Текст книги "Тени прошлого (ЛП)"

Автор книги: Snapes_Goddess

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Через несколько минут они уже забрали свои пальто и вышли в Лондонскую ночь. А доехав до речного порта, оставили автомобиль на ближайшей парковке и под руку направились вдоль Темзы. Медленно прогуливаясь, они наблюдали за снующими вверх и вниз по реке катерами. И осеннее небо над ними было ясным: освещенным тысячами мерцающих звезд и полной луной.

– Знаешь, меня поражает твоя готовность использовать магловские вещи. Также как и легко находиться в этом мире, – безобидно подколола Гермиона Малфоя. – Книги Элиаса и его игры, магловская одежда, которую ты так легко и элегантно носишь. И даже сегодня вечером, на наше первое свидание ты пригласил меня в Лондон. Ты вправду так сильно изменился или и раньше был таким, но просто скрывал это?

– Скажем так: соприкасаться с этим миром мне приходилось всегда. Были некие необходимые вещи, которые нужно было делать, да и можно было использовать. Я не жил изолированно, если ты об этом. Но и не афишировал своих связей с миром маглов. Согласись, было бы крайне глупо игнорировать магловскую культуру, литературу или их перспективный бизнес. А я никогда не был идиотом. Просто мне незачем было уж слишком погружаться в их мир. Тем более что тогда у меня не было семьи, которая, как сейчас, живет на границе наших двух миров, – Малфой ощутил, как Гермиона дрогнула, когда он сказал о них с Элиасом, как о своей семье. – Я надеюсь, что уже скоро мы сможем не прятаться и в волшебном мире, но сегодня… На нашем первом свидании я предпочел не опасаться журналюг из «Пророка», которые уже завтра трубили бы направо и налево, расписывая, что мы ели, что пили и как смотрели при этом друг на друга.

– И спасибо тебе за это… На мою долю заголовков уже было достаточно. Они растоптали мою репутацию, когда выяснилось, что я беременна. До сих пор удивляюсь, что ты не читал тех статей, – нахмурилась Гермиона.

– Мне не разрешали читать «Пророк» или что-то еще, что не было отобрано и одобрено министерством. Они не хотели, чтобы я мог контролировать свой бизнес из Азкабана, отслеживая послевоенный передел сфер влияния по новостям. И даже Драко заставили дать присягу, что он не имеет права сообщать мне ничего, касающегося наших дел. Это якобы могло повредить моему раскаянию и реабилитации, – Люциус закатил глаза и, усмехнувшись, покачал головой.

– А меня называли «шлюхой» Золотого Трио. Спорили и заключали пари: то ли меня изнасиловали Пожиратели Смерти, то ли я была любовницей Рона и Гарри сразу, когда мы втроем скитались по Британии. Был даже слух, что отец ребенка – профессор Снейп, который знал, что умрет, и заставил меня пообещать продолжить его род. Черт! Да он никогда в жизни не дотронулся бы до меня, – невесело усмехнулась Гермиона, перечисляя преследовавшую ее грязь.

– О, ты недооцениваешь Северуса, право. Он был таким же мужчиной, как и всякий другой. У него было много женщин, хотя всю жизнь он и любил только одну. И у него была особая слабость к гриффиндоркам. Но он никогда не любил и не хотел детей. Так что слух этот до смешного нелеп для того, кто на самом деле знал его, – поправил ее Малфой. – Но я до сих пор удивляюсь, почему ты никому не сказала правду и не потребовала от меня финансовой поддержки. Любая другая ведьма, оказавшись на твоем месте, через суд потребовала бы справедливости и компенсации.

– Я не хотела этого. Элиас – мой сын, а не инструмент для достижения чего-то. Я люблю своего мальчика так, что иногда мне хочется плакать, когда думаю, что кто-то или что-то может причинить ему боль. И потом, у нас все было замечательно, а у тебя – множество проблем и без незаконнорожденного ребенка и заботы о нем, – Гермиона вздрогнула и приникла к нему, поежившись от ночного ветра.

Люциус обнял ее за плечи, прижимая к себе чуть сильнее, и они остановились, любуясь на Тауэрский мост, освещенный ночной иллюминацией.

– Мы прошлись уже довольно далеко, – заметил он. – Не замерзла? Можем вернуться прямо сейчас.

– Нет, мне очень хорошо. Никогда не гуляла по ночному Лондону: ни когда была маленькой с родителями, ни уже став взрослой. Тем более вот так, вдвоем… – Гермиона склонила голову на его плечо.

– Хм, знаешь, а я ведь тоже. Когда встречался в молодости с Нарциссой, то это происходило только в присутствии сопровождающих, в основном, кого-то из членов семьи. И было ужасно скучно… Бессмысленные разговоры или походы в театр, всегда с родственницей на буксире. – Люциус повернулся и, вдохнув легкий аромат ее волос, поцеловал в макушку.

– В самом деле? А я-то думала, что ты так же плевал на правила, как и Драко! Хотя, он, конечно, всегда маскировал это за напускной дисциплинированностью, – Гермиона покраснела и запнулась, опасаясь, что сболтнула лишнего.

– Как раз это и удивляет. Мой старший сын, и впрямь, остается для меня загадкой. Я не понимаю, как он смог вырасти таким, какой он сейчас, но очень рад, что ни мне, ни кому-то другому не удалось сломить его дух. Он кажется по-настоящему спокойным и даже счастливым. И у него невероятное чувство юмора! Иногда мне даже хочется придушить за него Драко, хотя, как правило, оно меня забавляет, – по губам Малфоя скользнула довольная ухмылка.

– Я рада, что у него все хорошо. Когда мы случайно увиделись с ним во «Флориш и Блоттс» около трех лет назад, он почему-то улыбнулся мне, когда поздоровался. Я даже чуть Элиаса не уронила, так была ошеломлена этим, – она снова вздрогнула от холода, и Люциус потер руки.

– Пойдем. Здесь рядом маленький чайный магазин. Как насчет того, чтобы выпить чего-то горячего? – он повлек ее к небольшому домику.

– Два кофе, пожалуйста, – через пару минут Малфой уже делал заказ.

Пожилой мужчина за стойкой налил им горячий кофе, уточнив, нужны ли сливки и сахар, накрыл стаканы пластиковыми крышками и пододвинул их вперед. Сунув руку в карман брюк, Люциус достал мелочь и бросил ее на прилавок. А в следующий миг все трое застыли в молчании, потому что вместе с деньгами на столешницу приземлились и два пакетика из золотистой фольги.

– Ой! – пискнула от неожиданности Гермиона, округлившимися глазами глядя на слово TROJAN, которое украшало их большими черными буквами…

– Черт бы подрал Драко! Клянусь всем святым, этот мальчишка нарвется сегодня на Круциатус! – сквозь зубы выругался Люциус, быстро убирая презервативы в карман. Он подхватил со стойки кофе, делая вид, что не обращает внимания на посмеивающегося над ними старика.

– Люциус, почему у тебя в кармане презервативы? – Гермиона видела, как он покраснел, пока нес кофе к скамейке, откуда можно было наслаждаться видом на ночную Темзу. – Ты собирался… То есть, я имею в виду, ты планировал, что мы… проведем эту ночь вместе?

– Ничего я планировал, – с досадой отозвался тот. – Кроме того, чтобы провести с тобой вечер. Просто мой клоун-сын решил прочитать мне лекцию о безопасном сексе… пока я собирался к тебе. И презервативы эти – его. Драко, должно быть, умудрился засунуть мне их в карман.

«Господи, до чего же неловко получилось!» – в эту минуту ему откровенно хотелось прибить своего ненаглядного первенца.

– То есть ты не хотел бы… провести со мной ночь? – Гермиона не понимала почему, но чувствовала себя какой-то… отвергнутой и даже почти оскорбленной.

Люциус поставил стаканы на скамейку и обернулся. Дотронувшись до ее щеки, он приподнял лицо Гермионы к себе и наклонился ближе.

– Ты поняла меня неправильно: я хочу тебя, очень. Хочу провести с тобой ночь, и не одну, заняться с тобой любовью и показать тебе, что это может и должно быть прекрасно. Но я не собираюсь торопиться. Когда это произойдет, то произойдет потому, что мы оба хотим этого, и наша близость не станет для тебя повторением первого раза. Пусть она будет медленной и сладкой, и займет, черт возьми, всю ночь, – искренне произнес Малфой и тут же увидел, как затуманились ее глаза, а дыхание стало прерывистым.

– Поцелуй меня, пожалуйста, – набравшись смелости, попросила Гермиона, и в голосе ее прозвучала мольба.

Она схватила Люциуса за лацканы пальто и крепко прижалась. Он замер на мгновение, а потом медленно наклонился и, сначала лизнув ее губы, мягко поцеловал. А услышав хриплый вздох, прижался снова, приоткрывая ее рот губами. Потом прикусив, наконец, нижнюю, как и мечтал в ресторане, он опять поцеловал Гермиону, но уже дразня языком. И она охотно отозвалась, откликалась на каждое его движение, словно примерная ученица, следующая за учителем. Пока поцелуй не стал таким страстным, что ее охватил страх. Казалось, еще немного – и они сгорят в этом огне, пожирающем обоих. Но лишь стоило Малфою отстраниться, как Гермиона, задыхаясь и хватая ртом воздух, отчаянно потянулась, пытаясь вернуть его.

– Нет, я… не могу… Ты понятия не имеешь, что делаешь со мной. Что вкус твоего рта делает со мной… Это невозможно выдержать, – Люциус отвел ее руки от лацканов пальто и, поцеловав их, отстранился. – Пойдем, я должен отвезти тебя домой.

– Все в порядке, – Гермиону слегка пошатывало.

«Невероятно! Этот мужчина только что успешно сделал то, чего не удавалось никогда и никому. Он превратил мой мозг в некое бездумное месиво, единственной мыслью которого бьется: «Еще!» О, нет. Теперь, когда я увидела, как он смотрит на меня, освещенный лишь светом полной луны, мелькает еще и другая: «Господи, какой он красивый». Да что же это такое со мной: всего один его поцелуй может превратить меня в озабоченную идиотку?»

Они уже повернули назад, к парковке, когда Люциус понял, что ему плохо – тело неприятно ныло от желания, а сознание слегка туманится. Он до сих смаковал вкус ее рта, который оказался именно таким, каким Люциус и запомнил его: сладким, пьянящим. А то, как искренне и доверчиво, как страстно она отзывалась на поцелуи, сводило с ума. Будучи намного опытней, Малфой понимал: Гермиона вспыхнула в его руках, словно спичка. И это радовало, потому что хотелось, чтобы она жаждала его так же сильно и мучительно.

Пройдя назад совсем немного, он осмотрелся, чтобы убедиться, что они одни, а затем обнял ее, чтобы в следующее мгновение оказаться в салоне автомобиля.

– Люциус! Ты должен был предупредить меня! – прижав руку к бешено колотящемуся сердцу, Гермиона устроилась на своем месте удобней.

– Прости. Не хотел, чтобы ты замерзла окончательно, – извинился тот, выбираясь из пальто и бросая его вместе с перчатками на заднее сидение.

Люциус завел машину и сразу же включил радиатор. Его оправдание представляло из себя правду лишь наполовину, а признаваться, что идти со страшной эрекцией оказалось жутко неудобно, не хотелось.

– Как поедем? Долгая дорога или короткий полет? – спросил он, трогаясь.

– Долгая дорога, ненавижу летать, – тихо ответила Гермиона. – Ты не заметил, что всю дорогу в Лондон я ехала с закрытыми глазами?

– Конечно, заметил, – улыбнулся Люциус. – Хорошо, поедем не спеша.

Он включил радио, но тут же убавил громкость. По вечернему Лондону ехать было спокойно и удобно. А как только выехали из города, и ярко освещенные улицы сменились темными загородными дорогами, Люциус потянулся и взял ее за руку. Он ласково поглаживал ладошку и перебирал пальчики, отвлекаясь только на то, чтобы переключить передачу, и Гермиона безумно наслаждалась этой простой и тихой близостью. Ощущение его крупной, сильной руки, тепло его кожи дарило чувство спокойного, ясного, не омраченного ничем, счастья.

Прошло больше часа, когда они добрались до длинной пустынной дороги, ведущей к дому. Свернув, Люциус поднес ее руку к губам и поцеловал, а отвлекшись, чтобы снизить скорость, положил ладошку Гермионы не на консоль, как делал это раньше, а опустил на свое бедро. И замер от неожиданности, почувствовав, как ее пальцы робко скользнули вверх.

Люциус искоса взглянул на нее – закусив губу, Гермиона смотрела в окно со своей стороны, и щека ее слегка покраснела. Еще чуть-чуть и пальчики двинулись выше, подбираясь к его паху. Он видел, что ее раздирает любопытство, но не хватает смелости прикоснуться к нему. И эта отчаянная робость, которую она пыталась перебороть, возбуждала еще сильней, чем самые откровенные и опытные ласки. Вот… Совсем близко и кончик мизинца уже слегка коснулся его напряженной плоти, но смущение взяло верх, и она быстро опустила руку.

– Гермиона… – тихо позвал Малфой, останавливая ее.

– М-м-да? – с трудом выдавила та, осознав, что сейчас почти домогалась мужчину. Здесь. Прямо в машине.

– Если ты хочешь, – крепко держа ее пальцы, он скользнул вверх. – То не должна ничего стесняться. Хочешь прикоснуться ко мне, так сделай это, – договорил Люциус, прижав маленькую ладошку к жесткому возбужденному паху.

Гермиона задохнулась от смущения, но инстинктивно сжала его плоть.

«Черт!» – чуть не зашипел Малфой, накрывая ее пальцы своими и заставляя их сжаться сильней.

И обрадовался, когда убрав руку, понял, что Гермиона по-прежнему ласково поглаживает его.

Остановившись у дома, Люциус потянулся к ней и рывком перетащил к себе на колени.

«Что она со мной делает?»

Как страстно жаждущий пьет воду, как изголодавшийся набрасывается на еду, именно так он целовал ее сейчас – жадно, ненасытно, как давно уже хотел сделать. Гермиона тихо всхлипнула, но так и поглаживала вздыбленную плоть. И только поняв, что начинают задыхаться, оба смогли наконец оторваться друг от друга.

– Люциус, еще… – послышался тихий и умоляющий лепет.

Качнув головой, Малфой застонал и убрал ее руку.

– Нет. Даже не проси. Не могу больше, пойми – я не железный, – он пересадил Гермиону на место и быстро вышел из автомобиля. Обойдя машину, Люциус открыл дверь и, взяв ее за руку, повел по дорожке к дому. – Ты… самая невероятная женщина, которую я знаю, – тихо произнес он уже у самой двери.

– Не хочешь зайти? – хриплым от возбуждения голосом спросила Гермиона.

– Это будет неразумно, – он взял ее лицо в ладони и коротко прижался губами ко рту. – Очень хочу. Но не зайду, – быстро поцеловав еще раз, он вернулся в машину и сразу же отъехал.

Дверь за спиной скрипнула и, обернувшись, Гермиона увидела стоящего на крыльце Гарри.

– Вот это да… Машина у него, конечно, потрясная, – пробормотал тот, пропуская ее в дом и закрывая дверь, а когда обернулся, то увидел, как Гермиона, широко улыбаясь и глядя куда-то в пространство, бездумно снимает пальто и бросает его на спинку дивана. – Ну и как все прошло?

– Прекрасно… – в выражении лица Гермионы светилась почти несвойственная ей мечтательность.

– Понятно. Я уж, честно говоря, думал, что вы вышли из машины лишь затем, чтобы перебраться на заднее сидение и закончить там, начатое на переднем, – ухмыльнулся Гарри.

– Ты подглядывал за нами?!! – Гермиона тяжело ударила его по плечу. – Ах ты, извращенец! Какого черта? Теперь я знаю, у кого научился этому Элиас!

– Эй, я просто смотрел в окно! Ты пошла на свидание с Пожирателем Смерти, между прочим! Мало ли что? – Гарри пытался защищаться. Но лукавил – по правде говоря, было очень любопытно посмотреть, как эти двое будут вести себя после свидания. Хотя и никак не ожидал увидеть того, что Гермиона вытворяла с Люциусом Малфоем на переднем сидении шикарного «малфоевского» автомобиля.

– Ты должен верить мне, Гарри: Люциус не сделает ничего плохого, по крайней мере, нам с Элиасом, – уже спокойно произнесла она, сбрасывая туфли.

– Будем надеяться, – конечно, он же видел, как ведет себя Малфой в этом доме. И каким бы невероятным это не казалось, похоже, что тот и впрямь изменился. Но это не означало, что за ним не надо послеживать. Прошлое Малфоя оставалось его прошлым, уж извините. – Ладно… Элиас спит с тех пор, как вы ушли. Ложись и сама. Думаю, тебе тоже нужно отдохнуть.

– Поцелуй от меня Джинни, – чмокнула его на прощание в щеку Гермиона. – И спасибо, что посидел с Элиасом.

– Всегда пожалуйста, знаешь же, как я отношусь к мальчишке. Ладно, пора идти. У меня завтра дежурство, – крепко обнял ее в ответ Гарри. – Буду рад пообщаться, если захочешь чем-то поделиться. Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю, – улыбнулась его лучшая подруга, наблюдая, как он заходит в камин и исчезает в зеленом пламени.

И не могла перестать улыбаться, когда раздевалась, когда принимала душ. Когда укладывалась спать…

Сегодня она провела поистине волшебный вечер, и перед тем, как погрузиться в сон, даже не заметила, как еле слышно прошептала: «Люциус…»

========== Глава 15. Снова молодой ==========

В которой именно таким Люциус себя и чувствует…

Все последующие дни Малфой ощущал какое-то странное необъяснимое чувство – казалось, эта его неожиданная новая семейка подарила ему вторую молодость. Испытывая необыкновенный прилив сил, он искренне наслаждался каждой минутой, проведенной с ними. Благодаря появлению Элиаса, Люциус познавал сейчас то, чего никогда не было в его собственном детстве, и чего, к огромному сожалению (из-за классического чистокровного воспитания и занятости сугубо своими делами), не было и в детстве Драко. Он никогда не думал, что день, проведенный в зоопарке или просто в парке, мог оказаться таким замечательным.

И Гермиона… Конечно же, она играла огромную роль в его новом мироощущении. Люциус все больше и больше привязывался к ней: с каждым днем, проведенным вместе, с каждым поцелуем, украдкой сорванным с ее губ, пока не мог видеть Элиас. С каждой ее улыбкой или взглядом…

Закрыв дверь детской, Малфой почувствовал себя немного уставшим. Почти всю дорогу он на руках нес уснувшего после долгожданного похода в цирк сына. Брюки и пиджак безнадежно испачкались сырными начос, мороженым и каким-то сладким магловским напитком, но это казалось неважным. Его мальчик так искренне и буйно радовался, смеясь и поминутно вскакивая с кресла во время представления, что собственное блаженство от этих детских эмоций однозначно стоило какого-то несчастного испорченного костюма.

Сейчас Элиас спал как убитый, крепко обнимая во сне новые мягкие игрушки – льва и его укротителя с хлыстом в руке. У Малфоя мелькнула мысль, что сын будет счастлив, когда проснется и поймет, что его наконец-то уложили спать в трусах и майке. Поскольку переодеть Элиаса сил у него уже не осталось.

Войдя в гостиную, он увидел упавшую на диван Гермиону: ее туфли были сброшены на пол, а сама она полулежала, откинув голову на спинку дивана. Присев рядом, Люциус тоже откинулся назад и спустился пониже, чтобы оказаться с ней плечом к плечу. Они одновременно повернулись друг к другу и устало улыбнулись.

– Ты переодел его? – тихо спросила Гермиона.

– Нет, даже не пытался. Мне удалось его только раздеть, – взяв ее за руку, он расслабился, тихо радуясь тому, что Гермиона совсем близко.

Потянувшись, она дотронулась до его шевелюры и что-то достала оттуда.

– У тебя попкорн в волосах… – услышал Малфой ее шепот.

Он приложил маленькую ладошку к щеке, наслаждаясь прикосновением.

– И ладно. Элиас так радовался этому шоу, что плачевное состояние моей внешности уже неважно. Бог с ней, с одеждой, когда наш мальчик был сам не свой от восторга, – Люциус отпустил ее руку и прикрыл глаза, почувствовав, как она поглаживает большим пальцем по его скуле. Как же тяжко ему пришлось все эти дни! Он согласился не выставлять их отношения напоказ перед маленьким любопытным проказником, но давалось это все трудней и трудней.

– А тебе самому не было скучно? – тихо спросила Гермиона, пропуская сквозь пальцы длинные пряди его шелковистых волос. Она заметила в них несколько седых, отметив краем сознания, что почти незаметная седина делает его более живым, более человечным.

– О, нет… Было даже забавно наблюдать, как кто-то пытается доказать, что он – волшебник… Тот фокусник делал вид, что владеет магией. Делал вид, что может заставить человека исчезнуть, тогда как я или ты можем заставить человека исчезнуть на самом деле, – Люциус потерся о ее руку, чем-то напоминая сейчас книззла, готового вот-вот замурлыкать.

– Значит, мы оба просто устали, – пробормотала Гермиона, по-прежнему лаская его волосы. – Как хорошо… – добавила она чуть позже.

– Что «хорошо»? – лениво и чуть сонно отозвался Люциус.

– Сидеть здесь с тобой… вот так.

Малфой медленно открыл глаза и уставился так пристально, что Гермионе показалось, будто он дотронулся до нее взглядом. Странная будоражащая чувственность, которую пробуждал в ней этот мужчина, не шла ни в какое сравнение с тем, что она испытывала раньше. И привыкнуть к этому никак не получалось.

– Поцелуй меня, – медленно протянул он, и глаза его слегка потемнели.

– Боюсь, я не умею это делать так же хорошо, как ты… – прошептала Гермиона, несмело потянувшись к его губам.

Малфой погладил ее по щеке и привлек к себе.

– Дело не в твоем мастерстве… а в том, что ты чувствуешь, целуя меня. И я пойму это, поверь, – он легко касался ее губ, произнося это.

Поначалу их поцелуй был почти невинным: две пары губ то касались, то отступали друг от друга. Пока уже совсем скоро не начали покусывать, яростно и ненасытно впиваясь, лаская друг друга жадными горячими языками. И тела их тут же откликнулись на эту завораживающую игру ртов: Гермиона перебросила через него ногу как раз тогда, когда Малфой потянулся, чтобы усадить ее к себе на колени.

Он жадно провел по бедрам, коснулся ягодиц и потянулся выше, чтобы незаметно скользнуть руками под тонкий джемпер. Гермиона почти всхлипнула, когда он дотронулся до ее голой кожи, но не отстранилась, а наоборот, еще крепче обняла его за шею, стараясь прижаться как можно сильнее.

«Мерлин! Сейчас я напоминаю сам себе сопляка, целующегося в гостиной и мысленно молящего, чтобы его не оттолкнули!»

Пытаясь взять себя в руки, Люциус бережно уложил ее на диван, но оторвать губ так и не удалось…

Он медленно коснулся гладкой кожи, потом покружил средним пальцем по ямочке пупка и тут же ощутил, как мышцы ее живота судорожно дернулись от этих легких касаний. Наконец рука его приблизилась к тому сокровищу, о котором давно мечтал. Да, ее грудь уже давно стала для него навязчивой идеей: так мучительно хотелось коснуться ее, увидеть, вкусить… Накрыв ладонью мягкое полушарие, прикрытое атласом, он замер в ожидании реакции Гермионы.

«Прекрасная Цирцея! Как же хочется узнать, какого цвета у нее соски, увидеть их. И почувствовать, как они становятся твердыми от моих прикосновений…»

Реакция оказалась божественной: Гермиона тихо застонала и выгнулась навстречу.

– Ты вся… будто создана для моих рук… – прижавшись губами к ее шее, выдохнул он тихо.

– Люциус… – прошептала она, и Малфой понял, что его не отвергают, не останавливают, что Гермиона сейчас сама точно так же дрожит от желания, как и он. А проведя ладонью по гладкой шелковистой чашке, почувствовал, как сосок напрягается под его пальцами.

– О, Господи… – сдавлено выдохнула она, снова выгибаясь ему навстречу. И вцепилась в его плечи, впервые в жизни ощутив, как мужские пальцы бережно зажимают и перекатывают нежную возбужденную плоть.

– Ты… не понимаешь, что делаешь со мной! – прорычал Люциус, поднимая джемпер вместе с атласом бюстгальтера и обнажая ее грудь собственному взгляду. – Я хочу… я должен попробовать тебя на вкус, – неприкрытая жажда звучала в его голосе, когда он разглядывал маленькие возбужденные соски персикового цвета, будто устремившиеся ему навстречу. Будто умоляющие, чтобы их коснулись… сейчас, немедленно! Наклонившись, он дотронулся кончиком языка одного из них.

– Ох… – то ли выдохнула, то ли всхлипнула Гермиона, прижимаясь к нему, и ее реакция стала для Малфоя болезненно острой и восхитительной. Игнорировать ее было просто невозможно! Он приоткрыл губы и вобрал сосок в рот, начав мягко и нежно посасывать его, когда рука уже сама потянулась ко второму.

– Мне… нравится это… нравится то, что ты делаешь… – руки Гермионы запутались в его волосах, прижимая к себе еще сильней.

И негромко зарычав, Малфой оторвался от одной груди, чтобы тут же прильнуть к другой, когда почувствовал, как мучительно и напряженно пульсирует собственная налитая кровью плоть.

Гермиона протестующе застонала, когда он отпрянул назад, осознав, что уже приблизился к порогу собственной выдержки. Малфой же мягко поцеловал кожу между полушариями, где бешено колотилось сердце, и отстранился, опуская ее одежду на место.

– Почему? Почему ты остановился? – хрипло прошептала она, все еще путаясь пальцами в его волосах.

Люциус потерся о ее нос своим и легонько клюнул в губы.

– Потому что понял, что моему самоконтролю скоро конец, – он невесело усмехнулся и снова поцеловал ее, на этот раз уже крепко. – Ты… действуешь на меня гораздо сильней, чем я думал. Когда я касаюсь тебя, то… не могу не хотеть большего. А то, как ты реагируешь… Поэтому и боюсь, что не смогу сдержаться.

– М-мы можем и не останавливаться… – Гермиона произнесла это так тихо, что Малфой едва услышал ее. Закрыв глаза, он прислонился лбом к ее лбу.

– Нет… Не можем, – с откровенным сожалением вздохнул Люциус. – Я обещал, что на этот раз не буду спешить. Да и не хочу, чтобы это произошло на диване в гостиной.

– Но… моя спальня неподалеку…

– Не искушай меня. Пожалуйста… – негромко простонал Малфой, и еще раз поцеловав ее в кончик носа, поднялся с дивана. – Спокойной ночи, Гермиона, – мягко попрощался он, а затем, бросив на нее голодный тоскливый взгляд, исчез в камине.

Оказавшись в мэноре, Люциус стремительно прошел через гостиную, не обратив внимания на читающего там Драко, и поднялся к себе.

«Мерлин! Эта прелестная юная женщина заставила меня вновь почувствовать себя молодым и полным сил. Но, черт возьми! Как же болезненно ломит у меня теперь все тело… Да уж, кажется, благородство начинает даваться мне с неимоверным трудом…»

___________________________________________________________________

Гермиона не могла поверить в происходящее: Люциус ушел.

«Он ушел, когда я откровенно сказала ему, что это необязательно. Что он может остаться… Раньше мне всегда казалось, что мужчины готовы переспать с любой, кто согласится на это. Вот что я слышала от подруг на протяжении многих лет, и даже видела сама. Почему же тогда ушел Люциус? Он хотел меня, я чувствовала это, видела это в его глазах. Хотел! И продолжал держать себя в узде. Как же все сложно…»

Не будучи гиперсексуальной (да и тяжело было быть таковой, когда у тебя маленький ребенок), тем не менее, она была умна и понимала, что у человеческого тела существуют определенные потребности. Да и сама была нормальной, здоровой молодой женщиной, которая регулярно мастурбировала. Иногда, чтобы успокоить желание, иногда, чтобы просто спокойно уснуть. Но теперь… когда в ее жизни появился он, все ощущения обострились и усилились.

«Навряд ли сейчас мне будет достаточно собственной руки, когда знаю, что такое его прикосновения…», – это стало проблемой, потому что Люциус Малфой продолжал упорно избегать близости.

Кинув взгляд на каминные часы, Гермиона достала из кармана мобильный телефон. Было уже поздно, но Джесса была единственной, кто мог помочь ей сейчас – объяснить, посоветовать или хотя бы разложить по полочкам ее мятущиеся мысли. Она улыбнулась, услышав звуки рингтона.

– И где же ты? Ты, мой секси… секси-бой! – даже невольно начала подпевать, пока ей не ответил мурлыкающий голос Джессы.

– Странно… Почему ты не орешь от наслаждения под своим великолепным самцом в это время суток? – с ходу спросила Джесса вместо приветствия.

– Потому что он ушел, – невесело усмехнулась Гермиона. – Поэтому и звоню тебе… Джесс, мне нужен совет, – она уже слышала шарканье шагов и приглушаемый звук телевизора.

– О, я умираю, как хочу тебе его дать. Ну, что ты хочешь узнать на этот раз, куколка? Что тебе интересно из моего ценного, грязного и развратного опыта? – Гермиона почти воочию увидела, как дерзко ухмыляется сейчас Джесса, вскидывая бровь.

– Как мне удержать его, когда он резко встает и уходит? – прямо спросила она.

– Ну… Можно, конечно, связать, но не думаю, что эти игры будут сейчас уместны, поскольку вы только начали роман, – поддразнила ее Джесса. – Расскажи-ка лучше, что там у вас произошло, и после чего он смылся: так мне будет легче.

– Ох… ну… Люциус всегда целует меня, когда мы остаемся одни. И мне очень нравится целоваться с ним, а он может целовать меня чуть ли не часами, а потом просто встает и сразу уходит! – Гермиона нахмурилась, несмотря на то, что Джесса не могла этого увидеть.

– Целует? Ты хочешь сказать, что поцелуи – это все, что вы с ним делаете? Гермиона, мать твою, ты взрослая женщина! И встречаешься с ним уже порядочно. Но до сих пор всего лишь целуешься? – недоверчиво протянула Джесса.

«И как я, черт возьми, смогу сказать, что мы с ним еще сегодня делали, здесь, на диване?»

– Ну… сегодня было немного больше, чем просто поцелуи… он ласкал меня… – Гермиона улыбнулась и вздрогнула, вспомнив, как горела и дрожала от его прикосновений. – Но потом опять остановился и тут же ушел.

– Та-а-ак… А ты пыталась задержать его? – спросила Джесса, уже догадываясь, что скорей всего – да.

– Я сказала, что мы можем не останавливаться… Даже сказала, что можем пройти в мою спальню, – Гермиона в замешательстве прикусила губу.

«А что? Этого недостаточно? И я должна была сказать что-то еще?»

– Ну… это, конечно, замечательно, но что-нибудь еще ты ему говорила? – тут же раздался новый вопрос Джессы.

– Да что еще-то я должна была сказать?

– Хотя бы то, что ты возбуждена! Ты сказала, что хочешь его? Что из-за него ты вся мокрая, что хочешь почувствовать его тело рядом со своим, а еще лучше на своем?

– Э-э… нет… А ты что, действительно говоришь мужчинам такие вещи? – щеки Гермионы полыхнули.

– Эх, милая, когда мне нужно добиться желаемого, я еще и не такое говорю, – усмехнулась в трубку Джесса.

– А ты не думаешь, что это может смутить его… или тебя? – недоверчиво спросила Гермиона.

– Нет, не думаю. Мужчины, дорогая моя, в большинстве своем существа на редкость прямолинейные. Поэтому о многом, что ты не скажешь им прямо, могут просто не задуматься. Точней даже не подумают задуматься! Пардон за каламбур. Поэтому им практически всегда нужно заявлять о своих желаниях в лоб – ясно и четко. Ну и потом, поверь моему опыту, они кайфуют от наших признаний, что мы хотим с ними трахнуться. Ничего приятней для мужика нет, как услышать из уст женщины, как она хочет его, как он возбуждает ее, как заставляет гореть и плавиться от желания раздвинуть для него ножки.

Гермиона вздрогнула и сжалась от этого, более чем конкретного, заявления.

– Джесса! Ну не могу же я просто подойти к нему и сказать: «Привет, Люциус! Знаешь, я от тебя горю и истекаю. Так что, давай-ка уже, заканчивай тянуть резину!» – уставившись на каминное пламя, она мельком подумала: «Интересно, что сейчас делает Люциус и вспоминает ли обо мне?»