Текст книги "Конкурент мой (СИ)"

Автор книги: Su.мрак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

«Антонин Долохов. Чистокровный. Русский. Один из членов Внутреннего Круга Того-Кого-Нельзя-Называть. Шесть футов восемь дюймов. Волосы вьющиеся русые. Глаза карие. Особые приметы: шрам на правой скуле. Предположительно: погиб в Последней Битве. Тело не обнаружено».

«Ривальд Уоррен. Чистокровный. Британец. Шесть футов один дюйм. Волосы светлые. Глаза серые. Особых примет не имеет. Предположительно: погиб в Последней Битве. Тело не обнаружено».

Оппаньки, какая встреча! И как мы выпутываться будем? Наши палочки сторожили каждое движение противника, их – каждый наш вдох и выдох. Мда-а… ситуёвина… Война Алой и Белой розы, мать её за ногу, эту ботанику!!! Серия n-дцатая! Десять лет спустя! Блин!!!

Ворон пытался разрядить ситуацию, но по заледеневшему взгляду подруги и оскалу Долохова было понятно, что его просто не желают слышать. «Лорд Змеевич» слинял в сторонку. Кто бы сомневался! Люциус – один из сильнейших боевых магов и отнюдь не трус, но в идиотские стычки предпочитает не ввязываться… Потому и жив до сих пор, наверное. Но Малфой – Малфоем, а со сложившейся ситуацией надо было что-то делать. В любой момент могли полететь проклятия, а в голову как назло ничего путного не приходило. И тут Сев… Ворон и Хорёк (Хорёк!!!) почти одновременно шагнули вперёд, становясь между нами и бывшими Пожирателями. Драко о чём-то препирался с Гермионой, Рон помалкивал, переводя задумчивый взгляд с одного спорщика на другого, а я никак не мог оторвать глаз от таких знакомых чётко очерченных губ своего бывшего конкурента, не вслушиваясь в слетавшие с них слова, а просто наслаждаясь звуками этого хриплого голоса, ставшего мне таким родным за последний месяц.

И только удивлённый выкрик Долохова: «Джокер?!» вывел меня из ступора, заставив взять себя в руки:

– А вас что-то смущает, господин покойник? – мне было, что сказать бывшему цепному пёсику Тома. Когда-то меня буквально до зуда в ладонях интересовало, как вышло так, что за клиническим психом с манией величия и убийства пошли столь неординарные личности, и я раскопал всё, что сумел найти о членах Внутреннего Круга. С этого, наверное, и пошло моё увлечение добычей информации.

Расчёт оказался верен. Видели бы вы, как вылезли на лоб глаза русского, когда я с насмешливой улыбочкой выдал сведения, которые он считал надёжно похороненными в песках времени. В общем, мы добились того, чего хотели. Никто и не сомневался, что Снейп с Малфоем не позволят арестовать своих старинных приятелей, а клятва о ненападении от столь уважаемых в теневых магических кругах личностей дорогого стоила. Древние слова магических обязательств прозвучали как раз вовремя, Уоррену явно срочно требовалась помощь целителя, и Драко с Герми, позабыв о своих обидах и разногласиях, рванулись ему её оказывать, стоило только тому потерять сознание. Люциус с Роном и Долоховым занялись подготовкой удобоваримой для следователей Аврората картинки, а мы с Вороном отправились проведать так интересовавшую меня личность «отца Винченцо». Эх, если б я знал, насколько вымотан зельевар, костьми бы лёг, а уложил этого упрямца на больничную койку сразу же после окончания междусобойчика. Кем он себя возомнил?! Мерлином Великим?! Двужильная сволочь! Ну, есть же какой-то предел выносливости! Границы, в конце концов. Молчавший до поры до времени внутренний голос, разом пробудившись, ехидно прокомментировал: «Да-а… О! Чего мы, оказывается, знаем! Грани-ицыыы… Ну-ка, ну-ка! А сам-то ты их помнишь?!» Вот так всегда! Все на одного! Даже моя собственная совесть…

Шипя и ругаясь сквозь зубы, я с трудом дотащил потерявшего сознание Ворона до границы антиаппарационного щита, включившегося сразу после того, как я уничтожил блокирующий магию прибор. Вот же, убрал маггловскую игрушку на свою голову!

Пришлось пользоваться экстренным портключом, доставившим нас сразу в Блэк-Холл, иначе, боюсь, соседи-магглы были бы весьма шокированы появлением из ниоткуда двух окровавленных и вооружённых до зубов мужиков.

Спасибо Хорьку, в доме нашлось всё, что было необходимо для перевязки и обработки ран. На груди, спине и плечах Северуса живого места не было, словно его волокли по каменному крошеву. Царапина на щеке тоже вызывала опасения, но всё обошлось. Доставив в ванную безвольное тело и избавив его от обрывков того, что когда-то было одеждой, я осторожно погрузил Ворона в тёплую, мгновенно окрасившуюся кровью воду и, быстро смыв всю грязь, как мог, заживил мелкие царапины. Позже в своей спальне с помощью зелий разобрался и с более крупными ранами. Слава Мерлину, ничего такого, с чем мне не удалось бы справиться, у него не оказалось.

Он лежал в моей постели такой расслабленный, с устало-умиротворённым выражением на худом бледном лице, что я невольно замер, прислонившись к витому столбику кровати, любуясь сильным, покрытым старыми и свежими шрамами телом, несмотря на почти полувековой возраст, не обременённым ни единой лишней унцией жира. Рука сама собой потянулась заботливо укрыть его покрывалом и замерла… М-да-а… Это что, я ему в таком виде раны лечил? Да Малфой (тот, который колдомедик) меня бы лично заавадил, если бы увидел мою покрытую кровью и грязью тушку в опасной близости от пациента.

Наскоро левитировав на спящего Ворона покрывало, я наложил на двери Запирающее во избежание визита незваных гостей и, избавившись от грязной одежды, пошёл отмываться. Тёплые водяные струи, мягко стекавшие по лицу и плечам, унесли напряжение и усталость сегодняшнего боя, оставляя только бодрость и… подспудное желание как можно скорее вернуться в спальню. Мягкое, пушистое полотенце, впитавшее влагу моих так и не подстриженных за три месяца волос, уютно обернулось вокруг бёдер, скрывая… реакцию тела на кое-какие мысли, и я с улыбкой на губах шагнул к постели, на которой лежал мой невольный гость. Его лицо уже не было таким бледным, как прежде. На щеках появился лёгкий румянец. Прямые волосы, ещё влажные после мытья, тёмным облаком разметались по подушке, обрамляя резкие черты. Не красавец. С такими, как Малфои, даже рядом не стоял, но… почему же мне не хочется отрывать глаз от его лица? Лежавший передо мной человек когда-то умудрялся превращать мою жизнь в ад. Странно, но мне было наплевать на это. Ну, было – и было… быльём поросло. За этот месяц он дважды смог причинить мне боль, сметая тщательно возводимые мною щиты так, как будто они просто никогда не существовали. Никто и никогда не мог добиться этого. Так зачем же я, как придурок, сломя голову нёсся на его виллу, едва только почувствовал угрожающую ему опасность? Вопросы, вопросы… И ни единого ответа. Взгляд, словно притянутый магнитом, вновь остановился на раскинувшемся в постели теле. Что в нём было такого, что я эти две недели ни о ком другом думать не мог? Милым этого человека мог назвать только сумасшедший. Но, состоявший, казалось, из одних острых как бритва колючек, злопамятный, не прощающий чужих и своих ошибок, язвительный и некрасивый тёмный маг со зловещим прошлым безумно меня притягивал. Настолько, что я просто напрочь забыл тех, остальных, с которыми проводил время все эти годы. Прохлада ли комнаты заставила меня поёжиться, или это непрошеные мысли вызвали озноб предвкушения… Предвкушения? Чего? Не знаю. Но я вдруг почему-то почувствовав себя беззащитным, поспешно натянул джинсы с футболкой и вернулся к своим наблюдениям.

Блуждавший по телу взгляд наткнулся на не до конца залеченные царапины, покрывавшие живот Ворона. Как я их просмотрел? Хорошо хоть, заживляющая мазь всё ещё стояла на небольшом столике возле окна. Мне не хотелось его будить. Судя по увиденному на полуразрушенной вилле, денёк у него выдался не из лёгких. Но мои руки, втиравшие мазь в царапины, сами собой срывались на ласку, вначале едва ощутимую и осторожную, при которой кончики пальцев лишь слегка касались бархатистой кожи вокруг сбегавшей к паху дорожки жёстких чёрных волос, потом… а потом я заметил, что мышцы его живота напряглись, а ровное спокойное дыхание лишь чуть-чуть, лишь немного, едва заметно участилось.

– Ты не умеешь притворяться. Я сразу понял, когда ты очнулся, – мои губы уже почти касались его уха, ероша дыханием почти высохшие волосы. И когда я успел прижаться к его телу?

Провокатор! Он развёл меня, как младенца, но возмущение его изворотливостью быстро кануло в Лету, унесённое наслаждением, которое дарили его руки и губы. Никогда и ни с кем другим я настолько не растворялся в эмоциях и переживаниях, никогда не позволял партнёру безраздельно властвовать над своим разумом и телом. На мгновение сквозь полыхавший во мне огонь страсти словно ледяная игла пронзила сердце. Страх. Страх поверить и потерять. Но я остатками отказывавшей воли сбросил его мутную пелену и без оглядки растворился в обжигающей волне стучавшей в висках крови, получая и даря наслаждение. Вороннн!!! Мой! Северус!!!

На какое-то время я, видимо, провалился в послеоргазменный полусон, прижавшись к тяжело дышавшему Ворону, всё ещё сжимавшему моё плечо, но поспать нам была не судьба. Чей-то до боли знакомый голос, раздававшийся из-за двери, очень убедительно обещал вынести оную напрочь, если мы её, родимую, не откроем. Эйфория, туманившая голову, не сразу дала сообразить, что особняк Блэков своим присутствием почтило моё бывшее начальство. Мерлин Великий!!! Да что они все привязались?! За последний месяц я сталкивался с Шеклболтом чаще, чем за последние семь лет!

Каюсь! Смалодушничал. Смылся в ванную, оставив Северуса одного отбиваться от сдвоенного натиска Кингсли с Малфоем… За что и был наказан. В душевой было слышно каждое сказанное в комнате слово. Каждое! Не помню, как вернулся в комнату. Я всё же не был настолько идиотом, чтобы не понять, что для Шефа Британского Аврората «воскрешение» Северуса не было неожиданностью. Он знал… Они все знали. И про то, что он выжил, и про артефакт. А я-то, наивный, ещё удивлялся, чего это лучший ученик такого параноика, как Хмури, поверил на слово бывшему аврору, не потребовав доставить поднявший такую бурю в Магическом Мире артефакт в самое защищённое из хранилищ Министерства.

«Эх, Поттер, Поттер, ничему-то тебя жизнь не научила!» – привычный бархатный голос моего второго «Я» заставил перевести взгляд с Шеклболта на Северуса, и мне с трудом удалось удержать на лице маску насмешливого безразличия, скрывая почему-то полоснувшую по сердцу боль. Вот оно! «Ты хотел поверить? И как? Поверил? И что теперь?» Что ты так встревоженно смотришь на меня, Ворон? Поговорим, говоришь, когда вернёшься? Ну что ж, поговорим. Пора заканчивать это приключение. Мне нельзя было впускать тебя в свою душу, Ворон. Кого угодно, только не тебя. В груди почему-то саднило и что-то словно не давало дышать. Ничего, я возьму себя в руки и выкину из головы напрочь это сумасшествие. Обещаю! Только вот облегчения это обещание не принесло.

К тому времени, как пришла моя очередь отвечать на каверзные вопросы Кингсли, я уже успел взять себя в руки и только язвил, пожалуй, несколько больше обычного, изображая святую невинность и полную неосведомлённость в событиях, произошедших на вилле Ворона. Лгать – не лгал, но слова переворачивал с ног на голову так, что сказанное мною кардинально меняло смысл.

Видел ли я магглов, напавших на поместье? Видел, а как же! Что говорите? Их было больше семидесяти. Да вы что?! Я имел несчастье лицезреть только двадцать. Как один маг может справиться с такой ордой? А я откуда знаю! Меня там не было. Лично я там ни одной живой души, кроме мастера Сангре, не видел. Ну-у, Долохов с Уорреном у нас же официальные покойники. Так что – тоже правда… А что вы хотели? Чтобы я, шесть лет общаясь с самым лучшим манипулятором Магического Мира, не научился играть словами? Ну, вы меня прямо за идиота держите! А это уже оскорбление… Я ведь и обидеться могу…

В общем, допрашивавший меня следователь Аврората сорвался на крик уже через четверть часа, и Кингсли взял дело в свои руки, выставив истерика за дверь. И правильно! Если уж его от меня так колбасит, что ж случится, когда ему кто-нибудь вроде Беллы-покойницы попадётся? Непорядок. Я хоть и не служил больше в этом славном ведомстве, его престиж не был для меня пустым звуком… О чём тотчас же и сообщил Главному Аврору. Шеклболт долго смеялся, но от идеи вытрясти из меня-любимого нужные ему сведения не отказался, в течение двух часов пытаясь поймать меня на ошибках и нестыковках в ответах. Дело закончилось ничьёй: про ПСов он ничего узнать не смог, но Гильдией Зельеваров заинтересовался всерьёз.

Игра с Шефом в старую как мир игру «кто кого переупрямит», принесла хоть какое-то облегчение, на несколько часов избавив от мыслей о Вороне, а потом тоска навалилась с новой силой. Но я уже всё для себя решил. Снейп… слишком глубоко проник мне в душу, добравшись до моего настоящего «Я». То, что мы испытывали друг к другу, было… слишком сильным, почти болезненным чувством. А я с детства привык к тому, что те, кем дорожишь больше всего на свете, уходят. Всегда. И это больно. Очень больно.

Мне с трудом удалось сосредоточиться на расшифровке последних записей в дневнике мастера Чар, но постепенно работа отвлекла от переживаний, и я погрузился в неё с головой, позабыв о времени. Пару раз в кабинет заходила Нарцисса, но, чувствуя моё настроение, не приставала с расспросами, а просто молча убирала пергаменты с записями со стола и ставила передо мной поднос с едой, дожидалась, пока я, не замечая вкуса пищи, проглочу всё принесённое ею, и затем вызывала домовика, чтобы унёс грязную посуду. Ворон появился только под утро. При взгляде на его встревоженное лицо моя решимость разорвать так пугавшее меня наваждение подувяла, но я всё же сумел взять себя в руки, максимально честно объяснив причину своего отказа от отношений:

– Думаю, я просто не могу себе тебя позволить, Ворон… – а вот заглянуть после этого ему в глаза мне решимости не хватило. Честно говоря, я просто сбежал из кабинета и старался избегать Ворона все последующие дни, встречаясь только в его уцелевшей от погрома лаборатории для проведения очередного ритуала. Он отвечал мне тем же, появляясь в особняке Блэков лишь глубокой ночью и сразу же исчезая в выделенной ему спальне. Остальные жители дома – Герми, Рон и так и не вернувшийся в Малфой-Менор Хорёк – шарахались от нас, как от прокажённых. Мы, словно два танцора, танцевавшие танго на минном поле, опасались сделать лишний шаг или сказать лишнее слово. Часы складывались в дни, так в напряжённом противостоянии пролетела неделя. Работа продвигалась вперёд семимильными шагами. Не за горами уже был завершающий этап. С каждым днём создаваемое Вороном зелье становилось всё сложнее и требовательнее в приготовлении, да и применяемые в ритуалах чары прочно перешли в разряд Высших, и мы теперь часами пропадали в лаборатории. Постепенно стена отчуждения между нами таяла. Слово здесь, прикосновение там, склонившаяся над плечом фигура, рисующая что-то на пергаменте. Рабочие моменты, в которых, собственно, не было, да и не могло быть ничего интимного, но… от одного его запаха, от звуков хрипловатого голоса над ухом, от взглядов… Особенно от взглядов! Мне просто срывало крышу, вызывая во всём теле тянущую боль постоянного возбуждения и неудовлетворённости. Скрывая свои чувства, я снова начал язвить по поводу и без повода. Он не оставался в долгу, всё чаще позволяя себе двусмысленные высказывания. Напряжение между нами нарастало, но я пока что держался, стараясь как можно больше времени проводить с друзьями, в неразлучную парочку которых как-то незаметно влился белобрысый Хорь, похоже, напрочь забросивший своё чистокровное семейство и буквально пустивший корни на Гриммо 12.

Как ни странно, он оказался замечательным собеседником, умным и язвительным. О своей жизни после школы рассказывал скупо: учился, женился, родил сына. Всё, как положено отпрыску чистокровного рода. Вот только плебейское занятие – работа – никак не вписывалось в эту схему. И мы с Герми, проявлявшей с каждым днём всё больше любопытства к жизни бывшего школьного врага, однажды вечером «развели» его на разговор.

– Послушай, Малфой, а как получилось, что ты стал колдомедиком? Ведь, насколько мне известно, в ваших кругах не поощряются подобные занятия.

Ужин, приготовленный эльфами, был вкусным, вино, найденное в подвалах особняка – отменным, Ворон пропадал в своей лаборатории, и на этот раз не нуждался в помощи чароплётов, отчего же было не развлечься ни к чему не обязывающим разговором возле камина.

– А я всегда хотел им быть. Вот родители и пошли мне навстречу, – в голосе блондина было столько затаённого тепла и любви по отношению к Нарциссе с Люциусом, что наши предрассудки о том, что Малфои внутри семьи ведут себя так же отстранённо, как и на людях, рассеялись, словно дым на ветру. – Боевая магия… Не скрою, когда-то она меня привлекала. Даже слишком привлекала. И идеи превосходства магов над магглами. Кое в чём я согласен с ними и сейчас, – увидев, как нахмурилась моя подруга, он пояснил:

– Согласись, волшебники сильнее магглов, но магглорожденные – тоже маги. Во время учёбы я отыскал кое-какие старинные рукописи, в том числе и те, авторство которых приписывалось Слизерину. Так вот, Основатель ратовал за то, чтобы ассимилировать вас, а не уничтожать. Это заставило меня переосмыслить кое-какие усвоенные с детства ценности…

– А как же запрет на обучение в Хогвардсе?

– А ты вспомни поголовную неграмотность магглов в Средние века. Для того чтобы они могли хотя бы понимать то, что им говорят на уроках, их ещё обучать надо было. Вот о чём шла речь! А вы знаете, что до войны с Гриндевальдом в чистокровных семьях было принято женить и выдавать замуж младших отпрысков за принятых в род магглорожденных волшебников? Для того чтобы влить свежую кровь и предотвратить вырождение.

– Тогда почему эта традиция была прервана?

– Из соображений гуманности. Таких детей похищали из родных семей после первого же магического всплеска и воспитывали уже в семьях магов. Сама понимаешь, родители-магглы были от этого не в восторге.

Мы с Роном почти не участвовали в их споре, просто приглядываясь к собеседникам. Взволнованно поблёскивавшая глазами Гермиона, с которой как-то незаметно спала маска сурового декана и крутой амазонки, впервые за многие годы напоминала ту беззаботную девчонку, какой была когда-то в Хогвардсе. А Хорёк… хмм… Называть этого парня хорьком как-то уже и язык не поворачивался. В отличие от нашей подруги, он ничем не напоминал себя прежнего. Драко вёл разговор спокойно, не допуская даже намёка на так любимые им раньше оскорбления. В его рассказе о проведённых исследованиях звучала глубокая увлечённость, а в словах о семье – любовь и привязанность ко всем её членам. Кроме Астории. Странно, но о жене Малфой отзывался холодно, как о чужом человеке. Зато сына, судя по всему, обожал, с затаённым теплом и гордостью рассказывая об успехах четырёхлетнего Скорпиуса.

Помнится, я тогда даже беззлобно подколол его, пошутив, что Малфой-самый-младший, судя по его словам, способен превзойти даже меня по способности манипулирования людьми. На что гордый отец только ехидно усмехнулся. И никому из нас даже в голову не пришло, что в скором времени нам предстоит на своей, так сказать, шкуре ознакомиться со способностями этого юного гения. А зря.

Распрощавшись в тот вечер с друзьями и завалившись спать, я поднялся засветло, отправившись на виллу Ворона, чтобы помочь ему с очередной ступенью варки зелья. До ритуала, завершавшего этот этап, оставались всего сутки. А потом… потом, теоретически, после суточной подготовки мы имели шанс получить Философский камень. Если мы всё сделали правильно… Если нам повезёт… Если… Если… Если…

Но это просто были мысли вслух. А в это самое раннее утро моё вмешательство ограничилось уже известным нам с первого этапа ритуальчиком, стабилизировавшим готовое разнести котёл зелье. Всё действо заняло пару часов. Наконец, я произнёс последнее заклинание, сопроводив его замысловатым взмахом палочки, и Ворон, склонившись над таинственно поблескивавшим варевом, со вчерашнего дня приобретшем явственно красноватый оттенок, удовлетворённо кивнул головой:

– Приемлемо.

– Интересно, ты когда-нибудь ставил себе «превосходно»? – лёгкая усталость во всём теле и предвкушение предстоящего отдыха не дали мне удержать язык за зубами. И надо же было раскрыть рот в тот момент, когда я пытался избавиться от ноющей боли в затёкших мышцах с помощью потягивания. Естественно, сдержать уже начатое движение не получилось, и обернувшийся на мои слова зельевар, окинув меня с ног до головы оценивающим взглядом, на мгновение задержавшимся на задравшейся рубашке, насмешливо приподнял бровь и ответил с едва заметной лукавинкой в голосе:

– Смотря в каких дисциплинах.

Взгляд чёрных глаз, направленный на меня в упор, заставлял ощутимо нервничать, и я уже пожалел, что по собственной воле ввязался в разговор. Похоже, Ворон решил проигнорировать моё решение разорвать зарождавшиеся отношения и взять меня измором. Буркнув что-то маловразумительно-ехидное в ответ, я, сославшись на какое-то срочное дело в особняке Блэков, ретировался с полуразрушенной виллы, на которой полным ходом шли восстановительные работы. Уже на выходе услышав его обещание явиться к обеду, только молча кивнул головой. Эх, если бы я только знал, какой сюрприз ожидал меня на площади Гриммо, постарался бы как можно дольше не появляться в этом старом родовом гнезде тёмных колдунов.

Хотя поначалу ничто не предвещало каких-либо неприятностей. Дом встретил меня запахом готовящегося обеда, беготнёй эльфов, подгоняемых наведавшейся в особняк Нарциссой, да слышавшейся из тренировочного зала беззлобной перепалкой Рона и Драко. Ко всему этому я уже успел привыкнуть за последние две недели, и только донёсшийся откуда-то из библиотеки неожиданный для этого места высокий детский голос и встревожено-уговаривающее воркование Герми заставили меня двинуться в ту сторону. Открывшаяся мне с порога картина могла бы сойти за описание семейной идиллии… Моя подруга, смягчив тревожные нотки в голосе, уговаривала маленького спрятавшегося за массивным столом белокурого ангелочка отдать ей какую-то «нехорошую вещь». Судя по выглядывавшей из укрытия уже успевшей перемазаться в где-то найденной пыли проказливой мордашке, украшенной фамильными «малфойскими» глазами, счёт был приблизительно 6 : 4 в пользу маленького монстрика. Выманить его она смогла, но вот с новой игрушкой он расставаться явно не собирался, звонким голоском ведя торг с опешившей от такой наглости грозной деканшей.

Я даже от всей души улыбнулся юному манипулятору, но моя улыбка тотчас же увяла, стоило мне только увидеть «мячик», который так не хотел отдавать Гермионе невесть откуда взявшийся в особняке Скорпиус. «Сфера Хаоса»!!! Да откуда он… Хотя, судя по найденному нами после четвёртого курса запасу тёмномагических артефактов, Блэки-старшие давно и прочно числились среди постоянных клиентов психиатрического отделения Св. Мунго. И как мы эту гадость тогда ухитрились просмотреть?!

А торг шёл по нарастающей. Со стороны Гермионы аргументами выступали сделанные и оживлённые ею бумажные фигурки-оригами, а со стороны самого младшего Малфоя – семейное чутьё на выгоду. Всё бы хорошо, я уже чувствовал, что Скорпи начал поддаваться, но одно неосторожное движение с его стороны, и «Сфера» могла превратить библиотеку в маленький филиал ада, буквально вывернув наизнанку окружающее пространство и находившихся в нём людей. Однажды, на последнем курсе Академии, я видел последствия её действия… потом всю нашу группу неделю полоскало при одном взгляде на пищу и буквально трясло при виде круглых предметов.

А маленький демон с личиком архангела уже занялся новыми игрушками, зажав проклятый артефакт под мышкой, чтобы не отобрали. Возникшая в комнате няня-эльфийка, по всей видимости, и упустившая чадо, собралась было запричитать в голос, увидев, какую забаву нашёл для себя её подопечный, но мгновенно смолкла под моим взглядом и с лёгким хлопком исчезла, чтобы позвать на помощь хозяев.

Пора было вмешаться. Неизвестно, как мог среагировать ребёнок на внезапное появление встревоженных взрослых. Осторожно трансформировавшись в свою анимагическую форму, я легко вскочил на стол и, коротко проверещав, чтобы привлечь к себе внимание мальчика, стал играть бумажными птичками и корабликами, то подкидывая их вверх, то подгоняя лапками, то сворачиваясь клубком и катаясь по гладкой дубовой поверхности.

Малыш смеялся до слёз и, захлёбываясь от восторга, что-то говорил приобнявшей его Гермионе, указывавшей на меня руками. Секунда – и опасный предмет был осторожно извлечён из ручек ребёнка и тотчас же испепелён в воздухе, а я, впервые вздохнув спокойно, обернулся на доносившийся от входа в библиотеку странный шум… и тотчас же пожалел об этом. Страх за Скорпиуса, постепенно покидавший лица застывших в дверном проёме Драко, Северуса и Нарциссы, сменялся едва сдерживаемыми улыбками. Первым не выдержал мой старый школьный враг, с хохотом сползая по косяку:

– П-по-оттер… Это ты?!

Из моей груди вырвалось возмущённое верещание, но тут малыш, увидев отца, тотчас же вырвался из рук Герми и с радостным визгом ринулся к родителю:

– Папа! Папа! А можно, я оставлю их себе?!

– Кого их? – Малфой-средний пытался остановиться, но, взглянув на меня, начинал хохотать снова.

– Герми и котёнка.

– Скорпи, Гермиона – ведьма, а не домашняя зверушка, хотя… твоё предложение и не лишено смысла, – блондин окинул гневно сверкавшую глазами молодую женщину лукавым взглядом.

– А котёнок?! – маленькая капризуля надула губы, собираясь всеми силами отстаивать свои интересы.

– Малыш, это не котёнок, это хорёк. А хорьки – очень пакостные животные.

Да как он смеет?! Со злости я даже не заметил, как вернул себе человеческий облик и пропел почти ласково:

– А об этом твой папа, Скорпи, на собственном опыте знает.

– Ой! А ещё раз так сделайте! Ну, пожалуйста! – мордашка ангелочка приобрела умоляющее выражение, и я, поймав себя на том, что уже готов безоговорочно выполнить требование маленького манипулятора, зарёкся связываться с будущим продолжателем дела покойного Дамблдора. Как ни странно, от дальнейших уговоров меня спас Хо… хмм… Малфой (Тьфу ты! Запутаешься с этими белобрысыми. Тот, который самый средний), строгим тоном поинтересовавшись у своего отпрыска:

– Скорпиус Малфой, а скажите-ка мне на милость, как вы оказались в этом доме?

Маленький бес тотчас же опустил глазки, принимая вид невинно обиженного котёнка, и голосом примерного мальчика ответил:

– Папочка, мне было так скучно в Меноре. Дедушка всё время куда-то уходит, вы с бабушкой совсем меня забыли, а мне надоело играть с эльфами.

– Да-а, и как ты ухитрился пробраться в этот дом?

– Я попросил Герти. Она поначалу отказывалась, но я плакал и не ел до тех пор, пока няня не согласилась отнести меня в особняк Блэков, если он меня пропустит, – сквозь маску пай-мальчика прорвалась радостная улыбка. – Она думала, что я не сумею открыть камин, но я же помнил, как это делала бабушка, и… – мальчик показал всё ещё кровоточащую царапину на левом запястье, тотчас же залеченную заботливым отцом.

– Да-а, бывший враг мой, ты даже преуменьшил способности этого юного гения, – я вглядывался в книжные стеллажи, пытаясь отыскать тот, на который мы когда-то убрали детские книжки с волшебными картинками, принадлежавшие, наверное, ещё Сириусу и его брату. Наконец, заметив нужную коробку, призвал её Манящими чарами и, избавившись от пыли, показал свою добычу заинтересованно поглядывавшему на меня с отцовских колен Скорпиусу:

– Вот! Смотри, что у нас тут отыскалось.

Но первой, как не странно, среагировала Нарцисса:

– Мерлин мой! Какая древность! – она осторожно пробежала пальцами по старым переплётам и ловко выудила из коробки большую яркую книгу с изображённым на обложке рыцарем. – Я подарила её Рэгу на одиннадцатилетие… А вот эта – сказки Барда Бидля. Она была призом на детском празднике во время Саммайна, на мой пятый день рождения. Сириус с Беллой тогда устроили из-за неё безобразную драку, а Меди их разнимала…

Имя сестры, невольно сорвавшееся с её языка, разрушило радостную атмосферу, словно могильным холодом повеяв на ещё недавно радовавшихся счастливому избавлению от опасности магов. У всех собравшихся внезапно отыскались неотложные дела. Леди Малфой вспомнила об оставленных без присмотра эльфах. Герми срочно отправилась на поиски Рона. Драко, подхватив на руки своего гиперактивного отпрыска и выбранные им книжки, вызвал няню-эльфийку и, что-то строго ей выговаривая, направился к подключённому к Сети камину. Противореча серьёзному выражению лица, в его серых глазах плясали такие бесы, что я с трудом сдержал стон отчаяния: можно было не сомневаться, мою анимагическую форму он мне ещё припомнит.

– Пример соответствия формы содержанию? Не так ли, Джокер? – привалившийся к косяку Северус смотрел на меня с едва заметной лукавой усмешкой.

– Ворон!!! Только ты не начинай! Хор… Малфой меня и так годами теперь подкусывать будет!

– Не хотелось бы выглядеть злопамятным, но кое-кто из здесь присутствующих дразнил его Хорьком три года обучения в Хогвардсе. Так что, по-моему, это только справедливо, – он подошёл почти вплотную ко мне, намеренно вторгаясь в моё личное пространство и бережно, едва касаясь, отвёл лезущую в глаза прядь волос. – Тебе стоит поесть и выспаться, сегодняшняя ночь будет не из лёгких.

Эта неожиданная забота и скупая ласка вновь всколыхнули так и не улёгшуюся бурю чувств в моей душе. Глупому сердцу хотелось верить, что Ворон не исчезнет из моей жизни, как остальные… Мне понадобились все мои актёрские способности, чтобы, улыбнувшись как можно беззаботней, отступить на шаг назад и с присущей Джокеру беспардонностью ответить:

– Совет корифея? Лучше сам ему последуй, а то как бы мне снова не пришлось тебя откачивать.

– Ну, если ты будешь действовать теми же методами, что и в прошлый раз – я не против.

Тьфу ты!!! Состязаться с ним в ехидстве – всё равно, что плевать против ветра. Северус был единственным, кто всегда умел заткнуть мне рот, остальные долго не выдерживали. Недаром Кингсли сказал, что мы один другого стоим.

От повисшего между нами неловкого молчания нас спас домовой эльф, материализовавшийся в библиотеке, чтобы позвать в столовую обедать.

====== Глава 6. «Конкурент мой – недоступный». Часть 2. ======

Ночной ритуал и впрямь дался мне с большим трудом. Не говоря о том, что он отнимал огромное количество магической Силы, требовал досконального владения Высшими Чарами, так ещё и длился шесть часов без перерыва. Да и начало не обошлось без эксцессов, уж больно иносказательным был язык средневекового чароплёта, как назло, именно на этом этапе воспылавшего неземной любовью к аллегориям. И, судя по желвакам, играющим на лице Ворона, Фламмель в этом вопросе не отставал от своего компаньона. Первая же попытка провести пробный ритуал на небольшой порции зелья едва не кончилась грандиозным взрывом. Нам вдвоём с трудом удалось локализовать зловредный катаклизм. После чего мы, взъерошенные и слегка подпалённые, на время отложили вторую попытку и повторно засели за расшифровку записей, то и дело дискутируя по поводу особо заумных фраз.