Текст книги "Aut vincere aut mori (СИ)"

Во рту словно кошки нассали. Простонав что-то невразумительное, Ида перевернулась на бок и осознала, что движение было явно лишним. Перед глазами по-прежнему все плыло, а желудок кувыркался где-то, казалось, в самой брюшной полости. Кое-как Ида сползла с кровати и, пошатнувшись, ухватилась за ближайшую стенку. Очень хотелось проблеваться и попить воды, и она никак не могла решить, какое действие следует совершить первее.

«Господи, зачем я это пила… Как я оказалась дома? Иисус Христос на кресте, как плохо…»

Оглядев себя – для этого пришлось окончательно открыть глаза, и голова немедленно взорвалась болью, – Ида поняла, что она всё ещё в платье, в котором была на ужине. Только шелковый подол теперь был заляпан алкоголем.

Держась за стенки, Ида добралась до шкафа и, стараясь не наклоняться, нашла там запасную футболку, в которой спала дома. Она не была любительницей дорогих пеньюаров и сорочек и вполне довольствовалась длинными футболками или пижамными платьями.

Квест, состоявший в освобождении себя от прилипающего к телу платья, был пройден Идой не сразу. Она понятия не имела, как её ещё не стошнило, но силы были на пределе, и, когда дурацкое платье наконец-то оказалось на полу, она была вынуждена прислониться спиной к дверце шкафа и постоять пару минут, прикрыв глаза.

«Я больше никогда не буду пить. Я больше никогда не буду пить с Хвитсерком Лодброком…»

Сама виновата, что уж. Хвитсерк её предупреждал. Или не предупреждал? События вечера слились в один большой калейдоскоп, превратившись в яркие, но совершенно бессмысленные картинки. Череду образов, которую она не могла воспринимать.

Натянув на тело футболку, распрямив подол, Ида глубоко вздохнула – её опять затошнило – и, по-прежнему хватаясь за стенки, вышла из спальни и побрела в сторону туалета.

Кажется, утро ещё не наступило, потому что в доме было подозрительно тихо и темно. Её вырвало несколько раз, пока из неё не вышел весь выпитый за вечер алкоголь и вся съеденная за ужином пища. Несколько раз Ида промывала рот холодной водой, ощущая себя так, будто её раскатали асфальтоукладчиком. Голова болела невыносимо, и даже после того, как прошли рвотные позывы, её всё ещё мутило.

Ида была уверена, что об алкоголе она теперь долго не сможет думать без содрогания. Так же, как и о еде. От одной мысли, что что-то нужно съесть, её опять затошнило, и она вновь склонилась над раковиной.

Зеркало безжалостно отражало ей помятую девицу с размазанным макияжем и взъерошенными волосами, на которых не осталось уже и подобия прически. Кое-как умывшись, Ида сумела смыть макияж, но зеленоватый цвет кожи показывал, что лучше не стало. Теперь она была похожа на гуманоида.

На гуманоида, у которого было жестокое похмелье.

Ещё раз промыв рот водой, она выползла из туалета и столкнулась на выходе с Сигурдом, одетым только в джинсы. Тот уставился на неё, как на привидение, а потом улыбка запрыгала в уголках его рта, и он зажал рот рукой, чтобы не засмеяться.

– Только посмей, – предупредила его Ида.

Каждое слово давалось ей с трудом, и, сказать по правде, своего голоса она не узнавала. По крайней мере, этот голос, хриплый, как у алкоголика со стажем, не мог принадлежать ей. Но, видимо, принадлежал.

Она покачнулась, ухватилась за дверной косяк. На мгновение Сигурд выглядел даже обеспокоенным, но потом поднял руки в жесте «молчу-молчу» и просто зашел в туалет.

Иде очень хотелось вернуться в постель и лечь. Просто принять горизонтальное положение. Но её не вполне протрезвевший мозг осознавал, что без воды ей будет совсем плохо, и она приняла мужественное решение спуститься на кухню и налить себе воды в стакан или чашку.

Сползая вниз по лестнице, Ида осознала, что идея была так себе. Её мутило от каждого шага, лестница под ногами куда-то плыла, и за перила приходилось держаться обеими руками, чтобы не упасть. Когда она без потерь преодолела сложное препятствие, то возблагодарила всех богов, какими бы они были, что вновь оказалась на твердой земле.

«Наверх я поеду на лифте. Это точно…»

На кухне очень быстро нашелся стакан, и звук льющейся в стеклянную емкость холодной воды наполнил Иду блаженством. Организм протестовал против такой активной жизнедеятельности, и Иде приходилось уговаривать его потерпеть ещё немного, а потом она вернется в кровать и ляжет.

Где-то на задворках её нетрезвого сознания ещё болтались мысли о душе, но Ида понимала, что, если она пойдет в душ непротрезвевшей, то рискует упасть и разбить себе голову. И её найдут голой и мертвой. Возможно, даже Хвитсерк или – о, Господи, никому бы такого не пожелала! – Ивар. Хотя последний наверняка порадовался бы её смерти.

Она может думать о чем-нибудь позитивном?

Во рту всё ещё сохранялся вкус алкоголя и, что хуже, рвоты, и Ида не удержалась – выпила целую чашку холодной воды. А потом ещё одну. Да благословится тот, кто придумал водопровод, да сдохнет тот, кто первым придумал алкоголь…

Хотя он уже умер.

Желудок повозмущался влитой в него воде, но отторгнуть её больше не пытался, и на том спасибо. Ида налила себе третий стакан воды и, держа его перед собой, как величайшую драгоценность, очень медленно повернулась к двери.

И столкнулась взглядом с Иваром Лодброком.

«Твою мать….»

– Как я погляжу, утро у тебя доброе, – произнес Ивар ехидно.

Ида прикрыла глаза, глубоко вздохнула, на что организм отозвался очередной порцией тошноты, и попыталась сосредоточиться на своем пути обратно в спальню. Желательно, вместе с водой. Она сделала пару шагов, осторожно держа перед собой стакан.

«Кажется, дела идут хорошо… Теперь главное – не упасть».

Ивар с любопытством наблюдал за её манипуляциями, склонив набок голову. Ида видела, что он тоже явно приехал на кухню, чтобы попить воды, потому что по его взъерошенным волосам (а также по голому торсу) было видно, что он только что выполз из постели.

«Только не упасть».

Разумеется, Ида упала. Покачнулась, не удержалась на ногах и рухнула прямо Ивару на колени, попутно обливая его водой. Чтобы не потерять равновесие окончательно, она ухватилась рукой за его плечо, ощущая, как перекатываются под кожей крепкие мышцы.

– Твою мать! – заорал Ивар, теряя хвалёное самообладание прямо на глазах. – Ты охуела?!

Ида с трудом сфокусировала взгляд на его лице: мокром от воды и очень, очень злом. Его лицо было близко, так близко, что она смогла разглядеть и капли у него на щеках, и раздувающиеся от гнева ноздри, и плотно сжатые губы. Волосы прилипли к влажному лбу.

– Извини, – пробормотала Ида, чувствуя себя пьяной идиоткой. Такой она, наверное, и была. – Я не хотела…

«Отлично, – подумала она, пытаясь оценить ситуацию. – Я сижу на коленях у Ивара Лодброка. Пожалуй, к такому жизнь меня не готовила…»

По правде, жизнь её и к текиле в дешевом баре тоже не готовила. Однако она здесь, в доме Лодброков, после первого в её жизни загула, и Ивар Лодброк придерживает её за талию, и пялится на неё так, будто готов убить.

Голубые глаза Ивара метали молнии. Ида видела, как стремительно они темнели от раздражения, а зрачок распахнулся, почти закрывая радужку, ставшую лишь тонким голубым окаймлением для черноты, выплеснувшейся в яркую синь.

Вода, которую она случайно выплеснула на него, стекала у него по подбородку и шее.

Ида была пьяна. Всё ещё. Иначе как она могла объяснить, что ей захотелось поцеловать его. Несмотря на смешанные чувства, что она испытывала к нему. Несмотря на то, что она не могла хотеть этого… ну, логически. Но тьма, клубящаяся у Ивара за душой, радушно приняла Иду в свои объятия, лишая последних всплесков разума, оставляя только притяжение, на которое Ида так беспечно не обращала внимания. Похоже, всё это были просто капризы её пьяного организма, о которых ей позже не захочется вспоминать.

Подняв руку, Ида коснулась пальцем губ Ивара, смазывая капли, и понимая, что смотрит она ему прямо в глаза, и гнев в них сменяется удивлением, и недоумением, и страхом, и чем-то ещё, отчего вдоль позвоночника у неё бегут мурашки, а сердце пускается вскачь. Она и не думала, что способна вызвать у Ивара столько эмоций за раз.

Ивар выдохнул.

– Слезь с меня, – произнес он тихо. Его голос дрожал, и сам Ивар ощутимо нервничал. – Иначе я тебя столкну сам, и тебе это не понравится. – Хватка его руки на её талии казалась железной.

Разум вернулся, оставляя смутные желания позади, и заверещал сиреной, заставляя Иду придти в себя. Какого черта она делает, Иисус Христос, это же Ивар Лодброк! О, Господи… Что она едва не натворила?!

Ивар продолжал смотреть на неё тяжелым взглядом – злым, испуганным… непонятным.

Чтобы встать с его колен, Иде пришлось опереться ладонями о его плечи, и это оказалось не так-то легко. Голова опять закружилась, но она сумела обуздать свой организм и подняться на ноги.

– Извини, – повторила Ида ещё раз.

Ивар ничего не ответил и молчал, пока она не вышла из кухни. И только когда Ида оказалась в коридоре, она услышала тихое и отчетливое «Твою же мать…», произнесенное таким тоном, что она поняла: видеться с Иваром в ближайшие пару дней она не захочет. Он выглядел очень злым, очень чем-то напуганным, и его прочувствованная фраза только подтверждала это.

Никому в здравом уме не хотелось бы разозлить Ивара Лодброка.

Ида поднялась на второй этаж на лифте, как и планировала, с остатками воды в стакане, которыми было бы не напоить даже котенка. Пить хотелось невыносимо, во рту пересохло, как в чертовой Сахаре, а сердце было не на месте, и Ида прокляла тот день, когда решила, что она умеет выпивать наравне с мужчинами.

К счастью, у неё хотя бы всё ещё был стакан, в который она снова могла налить воды из-под крана взамен расплесканной. А точнее – разлитой прямо на лицо Ивара. Ида сглотнула, вспоминая, как сильно ей хотелось поцеловать Ивара там, на кухне, и как хотелось коснуться языком его шеи… и как хочется до сих пор, где-то там, в самых мрачных лабиринтах её желаний. И что он вовсе не был хилым, как многие инвалиды, и что ей понравилось ощущение его мышц под ладонью, и… Черт. Если алкоголь теперь всегда будет иметь на неё такое действие, похоже, что ей придется стать трезвенницей. Потому что невозможно смотреть на Ивара Лодброка с такой стороны. Невозможно и странно. И потому, что она понятия не имела, чем закончилась бы вторая их встреча при таких обстоятельствах. Похоже, что пьяная Ида Блэк… Лодброк умудряется терять связь с собственным разумом, и остаются только инстинкты, которым было чуждо чувство самосохранения.

А ведь отец хотел, чтобы она соблазнила Ивара… Нет, не думать об этом!

«Господи, как кружится голова…»

У собственной спальни Ида пошатнулась, едва не упала снова, потому что пол внезапно начал уходить из-под ног, но смогла удержаться. Ей пришлось остановиться и вернуть себе равновесие прежде, чем она смогла открыть дверь.

Осторожно поставив стакан на тумбочку и приняв наконец-то горизонтальное положение, Ида решила, что пить она больше не будет.

Никогда.

Хорошим это не закончится.

========== Глава двадцатая ==========

День шел насмарку. Всё, за что Ивар бы ни брался, валилось у него из рук, и, откровенно говоря, он не привык к таким ситуациям. Перечитывая раз за разом одну и ту же строчку контракта на поставку материалов для строительства нового казино, Ивар честно старался сосредоточиться, но раз за разом проигрывал битву самому себе и собственным воспоминаниям.

Ида Блэк вольготно расположилась в его мыслях: фактически и в душу влезла, и мебель там расставила. Утро субботы началось бы гораздо лучше, если бы он приехал попить воды чуть позже. Если бы не столкнулся на кухне со страдающей похмельем Идой. Да только сделанного не воротишь. А прийти в себя после такого – не всегда легко.

Экран мобильного телефона показывал второй час дня. Он пытался читать бумаги последние часа… три? Четыре? Нет, наверное, всё-таки три.

Сдавшись, Ивар отложил контракт и опустил голову на сложенные перед собой руки. Сейчас, когда рядом не было никого из братьев, он мог ненадолго побыть собой и подумать. Обо всем, что случилось за вчерашний день и сегодняшнее утро, обо всём, что беспокоило его, зудело в мозгу, не давая сконцентрироваться на работе, которую он взял домой из офиса компании.

Ида Блэк очень хотела устроиться на работу в Lothbrok Inc., но зачем? Зачем ей, вдове его отца, которая вот-вот получит тридцать процентов от всего наследства, небольшая зарплата помощника юриста? Что она хочет разнюхать? В сказочку про семью и помощь поверить мог бы разве что Сигурд, но Ивар не доверял Иде ни на грош. Несмотря на замужество за Рагнаром, она по-прежнему была дочерью человека, который хотел убить Ивара, чтобы завладеть имуществом семьи.

И, возможно, ему действительно стоило бы держать её в поле зрения. Держи врагов ближе к себе – и друзей удержишь. Возможно, стоило бы взять Иду на работу в компанию, чтобы иметь возможность следить за ней. Ивар, сцепив зубы, признавал её ум, но, в конце концов, Ида была женщиной, а эмоции часто мешают женщинам продумывать стратегии до конца.

«Эмоции и алкоголь», – услужливо и вкрадчиво подсказал ему внутренний голос.

Алкоголь, да. О, что бы Ивар ни отдал, чтобы выбросить из памяти утро!

На приеме он исподтишка наблюдал за Идой, отмечая, как она реагирует на людей, как ведет себя с бизнес-партнерами семьи и журналистами, и не мог не отметить: она обладала удивительным терпением или поразительной способностью скрывать эмоции. Журналист буквально засыпал её вопросами о её браке с Рагнаром. Любая бы на её месте постаралась как можно быстрее свернуть неприятное общение (о, Ивар знал, каким дотошным будет этот малый, он специально позвал именно его!), но Ида дождалась, пока приставала задаст все свои вопросы и закончит беседу сам. И была с ним настолько удушающе мила, что Ивара затошнило.

Она, к слову, и сама наблюдала за ним, думая, что он не замечает. Великие боги, как же Ида была иногда наивна в своих попытках что-то в нем разглядеть и понять!

А потом она уехала с Хвитсерком, и, хотя Ивар сам просил его втереться к ней в доверие и попытаться хоть что-то вытянуть, его неприятно и болезненно кольнул её уход с приема. С Хвитсерком. Особенно – с Хвитсерком. Будто Ида и не видела, что за этот вечер он успел подкатить к нескольким бабам одновременно, а Маргрет и вовсе не скрывала собственнических взглядов, что бросала на него! Ивару не хотелось думать, что Иду ослепило умение Хвитсерка пустить пыль в глаза.

Думать, что у неё также были свои цели, было гораздо проще. Однако размышлять, как именно Хвитсерк собирался вытаскивать из Иды информацию, было противно, и Ивар проворочался большую часть ночи, пытаясь понять: он хочет, чтобы усилия увенчались успехом, или всё-таки нет?

Ивар ненавидел не понимать себя. Ему казалось, он всё про себя знает, но появление Иды раскрывало в нем грани, о которых он даже не подозревал. Например, желание в кои-то веки оказаться на месте Хвитсерка. По крайней мере, он вел бы себя иначе. Как вообще можно довериться человеку, который выебал половину Чикаго и даже не скрывает этого?

Впрочем, утро доказало ему, что он-то совершенно точно вел бы себя иначе. Потому что когда Ида оказалась у него на коленях, он опешил настолько, что не знал даже, что делать. Специально она сделала это или случайно, а Иде удалось на несколько минут поселить в нем панику, схватившую ледяными пальцами за горло. Его будто с размаху ударили в живот, и он не сдержался – заорал на неё, грязно выругался, будто это могло как-то помочь. Всё потому, что перепугался, как тринадцатилетний мальчишка. Потому, что Ида смотрела ему в глаза, и он впервые видел её лицо так близко.

Она была очень похожа на Лагерту – и даже не чертами лица, а внутренним стержнем, той силой, которая порой могла сделать больше, чем насилие. Ивар не мог не признавать этого, хотя предпочитал другие методы. Теперь он мог предположить, что Ида могла даже очаровать его отца. Рагнар любил женщин, зато Ивар полагал, что свободен от этой слабости. Однако Ида плюхнулась к нему на колени, и ему показалось, что ядовитые щупальца её красоты пробираются ему под кожу, ощупывают ребра, разыскивают путь к его ожесточенному сердцу.

И это злило его, взбудораживало, раздражало и пугало одновременно.

А потом Ида протянула руку и дотронулась до его губ. Так просто, будто перед ней был не Ивар Лодброк. Будто не перед ним тряслись не только сотрудники компании, но и родные братья.

Только Одину известно, к какой ошибке Ивар был на секунду близок. Он сжал руки на хрупкой талии Иды, борясь с желанием притянуть её к себе. Эта девчонка, невозможная, ядовитая, хитрая, пробралась к его сердцу, и у Ивара перехватило в горле от желания смять поцелуем её губы. Даже если бы сам Фенрир в тот миг разорвал оковы и пожрал солнце, Ивар бы не заметил этого.

Но ослепляющее наваждение длилось только пару секунд. Стоило бы сказать спасибо всколыхнувшейся панике, что подавила его и заставила освободиться от хрупкого и теплого женского тела на коленях. Пара грубых слов, и Иду как ветром сдуло.

Ивар выхлебал три стакана воды прежде, чем понял, что сунуть голову под охлаждающую струю будет эффективнее. В голове было пусто и гулко, и звенело, как ледяные ветви звенят в лесу, когда на них дует ветер.

Вспомнив утреннее происшествие в мельчайших подробностях, Ивар прикрыл глаза и едва слышно застонал. Великий Один и прочие боги, что он вам сделал-то такого? За отца он отомстил… почти. Остался Экберт, но его причастность не доказана. Он делает всё, что вы пожелаете, он идет путем, по которому ведут норны, почему вы подсунули ему эту девчонку?!

Его мысли прервал стук в дверь.

– Занят?

Чертов Хвитсерк, ещё его здесь не хватало! Ивар едва не зарычал сквозь стиснутые зубы. Он сам попросил Хвитсерка постараться проникнуть в близкий круг общения Иды, и сам теперь был не рад собственному приказу. Где эти двое шатались добрую часть ночи?! Чем занимались, кроме того, что пили?!

Хвитсерк уселся на подоконник с ногами, не обращая внимания, что пачкает белую поверхность ботинками.

– Пил вчера я, а день хреновый у тебя? – поинтересовался он ехидно.

– Если не можешь сказать ничего умного – заткнись, – процедил Ивар.

Хвитсерк ухмыльнулся:

– А ты не можешь не хамить, братец?

– Говори, что хотел, и проваливай.

Ивару хотелось швырнуть ему в голову чем-нибудь тяжелым. Одна мысль, что Ида провела вечер с Хвитсерком, заставляла его трястись от злости.

– Ида вчера сказала, что приходила к тебе на собеседование. Она это вообще серьезно?

Ивар вцепился пальцами в ручки кресла, чувствуя, как в нем поднимается ослепляющая ярость.

– Почему тебя это так интересует?

– Воу-воу, братец, потише. – Хвитсерк поднял руки в примирительном жесте. – Я просто хотел сказать, что больше информации вытащить из неё я пока не смог. Она была слишком пьяна.

«Спокойно, Ивар, спокойно».

Тон Хвитсерка выбешивал. Ивар прикрыл глаза, пытаясь успокоиться. Милый братец Хвитсерк, ты даже не представляешь, насколько ты близок сейчас к собственной смерти…

Мысль, что Хвитсерк мог дотрагиваться до Иды, особенно – после шлюшки Маргрет, резанула Ивара по сознанию. Какого Ёрмунганда его это вообще беспокоит?! Ида имела право общаться с кем угодно, спать с кем угодно. Даже с Хвитсерком. Тем более, что сам Ивар не ограничивал брата в действиях. А, возможно, надо было бы, надо…

– Хорошо. – Ивар исподлобья глянул на Хвитсерка. – Забудь о моем задании. Я постараюсь справиться сам.

Он произнес это прежде, чем успел обдумать, как именно собирается вытаскивать из Иды информацию, но нельзя сказать, что решение было мимолетным. Ещё во время разговора с Уббе Ивар думал, что должен стать для Иды её слабым местом, и не важно, какие эмоции она будет испытывать к нему – важно было лишь привязать её к семье, помешать ей навредить им.

Теперь… а что теперь? Ивар не хочет подпускать Иду к Хвитсерку? Ивару нужно держать Иду ближе к себе, а не к другим?

Ивар сам не знал, что ему нужно. Впервые в жизни не знал. И присутствие Иды так близко мешало ему понять, чего же он хочет. Возможно, ему стоит избегать общения с ней какое-то время, заодно он сможет понять себя сам? Один, зачем ты усложняешь своему сыну жизнь?

– Сам? – У Хвитсерка глаза на лоб полезли. – И как же, прости меня? Будешь ей пальцы один за другим отрезать?

Ивар отрезал бы ему непомерно длинный язык, если бы мог.

– Нет.

– А ты с женщинами как-то иначе умеешь обращаться? – Полюбопытствовал Хвитсерк, и в его тоне Ивару послышалось то ли покровительство, то ли издевательство. Рука сама потянулась к ножу. – Ивар, ты ведешь себя с Идой и с Блайей так, что они даже за миллион долларов не захотели бы пробыть с тобой в одном помещении наедине больше пяти минут. Не говоря уже о Маргрет.

– Не сомневаюсь, что о желаниях женщин ты знаешь больше других… – Ивар едва держал себя в руках. – И мне на это плевать. Но с Идой я разберусь сам. В конце концов, она будет работать на меня, и я буду контактировать с ней больше, чем ты. Можешь возвращаться к своему клубу, наркотикам, и девицам. Свободен.

– Это меня и пугает, – Хвитсерк чуть склонил голову, разглядывая Ивара. – Подожди… – Он чуть наклонился вперед, заглядывая Ивару в глаза. – Ты что, ревнуешь? – Он хлопнул в ладоши, забавляясь собственной шутке.

Ивар почувствовал, как закипает кровь.

– Заткнись, Хит!

– А это не шутка, похоже… Ты действительно ревнуешь. – Хвитсерк сложил руки на груди, и этот жест до отвращения напоминал привычку Сигурда. Братская кровь – не вода. – Златокудрая Фрейя, не думал, что доживу до этого дня! – Его глаза лукаво блеснули. – Обращайся за консультацией в любое время, братик! Помогу, чем смогу, хотя наглядно не покажу, естественно. Наглядно – это в Гугл.

Хвитсерк никогда не умел заткнуться вовремя. И сейчас, выслушивая его ехидные замечания, Ивар мечтал воткнуть брату нож в горло. Может быть, хотя бы тогда он замолчит. Но даже сквозь ослепляющий гнев, он понимал, что Хвитсерк нужен семье, что непутевый брат еще не раз и не два может пригодиться, что…

– Не сомневаюсь, что Джейне нравились твои способы вытягивать из неё информацию, – бросил Ивар, и его маневр удался.

Хвитсерк поперхнулся очередной остротой. С его щек сошла краска. Соскочив с подоконника, он метнулся к Ивару, схватил того за свитер, приподнимая над инвалидным креслом.

– Не смей произносить её имя в таком тоне, – хрипло произнес он. – Это ты виноват в её смерти!

Ивар почувствовал себя отомщенным, видя, как в зеленых глазах братца промелькнула и исчезла тщательно спрятанная в глубине его души боль. И ярость постепенно отступила, уступая место удовлетворению, которое испытывает охотник, загнавший свою жертву в смертельную ловушку.

– Нет, милый братец, – он ухмыльнулся. – Это только твоя вина. А теперь отпусти меня подобру-поздорову, иначе я выпущу тебе кишки.

Опустив взгляд, Хвитсерк увидел нож, упирающийся ему в живот. Медленно и неохотно он опустил Ивара обратно в кресло.

– Хорошо, – сказал он тихо. – Если тебе так хочется тянуть информацию из Иды самому – вперед. Но я помогать тебе не буду.

– Мне и не нужна твоя помощь.

Он использовал запрещенный прием и знал это. Если кого-то Хвитсерк и любил в своей жизни, то похоронил эту девушку четыре года назад, променяв её чувства на выгоду для семьи. Потому, что Рагнар умел управлять людьми, и его собственные сыновья не были исключениями. Хвитсерк смирился со смертью Джейны, Хвитсерк стал прежним, но каждое упоминание её имени вскрывало старые раны, которые время не залечило.

Оно вообще не лечит, лишь создает иллюзию излечения.

Глядя, как Хвитсерк захлопывает за собой дверь, Ивар подумал, что пропасть между ним и его братьями ширится день за днем. Каждый из них стоит на обломках их братского союза и беспомощно наблюдает, как в овраг летят камни, а земля с грохотом раскалывается у них под ногами.

Кто же из них первым сорвется в бездну?

*