сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)
- Добрый вечер… - мягкий выдох, ласкающий загривок. И не поморщится, когда рев фанатов почти оглушил. – Я рад быть здесь с вами, - короткое движение головой и волосы ложатся так, как, должно – в легкий беспорядок, тщательно продуманный.
Его голос мягким мехом скользнул по коже, легкой щекоткой опустился вдоль спины. Влад судорожно выдохнул, глядя на тонкую фигуру посредине огромной сцены. Нереально красивый.
А Дима что-то говорил, смеялся, шутил, открывая конверт. Вытянул листок и улыбнулся уголками губ, прежде чем произнести на весь зал:
- «Фиолетовые бабочки», режиссер Сергей Солодкий.
Аплодисменты, собственный голос из динамиков, счастливый номинант, говорящий слова благодарности. Надо же, ему тоже что-то перепало от этой благодарности… Да-да, и тебе спасибо, Сережа…
Дима исчез со сцены почти незаметно. Был и нет. Проскользнул за кулисы в толпу своей охраны и почти бегом до гримерки. Его выступление через полчаса…
И как будто выключили радость. Болезненно-острую радость от ЕГО присутствия. Влад тоже поздравил Солодкого, сказал отдельное спасибо за то, что стоит здесь, на этой сцене, ведь не будь песни и клипа - вряд ли блистательная МУЗа увидела бы простого парня из Москвы и пригласила сюда, в этот восхитительный мир. Слова все лились, но радости - не было.
И дальше, дальше… Лучший микс, лучшая певица, лучший певец, лучшая песня… Влад то царил на сцене, то скрывался в закулисье, когда выступала очередная «звезда». А Дима, как мираж все мелькал где-то на периферии зрения. И кажется, слышится его голос где-то в огромном зале.
«Фиолетовые бабочки» были последними. Отзвучали аккорды четвертой песни, и в зале воцарилась тишина. Свет померк, оставив темноту, а потом в ней засветилась точка. Еще одна и еще. Как звезды, загорающиеся на ночном небе. Вот только были они не далекими и чужими, а близкими, теплыми. Казалось, дотянись и коснешься. Ближе, еще… И вот звезда сорвалась. И летит, летит вниз под тихую мелодию песни. А потом вдруг взмывает вверх, оставляя за собой искрящийся шлейф. И вот она уже не звезда, а бабочка. Фиолетовая бабочка с серебристым, звездным узором на нежных крыльях. Эти бабочки-звезды – они кружатся над сценой, взмывают вверх, а потом, словно сраженные невидимой рукой, падают вниз, осыпаясь золотой пылью… Исчезая, как сон. «Мне приснились фиолетовые бабочки…»
И хочется как в первый раз - с разбегу и плевать на крылья, падать, парить над пропастью, широко раскинув руки, до слез вглядываться в звездное небо, сгорать в холодном лунном свете, чтобы даже пепла не осталось, и не жалеть ни об одной прожитой минуте. Это больно - слушать его голос, стоя за кулисами, зажмурившись, и чувствовать, как быстро-быстро порхают в руках девушки-гримера пуховки... Кажется, он все-таки не выдержал и расплакался как ребенок. Как хорошо, что рядом ни одного фотографа!..
Песня отзвучала, свет снова погас, а когда включился, на сцене больше не было Димы. Словно и не пел он здесь только что, кружась в серебристой звездной пыли. Пару секунд над залом царила тишина, а потом стены содрогнулись от дружного рева тысячи глоток. Фанаты орали и визжали, требуя назад своего кумира, а когда поняли, что все закончилось, дружной толпой повалили на выход, наплевав на церемонию и надеясь увидеть Диму еще хоть раз. Пусть за спиной охранников идущего к машине. Но увидеть…
Переодеться Диме не дали. Начальник охраны накинул на его разгоряченное тело длинную куртку, бесцеремонно сгреб в охапку и потащил прочь из здания, повинуясь повелительному кивку Гельма. Дима дернулся было, но потом послушно обмяк, вспомнив, как однажды толпа в два раза меньше этой чуть не разобрала его на молекулы, прорвав ограждение. Тогда он отделался относительно легко, а вот этот самый охранник, который прикрывал его собой тогда, загремел в больницу.
У черного хода уже толпились люди, но их количество не шло ни в какое сравнение с тем, которое пыталось прорваться на улицу из зала. Счет шел на секунды, и Дима понимал это, как никто. Обратная сторона славы – сбегать с концерта от собственных фанатов, как воришка, в плотном кольце охраны. Не смешно и не грустно. Страшно.
Машина сорвалась с места, как только Дима оказался внутри салона. С потекшим гримом, еще не пришедший в себя после выступления, он только сидел на заднем сидении, кутаясь в Гельмовскую куртку, и судорожно дышал, пытаясь не сорваться в истерику. Влад… Там был Влад. А он… Не вышло очередного «когда-нибудь».
========== Часть 4 ==========
Окончен бал, погасли свечи.
Влад долго сидел в гримерке, шуганув помощников. Просто закрылся и сидел, глядя на собственное отражение в зеркале. Выдернул из банки влажную салфетку и медленно принялся стирать грим. Пудру. Блеск. Тени. Обнажая усталую кожу. Желтые разводы с фиолетовыми крапинками в середине.
Он ушел. Он просто ушел, не сказав ни слова. Скорее всего, сегодня же самолет улетит, и он больше не вернется. Сказка — ложь. Да в ней намек. Добрым молодцам урок. Нехрен трахаться с бывшим лучшим другом. Нехрен пытаться вернуть то, чего вернуть нельзя. Все, Владик. Забудь.
Он не собирался топать на тусовку. Отчаянно хотелось подохнуть на помойке. Никогда в жизни не приходить на кастинг «Фабрики звезд», никогда не видеть Димку, не слышать его голоса.
Влад извел полбанки, пока оттерся весь. Сходить бы в душ, но здесь и сейчас есть только салфетки и ничего больше. Ну и ладно. Он переоделся в джинсы, любимую футболку и куртку. Быстро влез в спортивные туфли и, накинув капюшон, поспешил прочь. Сейчас из него будет аховый водитель. Скорее всего. Хорошо, что ночь. Хорошо, что можно нестись по городу, почти не обращать внимания на светофоры. А пешеходов и так почти нет.
Больно. Тянет внутри, ноет. Хуже занозы. Хотя нет. Это, наверное, заноза, такая, в локоть длиной, насквозь пронзила. Он теперь как глупая фиолетовая бабочка на этой занозе дергается. Только сорваться не выходит. Бабочки на булавках умирают.
Надо было бы домой. Закрыться в уютном тихом коконе квартиры, отключить телефон. И спать, спать. Забыть о его существовании. Забыть обо всем. Тогда какого черта он снова делает в «Черном апельсине»? Какого черта стопка за стопкой вливает в себя алкоголь?
Жизнь вообще несправедлива штука. Пора бы раз и навсегда об этом запомнить.
Дима занес руку, чтобы постучать и застыл, когда до него донесся приглушенный голос из-за почему-то приоткрытой двери. Мягкий, успокаивающий, полный затаенной боли и такой… непривычный голос Гельма, разговаривающего на дикой смеси английского и финского. Слова утешения, поддержки, чего-то еще… С кем.?!
Дима медленно опустил руку, закусывая губу. Он ничего не знает об этом финне. Ни-Че-Го. Под веками запекло, и Дима отступил в сторону, прислоняясь к стене. Он хотел сказать Гельму, что идет к Владу. Он обещал тому, что они встретятся. Что поговорят. И пусть ни черта не вышло на премии, сутки еще не закончены, и утро еще не наступило. Он дико устал, но ледяной душ в номере почти привел его в чувство. Жаль, что он так сглупил и не оставил себе листок с номером телефона Влада. Сам виноват, теперь и мучайся.
Голос за дверью затих, и Дима выпрямился. Стер с лица всякое выражение, шагнул снова к двери Гельма и опять застыл, глядя в потемневшие глаза своего продюсера. А ведь тот тоже устал. Бледное лицо, под веками залегли огромные синяки. И взгляд… потухший.
— Гельм, я…
— Можешь быть свободен, — тот словно забыл, что умеет разговаривать на русском, а Дима решил, что он не правильно понял его английский.
— Что? Но…
— Я даю тебе отпуск, Дима. Неделю. Тебе нужно отдохнуть, впереди большая работа. А у меня… — короткий взгляд на телефон, который Гельм сжимал в руке, — есть еще дела. Можешь остаться здесь, можешь вернуться домой, но мой тебе совет — пожарься где-нибудь на солнышке, где не будет людей. Пляж и океан. Скажи Андре, и он все устроит.
Сердце дернулось так, словно было на веревочке и сейчас рука, держащая эту веревочку, дрожала.
— Гельм, что случилось? — Это ведь из-за того разговора по телефону, обрывок которого он услышал, да?
— Тебя это не касается, — тонкие губы Гельма сжались в полоску. — Я вернусь через неделю, и мы продолжим работу. Только не смей отключать телефон и теряться. Я должен знать, где ты находишься.
— Да, папочка, — ошарашено выдохнул Дима, и дверь закрылась перед его носом.
Он не ослышался?! Отпуск?! Гельм сказал «отпуск»?! Нет, они и раньше выбирались куда-нибудь «спустить пар», но длилось это не дольше пары дней и в любом случае они всегда были вдвоем. На секунду Дима почувствовал себя брошенным, а потом тихо рассмеялся. Отпуск… Почему бы и нет?
Дома Влада явно не было. Напрасно Дима топтался сначала перед подъездом, а потом и на площадке перед его квартирой. Дверь никто не открывал, и ни звука не просачивалось наружу. Может, остался на after-party? Нет, вряд ли. ЭТОТ Влад был другим, совсем другим. А может… Может, он обиделся на него, Диму? И теперь просто не хочет его видеть? Справедливо и… и… нечестно.
Поймав себя на этой мысли, Дима только невесело фыркнул и спустился на первый этаж пешком, проигнорировав лифт. И где искать теперь это чудо? Он не знает любимые места ЭТОГО Влада. Пожарная лестница в «Олимпийском», квартира и… тот бар. Сердце пропустило удар, а потом обиженно примолкло, когда попытки Димы вспомнить адрес или хотя бы название провалились. Черт… Он дурак. Одна надежда, что водитель Гельма не такой кретин и помнит, откуда забирал подвыпившего Бикбаева.
Водитель кретином, на счастье Димы, не был. И даже подъехал к дому Влада, чтобы забрать уже замерзшего на скамейке Бикбаева. Тот чуть было не сорвался на него за медлительность, но вовремя прикусил язык. Шофер ни в чем не виноват. Это он дурак.
…На этот раз бар пустым не был. Но поднятый воротник и капюшон были хорошей маскировкой, да и инерция мышления свою роль сыграла, и на него никто не обратил внимания, кроме официантки. Сделав ей заказ прямо у двери, Дима бегло оглядел зал и только сжал пальцы в кулак, когда заметил знакомую фигуру за тем же столиком, что и в прошлый раз. Вот только сейчас перед Владом стоял не легкий коктейль. Да и набраться Соколовский уже успел.
Дима неторопливо подошел к столику и опустился на пластиковый стул, принимая из рук девушки заказанное пойло.
— Здравствуй, Влад.
Тот медленно поднял на него взгляд и улыбнулся.
— До пьяных глюков я еще не допился. Значит это все-таки ты. Решил выкроить для меня пять минут?
— Влад, я… — Дима кусал губы, впервые не зная, как начать разговор. Он знал, что хотел бы сказать и какой услышать в ответ. Но… — Что бы ты сказал, если бы я предложил тебе поехать со мной? Короткий отпуск где-нибудь у океана. Бали, Мальта, Гоа — что захочешь.
— Нет, — покачал головой Соколовский. — Кажется, все-таки допился… Ладно… понимаешь… за чужой счет я могу только напиться. Правда, потом кто-то напьется за мой счет. Это в прошлом — стыренные кофты и кроссовки. И на машину я не насосал, а заработал. Моих денег хватит максимум на Турцию или Египет, я не езжу в отпуск, Дима. Дача и будь здоров.
Дима отвел взгляд. А чего он, собственно, ожидал? Что Влад ему на шею кинется? Идиот. А Турция или Египет… Нет. Просто нет. Даже с Владом. Тогда, может, остаться здесь? Вот просто в этом же отеле на всю неделю. Спать, есть, ходить по улице, надев очки и надвинув капюшон поглубже.
— Какие у тебя планы на ближайшую неделю? — как можно безразличнее спросил он, отстраненно удивляясь тому, что Влад пьяным совсем не выглядит, хотя выпил уже явно не мало.
— Учить роль, спать, есть и не высовываться из квартиры, — Влад опрокинул в себя еще стопку водки и прикрыл глаза, чувствуя, как по телу растекается тепло. — Твой… Гельм еще не говорил тебе о том, что мой отец пытался с ним пересечься?..
— До него добраться еще труднее, чем до меня, — почти автоматически ответил Дима, слишком остро чувствуя, как внутри разливается разочарование. Похоже, тот разговор на гостиничной кухне был только разговором. Ему места в планах Влада нет. Что ж, этого следовало ожидать. И — что врать самому себе — на это он и рассчитывал, откладывая этот разговор. Что за это время улягутся эмоции… — Так что, думаю, Гельм даже и не в курсе, что кто-то пытался с ним… пересечься. Зачем это вдруг понадобилось твоему отцу?
— Подложить меня под тебя или под него — без разницы. Главное, чтобы получилось, — Влад пожал плечами и вздохнул. — Но ты сегодня улетишь, и следующего «когда-нибудь», скорее всего, уже не будет. Гоа, Бали или Мальта, потом опять в тур. Какая теперь разница? Ты порвал «Олимпийский», но там для меня у тебя времени не было. И теперь не будет.
— У меня есть неделя, Влад, — тихо, еле слышно произнес Дима, подаваясь вперед. Протянул руку, коснулся подбородка, принуждая повернуть голову к свету. И только стиснул зубы, чтобы не выматериться вслух, глядя на безобразное светло-желтое пятно на лице. — Сволочь… — бессильно и зло выдохнул он, отстраняясь.
— Мне должны были перечислить деньги за шоу. На перелет и какую-нибудь гостиницу хватит. Все равно где. Все равно куда. — Прикосновение прохладных пальцев было приятным. Влад прикрыл глаза.
Дима закусил губу. Туда, куда бы хотел он — на остров в океане, бунгало и отсутствие репортеров — никакого гонорара не хватит. А по-другому — он даже пытаться не будет. Заграничные папарацци — это не российская «мелочь», достанут даже за широким забором с вертолета. Ему-то плевать — это только сыграет на его эксцентричный имидж, но Влад…
— У тебя есть заграничный паспорт? — Хотя ведь нужна еще и виза, кажется. У него самого этих виз, как у дурака махорки, но даже Андре — личный секретарь Гельма — не в состоянии сделать Владу визу за сутки. И время стремительно утекает.
— Есть, я ведь взрослый мальчик, — Влад махнул рукой, подзывая официантку, и рассчитался за все уже выпитое. — Забей, Димка. Просто забей. Никуда я от тебя не денусь.
— Ты — может, и не денешься. А вот я… — Дима какое-то время наблюдал за чуть подрагивающими пальцами Соколовского, пытающегося спрятать бумажник обратно в карман, а потом встал. Кинул на стол пару купюр за свою выпивку, к которой почти не притронулся и подхватил покачнувшегося Влада, радуясь, что хватило мозгов попросить водителя подождать. — Пойдем, Сокол… Ты здорово набрался. С горя?
— Здесь меня не спрашивали, сколько мне лет, когда я приперся в первый раз. Тогда я напился как свинья и, кажется, заблевал свою «Тарелку», — до выхода они добрались, слегка покачиваясь. — Не беспокойся, салон чистить не придется.
— В любом случае чистить его не мне. Но давай обойдемся без этого, — Дима осторожно, но крепко придерживая Влада, вывел его на улицу. Махнул водителю, и тот подвел машину к крыльцу. Дернулся помочь, но был остановлен суровым Димкиным взглядом. — Куда тебя везти, сокол ты мой пьяный?
— У тебя есть неделя… если ты свалишь в отпуск завтра, почему бы не повторить одну замечательную ночь? Правда, тогда я был трезвее. Ну, а если не хочешь, тогда домой. Замок захлопывается, так что… — Влад потер лоб, мучительно сощурившись. — Меня можно будет просто прислонить к стене.
— Ты пьян, — выдох Димы был почти… веселым. Предложение повторить «одну замечательную ночь» было, конечно, волнующим, но… Он сам слишком трезв для подобного. Просто возмутительно трезв. Но отпускать все равно не хочется. Значит, он повезет его к себе. В тот номер, который уже считал своим. — Садись, чудо, — Дима помог Владу устроиться в салоне и сам сел рядом. Машина тронулась с места, Влада качнуло, и Бикбаев, недолго думая, просто прижал его к себе, надеясь, что по дороге Соколовский не успеет уснуть. Тащить на себе его тушку в отель Диме не улыбалось. Слишком много любопытных взглядов. А после сегодняшней премии их станет еще больше. Хорошо хоть, что отель дорожит своей репутацией и еще никто не «стукнул» журналистам, где, как и с кем обитает Дмитрий Берг в Москве.
— Я и не отрицаю, — фыркнул Влад, зарываясь носом в его шею. — Ты хорошо пахнешь. Даже очень. Если я попрошу у тебя эту футболку… о, забыл… можно я ее у тебя куплю? М?..
Дима только скрипнул зубами. Хорошее настроение начало таять.
— У тебя денег не хватит, Соколовский, — почти огрызнулся он, отворачиваясь к окну.
— Остановите Землю, я сойду, — шепнул Влад ему на ухо. — Хм… Ну ладно. Хоть до подъезда доведи, ключи где-то в кармане. Пока дойду до квартиры — чуток протрезвею.
— Я видел тебя бухим только один раз, Сокол. Но впечатлений на всю жизнь хватило, — вздохнул Дима. За окном замелькали знакомые витрины, а через минуту машина остановилась. — Все, приехали. Выходим. Спасибо, — короткий взгляд в зеркало заднего вида и быстрый ответ водителя:
— Вам помочь?
— Нет, я сам, — Дима качнул головой и открыл дверцу. — Влад?
— Я за него, — Соколовский неловко выбрался из салона и огляделся. — О… продолжение следует? Мне понравился душ в твоем номере. И еще там совершенно потрясающее джакузи.
