Текст книги "Во имя порядка: на заре новой эры (СИ)"

Автор книги: Стефаний

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 39 страниц)

– Калия он же нас чуть не угробил! – прикрикнул Джеспар. – Этот недоделанный спаситель, проклятая сволочь, едва не отправила на встречу с Высшими.

– Он, – вспылил я, поддерживая наёмника, – государственный преступник! И его будут судить.

– Но он – Великий магистр, – продолжает Калия. – Да, он хотел включить светоч, но только потому, что думал, что таким образом спасёт мир. Он не знал, что это запустит то самое «очищение». Его просто обманули «высшие».

Калия Закареш – прекрасная девушка с улиц Подгорода, которую спас один из хранителей и привёл в Святой орден, где его политика приёма новичков в свои ряды стала намного мягче. Я помню её, как послушницу, которая постоянно уходила медитацию, сдержанную и мрачную, но в тоже время добродушную и говорящую о справедливости. Она видит в Святом ордене – абсолют, который всегда держал страну в ежовых рукавицах, правил тысячелетия, а ныне наступает его закат и для неё он болезнен. Да и для многих людей – в Подгороде, в ледяных пустошах, в пустынях на востоке – он давно уже превратился в призрака, героя древних легенд и образца заветов Мальфаса. Но теперь наступает новый период истории, который пугает братьев и сестёр в Ордене… в том числе и мне волнительна неизвестность.

– Калия, – осторожно заговорил Велисарий. – Арантеаль… он не способен управлять государством, – командир поднял руку в движении указании подъёма. – Аксандер, расскажи им то, что поведал мне.

– Хорошо, – стражник провёл рукой по седой голове. – Работаем, – он подтянул к себе несколько бумажек. – У меня здесь протоколы допроса нескольких людей, которые были в тот день, когда свершилось покушение на Лишари Пегаст. В них указывается, что два человека с тёмным оттенком цвета кожи на открытых участках поднялись на второй этаж. Потом, – Аксандер ткнул рукой в мою стороны. – Мы исследовали ящик и вещество, который ранее нашли благодаря Фриджидиэну. Да, там была светопыль идентичная найденной на месте преступления.

Мне немного приятно от того, что результаты моей работы вошли в протоколы Аксандера, но я спрашиваю себя – «А почему Юслан не был схвачен ранее?».

– Я, собрав все материалы отправился к Арантеалю и предоставил их ему. Я понимал, что этого мало, что Ша’Рим мог быть обычным наркоманом или сбывал её, что он не имеет отношения к покушению на Лишари, но всё-таки, чтобы продолжить расследование, нужно было допросить Юслана или устроить у него более тщательный обыск, провести иные процессуальные действия.

– И? – вопросив, замерла Калия.

– Он мне ответил, что всё ещё мало улик... понимаю, этого реально маловато для осуждения, но чтобы провести в отношении Юслана расследование достаточно. Как я был зол! – стукнул об стол ладонью Аксандер. – Простите. Да он сказал и то, что Юслан слишком ценная фигура, чтобы просто так, в условиях малого количества улик, его как-то задерживать.

– Ведь действительно, – говорит Калия. – Это слишком мало.

– Да, – развёл руками Велисарий, – но если бы в отношении него проводили отдельные процессуальные действия, то может нашли бы что-то, и он… не уничтожил бы ваш нуминос.

– Слишком много «бы», – отмахнулась Калия. – Во всяком случае Святому ордену сейчас нужен глава.

– Может, Калия, – мой командир повернул ладонь вверх в жесте предложения, – ты возглавишь Орден? Верховный магистр Мерраджиль сейчас слишком занят работой со светочем, чтобы руководить чем-то.

– Я… я не могу, – голос девушки задрожал. – Это… работа не для меня. Я… собираюсь покинуть Святой орден. Да и история в замке Даль’Галара, с той девочкой… слишком трудно, мне нужно отдохнуть.

– Кстати, а что было в Даль’Галар?

Велисарию поведали, о том, что произошло в отдалённой крепости и как чародей-алхимик с помощью проклятой магии пытался воскресить свою дочь, но что-то пошло не так. Не больше, не меньше.

– Девочка наверняка была в коме, – со скепсисом вымолвил Велисарий, как только голос «чуда» из Нерима умолк. – Какой бы не был бальзам, ни что не остановит тление тканей, не процессы первичного разложения. Организм без кислорода, без жизненной энергии… умирает. Тебя это шокирует, но магия и алхимические приёмы могли просто существенно замедлить в ней жизнедеятельность до такой степени, чтобы поддерживалась самая малая искра жизни.

– Есть иные проблемы, – осторожно отметила девушка; я в её интонации слышу неприятие к тому, что говорят, замечаю, что Калия желала бы сменить тему.

– А какого рода проблема? – поинтересовался Велисарий, откинувшись на спинку трона, где раньше сидел Арантеаль. – Подробнее, если можно.

– Скажем так, Си’Ира, – Калия глубоко вдохнула и тяжело выдохнула. – Иногда, в критические моменты меня захватывают приступы злобы. Да, назовём это так, – речь Калии стала легче. – Сильной злобы, во время которой я могу… забываться, будто бы вторая сущность вылезает. Возможно, это влияние магии. Я не знаю…

Мне кажется или Калия чего-то недоговаривает, в её словах я чувствую только часть правды. Но если ей так хочется, то пускай.

– Ты уверена, что магии? – Велисарий положил голову на ладонь. – Возможно, магия только гипертрофировала твою... злобу и ненависть, – мой командир наклонился и нашёл что-то на полу, в его руках показалась книга в синей обложке. – Как-то добрался я до одной книги в здешней библиотеки. – «Душа – сознание и подсознание», – он кинул её в сторону Калии, и она цепкими пальцами схватила её. – Почитай. Там есть очень интересные моменты о том, что разрывает нашу душу и то, в подсознании есть «чёрный омут» – наша не самая хорошая сторона. При сильном стрессе тот самый «чёрный омут» может перехватывать управление телом.

– То есть, она это часть меня? Истинная – я? – испугалась девушка.

– Нет, эти две части обе ложны. Каждая из них рожденная из душевнотравматических выводов. И что бы исцелить это, можно поработать с душой.

– Не знаю. Твои слова, Велисарий, – я смотрю на усталое лицо Калии, слышу её уставший голос, – они полны неясности, кроме одной цели. – Ты хочешь посадить меня на пост великого магистра. Но я не могу… нет такого решения, чтобы запереть во мне злобу.

– Есть решение этой проблемы! – все мы повернули голову и увидели, как со звонкими словами к нам в Обитель вошёл человек в жёлтой одежде и с широким капюшоном. – Господин Велисарий, мне сказали обратиться к вам.

– А ты кто ещё такой? – вопросил Джеспар.

– Апотекарий О’Брайенн, – представился вошедший. – Мне сказали, что насчёт проблемы Красного безумия можно обратиться к вам.

– Хорошо-о, – я услышал в протяжном слове своего командира усталость; все мы после сегодняшнего дня сильно подустали и держимся только на зельях. – Говори, что принёс.

Он подошёл к Велисарию и положил рядом с ним кипу пергаментов, на которую тут же положилась рука командира, и О’Брайенн продолжил речь:

– Это мой отчёт.

– Давай коротко, я хочу, как можно быстрее найти кровать. Сегодня выдался слишком тяжёлый день.

– Хорошо, – апотекарий посмотрел на меня. – Благодаря Фриджидиэну я получил нужные мне образцы для исследования. В них я обнаружил клетки магически изменённые… раньше казалось, что это может быть вирус или бактерия, но это только половина истины. Моя теория такова – болезнь имеет магическое происхождение и постигает людей со слабыми ментальными способностями, плюс к которым прибавляется группа сильных стрессов и потрясений на почве подавленного чувства вины или злобы, – О’Брайенн упёр руки в бока. – Магия или её носители попадая в организм, возбуждают подсознание, нивелируя сознание и человек подчиняется его требованиям разрушать и убивать.

– А как это связано со мной? – сердито поинтересовалась Калия. – Ты же не хочешь сказать, что у меня Красное безумие?

– Нет… решение для сдерживания может быть одного и тоже. Не для лечения, а для сдерживания.

– И что же это? – Велисарий отодвинул отчёт апотекария, думается мне, что сегодня он его читать не станет.

– Я вывел антидот. Это концентрированный экстракт сон-травы, безопасная вытяжка успокоительного вещества из светопыли, эликсир мяты, валерианы, хмеля, а так же ещё нескольких веществ.

– Сон-травы? – переспросил Джеспар. – Её сколько людей употребляют и ничего. Да и ты решил всё население посадить на светопыль?

– Я говорю о концентрированном экстракте, – спокойно ответил апотекарий. – Ты не понимаешь, что это безопасная вытяжка, которая не вызывает зависимости.

– Как это поможет? – спросил Велисарий. – И зачем это Калии?

– Этот антидот снижает возбудимость психики в организме, он не даёт подсознанию овладеть телом, укрепляет сознание. Это поможет до тех пор, пока не будет найдено лекарство, – О’Брайенн повернулся к Калии. – Я слышал у вас есть вспышки гнева? Этот антидот успокаивает душу, в том числе избавляя и от гнева.

– И будешь ты как наркот под кайфом, – сыронизировал Джеспар.

– А что с лекарством? – поинтересовался Велисарий.

– У вас были какие-то кусочки некого сигила, которые не позволяют болезни овладеть? Так? Хранители рассказывали. Я бы хотел изучить на предмет измельчения в порошкообразную массу и для применения вместе с раствором, чтобы выработать «магический иммунитет».

– Хорошо, ещё что-то? – с закрытыми глазами рухнул головой на ладонь Велисарий.

– Да, у меня готов раствор для Лишари Пегаст. Мы можем его применить, – уверенно произнёс О’Брайенн, ожидая ответа.

Меня проняла дрожь и одновременно радостное трепетное чувство, когда я услышал слова апотекария. Мне отрадно от того, что она наконец-то встанет с койки, что сможет выйти из этого лазарета и прогуляться. Её грудь снова наполнит свежий воздух, она сможет воочию узреть, что её работа со светочем практически увенчалась успехом. Я же опять услышу её немножко низкий, но завораживающий голос, увижу околдовывающие глаза орехового цвета… странное чувство, но я понимаю, что мне будет хорошо только от одного знания, что с ней всё в порядке, что она здорова и не прикована к постели. Я бодро озираюсь на других собравшихся и мне кажется, что они тоже разделяют мой энтузиазм.

– Ну как? – снова спросил О’Брайенн. – У меня всё готово. Её тело в полном порядке, только осталось «включить» сознание. Мой препарат поможет ей с семидесятипроцентной вероятностью.

– А зачем ты меня спрашиваешь? – спросил Велисарий. – Я за неё не отвечаю, да и просто не компетентен в этом вопросе.

– Я думаю, что нужно её поднять, – с заботливостью, мне на радость, соглашается Калия.

– Вот у неё вопросов будет, – улыбнулся Джеспар. – Ладно, давайте попробуем. Она не заслужила того, чтобы валяться на кровати столь долгое время.

– Тогда, – О’Брайенн повернулся к выходу. – Я всё подготовлю. Приходите в лазарет, побыстрее это закончим.

Все поднялись и быстрым шагом направились к лазарету, чтобы воочию увидеть «возвращение» девушки из пограничного царства сумрака. Поднимаюсь и я, но как только собираюсь поспешить за ковыляющим Калией и Джеспаром, меня останавливает голос Велисария:

– Фриджидиэн, – с обращением останавливаюсь я. – Хочу тебе сказать, друг. После того, как я узнал, к кому ты тогда полез за грибом, и как ты собирал образцы у заражённых, хочу тебе сказать – если ты у неё вызываешь хоть крупицу интереса, то не упусти момент.

– Откуда такая милость, мой господин?

– Друг, мы слишком долго были оторваны от обычной жизни, чтобы не упустить нечто важное. Не только одной войной мы живы. Орден, Эндерал – теперь ты можешь оставить это тем, кто живёт политикой. Да и мы выполнили свой долг.

– Я понимаю, – кивком соглашаюсь с командиром. – Спасибо.

– А теперь, – Велисарий показал на выход, – иди в лазарет и встреть её.

Спустя десять минут мы стоит в квадратном помещении, в котором изливается приятное тепло камина, есть несколько кроватей и на всех лежат раненные. Мы же собрались возле одной, где «спит» неримка в белой длинной рубахе, встав небольшим полукругом и уставив взгляды на неё.

– Как же она похудела, – тихо шепчет Калия.

– Это ещё ей повезло, – говорит Джеспар. – Без апотекариев бы долго не протянула.

Я, находясь в лазарете рядом с Лишари, почти не замечал её сброса веса, но внимательно всматриваясь меня тряхнуло от того, что её щёки впали, лицо стало более утончённое, сильнее выражаются костяшки на ладонях. Но всё же, даже эта вынужденная диета не отняла от её красоты – она всё так же прекрасна, как и ранее. Её голова покоится на подушке, на тёмном волосе. Взгляд моих глаз водит по её гладкой слегка смуглой кожи, до которой я хотел бы дотронуться. Одновременно я рад, что наконец-то она поднимется, а с другой стороны меня терзают сомнения и волнения от того, что может пойти что-то не так, что лекарство не подействует или ещё хуже – её здоровью будет нанесён вред. Эта мысль вызывает у меня противное ощущения сжатия в груди и горькой тошноты, но переборов себя, я не отрывая глаз наблюдаю за действием.

Апотекарий, держа шприц, прошёл между нами подобно тени и взял её за запястье, придавив вену своим пальцем.

– Пульс в норме для такого состояния… приступим.

Апотекарий оттянул немного часть рубашки оголяя верхнюю часть груди, нащупав место для удара в сердце и занёс шприц для укола. Быстрым движением он погрузил сталь в тело, отчего меня прошиб болезненный мондраж.

– Господи, – вслух от волнения взмолился я, трясущимися руками коснулся лба с которого стекает градом холодный пот, – помоги.

Процедура протекает очень быстро, я пытаюсь подавить слабость от вида того, как игла вошла в плоть и вещество попало в сердце, как оно стало «раскручивать мотор» организма. Всё продлилось недолго. Но у меня возникло ощущение, будто это меня пронзили и не шприцом, а мечом в грудь. Тут же апотекарий отскакивает назад в ожидании результата. Секунда, две пять – до сих пор нет результата. У меня с силой взрыва пороховой бочки рождается тоскливое унылое чувство, но оно сию секунду развивается другим ощущением – помесь радости и удивления.

– О-о-о-о-х! – раздаётся на всю комнату и девушка, что ранее неподвижно лежала, резко подняла спину, жадно хватая ртом и носом свежий воздух.

– Лишари! – кричу я и не сдерживаю себя, чтобы не сорваться к ней – мои ноги сами меня понесли к ней, но я столкнулся о преграду.

– Стоять! – меня остановил О’Брайенн, ударив тыльной стороной кулака в грудь и сам бросился к ней, подлетев к глазам, но он не увидел в них безумного огненно-красного блеска. – Всё в порядке, – с этими словами он отходит в сторону.

Лишари, обескураженная и удивлённая смотрит на меня, человека, который прильнул к ней, приобнял слегка за плечи и спросил:

– Ты как? Я надеялся, что мы тебя не потеряли.

– Я… где я? Ох, – Лишари схватилась исхудавшими руками за голову, проведя по моим рукам. – «Кочевник»… Карим… проклятье! – стала беспорядочно она перебирать слова. – Светоч, очищение! Что произошло, ко всем…, – выругалась дама.

– О, да, Лишари, узнаю её, – сделал шаг вперёд Джеспар. – Это будет долгая история, но тебе пока нужно отдохнуть.

Я увидел её… ожившую, хоть немного бледноватую, но живую и это самое главное, и нет сегодня для меня более важного, чем её возвращение в мир живых. О, Единый, сколько же она пережила? С того, момента, когда её сразил меч в таверне Эндерал не просто поменялся, он изменился в своей сути, проделав путь от жалкой псевдотеократии, до мощного союза, который смог разбить лучшую в мире армию, выставив на поле боя горстку храбрецов. Во истину, думаю ей интересно будет послушать не про манёвры и тактику на поле боя, а то, как Велисарий шаг за шагом вёл страну к новому воплощению и форме. Но прочь сейчас эти разговоры, я хочу услышать, как она себя чувствует. И мне плевать, что здесь ещё Калия с Джеспаром и О’Брайенном стоят рядом и желающие задать ещё десяток вопросов.

– Лишари, – сажусь я рядом с ней и не могу себя удержать, чтобы не коснуться её ладони; заключив её пальцы в свои, моя плоть столкнулась с предмогильным холодом, который всё ещё гуляет в её теле. – Как ты себя чувствуешь?

– Как у чёрта со сковороды, – озлобленно выпалила дама, девушка другой рукой попыталась поправить чёрный волос, но мышцы настолько ещё слабы, что её длань падает на грудь; я же беру её руку и аккуратно кладу к бедру, а вторую разжимаю и сам закидываю солоноватый блестящий волос ей за ухо.

– Ох, Са’Ира, как же это мило, – вымолвила Калия.

– Спасибо, – прошептала Лишари, её голос дрожал, а в карих очах засияла слеза. – Как же я стала слаба и ничтожна, – её иссушенные губы слабо шевелятся, показывая, что даже говорить ей трудно. – Фриджи, вот зачем я такая вам? Ладно, – успокоившись, она глубоко втянула воздух и выдохнула, – проблема как проблема… разберёмся и с ней.

– Лишари, ты была отравлена сильнейшим ядом, – я погладил её по руке, желая успокоить и предать уверенности. – Тебе нужно восстановиться, так что не беспокойся об этом.

Я взял у апотекария необходимое, мои руки смочила тряпка, пропитанного отваром целебных трав. Моя ладонь аккуратно касается её голенища, а затем я отираю его выше и чуть выше, где всё в синяках. Я перевёл руку и отёр оголённые плечи в гематомах.

– Что это?

– Отвар для восстановления сил и заживления ран, – хмуро ответил О’Брайенн.

– Спасибо, – опять шепчет она. – Фриджидиэн… Фриджи, ты так... почему ты носишься со мной сейчас? Почему… никто не проявлял до тебя такого?

– Потому что ты больна, – с призрачной улыбкой я отвечаю. – Да и к тому же ты… для меня один из самых дорогих сердцу людей. Как я могу тебе не помочь?

– Надеюсь, Фриджи, мы ещё сходим на тот пляж? – Лишари закрыла глаза, её уставшее изнеможённая улыбка просияла улыбкой. – Как же там было прекрасно.

– Но прекраснее всего было, когда ты мне подарила того кота. Лишари, – с придыханием я произнёс её имя, – ты не представляешь, как сильно твой подарок мне помог, – говорю я и продолжаю нежно водить тканью по её больному телу, на чуть смуглой коже тут и там скверными пятнами следы отравления и гнусного предательства.

– Ах! – неожиданно для всех, откинув слабость вскрикнула она. – Ты всё же получил его? Я и не думала, что этот святоша передаст его.

– Но он передал, а твой подарок согрел моё сердце. Поверь, – на миг я вспомнил весь тот ужас, который пережил от гор Фростклифф до кровавой бане в Арке, – если бы не он, то я сошёл бы с ума.

– Не преувеличивай.

– Нисколько, – улыбнулся, убрав тряпку и передав апотекарию. – Всё совершенно серьёзно.

У меня на лицо лезет улыбка от того, что она встала…, впрочем, её сбивает крик от одного из послушников, который ворвался сюда:

– Бунт! Народ восстал! Знать требует власти!

– Какой бунт!? Что вообще за фигня творится!? – крикнула Лишари. – Где долбанный Святой орден? Арантеаль?

– Это издержки деятельности Велисария, – тихо сказала Калия. – Народу не совсем понравилась видимо его политика о равенствах.

– Фриджи, куда ты? – потянулась Лишари, когда я встал.

– Ох, Лишари, – призрак улыбки появился на губах Джеспара. – Он теперь у нас герой войны. Успел почти быть осужденным и участвовал в сборе образцов заражённых. И теперь он просто обязан там быть.

– Джеспар прав, – тяжко я говорю, разворачиваясь. – Я скоро буду. Приглядите пока за ней, да накормите чем-нибудь. А я пойду посмотрю на это восстание.

Глава 23. Восстание «Праведного и вольного народа Эндерала»

Глава 23. Восстание Вольного народа Арка

«Человек вспыльчивый розни и распри учиняет против властей, но тихий и мирный утешает их. Не будем же мы как неблагоразумные вспыльчивые, и не станем поднимать восстаний, мятежей и учинять крамол, ибо это дела тьмы»

– Из книги «Предание»

Спустя час.

Вечер, смеркается. Это был бы прекрасный закат, на который можно было бы посмотреть с высоких башен в городе, но ныне он омрачён безумием народа, который решил пойти против остатков власти, ведомый мракобесием и предрассудками. Я удивлён – только что закончилась война, город лежит в руинах, а у этого неблагодарного сброда есть запал подниматься против свои освободителей? Так же дошли слухи, что в город пребыла делегация с севера, которая и подняла бунт, воспользовавшись неразбирихой после битвы.

Ох, как бы я хотел остаться с Лишари, как бы мне хотелось с ней поговорить, но долг зовёт и даже с ней обмолвиться словом не успел. Я нужен сейчас там, где это необходимее всего. Благо с ней остались те трое – «чудо» из Нерима, Джеспар и Калия, а нас же призывает долг.

Восстание… на мгновение я вспомнил, что уже в Эндерале восставал народ – в стародавние времена, практически тысячу лет тому назад, женщина из Подгорода, ремесленница Килана подняла тучу бедняков и нищих против Святого ордена и закрепилась к северу от Сердцеземья и к югу от высоких снежных гор. Резня продолжалась несколько лет, прежде чем Орден, осадивший их базу обманом не вынудил её сдаться, а её последователей перебил, как бешенных собак. И ныне то место нарекается «Мрачной долиной», где до сих пор от края до края разбросаны кости, а восставших мертвецов там больше всего. Я с ужасом касаюсь мысли, что это может повториться вновь, что вновь может повториться гражданская война[1].

Взяв с собой меч, я и Велисарий несёмся по лестнице, а затем за ворота и выбегаем на рыночную площадь, где целое столпотворение – по краям площади толпу пытаются удержать немногочисленный солдаты – я вижу ряды солдат Единой Армии в лиловом, среди которых то и дело мелькают табарды красно-белой расцветки. А в самом центре самый смак – толпа народу, вооружённая простыми железными мечами, вилами, ножами, молотками и топорами.

– Долой «диких»! – раздаются безумные крики. – Свободу Праведному народу Арка!

– Да здравствуют новые порядки! – кричат откуда-то со стороны. – Долой Святой орден и предрассудки!

Мы практически добежали до народа, как слышится грозное предостережение из рядов стражи:

– Если из вас недобитков подойдёт ещё на два метра, я лично пущу его потроха на корм собакам! – это была угроза от высокого воина, который уже приготовил секиру, и люди устрашились, но долго ли в них ещё будет сохраняться страх?

Мы пробежали к самой страже, и я снова поражаюсь. В воздухе всё ещё стоит железный запах крови на пару с терпким ароматом гари, ещё не убраны тела убиенных, а народ с вилами на нас выходит. Стража и солдаты Единой армии создали подобие стены – окружили щитами несколько десятков разъярённых человек, выставив в их сторону острия мечей и наконечники копий… кажется, это единственное, что удерживает народ от погромов и открытых бунтов. Велисарий одёрнул одного из воинов за плечо, развернув к себе и требовательно сказал:

– Воин, докладывай!

– Да тут такое дело, – стражник повернулся к нам, – в город заявился сам Ролоф Крокко! Он объявил, что его вольница… э-м, теперь… как это слово.

– Рэспуплика, – подсказал второй стражник.

– Во. Рэспуплика. И тут это, некий Брайвак подбил часть люда доброго на крамолу. Он молвил, что «дикие», ну маги, и эти, из Ралата, да и бедные, что сейчас вольно ходют по городу, нам не друзья. Это мол нарушение заветов Мальфаса, во, а значится, их надобно изгнать.

– Республика значит! Заветов, значит! – вспылил я. – Мальфаса им подавай!

– Дайте пройти, – спокойно потребовал мой командир и мы вместе с ним, с трепетом сердечным двинулись вперёд. Велисарий прошёл за ряды стражи вместе со мной… мы, без доспехов, считай с открытой грудью идём на вилы разъярённой толпы. Мне страшно от этого и я инстинктивно держусь за рукоять меча и ручку «громыхателя», чтобы защитить себя, но вот в глазах Велисария я лицезрю спокойствие. Он встал прямо напротив народа, где мы видим только блеск железа и сумасшедший глянец в глазах народа.

– Убирайтесь отседава! – кричит Конан. – Забирайтесь обратно в свои норы, иначе мы пережим вас как свиней!

– Вас всех не заткнуть! – ответом становится ему крик из толпы. – Вольный народ Эндерала требует, чтобы его послушали! Чтобы была учреждена республика!

– Вольный народ сия земли взывает к свободе, к долгожданному освобождению от всех догм, людоедских законов и безумия опьяневшей от власти аристократии! – кричит с бочки мужчина в широком синем кафтане, седой волос и пышные усы предают грубому лицу особый шарм, а басовитый голос грубостью и шершавостью манит к нему прислушаться.

– Ролоф, – шепчу я, узнав мужчину. – Из бандиты в политиканы.

– И чего же хочет Вольный народ Эндерала?! – Велисарий вышел вперёд, взгляды преступника и моего командира встретились в немом противоборстве.

– Вот он, архитектор нового мира! – крикнул Ролоф, указав в сторону Флава, народ утих в ожидании горячей полемики. – Мы не присоединились к тебе, об нас на твоём собрании вытерли ноги! Теперь мы вытрем ноги о ваших сыновей и дочерей! – спесиво прокричал предводитель вольницы, и его «собратья», окружившие предводителя, ударили по железным нагрудникам кулаками.

– Ты молви по существу, – потребовал Конан. – Нечего здесь лясы точить.

– Ох, Конан, как жалко видеть вольную кровь в стане врага. Впрочем, если вы просите требований, то вот они, – Ролоф вынул большой лист бумаги, став читать. – Вы объявите амнистию всем преследуемым! Вы учредите Эндеральскую республику, признаете независимое государство – Вольные провинции, в которые войдут Сердцеземье, Тальгаард, Золотой лес и Мрачная долина, где будут править наши. Вы предадите на наше правосудие всех хранителей, которые отвечали за карательные операции. Вы выплатите нам компенсации. Вы учредите свободу торговли, слова, совести и вероисповедания, а также легализуете ряд… товаров. В игом случае десять тысяч вольных клинков вырвут свободу силой.

– Ты всего лишь преступник, убийца и растлитель! – взорвался негодованием Велисарий, погладив по рукояти кинжала… мне кажется, что он вот-вот в него швырнёт. – Ещё вчера ты насиловал и грабил, а сегодня хочешь стать королём!

– Велисарий, почему я стал таким? Тебе же неведомо! Вам, гавнюкам из Храма, ублюдкам, неведомо милосердие. Мою мать сожгли как еретичку, отца посадили за то, что он обозвал суку с фамилией «Даль» за то, что та назвала его нищебродом. Я рос на улице Подгорода, – разошёлся матом Ролоф. – Я жрал личинок и крыс, пил стухшую воду, чтобы выжить! Я поклялся, что всю жизнь посвящу войне со Святым орденом! И я воевал, – Ролоф приложил руку к сердцу. – Моя первая банда была собрана ради этого. А потом уже грабёж, убийства и разврат.

– Не, – шагнул я вперёд. – Не похоже на тебя Ролоф. Не ты писал эти требования… не твой стиль.

– Да… мне помогли, – губы Ролофа разошлись в улыбке, его ладонь указала на приближающихся со стороны людей.

Это не менее десятка человек, на которых в свете факелов и ламп можно разглядеть золото на расшитой им одежде – дорогие сюртуки и пальто, плащи и кафтаны, выполненные из атласа или парчи. Благородные лица имеют бледный оттенок, гордо приподняты, а в глазах можно приметить толику пренебрежения к нам.

– Мессир Велисарий, – вышел вперёд мужчина в чёрном пальто, приглаженном седом волосом и суровом лицом. – Я Даль’Гейсс. Мы принесли вам претензию от праведных благородных семей и знати Арка.

– Мы же всё уладили со знатью, – возмутился я. – Что ещё?

– Наши родичи дали понять, что праведность для них пустой звук, – ответ взял высокий аэтерна с весьма странной причёской, и облачённый в корченый кафтан, расшитый золотом. – Я принц Даль’Мит, вас заверяю, что даже у этого бандита больше благородства и праведности, чем у вас! Вы своими действами хотите попрать наши святые традиции и уже попрали!

– Именно! – закричал Крокко, сложив руки на груди. – Я свято считаю, что ралаимам место в тюрьме или дурке, диких магов на каторгу, а веру в Единого нужно запретить!

– Ну что ещё!? – вспылил Велисарий.

– Мы – знать Арка и принять Акт о праведности и вольности, зачитанный Крокко! Мы, как представители старейших кланов и влиятельных по крови людей, требуем от вас чтобы вы немедленно прекратили покушения на власть в Арке, – заявил мужчина, подойдя дерзко близко к Велисарию, уставившись ему глаза в глаза. – Знать подаст на вас в трибунал за попытку узурпации власти! Мы требуем, чтобы вы арестовали всех священников и сторонников веры в Единого, обвинив их в предательстве! Мы требуем, чтобы вы подтвердили торговую блокаду и изоляцию Эндерала от остального мира. Мы требуем, чтобы вы укрепили культ Мальфаса. Мы требуем ареста и суда над всеми ралаими и дикими магами, как элементами, представляющими опасность. Вы вернёте святым кодексам и писанию «Путь» статус законов.

– А что ваши более… лояльные собратья? – спросил я, еле как сдерживая себя, чтобы не снести челюсть аристократу.

– Они не посмели нас поддержать! – напыщенно сказал Даль’Мит. – Они изрекли, что это невыгодно и нецелесообразно! Вот скоты безродные, твари беспутные!

Знать Арка, точнее «наиправеднейшая аристократия», самые древние и фанатичные семейства, самые властолюбивые и порочные – самое гнилое звено в управлении городом. Даже Велисарий не стал с ними связываться и посвящать в планы. Я вспомнил, что он моментально от этого отказался, ибо они могли сдать его Святому ордену, только бы выслужиться или поднять своё положение, либо продали бы планы Коареку.

– Трибунал на нашей стороне, – Велисарий положил ладонь на рукоять меча. – А если вы мне угрожаете, то может выясним это здесь и сейчас? – голос Велисария стал ещё грубее. – Если вы не разойдётесь, я прикажу солдатам бросить вас в одну камеру с Коареком.

– Что!? Какая наглость! – возмутился аристократ, пятясь назад, его моментально закрыло не менее полсотни кольчужных воинов семейного войска, пришедшего с делегацией знати. – Непозволительно такое обращение с нами!

– Тебя разве не научили разговаривать со старшими, Даль’Гейсс, – посреди спора появился ещё один аристократ, облачённый в красную длинную мантию, с крупными чертами лица и смольным волосом; он подошёл к Велисарию, став вкрадчиво говорить. – Не властолюбие ли в тебе говорит, а Даль’Гейсс? Не твоя развращённость и похоть? Не ты ли, призывающий к традициям и праведности, бросил своего ребёнка? Аристократия сделал свой выбор – мы с Эндеральским союзом, за новую веру и перспективы. Не нужно мутить воду, в безумном желании цепляться за старое.

– Штеппфан Даль’Кир, – фыркнул какой-то молодой парень в бело-красной робе послушника с длинным чёрным волосом, убранным в конский хвост. – Треклятый буквоед. Для тебя какие-то «вечные истины» всегда было важнее наших традиций и мальфавского благочестия! Вы обязаны принять наши требования, ибо мы «кость» этой земли!

– Я смотрю ты всё же очнулся Дунвар и кажется кома повредила твою голову, – твёрдо произнёс Штеппфан, его рука легла на рукоять, и длинная рапира засияла пламенем алого огня. – Моя миссия, от Аристократии, Дюнного, Ковенов, Ралаты и Речного сказать вам. Ни ваши требования, – Штеппфан клинком указал на Крокко и перевёл его на Дунвара, – ни ваши мы не примем. Если вы будете сопротивляться, то…, – Штеппфан тяжело выдохнул и глубоко вдохнул, – мы вас уничтожим!