Текст книги "Эй, Микки! (СИ)"

Этой ночью Микки впервые спит в кромешной темноте. Настолько густой, что откуда-то лезут забытые детские страхи. Ему приходится напомнить себе, что он давно не дошкольник, что его не вернули в приют, ночи в котором, когда тебе пять, ужасны. Он злится на себя за воспоминания и зачем-то переключается мыслями на Галлагера – нашёл на что. Сон сваливается так резко, будто Микки сбегает даже подсознательно.

Может, и не будто.

Но зато он по-человечески высыпается впервые за много лет. И открывать утром шторы, честно говоря, немного побаивается, чтобы не получить карнизом по лбу. Потому что Микки его нёс вчера, и он был довольно тяжёлым, а сейчас висит под потолком, и там что-то про ускорение свободного падения и прочую херню.

Вообще день какой-то подозрительно безмятежный. На работе всё спокойно, сроки никто не проёбывает, контрагенты отвечают на звонки, Мэнди строчит сообщения, а Галлагер ходит мимо, правда, косится как-то странно, но Микки первоклассно его игнорирует. Игнорирует и ждёт подвоха. Каждую грёбаную секунду ждёт, потому что всё не бывает хорошо просто так. Ёбнет ведь.

Так и происходит.

Он уходит из офиса последним, через сорок минут после окончания рабочего дня. Не торопясь собирает вещи – спешить некуда, раз Галлагер уже свалил, – и идёт к лифту. Ему только до дома доехать, а там уже никаких пиздецов, но нет, на сегодня везения он уже хватанул. Когда двери открываются, внутри стоит хмурый Галлагер, лицо которого светлеет, стоит ему увидеть Микки.

– Я думал, ты давно ушёл, – бурчит он, входя внутрь.

– Нет, зашёл отчитаться перед Ви, – поясняет Йен. – Какие планы?

– У меня?

– Нет, у меня.

– А я откуда знаю, какие у тебя планы?

– Блядь, – закатывает глаза Галлагер. – Конечно, у тебя!

– Доехать до дома без приключений на жопу.

– Подвезти? – поколебавшись, предлагает тот.

– На чём? – вскидывает брови Микки и первым выходит из остановившегося лифта. – На метро?

– Мне Джимми тачку подогнал. На пару недель, надо пробег наездить и скинуть.

– Ты же в курсе, да, что в северном Чикаго к этому относятся гораздо серьёзнее, чем в южном? – на всякий случай уточняет Микки.

– Похуй, там все цифры перебиты, – отмахивается Йен.

Микки пока не очень понимает, то ли Галлагер просто не ссыкун, то ли слегка отбитый. Правда, этот похуизм всё равно накидывает ему пару пунктов, что заставляет Микки сомневаться уже в собственной адекватности, но он предпочитает это игнорировать. Ведь если игнорировать проблему, она исчезнет, это все знают.

Нет, это не особо убедительно, хмыкает он.

– Так поедешь?

Да хер с ним. Микки так и не отвечает, молча садится в машину, и Галлагер широко лыбится.

Все пятнадцать минут, что они едут до дома Микки, Галлагер на него косится, а на светофорах ещё и к рулю поближе наклоняется, чтобы получше рассмотреть лицо Микки, который рассеянно смотрит в своё окно. На Йена он предпочитает внимания не обращать, тот ведёт себя уж слишком странно, а вопросы задавать Микки точно не станет.

– Как спалось? – спрашивает Галлагер вдруг так громко, будто неожиданно оглох.

– Нормально.

– Шторы правда свет не пропускают?

– Правда.

– Круто!

И всё, после этого микроскопического диалога Йена больше не заткнуть. Он тарахтит, как заведённый, не переставая при этом поглядывать на Микки настолько часто, что в один момент он не сдерживается и рявкает:

– Ты меня домой везёшь или на кладбище?

– Извини, – обиженно бубнит тот и оставшиеся два квартала до дома молчит, продолжая, правда, пялиться на Микки.

Его это заёбывает настолько, что, когда они останавливаются напротив его дома, он не сдерживается и, повернувшись к Йену лицом, жёстко спрашивает:

– Что? Что, блядь, такого ты увидел в моей роже?

– В смысле?

– Что ты разглядываешь всю дорогу?

– Ничего я не разглядываю.

– Твою мать, Галлагер, – качает головой Микки. – Я не знаю, что ты напридумывал у себя в башке, но забудь это к хуям. Мне не надо покупать шторы и потом истерично кидать обратно бабло, и покупать мне кофе не надо, и до дома тоже не надо подвозить, если во всё это ты вкладываешь какой-то смысл, понял?

– Да какой смысл? – возмущённо вскидывается Йен.

– Не ебу! – легко перекрикивает его Микки. – Охуенно, если никакого. Я не баба, меня не надо покупать. Хочешь трахать – трахай, пока нас обоих это устраивает. Мы взрослые люди, Галлагер, а не школьники. Не чуди.

Йен не отвечает. Смотрит на дорогу перед собой, постукивая пальцами по рулю, и Микки вздыхает. И как с ним разговаривать? Может, и не стоило так жёстко. Вдруг Мэнди права, в конце концов, она же баба всё-таки, они в этом вроде должны разбираться. Но даже если и так, они с Галлагером – разные. И пускай выяснилось, что он тоже вырос в Саус-сайде, пускай он оказался попроще, чем Микки его себе представлял, – у него всё есть. И нахера ему Микки, если он только всё испортит?

Лучше же сразу расставить все точки над i, правильно? Пока не поздно.

– Ты поднимешься? – уже мягче спрашивает Микки, и Галлагер почти сразу кивает.

Вот так – правильно.

========== Глава 13 ==========

Микки нравится, что они всё решили. Правда нравится. И похуй, что он так и не понял, права ли была Мэнди. Если неправа, то со стороны его заявление, наверное, выглядело тупо. Если права, то теперь у Галлагера не осталось никаких ненужных надежд. Ни одно, ни другое, в принципе, Микки никак не затрагивает, поэтому должно быть плевать. Должно быть.

Но почему-то не плевать.

Нет, первые пару дней всё остаётся по-прежнему, Микки уж думает повторить профилактический разговор ещё разок, потому что Галлагер ведёт себя в точности так, как и раньше, разве что в глаза не заглядывает. Он улыбается, он готовит у Микки ужин, пускай и всей готовки там только достать контейнер из морозилки и сунуть его в микроволновку, он отпускает ехидную шутку, когда находит в холодильнике банку «Нутеллы» (что-то вроде «Наконец-то в твоём холодильнике появилось что-то нормальное»). Благодарить за шторы больше не просит, сообщения не пишет, не скачет перед ним, а трахает по-прежнему охуенно. И Микки всё устраивает. Да и Йена тоже, ведь так?

Не так. То ли со среды, то ли с четверга – Микки упускает момент – Галлагер начинает сдуваться. Он входит в офис, опоздав на полчаса, хотя раньше никогда себе этого не позволял, и Микки замечает, что под глазами у Йена синяки, будто он не спал всю ночь, а в руке – бутылка воды. И если сначала он предполагает, что тот накануне бухал как не в себя, то все сомнения развеиваются, стоит им оказаться рядом: алкоголем не пахнет. На какую-то вшивую секунду мелькает мысль о наркоте, и Микки пытается ненавязчиво приглядываться, найти хоть один признак вроде расширенных зрачков, подрагивающих крыльев носа, трясущихся пальцев. Не замечает. Плюёт.

В конце концов, у него тоже случалась бессонница.

Настораживается он только тогда, когда, уходя с работы, видит Йена, который пытается открыть машину ключом от квартиры.

– Блядь, ты под чем? – зло спрашивает он, подскакивая к нему и встряхивая за плечи. – Совсем ебанулся?

– Отвали, – вяло отмахивается Галлагер, и Микки только сильнее злится.

Он оглядывается по сторонам: прохожим похер. Вот они, преимущества большого города. Не настолько похер, как в том же Саус-сайде, где дети устраивают велосипедные соревнования, помечая старт и финиш валяющимися на обочине алкашами, почтальоны просто пригибаются, когда из окна вылетает стул, а бармены медитируют прямо во время вооружённой драки в баре, но всё же.

– Дай мне ключи, – требует он.

– Да отъебись, – продолжает настаивать Галлагер, будто даже как-то встряхиваясь, но смотрит всё равно мимо и покачивается на ветру, как бухущий сосед, что постоянно ночевал под забором саус-сайдского дома, где жил Микки.

Что-то частенько он вспоминает свой старый район в последнее время. Не к добру.

– Я сказал, дай мне ключи.

– Не дам, – упирается Йен.

– Ты дебил?

– Сам дебил!

– Я отберу у тебя их, если не дашь. И, Галлагер, я думаю, это будет раз в тридцать легче, чем отобрать леденец у пацана вон в той коляске.

Галлагер приглядывается.

– Это девочка.

– Да похуй!

– Если отберёшь ключи, я позову полицию.

– Валяй, – закатывает глаза Микки и, выхватив ключи у него из рук, открывает машину и пихает Йена на заднее сиденье, а сам садится спереди. – Напомни мне адрес, долбан.

Галлагер молчит, и он оборачивается. Тот лежит на боку с закрытыми глазами, и в голове Микки проносится миллиард вариантов, среди которых ни одного оптимистичного, так что он перегибается назад и прикладывает пальцы к сонной артерии.

Живой. Хотя чему удивляться, мёртвый бы так нервы не трепал.

– И куда тебя везти? – бубнит Микки себе под нос, заводя машину, и тут же сам и отвечает: – Да какие, блядь, варианты.

Вариант есть: позвонить Мэнди и спросить адрес. Перед ней даже оправдываться не придётся, потому что Галлагер дрыхнет, а рабочий день закончился только что. Она, конечно, вполне оправданно считает Микки мудаком, но вряд ли подумает, что он способен бросить не чужого – тут он хмыкает – человека на улице.

Он смотрит на телефон, пока все системы запускаются, но убирает его обратно в карман. Отвезти Галлагера в его квартиру значит ещё час, а то и два сидеть и слушать пиздёж Мэнди, которая обязательно будет рассусоливать, как Йен докатился до жизни такой. Попутно вспомнит все странности за последние несколько дней, а потом начнёт расспрашивать Микки о галлагерском поведении на работе. Ну нахуй.

И он везёт Йена к себе, периодически поглядывая на него в зеркало заднего вида. Тот спит всю дорогу, не просыпается даже тогда, когда Микки резко тормозит и во весь голос материт подрезавшего его таксиста. И пока он тащит его к себе под осуждающим взглядом престарелой мумии-соседки со второго этажа, тоже не просыпается.

И что это, блядь, такое? Микки знакомы последствия бессонницы, он гуглил, когда Галлагер у него впервые оставался ночевать. Знает, что люди просто выключаются. Кто-то на пару часов, кто-то часов на десять, а кто-то и на сутки.

Хорошо бы, чтобы Йен оказался из тех, кто вырубился на несколько часов, потому что Микки совсем не хочет объяснять Мэнди, что Галлагер делает в его квартире и почему он сразу ничего не сказал. Это всё же довольно подозрительно.

Он успевает поужинать и выкурить несколько сигарет, всё это время, кажется, не отрывая взгляда от рыжей макушки на диване. Часы показывают десять вечера, когда Йен начинает ворочаться, и половину одиннадцатого – когда он со стоном отрывает голову от подушки и садится.

– Блядь, – говорит хрипло и трёт лицо ладонями.

– Согласен, – отзывается Микки, и Йен каменеет, а потом медленно оборачивается.

– Ты что тут делаешь?

– Живу, – прищуривается Микки, – если ты не в курсе.

Галлагер недоверчиво оглядывается по сторонам и опять трёт глаза.

– Сегодня среда?

– Четверг.

– А где среда?

– Почти двадцать три часа как кончилась, – ехидничает Микки и, встав со стула, с хрустом потягивается.

– Сколько я спал? – охуевшим голосом спрашивает Йен.

– Хер знает, – пожимает плечами Микки, – часа четыре.

Галлагер хмуро смотрит на него, будто пытается понять, в каком месте шутки стоит смеяться. Микки бы сейчас тоже с удовольствием поржал, но ему не до смеха: опять начинает злиться.

– Ты употребляешь что-то?

– Что?

– Ты оглох? – громче уточняет он.

– Блядь, чего ты от меня хочешь?

– Я? Чтобы ты мозгами пользовался и за руль упоротым не садился. Куда ты поедешь? До ближайшего перекрёстка, если повезёт?

– Ты думаешь, я бухой?

– Меня не ебёт, бухаешь ты, мет куришь или по вене долбишься. Мозгами думай.

– Не ебёт? – переспрашивает Галлагер.

– Я надеюсь, это для тебя не побуждение к действию?

– Иди нахуй.

Йен встаёт с дивана и покачивается, Микки почти собирается кинуться к нему, но тот успевает ухватиться на подлокотник и выпрямляется.

– Где ключи от машины?

– Ты ебанутый? – устало интересуется Микки. – У тебя новая жизненная цель – сдохнуть из принципа?

– Это была бессонница, – цедит Галлагер, подходя ближе и тыча Микки в грудь. – Просто бессонница. Спасибо, что предоставил мне свой диван, чтобы я смог немного поспать, но теперь я поеду домой. Если не возражаешь. Хочешь, напишу, когда доеду? – едко спрашивает он и ухмыляется.

– Обойдусь, – сухо отвечает Микки и делает шаг назад. – Ключи на консоли.

Тот больше ни слова не говорит, молча обувается, забирает ключи и уходит, оставив Микки сжимать руки в кулаки и скрипеть зубами. Зачем он спрашивал у Галлагера, ебанутый он или нет? Вопрос риторический, ответ очевиден.

Он сдерживает порыв подойти к окну и проорать в него, что ключ от машины – тот, что выкидной. Ярость продолжает бурлить внутри, и Микки с силой засаживает кулаком в стену, сбивая кожу на костяшках. Намного легче не становится, но всё лучше, чем ничего.

Блядский Галлагер.

*