Текст книги "Попрыгунчик (СИ)"

Автор книги: Shelvit

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

Мы вчетвером присоединились к скучавшему сторожу.

– Молодежь, куда собрались? – он сразу же развернулся к нам, словно только этого и ждал.

– В Протасовку, – ляпнул я, не подумав.

– А что там нынче интересного происходит?

– Да мы… к дедушке, – мило улыбнувшись, соврала Юля, не забыв при этом пнуть меня по ноге, чтобы я заткнулся и не болтал лишнего. – Болеет сильно. Навестить хотим.

– Похвально, молодежь, похвально. И вы все внуки? А чей-то не похожи друг на друга?

– Бабушки у всех разные. Дед наш по молодости тем еще ходоком был. Шесть детей, и все от разных женщин. А внуков и того больше десятка, некоторых я сама даже не видела.

– Ничего, Лен, – включилась в разыгрываемый спектакль Маша. – Сейчас помрет, живо все слетятся. На поминках и познакомимся.

– Даш, прекрати! Не будь такой пессимисткой.

– Это реализм. Посуди сама, деду уже за девяносто, последние два года дальше горшка никуда не встает. Того и гляди, не сегодня-завтра ласты склеит.

– Знаешь что, реалистка, бери пример с лососевых и молчи!

– Чего?! Ты кого рыбой назвала, камбала?

– Я извиняюсь, у меня в подсобке чайник вскипел. Наверное… Здоровья дедушке, – поспешил ретироваться сторож, глядя на разгорающийся женский конфликт.

– Всего доброго, – равнодушно кивнул Илья, даже не пытаясь перекричать собачившихся между собой девчонок на тему несуществующего деда. К тому моменту, как сторож скрылся из виду за дверью, они уже успели перемыть кости своим выдуманным бабушкам и родителям.

– Все, ушел? Наконец-то, а то штрафы за оскорбления уже начали приходить, – девчонки моментально затихли. – Как они в этом безумном мире все конфликты решают, если даже нельзя по матери послать?

Больше к нам никто за оставшиеся полчаса не приставал, и мы скучали за просмотром телепанели. Выпуск новостей вскоре закончился, и началась трансляция какой-то оперы, окончательно погрузившей нас в тоску. Время тянулось медленно, тенор заунывно выл с экрана, бабульки в дальнем углу продолжали скрипеть о чем-то своем, Илья захрапел, как сидел. Чтобы не последовать заразительному примеру друга, я решил немного размяться и погулять. Не спеша доковылял до окна, которое не протирали последние лет пять. Сквозь пыль и грязь было видно, как из-за угла медленно вылетел старенький пошарпанный автобус, дрожа всем корпусом, и завис у одного из трапов в ожидании пассажиров. Какая-то мелкая деталь отпала от его дна и, отскочив от земли, укатилась в кусты. Похоже, бедняга доживал свои последние деньки, как тот выдуманный дедушка.

– Игорь! – окликнула меня Юля через минуту. Все, включая Берсеньева, стояли у выхода к трапам. – Наш транспорт прибыл, пойдем.

Я еще раз глянул в окно. Кроме пенсионера автомобилестроения ничего другого не наблюдалось. В голову полезли нехорошие мысли. А с другой стороны, если автобус дожил до этих дней, то почему я вдруг решил, что он должен развалиться именно сегодня? Вздор и пустота! Не стоит себя накручивать лишний раз.

Но вот только что за деталь теперь лежит в кустах?

========== 323 ==========

Чихая и безостановочно гремя, наш автобус неспешно летел немного в стороне над старой асфальтовой дорогой уже минут двадцать, но разваливаться явно не собирался. Справа от нас проплывала серая скучная Гатчина, слева – мелкие городишки и села на фоне темных лесов и пашен. В отличие от юга, природа здесь особо не торопилась пробуждаться от зимнего сна, словно решила еще пять-десять минут понежиться в постели. Водитель, хмурый седой старик, ровесник самого автобуса, всю дорогу молчал в отличие от сторожа на автовокзале и не приставал к нам со своими вопросами, за что лично я был ему благодарен. Молчали и мы, глядя в окно и наблюдая в нем сплошную серость, грязь, уныние и безысходность. К концу полета вновь начал моросить дождь, заставив Юлю громко и обреченно вздохнуть.

– Ну что ты? Не грусти, – мне хотелось хоть как-то поддержать свою девушку, и я легонько, играючи, боднул ее в плечо. – Когда мы выберемся отсюда, обещаю, что отвезу тебя в любое теплое красивое место по твоему желанию, где всегда светит солнце, и редко когда идут дожди.

– Я бы не отказалась от Грузии.

– Хорошо. Отправимся в Тбилиси. Хотя нет, лучше в Кобулети, ближе к морю. Днем будем предаваться лености на пляже, подставив свои лица золотому солнцу и соленому морскому бризу и, наверняка, немного обгорим, как это всегда бывает. А вечером, когда жара спадет, мы намажем друг друга каким-нибудь кремом от последствий чрезмерной любви к загару и выйдем на прогулку по набережной. Сядем в небольшом уютном кафе, что держит весьма полный и настолько же добрый, жизнерадостный усатый грузин, и закажем бутылочку «Саперави», а к нему – сочнейший, самый ароматный шашлык, утопающий на блюде в зелени, травах и свежайших, только с грядки, овощах, и парочку видов сыров, что умеют делать только местные мастера-сыровары. На фоне будет играть медленная прекрасная музыка, скажем, «Махинджи вар», и мы будем наслаждаться. Вечером и друг другом. И каждый тост будет посвящен тебе, а первый – моей самой любимой части тебя – твоим чарующим бездонным серым с изумрудным отблеском глазам, в которых я готов тонуть вечность.

– А возьмите меня с собой… – повернулся Илья, сидящий спереди и слышавший разговор.

– Ты там будешь лишний, – Маша за плечи отвернула его обратно и тихо шикнула: – Не мешай ребятам.

– Ну почему же лишний? – Юля, наконец, улыбнулась, чего я и добивался. – Мне кажется, что Грузии хватит на всех. Поехали вчетвером! Игорь, ты же не против? Пару вечеров я обещаю провести только с тобой.

– Я только за. Будет так, как скажешь.

Автобус дернулся, чувствительно бросив нас на спинки сидений перед нами, и остановился. Водитель, ворча себе под нос, тыкнул пару кнопок на панели, но безуспешно, затем полез куда-то под руль, предварительно натянув резиновые перчатки.

– Что-то мне напоминает эта ситуация, – нахмурился Илья.

– Вазик и УАЗик?

– Именно! Это уже становится приметой: сломался транспорт – жди беды.

– Сплюнь, балбес! – Маша слегка выписала ему леща. Парень сплюнул и в отместку трижды постучал по ее голове.

Автобус вновь задрожал всем, чем только мог.

– Гляди, неужто и правда деревянная? – захохотал Илья, вызвав тем самым злобный взгляд в свою сторону, который, если бы мог убивать, то обязательно сделал это медленно и как можно мучительнее.

Старик за рулем скинул перчатки обратно в карман двери, и мы продолжили свой путь. Но через минуту остановка вновь повторилась, только на этот раз автобус сам начал постепенно опускаться на землю.

– Все, прилетели, – буркнул водитель, – средствá за билеты не возвращаю. Дальше дойдете сами, семь килóметров осталось, ноги не стопчите, поди.

Как оказалось, развалюха до конца не опустилась и зависла примерно в полуметре над полем. Пришлось прыгать в густую, набухшую от дождей, грязь, принимавшую каждого из нас с противным чавканьем. Дождь усилился. До старой асфальтовой дороги было метров двести, но другого пути не имелось – хлюпая и чмокая, иногда увязая по щиколотку, шаг за шагом мы выбрались из этого месива и, по максимуму надвинув капюшоны, понурив головы, зашагали в сторону, куда указывал старый синий знак неподалеку. Шесть километров под дождем. Благо современная одежда совершенно не мокла и не пропускала влагу внутрь.

Через пару минут я услышал тихое тарахтение позади и обернулся. Наш автобус вновь набрал высоту и медленно, мигая аварийкой, улетал от нас обратно в сторону Питера.

– Вот тварь, мог бы и довезти нас до конца, – как-то поразительно беззлобно и равнодушно прокомментировал увиденное Илья, остановившийся рядом.

– Но не довез, – я закрыл тему. – Пойдем, надо наших догонять. Только девчонкам не говори, не расстраивай их лишний раз.

– Ладно. Игорь…

– А?

– Я вот тут думаю, – он понизил голос, – в последнее время все чаще: это же правда я виноват в том, что с нами сейчас происходит. И если что-то вдруг…

– Забудь. Ни вдруг, ни если. Что случилось – то случилось, значит, так надо. А от того, что ты лишний раз будешь корить себя, легче не станет ни тебе, ни мне, ни кому-либо еще. Отпусти и живи дальше. Тем более, что я даже, наверное, в глубине души рад, что попал в это приключение. Как бы еще узнал, какие потрясающие люди меня окружают, а, дружище? – я ободряюще потрепал его по плечу.

– Спасибо…

– Кстати, как ты относишься к рыбалке?

– Всецело положительно, а что?

– Раз у нас сегодня день планов на будущее, точнее, прошлое, думаю, что перед Грузией мы могли бы на пару дней выбраться куда-нибудь к реке чисто мужской компанией с костром, гитарой, палаткой и наваристой ухой. Что скажешь?

– Да будет так!

***

На пути к Протасовке мы прошли по маленькому городку, называвшемуся, если верить частично облезшему дорожному указателю, Белка. Конечно, название было другим, значительно длиннее, но сохранились только «Бел» в начале знака и «ка» – в конце. В Белке было подозрительно тихо: то ли дождь разогнал всех по домам, то ли жители города уже работали в поте лица, то ли, как предложил Илья, случился зомбиапокалипсис, и зараженные просто ждут, пока мы зайдем глубже, чтобы окружить нас и съесть наши мозги. В любом случае, кроме пары собак, бегущих по своим собачьим делам, нам на пути так никто и не встретился.

– Руслан, а где все? – Маша тщетно пыталась найти хоть одного человека в округе.

– Хер его знает, – пожал плечами тот. – Может, переехали.

– Куда?

– На кладбище, куда ж еще. С нашей системой распределения и регистрации людей только туда и переезжают обычно. Первый раз за тебя выбирают после университета, второй ты волен выбрать сам через пятнадцать лет, если будешь себя хорошо вести. А третьего не дано.

– Получается, людей разделяют с их семьями?

– Да. Интересы государства выше интересов отдельно взятого человека. На встречу с семьей можешь потратить ежегодный отпуск, двадцать один день. В эти три недели можно ехать вообще куда угодно, хоть к тетке в Саратов, хоть к бабке в Биробиджан.

– Бесчеловечное время…

– Можно подумать, когда-то на нашей планете было лучше? – ухмыльнулся Руслан. – Общей массе всегда будет плохо. Да и не заслуживает она, эта масса, чего-то хорошего. И нет, не в подлой человеческой натуре дело, хотя и в ней тоже, – мы с вами никак не нарушим законов природы, пока крутимся на этом чертовом шаре вокруг чертового Солнца. Ресурсы ограничены, а народ плодится с ужасающей силой, вот и получается, что в вечной борьбе за блага выживет самый приспособленный. А остальные: ленивые, тупые, хромые, бездари, да просто слишком обычные, как все – извольте либо вымереть, либо следовать правилам сильного и потакать тем, кто на вершине, в надежде, что оттуда когда-нибудь скинут какие-нибудь объедки за верную и доблестную службу господам.

Я играть по навязанным правилам не собираюсь, – чуть позже продолжил он, смахивая собравшуюся воду с капюшона, – но и вымирать мне не с руки. Я отрекся от своей стаи по рождению, и теперь она вправе порвать меня при встрече. Убийства, кражи, воровство, обман, развод на бабки и другие дела, считающиеся низкими, подлыми и преступными, мне удовольствия, поверьте, не приносят – лишь необходимость, способ к существованию. Это тоже не жизнь. Не та жизнь, что я бы себе хотел. Но хоть умру свободным. А раз свободным, значит – счастливым.

Можете осуждать или ненавидеть втихую, в открытую – без разницы, я уже к этому привык. Но одно прошу – постарайтесь меня понять. Если сможете.

За весь оставшийся до деревни путь больше никто не проронил ни слова.

========== 324 ==========

В Протасовке творилось что-то странное: дальше по центральной улице наблюдалось всеобщее оживление. Не проходило и полминуты, чтобы со двора с новым, по сравнению с остальными, двухэтажным домом, скрывающимся за красным забором, кто-нибудь не выбегал или не забегал обратно, обязательно что-то с собой неся. Явно в ту же сторону ползли две старушки в сопровождении одного дедка под широким зонтом метрах в пятидесяти перед нами.

– Нам тоже туда?

– Не знаю, – мрачно ответил Руслан. – Но и где найти ту самую загадочную баб Женю тоже не знаю. Похоже, придется заглянуть на огонек.

– Не нравится мне этот огонек. Много людей. Если местные, то все друг друга знают. Не факт, что чужакам будут рады, – нахмурилась Юля.

– Пока твой баланс не на нуле, тебе везде будут рады. Пойдем.

Огибая и перепрыгивая лужи, скопившиеся в выбоинах и ямах, щедро покрывающих главную дорогу, мы дошли до места сбора всех деревенских. Калитка была призывно открыта, однако за забором слышался спор, судя по голосам, минимум трех мужчин, решавших, зарубить ли некоего Петьку или пока погодить. Оптимизма услышанное не добавляло.

– Хозяева! – Руслан костяшками пальцев постучал по забору. Спор мигом затих. – Доброго дня!

– Доброго, – со двора вышел один из мужчин в темных брюках и мятой грязной рубашке с еле заметными засохшими брызгами крови на ней, держа в руках топор. – Так, я вас раньше не видал. Кто такие будете? Васькины?

– Нет, мы из Нововоздвиженска…

– Нововоздвиженска? А кто у нас оттуда? – перебил хозяин и в задумчивости почесал коротко стриженный висок острием топора. – Ладно, заходите, чего под дождем зазря стоять мокнуть. Потом разберемся. Костя, мать твою, куда ты эту табуретку из сарая потащил? Она же сломана!

Продолжая ругаться на некоего Костю, мужчина вновь скрылся за забором, оставляя нас одних. Я вопросительно глянул на Руслана, на что он молча пожал плечами, махнул рукой, тем самым позвав за собой, и последовал приглашению пройти внутрь.

На участке перед домом был разбит большой шатер, защищавший от дождя столы, составленные друг с другом, скамейки и с десяток стульев и табуреток различных мастей. Столы уже были накрыты белыми скатертями, стремящимися улететь при особо резких порывах ветра, но удерживаемые посудой и бутылками с жидкостью различных цветов, начиная от прозрачного, заканчивая синим с блестками. В дальнем углу шатра стояли двое мужчин, не обративших на наше появление абсолютно никакого внимания. Один, тот, что повыше, в пиджаке, откупоривал пузатую бутылку с содержимым темно-янтарного цвета, а другой, толстяк в свитере, держал в руках стаканы и с нетерпением переминался с ноги на ногу.

– Добрый день, – Руслан в очередной раз обозначил наше присутствие. Мужчины резко обернулись, на автомате пряча за собой пузырь и стаканы, но, поняв, что мы их процессу мешать не собираемся, расслабились.

– Добрейшего и вам! Идите скорее сюда, не привлекайте лишнего внимания, – заговорщически позвал высокий. – Я уж думал, что это моя Настенька. Ух, как она любит подкрасться и ка-ак рявкнуть на ухо своим басом! Один раз так бутыль от испугу упустил из рук. Литр чистейшего домашнего самогону, чтоб вы понимали, эх…

– Да что ты женой своей зубы-то заговариваешь людям, – упрекнул его напарник по темному делу. – Не видишь, гости с дороги устали, тоже хотят выпить. Да, ребятки?

– Не совсем, мы… – попытался было вставить я, но безуспешно.

– Никаких отговорок! Такой праздник – Кирюха с Васькой женятся. Неужели за счастье молодых не выпьете? Егор, ну чего ты с этими двумя бокалами стоишь, обнялся? Тащи еще!

– Я тебе дам, тащи еще, алкаш старый! – как и было обещано, позади нас громыхнула незаметно подкравшаяся Настенька, ростом с Илью, а шириной, как два меня, перепугав всех, кто был в шатре. – А ну живо в дом помогать! Коньяк оставь! Ишь ты, шустрый какой…

Повторять дважды не пришлось – мужчины мгновенно скрылись на веранде, оставляя нас с этой громкой женщиной.

– Вы друзья Василисы, да? – с нами она была куда добрее и приветливее. Даже улыбнулась. – А я Анастасия Владимировна – мама Кирилла и жена этого потомственного, прости господи, алкоголика. Как осмотритесь и нагуляетесь, милости прошу в дом к остальным гостям.

– Анастасия Владимировна, – Берсеньев применил самую очаровательную улыбку из своего арсенала, – простите, но мы не гости на вашем празднике. Мы в деревне мимоходом по очень важному и срочному делу, ищем некую бабушку Женю. Может, хоть вы подскажете, где она живет?

– Что ее искать? Сама позже придет, тогда и поговорите. А пока, настаиваю, оставайтесь с нами! Я вас приглашаю.

– Простите, но как-то неудобно: мы не знали о свадьбе, пришли без подарков, все грязные с дороги, может…

– Да ничего страшного, – лишь отмахнулась она. – Тут полдеревни сейчас таких явится, что, выгонять их теперь, что ли? Все, вопрос решен и не обсуждается. Какими бы важными ваши дела не были, они потерпят хотя бы пару часов, иначе на баб Женю не выведу. Потерпят, я сказала, – она суровым взглядом остановила было начавшего сопротивляться Руслана и снова лучезарно улыбнулась. – Вот и славно! Пойдемте за мной, я покажу, где можно умыться и отдохнуть с дороги.

Дождь, оросив нас напоследок мелкими брызгами в лицо, принесенными порывом ветра, внезапно закончился.

***

Через час прибыла и сама невеста, сопровождаемая родителями и свадебным регистратором, вызванным на дом, но на глаза никому не показалась, сразу же спрятавшись в специально выделенной для нее комнате. Все гости, а их навскидку было человек пятьдесят – семьдесят, плавно перетекли из дома, в котором, несмотря на открытые окна, уже нечем было дышать, на свежий воздух в шатер. Мы впятером предусмотрительно сели за самый дальний стол, чтобы лишний раз не мозолить никому глаза и позже незаметно покинуть торжество. Напротив нас с Юлей присела милая пожилая пара: он в стареньком, но чистом и отглаженном благородном бордовом костюме, и она – в такого же цвета платье в пол и маленькой кокетливой черной шляпке. Ухаживая за своей спутницей, мужчина налил ей в стакан вина и что-то шепнул на ухо, получив скромную, но искреннюю улыбку в ответ.

Тем временем началась церемония.

Из распахнутых окон дома полился традиционный, бессмертный свадебный марш Мендельсона. Жених, на вид мой ровесник, подгоняемый громогласными командами матери, проследовал в дом за своей суженой и через минуту показался на веранде с ней на руках под всеобщие аплодисменты и радостные выкрики со стороны друзей молодых.

– Ах, какая красивая! Прекрасный цветок! – восхитилась бабуля в бордовом. Невеста в пышном розовом платье действительно была невероятно мила и крайне обворожительна. На секунду она напомнила мне Иру, мою однокурсницу, но лишь на секунду. Судя по счастливому и немного ошарашенному лицу жениха, он сам еще не до конца верил, что такая чудесная девушка совсем скоро станет его женой.

– В день нашей с тобой свадьбы, милая, ты была таким же прекрасным цветком. И до сих пор прекрасна! – дедушка смотрел не на молодоженов, как все, а на свою супругу. Бабушка рассмеялась и, чмокнув своего мужа, развернула его лицом к началу шатра, где свадебный регистратор уже начала произносить речь.

– Игорек, они такие милые! – шепнула мне Юля. – Обещай, что когда мы состаримся, ты будешь таким же обходительным и галантным.

– А до тех пор можно не быть? – ухмыльнулся я шутя.

– Дурачок! Нельзя! – улыбнулась она и взъерошила мне волосы. – Так обещаешь?

– Обещаю. А ты обещай, что каждое наше совместное утро будешь дарить мне свою улыбку.

– Тебе – хоть весь день напролет! Но только после свадьбы, – пошутила моя любимая смеясь.

– Объявляю вас мужем и женой! – регистратор закончила официальную часть церемонии.

– Горько! – дружно громыхнули гости. Следом раздались звуки вылетающих пробок и звон бокалов.

Веселье началось! А мне срочно захотелось отлучиться из-за стола на пару минут – в голову пришла потрясающая идея. Абсолютно идиотская, но все же потрясающая!

Комментарий к 324

Кек… Гет с элементами джена))

Пиши #killthemall в комменты, если хочешь больше джена, экшена и приключений))

========== 325 ==========

– Фамилию менять будете?

– Да, конечно!

– Тогда одну секундочку. Вот так… Все.

Невская Юлия Александровна и Невский Игорь Юрьевич, с этого момента и, надеюсь, до конца ваших дней, объявляю Вас мужем и женой. Совет Вам да любовь!

Кто же мог подумать, что это была моя фатальная ошибка?..

***

Шутливо отболтавшись, что мне надо на пару минут уединиться в теплой светлой комнате с мягким напольным ковриком и журчащей водой, я вылез из-за стола и прошел в дом. Но туалет меня сейчас мало интересовал: пройдя мимо него по коридору, через другую дверь я вышел к сараям и, чуть было не наступив на кем-то оставленную на земле тяпку, выскользнул через незапертую калитку на улицу. И в самый раз – свадебный регистратор, женщина лет сорока в бежевом брючном костюме, стояла около своей машины, уже делая последнюю затяжку, параллельно что-то изучая в своем планшете.

– Вадик, заводи свою колымагу, – наклонилась она к открытому окну, – нас через полчаса ждут в Сяськелево. Светка пишет, что там какая-то очень важная фифа замуж выходит, так что опаздывать нельзя.

– А то что? Гости всю колбасу сожрут и нам не оставят?

– Извините, – я подошел поближе.

– Да, что такое? Опять что-то забыла?

– Нет. Не знаю. Я к вам по личному делу.

– Роспись только по предварительной записи не менее, чем за три месяца до предполагаемого события, – видимо, мое дело было совсем не уникальным. – Если у вас был именно этот вопрос, то всего вам доброго, мы торопимся.

– А если договориться? Скажем, за тысячу?

– За две, – регистратор застыла в той позе, как залезала в машину, и хитро прищурилась.

– По рукам.

Она вылезла, неторопливо оправила костюм и протянула свою руку с ногтями не хуже, чем у гепарда, с расцветкой под его шерсть. Мы обменялись рукопожатиями. Кольцо незамедлительно дало знать, что с моего счета утекло две с половиной тысячи.

– Госпошлина, – мило, как пиранья, улыбнулась женщина в бежевом. – Где невеста? Или второй жених?

– А что, вы и однополые браки заключаете?

– Если заплатишь на пару тысяч побольше, поженю хоть на собачке, лишь бы она гавкнула мне «Да» в нужный момент. Веди уже скорее любовь всей своей жизни, а то, сам слышал, время поджимает.

– Я мигом.

– Нам в Сяськелево, – начал было водитель, как только я скрылся за забором.

– И что, ты предлагаешь упустить такой навар? В кой-то веки богатый влюбленный лох попался. Подождет та фифа, никуда не убежит. И колбасу в ожидании всю не сожрет, не переживай, иначе платье по швам треснет.

– Но…

– Сиди и не отсвечивай, я сказала! А то не поделюсь.

***

За время моего краткого отсутствия Юля каким-то образом умудрилась сойтись с пожилой «бордовой» парочкой и теперь внимательно и с интересом слушала их истории.

– Извините, что прерываю, – мне пришлось влезть в рассказ дедушки о том, как он в молодости лез по пожарной лестнице на двадцать пятый этаж в шесть утра, только чтобы передать своей жене, тогда еще девушке, букетик полевых цветов, собранных своими руками. – Я вынужден украсть у вас свою девушку. Буквально на десять минут. Потом, обещаю, мы вернемся и вместе дослушаем эту историю.

– Конечно-конечно! – безропотно согласился он. – Мешать двум влюбленным горячим сердцам – плохая затея. Все равно все будет по-вашему. Бегите, мой рассказ – всего лишь приятное прошлое, и он не должен отнимать у вас времени на ваше счастливое будущее.

– Как вам повезло с супругом!

– Возможно, – бабушка в ответ на Юлино восхищение лишь кокетливо улыбнулась. – Пусть повезет и тебе.

Мы отошли от стола и медленно пошли к калитке. Внезапно для себя я обнаружил, что с каждым следующим шагом сердце начинает частить все быстрее. Слишком уж быстро. И футболка странно прилипла к спине, хотя еще минуту назад была совершенно сухой.

– Игорек, а куда мы идем?

– Мы идем… – язык стал совершенно неповоротливым. Да что же это такое?! Я глубоко вдохнул и выдохнул. Помогло не сильно. Но помогло. – У меня для тебя сюрприз. В этой всей беготне, чехарде событий, в этом безумном будущем, я начал видеть то, на что раньше не обращал никакого внимания. Эта суета, эта жизнь на грани, когда один неверный шаг может привести к самым непредсказуемым последствиям, а верных шагов попросту нет, подарила мне тебя. Может, по мне этого особо не видно, да и почти об этом не говорю, но я тебя люблю и не хочу терять. Не смогу потерять, – мы вышли на улицу, где, натянув свою рабочую праздничную улыбку, у машины уже в полной боевой готовности ждала регистратор. – Наверное, ты не так себе представляла этот момент, но…

– Игорь, ты?..

– Да, – время резко замедлилось, стало тягучим, как свежая вареная сгущенка. – Выходи за меня замуж!

В промежутке между небесной серостью показалось солнце. Оглушительно каркнул ворон на ближайшем дереве. Со двора донесся звук разбивающейся бутылки. На планшет регистратора пришло сообщение, давая о себе знать коротким писком. Мое сердце успело сделать один безумно долгий и шумный удар.

– Я согласна.

– Да?

– Да!

– Ты согласна?!

– Игорь, я бы не раздумывая согласилась на твое предложение, даже если бы стояла по пояс в болотной тине, пожираемая мошкарой или висела кверх ногами в темнице, связанная по рукам и ногам! Да какая, к черту, разница, как и где, главное, что ты! Ты меня позвал. Я люблю тебя любым: грязным, небритым, ворчливым, сонным, задумчивым, грустным, злым – просто так, за то что ты есть! И я буду полнейшей дурой, если сейчас скажу нет.

– Не хотелось бы мешать, но время – деньги, – регистратор напомнила о своем существовании.

– Да, да, конечно, начинайте.

– Невеста, ваше имя?

– Симонова Юлия Александровна, – лучась счастьем так, что ею можно было хоть сейчас заменить солнце на небе, протараторила моя без двух минут жена.

– Какая чудесная поэтическая фамилия! Вот, нашла вас в базе. А жениха зовут?..

– Невский Игорь Юрьевич, – язык все еще заплетался, но теперь от радости.

– Жаль, не Александр, а то бы… Нашла. Невеста, вы фамилию менять будете?

– Да, конечно!

– Ух ты! Последний раз невеста меняла фамилию два месяца назад, а я провожу по десять-пятнадцать свадеб в неделю. Тогда одну секундочку. Вот так… Все.

Невская Юлия Александровна и Невский Игорь Юрьевич, с этого момента и, надеюсь, до конца ваших дней, объявляю Вас мужем и женой. Совет Вам да любовь!

Про первый свадебный поцелуй напоминать не пришлось.

– Вы извините, что церемония такая короткая и сумбурная, – краем уха я ловил отговорки быстро собиравшейся женщины в бежевом, – просто следующая пара уже, опаздываю… Да вы все равно меня не слушаете. Вадик, все, полетели. Колбаса, тьфу, невеста ждет!

Раздалось жужжание, которое, впрочем, скоро стихло, сменившись на привычные звуки свадьбы за забором. На ближайшем дереве тихонько каркнул ворон и куда-то улетел. Время неслось, как горная река вниз по скалам, а мы все стояли и стояли, не в силах оторваться друг от друга.

Шестнадцатое апреля 2127 года. Восьмой день нашего с ребятами опасного приключения. Первый день нашего с Юлей счастливого приключения.

========== 326 ==========

Мы вернулись обратно к веселой свадьбе, чтобы найти ребят и поделиться с ними своей радостью, клокочущей внутри и рвущейся на свободу, словно раскаленная лава в жерле просыпающегося вулкана.

Но за столом их не было, впрочем, как и Руслана. Куда-то подевались и наши соседи в бордовом. В остальном ничего не изменилось, разве что гости уже успели поделиться на три традиционные группы: первая, состоявшая в основном из старших родственников, окружила стол молодых и неистово тягомотно желали, желали, желали; вторая группа, такая же немногочисленная, как и первая, весело отплясывала под звуки современной попсы вместе с голограммой певицы, немного запаздывающей с открытием рта под музыку, что, впрочем, было явлением нередким и в наше время. Третья же группа была весьма традиционна в своем поведении – ведя живые разговоры, смеясь и шутя, они помнили о самом главном, зачем люди ходят на свадьбу, и поэтому не спешили оторваться от своих тарелок, рюмок и бокалов. Была и четвертая группка, спрятавшаяся за домом и состоящая всего из трех человек: хозяйки Анастасии и еще двух незнакомых мне мужчин, уже успевших неведомым образом наклюкаться. Как бы Анастасия не пыталась вести себя потише, у нее это выходило плохо.

– Если вы окончательно пропили свои мозги, – громогласным шепотом отчитывала она, – то это еще не значит, что нужно их выбивать из других!

– А че он, ну это, не-е-ет?! – один из алконавтов пытался вяло защищаться. Второй лишь сидел рядом и пьяно улыбался.

– Да тебе-то какая разница, да или нет? Тебе человек ясно дал понять, что не будет с тобой пить, а ты что?

– И че, я че? Ниче… – обвиняемый уходил в несознанку.

– Да? Значит, бутылка сама абсолютно случайно свалилась ему на голову с небес?

– Именно! Я ниче, все…

– Пошли нахрен отсюда оба! – взорвалась Анастасия Владимировна так, что даже голограмма зарябила, а гости на секунду забыли, что горячее в их тарелках стремительно остывает, пока они отвлекаются. И только лишь глуховатые старшие родственники как ни в чем не бывало продолжали желать, желать и желать.

Культурно, ограничившись всего лишь одним пинком, выпроводив пьяниц за пределы дома, хозяйка, все еще красная от злости, подошла ко мне с Юлей. Внезапно захотелось немного уменьшиться в размерах, но нет, буря уже отгремела:

– Извините, пожалуйста, за этот инцидент. Как знала, что не надо было эту пьянь подзаборную звать, весь праздник испортили. Свадьбы без драк, конечно, вещь редкая, но не в самом же начале! И так подло, со спины…

– С кем они сцепились-то? – просто из любопытства и вежливости, чтобы поддержать разговор, спросил я.

– Вы не видели? С вашим парнем же. Такой, с тебя ростом, светленький, с бородой.

– Где он?

– В спальню отнесли.

– Отнесли?! – ужаснулась Юля, но ответа не получила, потому что я, ничего больше не дожидаясь, утащил ее в дом.

Пронесшись по коридору, мы ввалились в спальню. На кровати виднелись только ноги Ильи, остальная его часть была скрыта за Машей и знакомой бабулей, склонившимися над ним. Дедушка и Руслан делали то, что от них требовалось – сидели на диване и не мешались.

– Как он? – выдохнул я.

– Не дождешься, жить буду, – растягивая слова, пробухтел мой друг.

– Все нормально с ним. Состояние относительно удовлетворительное, – обернулась бабушка, – осколками скальп немного посекло, но это ерунда, Мария остановила кровь и наложила повязку. Хуже то, что под подозрением среднетяжелое сотрясение мозга. Однако парень на редкость крепкий попался, – она улыбнулась, – думаю, через два-три дня снова вернется в бой.

– Я уже готов в бой, – Илья попытался встать, но тут же перегнулся через край кровати и явил нам все то, что успел съесть, в предусмотрительно поставленный у изголовья таз.

– Илюшенька, не спорь с Евгенией Михайловной, – Маша аккуратно уложила парня обратно и заботливо вытерла остатками бинта его заросший подбородок от остатков салата. – Она врач, ей виднее. Если сказала лежать, значит, будешь лежать столько, сколько нужно.