Текст книги "Конкурент мой (СИ)"

Автор книги: Su.мрак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

«Ты так сладко спал, что я не стал тебя будить. Меня срочно вызвали в штаб-квартиру Гильдии. Пропал Кадавейр. Авроры уже там. Вернусь, как только смогу».

Вместо подписи внизу несколькими росчерками пера был нарисован силуэт ворона.

С четверть часа я предавался приятному ничегонеделанью, потягиваясь под тёплым покрывалом и вспоминая сегодняшнее утро. Всё тело было переполнено истомой, в душе плескалось что-то, по моему мнению, весьма подходящее под определение «безоблачное счастье», и мне впервые в жизни хотелось повернуть время вспять, чтобы пережить заново каждое мгновение рассветных часов.

Из мира эйфории меня выдернул осторожный стук в двери лаборатории. Быстро приведя себя в порядок заклинанием, одевшись и вооружившись, я снял Запирающие чары и, выйдя на восстановленную гоблинами-строителями лестницу, нос к носу столкнулся с Гермионой:

– О, привет, подруга дней моих суровых!

– Фух! Я вижу, ты в хорошем настроении и добром здравии?

– Не жалуюсь. Ритуал прошёл нормально, часов через десять останется добавить стабилизатор и прочитать Сгущающие чары, и всё.

– Ты мне зубы-то не заговаривай! – Герми упёрла руки в бока и натянула на лицо маску a la «грозный декан Порву-как-Тузик-грелку при исполнении». – Вы со Снейпом вчера друг друга чуть не поубивали! Я уже думала, мы втроём с вами не справимся, и придётся лорда Малфоя на подмогу звать. Что произошло?

Мне оставалось только тяжело вздохнуть. Гермиона как терьер: если вцепилась – ни за что не отпустит, пока не узнает всё, что посчитает нужным. Пришлось возвращаться в лабораторию – остальные жилые помещения виллы ещё ремонтировались – накладывать Заглушающие чары и рассказывать о вчерашнем происшествии.

Дослушав до конца не перебивая, подруга демонстративно возвела очи к небу… то бишь, к каменному своду подземелья и, улыбнувшись, высказалась:

– Страсти Мадридского двора, а не отношения. Слава Мерлину, у нас с… Роном всё было гораздо спокойнее.

– Кстати, о вас… с Роном и Хорьком. Я, кажется, многое пропустил в ваших отношениях.

– А что рассказывать? Мы всё-таки решили последовать твоему совету и сходили к тому колдопсихиатру в Св. Мунго. Ты был прав. Он довольно занятный человек. Во всяком случае, так разложить «по полочкам» все варианты развития событий не смогла бы даже я.

– И что?

– Да ничего. Только вот от расписанной им перспективы нашей с Роном жизни, если мы решим плюнуть на изменение своих чувств и попытаемся сыграть в «идеальную семью», чуть не стошнило даже нашего с тобой друга.

– А Малфой?

– А что – Малфой?

– То, что Рон неравнодушен к нашей медиведьме, я уже заметил. Судя по тому, что вы пригласили её в ресторан, она тоже испытывает какие-то чувства к Рыжику. Но вот Драко… Только не говори мне, что не замечаешь его взглядов, направленных на тебя. Всё равно не поверю.

– Недоверчивый ты наш, – Гермиона недовольно нахмурилась: она не меньше моего не любила, когда кто-то лез в её личную жизнь, и ласково-угрожающе пропела:

– Шёл бы ты лесом, Гарольд Джеймс Поттер.

– Я-то пойду… И всё-таки, как ты относишься к нашему бывшему врагу?

– А как ты к Снейпу?

Юлить перед ней было бесполезно, и я ответил максимально честно:

– Не знаю, то ли залюбить до безумия, то ли заавадить. Одно могу сказать точно: любого, кто к нему полезет с какими угодно намереньями, я загрызу, не задумываясь.

– Вот и у меня что-то подобное. Не знаю, чем всё это кончится, но… он мне не безразличен…

– И ты без ума от Скорпиуса.

– Ну, этого маленького монстрика просто невозможно не любить, – при воспоминании о светловолосом бесёнке, одновременно так похожем и так непохожем на своего вечно надутого от важности в детстве папашу, маска «крутой стервы» слетела с лица Гермионы. – Представляешь, он и сегодня ухитрился прорваться в особняк Блэков. И новая модификация Защиты не помогла.

– Я же говорю, у нашего Дракона растёт гениальный отпрыск. И что?

– Рон с Драко ушли на медкомиссию – коллеги Малфоя заинтересовались его разработками. Нарцисса ещё вчера отправилась куда-то с мужем.

– И ты осталась один на один с этим юным манипулятором?

– Эй! Не наговаривай на ребёнка! До Дамблдора ему далеко.

– Ага! Так и расти ему ещё до нашего покойного директора без малого сто двадцать лет. Поверь, к этому времени он его переплюнет.

– Поживём – увидим. Пока мы играли вдвоём, всё было нормально, но тут появился Джордж со своим Фредом…

– Дай угадаю. Анджелина опять улетела на день встречи бывших игроков «Халкидских гарпий» и повесила сына на нашего вечно занятого приятеля, а того срочно вызвали в Аврорат?

– Тебе бы Прорицания вместо Трелони преподавать. За полчаса эта парочка демонов довела меня до нервного срыва. Пришлось вспоминать старые маггловские навыки и тащить их в парк аттракционов.

– С ума сошла?! А стихийные выбросы?

– В доме Сириуса нашлась пара медальонов-стабилизаторов. В общем, я выдержала. Обратно пришлось нести их на руках. Навизжались на горках, нахохотались, объелись мороженого и уснули. Я сдала их с рук на руки Рону и Кэтрин – пусть тренируются, а сама отправилась к тебе.

– Может, тебя покормить, многострадальная ты наша?

– Не стоит. Наоборот, это я тебя пришла звать к обеду. Малфоевские эльфы что-то темнят, но явно готовят нечто грандиозное. Насчёт Снейпа можешь не волноваться, Драко прислал записку, что с разбирательства они вернутся не раньше шести вечера.

Сидеть одному в лаборатории и впрямь не хотелось. Последний этап эксперимента с моей стороны подготовки практически не требовал. Что я, Сгущающих чар, что ли, не знал? Четвёртый курс школы для моего мастерского ранга по Чарам был просто уровнем детского сада. И я с радостью согласился с предложением подруги отобедать в моем собственном особняке, за последний месяц ставшем чем-то вроде клуба по интересам, который посещали все, кому не лень. Надо бы подумать о допуске для Люциуса. Чего уж, если всё его семейство у меня просто прописалось.

Вот и сегодня к обеду в Блэк Холл стянулись не только мы с Герми, Рон с Кэтрин и двумя отданными им под наблюдение сорвиголовами, но и папаши оных отроков. Поначалу Джордж с Драко пытались игнорировать друг друга и только косились с великим подозрением, но в очередной раз затеявшие возню Скорпиус с Фредом вывели их из состояния вооружённого нейтралитета буквально за несколько минут. И к концу обеда они уже вовсю обсуждали какой-то проект по внедрению сдобренных магией компьютерных технологий в работу целителей. Рон с Кэтрин болтали о чём-то, понятном только им двоим. Гермиону Фред со Скорпи утащили на чердак, показывать какие-то найденные ими сокровища. А я, внезапно почувствовав себя лишним на этом празднике жизни, решил до возвращения на виллу Северуса навестить свой секретный «почтовый ящик», в который обычно поступали кое-какие нелегальные сообщения и заказы, отправленные Джокеру. И так уже со всеми этими изменениями в личной жизни и загруженностью проектом успел подзапустить кое-какие из своих прежних контактов. Каково же было моё изумление, когда среди кучи маловажной шелухи, меня ждало короткое сообщение Ромеро:

«Джокер! Мне срочно нужна твоя помощь!»

Судя по неровности обычно идеально-каллиграфического почерка и рубленности фраз, у моего старого компаньона и человека, перед которым я, как ни крути, был виноват, случилось какие-то неприятности. Письмо было отправлено три часа назад. А значит, стоило поторопиться, мало ли что могло произойти за те двенадцать часов, что я его не видел. Мелькнувшая мысль о том, что неплохо было бы предупредить Герми, куда я отправляюсь, была отброшена сразу, стоило только мне представить осуждающее лицо подруги. Да, я знаю, что бежать на помощь бывшему любовнику, едва успев помириться с любимым человеком, мягко скажем, моветон, но не оставлять же из-за этого старого приятеля в беде.

Говорят, жизнь, как зебра – полосатая, чёрная полоса сменяет белую, и так до бесконечности. Не знаю, какая там полоса планировалась высшими силами мирозданья на эту неделю, но она явно собиралась максимально испытать меня на прочность. Знал бы я тогда, чем обернётся моё нежелание тревожить Гермиону…

Дом Ромеро встретил меня привычной уютной тишиной. Дверь в квартиру была открыта и даже приотворена, это настораживало, но, к сожалению, не настолько, чтобы я решил не соваться сломя голову в очередную авантюру. А что мне было делать, авроров вызывать? Развернуться и задавить меня числом в небольших комнатах и узких коридорах у потенциальных противников не было никакой возможности. Как боевому магу, без ложной скромности могу сказать, мне мало кто мог составить конкуренцию. В конце концов, меня не так-то легко было скрутить. Одного я не просчитал – атаки с помощью распылённого в воздухе зелья. Того самого наркотика, разработанного инквизиторами вместе с предателями из Гильдии Зельеваров. Когда, осторожно проникнув в квартиру и прокравшись в гостиную, я увидел лежавшего на полу Роми без признаков жизни и на секунду потерял бдительность, мне в лицо ударила струя наркотического газа из распылителя. Идиот! Ну, надо же было так подставиться! Задерживать дыхание было поздно. Проклятая мелкодисперсная жидкость, попав в глаза и на слизистую носа, мгновенно всасывалась в кровь, разнося по всему телу вялость и онемение. Испуганное сознание требовало немедленно скинуть с себя навалившуюся апатию, любой ценой вырваться из ловушки и убежать, но… если я что-то и вынес из школьного, а потом и академического курса по Зельеварению, так это хорошее знание Токсикологии. И знания эти гласили: «При отравлении неизвестным отравляющим веществом ни в коем случае нельзя делать резких движений, если только речь не идёт об эвакуации из источника воздействия ОВ. Повышенная двигательная активность способствует быстрому распространению яда с кровью и ускоряет поражение организма». Поэтому, заставив замолчать панически требовавшее немедленно бежать подсознание, я замер, внешне подчиняясь воздействию наркотика, а внутренне запуская все свои возможности и резервы по скорейшему его выведению. В конце концов, если притвориться безмозглым бревном, можно узнать о себе много нового.

Вот я и узнал. Не успело стихнуть шипение баллончика, а моё бренное тело мягко осесть на пол, как в поле моего зрения появились две пары ног и смутно знакомый голос произнёс:

– Вы были правы, Мастер. Он пришёл на зов своего бывшего дружка. Кстати, что с этим Ромеро делать дальше?

– Пусть живёт. Пока мы поставляем ему наркотик, он неопасен. Наоборот, его связи в теневом мире могут быть даже полезны, – надо мною склонился Кадавейр собственной персоной. Отвёл веко, вгляделся в зрачки. Я как умел, притворился растёкшейся в лужицу тряпочкой (если такие комбинации вообще способны на существование).

– А что с Джокером?

– Жаль было бы уничтожать столь интересный экземпляр. Сильный маг и талантливый вор нам могли бы очень пригодиться.

Странно, я пару-тройку раз общался с этим Мастером, и он раньше не производил на меня впечатления уверенного в себе лидера, скорее уж раздувшейся от самомнения лягушки. Сейчас же от него буквально несло аурой сдержанной властности.

– Так может, не стоит связываться с Сангре? Отправим этого на виллу, и он доставит нам зелье вместе с артефактом.

Волной накатила головная боль, кто-то пытался прорваться в мой разум сквозь ментальные щиты. Да, окклюменцией на уровне Северуса я не владел. Мне не под силу было создать многослойные щиты, открывавшие незваным гостям только то, что хотел показать им их хозяин, но блок у меня был хороший. Лучшие легиллименты Аврората зубы обламывали. Вот уж не знал, что Кадавейр владеет этой наукой. Но выбора у меня не было. Снять блок я не мог, а его наличие выдавало моё притворство с головой.

– Забавно…

– Что такое, Мастер? – наконец-то мне удалось разглядеть сообщника зельевара, и это опять добавило пару монет в и так переполненную копилку несоответствий. Насколько я знал, этот молодой маг никак не мог принадлежать к «личной гвардии» Магистра Лонграна, которую возглавлял Кадавейр. Или я ничего не понимал в подводных течениях гильдийской политики.

– Он притворяется. Зелье не подействовало или просто не смогло подавить волю.

Ой, как хреново-то! Ещё бы минут двадцать, ну, максимум полчаса – и я бы смог избавиться от парализующей мои мышцы отравы. Сила слёз феникса, циркулирующая в моей крови, не раз позволяла мне вывернуться из передряг с отравлениями. Придётся сражаться в открытую. И я не был уверен, что сумею противостоять двум крупным магам. Палочку из моих рук выбили ещё при падении, а применять беспалочковую магию в таком состоянии я не мог.

– Но я использовал максимальную дозу! Этого не может быть! Все наши эксперименты говорят…

– Я знаю, что говорят данные наших экспериментов. Но факт остаётся фактом, он, единственный из подопытных, не поддался воздействию наркотика.

– Его надо доставить в лабораторию и изучить.

– Н-нет… Заманчиво, но сейчас это было бы слишком опасно. Вы помните, как он сумел выкрасть у нас артефакт? Я не уверен, что даже в связанном и обезоруженном состоянии Джокер не способен выкинуть что-то подобное. Придётся его убрать, – на лице Кадавейра на мгновение проступило сожаление… Нет, не о необходимости совершить убийство, а о невозможности изучить, разобрать на запчасти столь заинтересовавший его экземпляр.

Я мысленно подобрался, готовясь дорого продать свою жизнь. Руки уже почти полностью восстановили силу и чувствительность, а вот нижняя половина тела всё ещё оставалась бесполезной обузой.

– Подождите, Мастер. Я отправлю отсюда нашу новую марионетку. Как правило, они плохо реагируют на убийство близких людей.

С моей души будто камень свалился: Ромеро, по крайней мере, в ближайшее время не угрожала смертельная опасность. Да ещё и сообщник моего противника собирался покинуть своего начальника, оставив его один на один со мной любимым. Я с замиранием сердца слушал удаляющиеся шаги двух человек и незаметно подбирался, готовясь атаковать своего убийцу, как только он склонится надо мной. Но этот гад оказался достаточно хитрым, чтобы не попасться в ловушку. В его руках возник маленький пистолет, стреляющий дротиками, которыми обычно пользуются ветеринары, чтобы усыплять раненых животных. И через пару секунд в моей левой руке, подрагивая, торчала маленькая стрелка, от острия которой по телу распространялся могильный холод, постепенно захватывавший всё больше и больше пространства и подбиравшийся вплотную к горлу, лишая меня дыхания. Какая-то дрянь на основе яда кураре.

Ну, всё! Теперь тебе полный п****ц, Джокер! Воздуха не хватало, сознание уплывало куда-то, и я, распрощавшись с жизнью, провалился во тьму.

Первым чувством, испытанным мною по возвращении, была боль. Точнее, БОЛЬ с большой буквы. Моё тело буквально разрывало от неё на части, и только парализованные язык и связки не давали заорать благим матом, срывая голос. Но я умел бороться с болью. Через пару минут моя воля сумела подавить панику и частично блокировать кошмарное чувство. И тогда вернулся слух. Вернее, его гипертрофированная вариация. Тихий разговор двух своих врагов, расположившихся на другом конце комнаты, я слышал так, как будто они кричали у меня над ухом.

– Пора. Сангре уже получил написанную Кадавейром записку с предложением обменять Джокера на артефакт.

Что-о?! И как это понимать? Сидевший передо мной зельевар почему-то говорил о себе в третьем лице. Да и… Мне это кажется, или редкие волосёнки и бледная рожа Кадавейра начали изменять цвет?

– Прошу прощения, Учитель, но я до сих пор не понимаю, для чего все эти сложности. Ведь мы действительно могли обменять артефакт на вора.

– И оставить за спиной двух живых врагов? Мальчик мой, как ты думаешь, сколько бы им времени понадобилось на то, чтобы просчитать, кто за этим всем стоит? Сутки? Двое? А что потом? Эта парочка достаточно хорошо знает, на что способны, а на что не способны Лангрен с Кадавейром.

Дальше – больше, изменения во внешности «Мастера Кадавейра» продолжали нарастать. «Оборотное»? Ну, конечно! Какой же я идиот! Только вот кто это, я пока не мог определить.

– Они бы ничего не смогли доказать.

– И что? Старый пердун Лонгрен растерял уже последнюю хватку, но уйти с поста Главы Гильдии отказался наотрез.

– Но ваш авторитет как человека, впервые за столько лет создавшего Философский камень…

– Одно слово, один намёк Сангре, и эта репутация полетела бы псу под хвост. Нет, мой мальчик, мне надоело решать все вопросы Гильдии, а на людях кланяться этому впавшему в маразм клоуну.

– Учитель, вы полагаете, что Сангре добровольно отдаст Кадавейру артефакт вместе с зельем?

– Нет, конечно. Сангре, примчавшись домой к Кадавейру, застанет только его труп, над которым его и повяжут авроры. На Веритасерум у него иммунитет, легиллименцией его не прошибёшь, а слову бывшего Пожирателя никто не поверит. Его осудят на Поцелуй, Лонгрен вылетит с поста Главы как покровитель связавшегося с инквизиторами зельевара, а наши с вами коллеги сами прибегут ко мне, предлагая в таких неблагоприятных условиях взять на себя руководство Гильдией. О! Ещё несколько минут, и можно будет отправляться в штаб-квартиру, действие Оборотного почти прекратилось.

– А артефакт?

– Аврорам же нужен будет человек, который способен разобраться с этим зельем. Их штатные зельевары имеют слишком низкий уровень мастерства, чтобы справиться с этим.

Лицо мага ещё полностью не вернуло характерные для него резкие, волчьи черты, да и волосы только-только начинали приобретать привычную длину и оттенок, но я уже не сомневался: передо мной ни кто иной, как Пауль Вольфберг собственной персоной. Несмотря на боль, почти полную беспомощность и неизвестность, ждавшие меня впереди, я не мог не восхищаться проведённой этой мразью многоходовой комбинацией, если бы не одно “но”: этот гад хотел подставить Северуса. Грозившая дорогому для меня человеку опасность отгоняла на второй план терзавшую моё тело боль и прибавляла решимости выжить вопреки всему. Выжить и защитить любимого от опасности.

Да, но как это было сделать? Одно моё неосторожное движение, и они, поняв, что я таки не умер, просто добьют меня каким-нибудь простеньким заклинанием… вроде «Бомбарды». С моим-то беспомощным состоянием им даже «Аваду» вспоминать не понадобится. Стараясь поворачивать голову как можно медленнее и незаметнее, я оглядел собственную тушку, где-то на поясе джинсов был прикреплён мобильник. Если добраться до него и попытаться сбросить Герми СМС, то… Зараза!!! Меня обыскивали! Одежда кучкой лежала у входа в комнату, шагах в двух от меня. Там же был и ремень, в котором, в потайном кармашке, хранился микроскопический фиал со слезами феникса. Это было не таким уж непреодолимым расстоянием даже для калеки с единственной действующей правой рукой на все четыре конечности. Интересно, почему только эта рука продолжала подчиняться командам разума? Может, потому что именно в неё тогда пришёлся укус василиска? Как же добраться до одежды? Разум опять начала захлёстывать постепенно подступающая волна беспамятства. Нет!!! Нельзя!!! Нельзя терять сознание! Держись, Джокер, держись! Во имя жизни Ворона! Ты должен! Да когда же они уберутся из дома Ромеро?! Я, едва сдерживая накатывающую волнами боль и жажду действий, сквозь полуопущенные веки следил за двинувшимися к выходу магами.

– А с этим что делать?

– О теле Джокера позаботится Эрлеа, когда вернётся. Не забудь только отдать ему приказ об этом.

– Хорошо, Учитель…

Уфф! Ушли. Я с трудом развернул своё непослушное тело, чтобы ползти к одежде, когда мой взгляд случайно зацепился за кучку каких-то предметов, лежавших на журнальном столике в другом конце комнаты. Мерлин великий!!! Там была моя палочка, весь взятый в дорогу арсенал и… тот самый вожделенный мобильник.

Два шага до одежды и спрятанного в ней противоядия и десять – до возможности спасти Северуса. Что тут выбирать, спросите вы? Доползи до спасительного зелья, а потом вернуться к мобильнику, но в противоядие на основе слёз феникса добавлено мощное снотворное, а проделать путь сначала в один конец комнаты, а потом в другой у меня банально сил не хватит. Ну, что ж… Как говорил Ворон: «О причинах того, что на голову всегда сыплются все шишки, не задумываюсь, и тебе не советую».

Я, стиснув зубы, развернулся, преодолевая накатившую слабость с подступающей к горлу тошнотой и подтягивая своё безвольное тело правой рукой, пополз в сторону стола.

Один рывок… Другой… Помнить бы ещё, что то расстояние, на которое я себя подтягиваю, отнюдь не равняется полноценному шагу… Плевать!!! Три… Четыре… Пять… Перед глазами сгущается пелена… Укусить себя до крови за онемевшую губу… Больно, зараза! Осколок стекла впился в руку… Насрать!!! Ползи, Джокер, ползи!!! Как ни странно, новая боль отогнала дурноту… Отлично! Восемь… Девять… Десять… Ещё немного! Одиннадцать… Двенадцать… голова уткнулась в не вовремя подвернувшийся стул. Ого! Беспалочковая магия начинает возвращаться: стул испепелило дотла. «Акцио» мобильник! Ничего… Зараза!!! «Акцио» мобильник!!! Вожделенный магловский передатчик шлёпнулся на ковёр, не долетев нескольких дюймов до моей руки. Последний рывок – и мои скользкие от крови пальцы сомкнулись на гладком корпусе, по памяти нажимая кнопку дозвона. В глазах уже темнело, дурнота наваливалась с новой силой… Только бы она взяла трубку! Только бы взяла!

– Алло. Гарри, это ты? Где ты, Гарри? Снейп получил письмо…

– Послушай… меня… – слова вырывались из горла хрипом, поднимавшаяся в груди боль готова была вот-вот перехватить горло. – Останови… Севе… руса… Там… ловушка… Останови!!!

Боль разом перешла в наступление. Измученное тело предало, впадая в спасительное беспамятство. И последним, что я успел услышать, было:

– Остановить Снейпа! В Гильдии ловушка! Я поняла! Мы найдём его, не волнуйся! Не отключай мобильник, Гарри! Не отключай…

В голове словно взорвался огненный фейерверк, погружая меня во тьму и безвременье. Но душа пела от облегчения: я успел…

====== Глава 8. «Конкурент мой – любимый». Часть 1. ======

И какой гоблин дёрнул меня за язык? Поиграть мне, видите ли, захотелось! Проучить его за это несчастное «я не могу себе тебя позволить», которое за последнюю неделю мне всю душу вымотало. И как?! Проучил?! Давно я не награждал себя эпитетом клинического идиота, да, видно, придётся. И ведь знал же! Знал, с кем имею дело! И какой реакции от него ожидал, спрашивается?! Нытья? Сбивчивых попыток качать права и выяснять отношения? Мордобоя?

Ныть бы Поттер не стал по определению. Никогда за ним этого не замечал, даже в детстве.

Бабские мелодрамы он тоже не стал бы устраивать. Слишком горд для этого.

Мордобой? Хмм… Это возможно, но только не в данном случае… В нём слишком много нашего, слизеринского, чтобы поступать настолько примитивно. В памяти всплыл его последний «подарочек» в виде бутылки шампанского, оставленной в защищённом как гоблинский сейф футляре из-под украденного артефакта. Мда-а… Чем-чем, а примитивизмом там и не пахло.

А что бы сделал я на его месте? От попытки представить, что чувствовал сейчас Гарри, стало как-то не по себе. Мало того, что и без того с трудом загнанное в глубины подсознания вожделение усилилось, вызывая почти болезненное желание поймать любимую сволочь и не выпускать из постели минимум до следующего утра. Минимум!!! Так ещё и до кинжальной боли острая смесь обиды и гнева, полыхнувшая в его глазах перед уходом, заставила моё чувство опасности верещать не хуже баньши. Я бы такого не простил. И он не простит. При мысли о вариантах мести, на которые был способен такой человек, как Джокер, кошки скребли на душе. Надо было его догнать и извиниться, но где уж мне… Только остаточный след бушующей магии да вылезшие на лоб глаза авроров, которых Шеклболт оставил охранять виллу – вот и всё, что мне удалось обнаружить.

А с его уходом как будто оборвалась какая-то нить, что связывала меня с действительностью, заставляя жить, дышать и наслаждаться жизнью. Сознание медленно, но верно погружалось в пучину депрессии не менее чёрной, чем та, что подстерегала меня при выходе из комы десять лет назад. Только сейчас рядом не было поддержавших меня тогда Люциуса с Нарциссой. Некоторое время я пытался варить какое-то зелье в лаборатории, но всё валилось из рук, а на душе росло уже не сожаление и чувство вины, а тревога… Тревога за этого невозможного парня, который вполне мог в том состоянии, в котором покинул виллу, устроить Магическому Миру парочку-другую катаклизмов, а в довесок найти ещё кучу проблем на собственную задницу.

Его не было уже больше получаса, когда Сигнальные чары, оставленные мною на тайнике с зельем, забили тревогу.

Что там могло произойти, ведь последний этап ритуала был проведён безукоризненно? Гася дурные предчувствия, я натянул защитную мантию и бросился к тайнику. Одного взгляда на НЕЧТО, бурлившее и плескавшееся в котле, было достаточно, чтобы понять: ничего подобного я в своей жизни не видел и, если не придумаю, как ЭТО остановить, не увижу никогда, потому что вряд ли мой бренный организм сможет пережить собиравшийся развернуться на полную катушку мини-армагеддон.

Защитные и Стабилизирующие чары сменялись одни другими, но ни одна из комбинаций не могла остановить неуправляемую реакцию, начавшуюся в котле. Мне с трудом удавалось локализовать бушующий в тайнике вихрь магии, но это отнимало уйму сил, так что появление на пороге лаборатории моего крестника в сопровождении бывшей четы Уизли оказалось как никогда кстати. Вчетвером мы с трудом смогли загнать уже разросшийся до пределов лаборатории и лестничной площадки адский смерч, но уберечь зелье от взрыва не смогли, а вместе с ним были уничтожены все мои запасы ингредиентов, кроме тех, что я на всякий случай загодя поместил в защитную сферу. Слава Мерлину, там оказались как раз те вещества, что мне ещё могли понадобиться для восстановления субстанции. Человек я не избалованный судьбой, но в этот раз не смог сдержать гнева и досады. На последнем этапе! Меньше чем за сутки до завершения дела всей моей жизни! Да что же это за напасть такая?! Обещал себе никогда не задаваться этим вопросом, слишком уж бесполезное занятие – вопрошать о чём-то судьбу, но тут буквально наружу рвался крик души: «За что???!!!»

– Мастер, а где Гарри? – оторвавшаяся от устранения последствий стихийного бедствия в лаборатории мисс Грейнджер, оттряхивая от мелкого мусора порядком испорченную нарядную мантию, вынырнула из-за поваленного шкафа.

– Не знаю… – тревога навалилась с новой силой. А ведь верно! Взрыв мог быть как-то связан с действиями Джокера. – Он ушёл почти сразу после завершения последнего этапа. Я… беспокоюсь о нём.

Эти слова и на сотую долю процента не передавали того, что я чувствовал, но мне ещё с трудом давалось столь личностное общение с бывшими гриффиндорцами. Богатое же воображение рисовало перед внутренним взором картины одну страшнее другой. Слишком многое я повидал на своём веку, и ему было из чего выбирать.

Где-то на заднем плане сознания прошла странная мысль, заставившая меня на мгновение замереть: а ведь я волнуюсь больше об этом неуправляемом недоразумении, чем о неудачном эксперименте. О слишком свободолюбивом парне, бывшем почти-враге, даже не являвшемся, если уж говорить начистоту, моим… кем? Любовником… другом… наваждением… любимым… Последнее определение заставило привычно-презрительно дёрнуться что-то в очерствевшей с годами душе. Когда-то это слово было для меня предметом издевательства. Когда-то… Но не теперь. Даже моя вторая, тёмная сущность, не посмела вякнуть ничего стёбного, признавая за Джокером право на существование в моём сердце. Да к Мордреду эту философию!!! Только бы тот был цел и невредим…

Молодая ведьма говорила мне что-то успокоительное, а я только кивал головой, не вслушиваясь в слова. Где его искать? Куда он мог уйти в таком состоянии? Мерлин великий, оказывается, я ничего о нём не знал!

Не дождавшись вразумительных ответов, чародейка исчезла из лаборатории, оставив меня один на один с мрачными мыслями и предчувствиями, и только грохот закрывшейся за ней массивной двери несколько отрезвил сознание.

Ну, же, Северус, «чёртов ублюдок», как говаривал мой папаша, возьми себя в руки!

Я наколдовал струю ледяной воды и плеснул её в лицо, смывая копоть и липкую пелену отчаянья, быстро наложил Бодрящие чары и заставил себя в сотый раз заняться проверкой записей в призрачной надежде найти место преткновения, из-за которого отправился псу под хвост труд последних суток.

За этим занятием меня и застал ворвавшийся в лабораторию Гарри. Один вид его взъерошенной больше обычного шевелюры, кое-как накинутой на плечи мантии и прилипшей к мокрому телу рубашки, вызвал такое чувство облегчения, что я даже не смог подобрать слов, борясь с иррациональным желанием растечься в лужицу. В его встревоженном взгляде, словно в зеркале, на мгновение отразились подобные же чувства. С губ уже готово было сорваться приветствие, когда он склонился над моим плечом, и… в нос мне ударил запах сладко-навязчивого мужского одеколона… в который вплетались смутные нотки недавно пережитой страсти. Джокер никогда, насколько я знаю, не пользовался ничем подобным, предпочитая почти незаметные ароматы. Так что этот запах буквально кричал: «Я трахался с другим мужиком!»

В груди мгновенно огненным цветком расцвёла слепящая ярость:

– Хорошо развлёкся? Твои поигрушки стоили срыва эксперимента?!

Радость и тревога в его глазах мгновенно сменились непроницаемо-циничным выражением, и в мой адрес полетели пропитанные ядом слова.

Лицом к лицу, глаза в глаза, мы кружили по разрушенной комнате, словно два готовых вцепиться друг другу в глотку волка. С губ сами собой лились оскорбления, и никто не хотел уступать, с каждой минутой, с каждым словом загоняя нас в смертельную ловушку гнева. Где-то в глубине души я чувствовал, что очень скоро пожалею о том, что сказал, но остановиться уже не мог. Не знаю, чем бы кончилась наша свара… возможно, чьей-то смертью, но в момент, когда мы были уже готовы сцепиться друг с другом в серьёзном поединке, от дверей в меня ударил луч «Ступеффая», и последнее, что я успел заметить, прежде чем потерял сознание, было точно такое же ошарашенное выражение лица падающего Джокера.

А потом был допрос. Меня… Меня!!! Спелёнатого, словно младенца, привязали к стулу. И только одно не дало мне взорваться от злости: перекошенная от гнева физиономия связанного по рукам и ногам Поттера. Он, видите ли, не знал!!! Неуч Мордредов!!! Да как он вообще посмел! Даже одна попытка… Даже намёк на попытку представить его извивающимся и стонущим от страсти в чужих руках, заставляла меня вспомнить те проклятия, которые я упорно старался забыть последние десять лет: