд, а потом сцепила зубы и велела себе жить так, будто ничего не произошло.

– Мне так жаль, – прошептал Жданов, страдая вместе с ней.

– Потом, через пару недель это свидание с Изотовой, когда ты забыл меня в кладовке. Мне казалось, что ниже падать уже некуда, но я упала.

– Изотова была из-за тебя, – произнес Жданов, не уверенный, что это хорошее оправдание. – Я, конечно, подозревал, что она меня чем-то опоила, но меня это мало волновало. Я пытался поймать те ощущения, которые очень смутно помнил. Но ничего у меня не вышло. Лера не была тобой.

– Прошло еще несколько недель, – продолжала Катя тихо, – однажды я пришла домой, а мама смотрела сериал. Главная героиня вдруг выяснила, что беременна! И тут я вспомнила, что пропустила свой цикл. Ты себе не представляешь, какой длинной была моя ночь! Я уговаривала себя, что забеременеть из-за одной случайности – слишком по-сериальному. Что в реальной жизни так не бывает. Что это было бы слишком мелодраматично. Но с утра я купила тест, и увидела две полоски. Две полоски! Ребенок Андрея Жданова! Мое личное сокровище! Я плакала и смеялась в кабинке Зималетто, было раннее утро, и никого еще не было.

– И, разумеется, ты не пришла со своими полосками ко мне. Почему, Катя? – обида все-таки дрожала на кончике его языка.

– Ты собирался жениться. Тебе нужна была компания. И тут какой-то ребенок от какой-то секретарши!

– Какой-то? Моей секретарши!

– Мне надо было подумать, – произнесла Катя. – Наверное, я бы тебе сказала, но ты узнал сам и закатил настоящую истерику. Ты кричал про предательство, что я не имела права так с тобой поступать, ты… ты все время спрашивал про отца, как будто снова и снова пытаясь убедиться, что я не сделаю тебя причастным к этому ребенку.

От ужаса Жданов даже застонал.

Каким козлом он выглядел в глазах Кати!

– Я действительно был расстроен, – сказал он хрипло. – Моя Катя Пушкарева беременеет черт знает от кого!

– Я же не знала, что ты не помнишь… Но я не сердилась на тебя, – добавила она торопливо. – Я пыталась все время понять, что для тебя ребенок – это угроза всем твоим планам, надеждам, мечтам. Что ты его не планировал. Что нельзя взять и лишить тебя всего из-за того, что так получилось. Но потом вы выкрали мою карту, чтобы убедиться, что я нигде не указала имя отца, и это меня выбило из колеи.

– Ромка выкрал твою карту, чтобы узнать имя отца. Он боялся, что ты отдашь ему Зималетто, – объяснил Жданов.

– Да, именно так вы тогда все и объяснили, и я подумала, что ты даже Малиновскому ничего не рассказал. В то же время ты постоянно заботился о ребенке, следил за моим питанием и режимом дня, и мне казалось, что несмотря на твое яростное отрицание, ты все-таки беспокоишься о малыше.

– Я всегда беспокоился о тебе, – сказал Жданов мрачно.

Катя переглотнула.

– Невероятно, – прошептала она. – Потом мы поехали в Тулу, и ты рассказал о нашей ночи Роману Дмитриевичу. И я окончательно запуталась после инструкции. Если даже Малиновский не знает, кто отец, то может ли такое быть, что и ты сомневаешься? Почему ты сомневаешься? Потому что считаешь, что у меня был другой или потому… что ты не помнишь? В такую дичь я не могла поверить. Я… сходила с ума. Иногда мне хотелось исчезнуть из твоей жизни, чтобы не быть лужей под колесами, а иногда мне хотелось причинить тебе боль. Я придумала эту свадьбу с Колей, чтобы оттолкнуть тебя, но и разозлить тоже. Я говорила себе, что ты сам себя наказываешь, отказываясь от ребенка, и мне становилось жаль тебя. Я… меня швыряло из эмоции в эмоцию, и я барахталась, пытаясь не сорваться ни в слезы, ни в истерику. Мне хотелось кричать: посмотри же на меня! Во мне твой ребенок! Почему ты отворачиваешься от него. Но мне также хотелось, чтобы ты отвернулся и был всегда счастлив той жизнью, которую ты для себя выбрал.

– Какой кошмар, – содрогнулся Жданов. – Я был бы всю жизнь несчастен без тебя, и даже не понимал бы этого.

– Значит, ты вспомнил в Милане? – спросила Катя взволнованно.

– В тот самый момент, когда мы занимались любовью. Наша предыдущая ночь ясно встала перед глазами.

– И ты промолчал, потому что не знал, что делать?

– Потому что я хотел, чтобы ты сама мне сказала! – прорычал он. – Я чуть не задушил тебя от злости! Я… слишком привык доверять тебе, Катя. Твоя ложь разрывала меня на куски. И в то же время я был дико счастлив. Мой собственный ребенок! Никакого левого мужика у тебя не было! Ты моя! Только моя. Всегда моя.

– Ты узнал, что ребенок твой и немедленно возжелал жениться на мне, – медленно протянул Катя. – Вот откуда отказ от свадьбы с Кирой.

– Ты говоришь так, – обиделся он, – как будто жениться на матери своего ребенка – преступление. Я бы все равно на тебе женился, – подумав, честно добавил он, – просто мне бы понадобилось куда больше времени. Я иногда ужасно туго соображаю, но это всего лишь потому, что никогда прежде не испытывал ни к кому ничего подобного. Ты как будто моя рука или нога. Часть меня.

– Андрей, тебе надо успокоиться и подумать обо всем трезво.

– Я не могу думать трезво! И вообще… почему ты меня все время стараешься охладить?

– Позови медсестру, – сказала Катька устало, – у меня капельница заканчивается.

========== 38 ==========

После того, как Кате убрали капельницу, она сходила в душ, который располагался прямо при палате, завернулась в огромную фланелевую ночнушку, притащенную Малиновским, с явным удовольствием забралась на узкую больничную койку и немедленно заснула.

Жданов тоже принял душ, переоделся в домашние брюки и блейзер, полюбовался спящей Катериной – какой же усталой, крохотной и бледной она была, помаялся и вышел в коридор.

Близился вечер, а значит, пора было сообщать плохие новости Пушкаревым.

Катя, которая всегда переживала о том, что отец будет волноваться, до сих пор не позвонила родителям, и это наводило на самые нерадостные размышления.

До сих пор Жданов мало интересовался тем, что происходило с Катей дома. Ему не хотелось вникать в сложные семейные взаимоотношения. Но ей-то было дело до его сложных семейных взаимоотношений, раз она даже с больничной койки первым делом позвонила его отцу!

Долг пора было отдавать, и Жданов понятия не имел, как объяснить всю эту ситуацию Валерию Сергеевичу. Извините, я был под наркотой, поэтому не помнил, как переспал с вашей дочерью?

Трибунал.

Тем не менее, деваться было некуда.

Домашний телефон Пушкаревых он помнил наизусть, как номер скорой или полиции. К счастью, трубку взяла Катина мама.

– Елена Санна, это Жданов. Вы только не волнуйтесь, с Катей абсолютно все в порядке. Нет никакой угрозы ни для неё, ни для ребенка. Просто она очень устала… Елена Санна, Катю положили на сохранение. Она сейчас спит.

– Господи! А ведь я говорила, что этим все и закончится! – воскликнула Елена Санна испуганно. – В какой больнице Катюша?

Жданов ответил.

– Но к ней сейчас не пускают, – соврал он, понятия не имея, пускают или нет. Ему почему-то казалось, что Кате нужен отдых и от родных тоже. – Но я могу передать трубку её лечащему врачу, она вам подробно все объяснит.

– Как не пускают? Валер, Катя в больнице! Господи, капли…

Вызов прервался.

Жданов покрутил телефон в руке и пошел искать ординаторскую.

Среди женщин разной степени беременности, сновавших по отделению, он выглядел чужеродно.

Как крейсер Варяг среди белых парусников.

Сухонькая старушка Баба-Яга встретила его с традиционным гостеприимством.

– А, чокнутый папаша, – воскликнула она. – А я думала – кто это тут переполошил всю больницу. А это широко известный в узких кругах начальник Пушкаревой.

– Начальник и отец, – гордо объявил Жданов и вдруг взволновался: – А мне наверное тоже нужно сдать какие-нибудь анализы? Ну с генетической точки зрения.

– Я бы вас самого сдала на анализы, – хмыкнула старушенция. – С антропологической точки зрения. Но хватит с вас того, что вы отремонтируете нам сестринский пост. Краска, линолеум, потолки бы обновить… Да я вам составлю смету вашего добровольного пожертвования акушерскому отделению.

Жданов кивнул, согласный на все, лишь бы его не выставили вон.

– А вы можете с Катиными родителями поговорить? Ну чтобы они сами не волновались и Катю не волновали.

– И плафоны нужны, – вздохнула старушка, протягивая руку к телефону.

Жданов снова торопливо набрал знакомый номер.

– Валерий Сергеевич? Я передаю трубку врачу.

– Нормально все с Пушкаревой. Переутомление. Нервы. Стресс, – сухо протараторила баба Яга. – Полный покой, никаких посетителей до завтра, как минимум. Да не нужны ей котлеты, у нас тут нормальное питание! И компота не надо, пациентке надо просто поспать. Капельницы ставим, расслабляющие. Завтра сдаст все анализы, подержим у себя с недельку и вернем вам, как новенькую. Не беспокойтесь ни о чем, ваши Пушкаревы в надежных руках.

И она повесила трубку. Уставилась на Жданова с явной симпатией.

– Спасибо, – он расцеловал старушку, чем извлек из недр её сухонького тела весьма юное хихиканье.

Катя проснулась уже глубоким вечером.

Порывисто села.

– Папа! Мама! – в ужасе воскликнула она.

– Миссия выполнена, – отчитался Жданов и рассказал про звонок доктора.

Катя с облегчением выдохнула.

– Я голодная, как волк, – призналась она.

– Ага, – он достал тщательно завернутые в газету и теплую шаль котлеты. – Елена Санна умудрилась все же передать тебе домашней еды.

– Ты виделся с ними? – встрепенулась Катя.

– Не решился пока. Я же не знаю, что говорить. Кать, как мы теперь будем объяснять твоим родителям, почему я сразу на тебе не женился?

Катя сосредоточенно жевала, задумчиво его разглядывая. Пожала плечами.

– Сам решай этот вопрос, – ответила она, наконец. Подцепила пухлую картофелину из контейнера. – Мне врач запретил много думать.

От неожиданности Жданов едва не подпрыгнул.

Вот это поворот!

Его героическая Катька не бросилась, в очередной раз, спасать свое непутевое руководство?

Расхохотавшись, Жданов наклонился и поцеловал её в обе щеки.

– Это за что? – деловито спросила Катя, протягивая ему кусочек котлеты на вилке.

– За всё, – сообщил Жданов.

Катя кивнула, принимая это объяснение.

– На УЗИ сказали, что может быть мальчик, но может быть и девочка, – сообщила она. – Про девочку я вообще не думала! А если она будет похожа на меня?

Жданов сгреб Катьку вместе с котлетой на вилке охапку и уселся с ней на кровать, устроив Пушкареву на своих коленях.

– Значит, она будет самой лучшей девочкой в мире, – ответил он нежно. – Кать, ты единственная и неповторимая. И я люблю тебя… кажется, даже больше, чем себя.

Вот так открытие.

Она икнула и неуверенно улыбнулась.

– Но может быть и мальчик, – повторила она. – Да точно мальчик, такой же красивый и порывистый, как ты.

– Будет у нас и девочка, и мальчик, – пообещал он, улыбаясь. – Вопрос только в очередности.

Она взъерошила его волосы, стянула очки.

– Мы действительно поженимся, Андрей? Ужасно выходить замуж из-за ребенка.

– Мы действительно поженимся, – он прижал её к себе, чмокнул в макушку. – И совсем не из-за ребенка. Хоть лично я считаю, что мой ребенок стоит того, чтобы десять раз жениться.

– Интересно, – задумалась Катя, – удастся ли нам придумать такое женское имя, с обладательницей которого ты бы не спал.

– Кать, – возмутился он, – что за глупости в твоей голове! Не такой же я был и бабник!

– Такой-такой, – вздохнула она. – Мне ли не знать, если весь твой гарем проходил передо мной. Зарина, Джамиля, Гюзель, Саида, Хафиза, Зухра, Лейла, Зульфия, Гюльчатай…

– Ни одной Гюльчатай у меня точно не было! И вообще я больше не буду, – покаялся Жданов. – Я ведь почему раньше бабником был? Потому что у меня Пушкаревой не было. А теперь всё, как отрезало!

Безо всякого стука вошла медсестра, и Катя торопливо вскочила на ноги.

– Утром кровь, моча и температура, – оставляя направления, сообщила медсестра, покачав головой. – Пушкарева, на голодный желудок кровь. Отец ребенка тоже должен сдать анализы на резус-принадлежность.

– Я сдам. Я отец, – проговорил Жданов.

Медсестра засмеялась и вышла.

– Ты всем подряд сообщаешь, что отец? – спросила Катя.

– А что? Если это мой ребенок!

– Папа от тебя мокрого места не оставит, – заметила она.

– Все будет хорошо, Кать, – бодро заверил её Жданов.

Что они, с Пушкаревым общего языка не найдут, как отец с отцом?

Утром Катя его безжалостно выставила в компанию, и зевая во все глотку, он отправился на растерзание акционерам. Кто придумал, что градусники нужно приносить в шесть утра? Заехал домой, чтобы переодеться и побриться, заодно покидал в сумку кое-какие вещи, чтобы вечером сразу рвануть в больницу. Потом помчался в ювелирный, где мучительных двадцать минут ждал открытия магазина. Купив Катьке самое дорогое кольцо, он наконец направился в Зималетто.

– Андрей Палыч! – бросилась к нему Тропинкина. – Как там наша Катя?

– Нормально. А здесь что?

– Ваш папа вас ждет в кабинете, а Катин папа вас ждет в конференц-зале. Вы к какому папе пойдете первому?

Вот так дилемма!

Валерий Сергеевич, взволнованный, подтянутый, мерил шагами небольшое помещение, не в силах остановиться.

– Андрей Павлович, – приветствовал он его, – я бы сам не пришел, да вот мать волнуется! Сами знаете этих женщин. Вы мне объясните подробно, что вчера с Катериной нашей случилось? Почему вы звонили из больницы?

Ах, как хотелось ответить, что звонил, потому что заботливый начальник.

Но сколько не откладывай этот разговор, он все равно состоится.

– Валерий Сергеевич, да вы присаживайтесь. Катя себя хорошо чувствует, правда. А звонил я вам из больницы… потому что это я отец её ребенка. Но мы скоро поженимся, – торопливо добавил он, как будто это все решало.

– Не понял, – сказал Пушкарев.

Вариант «просто так получилось» вряд ли бы прокатил.

– Мы с Катей любим друг друга, ждем ребенка и собираемся пожениться.

Жданову очень хотелось повторить про женитьбу еще раз десять, но он не успел.

Потому что дверь открылась, и вошел его отец.

Пушкарев меж тем опустился на стул, встал с него и снова сел.

– Опять не понял, – повторил он, – так это вы совратили мою Катерину? Я знал, что эти ночные бдения до добра не доведут! Что ты сделал с моей дочерью?

– А это Валерий Сергеевич Пушкарев, – сказал отцу Жданов.

Папа, мрачный, осунувшийся, сделал несколько шагов вперед.

– Прекрасно, – сухо сказал он, – это очень кстати. Наши дети натворили в компании таких дел!

– Ты говоришь о матери своего внука, – прикрикнул Жданов, теряя терпение. Отец действительно собирается добивать потрясенного Пушкарева?

– Да что вы заладили про свою компанию, – рассердился Валерий Сергеевич. – Мой ребенок ждет ребенка от вашего ребенка! Вот в чем проблема!

– Это не проблема, – запротестовал Жданов. – Это великая радость!

Оба отца уставились на него, как на таракана.

Он непроизвольно попятился.

– Но мы же поженимся!

– А как же Кира, на которой ты тоже собирался жениться? – печально спросил отец. – Мало того, что ты обманывал акционеров, так и собственную невесту.

– Да что же это такое-то, – охнул Пушкарев. – Значит, ты и мою Катю обманом соблазнил? А теперь говоришь о женитьбе? За кто за тебя такого вообще пойдет!

– Минуточку, – отозвался отец. – Давайте успокоимся. В Зималетто сейчас крупные неприятности, и я предлагаю отложить выяснение отношений до лучших времен.

– Плевал я на ваше Зималетто, – отмахнулся Пушкарев. – Моя дочь попала на больничную койку из-за вашего Зималетто, и вот этого вот… Да я на пушечный выстрел ей не позволю! Да она даже близко больше ни к компании, ни к этому вот человеку не подойдет.

– Совершенно с вами согласен, – кивнул отец, – компания вынуждена отказаться от услуг Екатерины Пушкаревой.

– Ну это не тебе решать, – отмер Жданов, совершенно расстроенный тем, какой поворот принял разговор. – Валерий Сергеевич, вы езжайте к Кате, вас к ней пропустят. А я потом к вам заеду, и мы поговорим.

– Я вынужден отказаться от вашего предложения, – с достоинством ответил Валерий Сергеевич. – Не вижу, о чем нам с вами разговаривать. Мы и без вас сможем позаботиться о нашем ребенке.

– Он такой же наш, как и ваш, – напомнил отец.

– Опомнились! – фыркнул Пушкарев и ушел, печатая шаг.

– Пап, ну вот зачем ты, – упрекнул Жданов отца. – Ты не видел, что у нас был важный разговор?

– Сейчас важнее всего компания, – резко отозвался тот, – через час состоится собрание акционеров. Ты готов к объяснениям?

– Как пионер, – буркнул Жданов раздраженно.

– Надеюсь, ты понимаешь, что с президентским креслом тебе придется проститься.

– Пап, прости, – Жданов вздохнул. – Я признаю свою вину перед акционерами и дам любые объяснения, какие вам будут угодны. Но покидать свой пост не намерен – с генеральной доверенностью на Никамоду я могу себе позволить такое непослушание.

– Андрей, – нахмурился отец, – мне не нравится твое поведение. Что ты творишь?

– Работаю над ошибками, – ответил Жданов. – Ты прости меня, пап, но мне Катька запретила увольняться. Кажется, я твердо намерен стать подкаблучником, – он озадаченно почесал макушку, пожал плечами и пошел звонить Елене Санне.

========== 39 ==========

– Елена Санна, это Жданов. Я еду к вам, вы собирайтесь пожалуйста, я отвезу вас к Кате, – звонил Жданов уже из машины.

У него катастрофически не хватало ни на что времени.

– Я объясню все по дороге. Нет, ничего не случилось. Да я вас сам отвезу!

Кажется, к концу дня у него мозоль на языке образуется. Целоваться Катьке с ним будет неудобно.

Пушкарева-мама ждала его возле подъезда, прижимая к груди очередную закутанную кастрюльку.

Жданов вышел из машины, помог ей сесть, но кастрюльку из рук так и не смог забрать.

Пахло вареной курицей.

– Елена Санна, – начал он, прекрасно понимая, что такие разговоры не ведутся на ходу.

До начала собрания оставалось двадцать шесть минут.

– Вы простите, что я вас так резко сорвал…

– Ну что вы, мы же к Катеньке едем.

– Просто… к ней еще Валерий Сергеевич поехал, и я думаю, что он в своем самом боевом настроении. Как бы не расстроил нам Катю.

– Валера? – удивилась Пушкарева-мама. – Он же на рынок поехал, рыбы свежей купить Катюше.

– В Зималетто он поехал, – сказал Жданов, – и мы с ним не очень хорошо поговорили.

– О чем? – ахнула Елена Санна.

Фух! Разбег, шасси отрыв от земли, полет.

– О том, что мы с Катей любим друг друга и ждем ребенка.

– Вот как, – только и сказала Елена Санна.

Он повернулся к ней – она выглядела спокойно и задумчиво.

– Вы знали? – осторожно спросил Жданов.

– Догадывалась. Кого еще Катюша могла так защищать? Отец ведь из неё всю душу вынул – кто этот подлец и сволочь. А она молчит, как партизан, только глазами сверкает. А у неё ведь только Андрей Павлович в голове, это без всяких объяснений понятно было.

– Один я дурак ничего не замечал, – вздохнул Жданов. – Но я обязательно все исправлю. Теперь все будет хорошо, Елена Санна, я обещаю вам. Катя будет очень счастлива рядом со мной.

– Ну-ну, – с ноткой недоверия прохладно отозвалась она. – Посмотрим.

– Смотрите, – кивнул Жданов, – только сейчас Катю прикройте. А то я только вечером к ней приехать смогу.

– Ну-ну, – снова повторила Елена Санна.

На собрание Жданов опоздал, но там и без него не скучали.

Юристы Зималетто, юристы Никамоды, взбешенный Сашка, белая Кира, удивительно тихий Малиновский, растерянная мама, ледяно-спокойный папа.

– Добрый день, – сказал Жданов, осторожно пристраиваясь в кресло.

– А вот и герой дня!

– Андрей, где ты был?

– Так ты намерен нам что-то объяснить?

– И до каких пор ты будешь вести себя так, будто тебе все нипочем?

– Как ты мог так врать нам, Андрей?

– Я прошу прощения за то, что обманывал акционеров, – начал Жданов, и на него обрушился новый шквал.

– Ну мы же не в детском садике!

– Почему ты это делал?

– Как ты мог доверять Пушкаревой?

– Я совершил много ошибок, – стиснув зубы, продолжал Жданов, – но эти ошибки стали для меня бесценным опытом. Поэтому я не намерен отказываться от поста президента. По сути, в данный момент нам с Катей принадлежит Зималетто, и не думаю, что сейчас разногласия по этому вопрос уместны. Мы вернемся к этой теме через полгода, когда компания выйдет из долгов. Мы эту кашу заварили, мы её и расхлебаем. Просто не мешайте нам.

Малиновский от такой наглости вытаращил глаза.

– Ну мне же семью кормить, – сквозь невообразимый шум, который поднялся после его заявления, пояснил ему Жданов.

Но мама услышала.

– О какой семье ты говоришь, Андрей? – спросила она. – Посмотри, до чего ты довел Киру!

– И мне очень жаль, – он нашел взглядом потухший, прозрачный от горя взгляд бывшей невесты. – Прости меня, Кира, – искренне произнес Жданов, – и я сожалею, что ты об этом узнала таким образом…

Воропаев бросился к нему с кулаками, и собрание окончательно превратилось в какой-то цирк.

– Мам, – прикладывая к разбитой губе пакетик мороженого из бара, Жданов пытался утешить родителей, – ну взгляни на это иначе. У тебя будет внук.

– Внук, – повторила она безутешно. – От этой странной девочки! Ты не обязан жениться из-за ребенка. Мы будем заботимся о нем, конечно же, но брак – это не обязательное условие.

– Конечно, – хмыкнул Жданов. – Алименты и папа выходного дня? Щас! Эта парочка – Катя и ребенок – нужны мне дома каждый день.

– Ты любишь её? – изумилась мама.

Отец неожиданно усмехнулся.

– А ты не видишь? – спросил он. – Наш сын совершенно потерял голову. Начальник и его секретарша! Какая банальная история.

– Ну простите, что не принцесса Монако, – обиделся Жданов. – Но Катя – это даже больше, чем любимая женщина. Это часть меня самого.

– Тем не менее, ты ведешь себя неподобающе. Ты не можешь делать в компании все, что тебе хочется.

– Я знаю, – вздохнул Жданов. – Но еще я знаю, что сейчас нельзя менять президента и оставлять банки без взаимодействия с Катей. Это действительно не моя прихоть, а необходимость исправить содеянное.

– А ты не думал, как это расценивают Воропаевы? Они вправе считать это захватом компании. Александр грозит обратиться в прокуратуру.

– Ну он же не дурак рубить сук, на котором сидит. Что он будет делать без своих дивидендов?

– А Кира? – спросила мама.

– А Катя? – спросил Жданов.

– Ты думаешь, я позволю вам с Пушкаревой и дальше руководить компанией? – спросил отец.

И такая дребедень – целый день.

То тюлень нападет, то олень.

В больницу Жданов приехал после семи.

В палате Кати не было, только Спок одиноко лежал на её кровати.

– У Пушкаревой посетитель, – объяснили на посту. – Целый день шастают!

Жданов помчался в приемный покой.

Разница между ними бросалась в глаза – Катя, трогательная в своем цветастом халате и смешных тапочках, и Кира, изящная, стильная, похожая на мраморную статую.

Обе они были бледны и серьезны, у обеих на глазах блестели слезы.

Жданов запнулся, не решаясь ворваться в этот крохотный женский мир, но тут Кира повернула голову и увидела его. Её губы задрожали, и она поспешно встала. Сумочка выпала из её рук, и Катя бросилась поднимать её, виноватый воробушек.

У Жданов так сильно и больно сжалось сердце, что перехватило дыхание.

Он заставил себя двигаться и подошел к ним.

– Кира?

– Я уже ухожу, – быстро сказала она и буквально бросилась прочь, ничего не видя перед собой.

Закусив губу, Катя смотрела ей вслед.

– Пойдем, – вздохнул Жданов и взял её за руку, – ну вот ты совсем замерзла, горе мое.

– Что с твоим лицом? – спросила она встревоженно.

– Воропаев, – коротко ответил он.

В палате он усадил её на койку, подвинув Спока, и сел на колченогую табуретку рядом, сжав обеими лапищами холодные ладошки.

– Расстроила тебя Кира?

– Сначала был папа, – проговорила Катя несчастным голосом и шмыгнула носом. – Очень сердитый. Сказал, чтобы я держалась от тебя подальше и что лучше быть матерью-одиночкой, чем такой муж. Что ты ему наговорил? Не мог сказать, что благородно берешь меня в жены вместе с прицепом?

– С каким прицепом? – не понял Жданов.

– Ну, ребенком.

– Мой ребенок не какой-то там прицеп! – возопил он.

– Чокнутый, – покачала головой Катя. – Потом была мама. Сказала, что ты тоже не внушаешь ей доверия, но раз уж мне кол на голове теши, то она попробует смягчить папу.

– Почему это я не внушаю ей доверия?

– Потому что я нахожусь уже во втором триместре, а ты только сейчас опомнился.

– Допустим, – мрачно буркнул Жданов, не найдясь с ответом.

– Потом приходила Маргарита Рудольфовна…

– Мама? – поразился он.

– Принесла ананас, но врач мне его запретила. Говорит, что при тонусе матки нельзя, – Катя сморщила нос. – Я отдала его медсестрам.

– Что тебе сказала мама?

– Ничего. Спросила, как я себя чувствую, какой срок и все такое. Сказала, что я не внушаю ей доверия, но раз уж тебе кол на голове теши, то она попробует смягчить твоего папу.

Жданов поневоле рассмеялся.

– Потом пришла Кира Юрьевна… – голос у Кати дрогнул и задрожал. – Спросила, как давно все началось и не стыдно ли мне смотреть на себя в зеркало. Я сказала, что стыдно.

– Катя! – страдая, воскликнул Жданов, но она замотала косичками.

– Подожди, не перебивай, – попросила Катя, – я сказала, что мы с тобой… ну случайно переспали. Что ты был пьян, расстроен, и я тобой воспользовалась. А потом появился ребенок, и ты очень страдал от того, что вынужден отказаться от свадьбы с Кирой – ну как честный человек.

– Катя, ну ведь это все неправда!

– А Кире и не нужна правда, – возразила Катя живо, – ей нужно за что-то ухватиться. И уж лучше я буду коварной разлучницей, чем Кира – брошенной женщиной.

– Что за приступ самопожертвования, – расстроился Жданов.

– А ты как? – спросила Катя, заглядывая в его лицо. Он бодро улыбнулся, разбитая губа засаднила.

– Я отказался покидать пост президента, – отчитался он.

– Молодец, – одобрила Катя. – Отдадим им компанию через полгода, когда она будет свободна от долгов.

– Там посмотрим, – ушел от ответа Жданов, не понимая, с чего это он должен будет отказываться от Зималетто. – Но пока папа и Сашка твердо намерены выставить меня вон.

Катю тоже планировали выгнать на улицу, но он решил не говорить об этом.

Катя осторожно потрогала пальчиком его губу.

– Бедненький, – протянула она жалостливо.

– Я привез нам ужин, – вскочил он. – К черту всех, давай кутить.

– Андрей, – она удержала его, – а тебе совсем не стыдно? Ну перед Кирой, перед акционерами, перед родителями… – её голос становился все тише и тише.

– Совсем, – твердо сказал Жданов. – Потому что все это того стоит. Ты того стоишь.

Катя прерывисто вздохнула и бросилась к нему на шею, словно желая спрятаться от всего мира.

========== 40 ==========

– Я с самого детства обожаю спать в новых местах, – тихий Катькин голос, доносившийся с соседней кровати, был похож на шелест ветра. – Мы раньше часто переезжали, и это было приключением.

– Вы, Екатерина Валерьевна, авантюристка, – мурлыкнул Жданов, довольно удобно пристроив себя на узкой и жесткой больничной кушетке.

– Еще какая, раз связалась с вами, Андрей Павлович. Андрей, а когда ты… ну…

– Влюбился в тебя? – умиротворенно догадался он. – Когда ты на поле футбольное поле верхом на Федоре ворвалась? Когда бизнес-план принесла? Или когда меня в шкафу своем прятала?

– Что ты выдумываешь, – с досадой проворчала она.

А он и не выдумывал. Теперь ему казалось, что Катя всегда была в его мыслях – едва не с первого дня. Того самого, когда она пришла на собеседование в белых своих носочках.

Он действительно довольно быстро привык к её неформатности, незаменимости и тихой поддержке.

Но ведь любовь – это не вопрос комфорта?

– Теперь я о вас заботиться буду, – провозгласил Жданов, преисполнившись разного рода сожалений за то, как бездарно он шпынял Катьку все это время.

Она помолчала.

– Андрей, а нам обязательно… обязательно нужно жениться? – спросила едва слышно.

От потрясения он подскочил на кушетке, которая жалобно скрипнула.

– Обязательно! – рявкнул Жданов. – Кать, ну что это такое?

– У тебя просто временное помутнение из-за того, что ты внезапно узнал о ребенке…

– Опять ты за старое? – он прислонился затылком к стене, ощущая свое бессилие. – Нет у меня никакого помутнения.

– Может, мне уйти из компании? Ты подумаешь, все тщательно взвесишь…

– Да не собираюсь я ничего взвешивать! Кать, ты же не овощи на базаре. Кстати, я тебе кольцо купил, – Жданов хлопнул себя по лбу. – Совсем замотался, представляешь?

Это визит Киры так его расстроил, а больше того – готовность, с которой Катя бросила поднимать её сумочку.

Он встал и нашел свой пиджак. Сквозь матовые окошки под потолком из коридора в палату падал неяркий свет.

Катя тоже села на своей кушетке, близоруко щурясь.

– Кать, – Жданов торжественно шлепнулся на одно колено. – Катюш, ну я тебя очень прошу – проживи свою жизнь вместе со мной. Ну чтобы долго и счастливо, и умерли в один день. Я… – господи, ну кто делает предложения в пижаме. Катя сейчас обидится и будет права. Надо, наверное, смокинг и ресторан, и красивое платье, и скрипачей. – Я не могу без тебя жить.

Она всхлипнула и протянула ему руку. Кольцо едва не упало, но он все-таки бережно натянул его на тонкий пальчик. Нырнул к Катьке под одеяло, дыша ей в шею.