Текст книги "Святая Катерина (СИ)"

Автор книги: tapatunya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Ах вот в чем дело.

Катя сердится из-за липового отчета.

Что же, её можно понять. Жданов действительно угрызался из-за того, что заставляет её этим заниматься.

– Ладно, Маш, давай работать, – произнесла Катя мягко, – все у нас будет хорошо, да?

– Да, – пылко воскликнула Тропинкина и снова утопила Пушкареву в своих объятиях.

Жданов торопливо вышел из приемной, пока его не поймали с поличным.

Ему было так плохо, что он мало видел перед собой. Значит, нечистая совесть – это всё, что вы разглядели, Екатерина Валерьевна? А как же вы классифицировали наши поцелуи?

Он набрал Ромку.

– Я пошел к Кире, – сказал хрипло.

– Уже? – всполошился Малиновский. – Что ж ты такой резкий-то! Ну ты там кричи громче, важно, чтобы я вызвал Скорую, а не Кира.

– Понял. Кричать громче. Это я могу.

В целом, это был хороший план, если бы не одно большое «но»: они своей самодеятельностью чуть не угробили Катерину.

Почему-то Жданов даже не мог предположить, как страшно она перепугается.

Если бы знал, то, конечно, предупредил бы заранее.

Все прошло, как по маслу: он сказал Кире, что они с Пушкаревой летят вдвоем в Милан, Кира ожидаемо взбеленилась, Жданов тоже развопился, а потом согнулся пополам, имитируя острый приступ боли. Прибежал Малиновский, позвонил Саморукову, и Жданова очень красиво на носилках унесли в карету Скорой помощи.

В больничке ему выдали комфортабельную палатку, и он с чувством внезапно наступивших каникул послушно переоделся в пижаму и улегся в кровать, включив телевизор. Киру ему обещали до утра не пускать, и он предвкушал целый вечер безделья и покоя, однако уже через пятнадцать минут дверь приоткрылась и появился нос Малиновского:

– Да смотрите же, – зашептал он, – жив и здоров! А я вам о чем говорил? Жданов, к тебе пациент, – и он втолкнул в палату Пушкареву, а сам смылся.

Катя была в такой ярости, что у него натурально заболело где-то в животе.

– Нет, ну вы вообще нормальный, – закричала она, сквозь слезы, – Скорая! Носилки! Это же надо быть таким идиотом! Вы хоть представляете, что я… как я! Да я вас вообще ненавижу!

Жданов уже подлетел к ней, прижимая к себе яростное, вырывающееся тело, и Катя так крутила головой, что слезинки так и брызгали во все стороны.

– Прости, – шептал он, пытаясь поцеловать её лицо, – я действительно идиот!

– Еще какой! А если бы… Ладно хоть Малиновский меня увидел и сразу бросился успокаивать. Испугался, что я в обморок хлопнусь!

Катя за него испугалась! Она едва в обморок не хлопнулась!

От переизбытка чувств Жданов уже не понимал, куда её целует – его губами попадались ухо, щека, шея, плечо, лоб. Катя вдруг обмякла, перестав сопротивляться, и слабо ударила его ладонью по груди.

– Дурак, – выдохнула она обессиленно.

Подхватив её на руки, Жданов осторожно усадил на кровать и любовно пригладил косички. Он вдруг понял, что они с Катериной остались вдвоем в самом безопасном месте Москвы, и у них еще вся ночь впереди.

– Кать, я только позвоню родителям, – сказал он покаянно, – вдруг они тоже испугались!

– Вдруг, – передразнила она, – звоните быстрее, пока они еще не прыгнули в самолет.

Мама, действительно, была страшно встревожена переполошным звонком Киры, и ему пришлось ей доказывать, что ничего страшного с ним не приключилось. Просто нервы.

– Но Кира сказала, что ты в интенсивной терапии!

– Я просто хочу выспаться в тишине, – ответил он, подмигивая Кате.

Она была такой нахохленной, что не миновать ему нового нагоняя.

– Ну и в чем смысл этой дикой выходки? – спросила она, когда он повесил трубку.

– Пытаюсь избежать свадьбы по медицинским показаниям, – объяснил Жданов, приседая на корточки и стягивая с Кати ботинки с надетыми поверх бахилами.

Она была слишком возмущена, чтобы обратить внимание на его возню.

– Что за детский сад! Если вы хотите отменить свадьбу, то скажите об этом Кире Юрьевне прямо!

– И тогда прибежит Сашка за своим куском Зималетто, чтобы выяснить, что никакого Зималетто вообще нет. Нет, тут нужна гибкость.

– Это не гибкость, это подлость, – Катя с удовольствием поболтала ногами.

– А что прикажете делать? Жениться? Нет уж, я лучше буду подлым, но свободным.

– Бедная Кира Юрьевна, – сказала Катя. – Угораздило же её влюбиться в такого человека, как вы.

– Какого – такого? – уточнил Жданов, решив быть великодушным и не напоминать некоторым, как они только что тут рыдали из «такого человека».

– Бабник, – начала загибать пальцы Катя, – обманщик, интриган, трус…

– А трус почему? – заинтересовался он.

– Потому что боитесь рассказать Совету директоров правду! Манипулятор! Объяснить почему?

– Потому что пользуюсь вашей добротой и заставляю вас писать липовый отчет?

Она кивнула.

Жданов снова взялся за телефон:

– Ромка, – сказал он, – раз уж ты взялся сегодня быть доброй феей, закажи нам сюда вкусный ужин… Лангустов, Катенька?

– Гречки, – ответила она, – с молоком.

– Она издевается? – спросил Малиновский.

– Весьма вероятно, – согласился Жданов, – но придется исполнять. Сам понимаешь…

– Вот почему беременна Пушкарева, а бегать за гречкой приходится Малиновскому? – задался риторическим вопросом Ромка и отключился.

– А почему это я должна ужинать здесь? – спохватилась Пушкарева. – У меня между прочим есть собственный жених на крутой машине. Вот пусть Коля меня и ужинает!

– Ой, что-то желудок опять заболел, – застонал Жданов, укладываясь за спиной Пушкаревой, – бедный я, одинокий страдалец…

– Ну хватит, – сказала она, – тоже мне страдалец. Господи, вы хоть Кире Юрьевне позвоните, она же места себе не находит! А если она решит, что вы из-за неё заболели? – всполошилась Катя, поворачиваясь к нему. – Вот ужас!

Вообще-то Жданову очень нравилась идея с виноватой Кирой, но сейчас он отвел глаза.

– Катя, Катя, – он притянул её к себе, прижимая её голову к своей груди. – Вы не могли бы поменьше думать о Кире и побольше обо мне? Вы сегодня безжалостны ко мне.

– Позвоните Кире Юрьевне, – ответила она сердито. – Что вы вообще творите!

– Звоню, – сдался Жданов. Надо было выбросить вообще телефон нафик. – Ну что ты, – сказал он Кире, – никакой интенсивной терапии. Я тут лампочки глотаю и сдаю всякие другие неприятные анализы. Утром поговорим, когда будут результаты обследования, да?

Катя повернулась и обняла его за талию. Дождалась, пока он договорит.

– Вы правда пытаетесь отменить свадьбу? – спросила она, легонько двигая собачку на замке его пижамы вверх и вниз. – На самом деле? Это не очередное сотрясание воздуха?

– Пытаюсь. Но кажется у меня получается какая-то цыганочка с выходом. Вас вот на ровном месте напугал.

– И что вы будете делать, расставшись с Кирой? – продолжала свои расспросы Пушкарева. Её тонкие пальчики продолжали крутить собачку.

– Если вы спрашиваете, начну ли я на радостях снова гоняться за моделями, то ответ отрицательный. Я думаю… – он поцеловал её ладошку, – что нам с вами еще долго придется скрываться. Ребенок, Кира, ни к чему вам такие волнения.

Катя вскочила.

– Я не понимаю… вы… это какой-то план? Вы хотите свести меня с ума? Что значит – скрываться?

– Ну, не афишировать наши отношения…

– Еще одно слово – и я вас ударю, – предупредила Катя и принялась обуваться. – У меня нет сил участвовать в ваших играх, Андрей Павлович. Я понимаю, что вы можете себе позволить не взрослеть, но у меня нет такой возможности.

Вот такой реакции он точно не ожидал!

Ударить его? За что?

– Вы с Романом Дмитриевичем можете продолжать забавляться чужими жизнями, – продолжала Катя, – но меня в это не вмешивайте.

– Да что с вами такое? – разозлился Жданов. – При чем тут вообще Малиновский?

– При всем, – ответила она, застегнула ботинки и выпрямилась. – Неведомый осеменитель, говорите? Сколько вы думаете у меня любовников?

О чем она вообще толкует?

– Катя, вы должны мне нормально все объяснить, – начал было Жданов, но она только схватила свою сумку и унеслась, хлопнув дверью.

Про осеменителя было откуда-то смутно знакомо, но откуда?

И… она сказала – любовники? Во множественном числе? Господи, он одного-то еле пережил, а тут их еще и несколько.

Жданов злобно швырнул подушкой вслед Кате. Пусть срывает бешенство гормонов на своем Зорькине!

И уже глубокой ночью, измученно ворочаясь без всякого сна, Жданов вспомнил, что про неведомого осеменителя писал Ромка в своей дурацкой инструкции, и сел на кровати, мгновенно покрывшись ледяным потом.

========== 29 ==========

Жданову очень хотелось среди ночи позвонить Кате и как следует её отчихвостить за то, что она читает всякую дрянь, но он держался. Правда, из последних сил. А тут еще пришлось потратить целое утро на Киру и продолжение затеянной Малиновским мистификации.

– Смотрите, какая у нас удручающая картина, – Вадька Саморуков в белом халате указывал на результат какого-то обследования на светящемся табло.

Жданов честно уставился на черно-белое изображение.

Кира, расстроенная, подтянутая, смотрела только на Саморукова.

– Что с Андреем? – спросила она.

– Язва желудка на так называемой нервной почве. Обострение происходит из-за сильного стресса. Что вызвало приступ?

– Мы просто разговаривали… – начала было Кира, но под взглядом Вадьки поправилась: – если честно, на слегка повышенных тонах.

– Ругались, в общем, – перевел Саморуков. – А Андрей не страдал в последнее время нарушениями сна, беспокойным сном с пробуждениями, кошмарами? Может быть, ослабление потенции?

Кира вспыхнула и молча кивнула.

– Ну вот, – удовлетворенно пожал плечами Вадька, – длительность стрессового фактора превышает ресурсы организма. Неудивительно, что застарелый гастрит превратился в язву. Приступ мы, конечно, блокировали, но психотерапия при психосоматике желудка и кишечника состоит в том, чтобы отключить стрессовый режим организма.

– Что это значит? – резко спросила Кира.

– Что необходимо максимально удалить все стрессовые факторы. Дисфункциональные отношения, конфликты…

– Мы сейчас на приеме у гастроэнтеролога или психотерапевта? – Кира пыталась говорить с улыбкой, но её голос стал похож на несмазанную телегу.

– А у него тут всё в куче, – добродушно ответил Вадька, – таблетки я выпишу, диету назначу, но если Андрюха будет так дергаться, то скоро снова здесь окажется.

– У нас свадьба на носу, – вмешался Жданов, – конечно, я нервничаю.

– Если нервничаешь – то никакой свадьбы. Я тебе как доктор запрещаю.

– Да как вы смеете! – воскликнула Кира.

– А вам все равно за какого Жданова выходить замуж: живого или мертвого? – с интересом спросил её Вадька.

– То есть, вы предлагаете отложить свадьбу?

– Настоятельно советую – на полгода как минимум. И никаких больше разговоров на повышенных тонах, у Андрюхи от этого эрозивно-язвенные поражения появляются. На эндоскопии отлично видно повреждение слизистой оболочки желудка.

И Вадька с умным видом ткнул куда-то на снимок. Судя по всему, дела у истинного владельца этого обследования, были так себе.

Кира, побежденная такими железными аргументами, молча кивнула.

– Что же, лечение я назначаю амбулаторное, – продолжал Саморуков, – повторный визит через месяц, ну или в случае очередного приступа – звоните немедленно.

– Приступа больше не будет, – холодно сказала Кира, вставая.

В машине она только спросила:

– Неужели я так сильно на тебя давлю?

Жданов неопределенно пожал плечами.

– Я же не виноват, – пробормотал он, – что так случилось.

– Конечно, ты не виноват, – вздохнула она, – просто ты даже заболел из-за предстоящей свадьбы. Уму непостижимо! Как будто тебя кто-то силой заставляет!

Вместо ответа Жданов застонал и схватился за пресс.

И Кира замолчала.

Катя сосредоточенно щелкала мышкой, когда он вошел в кабинет. Глянула на него мельком.

– Вас уже выписали? – спросила она без всякой приветливости в голосе. – Какими стремительными темпами продвигается ваше оздоровление. Чудо медицины просто.

– Свадьба отложена на полгода, – сообщил Жданов главные новости дня.

– Вот как? К сожалению, я вряд ли смогу на ней присутствовать.

– Да и я, надеюсь, тоже. Катя, нам нужно поговорить.

– Мне нужно закончить отчет, – отрезала она. – Билеты в Милан я заказала, вылетаем завтра после обеда. Возвращаемся накануне показа и совета директоров, у меня осталось катастрофически мало времени. И я надеюсь, что наша поездка пройдет исключительно в деловом русле.

Жданов оторопел.

Вот так отворот поворот!

– И все-таки сегодня вечером я везу вас домой, – сглотнув, возразил он. – И мы поговорим.

– Я бы с удовольствием, но мы с девочками договорились, – рассеянно ответила Катя. – Едем в ресторан. Пора мне признаться в своем положении.

– На джипе?

– Ну не на лыжах же… Да вы не волнуйтесь, когда обратно поедем, я за руль не сяду, нас Коля заберет.

Пока Жданов от возмущения хватал ртом воздух, позвонил Милко в очередной истерике:

– Это преступники! Закройщики! Это не закройщики, это лесорубы! Они портят ткани!

Пообещав Милко скоро прийти, Жданов снова навис над Катей:

– И все-таки, Катя, нам нужно поговорить! Я везу вас домой.

– Я не могу, я подругам обещала, – ответила броненосец Пушкарева. – Да и потом, о чем нам с вами говорить? Мы вчера все обсудили.

– Вчера вы нашипели на меня, как бродячая кошка, и унеслись в туман. Отмените встречу с подругами, это действительно важно.

– Отчет, – проговорила она отстраненно, – вот что действительно важно.

Упрямством этой женщины можно было дробить камни.

Когда Жданов, наконец, вырвался от Милко и обсудил с Малиновским его предстоящий ужин на троих: Ромка, Зорькин, Полечка, Ромку через полчаса исключить, Катя уже собиралась сбегать и договаривалась с Машей по телефону:

– Да, Маш, уже едем. Нет, меня не надо ждать полгода! Я уже иду.

– Катя, вы не можете уехать, – господи, ему что, по сто раз нужно повторять такие простые вещи? С чего она вообще так уперлась?

– Да вы что, все, сговорились, что ли? – вырвалось у Кати. – Вы что, тоже за безопасность боитесь? Или что папа на гауптвахту посадит? Так папа со мной даже не разговаривает почти!

Сговорились? С кем интересно они сговорились?

Почему она вчера сказала «любовники» во множественном числе?

Почему он вообще ничего не знает о Пушкаревой?

Катя попыталась проскочить мимо, но он преградил ей дорогу.

Все было как в тумане.

Как она вообще пережила все те гадости, которые Малиновский насочинял?

Жданов взял её за руку.

– Кать, мы должны провести этот вечер вместе.

– Я не могу отменить встречу. Мы договорились с девочками, меня ждут.

Как сменить этот режим заезженной пластинки?

– Меня не нужно везти никуда вести, я на машине, – привела какой-то совершенно бестолковый довод Катя.

– Да и я не извозчик, я живой человек. И я просто хочу провести вечер с вами.

– Я обещала…

– К черту обещания!

Молодец, Жданов. Орать на беременных женщин – этому тебя мама в детстве учила?

– Простите… Катя, неужели вам так сложно уделить мне несколько часов? Или встреча с подругами – важнее? Или вы избегаете меня? Катя, ну что происходит?

– Я просто не хочу, чтобы у вас были проблемы с Кирой Юрьевной.

Еще один дурацкий довод. Что она еще придумает?

– Кира Юрьевна – это мои проблемы, и я их уже решил, – с нажимом сообщил Жданов. Да он даже в больнице всю ночь провел, чтобы всё решить. А ей хоть бы хны. – Или это несущественно? Катя, вам на меня совсем наплевать? – снова крик. Катя съежилась. – Простите, – опомнился он. – Простите, Кать, я очень много хотел вам сказать, но я не могу здесь разговаривать.

Он повернул её к себе, сжал плечи, заглядывая в её лицо. Попытался быть мягким:

– Давайте поедем куда-нибудь, спокойно поговорим.

– Хорошо, – дрогнула она, – я отменю встречу.

– Спасибо, Кать, – только и сказал Жданов.

Катя взялась за телефон, чтобы позвонить Тропинкиной, а он стоял рядом, боясь отойти хоть на шаг, а то снова сбежит.

Заглянул Малиновский.

– Я поехал на деловой ужин с Зорькиным, – сказал он, – а вы куда?

– А мы просто на ужин, – сообщил Жданов.

– Только не суйтесь в какой-нибудь Лиссабон, – посоветовал Ромка, – вам там проходу не дадут, да еще и Кире доложат.

– Хочу в Лиссабон, – немедленно заявила Катя.

Жданов наградил друга злобным взглядом – ну зачем он ей подсказывает!

Ромка наградил его невинным ответным взглядом – он разве виноват, что у этой Пушкаревой шарики за ролики поехали?

Катя выбрала столик в самом центре и сразу уткнулась в меню.

Что у нас сегодня? Лангусты или гречка?

– Я хочу устриц, – заявила она.

– Нельзя, – быстро ответил Жданов.

– Вам денег, что ли, жалко? – удивилась она.

Вот балда!

– Устрицы вам можно будет только во втором триместре, – ответил Жданов спокойно, – а у нас еще первый толком не закончился. Да и вообще… давайте такие эксперименты отложим.

Катя уставилась на него с презрением.

– Вы читали список запрещенных при беременности продуктов? – усмехнулась она. – Какая забота о чужом ребенке! Я потрясена.

– Я забочусь о вас.

Ну как она ничего не понимает?

– Обо мне? – Катя прищурилась. – Тоже не стоит, – она отбросила меню. – Сделайте заказ сами, раз такой умный.

Жданов подумал и заказал им обоим индейку с овощами. Не зря же он все утро слушал рассуждения о правильном питании.

– Кать, почему вы меня обманываете? – спросил он.

Пушкарева, со скучающим видом глазеющая по сторонам, резко развернулась к нему.

– Что? – хрипло спросила она.

– Почему вы мне не сказали, что видели дурацкую инструкцию Малиновского?

– Ах это, – она ощутимо расслабилась. – Я такие гадости обсуждать не намерена. У Романа Дмитриевича нет таланта к эпистолярному жанру.

– Кать, он просто пытался… охладить мой пыл, – Жданов с прошлой ночи готовил эту речь, и теперь слова из него полились потоком. – Ромка… он просто напугался, что моя… привязанность к вам… приведет к разрыву с Кирой, а это прямо повлияет на компанию. Он… В конце концов, это письмо вообще не для вас предназначалось, а для меня. Ну Ромка хотел, чтобы я… остыл, понимаете?

– Забота Романа Дмитриевича о компании сквозила в каждой строчке, – с кривой улыбкой согласилась Катя. – А вам обязательно было рассказывать ему о Туле?

– А вы Зорькину об этом не рассказали? – быстро спросил он.

– Я почему-то думала, что это личное, – едко обронила она.

– Простите, – выдохнул Жданов. – Я иногда полный кретин.

– Значит, Малиновский все о вас знает? Всё-всё?

– Да бог с ним, с Малиновским. Я просто хочу, чтобы вы забыли об…

– Жданов, Жданов, ты ли это?

Он пытался вспомнить, как зовут эту девицу. Оля? Лена? Ира? Рыжая, грудь, ногти, ресницы. Господи, ну никаких опознавательных знаков.

– Привет, – сказал он, глядя на Катю. Та откинулась на спинке стула, собираясь сполна насладиться шоу.

– Ты как Летучий голландец, то появляешься, то исчезаешь.

Ну пусть будет Леночкой, что ли.

– Понимаешь, я просто, – Жданов попытался встать, чтобы отвести липучку подальше от Пушкаревой, а то уж очень злорадно у неё глаза блестели.

Но незванная гостья опустила руку ему на плеча, принуждая остаться на месте.

– Ты говорят жениться собрался? – её грудь так и скакала перед его носом, и он отодвинулся.

– Говорят.

– Ты не можешь так со мной поступить. Брось ее и женись на мне!

– Да, кстати, познакомься – Екатерина Пушкарева.

Катя улыбалась с видом человека, который вынужден смотреть на какое-то крайне отвратительное зрелище, но деваться ему некуда. Ну принесла же нелегкая!

– А я Леночка, – угадал! Нет, опыт не пропьешь! – Кстати, Андрей я придумала такую мизансцену, может, пойдем, попробуем? Кстати, я вам не мешаю? – вдруг кокетливо заинтересовалась она.

– Нет ну что вы, очень даже помогаете, – заверила её Пушкарева.

Зря она это сделала, потому что Леночка мигом подтащила к их столику свой стул.

– А, мы тут с Катей обсуждали кои-какие важные дела, – толсто намекнул Жданов.

Леночка даже вняла и оставила их наконец в покое, предупредив напоследок:

– Не позвонишь – найду и съем.

– Я чувствую себя колобком, – неловко произнес Жданов, ерзая под откровенно насмешливым взглядом. – Кать, да я даже имени её не сразу вспомнил!

– А у вас память вообще не слишком длинная, да? – заметила она.

Им принесли заказ, и Катя с удовольствием занялась индейкой, решив, кажется, отложить все сложные темы на потом.

Аппетита у Жданова не было, он страдал из-за того, что Пушкарева решила стать такой холодной и равнодушной – и это после того, как он отложил свадьбу!

Могла бы и похвалить за подобную инициативу.

– Кать, я никогда не заботился о вас из-за компании, – сказал он.

Она довольно равнодушно приняла эту информацию.

К ним подошла еще одна девица, закрыла ему глаза ладонью, расцеловала.

А ведь говорил им Ромка – не езжайте в Лиссабон.

Так ведь нет, потянуло её.

Жданова очень нервировала Катина замкнутость.

Ну нормальная женщина за такую инструкцию пощечину бы хоть залепила.

Раскричалась бы.

Но нет. Ест и молчит.

Ну допустим, ей все равно, что думает про неё Малиновский.

Но ведь Жданов…

– Кать, я вам совсем безразличен?

– Не совсем, – ответила она невозмутимо. – Иногда вы действительно очень заботливы, Андрей Павлович. Чисто по-человечески…

– По-человечески? – рассердился он. – Я, в конце концов, еще и мужчина.

– В конце концов… вытрите помаду, – посоветовала Катя ехидно. – Кажется, здесь половина бара уже убедилась в вашей мужской составляющей.

– Катя, все эти женщины не имеют никакого значения.

– Ага, – поддакнула она. – Выбросить и забыть.

– Катя, я никак не могу взять в толк, за что именно вы на меня сердитесь. Я думал – из-за отчета, но вы его пишете. Из-за инструкции? Но вам плевать на неё. Я ничего не понимаю! Вы ведете себя так, будто я в чем-то провинился. Скажите мне, в чем, и я исправлю свои ошибки.

– Исправите свои ошибки? – переспросила Катя. – А разве не проще сделать вид, что их и не было?

– Катя, мне надоели твои головоломки, – рявкнул Жданов.

– Не смей на меня орать! – тоже повысила она голос, и что-то мокрое попало ему на лицо.

Вода.

Она плеснула ему водой в лицо.

Черт, ладно хоть не кипятком.

– Катя, – вытирая себя салфеткой, заговорил Жданов, – я не могу понять, почему мы не можем быть с вами вместе. Я отложил свадьбу, а потом и вовсе её отменю. Это из-за того, что я сказал вам вчера про то, что нам нужно будет скрываться? Вы поэтому так расстроились? Разве не очевидно, что сейчас не время заявлять о нас с вами открыто?

– О нас с вами? – она придвинулась ближе, схватив его за руку. – О чем ты говоришь? Пары случайных поцелуев тебе хватило, чтобы захотеть быть вместе со мной? Ты думаешь, что в это возможно поверить?

– Ну вот такой я идиот, что мне хватило. Ты разве сама не видишь, что со мной происходит?

– Тогда докажи, – яростно зашептала она. – Тогда поцелуй меня прямо здесь. Поцелуй меня в этом ресторане, где все тебя знают. Уверяю, что все мои сомнения сразу развеются.

Катя, Катя.

Почему тебе так хочется разрушить его жизнь?

Этот поцелуй разорвет компанию в клочья.

– Пожалуйста, не просите меня, Катя, не могу я этого сделать. Здесь – не могу!

– Ну вот и ответ, – засмеялась она и отодвинулась. – Так к чему все это, Андрей Павлович? Все эти ваши разговоры о нас с вами… Я все время думаю и никак не могу найти причину. Всю голову уже сломала.

– Почему вы просто не можете принять то, что вы… я… да не знаю я, Кать. Почему я не могу хотеть быть вместе с вами?

– Разве это обычно происходит не из-за любви? – спросила она. – А я ничего такого от вас не слышала. Одна забота о ребенке.

Ну вот они и вернулись к тому, с чего начали.

– Кажется, вы и ребенок сейчас – одно целое.

– Вот как. В таком случае, нам с ребенком пора домой. Спасибо за столь насыщенный вечер, Андрей Павлович.

Она вскочила и помчалась к выходу.

Жданов махнул официантам – после разберемся и рванул за ней.

Хорошо, что его тут хорошо знали.

Он догнал Катю уже на улице – ну куда она так несется, поскользнется же.

– Катя, подождите. Катя! – он поймал её за плечи, развернул к себе. – Я правда не знаю, любовь ли это… Я так часто говорил о любви, что это слово утратило для меня всякий смысл. Я… Кире говорил о любви, а теперь даже разговаривать с ней не могу. Я… я понимаю, что вы хотите услышать от меня.

– Да ничего я не хочу, – закричала она прямо в его лицо. – Я с ума схожу, потому что не могу понять, чего вы добиваетесь! Вы говорите, что не знаете, от кого мой ребенок, но заботитесь о нем изо всех сил! Значит, он важен для вас?

– Ты важна для меня, – тише, Жданов, не надо так кричать. Тебя же половина Москвы слышит. – Я не знаю, люблю ли я тебя, но я дышать без тебя не могу! Катя, Кать, Катя.

Он обрушился на неё с поцелуем, и она тоже целовала его так, как будто они находились на краю пропасти. Вцепившись в её воротник как за последнюю надежду, Жданов ощущал себя в эпицентре бури – штормило и сотрясалось все вокруг.

Целовать Пушкареву.

Он добрался губами до её шеи, ему хотелось разорвать её пальто, утащить Катю куда-нибудь в надежное место и там целовать везде, куда он дотянется.

– Андрей, – длинно, низко выдохнула она, и кровь огнем полыхнула в его жилах. – Нам надо остановиться.

Он не сразу услышал её, понял, согласился. Пытался еще доцеловать, дообнимать, но она уже отталкивалась от него.

И он смирился.

– Хорошо. Я отвезу вас домой.

Сегодня он отступит.

Но завтра, в Милане, она никуда от него не денется.

Он сорвет с неё не только одежду, но и все её недосказанности, которые стоят между ними высокой стеной.

Он доберется до самой сути Кати Пушкаревой, и не будет никого, кто ему помешает.

========== 30 ==========

– Нет, ну, слушай, Жданов. Я тебе, конечно, сочувствую. Представляю, как все на тебя смотрели. Там много народу было?

Было еще так рано, что в Зималетто пока даже Пушкарева не явилась. Малиновский, бодрый и благоухающий, как весенняя роза, смотрел на Жданова с веселым сочувствием. Сам-то он изрядно повеселился накануне в Ришелье, наблюдая за тем, как Зорькин изображал из себя светского льва.

– Народу? Более, чем достаточно. Мы сели в центре зала… Ну буквально, как на ладони. И, в довершение ко всему, вдруг, откуда не возьмись, появилась Елена Шестикова, – отчитался Жданов.

– Прекрасно! – протянул Малиновский.

– Ну да, она буквально подсела к нам на столик, минут десять болтала всякую чушь. Знаешь, так бестактно, ну видит, что я пришел с человеком, что у нас какая то беседа.

При воспоминании об этом, возмущение сново заклокотало в горле.

– Жданов, да тебе бежать оттуда надо было, – воскликнул Малиновский, – да ты понимаешь, что мы вот сейчас тут сидим, а твое рандеву сейчас, с подробностями да с дурацкими комментариями, уже по всем каналам показывают. Стопроцентный скандал.

– Я очень надеюсь, что она пришла туда просто отдохнуть, – неуверенно ответил Жданов.

– Может быть, только я очень сильно в этом сомневаюсь. И что было дальше?

– Дальше Пушкарева на меня обиделась за то, что я забочусь о её ребенке!

– Сильно, – оценил Малиновский. – Чем обосновала?

– Ничем.

– Логично. Жданов, а ты вот вообще думал хоть на секунду, что будет дальше? Нет, я понимаю, – заторопился Малиновский, увидев, как Жданов вскинулся. – Тебе пока думать нечем. Ну то есть, не понимаю, конечно, но допустим. Допустим, у тебя какой-то бзик. А дальше-то что? У Пушкаревой растет живот, Кира бродит вокруг тебя кругами, Шестиковы всякие на вас таращатся, слухи, сплетни, ты такой президент модного дома, а она такая беременная Пушкарева с брекетами и косичками. Если ты и дальше будешь с ней появляться во всех известных ресторанах Москвы, то однажды какой-нибудь умник может решить, что это ты папаша. Ужас, скандал, конец репутации.

– Кошмар, – добродушно согласился с ним Жданов. В предчувствии Милана ничто не могло поколебать его прекрасного настроения.

– Как-то я не слышу сейчас нужного градуса драматизма в твоем голосе, – обиделся Малиновский. – Что за нездоровый пофигизм?

– А я устал думать о том, что обо мне подумают, – объявил Жданов. – Сплетничающая Москва? Да тьфу на неё! Я президент модного дома? В таком случае, Пушкарева войдет в моду.

– Горжусь, – Ромка даже не поленился встать и поклонился. – Идущий на смерть приветствует нас. Аве, Цезарь. Слабоумие и отвага. Пафос и саморазрушение. Ты стихов еще писать не начал, бродя призрачной вздыхающей тенью под луной?

– Кстати о стихах, Катя просила передать тебе, что у тебя нет таланта к эпистолярному жанру, – подначил его Жданов.

– Ну художника обидеть каждый может… Стой, – Малиновский подпрыгнул. – Ты что, дал ей прочитать инструкцию?

– Я? Да я лучше бы съел её, чем отдал Кате. Нет, Екатерина Валерьевна у нас барышня самодостаточная. Она в инструкцию нос сунула без посторонней помощи.

– Хана мне, – поник Ромка. – А она ничего не говорила о том, что снова подаст иск? Ну помнишь тот, про персональные данные? Или что наймет киллера? Или вырвет грешный мой язык, и празднословный, и лукавый, перстами легкими как сон?

– Я защищал тебя, как лев. То есть, грудью.

– Твоя грудь, Андрюха, ненадежный щит, – расстроился Малиновский.

Простучали по приемной каблучки, и Катя вошла в кабинет. Оторопело остановилась.

– А что вы тут делаете? – спросила она. – Я опоздала?

– Вы вовремя, как обычно, – ответил Жданов. – У нас с Малиновским просто крохотное совещание перед нашим отъездом.

– Делитесь подробностями вчерашнего вечера? – хмыкнула Пушкарева и прошла к своему стола. – Докладываю: у моего жениха теперь новый объект пылкой страсти. Некая модель по имени Полина Цветаева, на встречу с которой Роман Дмитриевич пригласил Колю без всякого нормального повода. Моя обостренная интуиция чует подвох.

Малиновский вскочил и помог ей снять пальто, а потом отодвинул стул.

– Как вы себя чувствуете, Катенька? – спросил он.

– Лаять пока не тянет, – ответила она с ядовитой улыбкой, – лужей растекаться тоже. С вашей точки зрения, я чувствую себя атипично.

Ромка как то нервно дернул шеей, как будто его кто-то душил, и трусливо сбежал из кабинета.

– А где ваш чемодан? – встревоженно спросил Жданов. – Вы приехали без него? Вы не можете отменить поездку.

– Мой чемодан в багажнике того танка, который вы зачем-то нам купили. Коля отвезет нас в аэропорт.

– Кать, соберите совещание.

– Хорошо, – кивнула она. – Андрей Павлович, ваш отчет готов.

Она сказала это так грустно, что у него сжалось сердце.

– Ну хоть несколько дней поживем спокойно, без тирана и деспота, а также его безобразной тени, – обрадовался Милко. Выставка в Милане приводила его в восторг, однако вникать в технические детали подготовки ему не очень хотелось. – А Лера-то, – воскликнул он, обращаясь к Кире. Кажется, он продолжал начатый до совещания разговор. – Вот это скандал!

– Лера? – заинтересовался Малиновский.

– Изотова, – охотно откликнулся Милко, – то, что она устроила на моем показе – это, оказывается, еще цветочки. Ягодки случились у Зары, – и он расхохотался.