Текст книги "To Cause a Soul to Crack (ЛП)"

Автор книги: SleepySkeleton

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

– Божечки, Папирус, разве так принято приветствовать друга? – спросил Флауи с улыбкой, в которой невозможно было заподозрить подвох.

Скелет, дрожа с головы до пят, поднялся на ноги, глядя на Флауи так, будто на самом деле не видел – на его лице был тот самый запуганный взгляд, который говорит, что смотрящий не доверяет своим глазам.

С некоторого расстояния донеслось эхо обеспокоенного лая Догго, и Папирус вынырнул из своей паники. Он внезапно посмотрел вверх, а потом снова опустил взгляд на Флауи, который сложил бровки домиком и прикрыл листиком рот.

Папирус закрыл глаза, сделал несколько глубоких вдохов и крикнул в ответ:

– П-прости! Ничего особенного!

От другого часового больше ничего не было слышно, так что они вернулись к разглядыванию друг друга. Флауи нырнул в снег и выскочил ближе, Папирус сильнее вжался спиной в дерево, притянув призванные кости ближе, как будто они могли его защитить. От этого зрелища цветок чуть не рассмеялся, но сдержал себя. Вместо этого он заговорил, и в его голосе не было даже намека на насмешку:

– Что-то не так? – он наклонил голову, продолжая играть саму невинность. – Ты ведешь себя так, будто боишься меня. Разве ты не часовой или что-то в этом роде? Какой часовой будет бояться цветка?

Папирус все еще дрожал и дышал с трудом, пытаясь не удариться в бесконтрольную панику. Сунув руку за спину, он потрогал позвоночник, где Флауи коснулся его, и дрожь мгновенно стала сильнее. Наконец, сделав очередной глубокий вдох, он посмотрел на Флауи и выдохнул через носовую впадину.

– Чт-что ты здесь делаешь? – сказал он, пытаясь сделать свой голос требовательным, но ему не удалось скрыть испуганный тон.

Флауи изобразил на лице убедительное выражение непонимания.

– Что? Мне нельзя навестить друга? – он качнул головой и изменил выражение на скорбь. – Серьезно, чего ты так боишься? Вообще-то, это мне стоит бояться тебя!

Магические кости опустились, и Папирус упал бы там, где стоял, если бы не застыл на месте. Однако его челюсть шокировано отвисла.

– Чт… О чем ты, Флауи?

– Ты правда не помнишь? – Флауи наклонил голову, сохраняя выражение боли на лице. Внутри он ухмылялся от того, как легко было запутать Папируса. – Ты забыл все те кошмарные вещи, которые сделал со мной пару ночей назад?

Папирус сжал дрожащие челюсти и, покачав головой, спрятал лицо в ладонях.

– Нет, нет, все не так, – он отнял руки от лица и наклонился к Флауи. – Ты… это ты сделал… ты…

– Что я? – хлопнул глазками Флауи.

Папирус вцепился в шарф, и весь его гнев растаял, сменившись страхом.

– Т-ты… твои л… ты п-п-пытался… ты… – он снова медленно прислонился спиной к дереву и потер череп.

– Папирус? – Флауи подался ближе. Это так увлекательно. Ничего из того, что он вытворял раньше, не заставляло Папируса вести себя так – а сейчас все было новое, и ему хотелось посмотреть, куда это заведет. – Что я сделал?

Слезы кололи уголки глазниц скелета, и он сполз в сидячее положение, уткнувшись головой в руки. Он крепко зажмурился, его трясло, грудь тяжело вздымалась и, наконец, он крикнул:

– Т-ты ранил меня!

– Ранил тебя? – цветок отпрянул с потрясенным взглядом. – Почему, Папирус! Разве бы я мог что-то сделать, чтобы ранить тебя?

Папирус явно сражался с рыданиями, прижимая шарф к лицу.

– Нет, нет, нет, нет, нет, нет…

– Ну, если тебе нечего сказать, думаю, это тоже неплохо, – ответил Флауи, пожав листьями, будто скелет мог увидеть это. Он выдернул еще одну лозу и потянулся к Папирусу. – Ну-ну, Папирус. Все хорошо.

Как только лоза коснулась его, кости, зависшие рядом, внезапно выстрелили вперед, едва не пронзив Флауи. Тот успел уклониться от атаки, вовремя нырнув под землю, а потом снова высунулся. Там, где он когда-то был, теперь из земли торчали шесть костей.

– Посмотри на это! – крикнул он, изображая ужас.

Наконец, Папирус поднял взгляд, пытаясь стереть с лица следы слез.

– Видишь? – сказал Флауи наполовину расстроенным, наполовину обвиняющим тоном и указал на кости. – Вот о чем я говорю! Ты точно так же напал на меня прошлой ночью! – он наклонился ниже и нахмурился. – Ты ведь помнишь это, да?

По выражению Папируса было ясно, что он помнит, но скелет замотал головой.

– Н-нет, нет, Флауи, это не…

– Не знаю, что на тебя нашло, но нельзя так просто нападать на окружающих, – он потянулся, обвил лозой подбородок Папируса и потянул, пока тот не встретился с ним взглядом. – Особенно, если они ничего тебе не делали!

Он вытянулся сильнее, пока не смог разглядеть мелкие трещины на шее и челюстях скелета, где он сжал его немного слишком сильно несколько ночей назад.

– Ничего, на что ты не соглашался, я имею в виду.

Флауи с интересом поднял брови, когда Папирус отпрянул и свернулся в комочек. Рядом с ним неуверенно появилось несколько костей, но практически сразу они задрожали и растаяли. Новые несформированные атаки изредка вспыхивали в воздухе мерцающими сине-белыми огоньками.

Ну, он уже видел, как Папирус сопротивляется собственной магии, но в этот раз было что-то новенькое.

И, кроме того, цветок видел лицо скелета, которое тот прятал за своими ногами, и даже если большую часть скрывал шарф, все равно было интересно. Он не подозревал, что скелет физически способен выглядеть больным.

– Ну-ну, друг, – промурлыкал Флауи, имитируя успокаивающий тон своей матери. Он снова протянул лозу и положил ее на спину Папируса.

Папирус резко вдохнул, и магия вновь обрела форму костей. Он напряженно замер, а потом кости затряслись и разбились. Его тело ослабло как лепестки увядающего цветка, и теперь Флауи проще стало рассмотреть выражение Папируса – или, вернее, его отсутствие. Теперь скелет не фокусировал ни на чем взгляд, как будто полностью отстранился от мира вокруг.

Флауи улыбнулся и погладил его по лопаткам.

Некоторое время он молчал, дожидаясь, пока Папирус снова соберется. Но даже через несколько минут скелет оставался в том же состоянии, и Флауи взял на себя обязательство подтолкнуть разговор.

– Знаешь, а ведь ты до сих пор не извинился.

Когда Папирус все так же не ответил, Флауи потер лозой его ребра, которые, как он знал, все еще болели. И потер сильно.

Папирус вскрикнул, вернувшись к жизни, и завертел головой по сторонам. Несколько раз моргнув, он опустил взгляд вниз, ахнул, увидев Флауи, и снова попытался отползти. Разумеется, единственное, чего он добился – ударился затылком о ствол. Обхватив голову руками и шипя от боли, он снова посмотрел на цветок.

– Я сказал, – продолжил Флауи, наклонив голову, – что ты все еще не извинился передо мной, – он вытянул еще одну лозу и потыкал в одну из костяных атак, которые до сих пор торчали из земли. – Ты мог меня ранить!

– Я-я… – Папирус посмотрел на атаки, снова на Флауи и повесил голову. – Из…вини… – пробормотал он.

Выдав полуулыбку, Флауи похлопал скелета по плечу, заметив, как он вздрагивает.

– Тогда я, наверное, прощаю тебя, если этого больше не повторится, – он внимательно изучил скелета. – Не повторится ведь?

– Н… н-н….

– Сойдет! – Флауи убрал свои лозы и хихикнул, но внезапно поднял листья ко рту в наигранном удивлении. – О, Папирус! Я чуть не забыл.

Скелет начинал подниматься на трясущиеся ноги, пытаясь помочь себе, держась за дерево, но от слов Флауи напрягся и, бросив быстрый взгляд в строну цветка, сглотнул.

– В ч-чем дело, Флауи?

Он снова изучил скелета, отметив его напряженную позу, дрожь, то, как он не мог смотреть ему в глаза. Часть его задалась вопросом, может быть, взваливать на Папируса эту информацию будет уже чересчур – в конце концов, не хотелось слишком рано ломать скелета. Процесс нужно растянуть достаточно, чтобы задеть этим его братца-идиота. Но если прождать слишком много, это может и не сработать.

Ох, ладно. Он сохранялся, и в случае чего можно вернуться.

Флауи кивнул головой на наблюдательную станцию Папируса.

– Ой, да так… просто, мне кажется, что тебе стоит кое-что знать, ты ведь часовой и все такое.

Он исчез под землей, вынырнул рядом с деревьями за станцией и поманил скелета листьями.

– Иди за мной.

Папирус смотрел на него, но не двигался. Улыбка Флауи немного дрогнула.

– Ты меня не слышал? Я говорю, иди за мной.

Скелет сделал шаг назад.

– Папирус… – он наклонил голову, разочарованно хмурясь. – Разве ты мне не доверяешь?

Скелет поморщился и не ответил ни кивком головы, ни качанием.

– Так хочется все делать по-плохому? – Он протянул лозу к ногам Папируса, так, чтобы тот заметил это, и скелет отпрыгнул от нее в направлении Флауи. Цветок ухмыльнулся. – Видимо, нет.

Он снова ушел под землю и выскочил в нескольких метрах дальше, и Папирус с огромным нежеланием пошел за ним.

***

Санс, стоя спиной к двери, разглядывал туман, скрывавший потолок пещеры.

Сейчас было несколькими минутами позже его обычного появления здесь, и в нормальной ситуации он бы уже постучал. Хоть и рутина, как и все, что он нынче делал, но это занятие ему не надоедало. Конечно, шутки были старыми – шутки имеют тенденцию устаревать, если повторять их так часто – но это неважно.

Ее смех никогда не устаревал.

Он не был похож на смех, который скелет так часто слышал в Гриллби’s или на курорте – смех, говорящий, что он был смешным, занимательным. Не то чтобы он не ценил это, но по сравнению с ее смехом…

Ее смех как будто бурлил в грудной клетке – богатый глубокий звук. Ее смех говорил, что его шутки были единственной вещью, поддерживающей ее. Светом во тьме. Лекарством от одиночества.

Этим были его шутки для нее. И этим же был ее смех для него.

Пониманием, что кто-то может положиться на его помощь…

Санс тихо вздохнул и выпустил облачко пара в холодный воздух.

Он потерял это чувство…

«Но это не значит, что она не рассчитывает на тебя», – рассудил он и закрыл глаза.

Подняв руку, он постучал в дверь костяшками пальцев.

Тук, тук.

Раздался взволнованный вздох, а за ним тихий облегченный смешок.

– Кто там?

Он открыл одну глазницу и слабо улыбнулся.

– Захариус.

– Какой Захариус?

Прикрыв рот ладонью, он изобразил звук полоскания горла и ответил:

– Выкрючи оду ири я захариус!

И снова из-за двери донесся богатый смех, от которого в его душе стало немного светлее.

– Теперь, – сказала она, отсмеявшись, и он слышал улыбку в ее голосе, – моя очередь.

Тук-тук.

Он ощутил улыбку – настоящую улыбку – расцветающую на лице и повернулся, облокотившись плечом на дверь.

– Кто там?

– Печаль.

Улыбка превратилась в нейтральную. Ох.

– Эм. Какая печаль?

– Ой, не печалься ты так! Это всего лишь шутка!

Санс медленно сполз в сидячее положение. «Неудачное время, Леди», – подумал он, но заставил себя рассмеяться, даже если в памяти всплыло воспоминание о брате, рыдающем у него на плече.

– Х-хех. Хорошая шутка.

Повисла тишина, и он услышал, как она поерзала за дверью.

– …Что-то не так? – спросила она.

– Неа, – быстро бросил он, пожав плечами. – Ничего особенного.

– Не надо думать, что если я тебя не вижу, то не слышу перемен в твоем голосе.

Санс вздернул надбровную дугу. Черт, а она хороша.

– Ты всегда можешь со мной поделиться, если хочешь, конечно. Но ты не обязан принимать мое предложение, – она помолчала. – В любом случае, твоя очередь.

Вздохнув, он устроился поудобнее и поднял руку над плечом, чтобы снова постучать. Но остановился, опустил руку и уставился на нее.

– Ну, – начал он, и не продолжил.

– Да?

Его взгляд на мгновение замер, а потом он пренебрежительно махнул рукой и сунул ее в карман толстовки.

– Не. Не хочу тебя этим грузить.

Он снова услышал улыбку в ее голосе, но в этот раз насмешливую.

– Ты ничем меня не загрузишь. Разве что начнешь излишне разгружать мою конфетницу, – улыбка пропала. – Расскажешь, о чем ты задумался?

В какой-то момент он почти отмахнулся от ее слов, но остановил сам себя.

– Похоже, я не могу проигнорировать такое сладкое предложение, да? – он дал себе возможность насладиться ее смехом, а потом продолжил. – Просто… эх, кое о ком, с кем я знаком.

– Кто-то из тех, о ком ты мне рассказывал?

Да.

– Неа, просто знакомый.

– В чем же дело?

– Ну… – он разглядывал тапочки, пытаясь сообразить, как рассказать, не выдав всего. Возможно, идея была не такой и хорошей.

– С ним что-то не так, наверное, а я хотел бы помочь.

– Тебе известно, что не так?

– В том и фишка, – он пожал плечами. – Я не знаю. Он не говорит мне.

К его удивлению, снова раздался ее смех, он практически ощущал его вибрации через дверь.

– Эй, я рассказываю много шуток, но, эм… это не одна из них.

– Прости! Просто описание твоей проблемы звучит так знакомо.

О чем она… оу. Санс потер лицо руками и поморщился, осознав собственное лицемерие.

– Ага, похоже, ты меня подловила.

– Ммм. Возможно, с этой точки зрения тебе удастся понять, почему кто-то может не хотеть обсуждать с тобой свои проблемы.

Потому что… он не хочет волновать меня? Его улыбка снова стала дежурно-нейтральной.

– Не уверен, что все так просто. Я чувствую, будто… что-то происходит.

– Почему ты так чувствуешь?

Потому что я нашел его посреди леса, половина его доспехов пропала, а тело покрывали ушибы. Потому что он вздрагивает каждый раз, как я касаюсь его. Потому что он кричит во сне.

– Хз. Наверное, потому что он выглядит не очень.

– Поэтому ты боишься, что с ним могло что-то случиться.

Я знаю, что с ним что-то случилось.

– Ага, походу.

– Тебе кажется, что он все еще может быть в опасности?

Санс задумался.

– На самом деле, я не знаю.

– …Ну, – он услышал, как она сдвинулась за дверью. – Тебе нельзя заставлять его говорить. Этим ты можешь только сильнее навредить, если он действительно как-то пострадал.

– Так… как же мне тогда помочь?

Молчание.

Санс прождал несколько минут, но ответа все так же не было. Он начал задаваться вопросом, затерялась она в своих мыслях или просто ушла, оставив его самого разбираться во всем – правда, не казалось, что это в ее стиле.

…Если исходить из того мизера, что он знал о женщине, которую ни разу не видел.

– Тебе…

Ее голос слегка дрогнул, Санс сел прямо.

– Тебе нужно дать ему самостоятельно прийти за помощью. Но… присматривай за ним. Пожалуйста.

Даже через дверь в ее голосе была слышна легкая хрипотца, и душа скелета вздрогнула. Если бы он не знал ее, то решил бы, что когда-то она оказывалась на его месте.

– Ты хорошо его знаешь, – продолжила она, – он тебе доверяет?

– Да, – он сухо сглотнут и навалился на дверь. – Думаю, доверяет…. Надеюсь, доверяет.

Он поймал себя на том, что съеживается.

– Тогда дай… ему понять, что ты рядом. Дай ему понять, что он может прийти к тебе, – она снова передвинулась, и по ее голосу, ставшему немного глуше, он догадался, что она приблизилась лицом к двери. – Я не знаю, что случилось с твоим… другом, но я знаю вот что: если он пострадал, то может сделать что-то очень глупое.

Санс резко втянул воздух, в котором не нуждался.

– Пожалуйста, проследи, чтобы этого не произошло.

Бззз, бззз.

Санс крепко зажмурился, пока доставал телефон и решал, стоит ли читать сообщение. Но потом в голову пришла мысль, что это мог быть Папирус, так что он сел и посмотрел на телефон. Оказывается, он пропустил еще одно сообщение – от Догго, судя по внешнему виду – но самое новое было не от Папируса, а от другого часового.

Санс, тебе стоит проверить станцию брата. Камера пропала, и я волнуюсь :( Слышал, кто-то там вчера поранился????

Скелет прищурил глазницы, пока читал сообщение, а потом сунул телефон в карман.

– Спасибо, Леди, – сказал он, разворачиваясь к двери. – Я буду держать тебя в курсе.

– Пожалуйста.

– Слушай, эм, мне надо идти. Они хотят, чтобы я кое-что расследовал в лесу.

– …Ну, что ж. Было приятно пообщаться с тобой.

Печаль в ее голосе не прошла незамеченной, он ощутил укол жалости в душе.

– Увидимся, Леди.

– До свидания.

***

Папирус ощущал себя как во сне.

В реальности он пробирался через сугробы метровой глубины, но не чувствовал ни холода воздуха, ни влаги снега. Лесные деревья как будто качались где-то вдалеке, и Флауи…

…нет, Флауи был здесь. Если бы его здесь не было, скелет бы за ним не шел.

«Ты можешь развернуться, – говорила отдаленная часть его мозга. – Можешь развернуться и позвать на помощь».

«И тогда он ранит тебя, – вторила близкая, перепуганная часть его. – Просто делай, как он хочет, и он не причинит вреда. Кроме того, ты его друг, да?»

Его пробила дрожь, и он покачнулся, с трудом удерживая внимание на цветке, который все время выскакивал из снега в нескольких метрах впереди.

Казалось, что они бороздили снег часами, но на самом деле поход занял минуту или две, и они добрались до места назначения – большого поваленного дерева. Папирус тупо уставился на него, немного расфокусированным взглядом. Он отрешенно опознал в этом дереве то, скрип которого постоянно слышался позади своей станции – в ветреные дни звук разносился особенно далеко.

Но приглядевшись, он начал замечать, что снег вокруг ствола придавлен не так, как бывает, когда дерево просто падает. Папирус достаточно побродил по лесу, чтобы видеть разницу. Снег выглядел так, будто его копали – лихорадочно, судя по всему – и там все еще виднелись следы когтей.

Папирус несколько мгновений, недоумевая, разглядывал эту картину, а потом развернулся к Флауи, который выжидающе смотрел на него.

– Что случилось? – наконец спросил он.

– Давай, Папирус. Я знаю, что ты умненький.

Он слишком устал, туман в голове мешал разобраться в чем-то подобном, но он все равно попытался. Скелет начал внимательно осматривать место происшествия, стараясь сложить кусочки воедино. Очевидно, в этом деле замешаны несколько монстров, собачьи следы значили, что здесь были часовые, а следы когтей, похоже, принадлежали сноудрейкам.

…Сноудрейкам…

В затылке вспыхнула боль, и он снова лихорадочно осмотрел сцену, отчаянно надеясь, что ошибается. На некотором удалении от ствола он заметил два ряда когтистых следов – один побольше, второй поменьше – но назад вела только одна цепочка следов.

А это значит…

– О-он… – скелет запнулся, бросив еще один взгляд на следы. – Сноудрейк… пострадал здесь.

«И его унесли, – проскользнула у него безумная мысль. – Его унесли домой, где его вылечат, он немного отдохнет, и с ним все будет хорошо…»

– Ты сам видишь, – Флауи перевел многозначительный взгляд вниз, туда, где снег был частично выкопан из-под бревна.

Выкопан. Им пришлось откапывать его. Конечно. В этом есть смысл. Они откопали его и унесли. Но… нет никаких следов, что тело тащили. Только что откапывали когтями и лапами. Только откапывали.

Тело не вытащили.

Только откапывали.

Две цепочки следов лап, а потом только одна.

Это идеально складывается. Как кусочки мозаики. Он разгадал головоломку, превратил все Х в О, и шипы исчезли. Но все же он не мог двинуться дальше – все, что он мог, лишь смотреть на завершенную картину.

Скелет оказался на коленях даже раньше, чем понял, что падает. Он потянулся к куче выкопанного снега, но отдернул руку, испугавшись, что перчатка запачкается.

Они так близко к его станции. Казалось, что путь был длинным, но это не так. В случае необходимости, с его-то длинными ногами, можно было добраться сюда меньше чем за минуту.

И вчера была необходимость.

Но его здесь не было.

Лоза Флауи коснулась плеча, и он вздрогнул.

– Наверное, тебе не стоит раскисать из-за этого, ага?

Лоза пропала, и, кажется, все замедлилось. Он с трудом соображал, все, что стояло перед его глазами – выемка в снегу, где когда-то лежал молодой монстр, и откуда он больше не поднялся. Где он обратился…

Разум отказался обдумывать это дальше. Он мог только смотреть.

Папирус не знал, как долго просидел там, и не заметил, чтобы Флауи все это время что-то говорил. Но медленно до него начал доходить равномерный звук откуда-то из-за спины: тихий хруст, хруст, хруст, который внезапно ускорился в темпе.

– Папирус?!..

Он быстро развернулся, шаря по глубокому снегу взглядом широко распахнутых глазниц, магия продолжала гулко стучать, даже когда он заметил в нескольких метрах второго скелета. Через пару мгновений паника утихла достаточно, чтобы он узнал Санса, а потом резка отступила, и высокий скелет снова погрузился мутное оцепенение. И снова он поймал себя на том, что задумывается, уж не сон ли все это – может, он задремал на своей станции, и весь этот кошмар ему приснился. С тех пор, как Флауи заговорил с ним, ничто не казалось реальным. Он даже не был уверен в реальности Санса.

Санс оказался рядом до того, как Папирус понял, что он направился к нему. Высокий скелет тупо моргнул.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Санс, наклоняясь, чтобы положить руку на плечо брата. Контакт выдернул его из оцепенения, и он дернулся в сторону.

– М-мне… пришлось п-пойти на работу, – медленно ответил он, разглядывая отпечатки на снегу – его собственные, следы тапочек Санса и неглубокие провалы в сугробах каждые несколько футов или около того. Его несуществующий желудок свело, и он ощутил острое желание обернуться, чтобы посмотреть на поваленное дерево, но одновременно с этим он боялся, что оно на самом деле окажется там.

– Бро, зачем было сегодня ходить на работу? – Санс раздраженно взмахнул руками, но быстро смягчился, заметив, что Папирус вздрогнул. – Неужели ты не можешь даже немного пофилонить?

Пофилонить – бездействовать – именно этим он и занимался, и вот что случилось… поэтому… Вздрогнув, он нерешительно повернул голову, снова увидел дерево и спрятал лицо в ладонях.

Рядом его брат глубоко вздохнул и сказал:

– Это не твоя вина.

Гнев прошил высокого скелета, словно копья Андайн.

– Разумеется, моя! – крикнул он, сжав кулаки и обрушив их на снег. Действие не вызвало никакого достойного звука, однако Санс отступил. – Это наша работа, Санс! Вот почему мне нельзя пропускать работу! Эт-это… все…

«…По твоей вине, – закончил один голос в голове, но сразу за ним отчаянно заговорил другой: – Все в порядке, в следующий раз ты справишься лучше, ты можешь лучше, у тебя все еще есть второй шанс…»

Но у сноудрейка второго шанса не будет.

Он содрогнулся достаточно, чтобы кости загремели.

Потому что его больше нет.

Папирус не был уверен, когда начал плакать, но не мог остановиться, завывая в перчатки от тяжести, обрушившейся на него, душившей его, угрожая раздавить и сломать. «Ребенок мертв из-за меня, и это я не смог спасти его…»

Санс нежно приобнял его и сел рядом в глубокий снег. Через несколько секунд Папирус, наконец, уткнулся в плечо брата, рыдая и задыхаясь, а Санс с глухим стуком прислонился к его черепу своим. Высокий скелет не сразу осознал, что шепчет его брат: это не твоя вина, не вини себя, никогда не думай, что ты в этом виноват, на тебе нет его пыли.

Бессмысленно. Ничто не могло вытравить мысли вроде «если бы только я был здесь».

Хотя он не имел понятия, сколько проплакал, но когда закончил, грудная клетка сильно болела, и он ощущал себя полностью разбитым. Дыхание было глубоким и неустойчивым, каждый вдох ненадолго усиливал боль в ребрах, но он ничего не мог с собой поделать.

Санс все еще был с ним, все еще обнимал и изредка поглаживал по плечам. Он дождался, когда его дыхание успокоиться, потом отстранился, встал и протянул руку.

– Давай. Вернемся к тебе на станцию.

Сделав еще один глубокий судорожный вздох, Папирус принял руку брата и поднялся на ноги. Его захлестнула волна головокружения, заставив покачнуться, но Санс снова был рядом, подхватил его и помог устоять. Лишь через несколько минут он разогнал онемение конечностей и смог отправиться через снег к станции.

Он ощутил взгляд Санса, когда пошел вперед, но не услышал, как позвонки брата практически хрустнули, когда тот резко вытянул шею, неодобрительно пялясь на затылок Папируса.

– Кто это сделал?

За день произошло столько всего, что Папирус практически забыл про шишку на затылке.

– Д… другой сноудрейк, – ответил он, на мгновение закрыв глаза в попытке вспомнить имя. Ощущение было таким, будто он выкапывает что-то из-под толстого слоя грязи, прежде чем память, наконец, вернулась. – Ч-Чилл. Чилдрейк.

– Ага, ох и проуЧИЛЛ бы я его за то, что нападает на моего брата,* – выплюнул Санс. – Что он…

– Он был расстроен, – перебил Папирус, останавливаясь, чтобы потереть затылок. Прикосновение все еще было неприятным. – О-он… наверное д-думает, что я…

– Это не твоя вина, бро, – сейчас эта фраза стала просто набором звуков, и помощи от нее было ровно столько же.

Они подходили к посту, и Папирусу захотелось пойти быстрее, чтобы добраться до табурета раньше брата. Упомянутый табурет лежал на земле, и скелет наклонился, чтобы поднять его.

– Ты, эм, не видел, чтобы кто-нибудь шатался между деревьев поблизости? – внезапно спросил Санс, и Папирус в замешательстве оглянулся на брата. Низкий скелет пялился на снег под ногами, а потом перевел взгляд на ближайшую сосну.

Он понятия не имел, к чему клонит брат, и просто пожал плечами.

– Я ничего не видел, – ответил он, перевернул табурет и сел.

К удивлению, через минуту Санс подошел к нему, протягивая рогоз в булке. Папирус отшатнулся от него, пытаясь оттолкнуть руку брата.

– Только кусочек, – попросил Санс. – Ты недостаточно ешь.

«Как будто нездоровая пища поможет», – хотелось возразить ему, но в тот момент он слишком устал для спора. Скелет взял хот-дог у брата и осмотрел – по крайней мере, без приправ. Нерешительно поднеся его ко рту, он откусил.

На вкус ужасно, а текстура соцветия – зернистая и неприятная, потребовалось немало усилий, чтобы не выкашлять все прямо на толстовку. Поднапрягшись, он проглотил и вернул остальное Сансу. Трудно сказать, увеличило это его ХП или нет, сейчас он чувствовал себя слишком разбитым и слишком уставшим, чтобы волноваться об этом.

На короткий миг он задумался, а не так ли себя постоянно чувствует Санс.

– Эй, – Санс выпрямился, держа в руке моток гирлянды, которую Папирус забросил под стойку. – А это откуда взялось?

– Гифтрот, – пробормотал Папирус. – Я помог одному сегодня.

– Хех. Те твари обычно не поднимаются на холм, их пещеры внизу.

– Она и не поднималась. Э-это я спустился к обрыву, там она меня и увидела.

Когда Санс не ответил, Папирус посмотрел на него и удивленно моргнул, заметив, что зрачки пропали из глазниц брата. Странно. Что могло его так расстроить?

– Она… не пострадала, – медленно добавил он. – Я-я снял с нее гирлянду, и она…

– Не ходи туда, – зрачки снова мерцали в глазницах Санса – крошечные точки света были полны беспокойства. – Пожалуйста, – он обнял Папируса и притянул к себе, наверное, даже слишком крепко.

Папирус съежился, отстранился и осторожно потер грудную клетку, где брат прижимался к нему.

– Слушай, тебе вообще не стоит тут торчать, – Санс обернулся к востоку, в сторону Сноудина. – Тебе еще не слишком хорошо, чтобы…

– НЕТ! – крикнул Папирус, неуклюже вскакивая с табурета, снова едва не перевернув его. – Я-я не могу уйти! Если я не буду нести стражу, тогда…

– Папирус, – Санс на мгновение закрыл лицо руками, а потом снова посмотрел на него. – Это не твоя вина. Тебе не…

– Моя! – крикнул он. – Я… если бы я не пропустил работу…

Слова потекли изо рта Санса быстрее, чем он когда-либо слышал от брата:

– Ты прихромал бы туда на вывихнутой ноге, без крупицы магии, и не смог бы даже на миллиметр сдвинуть то дерево. Ты бы только из первого ряда посмотрел, как он обращается в прах. Тебе этого хотелось?

Ростом Санс доходил ему только до груди, но Папирус ощутил себя на голову ниже брата. Он был таким глупцом. Санс прав. Его травмы и полностью истощенные магические резервы сделали бы невозможными любые попытки помочь в той ситуации.

…Но это все равно была его вина.

– Я… – он тупо разглядывал землю и дергал шарф, пока тот не начал его душить. – Я… если бы я… если бы я не пошел…

Глазницы Санса расширились, и он шагнул вперед.

– …Куда не пошел?

Он на самом деле ощутил, будто задыхается. Он не мог этого сказать – если он расскажет, как был глуп, как был слаб, позволив Флауи одолеть себя… если расскажет, каким опороченным себя чувствовал…

Санс и так уже старается вытравить мысли о том, что высокий скелет мог чем-то помочь сноудрейкам. Папирус не мог позволить ему говорить что-то подобное о произошедшем накануне.

– Несколько дней назад… – начал Санс, и Папирус оцепенел, – ты куда-то шел, когда?..

– Нет! – выпалил он, обнимая себя за плечи.

– А еще после мытья ты необычно…

– Пожалуйста, – всхлипнул Папирус, сгорбившись и втянув голову в плечи.

Пожалуйста, не заставляй меня вспоминать.

– …Прости, – Санс вздохнул. – Я просто… хотел бы понять, как помочь тебе, бро.

Папирус поднял взгляд и увидел, что брат смотрит на него, настойчиво пытаясь заглянуть в глазницы.

«…Хотел бы и я это знать».

Через несколько мгновений Санс снова развернулся в сторону Сноудина.

– Если ты не хочешь идти домой… тогда, по крайней мере, пойдем со мной в Сноудин, там мы можем… – он беспомощно пожал плечами. – Я не знаю, купим тебе что-нибудь от головной боли или, может, найдем кого-то, кто сможет вылечить твою шишку.

Папирус поморщился.

– Но…

– Это типа патруля, Папс. Мы ведь можем проверять местность, пока идем, верно?

Это… не звучало, как плохая идея, да и неплохо бы достать что-то, чтобы избавиться от боли.

– В… верно.

Санс тут же расслабился, его улыбка стала куда более искренней.

– Здорово. Пойдем.

Он повел брата через деревья, решив прогуляться живописным путем, а не расчищенными дорожками, которыми обычно пользовались часовые. Папирус подозревал, что брат делает так, чтобы избежать других часовых, и был этому рад.

Чему он не был рад – так тому, что Санс залип в свой телефон. Разве не он говорил, что это типа патруль? Не то чтобы в тот момент и сам Папирус мог достаточно сосредоточиться, чтобы обнаружить странности в лесу, но…

Санс остановился, безучастно пялясь в экран телефона, а потом развернулся к брату, и взглянул на него широко открытыми глазницами.

– Ты кричал раньше?

О чем это он?.. Папирус кинул взгляд на телефон в руках Санса, потом на него самого и быстро собрал в голове картинку. Должно быть, Догго… ох.

– Ну… да, – запинаясь, ответил он, и внезапно заметил неприглядный кустик чертополоха, торчащий из-под снега. – Когда… когда увидел… – он умолк, надеясь, что Санс сам сделает неверные выводы.

И он сделал.

– …Прости, бро, – сказал он, сунул телефон в карман и отправился дальше. – Все довольно плохо… но ты не можешь…

– Знаю, – перебил Папирус. Он прекрасно понимал, к чему вел Санс, но его заверения звучали все более бессмысленными. Сейчас ему не хотелось ничего, кроме того, чтобы кости были целы, а воспоминания о паре последних дней полностью стерты. Тогда, наверное, он снова мог бы быть счастлив. Наверное, он мог бы беспокоиться о том, чтобы хватило времени построить скелета из снега, а не о косвенных причинах чьей-то смерти.