Текст книги "Эффект незаконченного действия (СИ)"

Автор книги: shizandra

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)

...Последняя сцена. Что может быть проще - пройти мимо, едва коснувшись плечом чужого плеча. Кажется, сегодня он просто отвратительно играет, и Сергей выписал ему за это по полной. Остается только отводить взгляд и кивать с кривой усмешкой. Нет, на самом деле все в норме, просто Солодкий привык к тому, что при работе с Соколовским все сцены идеальны и снимаются с первого-второго дубля, но сегодня… Сегодня рядом Димка. И сосредоточиться невозможно. Ну, давай же! Сделать шаг, еще один и еще, плечо легонько касается плеча, а расслабленные пальцы - холодных от усталости пальцев партнера. Влад вскинул взгляд на Димку и улыбнулся одними уголками губ. - Ииии… бабочки! - Солодкий вздохнул в громкоговоритель. - Стоп! Снято! - Слава Богу, - выдохнул Дима и, не глядя ни на кого, буквально вылетел с площадки. Легкое касание до сих пор жгло кожу, и это ему категорически не нравилось. Похоже, прав был Гельм, когда в одном из перерывов вещал что-то там об «эффекте незаконченного действия». Но так как говорил он на английском, выучить который в совершенстве Диме так и не удалось, то большинство слов он пропустил мимо ушей. А ведь тогда они с Владом так и не стали любовниками. Не успели. Может, поэтому, кажется, что что-то осталось недосказанным. Не… доузнанным. Боже, бред какой… - Ты должен мне хорошее пойло, - Дима, почти на ходу срывая с себя майку, подошел к Гельму, закончившему разговаривать по телефону. – Очень хорошее и очень дорогое. - Это не решит твоих проблем, - Гельм кинул взгляд куда-то за его плечо. – Думаю, вам просто нужно поговорить. - Думай меньше, а то морщины появятся, - огрызнулся Дима, а потом, наплевав на всех, подался вперед, почти прижимаясь к высокому мужчине, пытаясь заглянуть в его глаза. – Гельм, мне нужно расслабиться. - Все, что тебе нужно, так это выспаться, - тот хмуро посмотрел на него, отмечая видные даже сквозь слои грима синяки под глазами. – Или заняться сексом. И забыть о нем навсегда. Дима на мгновение замер, не веря своим ушам, и отшатнулся, глядя на него, как на сумасшедшего. - Псих! – с чувством бросил он и кинулся в сторону. Переодеться и прочь отсюда. И пить, пить, пить, пока весь сегодняшний день не потонет в пьяной дымке. 3. - Влад! - Потом, - отмахнулся Соколовский. - Влад, куда тебя отвезти? Тебя шатает просто, - не унимался дотошный ассистент. Влад поморщился. Правду говорят: всюду правят бал перпомы. В смысле первые помощники. Нигде от них спасения нет. - За угол, - процедил Соколовский, плюхнув себе в лицо стакан воды, ничуть не заботясь, что по рубашке расплывается мокрое пятно, а по лицу поплыли подтеки грима. Стянув из стопки несколько бумажных полотенец, он принялся старательно стирать с себя краску. Грязные желтоватые разводы на белой в прозрачно-голубых ромашках целлюлозе. - Не понял… - Да что не понятного? Бар тут за углом! «Черный апельсин». Спасибо, сам дойду! - Соколовский сунул ему в руки грязную скомканную бумажку. Меньше всего на свете ему сейчас хотелось с кем-нибудь говорить. Именно сейчас. Именно в этот момент. Просто уйти. Аппаратуру и без него разберут. Он актер, и его работа на сегодня завершена. Влад сдернул с вешалки свою куртку и рванул прочь. По переходам, между павильонов и студий, мимо охраны. Хоть к черту на рога, только бы подальше. А внутри бьется-колотится. Димка. Димка. Димка. Идиот! Как только мог подумать, что такое вообще можно забыть. Можно заставить себя не вспоминать, забросить в самый дальний уголок памяти и не помнить. Но забыть? Забыть того, кто был для него примером, кто просто одним только фактом своего существования изменил жизнь, подтолкнул к принятию решения. Димка слишком много значил для него. Сопляк зеленый, ему ведь шестнадцать на Фабрике уже исполнилось. Он с раскрытым ртом смотрел на Бикбаева, да он в прямом смысле слов на руках носил. Ну и что, что это были совершенно детские игры? Он ради одной Димкиной улыбки был готов горы свернуть. На улице светло от вспышек реклам и света ночных фонарей. И ветрено. И неожиданно приятно чувствовать мягкие токи воздуха в волосах. Прохладный ветер охладил пылающее лицо. Бар всего в квартале от студии. Но, что странно, сейчас здесь почти пусто. Глухая ночь. Самое оно, чтобы забиться в угол и медленно со вкусом напиваться. И для начала - Б-52. А там как на душу ляжет. Ну, от винта, господа! О том, сколько же все-таки времени натикало, Дима задумался только, когда безуспешно проверив почти все окрестные забегаловки, не нашел ни одной открытой. Ну, да, почти четвертый час ночи. Нормальные люди спят давно. Это только такие полудурки, как он шарахаются, пугая своим безумным видом бомжей. А Москва стала еще грязнее, хотя чему тут удивляться. О, круглосуточный бар. Как мило, неужели и ему повезло? Дима открыл дверь чуть ли не ногой, словно она была виновата в том, что внутри творился полный хаос, кожа пальцев горела, а в ушах звучал и звучал голос Гельма. Звоночек над головой тоненько тренькнул, сонный бармен за стойкой встрепенулся, и Дима, близоруко щурясь, принялся оглядывать утопающий в полумраке пустой зал. Круглые столики, пластиковые стулья. Добро пожаловать домой, Бикбаев. Мимо проскользнула официантка, неся куда-то поднос с бокалом, и Дима, проследив за ней взглядом, замер, глядя на то, как знакомые пальцы обнимают стекло. - Ну твою ж мать… - нервный смех рвался из груди. Почему-то зрелище напивающегося в одиночестве Соколовского заставило сердце биться о ребра. Вот только хотелось уйти. Просто взять и уйти. Но когда он делал что-то, что по-настоящему хотел? Вот и сейчас, вместо того, чтобы уйти из этого бара, он подошел к столику и устроился на стуле напротив Влада, прячущегося в тени. - Привет, Владиус, - сказал и замер. Почему это забытое прозвище, которое он намеревался сказать с усмешкой, вышло таким… нежным? Влад судорожно вздохнул и поднял на него взгляд. - Привет, - он улыбнулся помимо воли. Похоже, желание напиться было единственно верным и правильным из всех. Алкоголь сметает запреты и блоки и все, чего никогда не сделаешь и не скажешь на трезвую голову, прорывается вовне. - Давно не виделись, да? - Да уж, - Дима, не глядя в меню, сделал заказ подошедшей официантке и окинул Влада внимательным взглядом. – Ты подстригся. Необычно, но тебе идет. - Да, - Влад кивнул. - Зато теперь я больше не похож на голубоглазое Солнце. И Владиусом меня никто не называет. Знаешь, а я скучал. Это оказалось совсем не весело. Без тебя. - Я тоже скучал. Поначалу, - Дима отвел глаза, принимаясь изучать нехитрый интерьер. – А потом стало не до того. Так ты стал актером? Странный выбор. Хотя я помню наши миниатюры. Ты был хорош. - Ну почему же странный? – «Бехеровка» с лимонным соком пошла хорошо. - Видишь ли… у меня перед глазами был ты. - Влад опустил ресницы и откинулся на спинку. - Сначала я пытался доказать, что я не хуже, а потом… потом что смогу играть за двоих. А затем понял, что ничего другого я просто не хочу. Мне это понравилось. Вот и все. - Я рад за тебя, - губы Димы скривила усмешка. Жизнь таки истинная сука. – Забавно вышло. Как родители? Женился? - Живы-здоровы, - Соколовский передернул плечами. - А ты? Не женился? - Не уходи от ответа, Соколовский, - хмыкнул Дима. – Я уже не тот парень из Уссурийска, которого ты знал. Сейчас сбить меня гораздо сложнее. Прошел хорошую школу и хорошего учителя. Так женился? - Мне двадцать один, я актер, снимаюсь очень много, мне чихнуть некогда. И нет, я не хочу жениться. Мне еще, как завещал дедушка Ленин, учиться, учиться и учиться, зубастый парень из Уссурийска, - Влад широко улыбнулся и аккуратно сжал губами соломинку. - Юморист, - хмыкнул Дима. – Но хоть это не изменилось и то хорошо. Фанатки толпами бегают? - Я обучил их не бросаться на меня с визгами, - Влад отпил из бокала, поболтал соломинкой в желтого цвета пойле и вздохнул. – Типа, ваш артист человек цивилизованный, образованный и приличный, будьте добры соответствовать высокому званию моих поклонников. Так что ждут с букетами в театре, встречают после репетиций, устраивают аншлаги на спектаклях и премьерах фильмов, а самые ушлые вычисляют адрес и дежурят под окнами. Но, могу поспорить, мое житье-бытье и в половину не так любопытно, как твое. В твоей армии фанатов есть я! - Не ври, Соколовский, - Дима кивнул официантке, принесшей ему заказанное виски, сделал глоток и поморщился, когда алкоголь обжег горло. Пить крепкие напитки без особых последствий для здоровья его научил Гельм. Правда, рычать по поводу утренних синяков под глазами после какого-нибудь дня рождения это ему не мешало. В такие моменты Дима его почти боялся. – Если бы ты был моим фанатом, то знал бы, кто такой Дмитрий Берг. - Не вру, - покачал головой Влад. – У меня есть два твоих альбома. В плеере – пять любимых песен. Я не смотрю музыкальные каналы, так что не знаю даже, есть у тебя клипы или нет. Мне понравился твой кавер на "Je t'aime". Он у меня на будильнике последние полтора года стоит. Не люблю просыпаться под бодрые вопли. - Он снова отпил из своего бокала и, составив кулаки один на другой, устроил на них подбородок, глядя на Димку. – Ну а ты? Женился? Развелся? Таскаешь за собой штатную любовницу? Резануло. Больно. Неужели у него настолько изменился голос, что Влад не узнал его? Не узнал даже в "Je t'aime", хотя слышал его еще на "Фабрике" и не раз. Черт... Похоже, он действительно был дураком и только и делал, что строил воздушные замки. - Нет, не женился, - и почему хочется, чтобы ему тоже было больно? - Штатные любовницы слишком скучны. На досуге занимаюсь тем, что пытаюсь соблазнить собственного продюсера, - следующий глоток был горьким. Странно, он вроде пьет виски, так почему кажется, что на самом деле это полынный настой? Соколовский вздрогнул. На миг прикрыл глаза, пытаясь справиться с затопившей его горечью. Ну да, он долго мучился, пытаясь убедить себя в том, что зарубежный певец, покоритель европейских сцен, «золотой голос», как его окрестили СМИ, на самом деле – НЕ Димка. Потому что в какой-то момент Бикбаев стал видеться ему буквально всюду. Он миллион раз пересмотрел видео с эфиров, потому что там, на записях, Димка еще был рядом, смеялся вместе с ним, бесился вместе с ним, грустил, засыпал и просыпался. И он обнимал плюшевого медведя, думая, что на самом деле это – никакой не медведь, а очень даже Бикбаев. Глупо. По-детски. Сколько раз он потом сожалел о том, что сам не ушел из проекта? Сколько раз для начала закатывал истерику продюсерскому составу? Его не услышали. А потом и вовсе сделали так, что думать стало совершенно некогда. Выступления, номинации, спасения… Он должен был уйти. Может быть тогда все было бы иначе? - Ну и как? Успешно? – Отличный прием: представить, будто перематываешь собственное сердце стальными полосками. Сталь непослушная, так и норовит раскрутиться, развернуться тугой пружиной, и потому – приходится сосредотачиваться. И только это не позволяет дать себе волю и начать кусать губы. Самый близкий человек остался в прошлом. Этого Диму он не знает совершенно. - Он трахает мне мозг и нервы. Дальше этого мы не зашли, но я не теряю надежды, - Дима хмыкнул, наблюдая за Владом. Забавно... Неужели Соколовский думал, что ничего не изменилось? И что он, Дима, все тот же громкий и пафосный чувак из "Звездного дома" с непомерными амбициями и то ли завышенной, то ли заниженной самооценкой. Они играли тогда. Все играли на камеру и рейтинг. Все. По крайней мере, думать так было легче и проще. А то, что Андрей Соколовский сделал все, чтобы Дима больше никогда не встал на пути его сына... "Я не хочу, чтобы Влад и дальше общался с тобой. Я не хочу, чтобы ты влиял на него. Не хочу, чтобы его даже коснулась твоя тень". Сюрпрайз, Андрей Александрович. Я сижу и напиваюсь в баре с вашим сыном. - А я не видел ни одного твоего фильма. Жаль. Мне действительно было бы интересно, но в последнее время в этой стране я появляюсь не часто и не в курсе, что творится в родных пенатах. В кармане завибрировал телефон, и Дима, почти демонстративно скривившись, вытащил навороченный мобильный. Он понятия не имел, как пользоваться большей половиной функций, но Гельм не желал слушать никаких возражений. "Ты можешь жить, как последний бомж на помойке, Дмитрий, но изволь ходить в начищенных туфлях, носить дорогие цацки и разговаривать по телефону, который стоит с хорошую машину". Дима только хмыкнул, вспомнив тот их разговор. Он много нового узнал тогда. И о том, что может позволить себе преуспевающий мужчина, а что - нет. - Да, Гельм? Я цел, невредим и даже еще не успел набраться до звездочек в глазах, - вскинув взгляд на Влада, Дима принял звонок, начав говорить еще до того, как любимый продюсер начнет свой разнос. Хотя обычно подобные экзекуции Гельм оставлял на утро, с садистским удовольствием наблюдая за тем, как мучается от похмелья его подопечный. - Я рад за тебя, - как всегда, показавшийся по телефону слишком глубоким голос Гельма ворвался в сознание. - Звоню напомнить, что завтра у тебя съемка на канале, а в обед мы разговариваем с директором этого самого канала. Изволь прийти вовремя и выглядеть прилично. И не вызывай такси, вызови машину из отеля, я их предупредил, номер телефона забит в память. Хорошей ночи. - Ты просто прелесть, Гельм, - проворчал себе под нос Дима, возвращая телефон на место. Закусил губу и слабо улыбнулся Владу. - Иногда мне хочется его убить. За все, что он сделал со мной и сделает еще. - Что я могу сказать, удачи, - улыбка у Влада вышла кривой, немного циничной и весьма ядовитой. – Не знаю только в чем, в убийстве продюсера или в его совращении. Он это сказал. Просто сказал, залпом допив остатки коктейля. Наверное, пора переходить на что-то потяжелее. Он все еще способен думать и испытывать эмоции. А нужно чтобы осталась только одна эмоция. Море соплей. Он пожалеет себя снова, раскиснет как придурок, пострадает о том, чего никогда не будет и все. И сеанс рефлексии на этом завершится. И может быть удастся забыть явление Бикбаева. Хотя, существует вероятность, что все будет с точностью до наоборот. У него всегда крыша начинала подпрыгивать, как на резиночке, когда рядом на расстоянии вытянутой руки оказывался Димка. Инстинкт самосохранения вырубался напрочь, и он начинал чудить. Как мало, оказывается, надо. Просто нечаянно коснуться на съемках его пальцев. - Спасибо, - Дима кивнул, залпом допил свое виски и улыбнулся, чувствуя, как начинает шуметь в голове. Наконец-то... Пожалуй, можно даже повторить. - Скажи мне, Владик, ты думал об этом? Думал о том, что бы было с нами, если бы твой... если бы меня не выкинули из проекта? Клюквенная «Финляндия». Влад на дух не переносил виски, а надираться до поросячьего визгу коньяком было бы глупо. - Я собирался свалить за тобой, - он резко выдохнул и опрокинул в себя стопку прозрачного, как слеза, пойла. О да, он сделал все, чтобы его вышвырнули следом. Но его с ослиным упорством тянули вперед. А потом он сам решил отыграться за двоих. – Если бы все было по-честному, ты бы взял первое место, а не эта дура. Тебе бы сняли клип, записали альбом, и пел бы ты дома, а не по заграницам. А я поступил бы не в «Щукинское», а в ГИТИС. Ты был бы моим лучшим другом и однажды я все-таки рискнул бы. - Я никогда не получил бы первого места. На это моих связей не хватило бы, - хмыкнул Дима. - Раз уж их не хватило на то, чтобы меня вернуть. И первому месту достался не клип, а ювелирная побрякушка. И в театральный ты бы точно не пошел и угробил бы самый большой свой талант. Да и я бы... ДК в какой-нибудь Тьмутаракани был бы моим потолком. И твоим лучшим другом я бы пробыл недолго. Мы с тобой слишком разные, Соколовский. Но я спрашиваю тебя не об этом. Я хочу знать, что бы было с нами. И не делай вид, что не понимаешь, о чем я говорю. Влад потянулся к нему и замер, глядя в глаза. - Мне было шестнадцать. И я ни хрена не соображал. И хуле, что с бабами спал? Одно дело, когда тебя трахает шикарная женщина, которая тебе в матери годится, другое дело, когда тебе самому внезапно хочется завалить лучшего друга. Ресницы Димы дрогнули. Вот, значит, как. А Андрей Соколовский был прав. - На "Фабрике" были проблемы с шикарными женщинами. И спермотоксикозом. Так что... - Дима резко выдохнул и вскинул голову. К черту! И Гельм прав, как всегда прав. Отставить в сторону стакан и податься вперед было делом пары секунд. А губы у Влада пахли алкоголем и почему-то были сладкими. Странно, а разве он пил ликер? Сколько лет ему этого хотелось? Сколько чертовых лет? Почему теперь все сбывается? В начале пятого утра, в затрапезном баре, который работает до последнего посетителя? Почему они вообще оказались последними посетителями этого бара и порядком набрались? Почему разговорились? Могли же разойтись и все. Отработали и разбежались. Но нет… у него такие нежные губы, настойчивые, умелые, теплые. - На «Фабрике» я спал с Юлькой и Ритой. Так что не было никакого спермотоксикоза, Дима. Но да, иногда ты все еще снишься мне.