Текст книги "Тени прошлого (ЛП)"

Автор книги: Snapes_Goddess

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

Подчиняясь сильной руке, направляющей ее бедра, Гермиона начала осторожно двигаться на нем, и ощущения казались невероятными. Все еще тяжело дыша, она оперлась ладошками на грудь Люциуса, почти впившись в кожу ногтями. Кружащийся по мокрой жаждущей плоти палец, ее собственные движения, их взгляды, не отрывающиеся друг от друга – все это порождало волны наслаждения, которые медленно, но верно начинали накатывать на нее. Продолжая любоваться Гермионой, любоваться ее телом, ее кожей, блестевшей в лунном свете от испарины, Люциус невольно застонал и почувствовал, как мошонка дернулась и сжалась, в ожидании скорой разрядки.

– О, Боже… это потрясающе… – еле внятно пробормотала Гермиона, хватаясь за спинку кровати, чтобы не упасть на него. – Но я… хочу больше, сильней… – жалобно простонала она, и для Малфоя это прозвучало словно музыка.

– Больше? Может так? – Люциус выгнулся, резко толкнувшись в нее, и Гермиона закричала сквозь стиснутые зубы, таким блаженством отдался в теле его толчок.

– Да-а-а… – зашипела, с силой опускаясь ему навстречу, когда Люциус снова жестко вошел в нее.

Она чувствовала, как каждый дюйм его напряженной плоти будто врезается в тело, заставляя подниматься на волнах блаженного восторга все выше и выше. Малфой опустил руку, снова принявшись ласкать клитор, одновременно с силой вбирая в рот один из дерзко торчащих, будто танцующих перед его глазами, сосков.

Это оказалось сродни разряду электрического тока, ударившему от соска к клитору и заставившему Гермиону почти зарыдать, отчаянно желая освобождения. Внутренности скрутило в тугую пружину, и Люциус чувствовал, как дрожат ее мышцы, как судорожно она стискивает ногами его бедра; видел, какой дымкой подернуты ее глаза, как стиснуты зубы… И это зрелище было прекрасно! Гермиона была прекрасна – дикая, страстная, свободная и принадлежащая лишь ему. Только он мог довести ее до такого состояния. Только он.

– Ну вот и все, малышка… Пора… Как же хорошо… Как чертовски хорошо чувствовать себя в тебе… – Малфой не сдержался и застонал, продолжая с силой вбиваться в нее. – Давай же… кончи для меня… кончи вместе со мной, Гермиона… – негромко прошептал он, и голос его вибрировал, обдавая ее напрягшийся сосок жаром дыхания. – Дай мне почувствовать твое наслаждение, позволь ощутить, как сжимаешься вокруг меня, как самого затягиваешь в омут…

Принимая его глубже, чем когда-либо, Гермиона начала двигаться еще быстрей и уже скоро, несмотря на страшное напряжение и боль в уставших бедрах, ощутила, как долгожданная огромная волна накрывает ее с головой. Как сжатая пружина разворачивается изнутри, порождая обжигающий жар. Обжигающий, но и дарящий блаженство захлестнувшего оргазма. Гермиона громко и протяжно вскрикнула, прежде чем, дрожа и пульсируя вокруг бьющего семенем члена, упала на такого же потерянного в наслаждении, стонущего Люциуса, и зарыдала у него на плече. Рвано дыша, еще с кружащейся головой, он принялся поглаживать ее спину, бормоча на ухо что-то нежное и мягкое.

– Что случилось? – тихо спросил через пару минут. Никогда еще Люциус не встречал женщин, плачущих после оргазма.

«Черт! Неужели я сделал что-то не так?»

– Ничего. Все в порядке, – Гермиона всхлипнула и засмеялась одновременно. Подняв голову, она улыбнулась, хотя слезы все еще и висели на ресницах. – Просто это было так сильно. А еще… мне понравилось быть сверху…

– И из-за этого ты рыдаешь? – Люциус вытер слезы подушечками пальцев. Он казался крайне смущенным подобной реакцией. – То есть ты собираешься плакать каждый раз, когда окажешься сверху?

– Нет… думаю, это зависит от того, насколько силен окажется оргазм. Просто этот… чуть не убил меня… в хорошем смысле, – Гермиона по-прежнему улыбалась. – Я до сих пор чувствую, как член пульсирует внутри.

– Хм… а я до сих пор чувствую, как маленькое жадное влагалище пульсирует вокруг, – довольно ухмыльнулся Люциус.

– Вы ужасный человек, мистер Малфой, – покраснела Гермиона.

– Не совсем. Лишь не понимающий, как можно краснеть из-за каких-то милых глупостей, когда еще несколько минут назад ты, ничего не стесняясь, скакала на мне… Нам ли стыдиться друг друга? – нежно пропуская локоны сквозь пальцы, он убрал с ее лица волосы.

– Просто… я все еще пытаюсь привыкнуть к этому… к тому, что делю с тобой постель, что занимаюсь любовью… – Гермиона прикусила нижнюю губу. – Думаю, мне нужно еще немножко времени, чтобы привыкнуть окончательно…

– Не надо… Мне это нравится… Нравится твоя откровенность, твоя невинность. И не хочу, чтобы ты привыкала к происходящему между нами. Наоборот, хочу видеть, как щечки твои иногда краснеют от смущения, – легко, едва касаясь, Люциус поцеловал ее и аккуратно перекатил на спину. – Не знаю, почему, но даже воздух кажется мне чище и свежее, когда ты дышишь рядом со мной.

– Иногда ты говоришь мне нечто настолько прекрасное, что я даже не знаю, как ответить, – тихо произнесла Гермиона.

Малфой положил голову на мягкие полушария груди и обнял ее за талию.

– Просто… с тобой я счастлив, правда, – еле слышно пробормотал он, уже почти засыпая.

Ласково перебирая его шевелюру, Гермиона счастливо улыбнулась.

– А вот сейчас, Люциус, было самое прекрасное, что ты говорил мне в этой жизни…

========== Глава 24. Часть 1: Неожиданная угроза ==========

В которой над безоблачным счастьем собираются тучи.

Рано утром Люциус открыл глаза в ту же секунду, как только тихонько скрипнула дверь спальни.

«Странно… Несколько рановато для того, чтобы Элиас захотел в туалет…»

Поняв, что мальчик уже зашел к ним в комнату, Малфой подивился предусмотрительности Гермионы, все-таки разбудившей его и заставившей надеть нижнее белье после того, как они занимались любовью.

«Умница! Тактичность точно не является сильной чертой характера нашего ребенка».

– Что случилось, сынок? – тихо спросил Люциус, стараясь не разбудить лежащую рядом Гермиону.

– Мне нехорошо, пап… – тихий голос Элиаса прозвучал слабо и как-то… печально.

Еще не решив, что делать дальше, Малфой обнял залезшего на кровать мальчика и тут же понял, что Элиас горит от жара. Он быстро дотронулся до лба ребенка и почувствовал, как ладонь почти обожгло. Элиас же лишь вздрогнул от его прикосновения, будто от боли.

– Малыш, когда тебе стало плохо? – обеспокоенно задав вопрос, Люциус поднялся на кровати и потянулся, чтобы потрясти за плечо Гермиону.

– Что происходит? – приподняв голову, сонно откликнулась та.

Резко бросая «Люмос», Люциус щелкнул пальцами, и все лампы спальни тут же вспыхнули.

– Проснись. Элиас заболел, – Малфой усадил сына на колени и обнял.

– Мам, прости меня… Я описался в постели… – с трудом проговорил мальчик, еле удерживая глаза открытыми.

Мгновенно проснувшаяся Гермиона тут же дотронулась до его лба и тихо охнула, почувствовав, насколько горяч ребенок.

– Ничего страшного, малыш, не переживай… Мама приберет там все. Господи! Да ты же огненный! – еще не договорив, она вскочила с кровати и выбежала из комнаты, вернувшись через несколько секунд со странным белым устройством.

– Это еще что такое? – насторожился Люциус, все еще держа Элиаса на коленях.

– Магловский инфракрасный термометр, им измеряют температуру тела по показаниям из уха, – Гермиона вставила кончик термометра в маленькое ушко сына и нажала на кнопку, а услышав сигнал, посмотрела на результат и глаза ее расширились от страха. – Люциус, нам надо срочно опустить его в холодную ванну и попытаться сбить температуру, она ужасно высокая.

Тут же поднявшись, Малфой спешно понес Элиаса в ванную, где Гермиона уже включила воду. Чтобы не тратить время, вытаскивая мальчика из пижамы, она махнула палочкой, используя заклинание. Люциус только опустил сына в холодную воду и встал на колени рядом с ванной, как Элиас тут же схватился за его руку.

– Холодно! Папа, вода ужасно холодная! – заплакал он, и Люциус почувствовал, как в груди что-то болезненно сжалось.

Сейчас, в режущей глаза яркости ламп дневного света, напоминающей больничное освещение, сынишка выглядел таким маленьким и бледным, что Малфою стало трудно дышать. Глядя в глаза Элиаса (полные слез и так похожие на его собственные), Люциус и сам ощутил предательскую резь. Он взял дрожащую детскую ручонку в свою.

– Она просто кажется холодней, чем на самом деле, малыш, потому что тебя лихорадит, понимаешь? Элиас, ты же у меня очень храбрый мальчик, посиди в ванне хотя бы немного, пожалуйста, – начал уговаривать Малфой ребенка и вдруг ощутил, как мокрая маленькая ладошка тихонько, будто пытаясь успокоить, погладила его по руке.

Он зажмурился, стараясь не показать Элиасу своего волнения, когда рядом, держа губку, опустилась Гермиона.

– Люциус… посмотри на это! – ахнула она, отклонившись в сторону, чтобы Люциус мог увидеть спину сына. На гладкой детской коже отчетливо виднелись небольшие розовые пузыри, прямо на глазах приобретающие странный зеленоватый оттенок. Попросив Элиаса откинуться назад, Гермиона прикрыла рот рукой: живот и грудь мальчика тоже оказались усыпанными такими же пузырями. – Похоже на… ветряную оспу или… корь.

– Нет… Мне кажется, что это – не магловская болезнь, – Люциус резко поднялся на ноги и рванул с крючка большое полотенце. – Достань Элиаса из ванны, Гермиона, и оберни в него. Я пока свяжусь по каминной сети с семейным целителем и скажу, чтобы встречал нас в поместье, – он сунул ей полотенце и стремительно вышел.

Ошарашенная, она завернула сына и, взяв его на руки, направилась вслед за Малфоем. В гостиную они вошли как раз, чтобы услышать, как Люциус заканчивает разговор с колдомедиком и убирает палочку обратно в трость. Увидев их, Малфой быстро забрал у нее Элиаса.

– Люциус, что происходит? Умоляю, скажи, что с ним? – от неизвестности у Гермионы сводило скулы.

А еще от того, что вел себя Люциус более чем странно. Жуткая тревога и выражение неприкрытого ужаса в глазах говорило лишь об одном: он опасается, что у Элиаса может быть не какая-то обычная детская болезнь, а что-то… другое. Намного страшнее. Гермиона судорожно глотнула.

– Боюсь, у него Драконья оспа, Гермиона, – сквозь зубы процедил Малфой и, крепко прижав ее к себе, аппарировал их всех в холл мэнора.

– Что? Но как? Откуда? Я думала, что ее уничтожили еще в двадцатом веке! – от ужаса Гермионе стало дурно: сердце заколотилось, словно бешеное, голова начала кружиться, а к горлу уже подступала отвратительная тошнота.

В прошлое и позапрошлое столетия Драконья оспа погубила тысячи английских волшебниц и волшебников. Она смерчем проносилась по Британии, кося магов, как чума косила маглов когда-то давно, в Средние века, и не было спасения от этой заразы – не помогали ни зелья, ни целебные заклинания. Маги могли лишь со страхом ждать, пока эпидемия не утихнет сама собой, будто насытившись смертельной жатвой.

– Эпидемии закончились, но сам вирус ликвидирован не был, – отвечая ей на ходу и перешагивая через две ступеньки за раз, Люциус бросился в детскую.

Как только они завернули за угол, из своей комнаты вышел Драко – заспанный, со спутанными ото сна волосами, на ходу завязывающий на талии пояс халата.

– Что происходит? – нахмурился он, когда увидел на руках у отца вялого, завернутого в полотенце, братишку. – Что случилось?

– Элиас заболел… Люциус говорит, что это… Драконья оспа… Драко, он чертовски напуган сам и напугал меня. Неужели от нее нет никакого спасения? – голос Гермионы дрожал от страха и боли.

С глазами, полными слез, она смотрела, как мягко и бережно Люциус положил их мальчика на кровать и подоткнул вокруг него одеяло.

– На самом деле он в ужасе, – тихо отозвался Драко, положив руку на ее плечо. Животный страх уже скрутил его внутренности.

«Мой брат! Черт, он же… еще такой маленький…» – Драко ощутил, как его начало подташнивать от осознания чудовищности этой ситуации.

– Грейнджер, наш с Элиасом дед… умер от Драконьей оспы.

________________________________________________________________

Измученная Гермиона беспомощно наблюдала, как целитель в очередной раз осматривает ее мальчика. Прошло четыре дня, но лучше Элиасу так и не стало. Он все еще горел от так и не спадавшего надолго жара, и маленькое тельце периодически билось в болезненных судорогах, пока он тихо и бессвязно бредил. Крошечные волдыри на его спине и животе окончательно позеленели и сильно увеличились, распространившись не только на руки и ноги, но и изуродовав хорошенькое личико. Сердце Гермионы, казалось, стало одним большим комком безумной боли, глаза и горло жгло от нескончаемых слез, а все тело будто одеревенело от страха. Самое ужасное для нее, как матери, заключалось в том, что она ничем не могла помочь своему дитя… Она ничего не могла сделать, кроме как сидеть и смотреть, как проклятая болезнь у нее на глазах убивает их крошку.

Но, даже парализованная страхом потерять сына, Гермиона не могла не видеть, что тот же страх горячечно светится и в глазах Люциуса. Лишь единожды за эти дни он отошел от Элиаса – для того, чтобы уложить спать ее. Сейчас он был уставший и растрепанный, лицо заросло щетиной, в потемневших, ввалившихся глазах застыла боль. Люциус ничего не ел и даже почти не пил, не сводя глаз со своего ребенка.

– Ну? Как он? – нетерпеливо спросил он целителя.

– Боюсь, что не лучше, чем вчера. Но и не хуже, я думал, что лихорадка уже погубит его к этому моменту. К сожалению, долго так продолжаться не может – мальчик еще слишком мал, чтобы противостоять обезвоживанию организма. Да и болезнь серьезно повредила ему, – тот поправил на носу очки и покачал головой. – Мне очень жаль, мистер Малфой. Я бы хотел сказать вам хоть что-нибудь обнадеживающее, но…

– Уходите… Убирайтесь прочь! – сквозь зубы прохрипел Люциус и прикрыл глаза.

Целитель все понял и не обиделся, лишь сложил сумку, чтобы беззвучно покинуть удрученную семью.

– Не могу! Я не могу вынести это! – раздался сдавленный голос Драко.

С глазами, полными слез, он пересек комнату и уставился в окно, почти не видя за их пеленой, как мокрый снег забрасывает стекло.

Гермиона молчала, лишь слезы беспрестанно катились по щекам. Что она могла сказать сейчас, сидя на краю матраса и глядя на своего малыша, которого любила больше всех на свете, больше, чем саму жизнь? Глядя на ребенка, ради того, чтобы родить которого, она боролась со всем своим миром. Который стал ее личной вселенной с первой же минуты, как только пришел в эту жизнь. На ребенка, которого могла потерять уже в любой следующий миг…

Люциус опустился возле кровати на колени и, сжав маленькую ручку Элиаса, уткнулся лицом в одеяло. Плечи его дрожали, и Гермиона с Драко поняли, что трясутся они от уже не сдерживаемых рыданий.

– Я не религиозный человек и никогда не был им… Я не знаю, как это – молиться… но если ты существуешь, Господи, или существуют какие-то другие боги… то, пожалуйста, пусть меня услышат, – горячо шептал он, не заботясь, что его слушают родные. – Спасите моего сына. Я знаю, что не достоин такого счастья, знаю, что ничего в своей жизни не сделал, чтобы заслужить этот подарок, но, пожалуйста… не забирайте его. Если нужно пожертвовать чьей-то жизнью – возьмите мою, с легким сердцем отдам ее, потому что всем известно, на что я ее растратил. Умоляю… Умоляю, сделайте же что-нибудь, сотворите чудо! Пусть мой ребенок останется жив! Пожалуйста…

Люциус молился и лишь звуки рыданий прерывали его слова. Не выдержав, Драко всхлипнул и вышел из детской. А Гермиона, потянувшись через кровать, положила руку на затылок Малфоя, пытаясь хоть как-то успокоить его.

– Люциус, тебе надо отдохнуть, – тихо произнесла она. – Ты уже столько дней не отходишь от него.

– Не могу… Это я виноват во всем… – он поднял голову, и Гермиона ужаснулась его красным, опухшим, полным горя глазам. – Вот оно! Наказание за мое прошлое. Грехи отца пали на безвинного его ребенка. Я был страшным человеком. Совершал ужасные поступки и вот теперь… Мой мальчик будет вынужден заплатить за них. Это я принес в его жизнь этот кошмар, принес смерть в вашу маленькую семью. Он заболел, потому что я приношу зло всем, кто мне дорог.

– Неправда, это не твоя вина, Люциус, – Гермиона разрыдалась. – Он заболел, потому что… потому что подцепил вирус… за что-то схватился или что-то съел, и это оказалось заразным. И ты не несешь зла, ты любишь его, я знаю! Любишь. И он тебя тоже любит.

– Да, люблю, очень… Но, возможно, если бы я не появился в вашей жизни и не решил остаться в ней…

– Не смей так говорить, слышишь?! Ты нашел нас и решил остаться с нами… И я счастлива, что это так. И Элиас тоже! Никогда! Никогда не смей жалеть о том, что нашел нас, – задыхаясь от всхлипов, Гермиона склонилась к сыну, поцеловала в макушку и прислонилась щекой к его спутанным волосам.

========== Глава 24. Часть 2: Спасение ==========

Предупреждение! Перед этой главой автор напоминает, что фанфик изначально заявлен, как AU, и именно поэтому она взяла на себя смелость изменить образ, внешность и годы жизни еще одного из канонных героев.

В которой кое-кто успевает прийти вовремя…

Свернувшись вместе на маленьком диванчике, стоящем в углу возле кровати Элиаса, они оба чутко и беспокойно дремали, сморенные усталостью этих страшных дней. Стояла уже поздняя ночь, и высоко в небе светила луна, проглядывающая сквозь темные серые облака, которые принесли в Британию тяжелый и влажный первый зимний снег. Элиас в забытьи тихо лежал в своей постели, и грудь его тяжело поднималась и опускалась. Он не открывал глаз уже два дня. Семья с ужасом начала готовиться к худшему.

– Хозяин… мисс Грейнджер… – вдруг раздался рядом осторожный и нерешительный голос, опасающийся обеспокоить измученных родителей.

Люциус слегка приоткрыл глаза и уставился на домовика, стоящего возле диванчика с опущенной головой.

– Что случилось, Нил? – еще не совсем проснувшись, пробормотал Малфой.

– Пожаловала какая-то дама, сэр. Говорит, что дружит с мисс… – тихо ответил тот. – Говорит, что ей нужно увидеть вас, и это очень важно…

– Впусти ее, – велел Люциус, полагая, что пришла жена Поттера или же Молли Уизли.

Он тихонько дотронулся до плеча Гермионы и слабо улыбнулся, когда та запротестовала сквозь сон и еще крепче прижалась к его груди.

– Проснись, дорогая, кажется, у нас гости, – поднимаясь, произнес Люциус. Он сел на диване и поднял ее за собой.

– Господи… как я устала, – зевнула Гермиона и тут же тревожно глянула на ребенка. Лишь убедившись, что мальчик дышит, обратилась к Малфою. – Кто там?

– Это я… – оба ахнули от шока, увидев, как в дверь детской вслед за домашним эльфом входит Джесса. – Что? Так сильно удивлены, что я здесь?

– Джесса. Что… Но как… ты… – забормотала Гермиона, сердце которой бешено колотилось, а сознание пыталось лихорадочно найти разумное объяснение тому, как Джесса смогла попасть в Малфой-мэнор.

– Не дергайся… все нормально, Гермиона, – опуская на пол свою небольшую изящную сумочку, успокоила ее подруга.

– Но… как ты узнала, где меня найти?

– На работе сказали, что Элиас заболел, и поэтому ты не пришла. Я позвонила к вам домой, но никто не ответил, потому и подумала, что вы, должно быть, здесь, – Джесса присела на краешек детской кровати и внимательно посмотрела на мальчика. – Мне потребовалось некоторое время, чтобы найти Рональда Уизли и заставить его аппарировать со мной сюда, – она обернулась, чтобы невесело улыбнуться Люциусу и Гермионе. – Думаю, настало время объяснить вам кое-что…

– Так ты… Ты ведьма? – ахнула Гермиона.

– Скорее, сквиб, как вы это называете, – поправила ее Джесса.

– Но почему ты никогда не рассказывала мне об этом? – удивлению Гермионы не было предела.

– Потому что на это есть причина… и сейчас я как раз собираюсь рассказать вам о ней… Надеюсь, что не будете держать на меня зла, – Джесса помолчала и продолжила. – Видите ли, моя мать была маглой, а отец… ну, как у вас их называют, чистокровным волшебником. Они уже много лет были любовниками, когда, к своему огромному удивлению, мама забеременела. Она думала, что тот мужчина любил ее, хотя и не мог жениться на магле, но все оказалось гораздо хуже. Он велел ей избавиться от малыша, сказав, что не нуждается в ребенке-полукровке, и когда она отказалась, начал отдаляться. А когда понял, что родилась не только девочка, но еще и сквиб, то просто исчез из нашей жизни. Нам неплохо жилось с мамой и без него, а потом, когда мне было около тринадцати, мы поняли, что, несмотря на невозможность пользоваться магией, я все-таки хоть чем-то одарена. У меня оказался дар целителя – я могу исцелять людей… И узнали мы об этом благодаря одному замечательному человеку, который нашел нас и переселил в никому не известное место. Он убедил маму в том, что нам обеим угрожает смертельная опасность со стороны отцовской родни, сказав, что эта самая родня обрадуется полукровной родственнице еще меньше, чем мой папочка, – Джесса глубоко вздохнула, собираясь с силами, и продолжила. – Гермиона… Люциус… я – дочь Морфина Гонта.

– Вот почему ты показалась мне чем-то знакомой, – тихо произнес Люциус. – Я несколько раз встречал твоего отца… И не обижайся, Джесса, но это огромное благо, что он исчез из вашей жизни, поверь.

– Да, верю. Я и сама многое узнала о нем, когда стала чуть старше. Мама рассказала, что он был довольно симпатичным и обаятельным, особенно в молодости, но в нем всегда было нечто темное, какое-то внутреннее уродство, проявлявшееся с годами все сильней и сильней, – Джесса кивнула и сцепила руки в замок. – Гермиона, ты понимаешь, что это значит?

– Гонты – это родственники Тома Риддла по материнской линии, – машинально ответила Гермиона, ошеломленная исповедью подруги.

– А этот ваш… Лорд Волдеморт был… моим двоюродным братом. Вот почему я держала свое происхождение втайне от тебя. Не хотела, чтобы обо мне судили, как о части семьи человека, чуть не уничтожившего волшебный мир.

– Хм… хочу заметить, что ты, конечно, самый привлекательный член этой богом забытой, чокнутой семейки, – раздался от двери голос Драко.

Никто не заметил, как он вошел, но Драко, видимо, услышал все. Или почти все.

– Спасибо. А ты… ненавидишь меня теперь, Гермиона? – тихо спросила Джесса, и та поняла, что никогда еще за все время, что знает подругу, не видела ее такой смущенной и неуверенной в себе.

– Ну, конечно, нет… Как я могу ненавидеть тебя, Джесса? Ты – не твоя семья. И то, что в тебе течет его кровь, еще не означает, что ты такая же, – горячо отозвалась она. – Жаль, что не рассказала раньше… Это очень облегчило бы мне жизнь.

Поднявшись, Джесса крепко обняла Гермиону и поцеловала в щеку – вид у нее был такой, будто с плеч свалилась огромная гора. А потом отпрянула и, глубоко вздохнув, улыбнулась сквозь слезы Люциусу и Драко.

– Что же… если эта тема закрыта, то у нас есть, чем заняться и срочно… Я здесь, чтобы попытаться исцелить Элиаса.

– Джесса… Он болен Драконьей оспой… Целитель сделал все, что мог и… – пытаясь подавить всхлип, Гермиона замолчала.

– Я и не утверждаю, что это будет легко. И даже боюсь обещать вам, что у меня точно получится. Но упускать такой шанс тоже нельзя, Гермиона. Мы никогда себе не простим, если не используем его.

Джесса невесело улыбнулась, покачала головой и, повернувшись к Элиасу, откинула одеяло. Внимательно оглядев мальчика, она закатала рукава своего трикотажного пуловера до локтей и приложила одну ладонь к его лбу, положив другую на покрытый язвами животик. Потом закрыла глаза и несколько раз глубоко вздохнула. Семья замерла.

Время тянулось мучительно медленно, но вдруг дыхание Джесс участилось, сама она ужасно побледнела, а уже скоро прямо у всех на глазах начало происходить чудо: язвы, изуродовавшие детское тельце постепенно затягивались и исчезали. Лихорадочная дрожь постепенно стихала, и бледная кожа Элиаса с каждой секундой наливалась здоровым розовым цветом.

А затем случилось самое невероятное: Элиас очнулся и, посмотрев сначала на Джессу, повернул голову, уставившись на родных ясными и совершенно здоровыми глазенками.

– Я такой голодный, что просто ужас и… – хрипло, будто спросонья, произнес мальчик, но договорить ему не дали смех и слезы родителей, тотчас же бросившихся к кровати.

Люциус с Гермионой так крепко обнимали его, поочередно целуя в щеки, что уже скоро он начал вырываться.

– А-а-а… я же дышать не могу! – возмутился Элиас, с удивлением глядя на заплаканную семью. – Драко, эти люди ведут себя совсем не как мама с папой. Они какие-то странные… Что ли кто-то другой выпил Полтергейст-зелье? (Примечание: Опять он неправильно выговорил. На английском «Оборотное Зелье» звучит, как «Polyjuice Potion». А у него – «Полтергейст»)

– Правильно говорить – «Оборотное зелье», Элиас, но нет… не бойся. Это твои настоящие родители, просто они счастливы, что ты поправился, – с улыбкой ответил Драко и сам потянулся, чтобы потрепать братишку по волосам. – И я этому рад, малыш. Чертовски рад! – Драко и впрямь казалось, что от облегчения даже кровь побежала по жилам быстрей.

– Я вообще-то есть хочу, – проворчал Элиас, все еще с опаской косясь на Люциуса и Гермиону.

На его счастье в детской с подносом еды появилась Нонни.

– Нонни уже здесь, мастер Элиас, – домовиха тихонько, но решительно растолкала всех, кто мешал ей подойти к мальчику. – Нонни останется с вами, покормит вас, а потом искупает, пока Боб и Нил приберут комнату. А вашим родным пора успокоиться и отдохнуть.

Пораженный смелостью служанки, Люциус поначалу удивленно приподнял бровь, но потом добродушно усмехнулся. Несколько дней все обитатели мэнора жили в тревоге и ужасе, боясь за жизнь их мальчика – так почему бы им не радоваться сейчас его выздоровлению? Малфой поразился собственным размышлениям…

«Эта женщина вместе с этим ребенком и впрямь сделали из меня какого-то другого человека. Лучшего человека».

– Кажется, мы здесь теперь особо и не нужны, – с улыбкой заметила Гермиона и поднялась с кровати, потянув Люциуса за собой.

Нонни уже возилась с Элиасом, скармливая тому плошку супа и обрадовано отвечая что-то как обычно болтающему без умолку малышу.

– Джесса… До самого конца жизни я не смогу отблагодарить тебя за его спасение! – Гермиона всхлипнула и задохнулась от слез, снова набежавших на глаза.

– Прекрати. Я и сама обожаю Элиаса, так что… не у тебя одной сердце оказалось бы разбитым, если б с ним случилось что-то страшное.

Джесса тоже поднялась, но тут же покачнулась и начала опускаться на колени. К счастью, Драко успел ее поймать прежде, чем она рухнула на пол, и подхватил на руки, крепко прижимая к груди.

– Если так хотела оказаться в моих объятиях, могла б и прямо сказать, чего уж… – нарочито цинично усмехнулся он.

– Ах ты ж высокомерный щенок, да еще и самонадеянный, – слабо пробормотала Джесса. – Мне просто нужно отдохнуть, исцеление всегда забирает много сил.

– Драко, отнеси Джессу в синюю гостевую спальню, – приказал Люциус. – Она останется в мэноре столько, сколько захочет.

– О, нет, Люциус, не стоит, хотя и спасибо, – тихо отозвалась та.

– Это самое малое, что могу предложить сейчас, поскольку я в огромном долгу у вас, мисс Смит. И все, что в моей власти, я для вас обязательно сделаю, – Люциус наклонился и галантно поцеловал ей руку.

– Знаю, это звучит нагло, но мне просто… хочется стать хотя бы частичкой вашей жизни, – слабо прошептала Джесса. – Сколько себя помню, мне всегда так не хватало семьи…

– Зато теперь она у тебя есть, знай! – Гермиона сжала ее руку и проводила взглядом Драко, который уже уносил подругу из комнаты. – Господи, она только что спасла нашего ребенка от смерти… – слезы все еще продолжали течь из ее глаз, и она даже не вытирала их. – Люциус…

– Да… Джесса – замечательная. Я бы хотел, чтоб жизнь вознаградила ее так, как она того заслуживает. Знаешь, мне сейчас вдруг подумалось: как жаль, что Северуса уже нет с нами… Я почти уверен: он смог бы полюбить такую женщину, – Люциус задумчиво улыбнулся.

А Гермиона почувствовала, как в памяти что-то неясно мелькнуло, и задумалась…

========== Глава 25. Подарок для Джесс ==========

В которой с губ Гермионы слетает неожиданное признание.

Уже перевалило далеко за полдень, а мэнор все еще продолжал гудеть от посетителей, пришедших навестить Элиаса. Целители, конечно, пребывали в шоке, тем более что по просьбе Джессы, им так и не рассказали, каким же чудесным способом мальчик смог избежать смерти. А вот самой Джессе, хотя и с легкой опаской, но пришлось поведать свою историю Гарри и всему семейству Уизли. И надо отдать им должное – все они любили Элиаса и потому выражали ей безмерную благодарность, искренне стараясь уверить в том, что меньше всего их заботит ее кровное родство с Гонтами. Убедившись, что никто не собирается попрекать ее отцом, Джесса расслабилась и казалась откровенно счастливой, искренне наслаждаясь атмосферой любви и радости, воцарившейся в поместье с тех пор, как Элиас поправился.

Сейчас, сидя в одной из многочисленных гостиных Малфой-мэнора, она спокойно попивала чай, размышляя о старшем сыне Люциуса Малфоя.

«Парень, и впрямь, чертовски соблазнителен…» – Джесса, усмехнувшись, вынуждена была признать, что противостоять его напору ей становится труднее и труднее. Как ни обидно, но собственная женская природа отказывалась сопротивляться обаянию этого молоденького и при этом невероятно сексуального красавца.

«Кажется, впервые за много лет, я нахожусь в легком замешательстве и не знаю, что же теперь делать с этим очаровательным и прелестным в своей наглости щенком…»

От размышлений ее оторвали Гарри, Рон и Гермиона, вошедшие в гостиную со странными лицами и плотно прикрывшие за собой дверь. Они неспешно и чинно уселись на диване напротив Джессы, когда та наконец не выдержала.

– Что? Еще что-нибудь случилось? А то вы втроем выглядите, словно вестники смерти! – Джесса нервно хохотнула.

– Джесс, скажи… как звали человека, который спас вас с мамой и где-то спрятал? – осторожно спросила Гермиона.

– Его звали Северус. Северус Снейп, – взгляд Джессы заметно смягчился, когда она произнесла имя. – Но зачем это вам?

– Я так и думала. Просто… Мы знали его, Джесс. Очень хорошо знали…

– Вы… знали Северуса? Но откуда?..

– Он был нашим профессором в Хогвартсе… Скажи, как много тебе известно о нашем мире? – снова задала вопрос Гермиона. Нужно было решить, что и каким образом можно рассказать подруге.

– Да уж немного… Лишь то, что поведала мама со слов отца, ну и еще чуточку узнала позже сама. О войне, о смерти Северуса… От женщины в свечной лавке неподалеку от дома. Она была ведьмой, старенькой уже… И все считали ее сумасшедшей, но я понимала, о чем она бормочет, и знала, что это правда…