Текст книги "Сердце кошмара (СИ)"
Автор книги: Swfan
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)
38. осторожность
Густые светлые волосы, длинные ресницы, красные губы и полная грудь, заметная даже за бурым кожаным пальто… Аня была красива. До глупости красива. Это было понятно даже мне, её брату, и, если бы не кровная связь между нами, я бы определённо испытывал к ней чисто мужское влечение.
Родство, однако, мешало зародиться подобным чувствам.
Люди, у которых нет своих сестёр этого не понимают, но на самом деле завязать отношения с ними – немыслимо. Немедленно возникает чувство отторжения. Всё равно что представить отношения с собственной матерью.
– Привет, – сказала Аня, улыбаясь красной улыбкой. – Как она? Не сильно…
– Средне. Заходи, – сказал я и шагнул назад, пропуская женщину в прихожую.
Аня кивнула и неторопливо повесила пальто на вешалку. В этом момент в дверном проёме показалась Таня.
– Ах… Привет! – улыбнулась Аня, замечая свою дочь, и вскинула ладонь.
Таня кивнула:
– Привет…
Повисла тишина.
– Ну как ты… не сильно Алексу мешаешь?
Она всегда называла меня Алекс. Странная привычка.
– Не особо, – поглядывая в потолок ответила Таня.
– Не особо, – кивнул я.
– Хорошо. Кстати, я привезла подарки. Только они в машине остались, сейчас сбе…
– Давай потом. Мы приготовили ужин, – сказала Таня.
– Вместе? Правда?
– Она помогала, – заметил я дипломатично.
Аня растерянно улыбнулась.
После этого мы проследовали на кухню и присели за стол.
– Кстати говоря, этот Армен самый настоящий…
И Аня заговорила. Она всегда была необычайно разговорчивой. А ещё принадлежала к тому прекрасному типу людей, которым совершенно неважно, слушают их, не слушают, отвечают или вообще не замечают. Она говорила для себя и про себя и не более того. Таня слушала свою мать, но кивать не утруждалась. То и дело, поглядывая на эту я пару, я замечал между ними смутное сходство.
Таня уступала в красоте своей матери. Это было очевидно. Ей уступала любая женщина. И в то же время совершенно всё, что было прекрасно в девушке – аккуратное лицо, носик, большие глаза, – она наследовала от неё. Странная метафора, но Таня, по части характера бывшая скорее солнцем, напоминала именно луну – смутное серебристое отражение своей матери.
Разговор не клеился. Вполне вероятно, что виной тому был я. На самом деле отношения между Аней и Таней не были плохими. Просто они не предполагали частое общение. Между парой существовало особенное взаимное немое понимание. Мать и дочь понимали друг друга. Причём даже лучше, чем я – каждую из них по-отдельности. Просто чтобы заметить это понимание, следовало наблюдать за ними в естественной среде. Следовало быть пристальным и щепетильным. Я умел это делать. Другие – нет.
По завершению ужина Таня ретировалась в собственную комнату. Не самый радушный приём в отношении своей матери, но типичный. Через пару дней, если, разумеется, Аня решит задержаться на это время – свои планы она меняла в зависимости от настроения, – между нами наладится определённая гармония.
После этого Аня ещё немного поговорила в абстрактном направлении своего брата и наконец, примерно в полночь, я сослался на сложный рабочий график и отправился укладываться спать. Я уже лёг, когда дверь в мою спальню открылась, и зашла Аня.
В полумраке помещения она была похожа на плотную тень.
– Алекс, – сказала она приглушённым голосом. – Спишь?
– Нет.
– Просто хотела сказать… Спасибо, что приглядываешь за ней.
– Ты уже говорила.
– Ну да.
– Зачем повторяться?
– Мне кажется, что так надо.
– Хм.
– Поеду я завтра… Кажется, я вам только мешаю.
Я мысленно вздохнул.
Никогда не любил, когда в Ане просыпалась эта её странная спонтанная проницательность.
– Оставайся.
– Зачем?
– Я соскучился по моей сестре.
– Врёшь.
– Буду я тебе врать.
– Кто тебя знает… Я подумаю.
Я хмыкнул.
И вот, совершенно бесхитростным образом, всё обернулось так, что теперь я уговариваю её остаться.
– Спокойной ночи, Алекс, – сказала Аня, обращаясь тенью в арке дверного проёма. – Сладких снов.
– Хотелось бы, – прошептал я, когда девушка закрыла дверь.
Некоторое время я слушал её тихие, почти призрачные шаги со стороны коридора; затем веки мои закрылись, и я степенно погрузился в сон.
Вернувшись в дом на берегу, я первым делом проверил дневник моего предшественника – я всё ещё был не уверен, что последний был тем самым Фантазмом, или что Фантазм был тем самым Фантазмагорикусом, а потом решил и дальше использовать пространное обозначение.
В прошлый раз у меня не получилось прочитать новую страницу – возникли неприятные, таинственные сложности.
В этот, однако, тоже возникли определённые проблемы. Содержимое следующего разворота представляло собой единственный абзац:
«На следующей странице ты обнаружишь важную информацию. Она может негативно повлиять на твоё самочувствие. Читай только когда выполнишь все ближайшие срочные дела».
Просто и лаконично.
Я задумался.
С одной стороны, записи моего предшественника давали мне важные подсказки. Именно поэтому я читал его дневник с такой жадностью и никогда не пропускал новые страницы; с другой, у меня действительно было важное, монументально дело на повестке. В мир Ямато в любой момент мог заявиться Вестник. Будет неприятно, если к моменту его визита я буду находится в «дурной форме».
В то же время мне сложно было представить «информацию», которая действительно сможет выбить меня из колеи. Не говоря уже о том, что с недавних пор, после «забавной» шутки, которую предшественник устроил с Арсеналом, я перестал слепо доверять его заметкам.
Он был тем ещё ублюдком, и все его записи следовало воспринимать с определённой толикой недоверия.
Дилемма.
Я помялся, закрыл глаза, перевернул страницу, затем перевернул её назад и открыл.
39. пробуждение
«На следующей странице ты обнаружишь важную информацию. Она может негативно повлиять на твоё самочувствие. Читай только когда выполнишь все ближайшие срочные дела».
Просто и лаконично.
Я задумался.
С одной стороны, записи моего предшественника давали мне важные подсказки. Именно поэтому я читал его дневник с такой жадностью и никогда не пропускал новые страницы; с другой, у меня действительно было важное, монументально дело на повестке. В мир Ямато в любой момент мог заявиться Вестник. Будет неприятно, если к моменту его визита я буду находится в «дурной форме».
В то же время мне сложно было представить «информацию», которая действительно сможет выбить меня из колеи. Не говоря уже о том, что с недавних пор, после «забавной» шутки, которую предшественник устроил с Арсеналом, я перестал слепо доверять его заметкам.
Он был тем ещё ублюдком, и все его записи следовало воспринимать с определённой толикой недоверия.
Дилемма.
Я помялся, закрыл глаза, перевернул страницу, затем перевернул её назад и открыл.
Ладно. Не будем рисковать. В большинстве своём предшественник говорил правду – доверимся ему в последний раз.
Я поднялся, вышел в зальную комнату и направился в арсенал. Там я замер в дверном проёме и едва не вздрогнул, когда увидел собственное отражение. Теперь человек в костюме стоял прямо у меня за спиной. Нас отделяло не более половины метра. Наблюдая за его спрятанной фигурой, я почувствовал электрический трепет, пробегающий по моему позвоночнику.
Я меня действительно было предельно мало времени…
Я цокнул языком и, стараясь выбросить спрятанную фигуру у себя из головы, направился в подвал.
И снова я был на перепутье.
Что теперь делать?
Отправиться в Мир Ямато прямо сейчас? Или прежде навестить другие миры? В последнем случае я рисковал не успеть к моменту явления Вестника. Впрочем, время в доме на берегу и прочих измерениях никогда не подчинялось определённым законам…
Размышляя об этом, я между делом проверил самую новую трещину. Последняя сделалась заметно больше и теперь была шириной в десять сантиметров и длиной в метр. Такими темпами уже через пару дней я смогу пробраться на другую сторону.
Наконец я решил выбрать путь наименьшего риска и пойти к Ямато прямо сейчас. Всё равно в других мирах на данный момент не было определённого способа, с помощью которого я мог ещё больше уплотнить свою туманность. Теперь, на десятом ранге, я чувствовал, что простая охота на порождения кошмара была для меня бесполезна. Мне нужно было нечто иное, чтобы стать сильнее.
Что?
Не имею ни малейшего понятия.
И вот, с этой неуверенностью на сердце и предельным сосредоточением сознания, я стал неторопливо пробираться через каменистый туннель до тех пор, пока стены его не изгладились и не превратились в розовые обои, на которых были нарисованы, – теперь я видел их вполне отчётливо – белые облачка.
Ямато в комнате не было. Логично. Я попытался обнаружить следы обыска, который провели после нашего предательства, но ничего не заметил. По всей видимости, государственные агенты, которые выполняли эту не самую пыльную работёнку – рыскать в комнате старшеклассницы – были достаточно тактичны, чтобы за собой прибрать. Только злополучного дневника не было на месте. Прямо сейчас он, верно, находился в ящичке в рабочем столе Куросаки.
Кстати. Заметка. Не забыть объявить его извращенцем.
Так, ради приличия.
Собственно, именно с Ямато я и решил начать своё сегодняшнее погружение. Я оставил её в относительно стабильном… Но всё же щепетильном положении. К тому же на самом деле мне не следовало действительно доверять Куросаки. Последний мог просто сделать вид, что поверил в мою историю, а на самом деле намеревался подготовить для меня ловушку в следующий раз, когда я попытаюсь облачиться в тело Таро. За себя я не волновался, разумеется, но ребенок мог находиться в опасности. Ямато, на контрасте, была несколько более защищённой благодаря своему Стражу.
Я сосредоточился и стал постепенно сливаться с телом девушки… И сразу почувствовал странность.
К этому моменту я уже привык, как ощущается тот или другой носитель. Я научился их различать, даже если различие были минимальны, как, например, между Ямато и Натаниэлем (не в обиду первой, просто оба они были людьми).
Сейчас Ямато ощущалась несколько иначе. Неправильно, не так и в то же время таинственным образом знакомо.
Прошло несколько секунд прежде чем я понял причину проблемы.
Девушка находилась внутри своего Стража.
Прямо сейчас я медленно облекал себя в массивное тридцатиметровое тело. Я сделал глубокий вдох, наполняя свои вместительные лёгкие, и вдруг почувствовал сильнейший удар в районе груди. За ним последовал грохот, и когда я пришёл в себя и открыл глаза, то уже находился посреди воздуха.
Мой полёт продолжался считанные секунды. Затем я ударился спиной о твёрдую поверхность. Окружающий мир схватила сильнейшая дрожь, и мириады пальмовых деревьев у меня перед глазами зашумели, как море во время шторма.
Я схватился за грубые скалы у себя за спиной и медленно приподнялся, между делом осматриваясь и пытаясь понять, что вообще происходит.
В первую очередь мой взгляд зацепился за красного титана, который возвышался посреди джунглей. Голову его венчали обрезанные бычьи рога. В руках он держал огромный боевой молот. Это была она, Сион, но ещё прежде, чем я успел напрячься и выстроить у себя в сознании мириады предположений, титан замахнулся и бросил молот…
в совершенно другом направлении.
40. положение
С лёгкой растерянностью я проследил за траекторией его полёта и увидел чёрное создание, напоминавшее паука, на спине которого виднелось искажённое яростной гримасой человеческое лицо.
Зверь бросился в сторону, но тут красный великан подпрыгнул, схватился в полёте за молот и снова бросил. На секунду последний превратился в бурую молнию, затем раздался грохот, и снаряд с невероятной силой врезался прямо в чёрное лицо. Ноги паука на добрые пять метров ушил в землю.
Каждая пальма на острове затрепетала от силы этого удара.
«Y4, повторяю вопрос, всё в порядке?» – раздался из рации механический голос.
– В порядке, – ответил я и наконец пришёл в себя.
«В таком случае… Хм? Впрочем, уже неважно,» – более расслабленным тоном сказал Куросаки.
В следующую секунду чёрный паук вздрогнул и стал стремительно рассыпаться на мириады кусочков, которые немедленно плавились и растворялись, стоило им опуститься на землю.
«Ликвидация прошла успешна. Хорошая работа, Y3. Y4… ты тоже постаралась».
Я хмыкнул, не обращая внимания на тон Куросаки.
Хотелось съязвить, конечно, но сперва следовало разобраться в текущем положении Ямато и в том, что здесь вообще происходит.
Благо, времени было более чем достаточно.
По завершению ликвидации Куросаки приказал нам возвращаться на базу. Сион механически повернулась и двинулась в сторону моря. Я последовал за ней.
Между делом я догадался, что остров, на котором происходила битва, был частью архипелага, который находился под юрисдикцией нашего города – 42-го. Многие из них тоже были заселёнными, а потому ничего удивительного, что на одном из них появился НИС; странно, что разбираться с ним отправили именно Ямато.
Даже если не вспоминать про немного щепетильное положение, в котором та находилась после недавнего предательства, острова находились вне полномочий нашего отряда. Ими занимались другие стражи. Да и сам отряд переменился. С каких пор Ямато работает вместе с Сион, которая была частью элитного гвардейского юнита? Где все остальные?
Прошло всего несколько дней, а вопросов уже больше, чем за сотню лет моего отсутствия в мире Пирайи.
Я размышлял над ними всё время, пока мы пересекали море – впрочем, в образе стальных великанов последнее напоминало заурядную речку.
В этот раз мы спешились не в подземном туннеле, но прямо возле белой башни, которую я наблюдал во время своего первого визита в этот мир, и в которой происходил суд на Ямато.
У подножия последней находился ангар, в котором мы оставили своих Стражей. После этого я выбрался в стерильный белый коридор и проследовал за герметичную дверь.
Лишь когда в раздевалку проследовала смуглая девушка с короткими белыми волосами, я пришёл в себя и посмотрел на Сион. Последняя, как и раньше, напоминала странную куклу. В глазах у неё вихрился серый туман.
Девушка встала посреди комнаты, пристально глядя перед собой… А может быть и на меня.
Сложно сказать, когда взгляд такой рассредоточенный.
– Эм, Сион? – спросил я высоким голосом Ямато, который снова сделался немного непривычным. – Тебе помочь?
Девушка постояла некоторое время неподвижно, а затем медленно кивнула.
Тогда я поднялся, встал у неё за спиной, – Сион был несколько ниже Ямато, – и потянул за пластиковый язычок.
Красный костюм съехал вниз.
Вдруг Сион повернулась и посмотрела прямо на меня. Я едва сдержался, чтобы не отпрянуть… А потом ещё раз, чтобы приподнять голову и не смотреть на оголённую грудь девушки, образ которой, – небольшой, аккуратной, с двумя розовыми бугорками на тёмной коже цвета какао, – всё равно отпечатался на моей сетчатке.
– Я тоже. Хочу помочь… – механически проговорила Сион.
– Ах да… конечно, – я кивнул и повернулся. Сион спустился мой собственный замок, после чего, стараясь не смотреть уже на собственное тело, я быстро переоделся в школьную юбку и белую рубашку. Сион ещё быстрее облачилась в похожий наряд.
Забавно, однако прежде я никогда не видел её в школьной форме. Она вообще ходит в школу? Вряд ли. Смотрелась в ней девушка довольно мило.
Из раздевалки мы вышли в просторный белый коридор, в котором нас встретила воспитательница Сион – женщина в жёлтом свитере с карамельными волосами по имени Мачико.
– С возвращением, Сион… – сказала она с лёгкой, немного вымученной улыбкой.
Сион кивнула.
– Эм, Ямато, Мина… то есть доктор Сигеру хотела с тобой поговорить. Можешь зайти к ней в пятую лабораторию?
– Ладно.
– А мы пока отдохнём, да, Сион? Это уже третье задание за сегодня… – вздохнула Мачико.
– Я не устала, – позволяя взять себя за руку сказал Сион.
– И всё равно… Ты тоже постарайся хотя бы немного поспать, Ямато.
– Попробую.
Женщина кивнула и медленно повела Сион в сторону коридора. Они почти скрылись из поля моего зрения, когда девушка резко остановилась и помахала мне ладошкой. Я сделал ответный жест, Мачико робко присоединилась к нашему прощанию и наконец ушла.
После этого я проследовал в лифт и с минуту задумчиво разглядывал три высоких, как небоскребы, столбика с цифрами.
Мой путь лежал в пятую лабораторию… Кажется. По крайней мере на данный момент следовало делать то, чего от меня просят. Потом, когда я немного разберусь, что здесь вообще происходит, можно будет более откровенно поговорить с Куросаки.
Сперва я проехал на следующий этаж.
Царила суматоха. Офисные работники были необычайно бледными. На их лицах читалось волнение и все они пребывали в необычайной спешке. Я отметил данный момент я потом использовал его, чтобы между делом спросить особенного занятного человека, у которого явно не было времени питать подозрения, где находится пятая лаборатория. Последний, даже не замедляя тележку с документами, буркнул про семнадцатый этаж.
Я кивнул и уже на месте довольно быстро обнаружил железную дверь, помеченную цифрой пять. Последняя была закрыта. Я постучал.
Раздался щелчок, и дверь открылась.
41. правда!
Сперва я проехал на следующий этаж.
Царила суматоха. Офисные работники были необычайно бледными. На их лицах читалось волнение, и все они пребывали в необычайно спешке. Я отметил данный момент и как бы между делом спросил особенного занятного человека, у которого явно не было времени питать подозрения, где находится пятая лаборатория. Последний, не замедляя тележку с документами, буркнул про семнадцатый этаж.
Я кивнул и проследовал на место. Там, в коридоре, я обнаружил стальную дверь, помеченную цифрой пять. Последняя была закрыта. Я постучал. Раздался щелчок, и дверь открылась.
Стоило мне зайти в помещение, как сердце моё охватила сильнейшая тревога. Комнату наполнял густой серый туман… По крайней мере так я подумал изначально, но уже спустя секунду, когда в мои нежные лёгкие, выворачивая их наизнанку, проник никотиновый смрад, я понял, что на самом деле это был сигаретный дым.
– Кто это? А, пришла… – раздался напряжённый голос, после чего из серой дымки возникла женщина с длинными фиолетовыми волосами, одетая в лабораторный халат на свитер цвета пасмурного неба.
– Как? Успешно? Несколько раз говорила им, что тебя полезнее держать тут, а не там… Узколобые идиоты. Давай, давай, садись…
Я не успел опомниться, как оказался на стуле перед лицом белой стенки. Доктор Сигеру прикатила небольшой аппарат – средство для проверки на 'заражение – надела защитные очки, сделала глубокий вдох и нажала на фиолетовую кнопку.
Я напрягся.
Прошло несколько секунд,
Ничего не случилось.
– Чёрт, – ругнулась Сигеру, бросая скуренную сигарету на пол, – всего их там лежало больше десятка, – хватая пачку и зажигалку и причитая:
– Модальность была настроена правильно, значит проблема в дегенеративном факторе… или дело в плотности материального барьера?.. последний меняется со скоростью 7.2 Н-с в секунду при условии экспоненциального роста 0.013… Ха… Если что-то не получается, нужно начать с самого начала, – прохрипела женщина и вдруг приподнялась, и стала расхаживать из стороны в сторону.
– Ещё раз, что такое НИСы? Неизвестные Иномирные Сущности. Обитатели иного измерения. Что такое иное измерение? Опыты К. доказали, что последнее является производной от человеческой психики. В таком случае либо психические импульсы человека, наиболее выраженные в состоянии сна, формируют и наращивают отдельный слой бытия и пространства, либо они выступают как своеобразные сигналы, которые задают форму иному пространству, после чего оное оказывает влияние уже на материальную реальность путём проявления своих наиболее выраженных сущностей, и поскольку со временем данный процесс неумолимо ускоряется, можно утверждать, что происходит либо постепенная материализация, в данном случае последняя подразумевает сближения иного пространства в плане своего агрегатного и метафизического состояния к нашему, либо дематериализация, в данном случае подразумевается обратный эффект, при котором наше собственное пространство постепенно приближается к тому, которое населяют НИСы – но.
Есть и другой вариант. Что если наши измерения изначально представляют собой единое целое? Единый пласт бытия, нарушения в котором являются причиной не постепенной деградации умозрительной разделительной стенки, но постепенным ростом энтропии, при котором единичное частное начинает преобладать над общим бессознательным – субъектом современной квантовой физики. Явление невозможно без наблюдателя. Мир представляет собой очевидное явление. При постепенной деградации наблюдателя на разные сущности самое явление начнёт меняться в зависимости от характерных особенностей каждой сущности, что, в контексте современной психологической науки, считается наиболее индивидуальным пластом подсознания, наиболее явное проявление которого можно наблюдать в момент сновидения, когда сознание, механизм чисто логический, и здесь надо учитывать, что логика представляет собой общее, то бишь противовес частного, находится в приглушённом состоянии…
В таком случае «заражённые» представляют собой частицы с наиболее явно выраженной энтропией, среди которых можно выделить класс «стабильных заражённых», который являются попыткой системы вписать энтропию в свою структуру, разумеется тщетными в условиях неминуемой деградации; в таком случае, чтобы остановить распад пространства необходимо остановить энтропию, а для этого…
– Занимательная теория, – вонзился в размышления знакомый приветливый голос.
Я немедленно посмотрел на дверь. В пелене сигаретного дымка показался Куросаки.
Сигеру остановилась среди кучи окурков, посмотрела на него недовольно и сдула фиолетовый локон, который упал на её защитные очки.
– Мы работаем.
– Понимаю; однако нам с мисс Ямато нужно провести краткий разговор. После этого вы можете ставить любые необходимые опыты.
Мне кажется, или в отношении людей обычного говорят «проводить исследования» а не «ставить опыты»?
Женщина прищурилась и наконец нехотя, сбрасывая пепел с кончика сигареты, кивнула.
Куросаки почтительно кивнул и поманил меня, как собачку. Я мысленно прыснул, встал и проследовал за ним.
В коридоре Куросаки поправил очки и как бы между делом заметил:
– С возвращением, мисс Надесико.
– Как ты узнал? – спросил я сухим голосом.
– Никак. Просто предположение. На самом деле это уже третий раз, когда я задаю этот вопрос, – улыбнулся мужчина.
…Чёрт.
Хитрый ублюдок.
– Не волнуйтесь. Если вас это беспокоит, наш договор всё ещё находится в силе. Более того, с недавних пор оппозиция в отношении последнего стала минимальной.
– Почему?
– А вы не знаете?
– Нет.
Надоело играть в шарады.
– Дело в частоте появления НИСов. С недавнего времени последняя стала расти даже быстрее, нежели мы прогнозировали. Намного быстрее. Полгода назад заражённые появлялись каждые два месяца. Неделю назад они возникали каждые пять или шесть дней. На данный момент мы имеем дела с НИСами три раза в день, причём только в окрестностях нашего города. Если учитывать мировую статистику, у нас будет более дюжины заражённых каждый день…
Вот как…
Теперь понятно, почему в здании царила такая суматоха.
По всей видимости, по мере приближения Вестника сами стенки материального барьера этого мира стали трещать по швам. Нечто подобное затронуло и Файран. Незадолго до того, как на островное королевство Небеллы заявился Вестник, все сны местных обитателей сделались явью.
– Есть предположение, в чём заключается причина данного феномена? – тактично спросил Куросаки.
Я задумался.
С одной стороны, говорить про Вестника было опасно, – опять же, по той простой причине, что, чем больше людей знает про его существование, тем ближе он подбирается к материальному плану бытия, – с другой, к этому времени скрытность казалась уже немного бессмысленной. Всё равно монстр заявится в самое ближайшее время.
Я помялся пару секунд и наконец ответил:
– Вестник скоро будет здесь.
– Вот как. Точная дата нам известна? – с необычайным спокойствием спросил Куросаки.
– Завтра, послезавтра… Может сегодня.
– Печальная перспектива. И что же мы можем сделать, чтобы его остановить?
Я хмыкнул.
Хороший вопрос.
В данный момент я обладал силами Десятого ранга. Был архимагом, если использовать измерительную систему Файрана. Меня всё ещё сдерживал материальный барьер этого мира, а вернее сказать самое тело Ямато, которое не позволяло использовать заклятия выше седьмого круга, однако внутри Стража, – я проверил данный момент во время нашего шествия через море, – мои силы раскроются на полную.
И всё равно этого было недостаточно.
В своё время Эльфин оказался совершенно бессильным перед лицом одного из Них.
Даже Боги Файрана не смогли остановить Вестника.
Вся надежда была на особенную природу моего организма. В некоторым смысле я тоже был одним из них – порождением кошмара. Я мог попытаться подчинить себе эту реку. Провернуть тот самый трюк, который в своё время позволил мне остановить Распрея.
