сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)
Тот наблюдал за приближающимся Димкой из-под полуопущенных ресниц. Так и казалось, что стоит сделать резкое движение, и Бикбаев тут же пружинкой взовьется над разворошенной постелью.
Димка напоминал большого взъерошенного кота, которого хотелось взять на руки и, невзирая на сопротивление, погладить вздыбленную наэлектризованную шерсть.
— Кииис-кис-кис… — позвал его Влад, поманив пальцем.
Дима тут же остановился и сел на пятки, глядя на Влада с веселым возмущением.
— Так и знал, что тебе просто кота не хватает. Учти, Соколовский, сухой корм я не ем, на коврике не сплю. А еще за мной нужно ухаживать, гладить и вообще вести себя хорошо.
Гостиничные пижамные штаны были на Владе великоваты, а теперь, когда тесемка, поддерживавшая их на талии, развязалась, они и вовсе норовили сбежать. Соколовский поерзал, пытаясь вернуть их повыше, а потом подполз к Диме и устроил голову у него на коленях.
— Уговорил. Тебе картошечки, супчику?
— Утром? — Дима улыбнулся, принимаясь поглаживать его по волосам. — Ты извращенец, Влад. Но раз уж мой привычный завтрак из кофе и сигарет ты вряд ли мне устроишь, сойдут и оладьи. Не ел их со времен ГИТИСа.
— Со сгущенкой, угу, одевайся, кот, поехали. — Влад щекой потерся о его ногу и тихо заурчал.
— Это Я — кот? Кажется, здесь кто-то себя недооценивает, — Дима чуть сдвинулся и склонился над Владом, быстро целуя кончик носа. — Хорошо, уговорил. Тогда отпусти меня.
Соколовский перевернулся на спину, забавно прижав к груди руки на манер кошачьих лапок, и, широко улыбнувшись, принялся «умываться».
Дима пару мгновений ошарашено смотрел на него, а потом звонко расхохотался и рухнул на постель рядом, чувствуя себя таким легким и свободным от… всего. Словно и не было всех этих лет. Словно он не «звезда» мирового уровня, а всего лишь пацан, малолетка, еще не серьезный, смешной, чуть наивный.
Повинуясь непонятному, но очень сильному желанию он, тихо пофыркивая, подтянулся и лизнул кончиком языка «умытую» скулу, тихо шепнув:
— Для котенка ты, конечно, великоват, да и из меня мамочка никакая, но вот тут ты пропустил местечко.
— М… ты самый замечательный кот в мире… Чеширский… — Влад положил ладонь ему на затылок, мягко массируя и потянулся к губам, лизнул, осторожно прикусил нижнюю, довольно щурясь.
— Влааад… — выдохнул Дима, отвечая коротко, несильно. Ощущать его губы так близко было… потрясающе приятно. И внутри дрожало… что-то. Какой-то сладкий ужас и предвкушение. — Кажется, кто-то у нас здесь проголодался?
— Можно сказать и так, — шепнул Влад, с наслаждением целуя его. Мягкие губы, нежные и теплые. И пошел весь мир к черту. Все, кто существует ЗА дверью этой спальни.
Дима еле сдержал стон. Почти злой, отчаянный. Вместо этого он провел ладонью по щеке Влада, даря почти невинную ласку, не в силах закончить этот странный, но такой жгучий поцелуй.
— А как же супчик и картошечка? — выдохнул он с почти нежной усмешкой, когда Влад сам отпустил его, чтобы глотнуть воздуха.
— И супчик, и картошечка… и оладьи на сладкое… все будет… — сердце просто выламывалось из груди, пульс бился перед глазами алыми разводами.
— А потом растают замки, затем оазис и даже верблюд. И я останусь один в пустыне. Снова, — Дима был готов сам себе вырвать язык за все сказанное. — Но, знаешь… Мне плевать. Плевать, пока я вижу этот замок и отдыхаю в тени. Влад… — следующее касание губ было другим. Совсем другим. Не робким и почти невинным. А жарким. Неистовым.
— Нихрена, Димка… ты всегда будешь знать, где я живу, — он поднимался навстречу поцелую, жадно отвечая на каждое движение губ, на каждый вздох, на каждое касание.
— В этот раз… только так, как хочешь ты. — Куда делся тот Дмитрий Берг, которого он видел каждое утро в зеркале последние пять лет? Куда испарился искусный, разбалованный и капризный любовник, которого видели в постели его редкие пассии? Сейчас он был другим. Совсем другим. Просто мужчиной, млеющим под лаской чужих губ. Просто… Димой.
— Так, как хочу я… — глаза Влада вспыхнули дьявольскими огоньками. — Отлично. Потому что хочу я тебя. Всего… целиком!
Он выпрямился, тыльной стороной ладони погладил точеную скулу, откидывая с лица Димы непослушные прядки. Пальцы коснулись шеи, очертили линию плеча и скользнули на грудь. Четкие, хорошо развитые мышцы под золотистой кожей дрогнули, чуть напряглись. Влад улыбнулся и накрыл губами темно-медовое солнышко соска.
— Влаааад… — прошипел сквозь зубы Дима, выгибаясь, откидывая голову и кусая губы. Как… хорошо. Как коротит нервы резкое, неожиданное удовольствие. Нет сил сопротивляться. И воли… тоже нет. И ведь не монах. Но не испытывал раньше такого… никогда.
— М?.. — быстрый взгляд из-под ресниц. Влад обвел кончиком языка второй аккуратный сосок и легко опрокинул Димку на постель, покрывая его грудь и живот невесомыми поцелуями, перемежая их с покусываниями. Впадинка пупка так и манила. Он не смог сдержаться, чтобы не лизнуть, не погладить чувствительную кожу, прежде чем губами коснуться нежной головки уже слегка возбужденного члена.
— Соколовский! — Дима с силой сжал пальцами его короткие прядки, зажмурился, мотнул головой, закусив губу. — Владик… — застонал, захлебнувшись воздухом. Только не останавливайся. Только не сейчас. Погладить плечи, чуть царапнуть ногтями кожу, когда, кажется, терпеть эту пытку больше не сил.
Тихое гортанное «умгу…»
Влад проворно стащил с Димки шелковистую ткань белья. Язык прошелся вдоль ствола, проследив голубую венку, обвивающую его под тонкой кожей. Соколовский облизнулся.
— Вкусный…
Дима неровно, как-то потерянно рассмеялся.
— И все-таки сначала тебя нужно было накормить, — сжал плечи, отстранил от себя. — Может, все-таки завтрак? — А в глазах горит, горит огонь. Растревожил Влад, разбудил что-то внутри. Потянуть вверх, коснуться губ, слизывая с них свой собственный вкус.
— Потом, — усмехнулся тот, лаская его губы. — Сейчас я тебя хочу, а не завтрак… Можно?
Он зацепился взглядом за затуманенный Димкин взгляд и вот так, не отпуская, медленно сполз ниже, всем своим телом касаясь его. Втерся меж его разведенных ног, ладонью погладил внутреннюю сторону бедра.
— Можно, — тихий выдох и ладонями по плечам. Позволяя… И не надо просить его быть осторожнее. — Поцелуй меня… еще…
И еще. И еще. Пока воздух между ними не накаляется, пока хватает дыхания. Кровь пульсирует в теле, тяжелая жаркая волна возбуждения разливается внутри.
— Димка… хороший мой… — Влад с трудом заставил себя отстраниться, всего на миг, тяжело дыша. Дрожащими руками стянул себя шелковые пижамные штаны. — Где?..
Димка усмехнулся криво, обмяк:
— В сумке… в гостиной… Если хочешь… можно так…
— ТАК не хочу! — почти прорычал Соколовский и соскользнул с постели. Быстрое, но сильное прикосновение губ к губам, будто приказ: не смей даже думать.
«Сумка» — это скромно сказано. Чемодан, больше похожий на сундук. О, ТАКИЕ чемоданы охрененно дорого стоят и выдерживают вес даже асфальтоукладчика. Куча функциональных отделений и кармашков. Он за малым не смеялся сам над собой, представив, как выглядит со стороны. Совершенно обнаженный, возбужденный до предела, роющийся в чужих вещах в поисках… тюбика.
Возвращался он с поспешностью измученного жаждой человека. Почти бегом до спальни и спокойнее, буквально пожирая глазами распростертого на постели Димку. Шаг… на колено, и мелкими поцелуями вдоль стройной икры, глядя прямо в шальные глаза.
— Иди сюда, — Димка приподнялся, обхватил за плечи, потянул на себя, одной ногой обнимая бедра. Зашипел, когда коснулись друг друга тела, и приник к губам, лаская кончиками пальцев бока.
Влад подался вперед и, обняв Димку, перекатился на спину, так и не позволив ему разжать захват. Ладони уверенно легли на ягодицы, поглаживая.
— Хм? — тот вскинул бровь, улыбаясь уголками губ. — Тебе так понравился наш прошлый раз?
Соколовский усмехнулся.
— Понравился, даже очень… — пальцы скользнули вдоль ложбинки и принялись кружить вокруг узкого входа в тело.
Дима выгнулся, впиваясь ногтями в его плечи, раздвинул бедра, давая доступ, улыбаясь про себя. Ленивец…
Тюбик Влад открывал на ощупь. Сдавил в кулаке мягкий пластик, чувствуя, как прохладный гель оседает на пальцах. Немного согреть и снова погладить чувствительную кожу, слегка надавить, проникая в узкое тело.
— Не знаю, не решил, что мне больше нравится: вид сверху или снизу…
— Снизу ты уже был, — выдохнул Дима, зарываясь лицом в его плечо и закрывая глаза. Тело отзывалось… Жаром, легкой дрожью и еле заметной болью. Все-таки у него слишком долго никого ТАК не было.
— Сейчас я тоже снизу, — шепнул Влад, осторожно проникая чуть глубже, лаская, позволяя ему привыкнуть к вторжению.
Дима прошипел что-то сквозь зубы, только сильнее приникая к нему. И как ему объяснить, что хочется по-другому? Не властвовать, а отдать власть? Он сам сказал, что будет так, как хочет Влад. Коснуться поцелуем шеи, ключицы, поиграть с сережкой в мочке уха. И застонать, почувствовав его в себе глубже, чем секунду назад.
— Но это сейчас, — выдохнул Соколовский. — Может, через минуту все будет совсем по-другому… Димка… красивый как картинка… и сейчас только мой… Черт…
Жаркий, тесный, страстный и жадный до ласк. Влад подхватил его за талию и опрокинул на постель, подминая под себя. Замер, нависая над ним, глядя в глаза. Отчего-то это казалось таким важным: смотреть ему в глаза, ловить малейшие оттенки эмоций.
— Мне нравится, как ты ругаешься, — мурлыкнул Дима, приподнимаясь ему навстречу, сильно целуя припухшие губы. Звонко, с тем самым непристойным звуком, от которого тело выгибается от возбуждения, жаркой волной, прошедшего от макушки до самых пяток.
— А мне нравится, когда ты стонешь, — Влад подхватил его под колени и осторожно вошел, сам едва не застонав. Слишком давно он хотел этого. Безотчетно и вполне осознанно. До дрожи в кончиках пальцев, до влажных снов по ночам.
Дима почти до крови закусил губу, зажмурившись. Влажные прядки лезли в лицо, простынь под ним сбилась в складку, но все это было словно на краю сознания. Только Влад… Только боль, так ярко, так остро смешанная с удовольствием.
— Подожди…
Влад замер, кусая губы. Замер, боясь даже дышать, а потом склонился к нему, приникая к губам.
— Что… что, скажи мне…
— Так… ты первый за долгое время, — Дима жадно ответил на поцелуй, а потом откинулся на подушку, расслабляясь. Чувствовать его в себе было… восхитительно. Правильно. Кончиками пальцев по спине, плечам, губам… — Двигайся.
— Спасибо, — шевельнулись губы под его пальцами.
Влад осторожно толкнулся вперед, на секунду замер, завис, войдя до конца, до упора, до звездочек перед глазами. Медленно назад, туго охватившие мышцы подрагивают, и от этого только острее все ощущения… с запозданием приходит понимание. Обладание. Точка, которую он когда-то не поставил.
Чуть быстрее, уверенней, сильнее. Мой… мой… мой…
Дима застонал, вскинулся, обнимая его за плечи. Закинул голову, глядя затуманенными глазами куда-то в себя, прислушиваясь к собственным ощущениям, к тому, как отзывается тело вспышкой на каждое движение.
— Да, Влад, да… — облизнул пересохшие горящие губы, зарылся пальцами в короткие прядки. — Владик…
Да, Димочка, за каждую минуту, за каждую мысль о тебе, за каждую ночь, в которой ты разрывал сон вот такими же невнятными стонами, заставляя просыпаться и скулить, кусая уголок подушки, пока не угомонится обезумевшее сердце.
Глубже, яростнее, идеальное совпадение вздохов и стонов.
— Да, Димочка… — в ответ, накрывая его рот своим, языком проникая в одном ритме с уверенными сильными толчками. А дышать нихрена не легче, звенит в ушах, в висках бьется кровь и его пальцы путаются во влажных волосах.
— Влад… — А Дима стонал, еле слышно вскрикивал, шептал что-то — то нежное, то непристойное. Ловил поцелуи, кусал губы, а когда терпеть больше не было сил, выгнулся дугой, словно умоляя, всем телом умоляя: — Еще, Влад… Еще!
Как в веселых стартах: сильнее, глубже, быстрее… в едином порыве, чтобы вливались друг в друга тела, проникали, втирались, соединились, чувствовались как одно. Влад глухо гортанно зарычал, чувствуя, как подкатывает то самое, желанное высвобождение. С НИМ.
Дима в ответ рассмеялся. Зло, почти отчаянно, только бы не закричать. Еще и еще… Выгнулся, прижимаясь всем телом, каждой клеткой кожи. Нашел губы, безжалостно вломился в рот и кончил, разрисовывая плечи Влада красными полосами. Как… хорошо…
…Способность дышать появилась спустя долгие минуты. Способность думать — еще позже. Они лежали на смятой разворошенной постели. Сплетенные в одно целое. Невыносима была сама мысль о том, чтобы пошевелиться. Заставить себя отстраниться от пылающего тела рядом.
Влад поморщился и тихонько фыркнул. Царапинки на плечах щиплет.
— Ты жив, ураган?.. — легонько лизнул губы, привлекая внимание.
— Еще скажи, что тебе не понравилось, — фыркнул Дима, сладко, сыто потягиваясь. Повернулся, коснулся губами плеча. — Спасибо. Правда, я теперь даже двигаться не хочу. Слишком лениво. — И плевать, что день в разгаре. Он обнажен, открыт, вылюблен и доволен. И даже потеки между бедер и на животе не смущают. Черт… Он таки извращенец.
— Понравилось, — Влад поерзал и, нащупав краешек сбежавшего в сторону одеяла, потянул за угол, укрывая себя и Димку, а потом подгреб его поближе и носом уткнулся в шею. — Ты же не откажешься повторить… немного позже. Ты мне … можно сказать, мозги вынес напрочь.
— Все может быть, — тихо выдохнул Дима, обнимая его и закрывая глаза. Зверски хотелось спать. Все-таки вчера он лег слишком поздно. Он просто не успел отдохнуть. А от Влада так тепло. И спокойно. Кто они теперь друг другу? Друзья — слишком громко. Любовники… От слова любовь. Но как еще назвать то, что происходит? Им обоим понравилось. И да, он бы хотел повторить. Не раз и даже не два. И не только так. А потом? Что потом? Они могут не вылезать из постели всю неделю. Но что дальше?
— Не давай мне уснуть…
— Тогда предлагаю альтернативное место для лежбища, — Влад легонько поцеловал его смеженные веки. — Вчера ты мне так и не дал отлежаться в джакузи. Обещаю потереть тебе спинку. И не только.
— Садист, — Дима улыбнулся, не открывая глаз. — Так я усну еще быстрее. Но ты иди. А я пока поваляюсь немного, — выдохнул он, но вопреки своим словам ослаблять объятия не торопился.
— Это сейчас ты уснешь, — ладони Соколовского соскользнули с Димкиной талии и переместились на задницу, после чего Влад несильно шлепнул его. — Давай, тогда не джакузи, а душ. Контрастный. И в качестве бонуса я тебе сделаю хорошо…
— Хм-м?.. — Дима открыл один глаз, смотря на Влада с интересом. — Ладно, уговорил, — и тут же, как распрямившаяся пружинка, вывернулся, выгнулся и скатился с кровати. Потянулся с удовольствием, встав почти на цыпочки. Чуть поморщился от дискомфорта пониже спины и ощущения стянутой кожи на животе и, взъерошив волосы, направился в ванную.
Влад еще пару мгновений лежал на постели, бездумно глядя ему в след. Когда-то Димка был тонким. Тоньше девчонок даже. Был легким. Эльф.
Он и сейчас тонкий. Вот только тонкость его обманчива. Очень сильный, такой, как струна. Может обманчиво-легко обнять, а может и шею свернуть. Он очень изменился… вот только стал еще более желанным, чем тогда. Или это он, Влад, изменился?
Соколовский выбрался из постели и, подхватив откуда-то из кресла сброшенный вчера халат, направился следом за Димкой.
А тот уже стоял в кабинке и, подставив лицо прозрачным струям воды, чему-то тихо улыбался. Ручейки воды стекали по плечам, спине, волосы потемнели, потяжелели и ресницы слиплись, став похожими на наконечники стрел.
— Твое джакузи ждет тебя, Влад, — не открывая глаз, произнес он, надеясь, что Соколовский его услышит. Напор воды был хорошим, и ванна уже почти набралась. — Только осторожно, ступеньки скользкие.
— Вот стою я за тобой… любуюсь и думаю, нафига мне джакузи, если в ней не будет тебя? — Влад шагнул к стенке кабинки и, приоткрыв дверку, легонько провел кончиками пальцев вдоль Димкиной спины.
— Ты хотел в ней поваляться, — Бикбаев выгнулся, следуя за его рукой. — А вдвоем нам будет тесно. Хотел бы я, чтобы ты когда-нибудь побывал у меня дома.
— Тесно, зато не скучно… — возразил Соколовский, отбросив халат куда-то в сторону.
— Соколовский, в кабинке мы тем более не поместимся, — Бикбаев фыркнул, а потом брызнул теплой водой на его грудь. — Марш в джакузи.
