Текст книги "Эй, Микки! (СИ)"
Автор книги: SourApple
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)
В четверг на собрании у Микки каким-то непостижимым образом получилось уделить внимание каждому и во всех деталях, не отвлекаясь на Йена, рассказать о новом внутреннем делении департамента на рабочие группы и назначить их руководителей. Йен своему назначению если и удивился, то виду не подал, но после собрания задержался и негромко поведал Микки, как именно он собирается его благодарить.
Жалюзи в переговорной были подняты, по коридору туда-сюда ходили люди, и Микки был абсолютно уверен, что со стороны всё выглядело так, будто они обсуждают рабочие вопросы.
Галлагер – та ещё сука. И Микки никому и никогда не позволил бы так себя с ним вести, но тут то ли ориентиры сбились, то ли хуй пойми что.
Задаваться вопросом, что вдруг пошло не так, он не хочет. Какой смысл, если он и так уже знает ответ, и этот самый ответ его… нет, не пугает, но напрягает. Наверное, нужно время, чтобы свыкнуться.
Утром пятницы Микки осознаёт, что ему больше не нужно ни единой лишней секунды. Он идёт к бизнес-центру и пытается нагнать Йена, который шагов на пятьдесят впереди. Расстояние удаётся сократить ровно настолько, чтобы увидеть, как из-за ресепшена навстречу Йену выпархивает – Микки почти готов поклясться, что не касаясь ногами пола, – мерзкий блондинистый Тони. Тянется к галлагерскому плечу своей ручонкой, и Йен… уворачивается?
Уворачивается. А проходя мимо, Микки слышит:
– …уже кое с кем встре… Микки!
Йен нагоняет его за секунду, обернувшись, машет рукой Тони и раздражённо вздыхает.
– Что за ебучая навязчивость, блядь. Слова «нет» вообще не слышит. Ещё взгляд этот идиотский, такое ощущение, будто я лабрадора завёл.
– Да ладно, Галлагер, будь снисходительнее, – цепляет Микки, и Йен смотрит на него с возмущением.
– Как ты, когда он к тебе клеился?
– Типа того, – соглашается Микки и жмёт кнопку вызова лифта. – Не парься. Веди себя как есть. Пусть знает, что тебе похуй. Мне же это помогло.
– Тебе помогло то, что клеить его начал я, я же рассказывал, – напоминает Йен и язвительно добавляет: – А то как знать, может, если бы я тогда не переключил его внимание, вы бы сейчас уже жили вместе и учили ходить парочку близнецов. Ну, знаешь, все эти барбекю по выходным, велосипедные прогулки по берегу озера, милые подарочки на годовщины…
Он вроде распаляется с каждым словом всё сильнее, заставляя Микки охеревать всё больше, но тут наконец приезжает лифт, и приходится заткнуться, потому что следом за ними в кабину входят ещё три человека. Микки чувствует себя настолько нелепо, что ему куда больше хочется сейчас вылететь наружу и подняться пешком в зону отдыха на крыше, чем стоять рядом с Йеном, который на него дуется из-за какой-то херни, хотя на самом деле…
Лифт останавливается на их этаже ровно в тот момент, когда шестерёнки в голове Микки встают на места. Йен выходит в коридор и поворачивает направо, к их офису, но Микки ухватывает его за локоть и тянет в противоположную сторону.
– Пошли-ка покурим, – бурчит он, и Йен послушно устремляется за ним.
Впихнув Галлагера в курилку, Микки дёргает задвижку и, сунув руки в карманы, поворачивается к Йену лицом.
– Что это было?
– Где?
– В пизде, блядь, – морщится он. – Что за фантазии?
– Тони тебя клеил!
– Два года назад! – повышает голос Микки. – А тебя сегодня с утра, между прочим. А сцену устроил ты.
– Это потому что от тебя хер дождёшься, – бубнит Йен.
Микки недоверчиво смотрит на него, а потом вздыхает и, потерев лицо ладонями, достаёт сигареты и закуривает. Протягивает пачку Йену, выпускает дым и осторожно спрашивает:
– Тебе серьёзно это всё надо? Барбекю, велосипеды, праздники в честь годовщин?
Он не хочет слышать «да». Не хочет, потому что он совсем не тот тип людей, которые будут мутить романтические завтраки в честь Дня всех влюблённых и дарить какие-то милые мелочи в годовщины первого поцелуя и первого секса. Может, раз в год они сходят в кино, а в честь дня рождения посидят в забегаловке и съедят по стейку, запивая пивом. Это и так уже слишком.
Наверное.
Может быть.
– Мне нужен ты, – негромко отвечает Йен и подходит ближе. – Я знаю, ты сейчас думаешь, что это всё пиздец как по-гейски, но это правда, мне хватит. Я не собираюсь переезжать в пригород и покупать микроавтобус, чтобы туда влезла детская футбольная команда. Спортивной тачки и квартиры с охерительным видом из окна хватит за глаза.
– Ты ко мне переезжать собрался? – хмурится Микки, хотя после его слов круто отпускает. – У тебя-то вид так себе. На тихую улицу, по которой раз в час медсестра провозит старика в инвалидной коляске.
– У меня приличный район!
– Я это слышал уже, – криво улыбается Микки и качает головой. – Что с тобой не так, Галлагер? Ты то ведёшь себя как самый зрелый человек на свете и готов терпеть все мои заёбы, а то дуешься из-за херни, будто тебе восемь лет.
– Я твои заёбы терпел, теперь ты мои терпи, – ворчит Йен и, отклонившись, тушит так и не докуренную сигарету. – Хотя я не заставляю.
– Что за идиот, – закатывает глаза Микки и, быстро выдохнув в сторону дым, целует Йена.
Всех обид сразу как не бывало. Тот послушно разжимает губы, впускает язык Микки и прижимается ближе, пальцами сминая задницу. Вот так – мгновенно, без единого сомнения, минут за пять до начала рабочего дня в запертой курилке, в которую ещё только каким-то чудом никто не ломится.
– В обеденный перерыв поедем к тебе, – шепчет ему в губы Йен через пару минут, отстраняясь и облизывая губы. – Или я сдохну.
– А после работы надо с Мэнди поговорить, – неохотно добавляет Микки, и Йен кивает.
То ли они только что пришли к компромиссу, то ли… ой, да хуй знает.
Просто больше не страшно.
========== Глава 28 ==========
Микки знает наверняка: если бы в обеденный перерыв они с Йеном не поехали к нему, дорога к дому Йена – или Мэнди, тут уже хер разберёшь – была бы очень длинной. Он и сейчас продумывает, как бы ему всё-таки слиться оттуда вечерком, потому что оставаться с Мэнди надолго не планирует совсем. Есть за ней такой грешок, её иногда становится слишком много, и вот он уверен на все сто: сегодня её будет не слишком много, а дохуя. Она то ли будет в восторге, то ли примется саркастично язвить, но эмоциями своими абсолютно точно закидает с головой.
Не сдохнуть бы в процессе.
Вообще-то пока они ехали к дому Галлагера, Микки не нервничал. Совсем нет. Не то чтобы он зависит от мнения окружающих (ха! ну уж точно ему похер, что там себе думает Мэнди), к тому же кому есть дело до него, просто… блядь. В машине разговор с Мэнди представлялся чем-то далёким, но стоит Галлагеру припарковаться, и Микки сразу вспоминает всю её беспардонность. Она будет стебать их обоих до конца дней. Йена, возможно, меньше, потому что с какого-то хера считает его своей лучшей подружкой, и под раздачу попадёт Микки.
Он не боится Мэнди.
Не боится.
Просто она задерёт нос и через слово начнёт вставлять «Я же говорила!». Интересно, все бабы так и норовят постоянно кого-то свести или это только Мэнди особенная?
– Я не знаю, в курсе ты или нет, – всё-таки говорит Микки, передумав открывать дверь машины, – но с того дня, как ты заявился ко мне утром с кофе, Мэнди постоянно полоскала мне мозги, что я должен к тебе присмотреться. Подумал, что ты должен знать.
– Меня она попросила дать тебе шанс. Вернее, шансы, потому что вечно твердила, что ты где-то да проебёшься, – пожимает плечами Йен. – Она не слишком хорошо тебя знает, да?
– Сучка однажды попыталась устроить мне свидание с собачником с шестого этажа. Знаешь, чем оно закончилось?
– А должен?
– Попытка провалилась, и следующие пару недель она трахалась с ним сама. Потом появился Кеньятта и отмудохал парня так, что ему пришлось переехать. Точно за пределы Чикаго, а там, может, и из Штатов выехал. Живёт где-нибудь на отшибе в глухой монгольской деревне и ссытся от любого шороха.
– Подожди, – хмурится Йен, – она хотела подложить под тебя натурала?
– Вряд ли она знала это, когда начала воплощать свой план. С тех пор прошло года полтора, и всё это время она ко мне не лезла. Пока не появился ты.
– Ауч.
– Именно.
Он выдыхает и, задержав ненадолго дыхание, всё же выходит из машины.
Они с Йеном молча входят в дом и поднимаются на второй этаж. Галлагер слегка колеблется перед дверью, музыку из-за которой слышно так, будто это не дерево, а картонка, но всё же её отпирает, и они входят в коридор.
Оба успевают дойти до дивана, когда Мэнди, суетящаяся на кухне, наконец оборачивается через плечо и закатывает глаза.
– Вы так давно не объявлялись, что я уже начала мысленно распродавать вашу мебель и копить на переезд в какой-нибудь штат поюжнее, – язвительно сообщает она, вытерев руки о футболку и выключив музыку.
– К тому собачнику с шестого этажа? – не менее язвительно осведомляется Йен, и Микки хочется уебать его чем-нибудь побольнее.
Но Мэнди реагирует не так, как он ожидает, о нет. Она только коротко смеётся, накрывает мясо пакетом и принимается лупить по нему молотком.
Этот бы молоток да Галлагеру на черепушку.
– Нахера он мне сдался. Наверняка же знаешь, что он вёл себя как баба. Я почти уверена, что наша встреча его травмирует. Вряд ли так же сильно, как Кеньятта, но… Хотя хер знает, может, он там пару нормальных собак завёл за это время. На его хрюкающих уродцев без омерзения было не взглянуть. Они постоянно на нас пялились, когда я на нём скакала.
– Так себе удовольствие, – соглашается Йен.
– Ни одного оргазма!
– И нахера ты с ним тогда трахалась? – фыркает Микки.
– Да брось, – отмахивается она. – Секс – это же не просто оргазм. Всё куда глубже.
– Ебать, бабы, как с вами сложно, – качает головой Йен. – Охуенно, что ко мне это никак не относится.
– Ну, если для тебя суть секса в том, чтобы сунуть член в чью-то жопу и кончить, то у меня для тебя плохие новости.
Микки почти уверен, что она бросает быстрый взгляд на него, прежде чем отвернуться и продолжить отбивать мясо. Это напрягает настолько, что Микки сначала зависает, а потом хлопает себя по карманам в поисках сигарет, а найдя, молча идёт к двери.
– Ты куда? – слышит в спину подозрительный голос Йена.
– Курить.
– В ванной можно.
– А на улице нельзя? – выгибает бровь Микки.
– Можно. На балконе в конце коридора. Пошли, я покажу.
– Сам найду, – бурчит он, но Йен делает вид, что не услышал, и всё равно выходит следом, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Дом со стороны огромным не выглядит, но коридор пиздец длинный. Микки уже совсем собирается открыть дверь на балкон, но Йен вдруг пихает его в сторону:
– Выше поднимайся.
– Нахера?
– Потому что я попросил.
– Скомандовал, – поправляет Микки.
– Попросил, – мягко повторяет Йен и похлопывает его по пояснице, – валяй.
Микки подчиняется и, держась за металлические поручни, поднимается выше. На балконе третьего этажа – деревянная табуретка и дешёвенькая пепельница. Даже не банка от консервированной фасоли, а именно пепельница. Пока Йен ковыряется с дверью, Микки успевает прикурить две сигареты и, опёршись на заграждение, сделать глубокую затяжку.
И почти успевает – ещё одну, когда Галлагер прижимается к нему сзади и упирается руками по обе стороны от Микки, щекой потёршись о висок.
– Сто лет сюда курить не ходил.
– Мэнди знает, – проигнорировав его слова, говорит Микки.
– Да, – соглашается Йен. – Тоже так подумал.
– Нехер тут думать.
– Не злись.
– Я ей ни слова не скажу.
– Не понял, – Йен выходит из-за его спины, забирает подтлевшую сигарету, приваливается спиной к стене и, затянувшись, внимательно смотрит в глаза. – В чём проблема? Раз она в курсе.
– Вот пусть и будет в курсе, раз такая умная, – огрызается Микки.
– Подожди-ка, – Йен расползается в улыбке, – ты собрался над ней издеваться?
– А что, только ей можно?
– Ты охуенный, ты же знаешь?
– Галлагер.
– Согласен. Я ей тоже ничего не скажу. Она же не выдержит, да? Будет ждать, когда мы ей что-то скажем. Гадать, зачем приехали. И сначала будет смотреть ехидно, а потом нетерпеливо подпрыгивать на стуле. Да? В этом фишка?
– Именно, – ухмыляется Микки.
– Тогда и спешить некуда. Тем более ужин ещё не готов.
Он тушит в пепельнице так и не докуренную сигарету и опять пристраивается за спиной Микки. Проводит языком по челюсти, слегка прихватывает зубами, а руки суёт в карманы его брюк, прижимая ещё ближе к себе.
– На улице ещё светло, – сдавленно напоминает Микки, но всё равно подаётся на него задом, противореча собственным словам.
Блядь, ну нет. Он же это не серьёзно.
Йен сначала поглаживает его кончиками пальцев прямо через карман, а потом вытаскивает правую руку и тут же запускает её за пояс брюк и резинку трусов, обхватывая член.
– Эй, Микки, – шёпотом зовёт Галлагер, и эта грёбаная фраза становится триггером. Этого следовало ожидать, наверное, учитывая, как старательно Йен его дрессировал, и стоило бы разозлиться, но так похуй на окружающих, как сейчас, Микки не было ещё никогда.
– На болтовню потянуло? – так же тихо спрашивает он, притираясь к упирающемуся в задницу члену.
– Отвлекающий манёвр, чтобы не кончить в штаны, когда ты так ко мне жмёшься.
А Микки, значит, можно кончить в штаны и вернуться потом обратно в квартиру, подсовывая Мэнди самые очевидные намёки на свете. Эта мысль назойливой мухой вьётся в голове, пока он не соображает, что его брюки давно соскользнули на пол, и он стоит, держа окурок дрожащими пальцами, только в рубашке и спущенных трусах.
– Издай хоть звук, – горячо просит Йен прямо в шею, ускоряя движения руки и сжимая её немного крепче, и Микки мотает головой. Стонать посреди улицы – совсем идиотская идея, правда же? – Ну пожалуйста. Микки.
Он не хочет. Только закусывает губу с такой силой, что становится больно, и с жалким всхлипом вздыхает, когда Йен пережимает его член у основания, а потом делает два быстрых движения, и у Микки чуть не подкашиваются ноги. Он тяжело опирается спиной на Йена, пока тот продолжает дрочить ему уже совсем ленивыми движениями, а потом облизывает пальцы.
– Никогда так не делал, – с тихим смешком выдаёт он, – чтобы на улице, да ещё и средь бела дня. Давай, Микки, скажи уже хоть слово, чтобы я не подумал, что ты вдруг лишился дара речи.
– Мудак, – хрипло отвечает он, и Йен опять усмехается.
– Ты кончил, а я стояком в ширинку упираюсь. И кто после этого мудак?
– Пиздострадалец ёбаный, – закатывает глаза Микки и, вывернувшись из объятий, поворачивается к нему лицом и опускается на колени.
Самодовольное выражение исчезает с галлагерского лица в ту самую секунду, как только Микки вбирает в рот его член, неудобно насаживаясь, и не давится только чудом. Он успевает сделать не больше десятка движений, когда Йен с глухим стоном, привстав на мыски и вцепившись ему в волосы, кончает и, как только Микки выпускает его изо рта, тоже сползает вниз.
– Ебануться, – едва выдавливает он, пытаясь вслепую нащупать оставшиеся наверху сигареты.
Не нащупывает: толкает пачку длинными пальцами, и она улетает вниз.
– Ебать ты способный, Галлагер, – фыркает Микки и откидывает голову назад. Прикладывается о бетон и морщится, но мысли вроде немножко встают по местам.
Мэнди вряд ли пойдёт их искать, да? А если и пойдёт, то они ведь поднялись этажом выше, так что её услышат.
– Насколько будет странно, если мы сейчас вернёмся в квартиру, возьмём сигареты и опять съебём?
– Процентов на сто, но Мэнди не очень умело будет делать вид, что ей похуй.
– Блядство.
Именно. Блядство.
Вечерок предстоит непростой.
*
Непростыми выдались и вечерок, и следующие пару недель, в которые она старательно делала вид, что её совершенно ничего не волнует, но смотрела на них изредка с таким отчаянием, что Микки почти становилось её жалко.
Она привозила им на работу обеды из своей забегаловки и оставалась есть с ними, таскала их за собой по магазинам, жаловалась на мужиков и босса. На последнего – до тех пор, пока Йен однажды не сказал, что в один из ресторанов в Петле – деловом центре Чикаго – ищут администратора.
– А ты откуда знаешь? – не удержался от подозрительного вопроса Микки.
– У нас вообще-то деловая встреча там была на той неделе с новыми покупателями, – ехидно отозвался Йен.
Микки никогда не считал себя ревнивым, пока в его жизни не появился блядский Галлагер, который каждую ебучую секунду своей жизни выглядел так, будто сошёл с рекламного плаката нижнего белья. Микки из-за него пришлось добавить на неделе ещё одно занятие в зале. Не чтобы соответствовать, а чтобы…
Да ну его нахуй.
Ревнивый Галлагер, кстати, вообще превращается в торнадо, а ревнует так и вовсе к каждому столбу. Так что спокойствием в их жизни и без того не пахнет, а тут ещё и Мэнди нагнетает.
Микки уже свыкся с тем, что завёл себе какую-то дохера странную семью. Тощую истеричку, которая способна постоять за себя и въебать так, что мало не покажется, и одного подтянутого пидора, который следит за каждым его шагом так, будто Микки только и ищет возможность свалить куда-нибудь подальше.
Лучше бы Галлагер делал вид, будто он лучшее, что случилось в его жизни, что, к слову, недалеко от истины. Ну то есть вслух Микки этого никогда не скажет, но всё равно постоянно прикусывает язык, чтобы не ляпнуть ничего лишнего.
Чего-то, к чему он ещё не готов.
========== Глава 29 ==========
Ёбаные соседи.
Ёбаные соседи.
Это единственная мысль, которая стучит в голове Микки вот уже пару минут – с тех самых пор, как они с Йеном вошли в квартиру, и он, решив заглянуть в ванную, тут же оказался по щиколотку в воде.
Ебучее же ты блядство.
С потолка капает вода, и в луже на полу белым корабликом плавает пробка от зубной пасты, которую Микки утром поленился поднять. Выматерившись сквозь зубы, он наклоняется и швыряет её в раковину, а потом разворачивается на пятках и выходит обратно в прихожую.
– Я к соседям, – цедит недовольно, и Йен прищуривается.
– Третьим кого-то позвать хочешь или тебе зрители нужны? Я и не догадывался, что ты таких прогрессивных взглядов.
– Завали, – закатывает глаза Микки, – в ванной грёбаный потоп.
– Какой ещё потоп? – тут же вскидывается он и, в два прыжка оказавшись у двери, присвистывает: – Бля, и правда.
– А ты думал, я ебучие сказки тут выдумываю?
– Да здесь черпать час!
– И это будет совершенно бесполезно, если сверху не перестанет хлестать Ниагара.
– Да пиздуй ты уже! – не выдерживает Йен. – Я тут займусь.
На скандал с соседями уходит минут десять, за которые вода начинает собираться в лужи ещё и на кухне, так что Микки… блядь, если честно, он не то чтобы многого ждал от сегодняшнего вечера, но это не вписывается уже ни в какие рамки. Они ждут сначала домовладельца, а потом сантехника, и Йен постоянно лапает Микки мокрыми холодными руками, ужасно напоминающими лягушачьи лапы. Они в один пинок отправляют соседей снизу, у которых на потолке уже тоже мокрое пятно, ещё этажом выше, а потом Микки отшвыривает в сторону пододеяльник – потому что откуда у него дома тряпки? – и валится на диван.
– С места больше не сдвинусь, – заявляет с закрытыми глазами и слышит, как фыркает Йен.
– Поехали ко мне. Сменим обстановку. Там можешь не двигаться, если хочешь, я уж справлюсь как-нибудь.
– Во-первых, ты чёртов извращенец, – вздыхает Микки и всё-таки открывает глаза. – Во-вторых, ещё перед Мэнди потопчемся? Нет, спасибо.
– Она до одиннадцати сегодня работает.
Времени до одиннадцати ещё дохера, но Микки всё равно сомневается. Поднимается на локтях, смотрит на Йена и, вздохнув, всё же кивает.
– Поехали. Ты, кстати, выглядишь как свинья.
– Кстати, хорошо, что мне похуй. Ключи соседям оставь.
– Нахуя? – удивляется Микки, вставая с дивана. – У домовладельца свой есть, пусть сам и разбирается. Их потоп – не моя ебучая проблема, это не я игнорировал жалобы жильцов на херовую сантехнику, а теперь пожинаю плоды. Что за долбоёб.
– А мне нравится твоя квартира, – почти обижается Йен. – Больше, чем моя.
– Я, блядь, и не сомневался, – ухмыляется Микки. – После твоей вообще любая должна казаться дворцом.
– Ты договоришься, я нагну тебя прямо здесь, в этой луже.
– Пиздец ты меня напугал сейчас. Ну и лужу ты вытер, так что я максимум поеложу коленками по холодному кафелю.
– Ты стал дохуя болтать.
– Не всё же тебе языком трепать, – дёргает плечом Микки и уходит в спальню переодеваться.
– Загляну в секс-шоп, куплю тебе кляп.
– У меня есть два.
Ответом служит тишина, и минутой позже в дверном проёме появляется подозрительное лицо Йена.
– Зачем два?
– Затем, что они разные.
– Так суть одна, что выдумывать?
– Разные кляпы для разных игр, Галлагер, – снисходительно улыбается Микки. – Я тебе потом расскажу.
– Это игра в одни ворота. В чём прикол для того, у кого он во рту?
– Расскажешь, когда попробуем.
– Мудак, – вздыхает Йен.
– Монах! – кричит ему вслед Микки, когда тот выходит из спальни, и тут же бубнит себе под нос: – Так себе из него монах, конечно.
Он достаёт из шкафа и надевает мятую футболку, когда Йен сообщает, что подождёт его в машине, и хлопает дверью. Микки только качает головой: Галлагер иногда ведёт себя так, будто ему четырнадцать. То дуется из-за ерунды, то охуевает, услышав что-то для него необычное. И как только умудряется с такими талантами так умело вытрахивать из Микки душу.
Загадка, блядь.
Он уже почти выходит из квартиры, когда вдруг понимает: он знает, что понравится Йену. И что, пожалуй, не так сильно его шокирует. Поколебавшись и бросив быстрый взгляд на телефон, он всё же быстрым шагом возвращается обратно в спальню и достаёт с верхней полки шкафа чёрную коробку. Она не то чтобы набита битком, просто Микки удобнее, когда видно всё и сразу.
Раньше было удобнее, когда он в неё заглядывал: сейчас он ловит себя на мысли, что не открывал её непозволительно давно. Галлагеру предстоит ещё многое узнать. Вон те анальные шарики, например. Микки не сомневается, что, увидев их, тот только выгнет брови и опять спросит, в чём прикол для него, даст им какое-нибудь идиотское название вроде бус для великанов и отшвырнёт в сторону. Но это только если с них начать. А у Микки большой опыт за плечами. Он начнёт с чего-нибудь менее… значительного.
Например, вот с этой анальной пробки.
Она выпадает из коробки и привычной тяжестью ложится в руку. Самая обычная тёмно-серая пробка, немного ребристая, но с секретом – со смещённым центром тяжести, из-за которого всё, что она может, – это слегка раздразнить перед членом.
Что надо, в общем-то.
Телефон в кармане вибрирует, и Микки, чертыхнувшись, его достаёт и отвечает на звонок.
– Ты запутался в футболке или экспериментируешь со своими кляпами? – язвительно интересуется Йен. – Есть шанс дождаться тебя сегодня?
– Ты ещё помнишь, что у меня потоп и есть несколько причин, по которым я могу задержаться? – вопросом на вопрос отвечает Микки.
– Бля, – он почти видит, как Йен недовольно кривится, – мне подняться?
– Не надо, – смягчается он. – Через три минуты спущусь.
Потоп, да, кивает он сам себе, отбивая вызов. В мозгах Йена случится потоп, если всё сыграет как надо. А оно сыграет. Не может не сыграть.
Пихать в задницу скользкую от смазки пробку после минуты подготовки – удовольствие сомнительное, и Микки морщится, натягивая обратно штаны. Сейчас сомнительное, но максимум через полчаса, когда они наконец доберутся туда, где не будут доёбываться соседи, станет определённо проще. Лишь бы только особо не фантазировать, потому что спускаться по лестнице, упираясь стояком в жёсткую ткань джинсов, пиздец как неудобно.
– Четыре минуты тридцать шесть секунд, – оповещает Йен, когда Микки садится в машину и, поелозив, устраивается поудобнее.
Йен смотрит на него с подозрением.
– Пялиться будешь или поедем? – ворчит Микки, пытаясь усесться как-нибудь так, чтобы пробка не упиралась так назойливо.
– Ты охуенно странный, ты в курсе?
– Поновее что-нибудь придумай.
– Выебу тебя так, что ты на собрании руководителей на следующей неделе будешь стоять, а не сидеть.
– Хорошо.
– Блядь.
Это, видимо, выражает его мысли на сто процентов, потому что больше он ничего не говорит, а молча трогается с места.
Светофор на перекрёстке почему-то не работает. На двух следующих – тоже. На четвёртом в бочину галлагерской тачки чуть не въёбывается таксист-индус. Йен матерится и резко тормозит, заставляя материться уже Микки: больше потому, что пробка вдавливается глубже, чем от возмущения дорожной ситуацией. А возмутиться стоило бы: им на пути не встречается ни одного работающего светофора, и на улицах творится невообразимый хаос, будто водители мигом забыли все правила.
– Умственно отсталые, блядь, – шипит Йен, вылезая из уже припаркованной машины и громко хлопая дверью. – Их бы на периферию куда-нибудь на денёк, посмотреть, как люди без светофоров и разметки ездят, умудряясь как-то не попадать под тракторы и коней! Сука, – последнее относится уже к тому, что калитка у дома оказывается почему-то не заперта. – Домофон сломался, что ли.
Микки молчит, потому что дохера уверен: если откроет сейчас рот, его первым звуком станет стон, а не что-то членораздельное. Он сводит лопатки, чтобы футболка отлепилась от спины, следом за Йеном входит в дом и поднимается на нужный этаж.
Йен даже ключ повернуть не успевает: как только он втыкает его в замочную скважину, дверь тут же распахивается изнутри.
– Приветик, – широко улыбается Мэнди. – В городе авария, электричество отключили. У нас не работает ни одна плита – привет, Микки, – так что я решила вернуться домой, пока всё не восстановят.
– Одна новость охуеннее другой, – бурчит Йен и встряхивает головой. – Погулять не хочешь пойти?
– Ни капли.
– Я так и думал. Меня начинает немного заёбывать, что я вроде возвращаюсь домой, но как будто к тебе в гости, – устало говорит Йен и, оттерев её плечом, входит внутрь и кивком зовёт за собой Микки. – Ты когда обратно съедешь? Твой Кваху Свет Утренней Зари уже перестал быть уважительной причиной.
– Я не могу жить одна, – после паузы негромко отзывается Мэнди и плетётся следом. – Я раньше в кафе постоянно дополнительные смены брала, лишь бы дома не появляться, а сюда хочется возвращаться.
– Охуенно, – повторяет Йен и щёлкает выключателем ванной. – Блядь.
– Сказала же, нет электричества.
– Ебучее средневековье, – закатывает глаза он. – Я курить, дай мне зажигалку.
Мэнди с готовностью перекидывает ему зелёную зажигалку, и тот закрывает за собой дверь ванной, оставив Микки стоять напротив Мэнди.
– Я, наверное, и правда слишком его заебала, – вздыхает она.
Микки пожимает плечами. Мэнди немного жаль, но ему ли не знать, что она иногда нехерово перегибает. Всю прошлую неделю, например, своими убогими намёками прохода не давала. Он уже даже почти готов ей сказать, что это не её фантазии, и они с Галлагером правда вместе – слово пиздец странное, – но…
Нет.
– Я тоже покурю, – вместо этого говорит он и скрывается в ванной.
У Галлагера в квартире повсюду дымовые датчики. Нет их только в ванной, поэтому курить можно либо там, либо на улице. Микки похуй. Ему просто надо делать хоть что-нибудь, потому что пробка всё ещё у него в заднице, а член в ней окажется примерно никогда. Ощущения сейчас примерно такие.
– Прости, – слышит он голос Йена сбоку, и огонёк сигареты на затяжке становится ярче и немного освещает лицо в черноте ванной. – Блядь, это вообще последнее, чего я ждал.
– Дай сигарету, – просит Микки, проигнорировав извинения, и на ощупь находит руку Йена. Вынимает сигарету, прикуривает, глубоко затягивается, опирается локтями на раковину и с усмешкой качает головой. – Я уверен, что ты не настолько растерян, как я.
– Потому что я не растерян, а зол!
– У тебя хотя бы анальной пробки в заднице нет, – упорно продолжает Микки.
Йен молчит так долго, что Микки уже почти готов поводить зажигалкой перед его лицом, чтобы убедиться, что тот в сознании.
– Что? – наконец хрипло переспрашивает он.
– Не расслышал?
– Блядь, ты… зачем?
– Серьёзно, Галлагер? – тихо смеётся Микки.
– Ну что ты за сука, – со стоном отвечает Йен и, затянувшись ещё раз, кидает окурок в унитаз, а потом закрывает крышку и, видимо, садится. – Иди сюда.
– Я курю.
– Иди, блядь, сюда немедленно, долбоёб, – шикает Йен и хватает его за руку.
В ванной жарко. Микки кажется, что он насквозь пропитался сигаретным дымом, но он кладёт на раковину сигарету и покорно подходит к Йену.
– И?
– Заткнись.
Галлагер на ощупь находит пуговицу его джинсов и уже начинает их расстёгивать, когда Микки наконец включает мозг и отскакивает на шаг назад.
– Ты ебанулся? В квартире Мэнди!
– В прошлый раз это не помешало тебе мне отсосать, – притягивая его обратно, отбривает Йен. – Она не дура. Заходить не будет.
– Мне бы твою уверенность.
– Мне бы свой член в твою жопу, заткнись уже.
Галлагеру, оказывается, достаточно просто подышать рядом, чтобы Микки забыл про все возражения и опёрся плечом на стену, когда по всей длине проходится горячий мокрый язык. Йен вылизывает его со всех сторон, слегка принимает головку в рот, обводит языком по кругу, прижимает к нёбу, а потом с силой надавливает пальцем на основание пробки, и Микки толкается ему навстречу и стискивает зубы с такой силой, что кажется, будто они вот-вот начнут крошиться.
Слишком охуенно.
Слишком.
А ведь Галлагер его даже в глотку ещё не пустил.
Он и не собирается. Вместо этого продолжает едва втягивать в рот член и нажимать на пробку, водя пальцем вверх-вниз и заставляя её проезжаться внутри в такт. У Микки шумит в ушах, и он цепляется за плечи Йена, крепко держит футболку и поднимается на мыски на дрожащих ногах, потому что Галлагер раз за разом возвращает пробку туда, где приятнее.
В ванную не проникает даже свет из-под двери, здесь такая густая чернота, что Микки теряется в пространстве и живёт только в опорных точках.
Руки на плечах Йена.
Ноги на полу.
Рот Йена на его члене.
Пальцы – на основании пробки.
Пробка с каждым разом придавливает простату всё ощутимее.
Йен горячо дышит и гладит большим пальцем тазовую косточку.
– Можно вытащу? – шёпотом спрашивает он, и Микки сначала часто кивает, даже не сразу сообразив, что Йен не увидит.
– Да, – еле выдавливает он.
Йен аккуратно подцепляет край пальцем и медленно тянет пробку наружу. Микки шипит и гнётся, а Галлагер опять толкается ей внутрь, чтобы в следующую секунду опять её вытянуть.
– Блядство, – одними губами произносит Микки и крепче впивается в плечи.
Он едва успевает проглотить стон, когда Йен вдруг насаживается на него ртом до основания, в тот же момент входя пробкой максимально глубоко, – Микки всхлипывает и хватает ртом воздух.
Он в жизни не издавал таких звуков.
Никогда.
Йен наконец с влажным чмоканьем вынимает пробку до конца, и Микки не сдерживает глухого разочарованного стона.
