Текст книги "Святая Катерина (СИ)"

Автор книги: tapatunya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

========== 1 ==========

– Я тебя никому не отдам. Ты только мой, – ждановские воркования с любимым рабочим столом были прерваны шорохом со стороны каморки.

Катерина смотрела участливо и с пониманием.

Господи, с кем только она его не застукивала за всё время, но со столом – впервые.

Впрочем, Пушкарева уже кажется ко всему привыкла, потому что лишь невозмутимо уведомила шефа о том, что у них запланированы встречи в «Тканях мира», «Радуге» и «Макротекстиле». При мысли о Нестеровой Жданов немедленно воспрял духом и велел Кате собираться.

Однако их намерения были прерваны Малиновским, который вбежал в кабинет с совершенно диким видом. По невнятному бульканью и безумным глазам Жданов немедленно заподозрил неладное и попросил Катерину подождать его на ресепшн.

Она лишь вскинула брови, и коридоры Зималетто поглотили её. Бермудский треугольник из сплетен всегда был начеку и жадно тянул свои щупальца к его Катерине, чтобы затащить её в курилку.

– Что? – спросил Жданов у Малиновского.

Роман залпом выпил воды из графина и выдавил:

– Палыч, она же беременна!

Кажется, деликатное состояние Виктории совершенно лишило Малиновского разума, потому что это обстоятельство они выяснили еще вчера и не было никакой необходимости для столь затейливого перфоманса поутру.

– Смирись, – Жданов погладил Малиновского по голове почти с той же нежностью, что и стол. – Виктория и её ребенок – это реальность, с которой…

– Еще и Вика тоже! – Роман вылетел на новый виток отчаяния и схватился за волосы.

– Что значит – тоже? – озадачился Жданов. – А можно озвучить все варианты?

Малиновский затанцевал, являя собой картину типичного зималеттовского сумасшедшего: сначала он округлил пальцы и приложил их глазам, потом изобразил большие зубы, потом замахал обеими руками в сторону пустой каморки.

– Ну, а Катя-то тут при чем? – спросил Жданов благодушно.

– А я тебе о чем! – возмутился Ромка. – Беременна твоя Пушкарева, всё, каюк! – и он почему-то чиркнул рукой по горлу.

– Моя Пушкарева, – наставительно сообщил Жданов, посмеиваясь, – без распоряжения начальства такими глупостями не занимается. Окстись, Малина, тебе уже повсюду беременные мерещатся.

– Да я сам своими собственными ушами, – для наглядности Малиновский так сильно дернул себя за эти самые уши, что на глазах у него выступили слезы, – слышал, как женсовет об этом в курилке трещал.

И с чувством выполненного долга он рухнул в кресло, впав в анабиоз.

– Рома, Рома, – вздохнул Жданов и подцепил свой пиджак с вешалки, – займись уже делом. Мы с Катериной погнали по поставщикам. Между прочим, нам предстоит встреча с Натали Нестеровой.

– Нестеровой? – встрепенулся Ромка и тут же потух: – не о том ты, Палыч, думаешь. Ты же находишься в оккупации! На тебя же беременные секретарши со всех сторон наступают! Это же экспансия, Жданов!

– Это, мой друг, шизофрения.

Самая обычная Пушкарева ждала его возле лифта.

Серая беретка с розовой помпошкой, серый шарфик.

Коричневая шинелька бедного гимназиста.

Никакой беременности на её сосредоточенном лице не было заметно.

Все-таки, Ромка совсем сбрендил.

– Готовы, Катенька?

Она усердно закивала.

Слишком бледненькая, быть может?

И под глазами какие-то тени.

Совсем он Пушкареву загонял, а ведь обещал себе поменьше её эксплуатировать – после того, как услышал мнение её отца по поводу его руководящих способностей в ту ночь, когда сидел в шкафу Катерины.

– Кать, вы хорошо себя чувствуете? – спросил он.

Она вскинула на него испуганный взгляд, и этот взгляд поразил Жданова куда больше, чем давешнее представление Малиновского.

– Катя?

– Со мной все в порядке, Андрей Павлович, – твердо отчеканила она.

И в обморок она недавно падала прямо в президентском кабинете – Жданов еще тогда зачем-то с искусственным дыханием к ней полез, а потом едва не оторвал пуговицы на её блузке, вместе с воротником.

– Катя, а вы точно от меня ничего не скрываете?

Она ощутимо заволновалась, и Жданов еще ближе к ней придвинулся, хотя куда уж ближе в одном-то лифте.

– Посмотрите мне в глаза, Екатерина Валерьевна!

– Да я никогда, – замотала она головой, – только про Колю сразу не сказала, потому что случая не было… Ну про то, что он в Никамоде работает. А больше – ничего.

Господи, ну для чего он третирует бедную Пушкареву, тиран и деспот.

Лифт тихо звякнул, открывая двери.

Жданов подхватил Катю под локоть, увлекая к своей машине.

Они же вчера целый день провели вместе с её отцом – пока к нотариусу съездили, пока в налоговую, пока машину толкали. И ни о чем таком Пушкарев не сказал, а он не был похож на человека, умеющего молчать.

В машине Пушкарева потянула носом.

– Химией пахнет, – заметила она.

– Ну, только что из сервиса, – кивнул Жданов удовлетворенно, – или наливайку залили или елочку новую повесили. Вам не нравится, Катя?

Она пожала плечами.

Он принюхался, но никаких особых запахов не ощутил.

Шизофрения Малиновского модифицировалась в паранойю Жданова.

Нет, так и спятить недолго.

Чтобы быть беременным, нужно заниматься сексом, а ничто в Кате не предвещало подобного развития событий.

Ну не святая же она Катерина, с которой случилось непорочное зачатие.

В последнее было поверить куда легче, чем в то, что Пушкарева взяла и залетела, как нормальная женщина.

И вообще, беременеть команды не было!

Выбросив лишние мысли из головы, Жданов понесся в новый день, переговоры и флирт с Нестеровой.

Правда, флирт получился какой-то вялый, для галочки. Пушкарева сражалась за свою двухпроцентную скидку и шестиэтапные выплаты с куда большим пылом.

Его личный умненький бульдожка.

Поскольку Роман явно был в худшем из своих состояний, то мириться с Юлианой Жданов тоже поехал с Катериной – выставит девочку на передний флаг, пусть на неё падет первый гнев Виноградовой, а когда та немного успокоится, то появится и сам Жданов в броне своего обаяния. Блестящий план.

– Вы главное выглядите как можно более жалостливо, – наставлял он её в приемной, – чтобы у Юлианы сердце дрогнуло при виде вас. Впрочем, сильно стараться вам не придется… Катя, вы что, совсем не спите?

Она мрачно вручила ему беретку и отправилась на передовую помирать смертью храбрых, а Жданов остался кокетничать с секретаршей.

Прошло довольно много времени, но Катерина не спешила звать на помощь.

Неужели Юлиана окончательно сломила её боевой дух?

Жданов осторожно заглянул в кабинет.

Пушкарева пила чай и закусывала сушками.

Подперев рукою щеку, Юлиана задумчиво на неё взирала.

– Новая коллекция, – талдычила Катерина, – в этот раз по-настоящему приличная. С хорошими тканями, вы понимаете. У нас даже будет бюджет на продвижение. Так что вы уж простите Андрея Палыча ради меня, а то ведь никакого сладу с ним нет, когда он не в духе.

– Катенька, а хотите шоколадку? – ответила Юлиана.

Пушкарева закивала.

Виноградова встала и достала коробку конфет из сейфа. Налила своей гостье еще чая.

– А вы так и работаете в кладовке? – спросила она.

Катерина понуро вздохнула и пожаловалась шепотом:

– Однажды я в ней даже ночевала, меня Андрей Палыч там забыл.

– Господи, Катюша, но ведь крепостное право отменили в 1861 году, – возмутилась Юлиана. – Вам просто никто об этом не сообщил, да? Я бы вашему Жданову лично голову открутила.

Пушкарева округлила глаза. Кажется, она и сама сообразила, что перегнула палку, и эффект получился прямо противоположным.

– А можно мне еще чаю? – смешалась она, усиленно соображая, как теперь вывернуться. – Даже не представляю, как мы без вас обойдемся. Наверное, мне придется уволиться и искать работу дворником.

Уволиться?

От возмущения Жданов едва не вломился в кабинет, чтобы быстро всем объяснить, что никто никуда увольняться не будет. Будут рожать… то есть, страдать на рабочем месте без увольнительных.

– Не преувеличивайте, – засмеялась Юлиана, – я вас спасу от столь печальной участи. Не нужно вам в дворники, вы приходите за работой сразу ко мне.

Этого уже нельзя было стерпеть.

– Добрый день, Юлиана, – загрохотал Жданов, – как же вы среди бела дня переманиваете моих лучших сотрудников?

Катя подскочила и приложила палец к губам, призывая его не метать громы и молнии, а проявить такт и понимание.

Жданов и сам помнил, что приехал сюда очаровывать и обаевывать, и попытался взять в себя в руки.

– Вы же меня грабите, буквально, Юлианочка, – рык вышел куда приличнее.

Виноградова засмеялась.

– Вы посмотрите, какой собственник, – воскликнула она, – ты прибежал сюда меня уговаривать вернуться или Катеньку от соблазнов спасать?

– И то, и другое, – Жданов нервно вручил ей букет цветов и обратился к Пушкаревой: – Екатерина Валерьевна, вы сюда приехали чаи гонять?

Она виновато отодвинула от себя чашку.

– Ну всё, всё, – вмешалась Юлиана, – Андрюша, на твоем самом ценном сотруднике и без того лица нет. Ты бы её кормил иногда, что ли.

– Обещаю кормить и выгуливать, – согласился Жданов.

– На поводке, чтобы не сбежала, – как бы между прочим пробормотала Пушкарева.

Её собеседники, однако, эти слова услышали и обратили на Катерину одинаково озадаченные взоры.

– Ну пожалуйста, – Пушкарева улыбнулась Юлиане, – согласитесь с предложением Андрея Павловича.

– А он, мне, Катенька, еще ничего и не предлагал.

– У вас чересчур убедительно получается изображать из себя жертву моей тирании, – проворчал Жданов, когда они возвращались в компанию.

У него было прекрасное настроение, сделка с «Макротестилем», встреча с Нестеровой и сотрудничество с Юлианой будоражили кровь.

– Я всего лишь следовала вашим инструкциям, – напомнила она спокойно.

– Это вы молодец, – одобрил он, – давайте и дальше без всякой самодеятельности.

– Какой самодеятельности? – уточнила она бдительно.

– Любой самодеятельности, – повелел Жданов с улыбкой. Да нет, Малиновский что-то не так подслушал. Катя с ним никогда так не поступит.

Кира и Клочкова чирикали в президентской приемной, когда Жданов и Катя вернулись.

– Тебе Нестерова звонила, – обвиняющим голосом сообщила Вика.

Как будто ему звонил серийный убийца с предложением в следующий раз пойти на дело вместе.

А Кира подошла к жениху и выдернула из торчащую из кармана его пальто беретку с помпошкой.

– Ну вы совсем уже, – сказала она.

Катерину снова захватил в плен женсовет, который носился по коридорам и постоянно трындел о липосакции. Жданов злился на них всех: он же велел Катерине сидеть возле телефона и ждать звонка из «Макротестиля», но нет! Она же понеслась в пампасы!

Когда раздался звонок в Катиной каморке, он злобно вскочил со своего места и рванул трубку с аппарата.

– Пушкарева, – услышал он в трубке срывающийся в фальцет юношеский голос, – так что ты решила-то?

Какой-то лукавый черт дернул в эту секунду Жданова под руку.

– Мм? – невнятно пробормотал он как можно тоньше.

– Ну с легендой для ребенка! Как мы объясним его появление Валерию Сергеевичу? Вряд ли он поверит в непорочное зачатие, хотя лично я бы…

Жданов тихо опустил трубку.

Кажется, никогда в своей жизни он не чувствовал себя настолько преданным.

========== 2 ==========

Хлопнула дверь в его кабинет, мягко протопотали Катины ботинки, и Пушкарева появилась в своей каморке.

Оторопела, застав здесь Жданова, по-прежнему обнимающего телефонный аппарат.

Он еще сумел отстраненно подумать о том, что она сочтет его офисным фетишистом, прежде чем спросить напрямик:

– Катя, вы ждете ребенка?

У Пушкаревой по лицу разлился такой ужас, что иного ответа и не нужно было.

– Откуда вы знаете? – хватаясь рукой за горло, сипло спросила она.

– Откуда я знаю? Да женсовет эту новость на юбках по всей компании разнес, – загрохотал Жданов, не слыша и не понимая себя.

– Как женсовет?! Но откуда они…

Однако ему не было никакого дела до миграции слухов в Зималетто.

– Как вы могли так со мной поступить, Катя? – кричал он. – Вы же меня предали! Подставили! Я же рассчитывал на вас, а вы… вы… Вы обо мне подумали?

Он задыхался, и слов у него не хватало. Однако они нашлись у Пушкаревой.

– Простите, – вытолкнула она их из себя с нескрываемой насмешкой, – что я не подумала о вас. Мне жаль, что я не согласовала это событие с вашим рабочим расписанием.

– Какое к черту рабочее расписание, – крикнул он, не собираясь смягчаться из-за её взволнованно подрагивающих губ и прерывистого голоса. – У нас ненормированный график!

Жданов вручил ей телефон и выбежал из каморки, где было слишком тесно для полноценного скандала, ему требовался простор.

– Когда вы собирались мне об этом сказать, Катя? – крикнул он.

Пушкарева недоверчиво застыла на пороге, словно была готова в любой момент скрыться в каморке и запереться изнутри.

– Никогда, – ответила она.

От изумления Жданов даже вопить перестал.

– Как это? – спросил он.

– А вы бы все равно не заметили, – объяснила Катерина, очерчивая рукой арбуз возле своего живота. – Даже если у меня вырастет четыре ноги, вы не обратите на это внимания.

– Что за глупости, Катя! – рявкнул он, и тут его осенило, что вопить и топать ногами на беременную женщину – чересчур даже для него.

Катя с достоинством поправила очки и, верно оценив смену его настроения, сделала несколько маленьких шагов вперед.

– Ну и что мы будем теперь делать? – растерянно спросил Жданов и сел на стол.

Катя осторожно пристроилась рядом.

– Даже не знаю, – вздохнула она. – Папе как-то надо сказать, а как ему скажешь, когда…

И она махнула рукой.

– А откуда вообще это взялось? – мрачно озадачился Жданов и следом за Пушкаревой изобразил арбуз у её живота. Катя посмотрела на него длинным, пронзительным взглядом. Ну чисто рентген.

– Аист принес, – наконец проговорила она с усмешкой.

– Аист, – повторил он. – Конечно. А этот аист не мог повременить до тех пор, пока Зималетто не выйдет из залога? Что мне теперь делать с Никамодой? Боже, Катя, как это все невовремя, – снова начал закипать он. – Что вообще за муха вас укусила? Как вы могли проявить такую безответственность, когда только от вас зависит такая огромная компания, как наша? А вы не можете это всё отложить на год или два?

– Законсервировать, – поддакнула Пушкарева.

– Именно, – обрадовался Жданов, но тут же прикусил язык, – что я несу! Катя, вы всадили нож мне в самое сердце и провернули его три раза.

– Как это происходит, – заинтересовалась Катя, глядя на него как на насекомое под стеклом, – что вы способны переживать только о себе?

Жданов поперхнулся.

– Как ваше здоровье, Катя? – немедленно опроверг он это дикое обвинение.

– Прекрасно, Андрей Павлович, – ответила она вежливо.

– А кто у нас аист? – новая ужасная мысль пригвоздила его к столу. – Зорькин?

Господи, если этот неведомый тип даже будучи в друзьях Катерины внушал страх и трепет, то повышение в мужья грозило компании бедствиями и сотрясениями.

Эта парочка же все Зималетто на памперсы растранжирит!

А еще говорят у беременных гормональные срывы, и всякое такое. Как можно доверять финансы столь неустойчивой конструкции – Пушкарева, Зорькин и эмбрион, к которому Жданов уже сейчас ощущал непреодолимую неприязнь?

Теперь же Пушкарева будет думать только о нем, а не о своем президенте!

– Андрей Палыч, – прервала Пушкарева его погружение в хоррор, – мы можем переписать Никамоду хоть на кого. Например, на… – и она замолчала, задумавшись.

– Вот именно, – буркнул Жданов, – где я найду еще одного человека, которому буду абсолютно доверять?

– Вы же меня в предатели только что записали, – напомнила она ехидно.

Эмбрион уже сейчас отвратительно влиял на её характер, а что будет дальше?

– Господи, за что! – простонал Жданов.

– Да-да, – кивнула Катя, – это же вы у вас самые большие сложности.

– А у вас сплошь радостные хлопоты, – огрызнулся он, – Катя, постарайтесь, чтобы подготовка к вашей свадьбе не срывала наш рабочий процесс. И никакого медового месяца!

– Медового месяца не будет, – неохотно призналась она.

– Это же просто отлично, Катя, – обрадовался Жданов. – Хоть одна хорошая новость!

– Да и свадьба под вопросом, – она задумчиво покачала ногами, – Зорькина жалко, понимаете? Он хороший и такого не заслужил.

Это было загадочно. Ни одна беременная женщина, на памяти Жданова, так искренне не жалела своего халеля.

– Вы не говорите пока никому, – попросила Катя.

– Так женсовет…

– С женсоветом я разберусь, – заверила его Пушкарева.

Они снова замолчали.

Жданов внезапно задумался о том, что у Катерины был секс.

Это уже вообще ни в какие ворота не лезло.

Как это вообще возможно – любовь с Пушкаревой? Может, она в бане это подхватила?

Из глубин отчаяния его вырвал звонок телефона.

Катя бросилась в свою каморку, чтобы ответить.

Спустя минуту она снова появилась перед ним.

– Представители «Макротекстиля» уже здесь, – бодро сказала она и выглядела при этом такой энергичной, что Жданов даже понадеялся, что этот кошмар рассосется сам собой.

– Во-о-от, – распластавшись на стойке бара, Малиновский помахал ему стаканом. – Теперь ты меня понимаешь. У меня беременна Клочкова, у тебя – Пушкарева.

– И не говори, – согласился с ним Жданов, разглядывая, как красиво огоньки кабака отражаются в виски. – Тьфу на тебя, – опомнился он. – Она не у меня беременна, она сама по себе беременна.

– Сами собой девушки не беременеют.

– А моя Пушкарева смогла, – заупрямился Жданов. – Как представлю её в постели с каким-то мужланом… Гадость какая.

– Стоп-стоп-стоп, Палыч, – подскочил Малиновский, – Ты вот сейчас о чем вообще думаешь? Что за порнографические картинки в твоей голове? Ты бы лучше подумал о том, что Зорькин-то оказался куда пронырливее, чем мы думали. Не оценили мы, Жданыч, масштаб его гения. Не уберег ты Катюшку, Палыч. И как нам теперь оградить Никомоду от его загребущих ручонок?

– И главное, она меня еще обвинила в эгоизме! – припомнил Жданов свои обиды. – А сама!

– Тебя? В эгоизме? – не поверила Малиновский. – Нет, Никамоду надо забирать у Пушкаревой, переписать на кого-нибудь морально устойчивого.

– Ага, – согласился Жданов. – На кого, например?

– Мда, – после затяжного молчания резюмировал Роман.

На следующий день, ожидая Пушкареву в машине перед банком «Ллойд Морис», Жданов изо всех сил надеялся, что у Кати все получится. Иной надежды выпустить коллекцию у них не было.

И когда она вышла на крыльцо с постной физиономией, его сердце рухнуло вниз, чтобы тут же восстать, стоило Кате вскинуть вверх большой палец.

И кружа её посреди улицы, Жданов понял, что некому ему будет заменить такую вот Катерину, хоть всю землю три раза обойди.

Смутился, поставил её перед собой. Катя с той же неловкостью отодвинулась.

– Простите, – сказал Жданов, – вам, наверное, вредно.

Она даже не сразу поняла, о чем он говорит.

– Это вы вчера по этому поводу так… – Катя повертела рукой в воздухе, – напились?

– С горя, – подхватив её под локоть, Жданов направился к машине, – некоторые удары судьбы сложно пережить без терапевтической дозы виски.

– Андрей Павлович, – Катя остановилась, – я буду работать еще лучше, чем раньше. Вы не беспокойтесь, пожалуйста.

– Надеюсь, – также серьезно ответил он, равнодушный к её личный проблемам и погруженный исключительно в заботы о компании.

– Моя беременность никак вас не потревожит.

Он не будет её спрашивать про то, что там с Зорькиным и что там с папой.

– Как там дела с Зорькиным? – заводя двигатель, спросил Жданов.

– Мы решили и дальше оставаться друзьями, – немедленно ответила Пушкарева, словно бы и сама все время думала об этом.

– Как это? – не понял Жданов.

– Ну как Виктория с Романом Дмитриевичем, – туманно ответила она, – примерно.

– Он отказался на вас жениться? Хотите, я набью ему морду? – немедленно вспыхнул Жданов, мысленно начиная просчитывать свои выгоды. Пушкарева и Зорькин сейчас поругаются, и Катя прибежит к Жданову за утешением. И тогда этот её Николай перестанет оказывать на его честную и преданную Пушкареву дурное влияние. И Жданов начнет спокойно спать по ночам, не опасаясь того, что Катя преподнесет его компанию своему жениху на блюдечке с голубой каемочкой.

Если Катерина планирует превращаться в мать-одиночку, то нужно поднять ей зарплату и дать каких-то бонусов, обложить её нянями со всех сторон, колыбельку там в кладовке поставить, может быть. Главное – не снижать продуктивность пушкаревского труда.

– Не надо бить Коле морду… Я сама отказываюсь на нем жениться, – ответила Катя.

– Смело, – одобрил Жданов. – Вы принимаете витамины, правда? Нам необходимо как следует питать ваш мозг микроэлементами и минералами.

– Мой мозг, – ответила Катя, – в полном порядке. Не переживайте так сильно за свою компанию, Андрей Павлович, на вас смотреть больно.

– А вы научились язвить, Катя, – поморщился Жданов.

– Просто я потеряла свои розовые очки.

– Виноват Зорькин, а вы срываетесь на всех мужчинах? Несправедливо, Катюш.

– Вы так уверены в своей невиновности, Андрей Павлович? – усмехнулась она, и увидев его непонимание, поспешно пояснила: – В кармическом смысле.

Банки-кредиторы палили в этот день по Пушкаревой мелкой шрапнелью, и Жданова тошнило от её бесконечных оправданий и заверений.

Чтобы не слушать больше этого кошмара, Жданов вслед за Малиновским покинул свой кабинет, оставив Пушкареву держать удар в одиночку. Однако в приемной напоролся на Клочкову, которая стонала, хватаясь за живот. Вокруг неё хлопотали Кира и Юлиана. Малиновский покачнулся и под крик «Куда же вы, папаша» убежал прочь.

А Жданов еще немного посмотрел на цирк с Викторией и вернулся в свой кабинет.

Сквозь открытую дверь было слышно, как Пушкарева уговаривает своего Зорькина отправиться вечером вместе с ней к адвокатам.

Подавив раздражение, – она что, не может одна разобраться с этими Филиным и Рулиным, для чего ей эта группа поддержки? – Жданов снова задумался над тем, какие у них с этим Зорькиным непонятные отношения.

Никто не будет просить о помощи мужчину, который только что бросил тебя беременной.

Что-то было глубоко неправильное во всей этой истории.

========== 3 ==========

И в этот вечер Жданов не смог вовремя расстаться с бутылкой, правда припадал к утешению уже не в кабаке, а дома у Киры. Меланхолично играя стаканом, он таращился в телевизор. Там рассказывали страшное:

– Первый триместр беременности является для многих непростым в психологическом плане. Не для всех женщин беременность желанна. Порой будущей маме требуется время и силы принять свое новое состояние. Но даже если беременность является запланированной, женщину накрывает шквал эмоций. Ведь это означает грядущие перемены – во внешнем облике, в самочувствии, на работе, в партнерских отношениях.

– Андрей, – Кира отобрала у него стакан и выключила телевизор, – беременность Вики оказывает не только на Романа пагубное влияние, но и на тебя тоже?

– Странно, – ответил Жданов, перегибаясь через спинку дивана и наливая себе виски в другой стакан, – что тебя нисколько не волнует беременность твоей лучшей подруги.

Они все еще вяло ругались из-за встречи с Изотовой возле лифта.

Шквал эмоций! У Пушкаревой?

За что ему это?

– По какому поводу такое мрачное настроение? – спросила Кира, не поддаваясь на провокации.

Андрей попытался ей объяснить, какая огромная ответственность на нем лежит, но дорогая невеста не прониклась:

– А на что ты рассчитывал, когда брался за руководство Зималетто? Или ты что-то от меня скрываешь?

– Что ты хочешь услышать? – с досадой спросил Жданов. – Что я переспал со всеми моделями Зималетто, и теперь меня мучает совесть?

Кира заявила, что не хочет ссориться и унесла бутылку, а Жданов снова включил телевизор.

– В первые месяцы беременности самочувствие женщины зачастую остается неизменным. Однако некоторые отмечают тошноту, повышенную утомляемость, пищевые причуды, ноющие боли внизу живота…

Посмотрев на часы, он задумался о том, победила ли Пушкарева уже адвокатов или все еще сражается с ними.

Хорошо, все-таки, что она работает не на тяжелом производстве, а в легкой промышленности, и повышенная утомляемость ей не грозит.

Пригорюнившись, Жданов сидел в своем кабинете, подперев щеку рукой, и печалился.

Пришла Катя, задумчиво остановилась у входа, разглядывая его скорбную фигуру:

– Простите, что опоздала, – сказала осторожно, – я была у нотариуса с адвокатами… Андрей Павлович, у вас все в порядке?

– Да. То есть, нет, – меланхолично ответил Жданов, пусто глядя в невидимую точку перед собой. – Нет, у меня не все в порядке. И вы первый человек, который должен это понимать.

– Я понимаю, – проговорила Пушкарева тихо.

– Катенька, я совсем перестал спать. Наши дела не выходят у меня из головы. Я всю ночь ворочаюсь, а засыпаю под утро. И звонит будильник. И так каждый день.

Катя с сочувственной улыбкой присела возле него на корточки.

– Знаете, Андрей Палыч, есть такие подушечки с лавандой, если положить их в постель, то они успокаивают. Я вам принесу.

– Подушечки? Нет, не надо. Я думаю, что Кире не очень понравится, если она найдет в своей постели такие подушечки, – все так же отрешенно отозвался Жданов и перевел наконец взгляд на Пушкареву, которая снизу вверх смотрела на него. Её глаза светились нежностью.

Гимназическое пальтишко, дурацкий вязаный красный воротничок, приглаженные волосы. Показалось, или действительно за толстыми линзами очков веки были припухшими?

– Вы плакали, Катя? – спросил Жданов.

Она повела плечами:

– Ну что вы. Разве у меня есть повод для расстройства? Я могу плакать только от жалости к вам.

Её язвительность росла прямо на глазах.

– Рассказывайте, – велел он, сползая с кресла и усаживая Катерину на это место для страданий. Возможно, ему станет легче, если он отвлечется на пушкаревские несчастья. – Что у вас – шквал эмоций или тяжесть внизу живота?

Она округлила глаза и попыталась вскочить, но Жданов положил тяжелые ладони на её плечи.

Катя немедленно замолчала, словно партизан на допросе.

– А этот ваш аист? – мрачно разглядывая её, спросил Жданов.

– А он-то тут при чем, – уныло ответила она.

– Как это – не при чем?

– Вот так.

Вообще, этого следовало ожидать – дураков связывать свою жизнь с неформатной Катериной нет.

– Вы все еще сердитесь на меня? – спросила Пушкарева и вдруг взяла его за руку. – Меньше всего я хотела причинять вам дополнительные хлопоты.

– Совсем вы обо мне, Катя, не думаете, – немедленно пожаловался он, по-детски обрадовавшись тому, что она осознает всю степень своей вины перед ним. Жданов присел на корточки возле неё, как это только что делала Катя, и погладил большим пальцем её ладонь в своей. – Катя, пообещайте мне, что я смогу всегда вам доверять.

– Обещаю, – серьезно проговорила она.

– И что ваша личная жизнь никоим образом не повлияет на наши дела.

– Моя личная жизнь? – горечь затронула её губы. – Вся моя личная жизнь протекает исключительно в этом кабинете.

– И это прекрасно, – одобрил такое служебное рвение Жданов. – Как там все прошло с адвокатами?..

– Нормально, – с запинкой ответила Пушкарева, не сразу сообразив, что пятиминутка страданий завершена, и пора возвращаться к делу.

Она высвободила свою руку и вскочила.

В её каморке зазвонил телефон.

– Идите, – великодушно отпустил её Жданов, надеясь лишь на то, что это не очередной банк.

Она что-то ответила и снова выглянула в его кабинет, так и не сняв пальто:

– Андрей Павлович, – спросила она с непонятной улыбкой, – а откуда вы вообще узнали про шквал эмоций и все такое?

– Из телевизора, – буркнул он.

– Вы смотрите передачи про беременных?

– Да потому что в этой конторе куда не плюнь! – взорвался он.

Катя поспешно скрылась у себя.

Там что-то грохнуло.

Он довел Пушкареву до обморока?

Одним прыжком достигнув каморки, Жданов обнаружил Катерину, стоявшую на лесенке и пытавшуюся дотянуться до какой-то папки. Другая папка валялась на полу.

– Вы с ума сошли? – окончательно рассвирепел он, более всего сердясь на себя за неуместные прыжки по кабинету. Схватив Пушкареву за талию, он поставил её на пол и сам полез на лесенку.

– Что вы делаете? – изумилась она.

– Какую папку вам достать?

– Вон ту синюю, – скомандовала она, отдуваясь. – Жарко что-то.

– Вам жарко, потому что вы все еще в пальто, – подсказал Жданов, спускаясь.

– И правда, – фыркнула она.

– Уже началось, да? – встревожился он. – Забывчивость, рассеянность… Вы купили витамины для мозга?

– Я купила витамины для ребенка, – ответила Катя с гримаской, – он находится немного ниже.

– Как жалко, что вы не слон, – искренне вздохнул Жданов, протягивая ей одну папку и поднимая другую.

– Что? – переспросила она оторопело.

– У слонов беременность длится двадцать два месяца. За это время мы бы уже точно рассчитались с долгами, – пояснил Жданов.

– Вы так говорите, – возмутилась Пушкарева, – как будто я это сделала вам назло!

– А разве нет? Почему вы мне не позвонили, не посоветовались, прежде чем… Слушайте, а есть такой сериал, где героиню-девственницу заразили ребенком в больнице. С вами наверное тоже самое произошло, правда, Катя?

– А про сериал-то откуда вы знаете? – быстро спросила она. – Вы что, целыми вечерами телевизор смотрите?

– Действительно, откуда я про него знаю? – тоже удивился он. – В моей жизни происходит какая-то чертовщина, Катя. Да еще вы такие коленца выкидываете.

– Андрей Павлович, – сказала вдруг Катя, – сходите вы лучше прогуляйтесь. Свежий воздух весьма полезен в вашем состоянии.

– А вы правы, – согласился Жданов, – я пойду, погуляю, – и он отправился к Малине.

У Романа на столе лежал журнал «Ваши дети».

– Сговорились? – простонал Жданов.

– Думаешь? – рассеянно отозвался Малиновский. – Твои секретарши сговорились и оптово залетели на счет «три»?

– Пушкарева не секретарша, – обиделся Жданов. – И вообще это твоя Вика залетела, а Катя просто слишком доверчива и не опытна.

– Дать журнальчик почитать? – сердобольно предложил Малиновский.

А потом в «Вестнике регистрации юридических лиц» было опубликовано сообщение о закладной Зималетто, и, как будто этого было мало, Пушкарева уведомила его о том, что к ним едет чиновник из антимонопольной службы. Разумеется, Жданов сделал ей мягкое внушение, от которого прибежал Малиновский, закрыл Пушкареву грудью и сообщил, что Ждановский крик разносится на всю компанию.

– Не обижай её, Жданов, не обижай, – сердито сказал Роман, когда Катя нырнула к себе, – а то она обидится или разозлится, – и добавил уничижительно-презрительно: – Директор.

Вот прям обидно от такого стало, но мириться все равно пришлось идти.

А Пушкарева опять залезла под самый потолок, вызвав очередную волну начальственного гнева.

Переломает себе шею, а работать кто будет?

– Да что же это такое, – прорычал Жданов, в очередной раз сдирая её с лесенки, – в вас Маугли проснулся? Катя, я запрещаю вам эту производственную акробатику! И вообще!

Она стояла, обхватив руками толстые папки, и смотрела на него со странной смесью понимания и любопытства.