Текст книги "Aut vincere aut mori (СИ)"
Автор книги: Sininen Lintu
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 31 страниц)
– Мы не можем, – наконец произнес он медленно. – Если мы уедем, то, согласно завещанию отца, не получим ничего.
Блайя замерла, не веря своим ушам. Он сейчас говорит это серьезно? На мгновение ей захотелось закричать, разбить тишину, возникшую после его ответа, ударить его, сделать что угодно, только не молчать, пытаясь загнать на самое дно истерику, неумолимо разрастающуюся в ней. Стало холодно, и Блайя вывернулась из кольца его рук, отодвинулась.
Неужели он не понимает, что только что едва не умер? Неужели этот простой факт не дошел до его сознания? Неужели он не понимает, что она могла умереть?
Они могли навсегда потерять друг друга.
И неужели он, всегда понимавший её с полуслова, не понимает этого сейчас?
– Блайя, – начал Сигурд. – Прошу тебя…
– Ты чуть не умер, – тихо, но твердо произнесла Блайя, глядя ему прямо в глаза. Она знала, что в лепешку разобьется, но докажет ему, что права. Что ничто в этом мире не может быть дороже их спокойствия и возможности просто жить счастливо. – Я чуть не умерла. Ты прекрасно понимаешь, что кто-то заварил эту кашу, чтобы убить меня или тебя. Сигурд, кто-то хотел нас убить. И он вряд ли остановится.
– Я знаю, – он смотрел на неё внимательно, и в его взгляде она могла видеть и понимание, и боль, и черт знает, что ещё, но сейчас её это не трогало. Не такого ответа она от него ожидала, и, хотя глупо было обвинять его в том, что он не оправдывает её ожиданий, так она сейчас и поступала. Впервые за всё время их отношений она поступала именно так.
Ведь он сам просил её прислушиваться к себе, к собственной интуиции и к чувствам! Почему же не хочет слушать её сейчас? Он должен услышать её, должен! Она сделает всё для этого.
– Ты взял с меня обещание, что я буду прислушиваться к своим ощущениям. И именно это я сейчас и делаю.
От понимания, что Сигурд не может принять решение, от которого зависят их жизни, ей стало больно. Блайя чувствовала себя мраморной статуей, настолько ей было холодно сейчас. Впервые холодно рядом с ним. И она не знала, что ещё делать, как поступить, чтобы донести до него простую мысль: нужно что-то решать. Нужно уезжать, пока не поздно. Нужно бежать.
Она должна объяснить ему…
Должна.
Сигурд, её Сигурд не мог быть настолько жадным, что готов был рисковать их жизнями ради денег. Ради части наследства Рагнара Лодброка, человека, которому не были нужны его сыновья. Он ли это сидит рядом с ней? Или она ошибается, и у него есть причины так говорить?
Взрослая женщина внутри неё говорила, что Блайя несправедлива к нему. Что жизни их обоих зависят от Ивара, и что Сигурд не может предать свою семью, свой клан, потому что Ивар найдет их и уничтожит. Что Ивар никогда не отпустит их, и они оба должны это понять.
Но желание просто выжить было сильнее разума.
Сигурд моргнул, сглатывая.
– Блайя…
– Тебе так важны деньги Рагнара?
Больше всего на свете она боялась услышать, что Сигурд скажет ей теперь. Он искал ответ, который бы устроил её, Блайя видела это. Но слышать ответ, который бы ей понравился, но не был правдивым, она не хотела. Она не желала проверять на прочность их любовь, да только мысль, что смерть Маргрет разверзла перед ними такую пропасть, была невыносимой.
Блайя сейчас ненавидела эту девчонку, и, если бы Маргрет уже не была мертва, она убила бы её сама.
– Нет, – наконец Сигурд покачал головой. Помолчал, подбирая слова. – Мне плевать на деньги Рагнара. Я просто знаю Ивара. Если мы уедем, он костьми ляжет, чтобы найти нас. Блайя. – Он подсел к ней ближе, осторожно, как к дикому животному, и взял за руку. Ладони она не отняла. – Во имя Фрейи и прочих богов, Блайя, – выдохнул он. – Я люблю тебя. Ты это знаешь. Если ты думаешь, что меня не испугало… – Голос Сигурда сорвался, и он замолчал на несколько секунд, глубоко вздохнул. – Блайя, когда я понял, что могла умереть ты, я чуть не умер сам. И я не хочу, чтобы это случилось из-за Ивара.
И по его глазам было видно, что он говорил правду. Ни слова лжи. Блайя слушала его и оттаивала, понимая, что вовсе не жадность или трусость толкает его на решение остаться в доме Лодброков. Она понимала, что сейчас и всегда он был с ней честен и всегда думал только об её безопасности.
Чувство стыда охватило её. Она всхлипнула, закусывая губы и думая, как только что была к нему несправедлива, и как чуть было сама не разрушила доверие, которое связывало их с самого начала. Ей стало страшно: что случилось бы, если бы она поддалась своим эмоциям до конца?
Увидев, что Блайя приходит в себя, Сигурд обхватил её затылок ладонью и прижался лбом к её лбу.
– Любовь моя, – пробормотал он. – Если бы я не знал, что Ивар найдет нас где угодно, я бы уже собирал вещи.
И снова он был прав, а она не поняла этого сразу, позволив страху решать за неё, кто виноват, а кто – весь в белом.
– Прости меня. – Блайя прижалась к Сигурду, обнимая, и его объятия были для неё домом, едва не потерянным по её глупости и вновь обретенным.
Неужели у них нет выхода, и ловушка, мастерски расставленная Иваром и содержащая в качестве приманки их собственные жизни, захлопнулась за их спинами? Блайя отказывалась в это верить. Снова и снова она искала выход, перебирая в уме различные варианты, но чем больше она думала, тем яснее понимала, что Сигурд был прав. Чтобы уехать, им нужно быть уверенными, что Ивар не тронет их, не станет искать.
– Я могу подарить ему весь бизнес отца, – задумчиво предположила она. – Я всё равно никогда не смогу с ним управиться.
– Не сходи с ума. – Сигурд качнул головой. – От нашего убийства Ивара удерживает лишь то, что имущество в этом случае перейдет к Бьерну и Торви. Если ты отдашь ему казино и отцовские активы, он уничтожит нас обоих без колебаний. Он всегда меня ненавидел, а теперь – ещё больше. Клянусь богами, – прошептал он, – с тех пор, как умерла моя племянница, я сам каждую ночь представлял, как убиваю его…
В его словах был резон, однако Блайя вспоминала, как в её снах Ивар признавался, что любил своего брата, и что-то вроде сомнений мешало ей воспринимать отношения между братьями с той же ясностью, которую демонстрировал Сигурд.
К тому же, Ивар всегда был не только яростен и гневлив, но ещё и расчетлив, а любого расчетливого человека можно было переиграть. Блайя не была докой в интригах и хитростях, но она была хорошей ученицей, и не было у неё учителя лучше, чем Ивар Лодброк. А, может быть, она в чем-то и превзошла его, потому что в минуты, когда его разум застилала кровавая пелена ярости, ум Блайи оставался ясным.
– Если бизнес нужен ему для прибыли – да. – Она вовсе не была уверена в собственных словах, но все равно произносила их. – Но если ему нужна власть, а не деньги, то, я думаю, мы сможем договориться.
– И что мы можем ему предложить? – Сигурд взял её лицо в ладони, не позволяя ей отвернуться, отвести взгляд от его синих, ярких глаз.
– Думаю, я знаю, что ему нужно. – Блайя коснулась кончиками пальцев его губ. Она совершенно точно знала, каковы они на вкус. – Он хочет власти, полной и неограниченной, и не остановится ни перед чем. Я хочу предложить ему стать доверительным управляющим бизнеса моего отца и теми казино, которые он заставил Осберта продать мне.
– Звучит, как безумие. – Жаркое дыхание Сигурда обдало её ладонь.
– Мы все здесь безумны, – ответила ему Блайя. – Такая уж мы семья. Но вряд ли мы сможем быть хуже Ивара.
Потому что хуже Ивара быть просто невозможно. Ивару можно было только отвечать ударом на удар, зная, что ему это по душе. Что он любит тех, кто борется за собственную жизнь. Блайя была из таких – уроки Эллы Кинга ни для кого не проходили даром. Сигурд был из таких – по крайней мере, пока это не касалось их семьи, и пока ему не приходилось волноваться и за её жизнь тоже.
– Это настолько ненормально, что может сработать, – неожиданно отозвался Сигурд.
– При этом дивиденды от бизнеса по-прежнему будут поступать на счета владельцев, и нам не придется думать, как зарабатывать на жизнь, – закончила свою мысль Блайя.
Это действительно могло сработать. Компромисс, который мог понравиться Ивару, который ненавидел, когда ему не подчинялись, но в равной степени ненавидел, когда его противники не сражались за то, что принадлежало им. Если Ивар хочет получить бизнес Эллы – а он хотел этого – ему придется согласиться на чужие условия. Что будет, если он решит, что проще убить их, Блайя не думала: такое решение было бы в стиле Ивара, но не принесло бы ему выгоды.
Телефон Сигурда коротко пиликнул, сообщая о поступлении нового сообщения. Прочитав его, Сигурд поднял взгляд на Блайю, и его глаза сияли – странная реакция, не вяжущаяся ни с их серьезным разговорам и почти ссорой, ни со смертью Маргрет, разделившей происходящее на «до» и «после».
– Читай, – он протянул ей телефон.
Вкладка сообщений, приглашающе раскрытая на весь экран, гласила: «Змееглазый, не хочешь подработать с нами в туре? Кормежка и койка в автобусе включены в предложение».
– Что это? – удивилась Блайя, вновь перечитывая сообщение от номера с канадским телефонным кодом.
– Шанс, Блайя. – Сигурд улыбался так широко, что, казалось, щеки треснут. – Это наш шанс.
– Тогда расскажи мне, – попросила Блайя, возвращая ему телефон. – Я хочу знать.
– Рассказ будет скучным, – предупредил Сигурд, укладываясь на постель и притягивая её к себе.
Блайя устроилась головой у него на груди, слушая, как размеренно бьется его сердце, положила руку ему на живот.
– Это не важно.
Она знала, что не уснет.
Сигурд познакомился с Чедом Крюгером случайно: вокалист Nickelback однажды зарулил к ним в казино, только не играть, а выпить без левых соглядатаев. Папарацци и так преследовали Крюгера буквально по пятам, но в некоторые заведения, принадлежащие Лодброкам, хода им не было, а если они туда и пробирались, то охрана быстро отнимала у них камеры и выкидывала за дверь.
Потому что в казино, принадлежащих Lothbrok Inc., зачастую далеко не последние люди в рулетку проигрывались. И каждый хотел сохранить свои проигрыши в тайне.
Чед играть не любил, но выпить в одиночестве ему хотелось. Не рассчитав дозу алкоголя, после очередного стакана виски он прошел свою точку невозврата и, поругавшись с одним из барменов, едва не выбил тому все зубы. Сигурду, как единственному заглянувшему в казино в тот вечер члену семьи, пришлось разбираться с буйным посетителем. Которого он, конечно же, узнал, и разборки с которым закончились совместным распитием вискаря из отцовской коллекции. Они обменялись контактами – разумеется, e-mail’ом Крюгера Сигурд первоначально пользоваться не собирался – и расстались на дружеской ноте.
А потом в и без того разворошенном змеином гнезде семьи Лодброк гадюки перекусали друг друга, и Сигурд понял, что у него есть выбор: либо он продает свои песни, которых не слышали даже братья, либо навсегда остается «мальчиком для битья» для Ивара, возомнившего себя наследником отцовской империи. К двадцати двум годам у Сигурда накопилось много музыкального материала, и первым человеком, которому он решился его показать, оказался Чед Крюгер.
Вовсе не потому, что его электронный адрес по-прежнему валялся в недрах тетради с текстами. Просто мистер Крюгер в очередной раз посетил казино Лодброков. И в очередной раз напился с Сигурдом: Чед заливал алкоголем свой развод, а Сигурд – смерть матери, которую любил так же сильно, как ненавидел. И черт знает, как их разговор перешел на музыку, но, узнав, что Сигурд пишет песни, Чед попросил его скинуть пару текстов и записей. И Сигурд, выпивший достаточно, чтобы море было ему по колено, а океан – по щиколотку, прямо с телефона и скинул на адрес Крюгера несколько файлов с текстами и запись, сделанную на диктофон. И забыл об этом: в собственную счастливую звезду он не верил, понимая, что занятия музыкой приведут его не к славе, а к большим проблемам, а ещё больше не верил, что вокалист Nickelback вообще вспомнит о своей просьбе утром, когда очнется с трещащей по швам головой и пустыней Сахарой вместо горла.
Однако Чед вспомнил, да так, что в первое прочтение ответного письма Сигурд не сразу понял, что произошло. Перечитал.
Крюгер предлагал выкупить у Сигурда одну его песню. А также – предлагал сотрудничество в будущем: иногда Nickelback использовали чужие тексты или музыку, выкупая права на произведение и добавляя собственные аранжировки. И это могло бы стать для Сигурда звездным часом, но разум, к обеду очистившийся от похмелья, подсказал ему, что Ивар не потерпит своеволия и перекроет ему кислород быстрее, чем он получит свой первый гонорар.
Поэтому в ответ на предложение Чеда Сигурд выставил свое условие, единственное и очень для него важное: никто не должен узнать, чьи песни иногда исполняет группа Крюгера. Он просил, чтобы даже в лейбле его настоящее имя знали лишь те сотрудники, которые должны быть в курсе этого по специфике работы (и, разумеется, высшее руководство, если их вообще интересовали такие вопросы).
Чед согласился, и через несколько дней на банковскую карту Сигурда упали первые деньги, заработанные любимым делом.
Блайя слушала его, не перебивая, и лишь иногда водила рукой по его животу, выписывая круги на ткани рубашки. Ещё одна тайна перестала быть тайной, ещё одна дверь его души приоткрылась со скрипом. Сигурд Лодброк был полон секретов, но, глядя на его семью, Блайя понимала, почему: она бы сама скорее умерла, чем доверила кому-то из них что-то, для неё важное. Даже Уббе не вызывал у неё доверия: если он не мог разглядеть, что его собственная жена спала с другим, что он вообще видел? Хотя Блайя не сомневалась, что его желание заботиться о братьях, быть им вместо отца было искренним. Просто Уббе сам был слишком для этого молод, и жизненного опыта у него явно не хватало.
Да и у кого из них он был?
– Такая вот история. – Сигурд поцеловал её в нос.
– Я надеюсь, ты собираешься согласиться на его предложение? – Блайя приподнялась на локте, заглядывая ему в лицо. – Если откажешься, я с тобой разведусь, – фыркнула она.
Сигурд расхохотался, склонился к ней и прижался поцелуем к её губам, покусывая их и лаская, и Блайя приоткрыла рот, позволяя углубить поцелуй и отвечая на прикосновения. Когда Сигурд отстранился, его глаза были слегка затуманены, но он улыбался.
– Я не могу так рисковать, – шепнул он. – Разумеется, я соглашусь. Но знаешь, – он посерьезнел. – Думаю, прежде нам нужно будет разобраться с твоим бизнесом. И собрать кое-какие документы, которые докажут Ивару, что я не уйду из этого дома бомжом с пустым кошельком.
– Например?
– В основном, банковские выписки со счетов, – пожал Сигурд плечами. – Нужно перенести деньги на один счет и собрать кое-какие сбережения, оставшиеся ещё с учебы. Я транжирил бабла меньше, чем Хвитсерк.
– Думаешь, нам нужно много денег? – Блайя вздернула брови.
– Думаю, на переезд мы потратим немало, – ответил он. – Лететь нам предстоит в Канаду, а жизнь там несколько дороже, чем в Иллинойсе, любовь моя, – он прикусил щеку изнутри, явно размышляя над чем-то, потом взял телефон и набрал ответное сообщение Крюгеру.
Блайя заглянула в экран.
«Созвонимся по этому поводу завтра, обсудим детали. Я согласен. Только я вообще-то с женой».
Ответ пришел через пару минут.
«Я помню, женатик. Разберемся».
И, всё-таки засыпая в объятиях Сигурда, Блайя впервые за долгое, долгое время почувствовала, что у них обоих есть надежда на жизнь как можно дальше от дурного семейства Лодброков.
========== Глава двадцать седьмая ==========
Комментарий к Глава двадцать седьмая
Aesthetic:
https://pp.userapi.com/c840722/v840722084/60c1d/koDwZlqMk7E.jpg
https://www.youtube.com/watch?v=zsccsE2mjds – OST к главе.
Ночь для Ивара обещала быть бессонной. Общение с полицией всегда вызывало у него невероятную головную боль, а сегодня за вечер его было более чем достаточно. И теперь он ощущал, как в мозгу разрастается, как раковая опухоль, мигрень. Окутывает его ядовитым туманом, сквозь который не видно ничего, а собственные мысли кажутся тягучими.
Вытащив из ящика стола упаковку таблеток, Ивар закинул в рот сразу две и запил глотком воды. Ему предстояло о многом подумать и многое решить, и головняк, заставляющий голову раскалываться на части, не входил в его планы.
Боль отступила через полчаса, впрочем, он знал, что мигрень вернется. Всегда возвращалась, но с помощью таблеток ему удалось избавиться от неё хотя бы на время, и он решил потратить это время с пользой.
Покушения на жизнь Блайи и Сигурда не ожидал даже он. И снова Ивару на ум пришла Лагерта.
Что, если Лагерта узнала о завещании Блайи и решила устранить её и Сигурда – потому что за свадебным столом они делили эль на двоих так же, как должны были разделить жизнь? Символизм, о котором знали все язычники, и который значил для них больше, чем человеческие законы?
Но для Лагерты этот способ был слишком топорным. Она предпочитала утонченные способы убийства, и до сих пор лишь в семье догадывались, что Аслауг была отравлена по её указанию. Здесь же всё было напоказ, будто плевок в лицо.
Не её стиль.
Возможно, это – дело рук Исайи Блэка, решившего начать устранять семью Лодброков с самого слабого звена? Ивар мог представить логику, которой руководствовался Исайя: Блайя умирает, и убитый горем Сигурд уезжает из дома Лодброков, автоматически теряя право на наследство. Смерть остальных сыновей Рагнара могла быть делом техники. Особенно – после того, как пробационный суд признал право Иды на обязательную долю в наследстве и включил её в состав наследников.
Ивар всегда был невысокого мнения об умственных способностях отца Иды, и поэтому такой план действий – откровенно дурацкий, если быть честным – вполне мог прийти ему в голову, хотя выглядел рискованным, и риск не оправдывал себя. Сам Ивар поостерегся бы покушаться на чью-то жизнь, если бы его дочь находилась в руках семьи, которую он бы пытался уничтожить.
Сослагательное наклонение. Чертово сослагательное наклонение. Ивар терпеть его не мог, как ненавидел строить предположения и гадать, а не быть уверенным.
На первом попавшемся листе бумаги он начеркал две версии покушения на жизнь Блайи и откинулся назад, грызя ручку. Лагерта, Лагерта Ингстад. Исайя Блэк. Лагерта. Исайя. У каждого из них были свои мотивы, каждый мог желать Блайе смерти. У кого из них были руки длиннее, а наглость превышала инстинкт самосохранения?
Потому что лишь идиот без инстинкта самосохранения пойдет против Лодброков, особенно – таким дешевым, показушным способом. Или тот, кто хорошо их знает.
Как только уляжется шумиха, он отправит Гуннара и парочку бойцов помощнее допрашивать официантов, работавших в тот день в ресторане. Возможно, кто-то из них расколется раньше, чем Гуннар успеет даже рот раскрыть. Ивар вспомнил, как дрожали работники ресторана, обнаружив, что в их заведении кто-то умер. И, разумеется, они по-прежнему думали, что у Маргрет случался эпилептический припадок.
Ивар помнил, как врач отозвал его на разговор и сообщил, что он предполагает, что Маргрет отравили. Для Ивара его слова вовсе не были открытием: любой, кто видел, как Маргрет выпила целый стакан эля, предназначавшейся Блайе, а через несколько минут уже корчилась на полу в агонии, догадался бы, что смерть была далека от естественной. К тому же, Маргрет была здорова, как лошадь.
Врачи не сразу согласились скрыть истинную причину смерти Маргрет, однако хорошая сумма на банковском чеке всегда делала людей более сговорчивыми, чем они были поначалу. Особенно, если она приправлялась угрозой и ножом у горла. Ивар не хотел вмешивать в это дело полицию – тупые полицейские всегда только мешают. В итоге, врачи сообщили полицейским, что смерть Маргрет Лодброк имела совершенно естественные причины.
Кто бы ни был убийцей, он был хитер, и реакция организма на яд выглядела именно как приступ эпилепсии. Ивар пожалел, что не был силен в токсикологии: он лишь смутно представлял, что такая реакция вполне могла быть. Врач сообщил, что отравление он заподозрил исключительно из-за специфического запаха, исходящего изо рта Маргрет, но, возможно, он ошибся – он также не был токсикологом.
«Вы ошиблись», – улыбнулся Ивар, широко и дружелюбно, и от его показного дружелюбия врача передернуло. Он поспешил убраться восвояси, сообщив, что отчет о причинах смерти Маргрет Лодброк будет направлен в полицию, как только будет готов. И почему-то Ивар был уверен, что врач сделает всё, как нужно. Ему, Ивару, нужно.
Он вновь взглянул на записи.
Лагерта или Исайя?
Кому ещё Блайя рассказала о завещании? Кому обмолвился о нём Сигурд, его тупой братец?
Или это был Уббе?
Если это Уббе поделился с Маргрет, которую обожал, тайной чужого завещания? Твою мать!
Ивар подписал под колонкой с названием «Лагерта» вопрос: «Знала ли Маргрет о завещании?» и подчеркнул его двумя жирными чертами. Потому что он знал, что Маргрет была очень близка с Лагертой. Кажется, белобрысая шлюшка была дочерью одной из её подруг. А, значит, она могла рассказать Лагерте.
Какая-то мысль, очень навязчивая, очень настойчивая, проистекающая прямо из мысли о хорошем общении Лагерты и Маргрет, вертелась у Ивара в сознании, и он почти поймал её, но дверь кабинета открылась, и вошла Ида.
– Ивар, – произнесла она тихо, и почти оформившаяся мысль испарилась, как вода при кипении.
Ивар выругался сквозь зубы.
Только её не хватало ему здесь и сейчас, когда он так успешно избегал её последние пару дней!
– Что? – отозвался он резко. – Что тебе нужно?
Ида присела в кресло напротив него, и ему пришлось поднять взгляд. Одновременно с этим он перевернул свои записи текстом вниз – привычка, выработанная у него за годы жизни в большой семье, где никто никому не доверял.
– Уббе…. с ним всё будет в порядке?
Ивар передернул плечами.
– Уббе – взрослый мальчик, ему не нужна мамочка. Ты входишь в роль нашей добренькой мачехи? – Он приподнял правую бровь. – Ложись спать, Ида Блэк. Мне сейчас не до тебя.
Ида закусила губу. На её лице не было ни грамма косметики, а волосы она убрала в низкий хвост, и это делало её похожей на правильную студентку-отличницу из Йеля, которой она и была раньше. Под её глазами залегли тени.
– Я – Лодброк, Ивар, – напомнила она негромко. – И я прекрасно понимаю, что в смерти Маргрет ты подозреваешь меня и мою семью. Я не могу тебя обвинять, но я хотела бы поговорить об этом.
Ивар сложил руки под подбородком, внимательно разглядывая Иду. Девчонка не была глупа, даже наоборот – кажется, она была слишком умна, и её не стоило недооценивать. Была ли она настолько же хорошей актрисой?
Ответа в её лице он так и не прочел, но всё равно разглядывал её, с удовольствием наблюдая, как на щеках Иды проступает румянец от его взгляда. Красивая, очень красивая. Совсем не те мысли, которые должны у него возникать, но из песни слова не выкинешь. Иду Ивар уже видел очень близко, когда она облила его водой и плюхнулась ему на колени, и от неё пахло алкоголем, невыветрившимися духами и терпким запахом её кожи, и его реакция тогда была настолько непредсказуемой, что ему показалось – в него вселился кто-то другой. Потому что Ивар Лодброк не мог реагировать на женщину так. Ивар Лодброк не мог вообще испытывать эмоции к женщинам: хватит, насмотрелся на Блайю, спасибо большое.
Свои эмоции он вспоминал каждый день: сначала злость, потом удивление, и непонятный жар в груди, когда Ида коснулась пальцем его рта, и желание поцеловать её – грубо, напористо, сминая её розовые, в остатках помады губы. Хорошо, что он умел владеть собой, и ему удалось избавиться от этих чувств, а заодно и от Иды. Пара грубых слов – и вуаля!
Избегать её после этого было трудно, однако возможно, пока она сама вновь не явилась к нему. И не сидела перед его носом в своей домашней одежде, без макияжа, и не заставляла его разглядывать её, потому что он по-прежнему не мог её разгадать.
Сейчас их разделял стол, но Ивару хватило одного взгляда на её губы и подбородок, чтобы снова захотеть поцеловать Иду Блэк. Хотя бы для того, чтобы она перестала спрашивать о его подозрениях. Перестала говорить с ним о смерти Маргрет. Она наверняка успела увидеть на его листке версию о причастности Исайи к покушению на убийство Блайи, и теперь горела желанием оправдать себя и свою семью.
Замолчи, Ида. Просто заткнись прямо сейчас.
– Маргрет умерла от эпилепсии, – мягко, даже чересчур мягко ответил он. – Разве ты не слышала, что сказал врач? Или ты не доверяешь врачам?
– Я доверяю врачам. – Ида пожала плечами. – Я не доверяю тебе.
Прямо в лоб. Ивар усмехнулся: эта девчонка была то ли самоубийцей, то ли полной дурой. И последней она как раз не казалась.
Значит, она понимала, что за подобные слова может и огрести. И всё равно предпочла их сказать.
– Честность иногда равняется глупости, знаешь об этом? – Он покатал по столу карандаш. – Ты и не должна мне доверять. Но ты можешь верить врачам. Если они сказали, что Маргрет умерла из-за приступа – так оно и было.
– Тогда почему ты…
– Опасность, Ида. – Ивар изогнул правую бровь. – Нехорошо подглядывать.
– Я просто хочу доказать, что не имею отношения к смерти Маргрет.
– Кто сказал, что я тебе не верю?
– Кто сказал, что веришь? Ивар, я понимаю, что новый человек в семье вызывает подозрения. Я просто хочу, чтобы ты знал, что я не собиралась причинять никому вред. Я здесь не для этого.
Разумеется, не собиралась – по крайней мере, Маргрет. Ивар и не сомневался в этом. Покушение было на жизнь Блайи – или Сигурда, учитывая, что, по традициям, они несколько раз должны были пить из стаканов друг друга. Попытка убрать слабое звено была засчитана.
Ивара начало раздражать, что Ида рьяно пытается защитить честь собственной сомнительной семейки, хотя пока что их никто и ни в чем не обвинял. Это выглядело подозрительно, и он отметил в мозгу, что версию о причастности Блэков нужно рассмотреть в первую очередь. Он обязательно займется этим после похорон Маргрет.
И, если он выяснит, что Исайя Блэк действительно выстроил откровенно дурацкий план по уничтожению Лодброков…
Что ж, у него есть туз в рукаве, и этот самый туз пришел к нему сам, в своей чертовой пижаме, и нервно облизывает губы, сидя напротив. А значит, одна из задач Ивара – держать Иду Блэк ближе к себе, чтобы нужная карта оказалась в рукаве в подходящий момент. Чтобы – упс! – выскользнуть на пол, привлекая внимание.
Ида смотрела на него – долго, выжидающе. И ему начало казаться, что пауза слишком затягивается.
«Я здесь не для этого».
А для чего ты здесь, Ида Блэк? Зачем пытаешься проникнуть в семью? Зачем вышла замуж за Рагнара Лодброка? Зачем хочешь работать в компании? У Ивара было много вопросов, но ответы на них знала только та, что сидела напротив него.
Всё, чего хотелось Ивару – чтобы она ушла. Головная боль начала потихоньку возвращаться. Она кралась, как кошка, но отголоски грядущей мигрени уже звенели у него в голове.
– Прекрати сеять панику, – наконец произнес он. – И, если тебе больше нечего сказать – уходи, – он кивнул в сторону двери. – Я собираюсь спать.
Ида не спешила уходить. Подавшись вперед, она произнесла:
– Мне есть, что сказать тебе.
– Я тебя очень внимательно. – Ивар потер пальцами виски. Чем быстрее она закончит свою речь, тем быстрее он ляжет спать и хоть ненадолго отдалит от себя завтрашний день.
– Ты хочешь выяснить, кто убил Маргрет? – Её щеки побледнели, будто чтобы начать разговор, Иде пришлось справляться с собственными эмоциями. Возможно, так оно и было. – Я могу помочь тебе, Ивар.
«Что?»
Это было неожиданно, и Ивар вскинул на неё взгляд.
– И как же?
– Ты сам сделал меня своей помощницей и согласился довериться мне. Я могу стать твоими глазами и ушами. – Ида говорила быстро, словно боялась передумать. – Я могу попытаться выяснить, не затаился ли предатель среди тех, кого ты считаешь близкими. Я умею быть незаметной, Ивар, и никто здесь не берет меня в расчет, даже Лагерта. Для всех, включая твоих близких, я – всего лишь третья жена Рагнара. Я – красивая кукла, которая потратит свою часть наследства на шмотки и гаджеты. Разве нет?
Если бы он ещё кого-то считал близкими…
Однако слова Иды пришлись точно в цель. Даже головная боль чуть отступила, уступая место любопытству.
– А если я узнаю, что в её смерти виноват Исайя? – сощурился Ивар. Предложение Иды казалось ему почти безумным, но он любил безумцев, способных предложить самый сумасшедший план. Порой срабатывали именно такие планы. И никакие другие. Но всегда, всегда была разница между безумными идеями и их топорными воплощениями. – Ты предашь меня?
– Если я предам тебя, ты уничтожишь меня и мою семью. И это не вопрос.
Крыть было нечем. Ивар откинулся на спинку своего кресла, глядя на Иду почти с восхищением. Эта девчонка, определенно, знала, что сказать и на какие кнопки нажать, чтобы заинтересовать его. Посмотрим, посмотрим, что она скажет дальше.
Знала ли Ида о возможных планах отца?
– Предположим, – ответил он. – И всё же?
– Если я узнаю, что в смерти Маргрет виновен мой отец, я не стану препятствовать твоей мести. Всё, о чем я прошу, – не трогай мою мать и сестру.
Губы у Иды дрогнули, и, хотя она сразу же взяла себя в руки, это не укрылось от взгляда Ивара. Он задумался, специально ли Ида предоставила ему такой рычаг контроля над самой собой или это произошло случайно, из-за охвативших её эмоций?
И каким же отцом был на самом деле Исайя Блэк, если родная дочь сейчас была готова выдать его в руки Ивару, зная, на что он способен?
– Я не уверен, что ты сможешь помочь мне. Даже мои лучшие ищейки не смогли предотвратить убийство Маргрет. Кем ты себя возомнила? – Ивар не собирался сдаваться так быстро, хотя восхищение Идой росло с каждой минутой, как он ни пытался его подавить. Он смотрел ей в глаза, а в груди поднимался жар, охватывая всё его существо.
Если бы Ивар мог влюбиться в кого бы то ни было, то выбрал бы Иду. Она была красива, она не боялась его (или умело скрывала свой страх) и была достаточно умна, чтобы составить ему конкуренцию. И он был восхищен, однако не собирался этого показывать.
– Возможно, я не смогу помочь, – согласилась Ида. Если слова Ивара и оскорбили её, она не подала виду, и Ивар понял, что для неё это действительно важно. Разумеется, ему было известно, что у неё есть младшая сестра и мать, но он принял это как факт. И неужели ситуация теперь становилась более личной для них обоих? – Возможно, я ничего не узнаю. Но я обещаю: если я узнаю, что мой отец виновен, если я узнаю, что он планирует убить кого-то еще, я сообщу тебе. В обмен на жизнь и здоровье мамы и Оливии.
– И ты ничего не попросишь для себя? – вскинул брови Ивар.
