Текст книги "Попрыгунчик (СИ)"

Автор книги: Shelvit

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Мы вылезли из могилы Фейги Хаимовны. Вокруг не было ни души. Накрапывал дождик, пробивающийся сквозь лысые деревья, пострашневшие в сумерках. Я еще раз достал камень из кармана, чтобы убедиться, что не потерял его. Он был совсем иным, каким я его запомнил – темным и ледяным на ощупь, а не ярко-синим, приятно согревающим руки. Впрочем, что-то мне подсказывало, что подмены быть не могло: какая выгода с этого Анне Павловне, только и желавшей, чтобы мы скорее вернулись домой? Никакой. И все же…

– Игорь, позвони Руслану, – мягко напомнила Юля, появившись справа от меня. – Скажи, что камень у нас.

– Успеется, – я еще раз глянул на артефакт и убрал его в карман на застежке, чтобы не потерять ни при каких обстоятельствах. – Ты хочешь взять и просто так вернуться к Руслану? Отдать ему эту проклятую стекляшку?

– Боюсь, выбора особо у нас и нет. С ним Илья.

– Вы как хотите, а я без Ильи назад не вернусь, – тихо сказала Маша в повисшей тишине.

– Никто не собирается кидать его здесь одного! – ее фраза меня почему-то задела и вывела из себя. – Просто думаю. Думаю, как лучше, – я сел на скамейку у монумента. – Да ни черта не могу выдумать! Вы же видите, что Руслан нас обскакал в этой игре. А мы только и можем, что покорно дать ему завершить эту партию и смыться, кинув нас здесь. И меня это бесит! Еще это предложение, на которое я должен соглашаться при любых условиях… Он точно что-то выкинет, вот увидите!

– Тогда, – Юля села рядом, – тогда мы останемся здесь. Но все четверо. Живые. Вместе, – она взяла меня за руку, и раздражение понемногу начало отступать. – Да, мы проиграем эту игру, но это же жизнь. Все истории заканчиваются благополучно только в сказках. Только там отважным героям по плечу любое испытание, любой коварный злодей, любая неприятность. Потому что он герой. А мы – простые смертные и иногда вынуждены проигрывать. Остаться в этом времени, конечно, не то, что мне хотелось бы, но это и не конец света. Пусть эта история закончится так, как должна закончиться, а там уже разберемся, как жить дальше.

Я посмотрел в ее серо-зеленые глаза. Посмотрел на Машу, державшуюся уверенно, но все же неосознанно перебиравшую руками низ своей куртки. Окинул взглядом соседние могилы, откуда с памятников улыбались другие люди навеки застывшей улыбкой.

– Может, ты и права, – наконец признал я. – Как-нибудь выкарабкаемся. Заберем Илью и выкарабкаемся. А там, может, еще повезет, и Руслан окажется не таким плохим, как мы о нем думаем… – я крутанул кольцо и вызвал Берсеньева.

– Да, говорите, что там у вас? – довольно грубо ответил он через пару гудков.

– Все идет по плану: мы раздобыли камень.

– Отлично, где вы?

– Илья с тобой?

– Со мной, где ж ему еще быть. Так где вы?

– Пусть он что-нибудь скажет.

– Вы что, думаете, я его в заложники взял? – Руслана это явно смешило. – Илья, скажи им что-нибудь, а то они решили, что я тебя здесь пытать собираюсь.

– Все… хорошо. Сбежали, – подтвердил голос, похожий на голос моего друга, но очень уставший и словно вымученный.

– От кого сбежали? Что с ним?! – вклинилась Маша, бросаясь ближе к кольцу.

– Да не волнуйтесь вы так. Просто нас накрыли полицаи. Пришлось немного побегать. Никто из нас не пострадал, что не могу сказать о другой стороне, – я чувствовал, что этот факт доставляет Руслану удовольствие. – И все же: где вы?

– На кладбище. «Дружногорское».

– Символично, – оценил он наше месторасположение. – Повисите немного, сейчас гляну.

Ага, мы в паре километров от вас, в лесу, – ожило кольцо через полминуты. – Рядом должно быть большое заброшенное здание склада, идите к нему. Там и встретимся. Договорились?

– Да.

– Тогда до скорой встречи, – кольцо, моргнув, погасло – разговор был окончен.

***

Через двадцать минут мы были на месте. За проржавевшим забором огромной дырявой бетонной коробкой, размером чуть ли не с целое поле, высился старый склад. Справа от него за мелкими хозяйственными домиками рядами шли железные баки для хранения разнообразных жидкостей. Дождь с каждой минутой усиливался, норовя вот-вот перейти в ливень.

– Руслан, мы у склада, – позвонил я еще раз. – И он огромен. Где вас здесь искать?

– Цистерны видите? Такие, на резисторы смахивают.

– Да, – как выглядят резисторы, я не знал, но других цистерн, кроме как справа от нас не наблюдалось.

– Отлично. Идите по среднему ряду, мы там.

Хлюпая ботинками, мы втроем свернули на асфальтовую дорожку, испещренную ямами и колдобинами. Дождь, падая прямыми струями, барабанил по капюшонам, накинутым на головы, по плечам и спинам, по старой черепичной крыше одноэтажного дома, плюхал по переполненным лужам, глухо звенел пустыми железными бочками. Пропитка одежды, так хорошо защищавшая от непогоды, больше не спасала: я чувствовал, как тонкой холодной струйкой вода начала свое движение по плечу и теперь медленно спускалась вниз по спине. Штаны облепили ноги и хоть еще не пропускали сквозь себя влагу, но тепло выкачивали из меня беспрепятственно. На миг показалось, что камень, лежащий в кармане, дернулся, пытаясь убежать, но лишь на миг. А потом я увидел их.

Они двигались нам навстречу по широкой центральной аллее. Медленно, словно на летнем вечернем променаде. Руслан вел Илью, закинув одну его руку себе на плечо, поддерживая своей рукой парня подмышкой. И все же Илья шел, пусть с поддержкой, но сам. Волна тепла, зародившаяся где-то в груди, прокатилась по мне, совершенно некстати вызывая желание радоваться и смеяться, как в детстве, когда после долгой летней разлуки ты, наконец-то вернувшись домой из деревни, увидел всех-всех своих дворовых друзей.

Когда до встречи оставалось буквально десять-пятнадцать метров, они остановились. Двигаясь легко, словно танцуя с темнотой, нас окружавшей, Берсеньев переместился за спину к Илье, заставив нас втроем с девчонками от неожиданности застыть на месте.

Он все же выкинул этот номер. Номер, за которым обязательно последует предложение.

– Покажи камень, – скомандовал он сквозь дождь, прижимая лезвие ножа к горлу Ильи.

Ни на мгновение не отрывая от него взгляда, я полез в карман. Молния заедала, словно сопротивлялась тому, что неизбежно должно произойти. И все же я достал стеклянный шар и, подчинившись, показал его Руслану.

– Теперь один медленно неси его сюда, – по холодному металлу в голосе чувствовалось, что сейчас он не допустит никакой выходки, способной помешать его планам.

Я пошел. Медленно. Возможно, даже медленнее, чем это было необходимо, не желая рисковать жизнью друга.

Внезапно, камень ожил, разгораясь изнутри мягкой лазурью. Чем ближе я подходил, тем сильнее и сильнее из него бил свет. Ранее холодный, теперь, словно пульсируя, он дарил приятное тепло.

– Игорь, не надо, – приглушенно сказал Илья, глядя на разгорающийся шар, в ответ на что Берсеньев лишь сильнее прижал нож к его шее, заставив парня застыть и замолчать.

Я остановился в метре от них. Я видел, как в глазах Руслана плясал янтарный огонь, с каким вожделением он смотрел на предмет. Видел. И ничего не мог сделать.

– Давай, – приказал он, медленно протягивая свою ладонь, но ни на секунду не теряя контроль над Ильей. Это был не человек. Это был настоящий дьявол, забравшийся в шкуру человека, водивший нас за собой и защищавший, пока ему это было выгодно. И теперь он требовал плату за свои услуги. Камнем. Или кровью.

– Отпусти его и отдам, – попытался сказать я как можно спокойнее и увереннее, глядя ему в глаза, но голос предательски дрогнул, выдавая все мои чувства.

– Не ставь условий, парень, – стальная хватка его воли, соединенная со злом, словно сжала мое горло. – Я отпущу его, даю слово. Но если не отдашь, то вырежу вас четверых, даже не моргнув глазом, поверь.

И мне пришлось поверить.

Печально вспыхнув, камень перешел во владение к Берсеньеву.

– А теперь иди к своим, и все закончится хорошо, – даже заполучив вожделенный предмет, Руслан и не думал ни на секунду расслабляться. Вместо этого он сделал шаг назад, утаскивая за собой Илью, тем самым увеличивая расстояние между нами. – Ну! Не стой!

Я выбрал дальнейший путь своей судьбы. Я согласился с ним.

Шаг.

Второй.

Третий.

«Извини, боец».

Четвертый.

Гримасы ужаса на лицах Юли и Маши.

Крик отчаяния, бьющий звонкой пощечиной.

Резкий разворот.

Берсеньев, как всегда бесшумно, уже скрывается за ближайшей цистерной. Илья, держась за шею двумя руками, падает на колени. Кровь нещадно красит все вокруг, и даже ливень не в силах отмыть ее. Отмыть меня.

Неправильный выбор!

Я пытаюсь зажать ужасную рану. Остановить жизнь, неумолимо вытекающую из моего друга с каждым ударом сердца. Спасти его, как он когда-то спас меня.

Тщетно!

Бессмысленно!

Впустую!

Из темноты рядом появляются девчонки. На их лицах нет слез. Только отчаяние. То же самое чувство, что сейчас встало огромным комом в моем горле, мешая мне даже дышать. Маша пытается зажать артерии, но и ей это не удается – порез слишком глубок.

Он выполнен профессионалом, не оставляющим ни единого шанса своей жертве.

Кровь бьет все менее и менее мощной струей. Илья с трудом делает вдох. Закрывает глаза.

«Ма-ша…»

Все.

Одним неверным решением я убил своего лучшего друга.

– Вы меня обманули! – из-за цистерн показался Руслан, сжимая в руке пылающий синевой камень. – Это пустая стекляшка, бесполезная, как все вы! – казалось, еще немного и он от внутреннего напряжения перейдет на первородное животное рычание.

Поигрывая ножом, он медленно начал приближаться к нам и вдруг остановился. Обвел нас взглядом и мерзко ухмыльнулся.

– Нет, вы на это не способны. Просто не он был хозяином.

Я понял, что произойдет дальше. Понял, что демон, сидящий в Руслане, не остановится, пока не найдет. И не убьет.

– Бегите! – скомандовал я Юле, сидящей на коленях рядом, каким-то не своим, грубым и жестким голосом. – Живо!

Она не спорила. Она тоже все понимала. Вскочив и с невероятным усилием в доли секунды оторвав Машу от тела Ильи, Юля исчезла за баллонами, утаскивая за собой подругу. Берсеньева это лишь развеселило.

– Ты серьезно думаешь, что надолго меня задержишь? Что я не догоню двух этих ссыкух?

– Нет, – честно ответил я, стоя на месте и никуда даже не собираясь бежать. – Не думаю.

– В героя играешь? – он поднял бровь, медленно приближаясь.

– Нет. Не играю. Просто не хочу доставлять тебе лишнего удовольствия от погони.

– Я убиваю не из-за удовольствия, а только по делу! – рявкнул он. – Я убийца, а не маньяк, – расстояние опасно сократилось. – И мне жаль вас, но чертов камень не оставляет мне другого выбора.

Он подошел почти вплотную. В свете камня я видел кровавый блеск ножа в его руке, черную жирную грязь на куртке и штанах, крупные морщины, выделяющиеся на контрасте. Я видел все, кроме сожаления в его глазах, о котором он говорил.

– Последнее слово? – нож в его руке уже словно сам дрожал от нетерпения, желая узнать вкус и моей крови. Все внимание Руслана в эти секунды было сосредоточено только на мне.

– Сейчас!

Глаза Берсеньева расширились. За одно мгновение он понял свою ошибку. Чуть раньше, чем должен был понять.

Огромной тенью Маша смела убийцу с ног, вылетев из-за его спины. Сейчас это была уже не Маша, а другой, второй демон, ведущий охоту этой ночью. Демон, не простивший смерть любимого человека. Демон мести.

Слившись в едином порыве ненависти, они повалились на сырой от непрекращавшегося ливня асфальт. Нужно было помочь девушке вырвать пылающий камень из рук Руслана, пока он не скинул ее с себя. Вслед за вылетевшей из темноты Юлей я кинулся к Маше, но вдруг невероятно сильная боль парализовала меня, и я безвольно упал.

Нож.

Слева под ребрами, уходя рукояткой вниз, из моей куртки торчал нож, глубоко всаженный в сердце одним коротким мощным ударом.

Я видел, как Берсеньев скидывает с себя Машу. Как отбрасывает прочь Юлю, словно пушинку. Но ничем не мог им помочь. Для меня уже все было кончено.

Я выдохнул и закрыл глаза. Мое время пришло.

Конец III акта.

========== Ёшпрп???. 000 ==========

Комментарий к Ёшпрп???. 000

Нет, со шрифтами все в полном порядке :)

,ьтяп, ерытеч, ирт, авд, заР

.ьтялугоп кичйаз лешыВ

,теагебыв кинтохо гурдВ

:теялертс акичйаз в омярП

– лапоп еН! фаП! фиП

!лажебу кичйаз йыреС

икчолатичс йокстед тнаирав йогурД©

аЈаИб�

аОаКаАб� б�аЛаЕаКб�б�аИб�аИаКаАб�аИб� б�аЖаНб�б� аГб�аБаЕб�аНаИаЙ аДаАб�б� аМаОб�аНб�аЙ б�аОаЛб�аОаК аПаОаДб�б�аМб� б�аЕаЛб�б�аКаОаГаО б�аОаЗб�аЙб�б�аВаА

Я открыл глаза.

По большому счету ничего и не изменилось: меня все еще окружала темнота, а под спиной я чувствовал сырую и холодную, твердую, как камень, землю. Разве что только дождь прекратился, и одежда по ощущениям была вполне сухой. Странно, что я еще был жив. Или нет? А если да, то сколько времени уже прошло? И где тогда все? Похоже, я все же умер…

Тишину внезапно нарушил продолжительный скрип, какой бывает при открытии ржавой калитки, и стало чуточку светлее. Я сел, опираясь на руки, и осмотрелся по сторонам: кто-то отнес меня в небольшую пустую комнату с высоким потолком, отделанную декоративным камнем снизу доверху. Окна в виде полукруглых проемов были накрепко заколочены. Рядом с ними висели факелы, но они, видимо, свое уже отгорели. Пахло сыростью и плесенью. Единственным источником света была приоткрытая, на вид тяжелая, деревянная дверь.

Нужно было разбираться, где я оказался, а главное – где ребята?

За дверью меня ждал длинный светлый коридор, в котором приятно потрескивали факелы. Кроме них на каменных стенах висели портреты незнакомых мне молодых женщин и мужчин, запечатленных художником в полный рост. Работы были прекрасны и ужасны в своем исполнении одновременно.

Первой на моем пути встретилась девушка в рыжем пышном платье с кружевами и оборочками. Мастер изобразил ее лежащей в неестественной позе на грязном полу. Мертвенно-землистое лицо девушки с полуоткрытыми цианотичными губами и пустым бессмысленным взглядом пугали и отталкивали.

Следующим висел портрет путника с длинным развевающимся на ветру изумрудным плащом, гордо стоящего на фоне бесконечных золотых песков и чистого ясного неба. Его голова лежала рядом лицом вниз у его же ног в небольшой неровной кровавой лужице, уже жадно впитываемой иссушенной палящим солнцем землей.

На третьей работе была изображена еще одна девушка. Она была очень красива и женственна, чем-то напоминая мне Юлю. Несмотря на то, что все вокруг нее было в адском пламени, уже перебиравшимся на ее скромное синее платье в пол, девушка сохраняла абсолютное спокойствие и умиротворенность, словно знала, что огонь не сможет причинить ей никакого вреда. Словно она сама была огнем.

Работа, висящая напротив, отличалась от остальных: на ней были изображены двое – мужчина и женщина средних лет на фоне тяжелых грозовых туч, из которых вот-вот хлынет ливень. Оба стояли на вершине огромной кровавой горы из человеческих тел, порубленных рук, ног, голов, прописанных художником во всех ужасающе мельчайших подробностях. Мужчина, смотрящий пустым взглядом далеко вперед, был в свободной черной одежде, со следами, оставшимися на ней после тяжелого боя. За ним стояла женщина в безупречно чистом темном саване, одну руку положив на плечо победителю, а другую подняв вверх, будто силясь достать до небес. От этой картины веяло нечеловеческими мощью и силой.

На пятом полотне, расположенном у поворота коридора, были изображены густые тропики в безудержном безумстве их цвета. Перед ними спиной к художнику стоял явно молодой мужчина в простой бесцветной холщовой одежке. Никакого сюжета в картине не наблюдалось, поэтому она показалась мне скучной и незаслуженно сюда попавшей.

За поворотом обнаружилась дверь, а перед ней еще одна небольшая по сравнению с предыдущими зарисовка, от которой мне стало не по себе. На картине плечом к плечу стояли четыре человека: слева два парня, а справа – две девушки. У крайних людей были вскрыты шеи самым безобразным способом, каким только можно было это себе представить. Девушку в центре художник лишил глаз, а оставшемуся парню вонзил нож в сердце.

Слева направо стояли Илья, я, Юля и Маша.

Я закрыл глаза, медленно вдохнул и отвернулся от картины. Мне не хотелось на это смотреть. Я не мог на это смотреть.

За дверью меня ждал большой зал, пышно украшенный красным бархатом, развешанным по стенам. Здесь уже были окна. Высокие витражные окна из глянцево-черного стекла, не пропускавшего свет ни внутрь, ни наружу. Казалось, они выполняли роль декорации, не более. Но естественного освещения совершенно не требовалось: факелы, напольные и настенные, и тяжелые люстры со свечами, с которых почему-то не капал воск, справлялись со своей задачей лучше, чем требовалось. Больше в зале ничего не было, за исключением большого зеркала в резной деревянной раме, стоящего прямо по центру. В нем отражался я, медленно приближающийся. Черная куртка, черные штаны со множеством карманов, черные высокие сапоги. Короткий ежик черных волос и выбритые виски, успевшие слегка отрасти за время скитаний в будущем. На меня из зеркала смотрел тот же самый Игорь, что и десять дней назад улыбался университетскому зеркалу, только уже без усов. И все же он был совсем другим. Но этих изменений зеркало отразить не могло.

«Привет», – раздался из-за спины до боли знакомый голос, заставив меня похолодеть, а сердце биться чаще. Кроме меня в зеркале никто не отражался.

«Ну же, обернись».

Я обернулся, боясь увидеть того, о ком подумал. И увидел. Черные высокие ботинки. Черные штаны со множеством карманов. Черная куртка. Короткий ежик черных волос и выбритые виски. Мой голос.

«Неужели ты не рад меня видеть?» – спросил меня я, радостно улыбаясь, будто старому другу. Так, как я раньше всегда улыбался Андрею. Так, как сейчас я улыбаюсь Илье.

И все же кое в чем мой двойник не был похож на меня: абсолютно белые глаза без радужек, без зрачков, без намека хотя бы на маленький кровеносный сосудик. В них не было совершенно ничего. И одновременно было все.

– Кто ты? – спросил я, глядя прямо в его бездушные глаза.

И он ухмыльнулся.

========== бНОПНЯ ==========

– Кто я? Это так важно знать тому, кто сам не знает, кто он? – белоглазый засунул руки в карманы штанов и теперь с прищуром смотрел на меня, ожидая ответа.

– Я-то знаю, кто я, – диалог только начался, а уже напоминал мне театр абсурда.

– И кто?

– Игорь Невский.

– Нет. Нет, нет, нет, – мой двойник замахал руками. – «Игорь» – лишь ярлык, созданный твоими родителями, чтобы проще до тебя было достучаться при необходимости. «Невский» – ярлык твоего далекого предка, корень каталога, так сказать. А ты-то кто?

– Человек.

– Это тоже синтетическое понятие, говорящее лишь о том, что ты отвечаешь узкой совокупности признаков: ходишь на двух ногах, откинул хвост, полысел в некоторых местах, осознал свои вопли и способен придумать какое-нибудь назначение палке в зависимости от ситуации, – существо в моем обличии грустно вздохнуло и начало падать назад, как в тот же момент из ниоткуда под ним появилось кресло-груша, принимая его в свои мягкие объятия. – Я так понимаю, спрашивать, зачем ты, тоже бесполезно?

– С таким подходом – да. Все равно все сведется к тому, что это «синтетическое» и «придуманное».

– Мне радостно, что ты понимаешь. Присядь, в ногах правды нет, – легкий жест его руки, и я уже, влекомый непонятной силой, очутился на таком же кресле. – Ты ведь не против «груш»? Просто мне они так нравятся. Раньше любил троны – такие величественные мягкие табуретки, но это слишком пафосно, не находишь? Надо быть проще.

Он любовно пощупал свое кресло, а учитывая то, что это был мой двойник, мне сделалось противно от наблюдаемого. Тем не менее, я решил молчать и не подавать вида.

– Извини, отвлекся от темы, – второй я повернулся ко мне. – Такое часто бывает, когда хочешь сказать так много, а времени так мало. Хорошо, давай для упрощения считать, что ты Игорь Невский, при этом даже человек. И чтобы было проще, перейду на понятную тебе систему: можешь звать меня Иваном, хоть на самом деле я им не являюсь. Пока все устраивает?

– Более чем.

– Врешь, – рассмеялся Иван. – Я вижу твои мысли, ни черта тебя здесь не устраивает. И понимаешь ты примерно столько же, то есть ничего.

– Так ты бы объяснил, глядишь, я бы что-нибудь и понял, – раз он читал мои мысли, то я решил играть в открытую. – Где я? Кто я? Зачем я? А то только и задаешь вопросы, на которые нет ответа.

– Чтобы что-то объяснить, нужно сначала самому это понять. Будешь смеяться, но я не знаю, – Иван приподнялся, развел руками и плюхнулся обратно в кресло. – Зато теперь ты понимаешь, что я чувствую, а это, согласись, важно. Из уравнения с двумя неизвестными мы уже убрали одну, придя к общему эмоциональному знаменателю, и можем поговорить о второй. То есть переходим непосредственно к тому, зачем я тебя сюда и притащил.

Видишь ли, так получилось, – он перевернулся на другой бок, – что я существую немного дольше тебя и уже успел накидать пару вариантов решения задачи, ответом которой станет понимание, кто есть я, а кто – ты. Я наблюдал некоторое время за вами, людьми, и пришел к выводу, что мы с вами похожи. Мне подумалось, что если с моей помощью вы решите загадку своего происхождения, то, проведя подобный эксперимент, я смогу ответить себе самому на тот же вопрос по отношению ко мне. Однако возникла неувязка, поставившая эксперимент под угрозу: несмотря на одинаковую углеродную оболочку, вы все были разного наполнения. А еще ваши эмоции, эти стохастические величины, слабо поддающиеся корреляции…

Но я нашел выход, – продолжил он, немного помолчав.

Вновь повисла пауза. Иван не торопился рассказывать дальше, задумавшись о чем-то своем, а мне было некомфортно здесь находиться. Я решил напомнить ему о своем присутствии:

– И каков выход?

– Выход? – дернулся он, опомнившись. – А знаешь, суть не в том. Я опять заболтался, извини. Слишком долго за вами наблюдал и перенял ужасную привычку разливаться широким потоком вместо того, чтобы излагать непосредственно самое важное одним предложением. Мне нужна твоя помощь.

– Моя? – почему-то удивился я, хотя и так было понятно, что неспроста меня сюда занесло. – Я что, избранный?

– Нет. Скорее, удобный, – честно признался мой двойник, внимательно уставившись на меня пустыми глазами, отчего опять сделалось некомфортно. – С тобой больше шансов договориться, если верить законам логики и статистики. А я им верю, они не способны на обман.

– И о чем ты хочешь договориться?

– Начнем с того, что получишь ты, если мы заключим сделку, не против? Тогда смотри, – он кивнул в сторону зеркала, превратившегося в большой экран. – Узнаешь?

Изображение было настолько четким, что казалось нереалистичным, но тем не менее, сомнений, что это истина, у меня не было. На мокром асфальте неподалеку от Ильи на боку лежал я. В нескольких шагах от нас в замедлении Маша и Юля дрались с Русланом, но даже при таком раскладе силы были совсем не равны.

– Ты же видел картину у входа в мою скромную обитель, не так ли? – Руслан откинул Юлю и, резко встав, метнулся ко мне. – И знаешь, чем это кончится, – выдернув из моей груди нож, как из ножен, тем самым открыв дорогу крови наружу, Берсеньев развернулся к девчонкам. – Предлагаю тебе свою помощь в предотвращении зверского убийства твоих друзей, – из рассеченной шеи Маши хлынула темная струя, – и возвращении всех четверых в ваше время, – теперь Руслан уверенно двигался в сторону Юли, вжавшейся спиной в цистерну.

Я знал, что он хочет сделать.

– Останови, я согласен.

– И что, даже не поинтересуешься подробностями? – картинка замерла в тот момент, когда Берсеньев уже склонился над моей женой, и через миг исчезла, оставляя после себя лишь еле заметно двигавшуюся по поверхности зеркала темную дымку.

– Нет. У меня все равно нет выбора.

– Как нет? Выбор есть всегда. Ты можешь отказаться, умереть и дать погибнуть своим друзьям. Правда, это будет нерационально, но тем не менее.

– Ты меня отговариваешь? – не понял я.

– Нет, исправляю твое заблуждение по поводу отсутствия выбора. Даже в совсем линейных программах есть выбор, заключающийся в решении, оставаться на единице или перейти в ноль.

– Вернемся к делу, – мой двойник опять отвлекся на свои размышления, а мне уже хотелось покончить со всей этой историей. – Что от меня нужно?

– Пустяк. Найти еще четыре подобных камня. Не волнуйся, – предугадал он следующий мой вопрос, – я знаю, где они, и направлю тебя.

– А почему ты их сам не можешь забрать?

– Видишь ли, в силу определенных обстоятельств я оказался заточен в одном из камней, – Иван провел перед собой рукой, и все вокруг исчезло. Остались лишь мы вдвоем посреди ярко-синей бесконечности, от которой резало глаза, – и не могу перемещаться за его пределы. А ты, являясь хозяином камня, можешь. Все просто и логично.

– Хозяином? – я не успевал за потоками новой информации, к тому же, синева повсюду раздражала и мешала сосредоточиться. Видимо, прочитав мои мысли, двойник переместил нас обратно в замок.

– Да. Ты единственный человек, которого он будет слушаться до самой твоей смерти, – Иван прошел к темному окну и застыл, глядя сквозь стекло. – Потом есть три варианта развития событий: либо он становится ничьим и находит нового хозяина сам, как было в случае с твоим другом, либо переходит по наследству, как он достался тебе, либо подчиняется твоему убийце, что вот-вот произойдет. Конечно, у каждого из пяти камней есть свои тонкости, но основной принцип перехода таков.

Пока белоглазый рассказывал, я тоже подошел к окну. Черное витражное стекло по-прежнему оставалось непрозрачным, издевательски отражая меня в двух экземплярах.

– Время вновь приходит в движение, – внезапно засуетился он. – Эти стены опять давят меня. Тебе нужно идти.

Но идти никуда не потребовалось: зал сам, повинуясь Ивану, в нарушение законов физики в момент повернулся так, что я оказался чуть ли не нос к носу со своим отражением в зеркале.

– У тебя будет еще семь целых тридцать шесть сотых секунды, чтобы принять окончательное решение по сделке, – двойника нигде не было, а голос его стал холодным и металлическим и доносился отовсюду. – Если ты согласен выполнить для меня работу, то просто сожми камень в руке и подумай о времени, в котором хочешь оказаться, или сильно ударь его, и тебя вынесет в случайный год. Никого больше ни в коем случае не касайся. Дальше я сам тебя найду. Если не готов, то просто ничего не делай. Тогда ты умрешь, а я смогу найти другого, кто мне поможет.

Кто-то невидимый сильно толкнул меня в спину. Чтобы сохранить равновесие, я инстинктивно выставил руки вперед, надеясь опереться на зеркало, но они прошли сквозь него, увлекая меня за собой. Я сделал шаг вперед и, споткнувшись о резной деревянный край, упал на что-то твердое и мокрое, больно ударившись плечом.

Я лежал среди цистерн. В трех шагах от меня Руслан застыл над Юлей. Капли дождя, словно маленькие звездочки, поблескивали в свете артефакта, зависнув в воздухе.

Мои семь секунд пошли.

Комментарий к бНОПНЯ

Выглядит логично?

========== 346 ==========

Первый удар сердца.

Воздух напоминал сгущенку: тягучий, липкий, плотный. Только никакой сладости в этом не было – мои движения замедлились, стали неловкими, и я чувствовал, как теряю драгоценное время на то, чтобы скоординировать себя.

Второй удар.

Встаю с колен, которые предательски подкашиваются. Что-то спускается вниз по левой стороне живота, похожее на горячего слизняка. Конечно, кровь…

Третий.

Маленькие звездочки холодят лицо и руки. Расстояние до Руслана сокращается. Но не так быстро, как мне хотелось бы.

Следующий удар.

Этот оскал. Этот адский отблеск в глазах. Нет, он не убийца. Он психопат, и, похоже, сейчас находится на пике наслаждения. Хищник загнал всех своих жертв!

Еще один.

Звезды начинают падать. Медленно и совсем неуверенно, подчиняясь земным законам физики, победившим все нереальное, пришедшее мне на помощь. Но предмет уже у меня в руке. Вот он – буйными лазурными реками протекает сквозь плотно сомкнутые вокруг него пальцы. Горячий!

Предпоследний.

«Никого больше ни в коем случае не касайся». И все же я не могу! Что будет, если я отправлюсь в обратное путешествие не один? Беспрекословно подчиниться белоглазому или рискнуть и забрать с собой Юлю? Опять выбирать! В бесконечный раз за этот бесконечный день! Один удар сердца на раздумья.

Седьмой.

«Двадцать четвертое сентября две тысячи семнадцатого года».

Яркий свет.

***

– Просыпа-айся, – что-то мокрое пару раз легонько ударило по моей ноге.

Я открыл глаза и обнаружил себя лежащим на пенке на галечном берегу. Солнце жгло спину, а в ушах что-то неприятно зудело. Вдалеке человек, стоявший около автомобильной дороги, махал мне руками. А за ним были горы и ясное лазурное небо, совсем как…

В левой руке, на которой я лежал, что-то мягко пульсировало.

– Медведи сгорят! – рявкнул кто-то совсем близко, и в следующий момент что-то ледяное опустилось на мою спину, заставив от неожиданности сжаться и перевернуться с живота на спину.

Надо мной, весело хохоча, склонился Илья. С невредимой шеей. Мокрыми длинными волосами и без бороды. Живой!

Я повернул голову направо: Маша и Юля. Сидят и тоже смеются. Как будто ничего и не произошло. Будто не было тех десяти дней, полных лишений, унижений, страха, боли, постоянных преодолений и смертей. Полных настоящей дружбой, нежностью и любовью. А может, оно и к лучшему…

– Эй, Игорян, ты чего такой напряженный, словно…

– Погоди, погоди, а это что? – перебила Илью Маша, потянулась ко мне и дернула за провод наушников. Штекер весело закачался, описывая круги в воздухе, – Ты… ты все слышал? Господи, позор-то какой, – теперь настал черед девушек краснеть и смущаться. – Если кому расскажешь, можешь в тот же момент начинать подбирать себе участок на кладбище!

– Буду так же немногословен, как Фейга Хаимовна, – пообещал я, радуясь, что все внимание обращено на неподключенные наушники, а не на камень, который я аккуратно старался спрятать в карман штанов, прикрываясь поисками плеера.

– Кто-кто?

– Неважно. Расслабьтесь.

– Вы закончили? – Илья, не понимающий, о чем мы говорим, дождался тишины. – Наконец-то. Там Андрей семафорит, чтобы мы шли к машине – дядя Вазген вернулся с колесом.

– Так быстро? – удивилась Юля. – Вы идите тогда, а мы с Машей вас через минутку догоним.

– Девичьи секретики? Ну-ну… Чур, меня не обсуждать.

– И не больно-то хотелось, – Маша скривила забавную рожицу в спину Илье, но он этого уже не видел.

Быстро натянув штаны, я догнал друга. Трава, растущая сквозь гальку, приятно покалывала босые ступни, а легкий ветерок холодил лицо и грудь. Волна счастья внезапно накрыла меня, и я рассмеялся, просто так, без причины. Илья глянул на меня, приподняв бровь, однако спрашивать ничего не стал. Когда-нибудь я все ему обязательно расскажу и, может, даже покажу, но не сейчас. Впереди нас ждала неделя веселого студенческого похода. Впереди была целая жизнь! И только тихая пульсация в кармане напоминала мне, чем я за все это обязан.