Текст книги "Альфа-особь (СИ)"

Автор книги: Strelok

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 30 страниц)

–Ну и ну… -пробормотал Вадим. -Теперь еще и тепловизор встроенный. Спасибо, улей, чертов инженер.

Он прислушался. Таламо-кортикальный транцептор явно усилился. Хор зараженных стал громче, отчетливее, радиус приема возрос на порядки. Но это был не просто хаос. Он различал оттенки: страх, голод, азарт, покорность. Мысли были примитивные, но больше не похожие на кашу. Каждую особь он чувствовал, как часть роя.

+Видим тебя… Мы голодны… Поиск еды… Скоро темно... Охота.+

Он стал понимать инфицированных лучше, они не были тупыми в классическом понимании. Такие категории для неличностных созданий бессмысленны, синхронизированные особи мыслили в такт единым коллективом. Не словами, сознание Вадима лишь таким образом интерпретировало радиотелепатические сигналы, а намерениями, образами, инстинктивными устремлениями.

Вадим вздрогнул, когда понял, что может намного глубже заглядывать глубины их памяти. Картинки мелькали, будто сны: обрывки улиц, огонь, лица мертвых людей.

–Черт… -он покачал головой. -Теперь я… подключен по полной.

Рядом резво носился Дружок. Радостные волны эйфории накатывали от него, словно от щенка, впервые увидевшего хозяина после долгой разлуки.

–Сильный! Живой! -говорил он вслух и передавал яркие образы: Вадим поднимает автомат, Вадим стоит над трупами врагов, Вадим улыбается.

–Подожди, -буркнул Вадим и шагнул к покореженной иномарке, стоящей у обочины. Он обхватил бампер и рывком поднял нос машины. Металл скрипнул, шины повисли в воздухе.

–Святые сиски... -выдохнул он. -Это что, я?! Раньше так не мог.

Он попробовал прыгнуть. Тело отозвалось легко, мощно, и Вадим вылетел вверх метра на три, рухнув с гулким ударом обратно. Он попробовал в длину и с места перелетел через семь метров, приземлившись на обе ноги. Панцирь приглушил удар

–Сука, будто Халк какой-то, -сказал он с нервным смешком. -Только хитиновый.

Настя появилась сзади, тихая, как тень. Ее четыре глаза следили за каждым движением.

–Это... невозможно, -сказала она обычными словами. -Ты умер. Я чувствовала... Все... Конец.

–Ну… как видишь, -Вадим развел руками, щелкнув пластинами биодоспеха. -Я снова тут. Хотя, может, уже не я... Кстати, почему ты сейчас говоришь членораздельно и ощущаешься иначе? Более живой.

Развитая пожала плечами.

–Я... словно проснулась вместе с тобой.

–Ты... проснулась? А, ну да, синхронизация усиливает наши ментальные возможности.

Настя чуть нахмурилась, и в ее сознании Вадим уловил не страх, а искреннее удивление, смешанное с надеждой. Она не хотела вновь существовать подобно полусознательной сомнамбуле.

Вадим хотел что-то сказать, но в животе вдруг заурчало так громко, что даже Настя дернулась. Голод ударил волной, резкий, животный. Он обернулся и улей словно услышал его нужду. С ближайшего скопления биомассы стекла густая прозрачная жидкость, сладковато пахнущая.

–Вы серьезно?.. -скривился он. -Вы меня решили кормить соплями?

Но голод оказался сильнее. Соколовский поднес ладони и зачерпнул. Вязкая масса потянулась за пальцами, он хлебнул приторно-сладкого секрета с металлическим оттенком. Желудок скрутило, но через секунду стало легче. Тепло разлилось по венам, жажда и голод отступили.

–Бр-р... -передернулся Вадим. -Надеюсь, я еще смогу пожрать нормальной еды. Сало там, картошку жареную… пельмени.

Дружок заглянул ему в лицо и послал картинку: Вадим сидит за столом, ест борщ и котлеты. Потом еще одну: тарелка превращается в биомассу, сочащуюся слизью.

–Не, брат, -усмехнулся Вадим, отмахиваясь. -Второй вариант меня как-то меньше устраивает.

Новое тело ощущалось чужим, но подчинялось идеально. Он чувствовал силу, опасность и перспективу одновременно долг. Там оставалась община людей, которые его приняли. Возможно, их уже вырезали, возможно, живы. Надо проверить.

–Пошли, -сказал Вадим, подзывая Настю и Дружка. -Надо глянуть, что у наших. Потом… потом займемся кудровскими. Я им ничего не прощу. Ни подставы, ни попытки меня убить. Под ноль снесем их логово.

Дружок радостно передал образ: Вадим стоит на горе растерзанных тел, вокруг пируют орды зараженных. Настя молча кивнула, служить альфе она не возражала и все трое двинулись в сторону Дома Советов.

Глава 15. Решение Важных вопросов

Баррикада перед Домом Советов дышала тревогой. Сырые мешки с песком, груды арматуры, колючка поверх автомобильных остовов все это выглядело одновременно надежно и беззащитно. Люди, дежурившие у входа, давно уже научились узнавать чужаков по походке, по тени, по тому, как те держат оружие.

Но когда из-за поворота появился он, шаги стихли. Фигура, покрытая серым, почти каменным хитином, с неровными краями панциря, напоминающего окаменевший панцирь морского чудовища, шла уверенно, без спешки. На мгновение показалось, что это еще один из мутировавших – новый тип, неизвестный.

А потом броня раскрылась, пластины на голове разъехались, как створки раковины, и под ними показалось человеческое лицо. Лицо, которое все считали мертвым. Охрана не открыла огонь по той причине, что рядом маячили знакомые физиономии Дружка и Насти.

– …Вадим? -дрогнувшим голосом выдохнул мужчина из охраны, и ружье в ее руках бессильно опустилось вниз.

–Матерь Божья… -пробормотал другой, крестясь так поспешно, что едва не выронил обрез. Тишина была вязкой, как смола. Люди не знали, радоваться или бежать. Кто-то всхлипнул, кто-то отшатнулся.

–Кудровские по рации сказали, что положили всех.

–Так и было. Остальные, включая Самуила мертвы.

–А что с тобой стало?

–Зовите Исаева, надо проверить меня на инфекцию. Потом все объясню.

Иммунолог вскоре выбежал прямо за баррикаду, сбросив маску-респиратор, забыв про всякую технику безопасности.

–Вадим! -он налетел почти вплотную, глаза расширены, дыхание сбито. -Это… ты?

–Я, -спокойно сказал Вадим. -Живой, не привидение... И да, жизни после смерти, похоже нет. Никакого света в конце туннеля и ангелов не видел.

Исаев, не веря, обошел его кругом. Потрогал броню кончиками пальцев. Стучал по пластинам костяшками – глухой, звонкий звук, как по камню. Смотрел на суставы, там, где хитин заходил слоями, идеально подогнанный под движения.

–Но как?! -он сорвался на крик. -Кожа... тело...

Вадим пожал плечами.

–Меня убили, прям вообще наглухо. Самуил тоже мертв и все, кто были на встрече, тоже. Но Дружок меня утащил в улей и улей сделал вот это.

Дружок, стоявший рядом, кивнул виновато и отправил в сознание ближайших зараженных ясный образ: Вадим с простреленной головой, залитый кровью и как биомасса окутывает тело, собирая слой за слоем новую оболочку. Только Исаев ничего не уловил.

–Я попросил, -пробасил мутант вслух, глядя в пол. -Чтобы пули не брали.

Вадим повернул голову к нему, улыбнулся уголком губ.

–Теперь я человек-черепаха или человек-ракушка.

Скопившаяся толпа на баррикаде зашепталась. Люди крестились, кто-то шептал ''чудо'', кто-то бормотал про нечисть. Кто-то смотрел с надеждой, кто-то с животным страхом.

–Подождите! -сорвался Исаев. -Я обязан провести тесты. Немедленно! Без паники, но... пока не будет анализа, ни шагу внутрь.

Он уже махал руками медикам, те кинулись вытаскивать из зала переносное оборудование: кварцевые лампы, шланг с водой, канистры с дезрастворами.

–Потерпишь? -тихо спросил Артур, нервно кусая губу.

–Потерплю, -ответил Вадим.

Его облили водой, тщательно протерли дезсоставом, посветили кварцем. Соскоб с хитина отправили в пробирки, собрали слюну. Пульмонолог с дрожащими руками держал переносной анализатор. Все стояли в напряжении, словно ждали вердикта приговора. И вот наконец Исаев, весь в поту, поднял глаза и почти выкрикнул:

–По воздуху чисто! Контакт через кожу – ноль! Слюна – минимальные следы, ниже порога! Близкий контакт безопасен!

Люди шумно выдохнули.

–Можешь входить, -сказал Артур и голос у него дрогнул. -Супергерой.

В зале собраний присутствовали почти все члены культа Самуила, не считая минимально необходимой охраны снаружи и крыше. Лампы на дизель-генераторе тускло мигали, заливая людей желтоватым светом. Триста пар глаз с надеждой смотрели на трибуну и туда, сквозь толпу, медленно шагал Вадим. Шепот шел за ним волной:

–Живой!

–Воскрес…

–Чудо…

–Или проклятье?..

Он чувствовал эти взгляды. Глаза, полные надежды, суеверного страха, обожания, любопытства. Очевидно, главный теперь он и в его команде месту религиозным мифам не будет. Не сразу, но постепенно он постарается избавить этих людей от иллюзий...

Когда Соколовский вышел на трибуну, хитиновая броня раздвинулась на лице, чтобы все видели человеческое лицо. Это сразу приглушило страхи: да, он изменен, но он все еще человек.

Вадим оглядел зал. Хотел сказать что-то простое, вроде ''ну, здрасьте, я вернулся'', но слова застряли. Он вдруг почувствовал: сейчас его слушают так, как не слушали никого после смерти Самуила. Он начал медленно, сдержанно:

–Могу подтвердить, наш лидер Самуил мертв, остальные сопровождавшие тоже. Мы пришли на переговоры… и нас подставили. Эти, из Кудрово, бывшие менты… они открыли огонь, никого не пожалели.

По залу прокатился ропот. Кто-то застонал.

–Я был там, вместе с Самуилом, -продолжал Вадим. -Меня убили. Пулю в голову, грудь, сердце, я был стопроцентным трупом, но Дружок утащил мое тело в улей. И улей сделал то, чего я сам не ожидал – вернул меня.

Он говорил ровно, без надрыва. Но каждое слово било по толпе. Люди, затаив дыхание, ловили каждую фразу.

–Вернул… и изменил. Теперь я другой, я защищен, могу делать то, чего раньше не мог. Но главное, я понял: у нас есть шанс. Улей – не просто гнездо тварей. Это… конструктор. Биологический завод, живая машина, которая откликается на запросы и может перестраивать организм.

Он поднял руку и показал, как из кисти, будто из-под кожи, выдвигается короткий шип. Несколько женщин шокировано вскрикнули, но Вадим тут же втянул шип обратно.

–Дружок попросил, чтобы я был неуязвим для пуль. И улей сделал меня таким. Значит, можно заказывать другое. Можно защиту от пуль, усиленные мышцы или иммунитет...

В зале повисла полная тишина. Даже генератор будто стих.

–Я не буду врать, я сам до конца не понимаю, как это работает. Но одно ясно: мы больше не беспомощны. Мы можем перестроить себя, не все сразу, не всех. Но шаг за шагом. И я прошу вас: нужны добровольцы. Я никого не заставлю это будет риск, но если мы сможем, то больше не придется бояться каждого укуса, каждого царапающего ногтя или приносящего споры ветра.

Кто-то из толпы крикнул:

–Ты избранный! Аминь!

–Нет, -жестко отрезал Вадим. -Не избранный. Просто человек, которому повезло оказаться первым. Я такой же, как вы... более или менее.

Вадим перевел дыхание, посмотрел на ряды лиц. Там были и старики, и женщины, и дети. Многие с пустыми глазами, потерявшие родных. И он вдруг почувствовал, как все это наваливается: сотни жизней, сотни надежд.

–Послушайте, -сказал он тише, но отчетливей. -Самуил верил в божественный промысел. Я скептически относился к этому, но то, что случилось со мной… это действительно заставляет задуматься. Может, промысел есть. Может, это случайность, но теперь у нас есть шанс. И я обещаю: я не дам никому из вас умереть зря.

Он не заметил, как зал встал. Люди поднимались один за другим, кто-то плакал, кто-то кричал ''Слава! '', кто-то просто смотрел в упор, будто пытаясь убедиться, что он – не галлюцинация. А в глубине зала Исаев закрыл лицо руками и прошептал:

–Господи, если это и правда возможно...

Вадим замолчал, глядя на толпу. Слова повисли в воздухе, будто искра, готовая вспыхнуть пламенем. И первым поднялся худощавый парень лет двадцати пяти, с перебинтованной рукой. Лицо у него было угловатое, упрямое. Он шагнул вперед и сказал:

–Я пойду! Лучше рискнуть и получить шанс, чем каждую ночь трястись, что меня в темноте сожрут или стану ходоком.

Толпа загудела. Кто-то зааплодировал, кто-то закричал:

–С ума сошел! Оно тебя изуродует!

–А вдруг сработает?

Следом вперед вышла женщина средних лет, крепкая, со спортивным телосложением и лицом, обветренным от постоянных вылазок. Вадим неожиданно ''вспомнил'' благодаря связи с роем, что зараженные ее группу постоянно пасли издалека.

–Я тоже, -сказала она, глядя прямо на Вадима. -У меня двое детей. Если получится, пусть хотя бы они будут жить спокойно.

И снова шум. Кто-то подхватил:

–Надо попробовать!

–Нет, это кощунство!

Зал разделился мгновенно: половина смотрела на Вадима с надеждой, другая с недоверием. Тогда выступил Исаев. Он поднял руку, прося тишины, и шагнул к трибуне рядом с Вадимом. Голос у него был усталый, но твердый:

–Народ, слушайте внимательно. Я не лидер и не пророк. Я ученый. И скажу вам честно: это опасно. Очень. Мы не знаем, чем обернется перестройка. Улей не лаборатория, у него нет инструкции, он работает по своим биологическим алгоритмам. Сегодня он сделал Вадима пуленепробиваемым. Завтра может... превратить в нечто совсем другое.

В зале прошел нервный шорох. Исаев продолжил, уже научным тоном, будто читая лекцию:

–Хронофаг – это не вирус в классическом смысле. Это самоперестраивающийся биомеханизм, который оперирует с клетками так, как человеческая медицина пока даже не мечтает. Он может исправлять повреждения, переписывать ДНК, добавлять новые структуры. Но каждое вмешательство – это лотерея. Мы не знаем, что он посчитает ''правильным'' решением.

Он повернулся к Вадиму и кивнул на его броню:

–Вот пример. Мы хотели защиту от пуль, улей дал хитиновую броню. Отлично, но вместе с тем перестроил тело, убрал некоторые органы... хм, половые, например. Это не просто броня – это радикальная перестройка тела. И, к счастью, сохранился разум, но это не гарантировано для всех.

Кто-то из толпы выкрикнул:

–Так что, мы станем чудовищами?

–Возможно, -честно ответил Исаев. -Возможно, наоборот, обретем иммунитет и сохраним все человеческое. Мы пока не знаем.

Он обвел зал глазами, уже мягче:

–Но я вижу одно. Вадим – живое доказательство, что улей может не только убивать. Он может создавать. И если мы хотим шанс на будущее, нам придется рискнуть.

–Я готов работать с добровольцами, -громко сказал Вадим. -Никого силой тащить не буду, но учтите – дороги назад не будет. Успех не гарантирован вообще.

И первым шагнул вперед тот самый парень с перебинтованной рукой.

–Я первый.

Женщина с детьми тоже вышла. За ними еще двое. Исаев тяжело вздохнул и тихо сказал Вадиму:

–Ты понимаешь, что мы сейчас начали эксперимент, который может изменить все человечество?

Вадим кивнул.

–Понимаю. Именно поэтому лучше начать с честных добровольцев, чем ждать, пока я не останусь один в окружении тупых чудищ или нас не перебьют вояки, -Соколовский переключился на добровольцев. -Ты... парень с рукой, будешь первым. Остальные подождут.

–Но почему? -заупрямилась мать двух детей.

–Он самый молодой, самый пик биологического развития, а значит меньше рисков.

Исаев подтвердил.

–Вадим прав, у более молодого организма меньше ошибок в генетическом коде, накопленных в течение жизни. А Хронофаг довольно чувствителен к чистоте генома.

–Но прежде, чем мы начнем эксперименты, надо решить вопрос с кудровскими. Кто за то, что бы натравить орду инфицированных и к херам мутантским снести их анклав?

Единогласный вопль толпы, озлобленной за смерть духовного лидера, сказал все предельно ясно. Вадим получил карт-бланш и совесть его мучить не будет...

Глава 15.1. Штурм

Над Кудрово висел тяжелый дым костров, сливаясь с низкими тучами. Электричество жители экономили и свет горел лишь в единичных окнах. Снаружи, за линией забора, словно сама тьма сгустилась в одно огромное живое облако, это шевелилась орда. Больше тысячи зараженных, от свежих, еще сохранивших остатки человеческой фигуры, до чудовищных уродов с костяными наростами, опухолями и перекошенными лицами.

Ими командовал Вадим. В его мозг транслировались сигналы с чужих глаз – сотни зрачков смотрели одновременно в инфракрасном и обычном спектре. Коллективный разум гудел в голове, каждая особь передавала свои образы, и вся эта масса двигалась так, будто была единым телом.

Впереди топал Конг. Четырехэтажная туша, обросшая костяными пластинами, с уродливой пастью, способной проглотить легковое авто. Он шагал прямо, не пригибаясь, не скрываясь – живой таран. Каждый его удар выбивал куски из железобетонного забора, колючая проволока лопалась, как нитки.

Внутри анклава, среди ровных рядов высоток, взревела сирена, приближение зараженных благодаря камерам видеонаблюдения и снайперам с ПНВ заметили заранее. Внезапного нападения не получилось бы ни при каких обстоятельствах, да и не хотел Вадим действовать тихо.

Загоревшиеся прожектора выхватили из тьмы лица людей в касках, силуэты бронемашин. По приказу дежурного на участок прорыва отправилась мобильная группа – тройка БТР-82А, пара Тигров'' и то, что пугало больше всего – старая ЗСУ ''Тунгуска'', где-то добытая и приспособленная для обороны анклава.

Первый залп был оглушительным. Сдвоенные 30-мм автоматы ''Тунгуски'' врубились в орду, разрывая зараженных в клочья. Конг рванулся вперед, пытаясь добраться до бронетехники, но ослепительный веер трассеров врезался его в грудь и голову. Панцирь держал секунды и лопнул, череп раскрошился в алую кашу. Гигант рухнул на землю, еще дернулся и замер...

Вадим почувствовал смерть Конга сразу, словно оборвалась толстая нить. Боль прошла через него, короткая и хлесткая, как удар током. Он замешкался, быстрая потеря столь ценной единицы не входила в план.

Орда продолжала давить, волна за волной.

Пока бойцы и бронемашины добивали прорыв, на другом конце периметра в темноте скользнуло иное движение. Там шла стая Насти и десяток прыгунов во главе с шестиметровым Дружком. Их силуэты мелькали над забором, перепрыгивая через проволоку. В считанные секунды они оказались у бронегруппы с тыла.

Дружок обрушился на БТР, словно игрушку. Его лапы сомкнулись на корпусе, и бронированная машина перевернулась, как жестяная банка. Прыгуны вгрызались в бойцов, рвали на части расчет пулемета.

Дружок взвился на ''Тунгусску'' и оторвал башню с пушками, выдернув ее словно крышку с банки тушенки, затем настала очередь экипажа...

Кудровский анклав захлебнулся в крови. После уничтожения мобильной группы судьба людей была предрешена.

Зараженные толпы растекались по жилым кварталам. Крик и стрельба слились в единую какофонию. Кто-то из бойцов ополчения в отчаянии бил из пулемета прямо из окон по мельтешащим внизу теням, но это их не останавливало, напротив, развитые благодаря нечеловеческой ловкости и проворству забирались по стенам и врывались в квартиры верхних этажей.

Некоторые мирные жители спешно баррикадировались в квартирах, но некоторые вопреки здравому смыслу выскакивали на улицы, многие еще в халатах и тапочках, кто-то с детьми на руках. Они бежали, не разбирая дороги, надеясь укрыться где-то еще, но там их настигали зараженные. Мужчины с топорами и охотничьими ружьями пытались сопротивляться, но падали под зубами и когтями.

На центральной улице, там, где до пандемии работал рынок, завязался бой. Десяток бывших омоновцев поливал из автоматов наступающую орду, их поддерживал ''Тигр'' с пулеметно-гранатометной спаркой на крыше. Несколько минут им удавалось держать позиции, складывая кучи трупов зомби у баррикады. Но затем из-за домов вышел Дружок. Его рев был похож на ревущий поезд, и бойцы на мгновение впали в прострацию. Просто не знали, бежать или попытаться прикончить разъяренную громадину.

''Тигр'' перевернулся, словно игрушечный. Один из омоновцев попытался пальнуть из РПГ, но прыгун влетел в него и снес с крыши киоска вместе с оружием.

Вадим чувствовал все это, как дирижер в центре симфонии. Он видел глазами зараженных каждую улицу, каждый двор. Он чувствовал, где прячется человек, и туда тут же шли его стаи. Он подталкивал их, направлял, не давая врагу времени на перегруппировку.

Сопротивление еще держалось в нескольких кварталах. Люди отступали к многоэтажкам, панельные башни стали их последней надеждой. Двери закладывали мебелью, лестничные пролеты преграждали холодильниками, кто-то варил кипяток в кастрюлях, чтобы лить сверху. Но Вадим знал: это лишь отсрочка. Его орда уже окружала дома, подбираясь снизу и сверху.

Кудрово погибало.

Развитые Насти словно сорвались с цепи, они действовали не просто как твари, а как отряды спецназа, врываясь в окна с оборудованными огневыми точками и безжалостно расправляясь с ополченцами.

Люди держались. На верхних этажах многоэтажек все еще гремели выстрелы, кто-то бил из охотничьих карабинов, из окон летели самодельные коктейли Молотова. Орда несла потери, целые десятки падали под огнем автоматов, охотничьих ружей, снайперских винтовок и пулеметов. Но это не имело значения, за каждым убитым вставали двое новых, инфицированные не боялись идти на смерть. Для роя потеря отдельных особей не играла решающего значения.

В одном из дворов зажатые бойцы СОБРа попытались организовать круговую оборону. Они укрылись в автобусах, перегородив дорогу, и вели плотный огонь по всем направлениям. Несколько минут это работало, зараженные падали, вздымая облака пыли. Но затем туда пришел Дружок. Огромный мутант, прикрываемый от огня менее ценными прыгунами, налетел и смял импровизированный кордон. Люди кричали в рацию, требуя подкрепления, но никто уже не мог прийти.

Менее чем за час анклав был фактически разделен на изолированные очаги сопротивления. В каждом из домов сидели десятки, если не сотни людей – женщины, дети, остатки ополчения. Они слышали, как внизу орда скребет двери, ломает замки, как по подъезду пробираются зараженные. Крики с нижних этажей становились все ближе. Вадим будто чувствовал дрожь их страха, будто пробовал ее на вкус, продолжая нашептывать орде, куда давить, где слабое место, где засада. Он больше не сомневался в себе и своих возможностях.

Вскоре он направился к основной цели – к штабу, где сидел Палыч. Там собрались последние организованные силы – несколько десятков бывших омоновцев и добровольцев, женщины и дети, которых они успели эвакуировать.

Внутри царила напряженная тишина, нарушаемая лишь хрипами рации и плачем детей. Мужчины проверяли оружие, кто-то накладывал жгут на раненого, кто-то тщетно пытался просить помощи в эфире. Они знали, что долго не продержатся. И тогда в ход пошла стая Насти.

Развитые не лезли напролом. Они действовали, как разумные хищники. Несколько групп полезли вверх по стенам, цепляясь когтями за шероховатый бетон, другие тихо зашли со двора, обходя основную линию огня.

Ополченцы ожидали штурма через главный вход, и первые минуты им казалось, что противник запоздал. Но затем на пятом этаже раздался звон бьющегося стекла, внутрь вломились сразу трое развитых. Один из них вскинул руку: из предплечья сорвался костяной шип и вонзился в грудь автоматчику. Тот успел выстрелить в потолок и рухнул, захлебываясь кровью, парализованный ядом.

Паника охватила коридор. Бойцы открыли беспорядочный огонь, но развитые двигались быстро, укрываясь за перегородками и перебегая рывками. Настя лично вела их, ее движения были почти человеческими, только быстрее, резче, с жуткой уверенностью. Она метнула два шипа подряд, и оба нашли цели – один в шею омоновцу, другой в бедро женщине, пытавшейся закрыть собой ребенка. Вадиму пришлось разрешить субальфе рисковать, поскольку без ее прямого присутствия на передовой штурм мог и провалиться. Другие зараженные второй стадии, несмотря на сообразительность, оставались животными по сути.

С нижних этажей донеслись удары. Прыгуны не умели метать шипы и не знали тактики, зато брали грубой силой: врезались в двери, проламывали перегородки, сметали баррикады. Их удары выбивали рамы и петли, и вскоре здание дрожало от их прыжков и таранов.

Защитники штаба били из всех стволов, но враг наступал с трех сторон сразу. Один из пулеметчиков на балконе пятого этажа уложил десяток развитых зараженных, прежде чем прорвавшийся сзади прыгун не сбил его вместе с тяжелым станком.

Внутри начиналась бойня. Настя и ее стая двигались этаж за этажом, методично выдавливая людей все выше. Коридоры заполнялись дымом и криками, дети визжали, женщины молились, а мужчины палили, покуда оставались боеприпасы. Но зараженные были не просто толпой, их вел разум.

Снаружи, во дворе, Вадим чувствовал все это так ясно, словно сам находился внутри. Каждый шип, вонзающийся в плоть, каждый удар когтей отзывался в его голове. Смерти невинных людей не приносили ему радости, они вынужденно попали под раздачу из-за скотства одного конкретного человека.

Пришло время войти самому.

Оставшиеся силы ополчения отступили на верхние этажи штаба. Палыч держался там с десятком самых верных бойцов, тех, кто пережил уже не одну зачистку и умел держать удар. У каждого был автомат, гранаты, у двоих -подствольники. Они знали, что вниз хода нет, и потому готовились умереть наверху, но не бесплатно.

Палыч сидел на коленях у окна, сжимая в руках АК-12, и слушал, как снизу вопят инфицированные.

–Ну что, мужики, -сказал он сипло. -Сейчас падаль полезет. Держим, пока можем, заберем с собой побольше тварей.

Дверь в коридоре вздрогнула от удара. Потом еще раз. Но внутрь ворвались не прыгуны, не зомби. Вошел сам Вадим.

Он шагал спокойно, тяжело, за ним тенью двигались шестеро развитых. Пули встретили их сразу автоматчики открыли плотный огонь. Развитые метнулись в стороны с линии огня.

Но Вадим шел, не останавливаясь. Пули рикошетили от панцирных пластин, пробивая лишь верхний слой хитина, оставляя неглубокие сколы и выбоины. Боль была, но тупая, далекая, биоконструктор улья сделал именно то, чего пожелал Дружок.

–Да сдохните уже! -крикнул Палыч.

Брошенная кем-то РГД рванула в трех метрах от Соколовского. Осколки отскочили от брони Вадима, тот лишь рефлекторно заслонил защищенное костными пластинами лицо.

Один из развитых метнул шип, он вонзился в плечо стрелку, и тот завалился, дергаясь, с пеной на губах.

Вадим почувствовал прилив странного восторга. Все происходящее было не просто боем, это был эксперимент. Он шел вперед, словно на полигоне, проверяя: выдержит ли панцирь прямую очередь? Сможет ли пережить взрыв гранаты? Как быстро действует яд развитых на вооруженного противника?

Еще один автоматчик выпустил почти весь магазин, прежде чем когти развитого вскрыли его брюхо. Другой, облившись потом, пытался перезарядиться, но Настя уже метнула шип и тот, едва вскрикнув, застыл с распахнутыми глазами.

Палыча оставили на закуску. Зажатый в спальне самой дальней квартиры он стрелял короткими очередями, стараясь не подпустить к себе зараженных. Вадим уже без опаски направился к виновнику конфликта.

Одна пуля попала Вадиму в висок. Панцирь треснул, и мир качнулся, но Вадим устоял. Он остановился в паре метров, из бойцов Палыча в живых остался только он. Защитные пластины на черепе сдвинулись, открывая лицо.

–Ты... -прохрипел Палыч, узнав знакомые черты. -Жив!?

Старый вояка попытался дать новую очередь, но Соколовский оказался быстрее пятидесятилетнего мужчины. Увел ствол в сторону, вырвал автомат из рук и откинул в сторону.

Палыч бился до конца. Даже когда пальцы Вадима сомкнулись на шее недруга, он успел выхватить нож, ударил в хитиновый воротник кирасы, но клинок лишь скользнул, не причинив вреда. Его глаза горели той же злостью, что и тогда, когда он хладнокровно стрелял в Самуила.

–Я был прав... -прохрипел он, хватая Вадима за руку. -Ты сраный мутант. Надо было пустить в расход тебя еще тогда...

–Надо было, -ответил Вадим, и голос его был холоден, как лед. -Но теперь ты, сука, ответишь за все.

С этими словами он поднял Палыча и, словно куклу, выкинул из разбитого окна. Тело полетело вниз, ударилось о бетон и осталось лежать под окнами штаба.

Внутри на мгновение воцарилась тишина. Настя и ее развитые стояли неподвижно за спиной, глядя на хозяина. Прыгуны и простые зараженные, почуяв конец боя, выли внизу, как стая собак.

Вадим тяжело дышал. В его груди клокотала странная пустота, он ждал, что месть принесет облегчение. Что смерть мелкого кудровского диктатора станет точкой в его истории. Но облегчения не было.

Он видел глазами орды, как зараженные рвут на куски тех, кто не успел уйти. Как дети, загнанные в подъезды, кричат, пока когти не вгрызаются в их плоть. Как женщины, зажаты в квартирах, тщетно прячутся под столами. Все это происходило ради одной цели и ради его личной расправы. И ради нее он отправил в могилу сотни невиновных.

Вадим сжал кулаки, чувствуя, как хитиновая броня скрипит на суставах.

–Почему мне не легче?.. -прошептал он, но ответа не было.

Настя подошла ближе, ее глаза, все еще хранившие остатки человеческого, смотрели прямо в него.

–Ты лидер, вожак, -сказала она хриплым голосом, едва различимым, но осмысленным. -Он не должен ждать облегчения.

Вадим посмотрел на нее, на улицы внизу, заваленные мертвыми, и впервые ощутил не только горечь и ярость, но и груз ответственности.

Зараженные, привыкшие добивать, рвались дальше, но Вадим поднял голову и вложил всю силу в мысленный импульс

+Хватит!+

Орда замерла. Прыгуны остановились, развитые и зомби застыли на месте. Внутри коллективного сознания разлилась тяжелая, напряженная пауза. И тогда Вадим отдал новый приказ: всех выживших, вытащить наружу.

Твари подчинились. Из подъездов, коридоров и квартир в крики и плач потянулись люди. Мужчины, женщины, дети, старики – тех, кто чудом уцелел, вытаскивали на площадь перед штабом. Никто не смел сопротивляться: когти и клыки были рядом, но ударов не следовало.

Вскоре перед Вадимом собралась толпа. Несколько десятков измученных, бледных лиц. У кого-то в руках – ребенок, кто-то прижимал раненого. Люди дрожали, но зараженные их не трогали. Вадиму в целом было плевать, что многие без иммунитета после этого станут жертвами Хронофага.

Вадим сделал шаг вперед. Панцирь на лице раскрылся, показывая человеческие черты. Голос его прозвучал хрипло, но твердо:

–Это не нападение дикой орды. Это ответ за войну, которую развязал ваш бывший руководитель. Палыч считал, что может диктовать правила всем остальным. Он предал и убил Самуила, когда тот хотел мира... Вот и расплата.

Люди молчали. Кто-то плакал, кто-то смотрел с ненавистью, кто-то просто не понимал, что происходит.

–Я не простой зараженный, -продолжил Вадим. -Мне повезло сохранить разум. Вирус сделал меня главным над всеми инфицированными. Но я не хочу больше смертей. В первый раз тут меня встретили как прокаженного, но в общине Самуила мне поверили, и вместе мы работаем над тем, чтобы перестать бояться вируса. Там Дом Советов стал нашим домом. Я пришел сюда не для того, чтобы уничтожить вас. Теперь конфликт исчерпан. Вы свободны. Хотите – живите дальше здесь, по-своему. Хотите -присоединяйтесь к нам. Я никого не собираюсь принуждать, Палыч и его люди мертвы, война закончена. Выбирайте.