Текст книги "Во имя порядка: на заре новой эры (СИ)"

Автор книги: Стефаний

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 39 страниц)

– Джеспар, два дня назад трибунал вас привлёк, чтобы вы нашли доказательства, которые можно возложить в обвинение в государственной измене Велисария и его приближённых, или не обнаружили таковых? – спросил старый трибун.

Наёмник молчит, что меня и напрягает. Он слегка повернул головой в мою сторону, и края его губ дёрнулись в слабой улыбке, после чего раздался ответ:

– Нет, достопочтенные мессиры, ничего подобного я не нашёл среди них. Всё это вы можете прочесть в моих записках по этому поводу. Единственное преступление, в котором их можно обвинить, так это то, что в подвалах замка Златобород они хранят отличные вина и не дают их никому.

– Может быть, – вмешался темноволосый трибун, – велисариты или новые жители Солнечного берега говорили о новой власти? О новом государстве или чём-то в этом роде?

– Нет. Все разговоры, которые я слышал, это приказы, обсуждения женщин, или предвкушения боя с неримлянами.

– Хорошо. Мессиры, у вас будут вопросы к Джеспару? – обратился старый трибун.

– Нет, – ответили заседатели трибунала и с ними согласился Арантеаль, который немного опешил после случаем с агентом.

– Джеспар, вы можете быть свободны, – секунду помедлив, старый мужчина объявил о переходе к следующей стадии разбирательства. – Теперь нам стоит говорить с обвинителем и подозреваемым, да приговор огласить.

– Арантеаль Теалор, – устремил реплику черноволосый трибун, – скажите, а какие цели вы преследуете вашим обращением? Что бы вы делали со всем войском и планами, если бы в отношении Велисария вынесен был бы обвинительный приговор?

– Моя цель – защитить Эндерал от всевозможных угроз. Если вдруг их измена – это правда, то вся моя работа со светочем окажется напрасной…

«Как же я не заметил этого лёгкого ветерка безумия, который веет от великого магистра», – подумав, цокнул я. Только сейчас до меня дошло, что как только при нём прозвучали слова о том, что возможна смена власти, он сложил всю картину и завершил её ужасным для себя образом – тем как мы разбираем светоч и лишаем его лавров спасителя мира. Но и честности ради стоит сказать, что он, взорвавшись паранойей и желанием во что бы то ни было сберечь главное дело рук своих, угадал с нашим замыслом. Но только это не следствие продуманной деятельности и агентуры, а игра воображения, которая попала в «цель». И он, помешавшись на светоче, сделал ошибку, присущую фанатично настроенным людям – стал действовать сгоряча.

Однако, мне стало не по себе от того, что Арантеаль, великий магистр Святого ордена, совершил такой глупый и наивный шаг. Неужто теперь вся его жизнь крутится вокруг светоча, и идея цикла стала для него смыслом жизни и самоцелью? Как такой человек, заражённый идеей из-за которой меркнет весь остальной мир, может стоять у власти и командовать? Даже сегодняшний трибунал – это следствие его неправильного действия и образа мыслей.

– Я возьму над ними командование, – продолжает объясняться Арантеаль, – а также задействую в починке светоча. С такими войсками мне ничего не стоит и выбить неримлян.

– Ладно, что может сказать подозреваемый?

– Ничего, – ответил я. – Мне, нечего сказать.

Старый трибун поднялся с места, поправ роскошный черниц плащ, вышитый из атласа и громко огласил, что мы на самом финале:

– Теперь, руководясь процессуальными нормами, стоит перейти к голосованию. Кто за то, чтобы на основании данных доказательств, признать Фриджидиэна из Арка виновным в крамольном деянии? – на вопрос председателя не встал ни один из трибунов, все молча смотрят на него. – А кто за то, чтобы снять с него все обвинения? – в этот раз весь трибунал поднялся в мою защиту, а главный трибун продолжил. – На основании общего голосования трибунала, его суверенным решением, Фриджидиэн из Арка признается невиновным в выдвинутых ему обвинениях и может быть освобождён из-под стражи. Дело закрыто, достопочтенные мессиры.

Я с великим облегчением выдохнул. Всё закончилось и люди стали расходиться, а старый трибун заполняет бланк решения, чтобы потом дать его писцу для создания копий.

– Прости меня, – напротив меня встал Арантеаль. – Я должен был ходатайствовать об этом процессе. И я рад, что всё получилось именно так.

– Понимаю, – сдавленно выдавил я, унимая гнев от того, что подозрения Арантеаля всё же обоснованы.

Попрощавшись с ним, мной было решено отправиться и надёжнее спрятать бумаги, где я писал о новом Союзе и пару дней может повертеться рядом со светочем, чтобы Арантеаль подумал, будто мы испытываем к нему интерес. Но меня пихнул тот самый молодой трибун в тёмной одежде с чёрным волосом, кивнув в сторону угла. Мы встали поодаль от входа, чтобы нас не было слышно.

– Мессир Фриджидиэн, господа из Золотого серпа, банка и ферм шлют вам своё расположение, – сдержанно и вполголоса начал парень. – Трибунал благоволит вам в вашем деле спасения Эндерала и готов… закрыть глаза на крайне неубедительные доводы определённых лиц.

– А что с агентом? Он реально на светопыли сидит?

– Прекрасное стечение обстоятельств, не правда ли? – усмехнулся парень. – Знаете, это не самое страшное, за что его можно было поддеть. Он брал взятки от Ралаты, которые тратил в борделе, да и промышлял контрабандой. Так что ему ещё повезло, что у него, так кстати, обнаружилась светопыль.

– Спасибо.

– Помните, что Трибунал приглядывает за вами… в благодарность за грядущие блага от тех, кто примкнул к вам.

Трибун поклонился и отправился прочь. Я же был несколько удивлён тому, что Золотой серп, банк и другие делатели монеты и товара настолько сильно держатся за будущие изменения, что крепко взялись за трибунал и по сути, сформировали его решение.

Ладно, мне всё нужно обдумать и отдохнуть, немного успокоиться и уведомить Велисария о том, что Арантеаль собирался устроить надо мной быстрое судилище. Предо мной пронёсся наёмник.

– Джеспар, благодарю тебя, – говорю я, тоже устремляясь к выходу. – Может, пропустим по кружке?

– Сейчас не до этого. Нас ждёт родина одного звёздника, – отмахнулся Джеспар, – может быть позже. Ты только представь себе – летающий корабль и город в небесах.

– Даже не могу подумать, – усмехнулся я. – Арантеаль готов бросить вас хоть на край мира, только бы достроить светоч.

[1] Трибунал – судебный орган власти при Святом ордене, состоящий из тринадцати высших судей-аристократов, которые стоят над всей судебной власти и судебными органами Эндерала. Трибунал отвечает за рассмотрение самых важных политических дел, которые позволяет Верховный магистр. Так же выступает последней инстанцией в уголовном, административном и гражданском судопроизводстве. Рассматривает в первой инстанции дела между крупными корпорациями, типа Золотого серпа. Так же, с санкции Святого ордена выступают арбитром в спорах между различными органами власти. По прошению Культа Рождённых светом могут рассматривать и споры между жрецами и гражданскими чиновниками, минуя инстанции Святого ордена. Споры канонического права и внутрикультовые споры трибуналу неподведомственны.

Глава 19. Цена предательства

Глава 19. Цена предательства

«Предательства совершаются чаще всего не по обдуманному намерению, а по слабости характера».

– Оккул Дисперса – Эндеральский философ.

Спустя три дня. Храм солнца. Ночь.

Вот уже как несколько часов наступили сумерки, а я до сих пор сижу в тёплых личных комнатах и продолжаю писать. Под моей рукой пергамент, где вырисовываются аккуратные буквы, переходящие в предложения, а те в свою очередь в статьи нового документа, который скрыт под общим художественным смыслом. Вот уже два дня я безвылазно выполняю задуманное Велисарием – создаю проект Генерального уложения, которое вплетено в книгу, чтобы в случае очередной облавы со стороны Арантеаля не дать повода для себя отправиться на эшафот. Велисарий, услышавший о заседании трибунала, только ухмыльнулся и решил, что будет вести дела более тихо, а мне сказал, чтобы я так же был осторожен.

Для меня это хороший способ отвлечься от всего происходящего, да и поближе быть к Лишари, которая так и не пришла в себя до сих пор. О’Брайенн всё ещё занят приготовлением лекарства, а это чудо из Ордена, которое сильно общается с Калией и Джеспаром, всё ещё носится как оголтелые, желая предотвратить то самое «очищение». Говорили, что они даже на воздушном корабле звёздника летали в небесный город это расы, но ничего там не нашли. А ведь им нужен некий «нуминос», вещица, которая запустит светоч и отчистит мир от угрозы очищения, что бы это ни было.

Черкнув ещё пару раз на пергаменте я завершил статью, одну из финальных, вплетённую в последнюю главу повести. Прочитав, узрел, что она посвящена праву каждого из членов Союза иметь собственную валюту. Хм, интересно, что задумал мой командир? Я не знаю, что замыслил Велисарий, не понимаю его идеи насчёт Союза Эндеральского. Он только и делал всё это время, что занимался обсуждением планов нападения и обороны, а потом выясняется, что он запланировал смену формы государства и возведение к власти тех, кто раньше от неё был отстранён. Что ж, в условиях, когда неримцы грабят территории родины, когда Святой орден практически полностью потерял контроль над страной… если это необходимо для Эндерала, как и союз с дикими магами, как и объединение с разбойниками и беззаконниками, то я согласен.

Но сейчас больше всего Велисарий занят обороной Арка. Он приказал своим пушкарям беречь боеприпасы, и отвёл их в квартал знати и у Храма солнца, сформировав два огневых рубежа. В старой башне, которая раньше принадлежала магистру Йеро, он обустроил огневую точку… а когда там нашли ещё и пещеры подземные, то сотни человек своей Единой армии смог там разместить, оставив стражу Арка в одиночестве блюсти порядок в городе. Конечно, он предлагал стражникам через командующую Эрен последовать его идеям и начать отводить людей из Арка в сторону Речного. Кто-то ушёл, а кто-то остался, часть стражников стала чаще проситься в патрули у Храма.

В это же время Велисарий подготовил смешанные отряды из ралаимов и бедноты, которые с помощью свитков телепортации раскидал по всему южному Сердцеземью и Западным горам, и устроил ночной террор в лагерях неримцев. Этих сводные команды в сумраке нападали на караулы, колонные и ночные стоянки, атакуя их с неистовой жестокостью и так же неожиданно скрываясь. Во славу своего «Отца» и во получения будущих благ эти люди были готовы пойти на всё, даже если им придётся воевать с несметными полчищами еретиков и фанатиков. Что касается ещё ралаимов, я часто вспоминаю, что Велисарий как смог подготовил пять сотен пикенеров, чьи острые пики станут непреодолимой стеной в узких проходах, и сотни лучников из бедноты Подгорода вместе с ордами ралаимов, оставив их там для охранения этого места и ожидания сигнала.

Удивительно, но мы сидим и… ждём пока Нерим не войдёт в город, чтобы его схватить в клещи. В самом Арке остался только Велисарий со своим личным отрядом в полсотни душ, натренированным и набранным из лучших воинов, которых он смог найти среди бандитов и кочевников. Со стороны запада в тайных укрытиях своего часа ждут пять тысяч солдат Солнечного берега, Речного и полка, вместе с батареей пушек и тремя кавалерийскими отрядами по полсотни человек в каждом, сообща с наёмниками. На севере своего часа ожидают орды кочевников-мародёров из пустынь, а также всадников Дюнного из саванн востоке, в числе четырёх тысяч, вооружённые луками и мечами, копьями и ударными пиками.

Я, пересчитав всю мощь орды Коарека, задумался, а хватит ли нам всей нашей армии, чтобы уничтожить армию Нерима или хотя бы отогнать её? Нас двенадцать тысяч, а противника чуть больше двадцати, к тому же все разбитые части прошлого корпуса осели у него, но у нас пушки и часть солдат вооружена ручницами, однако мы воюем против профессиональной, фанатично настроенной армии, сколоченной из бывших солдат и крестьянских мужиков, вперемешку с профессионалами. Я уповаю только на милость Божию в грядущей схватке… эх, как бы снова хотелось увидеть в живых после этого боя всех своих друзей, Исаила, Гаспара, и особенно Лишари. Меня иногда посещают воспоминания о том вопросе, что задал мне психопат… почему меня это так тревожит? В голову лезут грёзы, а воображение рисует удивительные картины прекрасного будущего, где у меня есть всё, чего так хотелось бы, но в Святом ордене это невозможно было получить – свой дом, семья, мирная тихая работа.

Мои размышления прерываются – дверь со скрипом резко распахнулась и ко мне влетел послушник, как ошпаренный он оказался возле меня и запыхаясь закричал:

– Тручесса! Она собрала несколько хранителей, захватила сигил и направилась к воротам!

– Что!? – крикнул я, мне показалось, что я сошёл с ума, что мои мозг решил сыграть шутку и выдать галлюцинацию, но человек передо мной совсем не морок и его голос разносится по моей комнате:

– Тручесса, говорю! – продолжает вопить послушник. – Она взяла сигил, собрала тридцать хранителей и пошла вниз!

Меня… я словно хмельной – в голове разлилась тяжесть, все мысли спутались, мир стал острее – яркость красок усилилась. Моя говорильня словно распухла – я попытался сказать, хоть что-то, но слова не шли, язык вяз. Собрав все силы, вобрав всё сосредоточение, я всё же произношу вопрос:

– Когда это было?

– Часа два назад! – вопит послушник, едва ли не топая ногами.

– Значит они уже почти у ворот, – мою голову объяло такое головокружение, что я вцепился в стол, скребя его ногтями. – Свиток телепортации есть?

– Да! Не уж то вы хотите…

– Да, – я встаю как пьяный, мои ватные ноги еле как меня держат; по столу пронеслась моя рука, снеся всё подряд; я водил по гладкой крышке, пока, не зацепляя за стекляшку и опустошил её содержимое.

Силы снова стали наполнять меня, чёткость звуков и напряжение тела вернулись. Зелье О’Брайенна отлично снимало не только боль, но и волнение, тревогу и шок. Я нашёл в кармане один свиток и обхватил его взмокшей ладонью.

– Мы пойдём одни? – испугался послушник.

– Да, у нас нет времени собирать народ, – я направил тело вперёд, автоматически хватаясь за клинок… спата осталась в стороне, вместо него полуторный меч, с древней надписью. – Пошли!

Мы вылетели из здания и не обращая никакого внимания на хранителей, что-то нервно обсуждавших. Предавшись на волю Единого, я вверил себя в руки магических потоков и перенесся сквозь пространство. Картинка внутреннего двора Храма растворилась, а перед ней южный квартал, с его скромными зданиями, узкими улицами и понурыми дворами. Мы очутились практически у врат и тут же со всех ног ринулись туда. В ночной тьме не видно стражи на крепостных башнях и стенах, и она не видит нас… также как видимо не узрела и Натару.

Мы миновали массивные ворота и вбежали в крепостной мешок – часть южного квартала, представленная обнесёнными массивными стенами конюшнями, парой кузниц и сторожек, где ворота за град. В тени огромных стен мы неслись по брусчатке подобно ветру. Я не жалел ног, в них же уже вспыхнула боль и усталость, хотелось кашлять и просто упасть на холодную брусчатку. Но я нёс себя, изо всех сил превозмогал боль, лишь бы спасти мир от глупости Натары и её наивности. Как бы сильно я не любил эту женщину, должен признать, что сейчас она пошла на этот поступок по любви к людям Арка, желая их спасти от осады, гнева Коарека и возможного голода.

Мы практически добежали до поворота, как перед нами возникла стена тёмных фигур в плащах и капюшонах с луками наперевес. Я не стал вынимать клинка, ибо подозреваю, кто это может быть.

– Командор! – приглушённо кричит вперёд вышедший парень.

– Здравствуй, следопыт, – отвечаю я ему.

– Натара Даль’Верам. Она и ещё сорок хранителей ведут переговоры у ворот с Коареком. Городская стража не смеет влезать.

– Ах, уже сорок! – рассерчал я и стал показывать на зубчатые укрепления подле нас. – Следопыт, бери своих и рассей их на стенах. Пусть по команде или опасности обстреляют неримлян.

– Есть.

Следопыты севера[1], призванные Велисарием не так давно, станут отличным подспорьем в этой войне. Оторвавшиеся от мирной жизни северяне поняли, что Коарек несёт лишь гибель и встали под знамёна Совета, составив особый контингент лучников.

Мы пробежали по длинной дороге, стесняемой массивной стеной с одной стороны и грядой строений с другой, за поворотом, где нас при движении налево ждал выход к воротам и картина немого предательства.

Хранители, чьи доспехи тускло сияли в огне, образовали тонюсенькую стену у врат, не достававшую от одного края превратной башни до другой. Держа факелы и мечи на изготовке, они ждали исхода переговоров, которыми должна завершиться война. Там, за зелёной полупрозрачной пеленой магической печати, скрепившей решётку врат, виднеется знакомая фигура. Всё так же являвший образец гордой стати, в прекрасной шёлковой накидке поверх латного доспеха и с красивым лицом, отточенным чертами вольности.

Тут же как назло стал капать мелкий дождичек и подул лёгкий холодный ветерок. Я посмотрел на стены и подметил, что следопыты уже на местах, и положили стрелы на тетиву, в ожидании приказа. Мы, скрытые тьмой и дождём подобрались ещё ближе, и никем не замеченные, прильнув к кучам дров, стали внимать ходу переговоров:

– Ты не тронешь город, не единого его жителя, леорана, кошку или собаку, я ясно выразилась!? – грозно заявила Натара и это выглядит смешно – у неё за спиной сорок хранителей, против тысяч солдат за Коареком.

– Само собой разумеется! – Коарек ударил себя в бока. – За кого ты меня принимаешь? За варвара? Я – цивилизованный человек и несу свет науки и просвещения от мракобесия! Как только мы займём город и разрушим светоч, нашим мечом станет проповедь, а щитом та правда, что мы несём.

– Пойми Коарек, – уже более сокрушённо заговорила Натара. – Здесь живут добрые люди, у которых есть семьи, дети... есть кого любить и во имя чего жить. Они ничем не хуже вас. Если хочешь победить, то побеждай словом!

– Конечно, Натара! – хлопнул в ладоши Коарек. – Я тебе больше скажу, каждый Аркчанин и эндералец получит от меня компенсацию в два золотых. Один за то, что я посетил с огнём вашу страну, а другой за то, что они натерпелись от Арантеаля и его безумства! – Натара ничего не отвечает, только смотрит на Коарека, её душу прогрызли сомнения, она чувствует сладкий яд в его словах, но даже мне понятно, что всем сердцем и душой желая прекратить эту бессмысленную войну, она хочет дать пройти Коареку победным маршем по городу, дать скинуть светоч с «ока богов» и надсмеяться над Арантеалем; а Таранор, учуяв колебания в её душе, стал убеждать. – Если ты мне не веришь, то вот моё слово. Слово Протектора Вольного народа! Разве может ничего не стоить правителя Нерима!?

– Хорошо, – едва ли не прошептала Натара. – Только прошу тебя, не лей крови.

– Да будет так.

Натара повернула голову сначала вправо, а затем влево и получив одобрение взаимными краткими кивками, Тручесса отдала приказ:

– Снимите печати, откройте ворота! – и на эти слова откликнулся чародей среди хранителей, облачённый в алые мантии.

Она сейчас откроет ворота и впустит сюда не менее десяти тысяч солдат, готовых во имя их «пророка» не только идти до края мира, но и творить такие зверства, которым бы позавидовал сам маршал Ханферек[2]. Чародей уже начинает ткать заклинание из тонких нитей инопространственной энергии, как у меня сгорает терпение и возникает острая необходимость действовать:

– Нет! – не выдержав кричу я, чем привлекаю всеобщее внимание. – Натара не думай этого делать! Он дурит тебя!

Меня вынесло бегом практически к линии хранителей и моё появление возымело эффект – маг отвлёкся от своих заклятий. Все обратили внимание на меня. Я же увидел лицо Натары – оно, покрытое парой морщин, всё ещё сохраняет красоту и являет черты заточенности и подтянутости, несмотря на почтенный возраст. Её волос – длинный и пышный убран в шишку на затылке, с заколкой в виде клинка. Небесно-голубые лазурные очи взглянули на меня оценивающе посматривая.

– Фриджидиэн, – узнаёт она меня, но голос её больше не пестрит обвинениями или злобой, он мирен и спокоен, поучителен, подобно тому, как старшая сестра учит младшего брата. – Зачем ты пришёл? Это не твоя война теперь. Иди лучше к Лишари и позаботься о ней. Иди к Велисарию и убеди его в том, что бессмысленная война окончена.

– Нет, постой, Натара! – я изо всех пытаюсь подобрать слово, способное её остановить. – Коарек не будет держать обещание. Он уже приказал распять и убить многих эндеральцев, так почему же ему стоит изменять своим принципам? Если хочешь спасти Эндерал от кровопролития, то послушала бы Велисария.

– Ты и твой командир много сделали для страны. Я не спорю – вы возродили множество селений, смогли привести к миру тех, кто ещё вчера готов был убить друг друга. Но война… её нужно закончить сейчас, – настаивает она на своём, но и не приказывает распечатать врата.

– Ещё вчера ты говорила о нас, как о предателях… что изменилось? – мне стало интересно, почему вдруг она переменила своё мнение, да и это ещё немного потянет время.

– Да, я считала вас предателями, думала, что для вас главное это либо личная нажива и слава, либо служба Коареку, – в голосе Натары пробежали нотки вины. – Но вы доказали обратное. Прости меня, что так считала вас такими. И прости меня за то, что я сделаю, ибо иного выхода нет.

– Не ты ли говорила раньше, что сотрудничество с Коареком это предательство? Я рад, что ты подумала о нас иначе, но…

– Так и ты подумай обо мне иначе, – просит она, едва ли не протягивая руки, перебивая. – Я хочу, чтобы все мы жили теперь мирно. Чтобы жёны и мужья воспитывали детей, а не видели их предсмертные агонии, чтобы не лилась кровь по улицам Арка.

– Если ты так хочешь помочь стране, то почему не сделала это раньше? – мой вопрос звучит уже не с прошлым обвинением её правления, а скорее из интереса. – Ты могла это сделать, когда не было Арантеаля.

– Я и сейчас пыталась помочь Эндералу! – оправдательно крикнула женщина. – Представь себе – Великий магистр, безраздельно правивший страной, внезапно пропадает и всё бремя власти, всей массой, ложится на тебя. Да я до этого занималась лишь войной и обучением, и знала о делах государства только на бумагах. Я просто не знала, как править страной, набитой теми, кто готов её разорвать! Не знала иных методов, – такое ощущение, что раскаивается в своём правлении и её ошибками, но вот вопрос – что её так изменило? – Знаешь, мне порой кажется, что Арантеаль умер там, в Нериме, а оттуда вернулась его не самая лучшая копия.

– Я тебя понимаю, – тихо говорю Натаре и замечаю, что все смотрят на нас и следят за диалогом. – Ты говоришь, что желаешь мира для народа, но правильно оценит ли он твой порыв? Не предаст ли он слово? К тому же одобрил ли Мальфас такой поступок?

– И сказано в вашем Предании – «прежде ищи мира, посоветуйся перед войной», – неожиданно выпалила цитату Натара. – Я его и ищу, ибо эта война приносит слишком много жертв, слишком много крови было пролито. Так было и когда Творец возвестил Бен-Азраиму, что он избран для народа, в который будут вложены истины, и когда его потомки, его нация испытывалась в горниле рабства у Осс’Тиана, и когда шестьдесят лет ходили избранные по пустыне Хашан, и когда они сражались с народами Этер-Матара[3] за землю обетованную.

– Ты читала его? – удивился я.

– Да. Ваше учение разнится с тем, чему учат жрецы Мальфаса, но я… ничего не рассказала Арантеалю.

– Ты тогда должна помнить и иное – «устами своими притворяется враг, а в сердце своём замышляет коварство», – я продолжаю убеждать… если она читала Предание и слова его легли ей на сердце, она должна им внять. – И сказано ещё – «Вот шесть, что ненавидит Создатель, даже семь, что мерзость душе Его: глаза гордые, язык лживый и руки, проливающие кровь невинную, сердце, кующее злые замыслы, ноги, быстро бегущие к злодейству, лжесвидетель, наговаривающий ложь и сеющий раздор между братьями». Едва ли Коарек отличается от вышесказанного.

– Фриджидиэн, я больше не могу говорить с тобой. Чем дольше мы с тобой общаемся, тем дольше всё это продолжается. Арантеаль всё это начал, так позволь же мне закончить.

– Натара…

– Чародей! – кричит она, отвернувшись от меня.

Я бы хотел дать команду – следопыты на стенах могут положить всех одним залпом – и чародея, и хранителей, и Натару, но что-то сковало меня. Один вид столь причудливого поступка, той, кто была вернее сильнее всего Святому ордену и его идеалам, открывает врата его губителям. В разгорячённом духе рождается крик души, но тело как будто кем-то сжато и стянуто хваткой безволия и немоты. Я только и могу смотреть за тем, как маг заклятье за заклятьем рушит барьеры, наложенные Юсланом.

Спустя пару секунд, магические печати развеялись со звуком метели и зелень, окутывавшая воротную решётку растворилась подобно утреннему туману. Теперь за ней отлично проглядывается неримский строй.

– Поднимай! – кричит Натара и не сразу, стража тоже потонула в сомнениях, решётка поднялась; спустя только минуту раздался пронзительный скрип и врата «распахнулись» перед армией врага.

Вот так вот… две операции, широкий театр боевых действий, реки крови и мобилизованные ранее неведомые, поистине колоссальные для Эндерала ресурсы. И всё ради того, чтобы это пустить по ветру и так просто впустить вражескую армию. Неримляне двинулись вперёд, так легко и вольно, словно не было «Фермерского берега», бойни на «Золотом берегу», окружения и уничтожения их группировок на севере и у Дюнного. Они заходят как те, кто одержал верх в этой войне… и меня это коробит, от чего даже щёки объял огонь.

Армия Нерима вошла в город, словно как на победный парад. Впереди шагают тридцать арбалетчиков, обвешанных полным латным доспехом, а впереди них сам Таранор, со свитой в виде двух лучников. Только вот в него руках вместо цветов перемирия – бритвенноострый клинок. А за ним протянутые в глубину отряды мечников и копейщиков, составляющих костяк неримской армии.

Тручесса взяла мешок от одной из хранительниц и широким движением швырнула его Коареку, а тот ловко поймал.

– Держи! – крикнула Натара. – Сигил!

Коарек опустил руку в мешок и зацепился за что-то… а потом вынул светящийся внутренним светом тёмно-фиолетовый шар. Отблеск магического артефакта отразился огоньками безумия… которым он впринципе и заражён.

– Вот незадача, – Коарек взглянул на Тручессу, его рука ослабла и с ладони слетел хрусталь… прямо на брусчатку. Стекольный звон разнёсся шоковой волной среди хранителей. Теперь город беззащитен перед Красным безумием.

Таранор вышел вперёд и вздел длань и сию секунду арбалеты были подняты, а пехота стала рассеивается у ворот, занимая позиции перед боем.

– Молодец, девочка, – с демоническим блеском в очах, произнёс Коарек. – Ты всё сделала правильно. А теперь, я вынужден избавить город от бремени религии. Ты понимаешь… все люди здесь заражены религиозным типом мышления и всем им нужно… очищение через сталь и огонь.

– Ты обещал…, – опешила Натара, в её руках засиял меч, а сама она отмашкой дала команду готовиться к бою… сорока хранителям против десятков тысяч.

– Я верен «высшим». И они призывают к этому.

– Ты – мерзкий выблядок! – выругалась Натара, что вызвало лишь хищный оскал у Коарека; протектор Вольного народа рассмеялся, показывая, что ему плевать и на данное слово и на горожан вообще.

– Я знаю. А теперь, отправляйся к своим ложным богам в небытие.

– Не-е-ет! – кричу я, понимая всё своё бессилие, всю свою обреченность и безысходность.

Коарек даёт отмашку, и арбалеты дрогнули. Тридцать болтов в одну секунду устремились в одно место, в сердце той женщины, которая подумала, будто сможет спасти город и его жителей, передав его в руки зверю. В последние часы своей жизни она подумала о людях Арка, о его благополучии и, сжалившись над тысячами жизней, решилась пойти на столь опрометчивый ход.

Тручесса выставляет перед собой магический щит чистой ментальной энергии. Я же… страх и ужас накрыли меня при одной мысли использовать магию, но всё-таки я поднимаю руку. Меня едва не вывернуло, брюхо скрутило, как тряпку на выжимке, но я тоже создаю барьер и тридцать болтов в ослепительной вспышке выбитых искр, разлетаются.

– А-а-а-а! – с диким воплем от боли я упал на колено, став лёгкой мишенью для лучников, которые не замедлили напасть на беспомощного человека… то есть меня.

Конец близок. Две стелы отправились в полёт и с хищным свистом сейчас вопьются в горло. Что ж, такова смерть – пал жертвой за Арк.

– Фриджидиэн! – крикнула Тручесса и выдавила остаток магических сил.

– Уходи! – отмахнулся я, когда в сантиметре стрелы превратились в пыль… и сам не верю этому – я спасён Натарой.

– Всё приходится делать самому!

В руки всё взял сам Таранор. Выдернув заряженный арбалет, он сорвал с пояса особый болт и возложил его на ложе... засветившееся мерзко-зелёной дымкой. Резким движением, подняв оружие, он точно прицелился и выпустил смертоносный заряд.

Натара взмахнула руками, но больше ментальных сил колдовать не было и вместо щита перед ней только пустота. Болт ударил в броню, взвился истошный скрип и звон, смешанный с её пронзительным криком. Если бы это был обычный снаряд – панцирь удержал, но вот зачарованный… сталь пробила доспех и пробралась под одеяния, впиваясь в плоть. Она покачнулась, жизнь вмиг стала покидать её тело, рука с клинком опустилась, пальцы разжались, и оружие с трезвоном упало на брусчатку.

Я не успел… подбежав к ней мне только и осталось, что выставить руки и подхватить падающую Тручессу. По моим ладоням скользнуло её мокрое от дождя и крови тело, но я зацепил его и подтащил к груди. Хранительница в предсмертной агонии схватила меня, но тут же разжала цепкие пальцы, понимая всю тщетность своего положения. На её губах сверкнула кровь, струйкой побежавшая изо рта по горлу, смертные сипения зазвучали вместо слов, в её живых лазурных глазах я узрел истинную печаль и сожаление, и увидел, как горячие слёзы расчертили щёки.

– Фрид-дж-диэн, – прохрипела она, прижав свою ладонь к моей груди и проводя по ней, оставляя багровый след. – Ты, кхам… ты пр-прости мен-я-я-я-я, – её грудь стала высоко вздыматься, она стала жадно поглощать воздух. – Я-я-я х-о-тела как л-лучше.

– Не говори ничего! – я пытаюсь её исцелить и хоть на немного отодвинуть смертный час, водя правой осветлённой лечащим заклятьем рукой у багряного пятна на груди, но рана… она не затягивается и, посмотрев на трещины в наконечнике болта, из которого сочится зеленый свет, понял, что он заражен заклинаниями энтропии.