Текст книги "Попрыгунчик (СИ)"

Автор книги: Shelvit

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

– А еще лучше поспать. Только не на спине.

– Хорошо, – вся боеготовность моего друга улетучилась, и он медленно, не открывая глаз, повернулся на бок. – Но вечером точно пойдем.

– Пойдем, пойдем, – Маша мягко гладила его по руке. – Если поспишь – обязательно пойдем.

Уговаривать не пришлось совсем – Илья провалился в сон в ту же минуту. Чтобы не мешать, все перешли в гостиную. Из открытого окна доносилось: «Саша! Саша! Костя, не отставай!» – начались свадебные конкурсы. Руслан нажал кнопку на стене – створки съехались, и сразу стало значительно тише.

– Расскажите кто-нибудь, что случилось?

– Все как всегда, – взяла слово Маша, – мы сидели, никого не трогали. Тут нарисовались два алкаша и говорят, мол, парень, а что ты такой грустный сидишь, не пьешь? Выпей с нами. Илья вежливо отказался, но они не унялись: «Ты че, брезгуешь? Не уважаешь?» Тогда он им спокойно объяснил, что ему нельзя, какая-то генетическая мутация, нет какого-то фермента, и алкоголь поэтому не усваивается совсем. Пьяницы вроде успокоились, Илья отвернулся обратно к столу, и тут, внезапно, один из тех взял и огрел его бутылкой по голове, да с такой силой, аж осколки в разные стороны брызнули. Хозяйка дома их двоих сразу же за шкирки куда-то уволокла, а Илюшеньку, потерявшего сознание, мы отнесли в комнату, подальше от посторонних глаз. Спасибо Евгении Михайловне и Станиславу Анатольевичу, что помогли.

– Так все и было, – кивнул Станислав Анатольевич – дедушка в бордовом. А до меня только сейчас, когда эмоции схлынули, дошло.

– Евгения Михайловна, а вы, случаем, не?.. Ленин жив?..

– Ох, и вы туда же? – грустно вздохнула она, подтвердив мою догадку. – Ленин будет похоронен. Но, боюсь, вы опоздали немного. Через два дня, когда ваш друг окончательно встанет на ноги, на базе уже никого не будет.

– Сейчас они там? – включился Руслан.

– Кто-то еще должен быть точно.

– Отлично. Тогда поступим следующим образом: вы втроем, – он тыкнул на меня, Юлю и Машу, – быстро дуете туда и делаете все, что нужно. А я остаюсь здесь с нашим пострадавшим, все равно мне на базу нельзя.

– Я тоже остаюсь здесь, – воспротивилась было Маша, но под весьма красноречивым взглядом Берсеньева сразу же затихла.

– Идете втроем, не обсуждается. Неизвестно, что вас там внутри ждет – каждый будет полезен. Евгения Михайловна, объясните им все?

– Конечно. Но только в моем доме, подальше от случайных свидетелей и ушей. Здесь близко, пойдемте, – супруги встали и направились к выходу.

– Можно еще одну минутку? – попросил он. – Мы решим еще пару вопросов, и они догонят вас.

– Будем ждать на улице. Дорогой, не будем мешать.

Руслан крутанул свое кольцо и что-то ему буркнул, после чего без спросу пожал мою руку. Кольцо на пальце завибрировало.

– Оставил свои контакты, – пояснил он. – Буду ждать вас тут, но если что-то пойдет не так, то дам знать. Или ты сообщай. Что хочешь делай, но не дай им забрать у тебя кольцо. И еще кое-что, – Руслан залез во внутренний карман, достал какую-то бумажку и отдал ее мне. – Поможет наладить контакт. Действуйте аккуратно, но уверенно – не достанете этот камень – никто его не достанет. Успехов!

Закончив, он крепко пожал мою руку. Уже просто так, в знак уважения. Коротко кивнул девчонкам и улыбнулся в надежде их ободрить. Началась самая ответственная часть плана.

А наш с ребятами собственный план рухнул, как соломенный домик Ниф-Нифа под мощным выдохом волка, из-за травмы Ильи. Просто так от Руслана нам было уже не ускользнуть. Но этот вопрос будет решаться позже – сначала все же нужно было заполучить камень.

========== Глава 3. 331 ==========

Что бы это ни было, а бойтесь данайцев, даже дары приносящих!

©Из мифа о Троянском коне

Глава 3,

о глобальном потеплении, пользе разведки для современного общества,

делах кармических и бессоннице власть имущих

Левизак неспешно плыл по воздуху вдоль реки, все еще скованной темным льдом, приближаясь к монструозному черному зданию непонятной формы, окруженному еле заметными издали силовыми полями, то появляющимися при особо сильных порывах метели, то вновь исчезающими из виду.

– Мда, ну и погодка, – покачал головой водитель, переключая дворники на максимальную скорость. Тут же, не выдержав нового темпа, дворник со стороны пассажирского сидения отключился и застыл под сорок пять градусов. Стекло сразу же залепил тяжелый липкий снег, лишая пассажира нормального обзора дороги, хотя ему это было и не особо важно и нужно.

– Опять! Гребаный дворник, уже третий раз за полмесяца!

– Починят и в четвертый. За государственные деньги, чтоб и не починить бы лишний раз? – флегматично заметил спутник водителя. – Ты лучше глянь, что с рекой. На дворе пятнадцатое апреля, а на начало ледохода даже намека нет – Северная Двина там до дна промерзла, что ли? Каждый год лед сходит все позже и намерзает все раньше. Может, новый ледниковый период наступает?

– Может, – пожал плечами водитель, зло косясь на халявящий дворник. – Только по новостям то и дело трындят, что мы еще с двадцать первого века в глобальном потеплении торчим и никак не выторчим. Балаболы…

– Тепло это, оно не для всех. Только для привилегированных. Кто может себе позволить вылетать за границу, пока обычные люди сидят здесь в холоде и голоде. Да, Арнольд Аристархович? – пассажир обернулся назад и глянул сквозь окошко, как там чувствует себя заключенный. – Чего молчишь? Или не пристало господам с холопами разговаривать? Ну молчи, молчи. Еще в «Звезде» наговоришься.

Левизак подплыл к КПП, расположившемуся для удобства на платформе, зависшей в двадцати метрах над землей. Окошко караульной будки неспешно открылось, и в нем появилась голова заспанного помятого мужичка неопределенного возраста от тридцати до шестидесяти лет.

– Кто? – буркнул он недовольно через усилитель голоса.

– Николаич, это пятьсот второй, привезли вот неудавшегося разведчика, – водитель приложил свою руку к специальной панели, а затем ввел проверочный шестнадцатизначный код. Монитор охранника дал добро. – Снимай давай защиту.

Первое энергополе в секторе «С» исчезло и вновь появилось, как только левизак проскочил внутрь. Ветер и метель мигом прекратились. Снаружи потеплело, и снег, облепивший стекло, начал быстро таять, пластами сползать вниз и падать на сухую безжизненную землю. Облетев по периметру вдоль второго защитного поля, левизак приземлился на специальную стоянку, обнесенную высокими стенами, по другую сторону тюрьмы от КПП. Три крепких бойца в полной экипировке с плазмоматами наперевес уже ждали их на земле, еще двое страховали на наблюдательных вышках. В таких условиях побег был бы крайне затруднителен, да и за всю историю «Северной Звезды» никто даже и не пытался рыпнуться в сторону свободы. Не стал исключением и этот раз: спокойно, гордо держа голову прямо, заключенный – старик в белом костюме – в сопровождении конвоиров покинул левизак и уверенно направился в тоннель, проходящий сквозь энергополе. Тоннель заканчивался системой шлюзов из трех дверей, ведущей в большой светлый зал, вдоль стен которого были расставлены железные скамейки, а в центре радовал взгляд огромный пузатый аквариум в форме коньячного бокала без ножки. Среди водорослей и замковых развалин, никуда не спеша, плавали маленькие цветные рыбки, хлопая ртом и лупя свои глазки на улиток, еле ползших по стеклу в разные стороны, а на дне, шевеля усами, вальяжно разлеглись несколько сомиков. «Кто бы ни был тот человек, что решил поставить в зале регистрации заключенных аквариум, он, верно, тот еще садист, – подумалось вдруг старику. – Заставлять смотреть людей на то, что ждет их всю оставшуюся жизнь, ожидая своей очереди, – крайне жестоко. День за днем бесцельно хлопать ртом…»

– Проходите на оформление, – прервал его размышления один из бойцов, открывая темно-синюю дверь, ведущую в обшарпанный коридор, освещавшийся одной единственной лампочкой на всем своем протяжении.

Заключенный, подчиняясь приказу, прошел внутрь. Дверь за ним с громким хлопком закрылась, оставляя его совершенно одного. Звук шагов, эхом отражаясь от бетонных стен, усиливаясь в несколько раз, давил на уши и на мозги. Замигала единственная лампочка. «Давят на подсознание. Молодцы…», – усмехнулся мужчина в белом костюме.

Коридор кончился пустой серой комнатой с тяжелым деревянным столом посредине и двумя солдатами по углам комнаты. За столом сидел хмурый офицер, вяло листавший страницы дела в своем планшете. Второго стула для заключенного не было.

– Христофоров Арнольд Аристархович, глава разведки? – поднял он наконец глаза спустя минуту гробовой тишины.

– Теперь уже бывший.

– Бывший, – хмыкнул офицер. – Бывших разведчиков не бывает. Арнольд Аристархович, у меня для вас две новости. По классике: хорошая и плохая. С какой начнем?

– По классике, с плохой.

– Ваша воля. Суд в закрытом режиме рассмотрел ваше дело. Увы, сидеть вам пожизненно, – в голосе военного не прозвучало ни капли сожаления.

– Какой у нас быстрый суд. Вынесли приговор за четыре часа, пока меня транспортировали сюда? Прекрасно. Такой системе правосудия позавидует любая другая страна. Мы заслужили ее.

– Система бьет своего же создателя. Так всегда было, есть и будет. Неужели вы забыли историю про быка Фаларида? Или про смерть доктора Гильотена, создателя гильотины?

– Гильотен умер собственной смертью, это не более, чем байка. И еще замечу, что к системе правосудия я не имею ни малейшего отношения и никогда не имел. Разве что, только когда пил виски с Первым Судьей, моим покойным другом. Но мы отошли от дела: какова же хорошая новость?

– Государство вам выделило новую чистую камеру-одиночку с видом на Двинский залив. За ваши прошлые заслуги, разумеется. Вы рады?

– Безумно, – на лице Арнольда Аристарховича не дернулся ни один мускул.

– В таком случае позвольте я лично провожу вас. Не каждый день, понимаете ли, на нашу «Северную Звезду» падают такие звезды.

Офицер дал солдатам жестом знак, что они свободны, а сам, пропустив Христофорова вперед себя, отправился по коридору, ведущему к камерам.

– Сворачивайте в третью дверь слева, она вне зоны наблюдения, – шепнул он заключенному. Тот слегка кивнул в ответ. – Встретимся внизу.

Вся спецоперация заняла ровно две секунды: как только они вошли в слепую зону, из открывшейся железной двери, словно того и ждал, вынырнул мужчина в белом костюме, неуловимо похожий на Христофорова. Бывший разведчик, крутанувшись на каблуках вокруг своей оси, скрылся в комнате, не забыв тихо за собой закрыть дверь.

– Мы вас давно ждали, Арнольд Аристархович, – из темноты раздался приятный, несколько чарующий женский голос. – Наконец-то вы с нами. Пройдемте же скорее к остальным!

========== 332 ==========

Лифт, на котором огромными буквами красной краской было написано: «ОПАСНО!», скрипнув, словно какой-то злодей над ухом провел пенопластом по стеклу, открыл половину двери и подмигнул своим будущим пассажирам то и дело гаснущей лампочкой.

– Отпугиваем шибко любопытных, – приподняв бровь, ухмыльнулась проводница Христофорова – невысокая кудрявая шатенка по имени Карина. – Лифт «сломан» лучшими механиками. Не бойтесь.

– Ах, Кариночка, – бывший разведчик протиснулся в кабину, сделавшую вид, что собирается падать, как только почувствовала вес пассажира, но тут же остановившуюся и вернувшуюся на исходное место. – Я уже слишком стар, чтобы бояться умереть. Тем более, когда уверен, что мое дело есть кому продолжить.

Девушка мягко улыбнулась и поочередно нажала на сенсорной панели кнопки второго, пятого, девятого и седьмого этажей. Дверца закрылась, еще раз противно скрипнув, и вопреки командам направилась вниз. «1» на табло сменилась на «П». Несколькими моментами позже «П» – на «К», а еще через несколько секунд табло и вовсе погасло. Лифт, дернувшись, остановился.

– Схватитесь за поручень и максимально прижмитесь к стене, – спокойно порекомендовала проводница, показывая на своем личном примере, как это должно выглядеть. Христофорову дважды повторять не требовалось.

Дно кабины резко распахнулось, оставляя лишь узкие бортики по краям и открывая обзор на глубокую темную шахту. Через несколько мгновений дно вернулось на место, и лифт продолжил свое движение вниз.

– И много кто попался? – поинтересовался Арнольд Аристархович.

– Двое. Или трое, не помню, – сообщила Карина абсолютно будничным тоном, пожав своими аккуратными плечиками. – Одним из них был генерал-майор Введенский. Решил, что я шучу, и не последовал моему совету.

– Невелика потеря. Он мне никогда не нравился – слишком резкий, слишком заносчивый, слишком бестолковый.

– Был.

Лифт снова остановился, но в этот раз по причине того, что прибыл на нужный этаж. Дверца полностью бесшумно отъехала в сторону, открыв путь вперед по светло-голубому широкому хорошо освещенному коридору, от которого то и дело отходили ответвления в стороны. Два лаборанта в белых халатах куда-то тащили отчаянно сопротивляющуюся картонную коробку. Еще пара человек в военной форме расслабленно, о чем-то болтая, шли им навстречу.

– Вот мы и на месте. Добро пожаловать в Главный Штаб, Арнольд Аристархович, – девушка повела его прямо, заодно проводя небольшую экскурсию, указывая на разветвления то справа, то слева. – Первый, второй и третий блоки жилые. Вы будете жить в комнате номер двести восемь, это второй блок, или, как его еще называют, «VIP-блок»: там живет все руководство Штаба. Кстати, ваша соседка из двести девятого, Анна Петровна, ждет не дождется вас, все спрашивает и спрашивает без конца, где… Кхм, простите, отвлеклась.

Там у нас оружейная, лаборатории и медотсек, – Карина махнула в сторону коридора, откуда раздавалось странное шипение и громкая брань на два голоса. – В пятом отсеке кухня, столовая, хранилища и прочие сопутствующие отсеки. Сами мы ничего не выращиваем – объедаем заключенных, что над нами. В шестом тоже ничего интересного, так, всякие технические помещения, а вот в седьмом вас уже ждут. Все собрались, как вы и приказывали.

Седьмой блок был самым главным местом всей базы, разумеется, сразу же после пятого. Именно здесь, на глубине тридцати двух метров под тюрьмой «Северная Звезда», самой защищенной и суровой, под самым носом у личного отдела безопасности Президента и находились «мозги» повстанчества – люди, которые затеяли опасную кровавую игру с нынешней властью страны. И сейчас они все собрались в командном пункте и ждали лишь одного – главного революционера страны, лидера мятежников, – Христофорова Арнольда Аристарховича, все это время так удачно существовавшего в стане врага и поставляющего ценнейшие сведения о местоположении и техническом обеспечении войск противника, его новейших разработках, планах и целях. Не забывал он время от времени и жертвовать чем-то не слишком важным и значимым для Армии Сопротивления, чтобы случайно не вызвать подозрений в свой адрес.

Разведка работала равно в обе стороны. Но в нужную сторону она работала все же немного равнее.

Арнольд Аристархович оправил задравшийся лацкан своего белого пиджака и зашел внутрь командного пункта. Карина не обманула – шесть кресел вокруг большого круглого стола уже были заняты, оставалось свободным лишь одно – его собственное. Плавно текущая беседа прервалась, и в молчании на Христофорова обратились шесть пар глаз, пять из которых были ему знакомы уже несколько десятков лет. Молодого человека в армейском, сидевшего на месте командующего Южной базы, Арнольд Аристархович видел впервые.

– Доброго вечера!

– Доброго, Арнольд Аристархович! Наконец-то вы добрались! Добро пожаловать! – приветствовали многоголосьем соратники.

– Очень рад видеть всех вас в здравии, – лидер неспешно прошествовал к своему месту. – Рад видеть и вас, молодой человек. Наверное, у генерала Бадыгина достаточно уважительная и веская причина, по которой он сейчас не с нами? Как вас зовут?

– Полковник Корицкий Николай Викторович, – по его лицу пробежала непонятная ухмылка. – Да, к сожалению, генерала с нами больше нет – увы, инфаркт. Трансмуральный. Без шансов.

– А его заместитель, Антон Николаевич?

– Инсульт. И тоже с летальным исходом. Позвольте забежать немного вперед: почти всю верхушку нашей базы сразила странная болезнь. Сразу же после не менее странного судебного заседания. К сожалению, все умерли в одну ночь, с разницей буквально в пару часов. Спасти никого не удалось.

– Похоже, я догадываюсь, что это была за болезнь. Неужто отравление свинцом? – разведчик хитро прищурился.

– Молниеносное, – подтвердил догадку новый командир Южной базы.

– Что ж, весьма жаль. Но как бы то ни было, надеюсь, Николай Викторович, вы и ваши подчиненные все еще разделяете идею нашего общего дела?

– Безусловно. Исключительно небольшая кадровая перестановка на периферии. Общее дело от этого не пострадает ни в коем случае.

– Прекрасно! Тогда, если никто не возражает, предлагаю начинать заседание. Пришло время нам выйти из тени, товарищи…

Никто не возражал.

========== 333 ==========

Собрание командиров мятежников закончилось далеко за полночь, когда все семеро, наконец, разошлись по своим комнатам. Даже обычно весьма скромный в комментариях Андрей Никитич, лидер Восточной базы, заявил в конце встречи: «Пожалуй, мы сегодня отлично поработали!» Однако вряд ли так оно было на самом деле: рассчитали общий баланс сил, где по самым оптимистичным прикидкам регулярная армия с головой громила Армию Сопротивления за неделю; просмотрели несколько вариантов начала конфликта, ни один из которых не давал какого-либо преимущества, кроме, разве что, варианта с попыткой бомбардировки крупнейших городов атомными бомбами и ИЧД. Правда, никто не хотел, по меткому замечанию все того же, разошедшегося этим вечером, Андрея Никитича, «стрелять по мухам из миномета», то есть уничтожать верхушку нынешней власти, жертвуя еще парой миллионов мирного гражданского населения, хотя никто также не питал ложных надежд на почти бескровное разрешение конфликта. Ко всему прочему добавлялось и возросшее недовольство покровителей бунтовщиков, обещавших перекрыть вентиль на трубе финансирования баз, если до начала Съезда Правления не будут предприняты хоть какие-нибудь решительные действия. Проблем не возникло только с вопросом об эвакуации Северной базы: этот отвлекающий маневр был проработан заранее.

И на все про все оставалось всего лишь четыре дня.

Несмотря на насыщенный день и поздний час, Арнольд Аристархович не спешил ложиться спать. Было у него еще одно дело, не терпящее отлагательств. Закрывшись в своем номере и на всякий случай включив ASS-установку, гарантированно вырубающую любое подслушивающее устройство в радиусе десяти метров, разведчик крутанул кольцо на пальце и вызвал свою секретаршу.

– Да, слушаю, – ответила секретарша мужским сонным голосом. – Какие новости?

– Разворачиваем подготовку. Северная начинает эвакуацию. Это займет около трех дней. К девятнадцатому апреля все будет готово для наступления на Нововоздвиженск.

– Не густо. Что-то еще?

– Восточная Армия уже готова к захвату полигонов и космодромов, расположенных в той части страны. В случае удачного наступления в наше пользование перейдет порядка тридцати пяти процентов от всего арсенала ядерных, нейтронных и протонных бомб, а также черных дыр.

– Отлично. Такой козырь нам не помешает, – голос секретарши ожил. – Продолжайте.

– Центральной и Южным группам уготована роль приманки. Мы планируем максимально оттянуть силы противника из центра на периферию, чтобы удару по сердцу страны никто не смог помешать. Однако, – Христофоров немного помедлил, подбирая правильные слова, – нет уверенности, что план сработает.

– Намекаете на то, что нужна помощь? – недовольство сменило прежнюю радость.

– Да. Необходимо подкрепление.

– Арнольд Аристархович, вы меня разочаровываете. Мы же, кажется, уже говорили, что я не могу позволить себе объявлять войну и вступать в открытое противоборство с другой страной. Меня не поймет ни мой народ, ни мировое сообщество. Именно поэтому я так долго терплю ваши нерешительность и расхлебайство, сливая очередные миллиардные транши в надежде на что-то путное, и в очередной раз…

– Ткач Времени у нас, – разведчик холодно перебил тираду своего покровителя. На несколько секунд повисла тишина.

– Доказательства? – наконец, вкрадчиво и недоверчиво поинтересовались на том конце.

– Будут. Послезавтра, когда камень доставят мне с эвакуирующейся базы, где он хранился.

– Допустим, вы меня уговорили. Думаю, если несколько моих профессиональных головорезов без опознавательных знаков внезапно встанут на вашу сторону, то этого никто и не заметит. Тысячи хватит? Со своим оружием, разумеется.

– Вполне. Но для пущей уверенности подготовьте еще несколько бомб. На всякий случай.

– Хорошо, – после недолгого раздумья раздраженно согласился покровитель. – Все будет в лучшем виде. Но если я послезавтра не получу доказательств, что артефакт у вас, и до начала наступления он не попадет ко мне в руки – помощь отменяется, а я выхожу из игры. Будете сами расхлебывать ту кашу, которую заварили.

– И при этом откажитесь от Дальнего Востока, который я обещал передать в случае победы? Вы же так долго к этому шли.

– Ничего, я найду другой способ, не переживайте. Подумайте лучше о том, что с вами сделают в случае поражения, – не без злого ехидства порекомендовал голос на том конце. – Всего хорошего!

Раздались короткие гудки – разговор был окончен.

***

Этой ночью Петру Ивановичу Семиноябрьскому не спалось. Может, из-за временного переезда в кавказскую резиденцию Президента для небольшого отдыха, пока его специалисты разрабатывают план по уничтожению заведшихся в стране радикалов; может, из-за свежего горного воздуха, наполнявшего спальню через открытое настежь окно, а может, и из-за того, что совсем недалеко от его спальни не дольше, чем неделю назад, убили одного из воров, осмелившихся зачем-то забраться в дом. В любом случае сон никак не шел, несмотря на то, что часовая стрелка на механических часах Петра Ивановича, лежавших на прикроватной тумбочке, медленно подползала к цифре четыре.

Глава Военного Комитета еще немного покрутился в кровати в поисках удобной позы, все больше сминая под собой белоснежную простыню, и, наконец, оставил затею уснуть. Невольно поежившись от прохладного дуновения из окна, он вылез из-под теплого одеяла и, накинув на себя черный халат, вышел из спальни в коридор. Охрана, усиленная после проникновения в резиденцию посторонних, завидев Семиноябрьского, быстро рассосалась, как кухонные тараканы при включении света, стараясь от греха подальше не попадаться на глаза высокопоставленному чиновнику: кто его знает, с какой целью он вышел, но работать и выполнять просьбы ночью никому не хотелось.

Пройдя по пустому коридору, Петр Иванович без стука вошел в кабинет Президента. Тот тоже не спал, в свете настольной лампы склонившись над своими бумажками, тускло поблескивая лысиной. Лидер страны все еще не признавал электронику, доверяя только обычной черной ручке и плотным белым листам. На звук открывшейся двери он поднял голову и лукаво улыбнулся, опознав своего позднего посетителя.

– А-а, Петр Иванович, голубчик! Что, не спится вам нынче?

– Да, Владимир Ильич, бессонница. А вы, я смотрю, все пишете и пишете?

– Чем же мне еще ночью заниматься? – развел он руками. – Каждая свободная минутка должна приносить пользу народу. Это моя работа. Вот, готовлюсь к выступлению на Съезде перед нашими с вами товарищами.

– Не товарищами. Аэквилами, – мягко поправил Семиноябрьский, опускаясь в кресло напротив. – Другие времена, другие названия.

– Какая разница, смысл-то един?

– Не соглашусь. Товарищ – это если не друг, то человек, на которого можно опереться в случае трудностей. Спасительное плечо. Защита в меняющемся мире. Товарищи всегда вместе, действуют слаженно и сообща. Но это порождает лень и расхлябанность в головах: зачем трудиться, если мою работу можно свалить на ближнего моего товарища? А аэквил – это индивидуальность. Он равен любому другому человеку, стоящему рядом с ним. Он точь-в-точь такой же, но при этом один. Аэквил четко осознает, что должен рассчитывать только на свои силы, не допускать мысли, что часть его забот и обязанностей возьмет на себя кто-то другой, несмотря на то, что действует в общей связке. Только так человек принесет максимум пользы обществу и системе.

– Интересная мысль. Позвольте, я запишу ее за вами? Быть может, использую в своем новом труде.

– Пишите. Мне не жалко, – Президент тут же охотно заскрипел ручкой. – Но я пришел поговорить о другом.

– О чем же? Весь во внимании.

– Владимир Ильич, после своего выступления на Съезде вы должны уйти с поста Президента и рекомендовать на эту должность меня.

– Нет, что вы, что вы! Это исключено! – засмеялся он, хитро прищурясь. – Я полон сил и не намерен уходить на покой. Не шутите так больше, Петр Иванович.

– Это не шутка, – Семиноябрьский, глядя Президенту прямо в глаза, коснулся своего золотого кольца со вставкой из черного камня. Настольная лампа замигала, но длилось это не дольше полусекунды. – Понимаете, Владимир Ильич, когда-то вы стали символом новой революции. Инструментом, с помощью которого я создал систему, работающую, как мне казалось, идеально. Но я ошибался. Теперь, когда моим многолетним трудам угрожает опасность, вынужден закончить играть в кукловода и взять всю власть в свои руки. Заняв президентский пост, я разгоню всю ту демократию, что вы нагородили, пока я не следил за вами. Стране нужен жесткий лидер. Пришло мое время. Время выйти из тени, – глаза Семиноябрьского полыхнули тьмой. – После выступления на Съезде вы заявляете об уходе с поста Президента. Все ясно?

– Да, – безэмоционально подтвердил тот, не в силах оторвать свой взгляд от черных глаз. – Я сделаю это. Все будет так, как вы пожелаете, хозяин.

Настольная лампа, еще раз мигнув, погасла, сдавая кабинет тьме ночи.

Комментарий к 333

ASS-установка – AntiSpyware System, она же глушилка, она же, по понятным причинам, среди разведчиков: “Жопа”.

========== Глава 4. 341 ==========

Раз, два, три, четыре, пять,

Вышел зайчик погулять.

Вдруг охотник выбегает,

Прямо в зайчика стреляет.

Пиф – паф! Ой-ой-ой!

Умирает зайчик мой.

©Детская считалочка

Глава 4,

о кладбищенской нечисти, селедке и гонге, еще одних повстанцах, а также о том, что выбор есть всегда. Но не у всех

– Да где же эта Фейга Хаимовна Ройтблат? – раздраженно буркнула Юля, идущая по соседнему ряду, и шмыгнула носом.

Уже почти что двадцать минут ряд за рядом мы прочесывали старое кладбище, расположившееся в небольшом леске. По словам Евгении Михайловны, ближайший вход на базу располагался под надгробием женщины с нетипичным для этих мест именем и фамилией. И если, как добраться до кладбища, собиравшего покойных со всех окружающих деревень, бабушка Женя еще рассказала, то, где именно искать нужную нам могилу, она сказать забыла. Или не захотела. А мы и не спросили. Ведь подумаешь, что такое деревенское кладбище: три ряда по десять могилок с парой грустных берез, укрывающих от дождя надгробные камни и плиты тех везунчиков, под которыми их когда-то закопали. Но в жизни, как это бывает, все оказалось совсем не так.

То, что нам будет нелегко, я понял уже на подъезде к кладбищу с оптимистичным названием «Дружногорское»: Станислав Анатольевич все вез и вез нас вдоль темной рощицы, из которой с любопытством выглядывали кресты и надгробия, обнесенные маленькими черными, серыми и синими заборчиками, и не было им конца и краю. В итоге он высадил нас троих на повороте у дальнего конца погоста и, пожелав удачи и успеха, неторопливо отправился обратно в тепло родного дома к жене. Почти сразу же вновь начался дождь, подстегнув нас быстрее скрыться под какой-никакой защитой деревьев и начать поиски.

Оценив ситуацию и немного пораскинув мозгами, мы решили двигаться от центральной аллейки к краю, где наиболее логично и было бы расположить подземный ход. Железные ржавые кресты чередовались с гранитными плитами, то там, то здесь выскакивали небольшие памятники, видимо, установленные теми, кто побогаче. На пути попался даже один скромный фамильный склеп, поросший мхом, однако Фейга Хаимовна все никак не желала находиться.

– Знаешь, а мне уже даже начинают нравиться эти поиски, – признался я, чтобы снять с моей новоиспеченной жены раздражение. – Мы все время куда-то бежали, от кого-то прятались, а тут – тишина… И людей, кроме нас троих, больше нет. Давай расценивать это как спокойную прогулку по лесу. С элементами искусства, – я кивнул в сторону облезшей от времени статуэтки ангела, украшавшей последнее пристанище некой Космичевой В.Г.

– Оптимист, – улыбнулась она в ответ. – Не о таком медовом месяце я мечтала, конечно, но давай. Пусть это будет прогулка по музею под открытым небом.

– Ага, а выставка будет называться: «Дружногорская готика. Сто лет на службе у человека», – подключилась Маша, шагавшая по другую сторону от Юли. – И в какой это медовый месяц ты собралась? Для этого надо замуж выйти сперва.

– Так это… уже…

– Да ну? Когда это ты успела? – Маша встала в проходе и прищурилась, глядя на нас двоих.

– С утра.

– Мы хотели сказать, – оправдывался я, – но из-за Ильи и того, что было потом, забыли.

– А доказательства? Бумажка какая, кольца? На словах не считается, а то я бы уже дважды разведенка была. Минимум.

– Есть, – Юля крутанула свое кольцо и отдала приказ: – Паспортные данные владельца.

– Невская Юлия Александровна, 2107 года рождения. Уроженка города Нововоздвиженска, прописанная по адресу: Нововоздвиженск, улица Федора Абрамова, 23, корпус 1, квартира 113. Муж: Невский Игорь Юрьевич. Детей…

Дальше Маша дослушивать не стала: радостно визжа, как это выходит только у девчонок, она ломанулась прямо через чью-то могилу, чуть не свернув серую каменную плиту, с которой улыбался мужчина в очках и с залысиной, и сжала в обьятьях мою законную жену.

– Юлька, какая ж ты счастли-и-ивая! Вот что значит, правильного мужика выбрала! Игорь, извини, что я это при тебе…

– Ничего. Буду считать, это комплимент.

– Ой, ну я вас прямо поздравляю! – обе девушки светились от счастья, все еще кружась в объятиях. – Счастья вам… здоровья, там… Никогда не умела желать.

– Пожелай нам выбраться из этой дыры, – подсказал я, не сдерживая смех.

– Точно! Вот этого и желаю! А потом деток, квартиру не в ипотеку, да и вообще – любви до гроба!

– Какого из? – сквозь новый приступ смеха полюбопытствовал я, обводя рукой окружавшее нас со всех сторон кладбище.

– Надеюсь, что не Фейги Хаимовны, – лишь отмахнулась она, поняв, что только что сейчас сморозила. – Ух, Юль, я даже немножко тебе завидую, честно говоря. Но исключительно белой завистью.