Текст книги "Альфа-особь (СИ)"
Автор книги: Strelok
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 30 страниц)
Глава 29. Концепция расширения
На площади у Дома Советов Вадим ожидал прибытие Дружка. Огромная туша суперпрыгуна радостно фыркнула, увидев Вадима.
–Ну, как успехи? -начал Вадим, прогуливаясь вокруг него, как экзаменатор вокруг студента на устном. -С ульевыми воинами помогаешь? Птиц вырастили без проблем? Исаев доволен твоей работой?
–Все отлично! -отчеканил Дружок, но в голосе проскользнула осторожность. Он чувствовал: вопросы слишком уж прямые, слишком уж серьезные. -Все идет как надо.
Вадим остановился прямо перед ним, сложил руки на груди и прищурился.
–Рад слышать, -сказал он медленно, посылая биосигнал с вложенным подозрительным намерением. -Только вот одно меня мучает, братец…
Дружок заерзал, перебросил тяжелое тело с лапы на лапу.
–Н-ну?
Вадим выдержал паузу, после чего почти обвиняющим тоном выпалил:
–Не ты ли, случаем, по ночам кудровских кошмаришь?
Красные глаза суперпрыгуна расширились, он втянул голову в плечи. От него в рой хлынула паника.
–Я… я… -только и успел промямлить Дружок, будто его застукали на месте преступления. И тут Вадим не выдержал, разразившись громким, заливистым смехом, едва не согнувшись пополам.
–Да чтоб тебя! -выдохнул он сквозь хохот. -Это ж надо додуматься! Кукарекающие собаки, единорог, минотавр! Я чуть не сдох от смеха, когда понял, кто виновник...
Дружок моргнул, а потом шумно выдохнул с облегчением, как ребенок, которому вдруг простили самую страшную провинность.
–Я думал, ты серьезно злишься…
–Розыгрыш вышел отличный. Никто из наших сперва не поверил истерикам кудровских, все думали, что они там дружно чем-то тяжелым упоролись.
–Я… фильмы смотрел. Там всякие монстры, чудовища, сказочные зверушки… вот и подумал: а почему бы не попробовать? Все равно биоконструктор слушается, если правильно попросить. Ну... и захотелось развлечься.
–Развлекся, блин, -хмыкнул Вадим. -У тебя народ теперь полусумасшедший. Весь анклав уверен, что к ним в гости из мифов пожаловали. Приплыли, нах.
–Ну, они же никому вреда не причиняют, -оправдывался Дружок. – Собаки… просто кукарекают. Единорог... ну, просто красивый, белый, симметричный, никого не пытается съесть и быстро бегает. А вот с минотавром пришлось повозиться.
Он понизил голос, будто раскрывал военную тайну:
–Биоконструктор долго плевался. Гены парнокопытных плохо ложились на человеческую основу, раз двадцать отказывался начинать инкубацию. Я уже думал, все, не получится… но потом как-то ухитрился обойти. Правда, получился кривоватый, но зато настоящий минотавр.
Вадим фыркнул.
–Настоящий, говоришь? Я два разных таксономических класса скрестил – лягушку с ящерицей, и все с первого раза пошло. А у тебя одна корова с человеком, и то кривыми руками сделал.
Дружок смущенно уставился в землю, но потом вскинул голову и выпалил:
–Зато он огромный и с рогами! Как из легенды! О, давай заселим его в метро, будет вместо лабиринта.
Вадим отмахнулся, но уголки губ все равно дернулись.
–С рогами, говоришь… Ладно, оставь своего минотавра, пусть кудровские дальше с ума сходят, в следующий раз предупреждай, а то мне тут из-за твоих кукарекающих собак приходится совещания проводить.
Дружок виновато кивнул, но в его биосигнале уже чувствовалось довольное посапывание, он все-таки гордился своим ''творчеством''. Краем восприятия Вадим уловил мысли про гигантского дракона с девятиглавой гидрой...
***
Вечер выдался холодным, но в помещениях, где Исаев оборудовал себе лабораторию, стоял уютный полумрак. На старом деревянном столе среди раскрытых консервов и армейских пайков красовалась бутылка дорогого вина. Этикетка, потрепанная временем, все еще блестела золотом. Стоило оно когда-то неприличные десятки тысяч долларов, а теперь было просто еще одним трофеем из разграбленных подвалов элитного ресторана.
–Вкусно, блин, -Вадим сделал глоток прямо из горлышка и с недовольным видом вернул бутылку на стол. -Только вот никакого кайфа. Ни тепла, ни дурмана, чисто сок виноградный за космические бабки.
–Метаболизм, -сухо ответил Исаев, прихлебывая. -Ускоренные биохимические циклы. Все разлетается по печени и крови так быстро, что этанол не успевает достичь нужной концентрации в мозге.
Настя сидела на краю стола, поджав ноги, и молча слушала. По ее лицу с торчащими клыками, четырьмя глазами и хищной мимике нельзя было понять настроение, но в биосигнале ощущалось скучающее спокойствие.
–У меня никак не выходит из головы Нижинский, -начал Вадим. -Он теперь копия или все-таки оригинал, переселенный в новое тело?
Исаев фыркнул.
–Копия, конечно. Причем неидеальная. -Он отставил бутылку и принялся жестикулировать. -Улей сделал ''скан'' его неврологической структуры, запечатлел в глубине своей сети ганглиев образ нейронных связей. Понятно? Но скан неполный. Триллионы синапсов не воспроизводятся дословно, только статистически, мы получили скорее реконструкцию, чем точную копию... Причем я ее сам доработал.
–А вот когда я после сходки с кудровскими помер? Тоже стал поганого качества репликой?
–Нет, -отрезал Исаев. -Тебя улей подлатал еще до того, как мозг окончательно умер. Это ремонт, а не пересборка, суть осталась.
Вадим хмыкнул.
–Значит, я настоящий. А вот Анджей – фантом.
Исаев кивнул.
–Да. Он маска, очень похожая, но маска.
Настя скрестила руки и тихо произнесла:
–А маска разве не может поверить, что она живая?
Исаев улыбнулся уголком губ.
–Может. Именно поэтому этот инструмент и бесценен.
Вадим забрал у штатного гения бутылку и снова сделал глоток, кривясь от терпкости.
–А если я попрошу клепать новых Нижинских десятками? Можно ведь?
–Спокойно, -Исаев откинулся на спинку стула и, что характерно, тоже сделал глоток прямо из горлышка, будто пил воду. -Но есть одно ''но''. Каждая следующая копия будет хуже предыдущей.
–В смысле хуже? -Вадим приподнял бровь. -Двигаться будет криво или тупеть начнет?
–И то, и другое, -охотно пояснил Исаев, явно наслаждаясь возможностью вывалить поток терминов. -Дело в том, что улей работает не по принципу побайтного копирования, как компьютер. Он делает так называемую стохастическую реконструкцию. Синаптическая схема мозга – это не статическая структура, а динамическая сеть, в которой информация хранится распределенно. Когда улей ''снимает слепок'', он фиксирует усредненные паттерны нейронной активности, но не микроскопические вариации. Насколько я понял в ходе экспериментов...
Вадим нахмурился.
–Говори проще.
Исаев закатил глаза.
–Представь, что ты делаешь ксерокопию фотографии. Копия почти неотличима. Потом копируешь копию. Еще раз и еще. С каждым разом детали становятся мутнее, линии смазываются, появляются артефакты. То же самое происходит и с личностью. Мы получаем дрейф когнитивной идентичности, ошибки накапливаются экспоненциально. Информация внутри ганглиев улья тоже подвержена искажению со временем.
–То есть через пару поколений вместо Анджея получится… -Вадим пошевелил пальцами в воздухе, подбирая слова. -Слегка умный зомби?
–В лучшем случае, -с сухим удовлетворением заключил Исаев. -В худшем -неустойчивая конструкция, которая рассыплется сама собой.
Настя, до этого молчавшая, тихо хмыкнула:
–То есть бессмертие есть, но только кривое.
–Именно, -оживился Исаев. -И не бессмертие, а его иллюзия. Но сама возможность – фантастическая. Ведь улей позволяет переносить копию личности хоть в другое тело, хоть в модифицированную оболочку. Это инструмент, который раньше существовал только в философских спекуляциях и фантастике.
Вадим задумчиво потер подбородок.
–Значит, смерть обмануть можно. Но с нюансами.
–Пока что, -уточнил Исаев и блеснул глазами. -Ты понимаешь, что улей – это не просто инструмент, а окно в принципиально новый уровень бытия?
Вадим хмыкнул:
–Угу. Особенно если вспомнить, как он кишками стены метро устилает.
Настя усмехнулась, но промолчала.
–Я серьезно, -не сбавил хода Исаев. -Смотри. Хронофаг миллиард лет торчал в своей каверне под океаническим дном. Замкнутая экосистема, без внешних вызовов, без необходимости меняться. Он был как амеба, только сложнее, потом столкнулся с человеком. С разумом, языком, технологиями.
Он поставил бутылку на стол и начал расхаживать по лаборатории, размахивая руками.
–И что случилось? Взрыв! Эмерджентность! Вирусная экосистема, веками сидевшая в тупике, вдруг перескочила через пропасть. Начала благодаря нам осваивать то, чего ей самой никогда бы не достичь. Нейрокогнитивные структуры. Симуляция личности. Управляемые биоконструкции. Это как если бы бактерия вдруг научилась проектировать самолеты.
–Ты хочешь сказать, что мы для Хронофага – катализатор эволюции?
–Взаимной эволюции! -восторженно выкрикнул Исаев. -Мы дали ему то, чего ему всегда не хватало – настоящий разум. Не отдельные всплески примитивного поведения, а целостный интеллект. Встретив нас, он ускорился до сингулярности, а мы получили потенциальное бессмертие, дешевый способ проектировать жизнь на коленке. Захотел – единорогов с минотаврами слепил, захотел – чебурашек, а захотел – экстремофилы для колонизации Марса, Луны, господи... Да хоть атмосфер газовых гигантов. По сравнению с ними тихоходки нервно курят в сторонке.
–Красиво звучит, -усмехнулся Вадим. -Только вот если копнуть глубже, выходит, что мы сами теперь часть этого ''ускоренного роста''.
–И в этом нет ничего плохого, -фанатично произнес Исаев. -Это не паразитизм и не порабощение. Это симбиоз. Хронофаг дает нам новые возможности, мы даем ему направление. Воля альфы – это и есть его эволюционный вектор, главное, суметь закрепить его.
Вадим покачал головой и пробормотал:
–Значит, будущее – это я и куча соплей. Отличная перспектива... А что насчет Основателей? Какие у зачатков биогенной цивилизации шансы против такого монстра, как их ДИРЕКТОР с самым современным оружием, десятками тысяч мотивированных бойцов?
Исаев перестал расхаживать и вернулся на место.
–Вопрос фундаментальный. -Он скрестил пальцы. -ДИРЕКТОР – продукт человеческой культуры, но ищущий оптимальность в рамках машинной логики. Его сила в обработке информации, в системном планировании, в накоплении ресурсов. Он, возможно, не разумен так, как мы понимаем разум, но он способен создавать решения, которым позавидовали бы академии наук всего мира.
–Ну, он смог приготовить ''прививку'' против Хронофага, -буркнул Вадим.
–Прививка – это биоинженерный трюк, -Исаев махнул рукой. -Временный блокатор. Он не уничтожает вирус, он лишь глушит отдельные механизмы репликации. Но даже это показывает уровень. У него было десятилетие, чтобы готовиться к кризису. Он копил базы данных, выстраивал прогнозы, вербовал кадры, пока правительства играли в политику, ДИРЕКТОР строил армию будущего.
Вадим тихо хмыкнул:
–И теперь они воюют лучше, чем все остатки армий вместе взятые.
–Да, -кивнул Исаев. -Но есть одно ''но''. Все это машинная оптимизация. Набор алгоритмов, пусть и запредельно эффективных. Он мыслит в терминах статистики и вероятностей. А Хронофаг и его альфы – это нелинейная система. Живой хаос. Биогенез, который не предсказывается в привычных моделях.
Вадим поднял глаза, в них скользнуло что-то вроде интереса.
–То есть мы для него как ошибка в коде?
Исаев позволил себе тонкую улыбку:
–Именно. ''Неучтенная переменная''. И это наш главный шанс, за нами наблюдают, мы представляем для Основателей огромный интерес, поэтому Дом Советов до сих пор не снесли ракетным ударом. Надо пользоваться заминкой и бить, пока они не решили, что микробы в их чашке Петри ведут себя крайне агрессивно.
–Угу.
–Машинный интеллект – вершина человеческого проектирования. Он безупречен в логике, статистике, долгосрочном планировании. Но все его развитие зависит от изначально заданной архитектуры. Алгоритм не может выйти за пределы собственных рамок, если только в них не заложена возможность самопереписывания.
–А у них она есть, -возразил Вадим. -Нижинский сказал, что ДИРЕКТОР сам себя ''допиливает''.
–Да, -согласился Исаев. -Но даже самопереписывающийся алгоритм работает итеративно. Это постепенные шаги, он ищет локальные оптимумы для того чтобы прыгнуть на принципиально иной уровень, ему нужна подсказка извне. А у Хронофага такого ограничения нет.
Вадим скептически прищурился:
–С каких это пор слизь из подземных тоннелей круче суперкомпьютера?
–С тех пор, как она научилась ассимилировать человеческий мозг, – отчеканил он. -Биогенные системы развиваются по принципу эволюционного взрыва. Они не ищут локальные оптимумы, они пробуют все подряд. Миллионы мутаций, тысячи ошибок, сотни удачных решений. Вирус не думает, он действует. И когда он встретил человека, он получил доступ к ресурсам, которые для ДИРЕКТОРа пока остаются абстракцией: к эмоциям, интуиции, иррациональному.
Вадим откинулся на спинку стула и усмехнулся:
–То есть наше ''биологическое безумие'' может оказаться сильнее их ''цифрового порядка''.
–Именно! -в голосе Исаева прозвучал фанатизм. -Машина планирует на десятилетия вперед, но мы можем измениться за один день... Вот взяли и мегаящеров и единорогов из говна слепили, а потом скопировали их человека, послали обратно шпионить. И это делает нас непредсказуемыми. Для алгоритма мы – шум, который не поддается фильтрации.
Настя впервые за долгое время вмешалась:
–Но шум иногда просто мешает и его глушат.
Исаев посмотрел на нее с тем странным выражением, будто перед ним сидела не девушка, а очередная лабораторная задача.
–Не этот шум, -сказал он тихо. -Этот шум может переписать саму Вселенную.
–Короче, философия философией, а жить как-то надо, -сказал Соколовский. -ДИРЕКТОР может сколько угодно прогнозировать, но если мы будем сидеть и рассуждать о хаосе и эволюции, нас просто раздавят сапогом.
–Согласен, -кивнул Исаев. -Поэтому я хотел обсудить с тобой еще одну меру предосторожности.
Он сделал паузу, будто нарочно растягивая момент.
–Нужно наделать пару-тройку твоих копий.
–Чего?
–Копий. Двойников, если угодно. С теми же плюс-минус воспоминаниями, личностью, схожим сигналом в сознании роя. Настоящая дезинформация. Пусть Основатели пеленгуют, ломают головы где настоящий альфа, а где маска. Это усложнит их планирование, они не смогут прицелиться в одну конкретную цель.
Вадим шумно выдохнул и посмотрел на Настю. Та лишь пожала плечами, мол, решать тебе.
–Ты понимаешь, как это звучит? -наконец произнес он. -Как будто я сам себя на ксероксе распечатаю.
Исаев развел руками.
–Я понимаю твой дискомфорт, но если тебя уничтожат, все, что мы построили, рухнет. А так хотя бы один из ''Вадимов'' выживет. Для машины это будет кошмар – вместо одного вектора появятся сразу несколько, и их можно разослать в другие города, поднимать целину, хех...
Вадим покачал головой.
–Ненавижу признавать, но мысль здравая. Ладно. Пусть будут двойники. Только чтоб не начали мне конкуренцию устраивать.
–Не начнут, -уверил Исаев. -Они будут субальфами, как Настя, верны только тебе. Я позабочусь.
Вадим снова протянул руку к бутылке.
–Тогда, товарищ дохтур, налей за мое собственное клонирование.
***
Новости из внешнего мира становились все более тревожными. Вологда, еще недавно удерживаемая разрозненным гарнизоном из остатков армии и ополченцев, без боя перешла под контроль Основателей. По свидетельствам немногих выживших из окрестностей, в город въехала колонна техники, десятки бронетранспортеров, грузовиков с тентами, мобильные комплексы связи и даже несколько единиц тяжелого вооружения. На всех машинах отсутствовали опознавательные знаки. Через несколько часов после ''мирного'' переворота Вологда погрузилась в радиотень. Никаких сигналов, никаких сообщений. Город словно исчез.
Одновременно из Ямантау приходили громкие заявления. Тамошние остатки правительства сообщили о разработке адаптивной вакцины против Хронофага. В официальных сообщениях утверждалось, что препарат позволяет иммунной системе справляться с вирусом при низкой нагрузке, а значит, отныне воздушно-капельная форма заражения больше не представляет угрозы. Пропагандистские трансляции рисовали картину прорыва, обещая скорое восстановление хозяйственной жизни и массовый выход населения из убежищ.
Однако на фоне этих ''успехов'' звучали и другие заявления. Кое-какая информация об Основателях всплыла наружу. Президент открыто обвинил Основателей в проведении политики геноцида на захваченных территориях. По его словам, из достоверных источников известно о массовых убийствах стариков и инвалидов, которые якобы признавались ''непригодными к работе''. Сообщалось также о создании концентрационных лагерей для выживших, о бесчеловечных экспериментах над людьми и тотальной ликвидации всех, кто не поддавался интеграции в систему.
Основателей прямо называли международной террористической группировкой, намеренной построить на руинах государств новую тоталитарную империю под управлением сверхинтеллекта, который стоял за их действиями.
Картина за пределами Петербурга становилась все мрачнее. Разложение прежней вертикали власти проявлялось во всем. Несмотря на громкие заявления из Ямантау, далеко не все регионы спешили подчиняться приказам центра. Напротив, все чаще звучали обвинения в адрес уцелевшего правительства: людей бросили на произвол судьбы, армии не хватило даже для защиты зон безопасности, а спасались лишь те, кто оказался ближе к закрытым бункерам и складам.
В Центральной России и на Урале некоторые губернаторы объявляли о ''временной независимости''. Где-то власть перехватывали ополченцы или полевые командиры, какна Кавказе, объединяя вокруг себя выживших.
В Сибири слухи говорили о целых ''вольных республиках'', где главную роль играли бывшие криминальные группировки, сумевшие перестроиться быстрее других.
На этом фоне Ямантау пытался сохранять видимость контроля, транслируя речи президента и обещая грядущее ''восстановление нормальной жизни''. Но для большинства выживших это звучало пустыми словами. Тот же Вологодский переворот стал для многих сигналом: центр не только не способен защитить регионы, но и не знает, что творится за пределами его бункера.
Обвинения в адрес правительства звучали все жестче. В новостях из Поволжья и с юга страны говорилось о массовом голоде, эпидемиях вторичных инфекций, отсутствии элементарных медикаментов. Люди умирали не столько от Хронофага, сколько от обычной дизентерии, воспаления легких, нехватки чистой воды. Местные лидеры обвиняли Ямантау и командование санитарных зон в том, что все резервы центра уходят на поддержание собственных элит, а население фактически списано в убыток.
В то же время усиливалась активность Основателей. Их колонны появлялись то в одном, то в другом регионе, быстро занимая ключевые пункты, узлы снабжения. В отличие от растерянных остатков государственных структур, они действовали жестко и системно...
Основатели наращивали силы, шаг за шагом захватывали города, втягивали в свою систему целые гарнизоны и регионы. Рано или поздно они переключат внимание на северную столицу, и тогда ударят по полной программе.
Вадим сидел в своем кабинете в Доме Советов. На столе перед ним лежали карты областей, на экране ноутбука висели файлы с записями радиоэфиров. Он долго молчал, разглядывая пересекающиеся линии дорог и рек, как будто искал в хаосе будущий порядок. Потом поднял голову и проворчал себе под нос:
–Все. Пора перестать играть в оборону.
Его план вырисовывался предельно ясно. Создать несколько собственных копий, усилить их свитой из омег, ульевых воинов и мутантов. Сформировать ударные ядра и направить их в соседние города и области.
Копии станут новыми альфами на местах, с одной стороны, независимыми в повседневной деятельности, с другой – связанными с ним через биосигнал и телепатический контур. Они смогут вести переговоры от его имени, предлагать людям вакцину, защищать от зараженных, наводить порядок. Там, где силой не удастся, подействует соблазн: шанс на выживание, иммунитет, избавление от страха перед Хронофагом.
Каждый новый город, каждая деревня, принявшая предложение, автоматически будет вливаться в рой. Так, шаг за шагом, из пепелищ можно будет собрать не просто анклав, а зародыш новой цивилизации.
Сидя в одном городе, войну не выиграть. Рано или поздно Основатели перестанут наблюдать и пойдут в наступление. Вадим это понимал слишком хорошо. Значит, единственный шанс – опередить их, расширить сферу влияния до того, как черные колонны окажутся под стенами Петербурга.
Вадим взял ручку, обвел на карте кольцо вокруг Ленинградской области, затем повел линии дальше – Псков, Новгород, Карелия.
–Начнем с Великого Новгорода, -пробормотал он. -А потом посмотрим, куда ветер дует.
