Текст книги "Тени прошлого (ЛП)"

Автор книги: Snapes_Goddess

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

– Сними ее! Сейчас же… – а потом, потянувшись, бесцеремонно стащил с нее пижамный топик и штанишки.

Выражение его лица было диким и жаждущим, когда, отбросив белье на пол, он впервые увидел ее обнаженной. Полностью. Широко распахнув глаза, Гермиона напряглась в ожидании его реакции. Глаза Люциуса заскользили по гладкой, сливочной коже так же, как и вслед за глазами, начали скользить его ладони. Он обхватил тоненькие лодыжки и очень медленно повел руками вверх по ее ногам.

– Красиво, – лишь одно слово сорвалось с его губ, пока, не отводя взгляда, Люциус будто изучал ее тело на ощупь.

Мягкая округлая линия бедер заставила его представить, каково это будет, когда они обернутся вокруг его тела. О, да! Он хотел насладиться, наконец, этой прекрасной колыбелью. Тонкая талия, небольшая, но восхитительная грудь, вскормившая его ребенка… Глаза Малфоя затуманились таким неприкрытым вожделением, что Гермиона покраснела. Никогда еще ни один мужчина не разглядывал её так бесстыдно, так откровенно. Но как же приятен, оказывается, подобный мужской взгляд. Думать о чем-то еще оказалось невозможно – Люциус коснулся полушарий груди и зажав соски между пальцами, принялся ласкать их, то поглаживая, а то почти щипая… То ускоряя движения пальцев, то почти останавливаясь уже в следующий же миг. Гермионе это казалось какой-то прекрасной невыносимой пыткой, и стон невольно слетел с губ, когда она, тяжело дыша, выгнула спину.

Грубо зарычав, он скользнул рукой под спину, заставив ее выгнуться навстречу еще сильней, и наклонившись, прильнул к груди уже ртом. Будто зачарованная она следила за каждым его движением, понимая, что собственное возбуждение становится с каждой секундой почти болезненным. Она чувствовала себя горячей, влажной и опухшей, ожидающей чего-то такого, чего еще никогда не случалось с ее телом.

Малфой поочередно целовал то одну, то другую грудь, пока Гермиона не задрожала, застонав словно от боли. Поняв, что это означает, он поднял голову и, глядя на красные и влажные от его поцелуев соски, самодовольно «по-малфоевски» ухмыльнулся. А когда положил руку на ее живот, трепещущая Гермиона, теперь уже застонав почти жалобно, бессознательно толкнулась бедрами ему навстречу.

– Люциус… – сорвался с ее губ отчаянный шепот, когда тот легкими, словно касание перьев, прикосновениями спустился по животу вниз и, раздвинув бедра, принялся разглядывать ее. Приподнявшись на локтях, она уставилась на него, замерев от стыда и неловкости, но Люциус даже не обратил на это внимания. Скользнув пальцами, он приоткрыл мягкие, словно лепестки цветка, складки. Очень росистого, розового цветка, нектар которого хотелось выпить, будто сам он был сейчас колибри.

А когда пробежал одним пальцем вниз, натыкаясь на набухший клитор и потом – еще ниже, почти проникая в нее, с губ Гермионы слетел тихий приглушенный крик. Будто откликаясь на него, Люциус на мгновение поднял глаза, чтобы поймать ее потрясающий горящий взгляд. Зажмурившись, он качнул головой и снова опустился вниз.

– Ты почти голая здесь… – прохрипел Малфой, касаясь аккуратно очерченных краев маленького треугольника, покрытого бурыми кудряшками.

– Это там, в салоне… Они депилировали меня воском… почти всю, а немного оставили. Сказали, так нужно… – задохнувшись, выдохнула Гермиона, когда он легонько потянул за волоски.

– Мне нравится…

Люциус снова раздвинул пухлые складочки пальцами, а она потрясенно наблюдая, понимала, что сейчас чужие пальцы касаются самого ее интимного… И было это не просто в радость. Нет! Она жаждала того, что он делал… Осторожно погладив ее, Малфой спустился еще ниже и медленно скользнул в нее пальцем. Не выдержав напора ощущений, Гермиона откинулась на подушку – ее охватило странное чувство: касаясь и лаская себя сама, она никогда не проникала в свое тело, не опускаясь ниже клитора. Сейчас же… Ощущения были странными, чуточку пугающими, но безумно прекрасными. Люциус же начал осторожно и мягко двигать внутри нее пальцем, добавив чуть позже еще один, и не переставая пристально наблюдать за ее реакцией.

– Черт возьми! Как же здорово, что я не помнил всего этого… – хрипло прошептал он. – Если бы помнил, как здесь тесно и горячо… как влажно… Проклятье! Да я бы сделал все, чтоб сбежать и найти тебя снова.

– О боже… Люциус… – Гермиона разрывалась между попыткой осознать прелесть новых ощущений, вызванных его вторжением, и желанием, чтобы ласки эти не заканчивались.

Но буря эмоций так и не смогла утихнуть: Малфой дотронулся большим пальцем до клитора и начал поглаживать еще и его, увеличивая наслаждение в тысячи раз. Теперь каждый вдох ее был больше похож на сдавленное рыдание, заставляющее судорожно вздыматься грудь. Бедра задрожали и тугая спираль, затянувшаяся в животе, грозилась разорвать тело пополам горячим, будто огненным, клинком.

– Я чувствую, как ты дрожишь сейчас… – низко произнес Люциус. – Не борись с этим, милая. Не сопротивляйся… Отпусти себя, Гермиона!

И словно отзываясь на этот полуприказ-полупросьбу, она судорожно выгнулась на кровати, отчаянно пытаясь подавить крик, рвущийся из горла, пока тело билось и дрожало в конвульсиях, подаренных его прикосновениями. И это было самое прекрасное, что он видел за всю свою жизнь. Никогда еще никакая другая женщина не выглядела так восхитительно в своем экстазе, как она… Как Гермиона. Это стало еще одним личным открытием – невольно сравнивая ее сейчас со всеми, кто был у него раньше (опытными, красивыми, смелыми, сексуальными), Малфой почти с ужасом понимал, что по силе его собственных эмоций и реакции на нее, никто из былых женщин уже не сравнится с этой невинной, ничего не знающей, но такой яркой в своей безыскусной откровенности, девочкой… И ощущение это пугало и пьянило одновременно: ведь признав сей факт, он уже не сможет отказаться от нее. Никогда…

Продолжая подрагивать, Гермиона зажмурилась и вцепилась в простыни.

«Господи! Это – самое невероятное, самое странное и прекрасное, что происходило когда-либо с моим телом… Это – как маленькая смерть, а за нею сразу же – небеса…»

– Знаешь, когда я ласкаю себя сама, то мне и вполовину не бывает так хорошо, как сейчас… – не задумываясь, невинно выдохнула она, как только смогла заговорить.

Наблюдая за Люциусом из-под опущенных ресниц, Гермиона видела, как он касается уже снова возбужденного члена теми же влажными пальцами… влажными от нее пальцами. И как же приятно было смотреть на это.

– И будет в десятки раз хуже, если это вдруг окажется кто-то другой, а не я… Понятно? – сейчас в его хриплом голосе была слышна почти угроза. Он подхватил Гермиону за бедра и приподнял, располагаясь между ними удобней. Потом коснулся головкой клитора, скользнул ниже и перед тем, как толкнуться внутрь, выдавил сквозь зубы. – Если хочешь сказать «нет», то это – последний шанс.

– Конечно же – да!.. Я хочу этого, хочу тебя… Люциус, да возьми же меня, наконец… – прошептала она, нежно касаясь губами уха Малфоя.

Тот уже медленно двинулся вперед и почти вошел, когда услышал это! Характерный и знакомый звук бегущих по деревянному полу босых детских ножек.

– Господи! Черт, ну почему именно сейчас?!! – зарычал Люциус, резко дергаясь и хватая с пола палочку.

Ничего не понимающая Гермиона смущенно смотрела, как в считанные секунды Люциус приводит их в порядок и прикрывает обоих одеялом.

– Люциус, что случи…?

Ответ на недосказанный вопрос ворвался в дверь прежде, чем Гермиона успела закончить.

– Мам, я есть хочу, а тебя нигде нет! – забежав в спальню, начал Элиас. Потом замер и широко распахнувшимися глазами уставился на Люциуса. – Папа?

– Эм… Доброе утро, Элиас, – сказать по правде, Малфой понятия не имел, как реагировать на подобное, поскольку Драко никогда бы не вошел ни в его спальню, ни в спальню матери. Никогда. Нет, конечно, они и не спали с Нарциссой в одной комнате… Но, в любом случае, еще никогда в жизни он не оказывался в подобной ситуации (пойманным собственным ребенком с болезненной, неудовлетворенной, просто дикой эрекцией).

– Ты спал здесь? У мамы в постели, да? – лицо Элиаса расплылось в улыбке, когда с разбега он прыгнул на кровать и неуклюже пополз по ней, плюхаясь Люциусу прямо на живот. Застонав от неожиданной боли, Малфой, тем не менее, понял, что эрекция, однозначно, исчезла…

– Элиас, осторожней! Ты сделал отцу больно! – сердито шикнула Гермиона, стаскивая мальчишку и усаживая его посередке.

– Прости, пап… – с сожалением произнес Элиас.

Рассеянно потирая живот, Малфою удалось выдавить из себя натянутую улыбку.

– Ничего, детка… А ты почему оказался здесь так рано?

– Я проснулся и проголодался, а мамы на кухне не было… – нахмурился и надул губки тот. – А ты почему здесь? – тут же насторожился он.

– Ну… как тебе сказать…

– Элиас, мы с твоим папой… теперь вместе. Понимаешь? Мы теперь – пара… как Гарри с Джинни, или как Джордж с Анджелиной. Думаю, ты уже понимаешь, что это означает? – спросила Гермиона, глядя поверх его головы на Люциуса, на лице которого мелькнула легкая улыбка, заставляя ее снова почувствовать себя чуть возбужденной.

– Ага, знаю… Это означает, что теперь и ты скоро пропустишь свои парады, так? – безапелляционно спросил он.

Чуть больше секунды его родители молча смотрели друг на друга, пока оба дружно не расхохотались. Элиас не совсем понял, что именно послужило причиной, но тут же присоединился к ним, и маленький дом наполнился звуками смеха. Смеха настоящей семьи…

========== Глава 19. Это мой брат? ==========

В которой Элиас наконец встречается с Драко.

Гермиона сидела в своем маленьком кабинете с огромной сумкой, притулившейся рядом с ней на полу, и бокалом холодного кофе в руках. Рядом, вытянув ноги и с удовольствием поглядывая на новенькие ботинки с такими острыми каблуками, что становилось даже чуть страшно, сидела Джесса. Джесса, которая до сих пор во многих отношениях была для Гермионы загадкой. Её, казалось, ни капли не смущал тот факт, что за все годы знакомства и даже дружбы, она ни разу не была у Гермионы дома, хотя сама и приглашала её несколько раз. И Гермиона принимала эти приглашения. Джесса никогда не спрашивала о друзьях, или родителях, или о прошлом. И даже не удивлялась, когда Рон, просто забывшись, мог ляпнуть что-то уж совсем несуразное для ушей магла.

Но что было особенно странно – так это то, что Джесса ни капли не удивилась появлению в её жизни такого мужчины, как Люциус (красивого, богатого, взрослого – а уж по магловским меркам и вовсе почти старого для неё). И никогда ни о чем не спрашивала Гермиону, даже о том, где, собственно, находился этот мужчина раньше, и почему его не было все эти годы (уж коли он – отец Элиаса). Практически все, кого знала Гермиона, обязательно задали бы этот вопрос.

– А знаешь, ты ведь никогда не говоришь о своей семье, Джесса… Почему? – Гермиона осторожно, но внимательно посмотрела на подругу. Кстати, бывая у той дома, она могла заметить, что фотографий семьи там тоже не нашлось – лишь снимки с друзьями, да и на них Джесса была уже совсем взрослой.

– Это потому, что не о чем говорить. Да и не о ком… – пожала плечами та и почему-то сразу наклонилась и полезла в ящик стола. – Мама была очень молода, когда забеременела мною. А отец был из чист… аристократической семейки, которая думала, что с простыми девушками можно спать и делать детей, но давать им свою фамилию – Боже упаси! Так что… он драпанул из нашего городка, как только узнал, что она беременна. И всё… Мама умерла, когда мне было двадцать, а о семье отца лучше и не говорить.

– О, прости, Джесс… Я не хотела тебя расстраивать, – виновато отозвалась Гермиона.

Джесса выглядела грустной и немного нервничающей, когда скользнула одной шпилькой по полу и принялась судорожно поправлять пряжку у другого ботинка.

– Все в порядке, дорогая, просто я не очень люблю обсуждать свое происхождение… Да и вообще предпочла бы забыть о нем, – голос её звучал мягко, но настойчиво.

– Ладно, замнём эту тему, – Гермиона посмотрела на свою сумку и тут же почувствовала волну угрызений совести расточительницы. – Ты дурно влияешь на меня, Джесс.

– Ох! Какая ерунда! Ты купила себе всего лишь два платья, да пару ночных сорочек, а большую часть денег потратила на новую одежду и игрушки для Элиаса. Как же это дурно! – рассмеялась подруга в ответ на обвинение. – Так ты счастлива, куколка? Да или нет?

– Да… но только… чуточку нервничаю… Понимаешь, сегодня Элиас впервые встретится со своим старшим братом, а я… я не переступала порог их дома давно… Очень давно. Да и когда это случилось в последний раз, визит получился не совсем приятный. И я не знаю, чего ожидать сейчас. Прежде всего, от себя самой… – почти прошептала Гермиона.

– Люциус попросил вас остаться ночевать у них? – шевельнула бровью Джесса.

– Попросил… Он хочет, чтобы Элиас познакомился, наконец, с фамильным поместьем, – Гермиона нервно забарабанила пальцами по столу. – Понимаешь, его отец – тоже… принадлежит к аристократической семье.

– Ерунда! Гермиона, мужик просто хочет наконец поиметь тебя в собственном доме, потому что там у него есть слуги, чтобы позаботиться об Элиасе! Пока ты будешь находиться в его полном и безраздельном владении, скажем так… И ваш маленький шустрец не сможет в очередной раз вломиться в спальню родителей на самом интересном месте, – Джесса нарочито вызывающе и цинично расхохоталась.

– Очень смешно, – закатив глаза, Гермиона поднялась и подхватила с пола сумку. – Ладно, мне пора. Нужно еще собраться – и самой, и Элиаса собрать. У них принято переодеваться к ужину, с чем мой мальчик совершенно не знаком…

– И я уверена, что на десерт хозяин дома планирует именно тебя. Причем, абсолютно голенькую… – подмигнула Джесса и спрыгнула со стола. – Ладно, давай ключи и иди, наслаждайся выходными, я запру магазин.

– Спасибо, Джесс! Увидимся в понедельник, – Гермиона невольно потянулась и слегка обняла ее.

– Ладно, и не делай там с ним ничего, чего не стала бы делать я! – покровительственно похлопала ее по спине Джесса.

Гермиона приостановилась уже в дверях и оглянулась через плечо.

– А чего именно ты бы не стала с ним делать?

– Ох же, темнота… Да то-то и оно, что всё на свете я б с этим мужиком и сделала! Причем снова и снова. Пока не измотала бы его вусмерть!

_____________________________________________________________________

– Отец, тебе не кажется, что скоро от твоих метаний туда-сюда дырка в ковре протрется? А он, между прочим, является двухсотлетним эксклюзивом Малфой-мэнора… – не выдержав, пошутил Драко, наблюдая, как Люциус нервно ходит из одного конца комнаты в другой.

Никогда он еще не видел своего отца таким взволнованным. Ну, разве что, во время войны, когда каждую минуту они жили в страхе перед Темным Лордом.

«Мда… Как же сильно на хладнокровного Люциуса Малфоя, оказывается, действует предстоящий визит его молоденькой маглорожденной ведьмы и их полукровного мальца…»

– Заткнись, Драко! Хорошо? Я понимаю, что тебе очень приятно посмеяться надо мной, но всему есть предел, – тут же оборвал его Люциус, в сотый раз поправляя мантию. Он знал, что сына безумно забавляет смена их ролей, но терпеть это сейчас, когда нервы и так были на взводе, уж точно не собирался.

– Да я просто не пойму… Ты и так почти постоянно с ними, ты проводишь у них почти каждый вечер… Сейчас-то что? Сегодняшний вечер чем вдруг так отличается? – и тут младший Малфой осознал, что и сам тоже нервничает. Да уж, у них с Гермионой Грейнджер точно нет общего прошлого, о котором приятно было бы поболтать на досуге. А если еще и учесть, что именно она – мать его неожиданно появившегося на этот свет младшего брата, которого сегодня он увидит впервые…

«Черт!» – Драко понял, что внутренности свело резкой и болезненной судорогой.

– Потому что я хочу, чтобы им здесь понравилось… – глухо ответил Люциус, останавливаясь перед окном, чтобы уставиться прямо в темноту парка. – Этот дом… Он должен стать родным для мальчика. Да и для неё тоже. Элиас – такой же Малфой, как и мы с тобой, сын. А наш мэнор является и его фамильным домом, неужели ты не понимаешь, как это важно для меня? Да и для него, и для тебя… Для нас всех. А что касается Гермионы – сам знаешь, какие воспоминания остались у неё о мэноре. Неужели не помнишь, что случилось, когда она была здесь в последний раз?

Малфой прикрыл глаза от ужаса, вспоминая юную ведьму, корчащуюся от боли на полу этой самой гостиной. Никогда ему не избавиться от этих воспоминаний…

– Я стараюсь не думать о тех временах, пап… Тем более, что изменить ничего не могу… – тихо и невесело ответил Драко.

– А я и не хочу, чтоб думал! И больше всего на свете не хотел, чтоб ты увидел нечто подобное… Это лишь моя вина, признаю. Но сейчас хочу, чтобы в этом доме все были счастливы, сын. Семья Малфоев была счастлива… Дом Малфоев, – он услышал тихий гул, раздающийся из камина, и замолчал, обернувшись и подойдя ближе.

Драко поднялся на ноги и встал рядом с отцом. Так они и стояли – два Малфоя, плечом к плечу, не отрывая нервных взглядов от главного очага поместья.

Те несколько секунд ожидания обоим показались часами, но, в конце концов, в камине показались две фигуры, одна из которых (та, что маленькая и с песчаными кудрями) тут же бросилась прочь из очага, подбежала к старшему из них и с громким криком прыгнула в объятья Люциуса. Драко заметил, что на ней (на этой фигурке с кудрями) надета новехонькая мантия, отчего пацан ощущал себя явно неловко.

– Папа! – Люциус подхватил мальчишку на руки и громко, совсем не по-малфоевски, рассмеялся от радости, слыша, как его называют «папой».

«Думал ли я раньше, как сладко это будет слышать?»

– Привет, Элиас. Как дела? – Малфой обнял Элиаса, позволяя тому крепко сжать его шею.

– Мне купили новую одежду! Другую одежду… – тут же протараторил мальчик, чуть отстраняясь.

– Что ж… И на мой взгляд, она тебе очень идет! – ласково усмехнулся Люциус.

– О, да! – раздался голос Гермионы. – Может, и идет… Но только справиться с ним у мадам Малкин было просто невозможно! Он постоянно гундел, что одежда для волшебников щекочет ему попу (ох, даже не попу – задницу!) и что готов носить её только потому, что именно в ней похож на игроков в квиддич.

Глянув через плечо Элиаса, Люциус увидел, как она аккуратно шагнула из камина. В лиловой мантии и туфлях такого же цвета выглядела сегодня эта женщина просто ошеломляюще… Да что там туфли? Даже заколка, подбирающая завитки её волос наверх, отливала тем же оттенком.

– Добрый вечер, – тихо добавила она, подходя к ним с Элиасом.

Люциус поставил сына на пол и, ни о чем не думая, наклонился и мягко поцеловал её в губы.

– Здравствуй, милая, – тихо шепнул на ухо.

– Гхм… – ухмыляясь, громко откашлялся Драко, все это время пристально наблюдавший, как его отец ведет себя со своей новой семьей.

«Что ж… пока это смотрится… забавно».

– Добрый вечер, Драко. Как ты? Как дела?

Он заметил, как Грейнджер покраснела, отвлекшись от его отца, но явно избегала зрительного контакта.

– Хорошо, спасибо. А ты, хочу сказать, замечательно выглядишь, Гермиона.

«Черт! По-моему, это была самая вежливая фраза, которую я когда-либо произносил в её адрес».

– Гм… спасибо, мне очень приятно, – Гермиона покраснела еще гуще, а Люциус положил руку на плечо Элиаса и, обернув его, поставил лицом прямо перед старшим братом.

– Драко, а это – как раз и есть Элиас… – хрипло произнес Малфой-старший и замер, настороженно ожидая реакции.

С опаской и нескрываемой тревогой смотрел он, как Драко медленно приседает на корточки, чтобы оказаться на одном уровне с Элиасом. И невольно закусил губу, наблюдая, как старший его сын всматривается в лицо младшего, оценивая каждую его черточку, и будто ищет что своё – знакомое и родное… На какую-то секунду Люциусу стало страшно:

«Неужели же Драко сможет отвергнуть малыша?»

– Привет, Элиас. Меня зовут Драко Малфой. И я – твой старший брат, – слегка наклонив голову, наконец произнес тот и широко улыбнулся.

– Дядя Гарри и дядя Рон иногда говорят о каком-то Дилдо Малфое. Ты, случайно, его не знаешь? – тут же спросил Элиас, и Гермиона застонала, обреченно прикрыв глаза, а Люциус хитро усмехнулся.

«Не мне же одному сталкиваться с языками этой ужасной семейки!»

– Я смотрю, Уизел и Потти – такие же шутники, как и раньше… – сквозь зубы протянул Драко. – Но, неважно! Я очень рад встретиться с тобой, Элиас. Так что – добро пожаловать! – он явно старался отвлечь мальчишку от предыдущего вопроса.

– Мы пришли сюда на ужин. И мама сказала, что я должен вести себя не просто хорошо, а идеально… – Элиас слегка нахмурился. – А у тебя есть жена?

– Э-э-э… Нет, у меня её нет…. думаю, пока нет… – недоуменно ответил Драко.

– Нет? Это хорошо! – Элиас задорно рассмеялся, и смех его так непривычно звучал здесь, в гостиной мэнора. – А, знаешь, наш папа спал в постели у моей мамы!

Еще до того, как он замолчал, Гермиона прикрыла лицо руками.

– Да что ты?!! Неужели он это сделал? Класс! Но, думаю, нельзя сообщать всем о таких личных вещах. Даже если они касаются нашего с тобой отца… – тихо упрекнул его Драко, параллельно замечая выгнутую бровь Люциуса.

– Почему? Это что ли… секрет? – тут же охнул Элиас.

– Ну да, что-то вроде того. Так ты, как, голоден? – еще раз попытался отвлечь его Драко.

– Ага! Ужасно! Я такой голодный, что могу слопать целую шлюху! – громко выпалил он.

– Лошадь, Элиас, «я такой голодный, что могу слопать лошадь» – качнув головой, поправил мальчика Люциус и глазами дал понять Драко, чтобы смеяться тот не смел.

(Опять игра слов от Элиаса… whore – шлюха/ horse – лошадь).

– Ну да! Я же так и сказал! – Элиас посмотрел на взрослых, будто они все сошли с ума. – Ладно… Где тут у вас кухня-то?

– Я… боюсь, что и не знаю… – Драко находился в явном замешательстве.

– У нас есть столовая, где мы завтракаем, обедаем и ужинаем. Мы не едим на кухне в мэноре, малыш… – слегка помедлив, объяснил Люциус.

– Но если вы не знаете, где у вас кухня, как же мама приготовит нам ужин? – Элиас явно обеспокоился.

– О, не переживай! Для этого у нас есть домашние эльфы… – Драко приподнялся с колен и позвал домовика. Обернутый в ярко-красное полотенце, тот появился уже через секунду. – Боб, это – Элиас… И он очень хотел посмотреть на того, кто приготовил наш ужин.

– Ого… а ты поиграешь со мной в поезда? – тут же обрадовано пискнул мальчик, увидев существо почти такого же размера, как и он сам. Но только вот не понял, почему существо это дернулось и отшатнулось от него, почтительно задрожав в нескольких шагах.

– Еще один молодой хозяин, – дрожа и опустив голову, поприветствовал Элиаса Боб и попятился еще сильней. – Боб расскажет всем домовикам, что мастер Элиас уже в мэноре! – и тут же исчез из вида так же быстро, как и появился.

– Он что ли не любит поезда, да? – разочарование Элиаса не знало пределов.

– У вас, что, домового эльфа зовут Боб? – усмехнувшись, спросила Гермиона.

– Ну… назвали в шутку… у него брат-близнец есть… того зовут Нил, – улыбнулся Драко, и Гермионе захотелось громко застонать.

«Нет, определенно, Малфои – это нечто!»

(Думаю, здесь идет отсылка к знаменитому творческому содружеству Нила Янга и Боба Дилана).

– Так мы идем ужинать, наконец? – уже начиная терять терпение, спросил у всех Люциус.

– Конечно, пап! Ну, и где у вас эта замечательная комната, в которой все лопают? – Элиас кинулся к отцу и схватил того за руку.

– В столовую – нам сюда, малыш, – спокойно ответил старший Малфой и повел Элиаса из гостиной.

Драко же тем временем предложил руку Гермионе и тоже последовал за отцом и братом.

– Мда… А он – довольно прикольная мелкота, Грейнджер! А уж как прыгает с темы на тему – просто беда… – даже ведя Гермиону за руку, Драко постоянно наблюдал за младшим братом, шедшим по коридору с отцом чуть впереди них самих.

Элиас же тем временем ликовал – вокруг было так много интересного, что он постоянно останавливался, дергая Люциуса за руку, и требуя новых и новых пояснений.

– Да уж, Малфой! Ты пока просто и представления не имеешь. Побеседовал с ним несколько минут, и думаешь – всё? Подожди еще: голова по-настоящему заболит! – шутливо отозвалась Гермиона, попутно наблюдая, как Люциус схватил Элиаса поперек тела, когда тот шустро побежал и полез, чтобы схватить какой-то меч. Меч, висевший на стене мэнора несколько столетий, причем явно не для того, чтоб его хватали глупые мальчишки.

– Честно? Дождаться не могу, Грейнджер! Пацан – просто чума! В первые же полчаса он обозвал меня фаллоимитатором, сдал с потрохами тебя с отцом, потом заявил, что готов слопать шлюху, а под конец предложил домовику поиграть в паровозики! С ума сойти… Это – не ребенок, это ураган, стихийное бедствие и так далее… Но должен признаться, что очень прикольное бедствие, честно! – Драко засмеялся, и они зашли, наконец, в малую столовую Малфой-мэнора.

Люциус отодвинул стул для Гермионы, усаживая её рядом с собой, а Элиас решил самочинно усесться рядом с Драко. Сев на стул, он замер на секунду, а потом, нахмурившись, стянул с себя ту самую новенькую мантию и опустил её рядом на пол. Потом подумал ещё чуть-чуть – и снял ботинки, отправляя их туда же. После этого облегченно вздохнул и удобно расположился за столом, не замечая, что старший брат пристально наблюдает за ним всё это время.

– Так же лучше! – обезоруживающе прощебетал он, улыбаясь через стол слегка раздраженным его действиями родителям.

– Нет, я точно валяюсь над этим пареньком. Он чертовски восхитителен в нашем фамильном «малфоевском» обаянии! – рассмеялся Драко, ощущая смутное сожаление, что в его собственном детстве подобное поведение было просто невозможно.

«Да… Повезло мальцу – он может легко и просто делать и говорить всё, что приходит в голову».

– Ой-ой-ой! Драко… – Элиас наклонился к нему с самым серьезным выражением лица. – Ты наживешь себе неприятности, если будешь выражаться такими словами, да еще за столом. Моя мама может очень сильно разозлиться на тебя.

Драко усмехнулся и наклонился к нему ближе. А потом заговорщицки шепнул:

– Разозлиться, говоришь? А какие еще правила мне лучше соблюдать, Элиас? А то, знаешь, я как-то раз видел твою маму, когда она злится, и больше не хочу доводить ситуацию до такого… Если честно, я её даже чуточку боюсь!

– Ну… – начал Элиас. – Нельзя говорить с набитым ртом, она ругается, что это отвратительно.

– Это легко, я никогда не говорю с набитым ртом, в отличие от некоторых её друзей. А еще что?

– Ты не должен рассуждать вслух о своём пенисе. Мама считает, что это очень личная тема и приличный человек не будет говорить о нем вслух… – очень серьезно продолжил Элиас.

– Так… Не рассуждать о пенисе. Понятно. Я, конечно, очень постараюсь, хотя это и будет сложно, – Драко пытался сдержать смех, но у него уже не получалось. Пацан оказался просто великолепен в своей непосредственности, и Драко уже осознавал, что, несмотря на некое начальное предубеждение против еще одного Малфоя (полукровки, почти отнявшего у него отца!), он практически покорен этим чертенком. Как же теперь понятно стало ему нежелание Люциуса терять этого ребенка… Да что там отец? Даже ему сейчас на секунду стало обидно, что тогда, несколько лет назад, увидев Грейнджер с коляской в Косом переулке, он и не знал, что её ребенок – его младший брат.

Ужин прошел, как это всегда было с Элиасом, достаточно весело… Мальчик продолжал болтать без умолку, рассказывая то о поездах, то о жизни семьи Уизли, то о дяде Гарри и тёте Джинни, которые поженились, поскольку у них «случился сикс и Джинни пропустила парады». Потом он сообщил, что папа постоянно целует маму, и она, наверное, тоже их скоро пропустит. Кульминацией его монолога стало заключение о том, что дядя Рон мечтает «вставить» всей команде «Холидейских гарпий», после чего Драко, уже не сдержавшись, громко расхохотался.

– Этот малыш мог бы стать блестящим шпионом, Грейнджер! – откровенно наслаждаясь происходящим, заявил он, тут же обращая внимание, как нахмурилась Гермиона и напрягся отец.

«Мда… Скорей всего о подобной карьере пацана разговор у них уже состоялся, причем не самый приятный».

Поэтому, чтобы сгладить неловкость, после десерта он предложил забрать Элиаса на прогулку, обещая показать тому парк и всякие интересные места мэнора, на что мальчишка с радостью согласился. И чем, опять же с радостью, воспользовался их отец, отведя Гермиону в ту самую небольшую комнату, где так часто думал о ней…

Как же хорошо было находиться здесь сейчас с самой Гермионой, целовать её, предвкушая грядущую ночь, шептать на ухо что-то сладкое и соблазнительное. Он ощущал себя по-настоящему счастливым этим вечером и отстранился от неё, лишь услышав топот маленьких ножек, бегущих по коридору. Что ж… и к этому звуку Люциус тоже начал привыкать…

– Мама! Папа! – закричал Элиас, толкая большие двойные двери и вбегая к ним. – А Драко катал меня на метле! На взрослой метле! – за ним, с растрепанными волосами и покрасневшими от полёта щеками, в комнату шагнул и сам Драко.

– Ну и как? Тебе понравилось? – сдержанно спросил Малфой-старший, не желая открыто демонстрировать свою искреннюю радость этой неожиданной дружбе между сыновьями.

– Да, очень! А еще мы устроили штурм совятни! И разогнали сов! Там теперь так много перьев… и корма тоже… – взволнованно продолжал тараторить Элиас. – А еще! Драко разрешил мне пописать в кусты!

– Извини, что? – Малфою показалось, что он ослышался.

– Я хотел писать, и Драко сказал мне, что можно пописать в кусты! Это было так круто! – задыхаясь от восторга, продолжил Элиас, тут же подбегая к дивану и усаживаясь между родителями.

– Очень милым привычкам ты учишь младшего брата… – стиснув зубы, процедил на это Люциус.

Однако на лице старшего сына не было заметно и тени раскаяния.

– А что я должен был делать, пап? Я ж ничего не знаю о детях! Он сказал, что очень хочет, причем срочно! Куда нам было деваться – мы были на северной стороне поместья? – бурно защищался Драко. – И, кстати, я ж ему не в общественном месте предложил это сделать, а на территории, так сказать, нашей частной собственности. Так что, имели полное право!

– Ага! Драко и сам пописал в кусты! – хихикнул Элиас. – А еще, он научил меня новой песне! «Жила одна ведьма в Париже, не знал, какой «там» у нее цвет волос! Почти потерял я надежду, но вдруг её мантию ветер унес…»

– Элиас! – охнув, Гермиона уставилась на усмехающегося Драко.

– Драко, да ты спятил! Какого черта ты научил его этой похабной частушке? Совсем с ума сошел? – от ярости у Люциуса перехватило дыхание. Он не мог поверить услышанному.

– Ничего не мог с собой поделать, Элиас – самый удивительный ребенок, которого я видел! И, как старший брат, я просто обязан испортить его еще сильней. Да и потом, пап, сам же говорил, что Слизеринским принцам положено знать эту частушку… А этот пацан уж точно будущий заводила Слизерина, – рассмеялся Драко.