Текст книги "Во имя порядка: на заре новой эры (СИ)"

Автор книги: Стефаний

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 39 страниц)

– Понимаю, но для меня вся эта фигня – мутная и не понятна, – всё так же продолжает возмущаться Лишари.

Что ж, мне её недовольство понятно, и я не стану её переубеждать или спорить с ней… просто наслажусь временем, проведённым с ней.

– А ты сам не хотел бы найти кого-нибудь? – неожиданно спросила неримка и честно сказать от такого вопроса я вздрогнул, он прозвучал совершенно неожиданно для меня. – Ты сейчас не в Святом ордене… думал ли ты о том, чтобы найти кого-нибудь?

– Знаешь, мне трудно об этом говорить. Годы, проведённые в Ордене налагают свой след в душе. Мне тяжело даже думать о чувствах. Наверное, мне и может понравится девушка, но вряд ли я смогу ей об этом сказать.

– Страх?

– Не думаю. Когда тебя годами учили служить Ордену, то ты потом не можешь делать ничего, кроме исполнения приказов, – сухо отвечаю я, не зная, как ещё подобрать слова, чтобы донести мысль о том, что трудно распознать в себе всякое аморное чувство.

– Но меня ты как-то пригласил, – её губы тронула лёгкая улыбка.

– Это как-то само получилось, – усмехнулся я. – А у тебя самой были отношения?

– У меня самой? Да бывало. Иногда не на долго, а иногда затягивало, как в треклятое болото, – я ощутил, что Лишари стала печальнее. – Был один, из Кабаэта. Я думала, что его можно исправить, но он… эта кобелиная морда изменила мне.

– Жалко… как можно изменить такой девушке? Это какая-то острая разновидность безумия?

– Не знаю. Твои слова, мне приятно, – Лишари загадочно посмотрела на меня, а затем задала поистине неожиданный вопрос. – А какая у тебя была любимая игрушка в детстве?

– Ох…, – смутился я. – Это был красный деревянный кот.

– Хорошо, – улыбнулась девука.

После ответа девушка поднялась с камня, отряхнула себя от песка и протянула мне руку.

– Спасибо тебе за прогулку, но нам пора возвращаться в Арк. Меня ждут эти несчастные пирийские артефакты и тексты, а тебя… Велисарий.

Лишари встала, но замерла. В её глазах отразилось солнце, на лице промелькнула тень тревоги. Я же встал рядом с ней и посмотрел на прекрасный лик, озолочённый небесным светилом. Она ещё пару секунд впивалась в рассвет, прежде чем её губы распахнулись и голос донёс новость, пропитанную тревогой:

– У меня будет ещё одно к тебе… не дело. Просьба. Прошу тебя, давай встретимся завтра в Храме солнца. А теперь…. Уходим отсюда.

– Ты права, – встаю и я, обхватывая её тёплую приятную на ощупь ладонь и нас двоих поглощает магия, унося с побережья, откуда открывается изумительный вид на то, как солнце практически опустилось за линию горизонта.

Глава 9. Живая драма мёртвого храма

Глава 9. Живая драма мёртвого храма

«Искусство древних поразительно. Пирийцы возводили настолько искусные дворцы и капища, что им нельзя не отдать дань восхищения. Но тем не менее, это были полуязыческие храмы, где правил балом дух злобный, а значит и суть этих храмов полна черноты»

– Гюнтер Фарис, эндеральский исследователь.

Спустя три дня. На севере.

Холод и снег властители сих мест, промораживающие ветра сковали ледяным духом всё от далёкого севера и до самой Тёмной долины, неся бесконечные снежные бури, метели и ледяные ураганы. Им нет конца – ветер так и желает впиться в мою светлую кожу, которую я прикрыл тёплой накидкой и хорошей одеждой. Меня согреет утеплённая кожаная куртка с сетью наружных кольчужных колец, штаны из волчьей шкуры, поверх которых шерстью пестрят меховые сапоги, пальцы рук прикрыты же толстыми перчатками. За спиной у меня покоится добрый друг для дальних походов, и для исследований подобных храмов древних – посеребрённый длинный меч, на клинке древняя надпись – «Мой меч разрежет тьму, мой свет развеет мрак», а навершие блестит ярким символом крыла. В последнее время усыпальницы древних ломятся от нежити и монстров, тварей и порождений мрака, а поэтому серебро на мече и молитвы Исаила над ним станут идеальным подспорьем в битве с монстрами.

«Что я здесь делаю?», – спросил я себя и тут же нашёл ответ – в воспоминаниях и в человеке, что стоит рядом. Это статный пожилой чародей, его лик обращён к древнему строению, что массивным монолитным каскадом высится к небу, внушает чувство собственной ничтожности от одного исполинского вида. Прямые линии, серый камень и грациозность, слитая с могуществом в потемневшем камне, а образ чудного исполина довершает массивная статуя чародея выше всего. На всё это обращён взгляд старого неримлянина – его бороду и седые волосы треплет ветер, вздымая вместе с тем и насыщенно-зелёные мантии. Тело защищено заклятьем теплоты, и он не чувствует хлада, я же в тоже время вынужден кутаться в свой плащ с капюшоном, чтобы не околеть. Он стоит у большого камня, подле которого высится на метра три чёрная руина, и его взгляд устремлён вперёд, туда, через далёкую пропасть, где внушительного роста врата хранят бесчисленные тайны «Живого храма».

«Фриджи, прошу тебя, отправляйся с ними, присмотри за Джеспаром, Пророком и особенно Константином», – навеяло мне в памяти звучный голос Лишари, перед лицом промелькнули воспоминания – на необычайно высоком Оке ветров, куда мы вышли прогуляться между её исследованиями и моими операциями, она долго рассказывала о своём пути в Нериме, как выживала, как познакомилась с Константином и как он ей помог, ещё сильнее раскрыл её чародейский потенциал, а потом и обучил таким высотам магии, которые не каждому аэтерна будут доступны. Вскоре она сменила тему и стала умалять, чтобы я отправился на север вместе с Джеспаром. Я просто не мог отказать… мне невыносимо было даже подумать, что Лишари будет в надрыве сердца мучиться от одной мысли, что Константин может быть убит. У меня был только один вопрос – почему она так трепетно относится к пророку?

«Это трудно объяснить», – дала тяжкий для меня ответ она, – «Я чувствую… силу, эта личность не может не притягивать, а способности… ты бы видел. Мы не можем потерять эту персону».

«Хорошо», – дал я тогда согласие. – «Я отпрошусь у Велисария. Всё будет хорошо, Лишари», – заверил я её в успехе похода и что никто не пострадает.

Что ж, теперь я здесь – в оковах холода, перед древним храмом, который явно встретит нас древней злобой, упокоенной в нём души, и адским парком защитных механизмов, и холодной ненавистью восставших мертвецов. За моей спиной клинок, а в сумке подарок от Велисария, который дал мне вольную – свиток телепортации в Златоброд, чтобы я смог быстро улизнуть из храма.

Я поворачиваюсь назад. Глаз болит от необычайной красоты – вниз уходит мощёная дорога, что рассекает кристальный лес, её ужимают чудесного вида деревья – листва сверкает брильянтово-розовым и лиловатым цветом, заполняя всё вокруг неестественно-чудесным сиянием. Белоснежные снежные покровы отражают блики света, устремляя их далеко в пространство и кажется, что лес парит в пурпурном ореоле, усиливаемой хаотично разбросанными кристаллами, которые усиливают общий тональный фон. Один взгляд на строений минувшей эпохи рождает во мне мысль:

«Как же первобытные люди реагировали на эти строения? Кому они приписывали их? Древним цивилизациям, ушедшим богам или ещё кому-нибудь?»

Хотя ответ я могу найти в древних манускриптах и Предании, которое возвестило, что после того, как минуло время прошлого эолита[1], люди расселились по Пангоре[2]. Они тысячелетия существовали в виде родов и племён, самые организованные смогли создать царства, во главе которых встали мифические цари-герои. Хазбирийская эра[3], как она названа на страницах благословенной книги, длилась долгие тысячилетия. Как рассказывает Предание – «практически не было тогда тех, кто бы устоял в Истине, один род, семейство, ещё ходило пред Всевышнем, но иные сбились, стали темны душами и дела их – злы. Ели и пили, не задумываясь о путях света. И ради горсти верных, и чтобы привести народы к Отцу был избран пророк из племени крепкого, имя которому Азатарон».

– Зараза, – выругался Константин, вернув меня к реальности. – Где уже Йозеф?

– Красиво, не правда ли!? – кричу я Константину, но он будто бы не слышит меня, его взор всё также прикован к Храму.

Именно оттуда должны прийти Джеспар и наш новый «друг» из Нерима. Мы ждём их уже не меньше часа… я по крайней мере пришёл сюда ко времени, которое назвал Константин… нехотя и много раз послав меня, но всё же.

– Константин, как вы думаете, когда они придут?! – кричу я сквозь ветер, что всё же привлекло его внимание.

Не отвращая взгляда от храма он мне ответил:

– Ох, я так сожалею, что они не пришли раньше тебя. Я бы даже не ждал тебя, чтобы ты зад отморозил!

Его резкое осуждение нашло отклик возмущения в моём сердце. Откуда в нём столько злобы и язвы? Да, он ненавидит нас, не любит эндеральцев из-за нашей пристрастности к религии, но как же он не поймёт, что мы не враги ему, что не желаем зла. Мы приютили его, не надсмехаемся, но он постоянно нас поносит, называя далёкими мракобесами и шутами.

– И зачем ты попёрся с нами? – продолжает он язвить. – Сидел бы у себя, да и внимал бреду проповедников в Арке.

– Лишари волнуется за вас, – дал я твёрдый ответ. – Я не хочу дать ей повод выкурить мешок сон-травы от того, что она изведётся волнениями по вам, мессир Константин.

– Лушиши… она говорила, что за ней мотается какой-то эндералец, как собачонка эрофинская за своей хозяйкой, – усмехнулся Константин, не продолжая униматься. – Во истину, жалкое зрелище. Поверь мне, ей подошёл бы неримец, наша кровь, а не ты, – Константин провёл рукой и за ней оранжевым роем разлетелись искры. – Найди себе какую-нибудь крестьянскую девку, которая молиться каждый день, чтит идиотские заветы и готова каждый день провести в молитве, как только её мысль коснётся образ красивого мужчины.

Я не знал, что ответить на дерзость Константина, но он оказался страшно проницателен… настолько, что нечто колкое и странно жуткое поселилось у меня в сердце. Смотря в глаза Константина, я вижу в них усмешку, смешанную с жалостью. От этого мне стало ещё сильнее не по себе – гнев, жажда реваншизма разожглась во мне, но я её быстро подавил. Хотелось доказать обратное, но это не более чем эмоция, от которой нужно избавиться. Если с тьмой в душе войти в сумрачные склепы, то можно стать жертвой инфернальных тварей потустороннего мира и вернуться оттуда не совсем тем же человеком.

– Знаешь, не надейся на что-то с Лишари, – более спокойно стал говорить Константин, его напор ниспал. – Она девушка вольная, да и привлекают её не такие парни.

– Что ж, это уже радует.

Я было хотел потренироваться контроле мысли, как в лесу замерцали две фигуры, что стремительно приближаются к нам. Константин отстранился, снова забыв про остальной мир и внимая лишь красотам храма и не видит их. Моя рука соскальзывает на пояс, где покоится «огневица», а глаза внимательно смотрят на приближаются. Спустя минуту ладонь разжимается, ибо я вижу, что один из них – светловолосый в кожаном панцире поверх синей куртке, а второй – та личность, что возмутила спокойствие, стала надеждой в рядах Святого ордена.

Константин, как только те приблизились, словно «ожил». Он бодро отпрянул от камня и встал на их пути, энергично спрашивая:

– Вы вернулись быстрее, чем ожидалось, вы нашли самоцвет?

– Да, – дал кроткий ответ Прорицатель, вынимая из сумки большой круглый камень, ровной формы и истемнённый, отполированный до идеальной гладкости; только стоило Константину его увидеть, как его взгляд загорелся.

– Покажи мне, – потянулся к нему старик, – Хм… будь я проклят, это то, что нужно. Тогда, полагаю, самое время мне рассказать тебе некоторые вещи об этом храме. – Константин сделал шаг в сторону исполина и восхищённо заговорил. – Может, вы слышали эндеральскую легенду об этом месте: она гласит, что этот храм «живой», и что весь лес представляет собой нечто его «органов чувств», – речь Константина сменилась загорелась неприязнью. – «Слушающий его шёпоты, песни деревьев, боящийся его взгляда». Бла-бла-бла, ну тебе понятна суть. В отличие от большинства народных легенд, эта основана на правде: у храма действительно есть нечто вроде самосознания.

«Мда, старик на старости лет совсем стал с ума сходить», – не озвучивая сих мыслей, говорю я себе. – «Неужто действительно можно говорить о том, что душу живого существа можно поместить в целую крепость?». Я читал эти легенды, знаю взгляд учёных на эту проблему… и все они похожи на нелепость.

– Однако у него куда меньше со всякими суицидальными любовными трагедиями, чем рассказывают, и куда больше с пирийским защитным механизмом… «Каменным сердцем».

– Так значит благодаря этому «Каменному сердцу»… храм оживает, – даже «Пророк» смутился». – Как это работает?

– Он работает, потому как пирийцы нашли способ соединить материальные вещи с человеческой душой. В таких случаях необязательно строить подобное, предметом мог быть и амулет, и меч. Связанные, как называли тех, чьё сознание было перемещено, страдали невыносимыми болями…

Константин продолжил рассказывать о храме, и я надеялся уже не на то, что их разговор перетечёт в русло научным рассуждений, но нет, неримец гордо заключил:

– Верно, это ужасающая судьба. Но, если нести любую чушь и ахинею с достаточно серьёзным лицом, приправляя всё сказанное религиозными бреднями, то можно убедить людей и не в таком бреде.

– Ну да, – фыркнул я, – бреде. Ведь мы говорим о душах, переносе её в материальные вещи. Говорим о «высших», чья сила равна божественной. Во истину, как говорили древние аэтерна – «Delasia asiran delassi’i».

– Религия сменяет религию, – перевёл Константин и тут же «взорвался». – Да как ты смеешь говорить подобное? Пёс прихрамовый? Я тебя взял только потому, что навязала Лушиши, так что из почтения к ней заткни свою пасть и не раскрывай её до конца похода!

– В этом строении покоиться душа пирийца. Его сознание? – спросил «Пророк», отвлекая от меня гнев Константина.

– Покоиться, думаю тут, неправильное слово, – отвлёкся старик от меня. – Он наблюдал за падением собственной цивилизации. Вряд ли, это как-то положительно сказалось на его рассудке, – зелёные мантии чародея встрепенулись, когда он резко дернулся в сторону, уступая дорогу. – Но посмотрим. Ну вперёд, помести самоцвет вон в то углубление.

«Пророк» быстро пошёл в сторону небольшого холмика, подле которого мы стояли. Я только заметил, как засверкали его пятки, он резко взлетел вверх и скрылся за краем камня, да редкой листвой широкого куста.

Одного мига понадобилось, чтобы всё сделать и вот уже пространство прорезали сияющие лучи неведомого света. Сначала один, а затем ещё пару ослепительных потоков и вот между массивными вратами и куском моста засветилась надёжная опора, сотканная из тонких материй. Магический мост перекинулся через пропасть.

– Прекрасно… идём, – без особого восхищения отнёсся к сему Константин и двинулся вперёд, я же последовал за ним. – И держите оружие наготове. Подпоезд находится на нижнем уровне храма. По крайней мере если Лушиши верна в своих теориях.

– Мессир Огневспых, один вопрос – почему я? – спрашивает Джеспар, потирая рукояти кинжалов.

– Почему что?

– Вы уже в третий раз нанимаете меня, а ведь я стою недёшево. Почему?

– Что ты хочешь услышать, любовную серенаду? Ты – пьяница и попрошайка, но ты делаешь свою работу. И делаешь её хорошо.

Я оказался под сводами огромной арки, и быстро зашагал вперёд, мне присутствие под ней не приносило удовольствия, только подавленность от неразрешимого вопроса – как древние могли это построить? Быстро оставив её позади предо мной расстелился светозарный мост. Пару раз сталкиваясь с подобными чарами, я практически без робости делаю шаг вперёд. Внизу, сквозь свет ещё виднеется пропасть, но страха это не вызывает, только трепет, развеянный словом Константина:

– День, когда я уверую в одного из этих божьих ягнят, будет днём, когда я пропляшу голым по всему Верхнему кварталу, распевая гимны во славу Рождённых светом.

– Я бы на это посмотрел.

– Не сомневаюсь в этом. А теперь… закрой рот, наш вход нельзя назвать искусным, но по крайней мере не нужно кричать в лицо этому храму, где активатор следующей ловушки.

Я аккуратно касаюсь воротины. И она поддаётся, чему я удивился, а за мной последовали все остальные. И вот я миновал ворота вместе с Константином, они захлопнулись за нами без единого скрипа – таково мастерство ишийцев. Перед нами открылось просторное помещение, где встречается буйство природы – хрустящий снег под ногами разносит весть о нашем прибытии, скалы и камни органично сочетаются с далёкими стенами и монументальной архитектурой и рук творение – вдалеке, в самом конце укрепления, разбитые клети и лестница, да холодные жаровни. Всё озаряет тусклый свет остро-длинных кристаллов, пробривавшихся из-под снега.

Мы двинулись вперёд, ступили на ступени, ведущие вниз, с первого яруса храма, что подобен малому выступу, но едва ли что-то хорошее может случиться в подобном месте. Мёртвый храм, где давно нет жизни встретило нас подобающе – изо мрака древнего собора выступили монстры. Их кожа давно истлела, стала пергаментом, обтягивающим кости, защищённые ржавой бронёй. В тонких пальцах сжаты мечи и топоры, глаза сверкают неестественно-голубым светом мертвенности. Крича и кряхтя не менее дюжины мертвецов бросились на нас.

– Седьмое пекло! – вскрикнул Константин.

Сердце дрогнуло при виде мертвецов, но дух воспламенил гневом от зрения противного – мертвецы должны покоиться. Мой меч с лязгом оказался у меня в руках. Отступив, я делая восходящий удар, и мертвец с распоротой грудью хрустнул снегом, исторгнув жуткое зловоние. Джеспар штормом кинжалов, кружась и вертясь разрезает серую плоть. Ловко уходя от клинка, он рассекает руку выше локтя, второй же ладонью вгоняет в голову через подбородок кинжал. Труп умирает по второму разу. Константин же, разжав ладони выпускает концентрированный поток электрической энергии, осияв всё светом грозы и заливая врага током – кожа стала чернеть и сползать, три меча так и не настигли зелёной мантии, глухо упав в снег.

Мой меч снова встречается с мертвецом. Ловко отбив его неумелые выпады, я пинаю его в грудь, а затем обрушиваю лезвие на ключицу. Оно рассекает гнилую плоть и трухлявую кость. Враг пошатнулся и снова попытался ударить, но я быстро провожу дугу и вот его голова закуталось в снег, свет из глаз рассеялся, а тело как безвольная кукла – упало.

– Вот это – последний, – сказал Джеспар, пронзая клинком грудь мертвеца.

– Не думаю! – крикнул я, показывая на то, как снизу, где раскинулась малая снежная долина, упирающаяся в гору и монолитные серые стены с чёрными окнами, к нам подтягивается ещё дюжина мертвецов, ведомые трёхметровой тварью, похожей на человека; в руках существа покоится огромный молот, кожа шита-перешита, не имеет доспехов, но огрубела, лицо же представляет перекошенную гримасу ужаса.

– Ну, Фриджи, Лишари говорила, что ты – хороший воин, – усмехнулся Джеспар. – Покажи это.

Я вынимаю «огневицу» и целюсь вперёд. Подняв чуть выше трубку, чем нос рослого монстра, я прижимаю кусочек стали, и даю зачарованной игле проткнуть мешочек с порохом. Громовой выстрел эхом прокатился по пещерам и коридорам, а свинец угодил в лоб гиганта. Кость харкнула, металл прошёл внутрь и вскоре лицо рассекла струя крови. Радуясь, что изобретение Гаспара серьёзно облегчает жизнь, я убираю его и бодро сжимаю рукоять меча в предвкушении встречи с мертвецами.

Первый покойник не выдержал напора моего клинка, намоленность стали для нежити стала фатальной – лезвие оставляло чёрные обугленные раны. Джеспар с «Пророком» вступили в жёсткую рукопашную, не ведая жалости к ним. Один за другим, храмовые трупы падали на снег, шум боя лихо разносился до самых дальних углов залы, говоря, что сюда пожаловали если не лучшие воины Эндерала, то и не самые слабые.

Вскоре, пробившись через необъятную залу храмового притвора, мы пронеслись через заснеженный покров, выйдя прямо к порогу ещё одного зала. Протиснувшись через два ряда колонн, под массивными сводами малого коридора, мы вышли в странное помещение. Имея полукруглые очертания, выложенное из камня, оно в центре имело высокую плиту, с вырезанными на ней символами. Над холлом за всем смотрит барельеф лика пирийского жреца, с внимаем наблюдающего – какой из трёх путей выберут путешественники.

– Хм…. узел, – нервно сказал Константин, став исследовать помещение глазами, приглядев плиту он немедленно двинулся к ней, став жадно изучать. – Похоже, что мы должны… ох погодите минуту. Здесь, что-то написано. «Чуйра нэм Хйореза нэм Ган’Дила байара». Хм-м… любопытно…

– Да? – спросил Джеспар и пока они рассуждают над ситуацией, я отстранился, чтобы зарядить «огневицу».

– Я перевожу.

– Лишари справилась бы лучше с этим… похоже годы берут своё. Но… хм. Думаю, вот это означает примерно следующее: «Воин, Мудрец и Тёмный вместе завладеют светом». О, и взгляните на таблички над дверьми. Чуйра, Хйореза, Ган’Дила – Воин, Мудрец и Тёмный.

– Сдаётся мне, в конце каждого из этих туннелей есть то, что нам нужно для того, чтобы пройти дальше…. к «свету» чем бы он ни был.

– Превосходная дедукция….

– Мессир Огневспых, – решил я вставить своё слово, убирая «огневицу», – я понимаю, к чему всё клонится. Я пойду с вами.

– Исключено! – вспылил Константин, само его лицо выразило злобу и указал на Джеспара. – Иди надоедай Джозефу! Меня даже не смей трогать, мне не нужны служки Ордена.

– Константин, – настаиваю я. – Мне сказала это Лишари сделать. Поверьте, я не отступлюсь. Можете меня хоть молниями гнать.

– Константин, – мягко заговорил Джеспар. – Может всё же уступите? Если его попросила аж Лишари, то и Фриджидиэн по упрямству с вами поспорит.

– Быстрее, – теперь на мою сторону встал и «пророк». – Мы теряем время.

– Проклятье, вот девку угораздило! – плюнул Константин и воззрел на меня из подобья. – Только делай то, что я тебе скажу. Я не хочу принести Лишари твой пепел в коробочке со словами – «он не туда пальцы сунул и стал горсткой пыли».

Со скрипом согласившись, чародей пошёл влево, углубляясь в коридор. Я же двинулся за ним, и только стоило нам синхронно коснуться плит, как древние механизмы со скрежетом заработали. Решётки перед нами лениво поднялись, а позади стремительно впились в пол, выбив из него остриями щебень.

– Константин, дверь за мной закрылась! – слышится крик Джеспара.

– Надо было с тобой отправить Фриджидиэна, чтобы ты его развлекал этими вопросами!

Старый маг лихо отворил дверь – его морщинистая рука с силой молодого толкнула дерево и перед нами открылся далёкий проход, умащённый камнем и по которому стелется лиловый ковёр. Меч в моей руке сверкнул наполненным светом серебра, на пальцах Константина заиграли искры молний. Приготовившись, мы пошли вперёд, в объятия холодной голодной тьмы.

Первый кто встал на нашем пути, так это порождение инфернального мира. Дух, вызванный волей заклятий храма закрыл нам путь. Но светло-голубое существо, клубящееся ионово-синим дымом, не атакует… облако подплыло к нам и остановилось, в немом изучении. С трепетом в сердце, я сильнее сжал меч, готовясь к стремительной атаке, которой не последовало.

– Уйди! – крикнул маг, «заряжая руки».

– Вы на пути мудреца, меч вам не поможет, только знание спасёт от смерти, – раздались слова будто неоткуда, серый камень мгновенно стал светло-синим, клубов пара стало больше, а слова обрели более вдохновенный оттенок. – Я – Айтанар, мастер загадок. И не ответив, вы не пройдёте, – без единого шевеления «губ» говорило существо, меня поразило удивление – оно хоть и пирийского происхождения, но мы отлично понимаем его слова, будто бы оно с нами общается ментальным языком смыслов.

– Давайте его выслушал, – предложил я. – Может, чего нового узнаем о пирийской цивилизации.

– И что же ты хочешь!? – фыркнул Константин, опуская руки… я же понимаю, что если не мои слова, он бы попросту испепелил неуспокоенного духа.

– Ответьте! – призвал призрак. – Ответьте на слово о тайном!

– И мы должны это делать?! – возмутился старик. – Да мне проще стереть тебя с лика земли! – но Константин тут же охоланился, я заметил, что он чуть потупился и почёсывая бороду пригнулся ко мне. – Хотя в этом нет смысла… один из защитных механизмов храма.

– Я уже мёртв, – проскрипел дух. – Ваши железки ничего не сделают.

– Хорошо, – быстро соглашаюсь я. – Говори свою загадку.

– Ты, опрометчивый идиот! – закричал маг, стянув мантию дор такой степени, что парчовая зелень едва с треском не разодралась. – Нельзя так просто играться с механизмами храма!

– И души, и жизни – живота я лишился, – заговорил дух, и никто не посмел его перебить, – сгубил меня убийца и в бучило бросил. Утопил меня, а после на солнцепёке положил сушиться, и шерсти не стало, совсем облысел я, усердно лезвие меня разрезало, грязь соскоблило, а пальцы – сгибали, а перья, птичья радость, каплями истекая, ткань мою рвали, как пахарь на поле – глотнёт на водопое, красильного соку и сеет снова, чёрным дорогу обозначая. Заключили меня в обложку, деревом одели, обделали кожей, золотом узорным, кузнец-создатель тонкой стугой, витой украсил. Да буду я славой науки, а не мукой для неуча, и станет смертный, меня постигший, душой совершенней. Сокровище не златным, я стал. Так же имя моё?

– Ну, думай теперь! – я ощутил, как Константин колко пихнул меня в плечо. – Вот нашла же Лишари мне помощника! Идиота!

Я остался наедине со своими мыслями, ибо Константин предпочёл мудрствованию, осторожное созерцание духа. По истине трудные строки, заключившие мудрость пирийского народа, но… «заключили меня в обложку, перья…. слава науки». Цепляясь за эти слова, я тут же даю ответ, лежавший на поверхности:

– Это книга! – предположил я. – Она самая!

– Верно, – согласился дух; сию секунду отплыл назад, иссиня-светлые клубы инфернальные клубы призрачного пара стали отходить, и вскоре их совсем не стало, только приятный запах прошедшего дождя.

– Ну, не совсем идиота, – усмехнулся Константин, – пошли дальше.

Маг зашагал вперёд, я же последовал за ним, не опуская меча. Что-то мне подсказывает, что он ещё понадобится, ибо каков не был бы изыскан путь мудреца, на нём могут встретиться мёртвые стражи этого места.

Быстро поднявшись по лестнице, мы оказались под серокаменными сводами широкого помещения. Там, вдалеке виднеется алтарь, сверкающие золотом, возле него горят жаровни с магическим неиссякаемым пламенем.

– Что это за место? – вставая на ветхий коврик, стеснённый линией колонн, до золотого монолита, я спросил.

– Место ритуалов, – ответил Константин и указал на алтарь. – Там пирийцы приносили жертвы, – из тёмных углов донёсся скрип и рычание, сверкнули голодные кроваво-алые и ледяно-синие пары глаз.

Без страха и сомнения я ринулся в бой, противопоставляя орде мертвецов напор и мастерство. Мой меч сверкнул в широкой дуге, рассекая грудь мертвеца, высвобождая колющий нос смрад. Константин высвободил из рук массив раскалённой энергии, отбросивший трёх мертвецов, испепеляя их золотистые стихари.

– Седьмое пекло! Да когда это закончится!

– Живой храм…, – усмехнулся я, парируя неловкий замах мертвеца, – да он мёртвый! – направив удар, я попытался рассечь его нагрудник, но тот оказался куда крепче.

Отступив я снова отбиваюсь, только на этот раз меня решили достать копьями – заточенные острия оцарапали грудь, тупая боль вспыхнула у груди, и я снова отошёл. Рука извернулась, выбивая меч из тонких пальцев нежити. Выпад и на острие вошла гнилая плоть. Перейдя в наступление, я атаковал нежить, встретившись с ней глаза в глаза. На близкой дистанции эти пыльные мешки с костями довольно неуклюжи и легко преодолев их защиту, лезвие меча рассекает шею первой твари. Второй удар пришёлся на незащищённое плечо жреца, выбив из него ложную жизнь.

Константин же борется силой чистой энергии из моря возможностей. На нежить обрушивается гроза, испепеляющая их тонкую плоть, затем огонь выжигает нечистый дух из мёртвых сосудов. Не без восхищения я наблюдал мельком, как он огнём и молнией косил волну мертвецов. Ловко уходя от ржавых мечей и топоров, он заставлял врага платить за эту опрометчивость, усеивая пол мертвецами.

Я бросился вперёд, в темноту. Над ухом просвистела стрела, затем ещё одна – лучники стали бить более метко, тело вспоминает навыки. Что мне остаётся? Руки потёрли шершавую поверхность на поясе, с силой я срываю цилиндр и провожу пальцами возле него, передавая частицу ментальной энергии фитилю. Огонь зашипел, а рука отправила бомбу в полёт. Лучники испарились в огне взрыва, осветившим всю залу ритуалов, раскидав трупы кусками мяса и железа

Остановившись, я лихорадочно осматриваясь вокруг и тяжело дыша. Услышав, что вместо нежити теперь царствует пустота, я пошёл прочь из тьмы и смело зашагал вперёд, куда уже подходил Константин,

– Неплохо-неплохо. Не думал, что ты начнёшь колдовать.

– Всё, лишь бы вас не дать в обиду, – отшутился я.

– Мальчишка! – вспылил старик. – Я сам могу за себя постоять!

Я пропустил его вспышку гнева, стараясь ничего не говорить. Он сам по себе – я сам, и моя задача сделать так, чтобы он вернулся живым в Арк.

Дальше нас ждал маленький коридор, уходящий в витую лестницу, и быстро зашуршав обувью, мы углубились ещё сильнее внутрь Храма. Источники света – светло-лиловые кристаллы слепят глаза яркими точками в темноте, но благодаря ним мы видим дорогу без факелов, по которой следуем, аккуратно ступая по каменной плитке… я не хочу обрести вечный покой по глупости и здесь. Смешно будет – пошёл защищать старика, а он притащит моё тело Пегаст со словами – «он был так хорош в помощи, что ему самому пришлось помочь, но это его не спасло».

Прогулка нас привела к большой железной двери, дающей знать символикой ока на фоне книги, что там храниться нечто важное. Втянув спёртого воздуха и подавив волнение, я протянул руку к ручке.

– Нет! – ударил по ладони меня Константин и провёл пальцами у двери, она только отразила свет алого заклятья, никак не отреагировав на него. – Нет защитного заклятья. Дурак, тебе минимум могло бы руку оторвать, а как самое изумительное в этих местах – вывернуло бы как кабаэтскую варежку.

Я уже приготовился пройти за порог залы, как снова чародей меня останавливает, только мягче – не бьёт, а просто хватает за запястье.

– Подожди, – маг протянул руку и сжал её в кулак… чтобы моментально разжать и выпустить с неё шар света, приятно и чудесно всё осиявший лунно-голубым светом, – не думаю, что там есть факелы.

Ощутив холод металлической двери, я с силой толкаю кусок древнего железа, что со скрипом отворяется. Шаг вперёд и стопой я почувствовал нечто мягкое и приятное, а нос пленил сладкий аромат пирийских благовоний. Пройдя по выцветше-багряному ковру, мои глаза смогли различить массивные стеллажи, вырезанные из мрамора и дерева. На них пылятся бессчётные армии свитков и книг, на которые падает лунный свет магического светильника. Впереди из тьмы веков выступила большая плита, метром в высоту, выполненная из базальта и покрытая золотыми символами всевидящего ока. В его центре мне стало видно углубление, отделанное начищенным серебром.