Текст книги "Античная драма"

Автор книги: Софокл

На пустой сцене появляется призрак Агриппины.

Призрак Агриппины

 
Сквозь твердь земную вышла я из Тартара,
Стигийский факел сжав рукой кровавою:
Пусть сына свадьбу озарит преступную
С Поппеей – я же, мстительница скорбная,
Мой факел в погребальный превращу костер.
И среди теней то убийство мерзкое
Я не забыла: маны неотмщенные
Покоя не нашли. За все, что сделала
Для сына я, – мне был корабль наградою,
И за престол – крушенья ночь и горький стон.
Хотела я оплакать гибель спутников
И сына грех – но не дали мне времени
Для слез: удвоил грех свой злодеяньем сын.
Мечом убита, я сквозь раны гнусные
Среди родных пенатов испустила дух,
Из моря спасшись. В сердце сына ненависть
Не угасила кровь моя: тиран теперь
Желает имя матери и все мои
Заслуги навсегда предать забвению:
Он разрушает надписи и статуи
По всей земле, которую – на горе мне —
Под власть убийце отдала любовь моя.
Супруг умерший тень мою преследует,
У глаз моих преступных машет факелом,
Грозит, корит судьбой своей и требует,
Чтобы убийца сына выдан был ему.
Оставь! Он твой: дай лишь отсрочку краткую.
Эриния тирану уготовила
Конец достойный: бич, и бегство жалкое,
И казнь, перед которой птица Тития, [320]320
   Титий– мифический герой. За то, что он оскорбил богиню Лето, Титий был не только убит богами, но и наказан в подземном царстве: там два коршуна терзали его печень.


[Закрыть]
Тантала жажда, труд Сизифа горестный
И даже Иксиона [321]321
   Иксион– мифический герой. Он воспылал любовью к богине Гере, и за это его приковали к вечно вращающемуся огненному колесу.


[Закрыть] колесо – ничто.
Пускай он возведет дворец из мрамора [322]322
   …дворец из мрамора… – намек на так называемый «Золотой дом», дворец, постройкой которого был в это время занят Нерон.


[Закрыть]
Под золотою кровлей, пусть порог хранят
Когорты, пусть пришлет весь мир ограбленный
Ему богатства, руку пусть кровавую
Парфяне лобызают и несут дары, —
Настанет день, когда с душой преступною
Расстанется и горло под удар врага
Подставит он – разбитый, нищий, брошенный.
Увы, к чему был труд мой и мольбы мои?
Куда тебя безумье приведет твое
И рок, мой сын? Перед такими бедами
Стихает гнев тобой убитой матери!
О, если б, раньше, чем рожден ты мною был,
Мне чрево растерзали звери дикие:
И ты бы умер, неразлучный с матерью,
Бесчувственный, злодейством не запятнанный,
И в царстве мертвых никогда тревог не знал,
И славных предков, и отца увидел бы,
Которых обрекли мы на позор и скорбь, —
И ты и я, что родила таким тебя!
Так скройся в Тартар, мать, жена и мачеха.
Всем близким лишь погибель приносившая!
 

(Исчезает.)

Октавия.

Октавия

 
Удержись от слез в этот праздничный день,
В день веселья, о Рим, чтоб твоя любовь
И преданность мне не зажгли в душе
Повелителя гнев, чтоб не стать для тебя
Мне источником бед. Не впервые сейчас
В больную грудь вонзают клинок:
Тяжелей удары сносила я.
Пусть погибну я – но избавит от мук
Меня этот день. Не придется мне мужа злобный взгляд
То и дело встречать
И входить в ненавистный брачный покой
К рабыне моей:
Сестрой – не женой буду Августу я.
Лишь бы казни отныне и гибели злой
Не бояться мне!
Но напрасны мечты! Иль забыла ты
В ослепленье минутном злодейства его?
Лишь до новой свадьбы тебя берегли,
Чтобы в жертву принесть на брачном пиру.
Для чего ж ты назад устремляешь взгляд,
На пенатов отчих смотришь в слезах?
Поспеши скорей от этих дверей,
Залитый кровью покинь дворец.
 

(Уходит.)

Хор

 
Вот и день взошел, о котором давно
Трубила молва, но не верили мы:
И я, брачных чертогов Клавдия дочь
Изгнал Нерон,
Торжествуя, Поппея вступила в них,
А нашу преданность страх подавил,
И терпит все трусливая скорбь.
О римский народ, где сила твоя,
Что ломала волю славных вождей.
Побеждавшей отчизне давала закон,
Лишь достойным мужам вручала власть,
Объявляла войну, заключала мир,
Усмиряла дикие племена
И держала в темнице пленных царей?
Повсюду стоят, оскорбляя наш взгляд,
Поппеи статуи, ярко блестя,
И с нею – Нерон. Повторенный в бронзе образ ее
Рукою безжалостной наземь сбрось,
С высокого ложа ее стащи,
Разрушь огнем и острым копьем
Жестокого цезаря гнусный дворец.
 

Входит Поппея, за ней ее кормилица.

Кормилица Поппеи

 
Зачем ты вышла из покоя брачного,
Питомица? Куда тайком направилась?
И почему испуг в глазах заплаканных?
День, о котором всех богов молили мы,
Нам воссиял: обрядом брачным связана
Ты с цезарем, плененным красотой твоей:
Тебе он – победительнице – отдан был.
Воссевши во дворце на ложе гордое.
Как ты была прекрасна! Поразила ты
Сенат своей красою, когда ладан жгла
И возливала чистое вино богам,
Закрыв лицо прозрачной тканью огненной,
А рядом, ни на шаг не отступая, шел
Меж граждан, счастья вам желавших радостно,
Походкой гордой цезарь, и лицо его
Сияло счастьем: так на ложе вел Целей [323]323
   Целей– мифический герой, супруг морской богини Фетиды, отец Ахилла.


[Закрыть]
Фетиду, что из пенных поднялась пучин,
И в радостном согласье небожители
И боги моря праздновали свадьбу их.
Но отчего искажено лицо твое?
Откуда слезы, бледность и внезапный страх?
 

Поппея

 
Минувшей ночи сновиденья мрачные
И взор и разум, няня, помутили мне:
Бреду без чувств… Как только день мой радостный
Ночным светилам, отдал твердь небесную,
В объятьях тесных моего Нерона я
Забылась сном; но ненадолго был мне дан
Покой отрадный. Вижу: толпы скорбные
Ко мне на свадьбу собрались; бьют в грудь себя
Матроны Рима, распустивши полосы,
И часто раздается страшный рев трубы,
И мать Нерона, кровью обагренная,
С угрозой потрясает дымным факелом,
Иду за него, страхом принуждаема, —
Вдруг разверзается земля у ног моих
Расселиной широкой; я лечу в нее
И с изумленьем вижу ложе брачное
Мое… В бессилье на него я падаю,
Гляжу: спешит мой бывший муж с толпой ко мне [324]324
   …спешит мой бывший муж… и сын… – Первый муж Поппеи Руфий Криспин покончил с собой по приказу Нерона. Сына Криспина и Поппеи утопили по приказу Нерона.


[Закрыть]
И сын… Криспин в объятья заключил меня
И ждет, чтоб я на поцелуй ответила, —
Но тут Нерон врывается трепещущий
И в горло меч ему вонзает с яростью
Холодный страх объял меня, прервав мой сон.
Сейчас еще я вся дрожу от ужаса,
И бьется сердце. Сделал страх немой меня, —
Лишь преданность твоя признанье вырвала,
О, горе! Чем грозят умерших маны мне?
К чему был: сон, в котором пролил кровь мой муж?
 

Кормилица

 
Все то, что бодрствующий дух волнует нам,
Во сне таинственное чувство дивное
К нам вновь приводит. Изумляться нечему,
Коль снился муж тебе и ложе брачное,
Когда спала в объятьях мужа нового.
Тебя страшит, что в день приснились радостный
Удары в грудь, распущенные волосы?
Оплакивали так развод Октавии
Среди пенатов брата, ларов отческих. [325]325
   Лары– добрые духи умерших, покровительствующие их осиротевшим домам.


[Закрыть]
Тот факел, что Августа пред тобой несла, —
Сулит он имя громкое, которое
Тебе завистники доставят. Прочный брак
Сулит обитель вечная подземная.
И пусть кому-то в горло цезарь меч вонзил.
Примета не к войне; оружье спрятано
В дни мира будет. Прогони свой страх, молю,
В чертог свой брачный возвращайся с радостью.
 

Поппея

 
Нет, я решила в храмы, к алтарям пойти,
Принесть бессмертным жертвы и молить у них,
Чтоб отвратили сна угрозы страшные,
Чтоб ужас отошел от нас к врагам моим.
Так вознеси и ты благочестивые
Мольбы богам, чтобы осталось все, как есть!
 

Уходят.

На орхестру вступает второй хор – сторонники Поппеи.

Второй хор

 
Если правду молва повествует о том,
Как Юпитер тайком предавался любви,
Как он к Леде льнул, прижимал ее грудь
К одетой пухом груди своей,
Как могучим быком на спине по волнам
Европу он мчал, добычу свою,
То и нынче звезды покинет он,
Объятий твоих, Поппея, ища,
Ради них позабудет и Леду он,
И Персея мать, что дивилась, когда
Заструился желтым золотом дождь.
Пусть Спартанки [326]326
   Спартанка– Елена, дочь Тиндара (ниже она названа Тиндаридой), виновница Троянской войны.


[Закрыть] красой будет Спарта горда,
Пусть гордится наградой фригийский пастух: [327]327
   Фригийский пастух– Парнас, который в награду за то, что присудил золотое яблоко Афродите, получил в жены Елену.


[Закрыть]
Все же прелестью ты, Поппея, затмишь
Тиндариду, виновницу страшной войны,
Фригийское царство повергшей в прах.
Но кто сюда в смятенье бежит?
Что нам несет, задыхаясь, он?
 

Вбегает вестник.

Вестник

 
Пусть тотчас же ведут солдат начальники
От разъяренной черни защищать дворец.
С трудом когорты для охраны города
Дрожащие префекты за собой влекут.
Не уступая страху, гнев толпы растет.
 

Хор

 
Но что вселяет в души им безумие?
 

Вестник

 
Их собрала в ряды любовь к Октавии,
Все мчатся, негодуя на великий грех.
 

Хор

 
Чего ж они хотят? На что отважились?
 

Вестник

 
Хотят ей долю власти дать законную,
Вернуть ей ложе брата и дворец отца.
 

Хор

 
Они Поппее клятвой брачной отданы!
 

Вестник

 
Вот потому и жжет любовь упрямая
Сердца и гневом безрассудным полнит их.
Везде, где статуи Поппеи высились,
Из бронзы золотистой иль из мрамора, —
Они лежат, руками черни сброшены,
Разрушены железом, и обломки их,
Растащенные на канатах, втоптаны
С позором в грязь. Народа крик делам под стать:
Мешает страх мне повторить слова его.
Хотят огнем спалить чертоги цезаря,
Коль гневу их жену не выдаст новую
И вновь супругой не введет Октавию
К пенатам отчим. Чтобы о волнениях
Народа знал Нерон, префект прислал меня.
 

Хор

 
Для чего затевать понапрасну воину? Необорна мощь
Кунидоновых стрел:
Наш огонь он огнем потушит своим, —
Тот, кто пламя молний нередко гасил,
Кто Юпитера в плен уводил с небес.
Оскорбите его – и придется платить
Вам кровью своей. Этот бог гневлив, он терпеть не привык
И не знает узды:
Это он повелел, чтобы грозный Ахилл
На лире бряцал,
Он данайцев сломил и Атрида сломил,
Приамово царство поверг он в прах,
Разрушал города. И сейчас душа страшится того,
Что готовит бога жестокая мощь.
 

Нерон

 
О, до чего мои войска медлительны,
Как сам я в гневе кроток, если факелы
Не погасил, преступно мне грозившие,
Я кровью граждан, если не текла она
По Риму, породившему мятежников.
А та, кого мне хочет навязать народ,
Та, что всегда была мне подозрительна,
Сестра-супруга, за обиду жизнью мне
Заплатит, гнев мой кровью угасив своей.
Но смерть за все, что было, – кара слабая,
Страшнее наказанья заслужила чернь:
Падут дома, моим объяты пламенем; [328]328
   …падут дома моим объяты пламенем… – намек на римский пожар 64 г. н. э. Утверждали, что город поджег Нерон, который, любуясь пожаром, читал стихи о сожжении Трои.


[Закрыть]
Пожары покарают чернь зловредную,
Жестокий голод, нищета позорная.
Под нашей властью счастьем развратился плебс:
Неблагодарный, глух он к милосердию,
И мир, что даровал я, нестерпим ему,
И, одержимый беспокойной дерзостью,
Он к пропасти несется в ослеплении.
Под тяжким игом должно мне держать его,
Жестокостью смирять, чтоб не осмелился
Затеять смуту снова, чтобы глаз поднять
На лик священный цезаря жены не смел.
Лишь страх научит чернь повиновению.
Но вот подходит тот, кого за преданность
И верность сделал я префектом лагеря.
 

Входит префект.

Префект

 
Подавлен бунт народа. Лишь немногие
Убиты: – те, кто дерзко нам противился.
 

Нерон

 
И это все? Ты понял так вождя приказ!
Подавлен бунт! Вот все, чем отплачу я им?
 

Префект

 
Но главари истреблены безжалостно.
 

Нерон

 
Что ж, а толпа, которая осмелилась
С огнем напасть на мой дворец, и цезарю
Указывать, мне с ложа влечь жену мою,
Все осквернять рукой своей нечистою
И криком гнусным может безнаказанно?
 

Префект

 
Твоя обида казнь готовит гражданам?
 

Нерон

 
Такую казнь, чтоб век жила молва о ней!
 

Префект

 
Твой гнев – не страх наш будет казням мерою.
 

Нерон

 
Пусть первой та, кем вызван гнев, поплатится.
 

Префект

 
Скажи нам, кто – и не видать пощады ей,
 

Нерон

 
Сестры проклятой голову я требую.
 

Префект

 
Я весь дрожу… Оцепенел от ужаса…
 

Нерон

 
Ослушаться готов ты?
 

Префект

 
Упрекаешь зря!
 

Нерон

 
Щадить врага?
 

Префект

 
Врагом считаешь женщину?
 

Нерон

 
Она злодейка!
 

Префект

 
Кто же уличил ее?
 

Нерон

 
Мятеж толпы.
 

Префект

 
Кто мог направить бешенство?
 

Нерон

 
Тот, кто их подстрекал!
 

Префект

 
Никто, я думаю.
 

Нерон

 
Нет, женщина: природа склонность к злу в нее
Вложила, научив коварству вредному.
 

Префект

 
Но не дала ей сил.
 

Нерон

 
Чтоб неприступною
Она не стала, чтобы силы слабые
Мог страх сломить иль кара. Уж давно она
Виновна; запоздал лишь с приговором я.
Оставь советы и мольбы и слушайся
Приказа: пусть на судне увезут ее
На берег дальний и покончат с нею там, —
Чтоб, наконец, покинул сердце вечный страх.
 

Расходятся.

На орхестру вступает первый хор.

Хор

 
О, как много людей погубила ты,
Народа любовь!
Попутным ветром надув паруса,
Ты в открытое море выносить ладью
И слабеешь потом,
Покидая корабль на волю волн.
Обоих Гракхов оплакала мать: [329]329
   Обоих Гракхов оплакала мать… – Братья Тиберий и Гай Гракхи (II в. до н. э.), инициаторы аграрной реформы, погибли в борьбе с ее противниками – аристократами.


[Закрыть]
Чрезмерной любовью сгубила их чернь,
Средь которой они обрели почет
И знатностью рода, и блеском речей,
Благочестьем и верностью храбрых сердец,
И знаньем законов, и силой ума.
Такую же смерть, о Ливий, [330]330
   Ливий– Ливий Друз Младший, инициатор реформы суда (начало I в. до н. э.), убитый своими политическими врагами.


[Закрыть] тебе
Послала судьба:
Ни святость фасций тебя не спасла,
Ни стены дома. Примеры еще
Я бы вспомнил – да новая скорбь не дает:
Та, которой вернуть отцовский дворец
И ложе брата хотел народ,
На глазах у всех,
Рыдая, идет на гибель, на казнь.
Кто, довольствуясь хижиной низкой, живет
Незаметно и бедно – благо тому:
Лишь высоким домам ураганы страшны,
И часто Фортуна рушит их в прах.
 

Стражники вводят Октавию.

Октавия

 
Куда вы меня ведете? Куда
Мне царица велит в изгнанье уйти,
Если, тронута жалостью к бедам моим,
Подарить мне жизнь решила она?
Если ж смертью тираны хотят увенчать
Мой горький удел, почему б им не дать
Мне пасть на родной жестокой земле?
Больше нет для меня на спасенье надежд!
О, горе! Я вижу брата корабль,
На котором когда-то плыла его мать,
А теперь поплывет горемыка-сестра,
Из покоя брачного изгнана им.
Благочестье лишилось силы святой,
И богов больше нет:
Лишь Эриния мрачная в мире царит.
Кто достойно оплачет мою беду?
Где тот соловей, что стонам моим
Ответит песней? О, если бы мне
Соловьиные крылья дала судьба! [331]331
   О, если бы мне соловьиные крылья… – намек на миф о Филомеле.


[Закрыть]
Сбросив тяжесть тоски, улетела бы я
На легких крылах от людской толпы,
От жестокой вражды, от кровавой резни,
Вдалеке от всех, средь пустынных рощ
На тонкой ветке пела бы я,
Разливая печально-звонкую трель.
 

Хор

 
Но родом людским управляет рок,
И не может никто избрать для себя
Надежный удел на веки веков.
Нас каждый день превратности ждут,
И каждое утро приносит страх.
Пусть примеры душу твою укрепят:
Их было немало в вашем роду.
Намного ль твоя тяжелей судьба?
Прежде всех тебя
Назову я, мать девяти детей,
Августа внучка, Агриппы дочь, [332]332
   …Августа внучка, Агриппы дочь… – Юлия – внучка Октавиана Августа, жена полководца Германика, после смерти которого возглавила сенатскую оппозицию, за что была сослана императором Тиберием на остров Пандатрию, где и погибла.


[Закрыть]
Супруга цезаря! Имя твое
Сияло славой по всей земле.
Залоги мира чрево твое
Даровало не раз,
Но вскоре изгнанье узнала ты,
Бичи и цепи, утраты и скорбь,
И мучительно долгую, страшную смерть,
А ты, счастливая Друза жена,
Счастливая мать, – ты сама навлекла,
О Ливия, [333]333
   Ливия– Ливия Ливилла (начало I в. н. э.) в сообщничестве со своим любовником Сеяном отравила своего мужа. За это мать Ливии казнила ее голодной смертью.


[Закрыть] казнь злодеяньем своим.
Повторила Юлия ту же судьбу: [334]334
   Юлия– внучка Августа, Юлия-младшая, известная своим распутством.


[Закрыть]
После долгих лет изгнанья она
Убита была – безо всякой вины.
И та, что тебя на свет родила,
Разве знала власти предел она?
Во дворце царила, потомством своим
И любовью мужа сильна и горда;
И она, покорясь слуге своему,
Убита была солдатским мечом.
А Нерона мать, что могла бы мечтать
О том, чтобы власть простереть до небес?
Пусть не смели грубые руки гребцов
Посягнуть на нее, —
Но долго ее терзали мечом,
И жертвой сына пала она.
 

Октавия

 
И меня теперь свирепый тиран
Посылает к теням и к манам во мрак,
Так зачем понапрасну мешкаю я?
Вы, кому Фортуна над нами власть
Вручила, – ведите меня на смерть!
Вас я, боги, зову… Нет, оставь мольбы:
Ненавистна богам, безумная, ты!
Я Тартар зову
И Эреба [335]335
   Эреб– подземное царство мрака.


[Закрыть] богинь, что злодеям мстят,
И тебя, мой отец,
Что достоин был смерти и кары такой!
Вы свидетели: я не боюсь умереть.
Снаряжайте корабль и вверяйте ветрам
Паруса, чтобы кормчий направил его
К берегам Пандатарии – дальней земли.
 

Хор

 
Ты, легчайший зефир, ты дыханьем своим
Ифигению, [336]336
   Ифигения– дочь Агамемнона, которую Артемида спасла в Авлиде от смерти на алтаре, унеся девушку на облаке в Тавриду.


[Закрыть] скрытую облаком, нес,
Когда похищена тайно была
С алтаря жестокой девы она, —
И ее унеси от казни лихой
К святилищу Тривии, [337]337
   Тривия– «Находящаяся на распутье», эпитет Дианы-Гекаты, храмы которой строились на скрещениях дорог.


[Закрыть] я молю!
Милосердней Авлида, чем город наш,
Милосердней диких тавров страна:
Возливают там всевышним богам
Чужеземную кровь, —
Рим убийством тешится граждан.
 

Примечания

Греческие и латинские подлинники трагедий и комедий были изданы, как и другие тексты античных писателей, сохранившиеся благодаря рукописной традиции, в первые же десятилетия книгопечатания в Европе, то есть уже во второй половине XV века. Теренций, например, был впервые издан в 1470 году, Плавт – в 1472 году. С тех пор и до наших дней эти тексты множество раз переиздавались в разных странах мира – в XIX и XX веках обычно с небольшими изменениями, учитывавшими новейшие толкования так называемых темных мест филологами-классиками, и часто с приложением разночтений.

Уже в древнерусской переводной литературе отразилось знакомство с античной драмой. В хрониках Амартола и Малалы и в сборнике «Пчела» (XI–XII вв.) встречаются изречения из трагедий Эсхила, Софокла и Еврипида. Среди переводов Максима Грека, сделанных в начале XVI века, есть фрагмент из Менандра.

В XVIII веке в России появились переводы из Теренция. В 1757 году В. К. Тредьяковский издал свой перевод «Евнуха» под заголовком: «Евнух. Комедия в пять действий, с латынския Теренциевы от мерских самых срамословии очищенная стихами Василия Тредьяковского». В 1773–1774 годах в Санкт-Петербурге были изданы в трех томах «Комедии Публия Терентия Африканского, переведенные с латинского на российский язык с приобщением подлинника». В этом издании комедия «Девушка с Андроса», включенная и в наш сборник, дана в переводе Александра Хвостова и озаглавлена «Андриянка».

В первой половине XIX века русские переводы из античной драматической поэзии появлялись редко. Из произведений, представленных в нашем томе, в это время вышли на русском языке, в частности, «Облака» Аристофана (в 1821 г., в переводе И. Муравьева-Апостола), «Антигона» Софокла (в 1846 г., в переводе Аи. Григорьева; еще раньше, в 1801 г., отрывки из «Антигоны» были переведены П. Львовым, а в 1825 г. – Д. Мерзляковым), отрывки на «Прометея Прокованного» Эсхила (1850 г., перевод Каролины Павловой).

В основном античная драматургия была переведена на русский язык во второй половине XIX и в начале XX века. Многие произведения появлялись в разных переводах на протяжении небольшого отрезка времени и даже почти одновременно. Так, в 1890 году «Прометей Прикованный» Эсхила вышел в суворинской «Дешевой библиотеке» в переводе В. Алексеева, а в первом номере «Вестника Европы» за 1891 год – в переводе Д. Мережковского. С небольшим разрывом во времени выходили также переводы из Еврипида Д. Мережковского и И. Анненского. Именно в этот период и увидели свет первые русские переводы большинства пьес, включенных в наш сборник.

Подробный перечень произведений античной драматургии на русском языке можно найти в двух справочниках:

1. П. Прозоров, «Систематический указатель книг и статей по греческой филологии, изданных в России с XVII столетия по 1892 год, с прибавлением за 1893, 1894 и 1895 годы», изд. Императорской Академии наук, СПб, 1898.

2. А. Воронков, «Древняя Греция и древний Рим. Библиографический указатель изданий, вышедших в СССР (1895–1959 годы)», Изд-во АН СССР, М. 1961.

Дореволюционные переводы античной драматургии представлены в томе работами поэта Иннокентия Анненского (1856–1909) и режиссера Сергея Радлова (1892–1958). Остальные переводы сделаны в советское время.

Кроме новых, выполненных в 1967–1968 годах, переводов из Эсхила и Сенеки, в этом томе собраны переводы уже ранее публиковавшиеся. Тексты последних даны по следующим изданиям:

1. Софокл, Трагедии, Гослитиздат, М. 1954.

2. Еврипид, Трагедии. В двух томах, «Художественная литература», М. 1969.

3. Аристофан, Комедии. В двух томах, Гослитиздат, М, 1954.

4. Менандр, Комедии. Герод. Мимиамбы, «Художественная литература», М. 1964.

5. Плавт, Избранные комедии, «Художественная литература», М. 1967.

6. Теренций, Комедии, Academia, 1934.