Текст книги "Попрыгунчик (СИ)"

Автор книги: Shelvit

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

– Я тоже, – полушутя надулся Илья, которого обскакали на один ход.

– Ты сам виноват, – смеясь, я вступился за Юленьку.

– Чем? Что выбрал не персонажа, а медлительную черепаху?

– Тем, что не использовал зелье ускорения, которое валялось у тебя в инвентаре с начала игры. Вспомнил бы – выиграл.

– Бли-и-ин! Точно! – друг больно ударил себя ладонью по лбу.

– Извини, я бы подсказал, но сам понимаешь…

– Да понимаю, понимаю, – согласился он, все еще кляня себя за свою тугодумность. – Давайте еще раз! Такого больше не повторится.

– Да, давайте, я за! – поддержала его Маша.

– А я против, – испортил веселье Руслан. – Вы время видели? Уже одиннадцатый час, если сейчас начнем новую игру – закончим под утро.

– Это мы… пять часов играли, получается? – я совсем потерял ход времени и ощущение реальности.

– Да. Я же говорил, что игра засосет, а вы не верили. Давайте завтра. А сейчас, если вы не против, я что-нибудь перекушу и пойду к себе в спальню, чего и вам желаю.

К пожеланию Берсеньева мы прислушались, хоть и с некоторой грустью – вернувшись в обычный мир, мы легко перекусили на ночь глядя, и разошлись по своим комнатам, чтобы завтра вновь погрузиться в волшебный мир «Загадочного Лабиринта Джимми Серста»…

Комментарий к 258

Сбылась мечта про длинные части))

========== 259 ==========

Плюнув на то, что Сочи будущего все еще не познан и не открыт нами, внушив себе, что за пределами дома могут ждать только всевозможные проблемы, и что море все равно грязное и холодное, мы с самого утра вновь принялись за «Серст». После полудня к нам присоединился и Берсеньев, любящий поспать подольше, однако вскоре он был вынужден оставить нас – откуда-то пришел хозяин дома и отозвал Руслана «на пару слов». Подогревало интерес и то, что никто не знал, приходил ли Вениамин Константинович ночевать или провел ночь где-то в другом месте. Версии на этот счет выдвигались разные: девушки думали, что Шахин просто навещал свою любовницу, пока муж неверной уехал в командировку; мы же с Ильей, рассудив по-мужски, учитывая всевозможные параметры и известные факты, настаивали на том, что ночная деятельность хозяина дома определенно связана с чем-то нелегальным и запрещенным. По итогу мы сошлись на том, что Шахин занимается определенно нехорошими вещами, но пока у нас существует прикрытие в виде Руслана, бояться совершенно нечего и некого, исключая самого Руслана. Но и он все еще был довольно открыт и дружелюбен к нам. Так может, рано мы его записали в неприятели? Эх, вот бы знать, о чем говорят эти двое в кабинете у Шахина.

– Ребят, предлагаю сделать небольшой перерыв, – я понизил голос на фоне общего разговора, – и узнать, о чем шепчутся Руслан и Вениамин. Вдруг что нового откроется.

– Читаешь мои мысли, – нехорошо улыбнулся Илья. – Пойдем! Девчонки, ждите нас тут.

– А чего это вы идете, а мы ждем? Нам ведь тоже интересно, – возмутилась Маша. Одновременно с этим со своего места встала Юля и неожиданно быстро направилась в сторону кухни.

– Потому что греть уши вчетвером – двери не хватит. И шума больше. А если застукают, то не известно, чем это все закончится, – Илья загибал пальцы, перечисляя доводы. – И так издревле на Руси повелось: пока мужчины на разведке, их женщины ждут дома и варят вкусный борщ к возвращению своих любимых.

– Еще раз женщиной меня назовешь, я за себя не отвечаю! И вообще, бред твои аргументы. Вчетвером удобнее отбиваться, если спалят.

– Маш, не время спорить сейчас, – я обычно спокойно относился к их перепалкам с Ильей, но сейчас она была совершенно некстати и выводила меня из себя. – Посидите пять минут, мы все равно потом расскажем, что услышим.

В гостиную вошла Юля, неся в каждой руке по стакану для виски:

– Держите, так вам будет удобнее.

– Какая же ты у меня умница! – похвалил я, принимая один из стаканов, и поцеловал ее милый носик, чем вызвал раздраженное фырканье Маши.

– Удачи вам!

Покинув девушек, мы вдвоем, стараясь ступать как можно тише, медленно дошли до кабинета Шахина. Стаканы не пригодились – дверь была закрыта не до конца, и поэтому все было слышно весьма отчетливо:

– …эти сказки стоили мне три с половиной тысячи. Я уже давно так бесполезно не тратил свои средства, – расстроенный голос явно принадлежал Вениамину Константиновичу.

– Вспомни, сколько это принесет тебе и успокойся, – холодно отреагировал Руслан. – Ты обещал – ты выполнил обещанное, остальное теперь мои проблемы. Я от своих слов не отказываюсь. Забирай.

– Да если кто-то узнает правду, то я даже затрат на вас не окуплю! Ладно, это бизнес, не всегда мне в плюс выходить…

– Я не узнаю Веню Шоху! Где твой позитив, где бешеная харизма? Никто ничего не узнает. Хочешь, я даже по старой дружбе могу быстренько и без лишнего шума убрать всех свидетелей?

– Да нет, не стоит. Это будет слишком подозрительно. Я придумаю другой способ выкрутиться из этой ситуации.

– Вот и молодец! Больше не кисни, – раздались шум отодвигаемого стула и звук приближающихся к двери шагов, заставив нас с Ильей пулей рвануть куда подальше. Последнее, что я расслышал, была фраза, видимо, остановившегося у двери Берсеньева: «У меня будет последняя просьба к тебе…»

Разведка особых успехов не принесла. Теперь я точно утвердился во мнении, что нас втянули во что-то криминальное, и доброта Вениамина и Руслана может кончиться в любой момент, как только мы перестанем им быть нужны. Но вот какая истинная наша роль в их плане? Эта загадка все еще оставалась неразгаданной.

***

Когда Берсеньев, держа в руках синюю папку для бумаг, вошел в гостиную, мы сделали вид, что крайне увлечены игрой и ничего не слышали.

– У меня для вас всех есть хорошая и плохая новости, – он улыбнулся, опершись плечом на дверной косяк. – С какой начать?

– С плохой, – выбрала Юля, только что завершившая свой ход.

– Мы отсюда уезжаем, и наш поезд отправляется с вокзала в половину второго ночи.

– По-моему, это была хорошая, – Илья почесал подбородок, который еще день-два и грозился скрыться не под трехдневной щетиной, а уже какой-никакой бородой. Все-таки он так и не побрился, несмотря на все просьбы Маши. И я ему в этом даже немного завидовал…

– «Серст» остается здесь.

– Тогда плохая, согласен. А хорошая?

– Мы поедем на высокоскоростном поезде первого класса, так что в шесть утра будем на месте.

– А «место», это где?

– Нововоздвиженск – столица страны. Еще больше, еще интереснее, чем Сочи.

– И еще больше штрафов и опасностей, – скептически хмыкнула Маша. Руслан предпочел этого не заметить.

– Все, играйте, отдыхайте, делайте что хотите, но в одиннадцать часов жду в подвале. Будем паковать чемоданы. А я пойду пока делом займусь, кое-что почитаю. Если что, ищите меня в моей спальне.

***

Время за игрой в «Лабиринт» с перерывами на перекусы летело стремительно. Сначала выиграла Маша, в следующей игре – я. Илья уже было почти победил в третьей партии, но тут нас отвлек Вениамин Константинович, с милой повседневной улыбкой и своим «дети мои» напомнив, что нам пора собираться в дорогу.

Руслан уже ждал внизу и выглядел каким-то хмурым и задумчивым. Однако, как только он увидел нас, сразу же постарался изобразить на лице некое подобие дружелюбия, что получилось на этот раз не очень.

– Слушайте вводную, – вместо приветствия Руслан перешел сразу к делу: – Мы едем на север. Далеко на север. И погода там сейчас не настолько прекрасна, чтобы ходить по улице в одних футболках или платьях. Поэтому выберите себе что-то теплое: куртки, кофты, шапки, да и перчатки будут не лишними. Девочкам я крайне настоятельно рекомендую переодеться в брюки.

– Само собой разумеется, – ответила Маша, уже скрываясь среди развешенных в ряд свитеров и толстовок, – я почти всю жизнь в Москве прожила, знаю, какая там мерзость в апреле.

– При чем тут Москва? – не понял ее Берсеньев.

– Ну, столица же. Сам сказал днем.

– Ага. Понятно. Тогда еще одна плохая новость: Москва уже давно не столица, и мы едем не туда.

– Так, а куда же тогда? – пришел наш черед не понимать и беспокоиться.

– Еще дальше. Еще севернее. Вроде в ваше время этот город называли Ленинградом.

– Нифига себе! – присвистнул Илья. – Питер снова столица… Да нам не свитера, нам зонты и резиновые сапоги нужны! Погоди, а как же так вышло, что столицу вновь туда перенесли?

– Как только Ленин пришел к власти, сразу же распорядился город переименовать, все министерства в Нововоздвиженск перевести, и сам переехал. А почему – кто его лысого знает…

– Какой еще Ленин?! Его закопать уже давно пора было, – глаза у всех лезли на лоб от удивления. – Или однофамилец?

– Нет, Владимир Ильич Ленин, тот самый, из Мавзолея, – Берсеньев рассказывал спокойно, будто покойники у власти – абсолютно нормальное явление. – Чудеса науки – оживили вождя мирового пролетариата. А он взял и через два года революцию закатил, вернул всех нас на рельсы коммунизма, только в обновленном формате. Подробностей этого события не расскажу, я еще тогда не родился, знаю обо всем лишь из школьных учебников да рассказов старших. Сами понимаете, оба источника информации крайне недостоверные – в первом можно вывернуть историю так, как выгодно, а старики рассказывают через призму своего видения жизни и убеждений… Ну чего вы застыли? Собирайтесь, собирайтесь! Потом переварите – поезд ждать не будет.

***

И снова я сидел на вокзальной скамейке, как в самом начале этого невероятного приключения, держа на коленях черную куртку и спортивного вида рюкзак. Не было ни киосков, ни цветочных магазинов, ни бабушек, продающих пирожки и сушеную рыбу, – обычных атрибутов прошлой вокзальной жизни. Зато были тотальное непонимание происходящего, страх неизвестности и слежка со всех сторон – обычные атрибуты настоящей жизни. И яркий белый свет от фонарей.

Рядом сидела Юля, прячущая лицо в высокий воротник свитера нежно-розового цвета от ночного холодного ветра, дующего с моря. Маша с Ильей сидели на соседней лавочке, метрах в пяти от нас. Берсеньев от нечего делать бродил по платформе туда-обратно.

– Игорек, я не хочу никуда ехать, – вдруг тихо, дрожащим голосом сказала Юля, глядя бесцельно прямо перед собой. – Я устала. От неизвестности. Оттого, что каждую минуту может случиться что-то злое, ужасное. От бесконечных тайн, бесконечной беготни, бесконечного страха за свою жизнь. И твою… За что нам это?

– Если бы я только знал, – мне оставалось только разве что обнять ее, на что Юля благодарно прижалась ко мне, уткнувшись в плечо, как любила это делать.

Она снова не дала волю своим эмоциям, не дала скопившейся усталости выйти наружу, пусть одной, но такой необходимой ей сейчас горячей слезой. Всегда внешне спокойной, всегда рассудительной, но все же, как и любой девушке, я чувствовал, сейчас ей хотелось хоть немного защиты, немного нежности, немного…

Шлюз с громким шипением отъехал в сторону, выпуская из трубы наш поезд. Народ на перроне оживился, пришел в движение. Рядом с нами почти сразу же нарисовался Руслан:

– Ну что, пошли? Не забывайте куртки и рюкзаки. Наш вагон третий.

Юля нехотя оторвалась от меня, отвернулась, чтобы взять свои вещи. Когда повернулась обратно, то уже улыбалась. Вымученно – выдали глаза. Наверное, не хотела больше меня загружать и теперь жалела, что вообще сказала о том, что ее волнует. Да и чем я сам лучше? Тоже постоянно молчу. Тоже держу все в себе. Вот и встретились два одиночества, два камня.

Шли по перрону держась за руки, неспеша, словно это была наша последняя совместная прогулка, и мы хотели насладиться каждым ее моментом. Молча. С моря по-прежнему дул ветер, но теперь он отчего-то так остро пах солью и прибрежными водорослями. Так мы и не добрались до каменистого сочинского побережья…

Наш вагон неизбежно с каждым шагом приближался, а вместе с ним все отчетливее приходило осознание неизбежности конца. Сейчас мы сядем в поезд – и наш путь завершится, чтобы снова начаться, но уже позже, вдали от этих мест. И никто из нас не знал, каким он будет – новый путь, но каждый надеялся, что и его конец станет началом чего-то нового.

И все же, наш поезд – конец начала или начало конца?

Конец II акта.

Комментарий к 259

Беру небольшой перерыв для вычитки всего написанного, поиска сюжетных дыр, нелогичностей, дебильностей, прочих гадостей, и, конечно же, чтобы запастись силами и терпением перед написанием финального III акта. Увидимся в конце следующей недели, надеюсь))

Если кто нашел сюжетную дыру или фактическую ошибку, но до сих плр стеснялся о ней сказать, очень прошу это сделать.

И еще раз спасибо Шэре, что избавляет меня от ошибок пунктуационных и грамматических ;)

========== АКТ III. Глава 1. 311 ==========

АКТ III

«Время пришло»

Ему творить – потеха,

И вот, себе взамен

Бог создал человека,

Как пробный манекен.

©В.Высоцкий.

Глава 1, о божествах, человеческой сущности и бизнесе

Избранные отрывки из книги «О камнях и власти». Литературный перевод

Откровение второе

Всегда.

Он был постоянно. Вне времени. Вне пространства. И одновременно его не было вовсе.

Сначала он не осознавал себя, но в какой-то момент вспыхнула его первичная мысль, давшая начало существованию. Его самого и всего вокруг.

И была Большая Игра. Словно ребенок, он создавал своей мыслью для себя новые и новые игрушки, сочетая их во всевозможных комбинациях, вертя, крутя, взрывая, уничтожая и создавая заново, но в новых, более совершенных формах. Вместе с игрушками совершенствовались и мысли. Они переставали быть хаотичными, становились упорядоченными, более сложными, охватывали все большие и большие объемы одновременно. Теперь игры походили на опыты. Как ученик на уроке химии, он смешивал известное с неизвестным, открывая непознанное, еще неподвластное его мысли. Но в следующий момент и это неподвластное вовлекалось в общий круговорот, снова замешиваясь с чем-то другим, специально, но чаще случайно. И вновь получалось что-то неожиданное, доселе неизвестное.

Так продолжалось до той поры, пока однажды не потерялась цель. Новому не было конца и края, оно разрасталось, вступая в реакции с самим собой, с большей скоростью, чем за ним успевала мысль. А смысла в этом – ни капли. Он не знал, зачем ему все это вокруг. Он не знал, есть ли логическое завершение и каким оно будет. Он не знал даже того, кем он является сам. И невозможность познания последнего его останавливала сильнее всего.

А мир уже жил собственной жизнью и больше не нуждался в своем Мыслителе. Как точный механизм, все работало без сбоев, совершая свои циклы, подчиняясь лишь первоначальному импульсу рожденной мысли. И однажды в мире случилось непредвиденное – все повторилось вновь.

Мыслитель вдруг узнал, что он больше не один. Где-то в глубинах его сознания появилось что-то невероятное, неконтролируемое, чего он не до конца понимал, – новый Мыслитель. Это был, возможно, единственный шанс, для выяснения собственного происхождения. Достаточно лишь проследить за вторым, таким же, как он.

Вторичный Мыслитель вскоре был найден, но момент оказался упущен. Тайна его появления так и осталась неразгаданной. Да и как оказалось, он был совсем не похож на Великого Создателя – имел вполне определенную, пусть и странную, форму, и попадал под власть времени. Вторичный появлялся и исчезал с невероятной для этого мира скоростью, так и не успевая развить свою мысль до качественно нового уровня. Благо, после себя он оставлял зачастую множество своих копий, которые продолжали дело своего родителя. Такая странная форма бессмертия и бесконечности значительно тормозила развитие созидательной мысли этого существа – многое терялось при смене поколений.

И Великий ждал, наблюдая. Он считал, что раз из его первичной мысли зародился самостоятельный Мыслитель, то и из мысли чада рано или поздно может появиться еще один. И тогда, возможно, Первый, наконец, сможет раскрыть тайну своего появления. Если эксперимент будет удачен, то, значит, что Великий, может, вовсе и не Первый. И есть кто-то или что-то, так же с интересом наблюдающее за ним. Но думать об этом было еще слишком рано – опыт только начинался.

Откровение пятое

Люди были странны и непонятны. Их действия не поддавались никакому логическому осмыслению. Эти загадочные существа прекрасно копировали своего случайного Создателя, но было у них и еще что-то, чего Мыслитель не мог осознать. Что-то совершенно глупое и бесполезное для мира, вселенной и самого бытия, но выводящее людей на качественно новый уровень, оставляющее Мыслителя позади. Феномен отталкивал от себя непонятностью и иррациональностью, но все же сильнее манил своей неизвестностью.

Между собой люди называли этот феномен «чувствами и эмоциями».

Откровение девятнадцатое

Мыслитель решился.

Просчитав все плюсы и минусы своей затеи, он решился вступить в контакт с людьми. «Их чувства – то, что мне до сих пор неведомо, моя рациональность – то, что они растеряли в череде быстрой смены своих форм, – думал он. – Нам есть чему поучиться друг у друга. Сила одного сможет закрыть слабость другого. Тогда, возможно, объединившись, мы сможем совместными усилиями вызвать появление Третичного Мыслителя, и я, наконец, познаю самого себя через отражение моего собственного отражения».

Приняв форму человека, Великий присоединился к одной из многочисленных групп своих детей. Но он не был принят ими.

Завидев нового человека, часть людей разбежалась в разные стороны, прячась в свои убежища, а другая, немногочисленная, сплошь состоящая из особей мощного и грозного вида, окружила Мыслителя и начала громко кричать, прыгать, топать и тыкать в его сторону палками с острыми наконечниками. «Уходи! Уходи, чужак, туда, откуда пришел!» – шумели они. Но Великий все стоял не в силах просчитать, с чем связана такая реакция.

Вдруг один из особо крупных людей ткнул в него острием своей палки. Создатель не понял, что случилось, однако четкая мысль мгновенно появилась в голове его телесной формы: тычок больше не должен повторяться, это несет опасность и… И что-то, что появилось впервые за время его существования. Великий еще не знал, как называется эта новая мысль, но понял, что хочет избежать ее появления вновь.

Создатель почувствовал. И первым его чувством стала боль.

Откровение девяносто седьмое

Великий спал. Он научился видеть сны.

Но пять его детей не спали этой ночью, когда полная луна окрасилась в алый, словно кровь ритуального животного, цвет: Батья – старшая дочь, близнецы Элазар и Менахем, младший сын Уриэль и не родная, но не менее от этого любимая своим приемным отцом Элишева. Каждый занял свое место вокруг ложа Мыслителя, чем старше, тем ближе к изголовью.

Страшный обряд начался.

Элишева достала из закромов острейший нож с золотым эфесом и пятью выемками в нем. Молча, она сделала три надреза на ладони: два параллельных и один по дуге, окропив своей кровью лезвие и огненный опал, что был затем вставлен ею в одну из пазух. Следом настал черед Уриэля, что осквернил алым чистый и незамутненный горный хрусталь. Жертвой Элазара стал прекрасный изумруд глубокой бездонной зелени. Его же близнец вымарал в своей крови черный, как ночь, оникс. Последней была Батья. Приняв нож из рук Менахема, она изувечила свою ладонь тремя глубокими порезами, как и каждый до этого, и не жалея, тщательно отерла багрянцем безупречный голубой сапфир идеально округлой формы. Камень занял последнее свободное место, став навершием клинка.

В следующий момент мощная карминовая струя хлынула из рассеченной шеи их отца, пачкая все кругом.

Создатель распахнул глаза и встретился взглядом со своей дочерью, держащей в руках нож. Он сразу все понял. Предательство открылось ему последним чувством.

Через минуту Великий был уже мертв.

Комментарий к АКТ III. Глава 1. 311

Сейчас и дальше: пожалуйста, прошу, пишите, что хотите, только не сравнивайте меня с “Марвел” и их “Мстителями”. Я буду на это страшно обижаться))

========== 312 ==========

Житие убийц

После Великого Убийства мир замолк: стих ветер, шуршавший до этого зеленой, слегка пожухшей от жары листвой и высокими травами; прекратили пение и всякий щебет птицы; ни звука не издавал и город. Лишь было слышно мерное дыхание убийц и тишайшее падение капель крови на каменный пол. В темноте хижины, куда не проникали лунные лучи, теперь стало много светлее: теплый мягкий свет исходил от камней, украшавших ритуальный нож, привлекая к себе внимание различных мотыльков и пяти пар холодных, хищных, не жалевших о содеянном глаз.

С тем же спокойствием, с каким минутой ранее перерезала горло своему Отцу, Батья начала извлекать камни из кинжала и передавать своим братьям и сестре. Огненный опал, лизавший руки языками жара праздничного костра, отправился к Элишеве. Черный оникс, теперь пылающий светом тысячи малых звезд, зажегшихся по его поверхности, – Менахему. Уриэль получил в свое пользование чистейший, прозрачный и блестящий, как слеза на щеке юной девицы в ясный летний день, горный хрусталь. Ярко-зеленый, словно молодая трава после дождя, изумруд отныне служил Элазару. Сапфир, голубой и бездонный, что отражение безоблачного неба в холодной спокойной реке, остался у Батьи, а орудие убийства было аккуратно вложено в руку Родителя.

Кровавый ритуал завершился.

Сразу по его окончанию мир ожил вновь, а камни погасли, погрузив хижину обратно в темноту. Никому из убийц с этих пор нельзя было оставаться в городе. Сохраняя молчание, они поклонились друг другу и разошлись в разные стороны, куда глядели их глаза, больше ни разу за всю свою жизнь так и не встретившись.

Элишева покинула город через южные врата; Батья двинулась на север; следы Элазара обрывались на западе, а Менахема – на востоке. Но никто никогда так и не увидел Уриэля, выходящим за стены, как не нашел его живым или мертвым и в самом городе.

Элишева

Младшая дочь три дня и три ночи шла по выжженным палящим солнцем землям, изнывая от жары, жажды, голода и усталости. Ее целью были Южные Горы, где она надеялась найти себе приют. К концу третьего дня, когда солнечный диск уже коснулся бархата песков, Элишева вышла к оазису. Среди высоких пальм, дающих длинные тени, около большого озера на ночлег расположился небольшой караван торговцев и сопровождавших их воинов. С прошлой луны они находились в пути. С прошлой луны они не видели красот женского тела.

Мужчины окружили подошедшую к воде и жадно пьющую девушку. Шумно обсуждали, гоготали и не сводили с нее своих хищных взоров. Они ждали, когда красавица утолит жажду, чтобы позже утолить свою, но совсем другого рода.

Элишева закончила пить и только теперь обратила внимание на толпу за ее спиной. Но разглядеть их лиц она не успела – к ней вышли двое парней, что были моложе остальных, и крепко схватили за плечи, не давая убежать. За ними от толпы отделился бородатый, с проседью в волосах, человек, мерзко ухмыляясь. Оценив взглядом испуганную красоту, попавшую в ловушку, он жестом приказал юнцам повалить девушку на песок.

Элишева знала, что с ней хотят сделать. Улучив подходящий момент, она выдернула правую руку из цепких лап юноши и оттолкнула его ногой так, что тот, потеряв равновесие, упал в озеро, подняв столб брызг. И пока ее вновь не успели схватить, Элишева запустила руку в карман платьишка и нащупала в нем камень.

Мужчины замерли. Хватка, сдерживающая девушку, ослабла. Нетвердой походкой от все еще кипящих в ней эмоций она пошла на толпу, отходя дальше от берега. Толпа расступилась перед ней. Все смотрели на Элишеву, но уже не тем хищным взглядом. Теперь в их глазах была лишь пустота, а в черноте расширившихся зрачков играли искорки огненного опала.

Сделав с десяток шагов в сторону пустыни, девушка остановилась и повернулась к мужчинам. Никто не сделал и полшага с того места, где они стояли. Только смотрели на нее, не отрывая глаз. «Идите! – крикнула она, махнув рукой в сторону озера. – Идите и больше никогда не возвращайтесь! Я не хочу вас видеть!»

Как один, все отвернулись от нее к водной глади и медленно, но уверенно двинулись вперед. Первыми под водой скрылись юноши, что держали ее. За ними – мерзкий бородач. С каждым последующим шагом становилось видно все меньше и меньше мужчин, пока не остался один, стоявший в толпе дальше всех от нее.

«Ты останься, – остановила его Элишева от последнего шага. – Иди ко мне. Ты поведешь меня сквозь пустыню и будешь защищать до последнего своего вздоха, или пока не прикажу оставить одну».

Молодой мужчина молча кивнул. Взяв одного верблюда и отпустив остальных, скинув весь товар, что везли на продажу, на песок, они вдвоем продолжили свой путь к Южным Горам.

Батья

Посреди ночи раздался тугой и тревожный звук труб, разбудив почти весь город. Батья, доселе не слышавшая подобных звуков, разбираемая любопытством, выбежала на улицу в одном ночном платье. Трубы пропели снова. Из соседних домов выбегали мужчины и, сливаясь в один человеческий поток, двигались к центру.

Батья была новой, пришлой женщиной. Порядков этого города она еще не знала. Когда девушка одна появилась из пустыни, к ней отнеслись настороженно, но все же с добром. Ее сразу согласился приютить в своем доме одинокий сапожник. Однако не прошло и недели, как Смерть пришла за ним. Дом остался Батье, но вместе с ним осталось и еще кое-что. То и дело за спиной на местном базаре или на оживленных улицах она слышала обвинения в колдовстве в свою сторону. Правда стоило ей только обернуться, как кудахчущие бабы испуганно разбегались в разные стороны, делая вид, что крайне заинтересованы старой пожухлой травой на прилавке зеленщика или уже откровенно несвежим мясом, над которым охотно роились мухи. Мужчины вели себя с ней холодно и сдержанно, не желая входить в ее дом или лишний раз помогать. И только детям было все равно. Но быстро учась у своих родителей, вскоре и они начали сторониться девушку.

Движимая любопытством, Батья побежала вслед за всеми. На главной площади уже толпился народ, толкаясь, шумя и перекрикивая друг друга. От вновь прибывающих становилось все теснее и теснее, но вокруг девушки было полно свободного места: никто не желал подходить к ней близко, боясь заполучить порчу или проклятие и последовать вслед за сапожником.

– Что здесь происходит? – громко спросила она у группы мужчин, осмелившихся подойти к ней ближе, чем остальные.

– Тревогу трубят, – проворчал в ответ тот, что был старше других. – Такое бывает, когда…

Он не успел договорить – шум толпы заглушил его слова. Над городской стеной показалась маленькая красная точка, стремительно приближаясь и увеличиваясь в размерах. За ней незамедлительно появилась вторая, третья…

Это были огненные стрелы. Падая на соломенные крыши домов, они легко их поджигали. Не было смысла в штурме или осаде города: спасаясь от пожара, люди сами откроют ворота и впустят захватчиков.

Толпа оживилась, пришла в движение. Бабы и дети орали, кричали и рыдали. Мужчины толкались и пытались выбраться из самой гущи. То тут, то там вспыхивали все новые и новые дома – враг обходил город со всех сторон, стараясь поджечь как можно больше. Паника крепко поселилась в головах людей.

Батья кинулась обратно к своему дому. Кто-то неудачно толкнул ее в плечо, заставив оступиться, споткнуться и упасть на землю. По ее ногам больно пробежали, другой человек споткнулся о бок девушки и, перелетев через нее, упал рядом под бушующую толпу. Собравшись с силами, Батья резко рванула вверх, цепляясь за пробегающего мимо мужчину. Тот крайне недовольно скинул с себя ее руки, но девушка уже успела встать. Благодарить было некогда.

Добежав до своей улицы, она увидела ужасную картину: крыша ее дома уже вовсю полыхала, как огромный факел. Не раздумывая ни секунды, Батья кинулась внутрь, в черный дым. Кашляя и задыхаясь, она на четвереньках поползла к сундуку рядом со своей постелью. Гарь и вонь резали глаза, выдавливая из них слезы, мешающие увидеть заветную цель.

Сундук нашелся быстро. Не жалея ничего, девушка выбрасывала свои вещи прямо в огонь, с каждой секундой все ближе подбиравшийся к ней. Жар нещадно палил ее кожу, но она не обращала на это никакого внимания: нужно было добраться до дна, найти…

Камень призывно блеснул голубым среди тряпок. Батья протянула руку и схватила его. Яркая вспышка застелила ее взор.

Она сидела на небольшом камне во дворе своего дома. На улице ярко светило солнце, поджаривая тех, кто не успел спрятаться в тени. На улице было вчера. В руке переливался всеми оттенками синего и голубого сапфир.

Батья встала, убрала камень в карман и поспешила к старейшине. Город получил второй шанс.

Элазар

Элазар сидел на берегу в тени пальм и наблюдал за удивительно спокойным сегодня морем. Он думал, как лучше продолжить свой путь: на северо-запад, в Великий Речной Город или осесть в небольшом тихом городке неподалеку. Его размышления прервала шумная группа человек на сорок-пятьдесят, вышедшая из пустыни и теперь что-то бурно обсуждавшая.

Ведомый интересом, Элазар подошел к путникам. Женщины сидели на песке, постоянно оглядываясь в том направлении, откуда они пришли, словно чего-то боялись. Неподалеку вели обсуждения их мужчины, то и дело переходя на крик и ругань. Но вскоре споры прекратились. Из толпы вышел старший мужчина, спустился по песчаной насыпи к морю, зашел в него по колено и, возведя руки к небесам, начал что-то шептать себе под нос.

– Что случилось с вами? – поинтересовался Элазар у одной из женщин. – Почему ваши мужчины ругаются между собой?

– За нами гонятся войска, – грустно вздохнула незнакомка. – И если догонят, то никого не пожалеют и убьют. Мы было оторвались от них на половину пути солнца по небосводу, но теперь зашли в тупик. Справа и слева от нас горы, через них нельзя перейти, а попытка вернуться назад, что добровольно отдаться в руки Смерти. Можно идти только вперед, но впереди – море. Нам нет спасенья.

Элазар отошел от группы и задумался. Пожалуй, он мог помочь этим бедным людям.

Вернувшись обратно в тень пальм, он запустил руку в мешочек, висевший на поясе, и извлек из него изумруд. Внутри камня весело засверкало и заискрилось. Закрыв глаза и глубоко вдохнув, Элазар сжал изумруд в руке.

Неожиданно налетевший порыв ветра растрепал его волосы и напугал женщин. Море пришло в движение. Но не обычно, как положено морю, а крайне странно – вода разбегалась по левую и правую руки, оголяя морское дно и открывая проход вперед для беглецов. С радостными криками мужчины бросились на человека, что до этого стоял в воде и общался сам с собой, упали ниц перед ним.

Вскоре вся группа скрылась из виду за морской водой, стоявшей ровными стенами, словно выполненными из камня. Подождав еще немного, Элазар разжал руку и спрятал камень обратно в мешочек. Морские стены стали неспешно смыкаться, пряча тайный путь и смывая все следы.