Текст книги "Вольный Флот (СИ)"

Автор книги: sgtmadcat

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 75 страниц)

У ограды парка в тени была припаркована небольшая легковушка прозванная в народе «бегунком» так как её часто использовали в качестве разъездной все начиная с военных и почты, и заканчивая старейшинами кочевых животноводов. Основной причиной тому была феноменальная надежность машинки с усмешкой называемой «самым комфортным транспортом», так как она могла передвигаться лишившись двух третей изначально имевшихся в ней деталей которые, соответственно, нужны были только для комфорта водителя и пассажиров.

Однако данный экземпляр был ухоженным и полностью комплектным – имелись даже брызговики обычно шедшие в расход первыми, так как при попытке сдать назад через грязь или сугробы их прижимало к колесу и вырывало. Усевшись внутрь Коваль ещё раз посмотрел на выделенного ему в помощь сотрудника ГБ. Тот, поняв невысказанный вопрос, продемонстрировал удостоверение.

– Григорий Александрович?

– Да, но лучше просто «Гриша». А то подозрительно как-то – офицер водителя по имени-отчеству кличет.

– Как скажете… – показав ему свои документы, Майор согласно кивнул, – Значит под «легендой» водителя действуете?

– Ну не то что бы… Водитель-то я самый настоящий, вы не подумайте. Довезу куда скажете. Меня к вам на весь срок вашего пребывания откомандировали. Так куда едем? В гостиницу? Отдохнете с дороги?

– Да чего с неё отдыхать? Не ногами же шёл. Давай в штаб флота.

– В штаб так в штаб… – покладисто согласился Гриша, – Заодно город покажу. Бывали в Долгоморске?

– В окрестностях.

– Сарманка? Там в войну разведка базировалась.

– Я не запомнил.

– Тогда точно Сарманка. Она как раз такая – незапоминающаяся…

Не переставая говорить, Гриша вырулил на дорогу по пути спугнув клаксоном и обругав «коровами» пару теток идущих прямо по проезжей части, и принялся «показывать город».

Долгоморск историю имел давнюю и славную. Первыми в этих местах обосновались ещё колонисты Старой Империи начиная своё покорение Арша. Отсюда же те, кому посчастливилось выжить, бежали – с покорителями население Арша особо церемонится не привыкло.

На память об имперцах в Долгоморске осталась огромная каменная статуя то ли бога, то ли императора, когда-то указывавшая вглубь континента. Залесцы не стали её сносить а обтесали до внешнего сходства с Олегом Белое Стремя и развернули на сто восемьдесят градусов, так что теперь изваяние указывало в сторону Лиониса.

Соседние народы усматривали в этом некую параллель с отношением залесцев к чужому наследию – присвоить, переделать под себя, потом сказать что все так и было.

Кроме данной статуи имперские колонисты оставили стандартную, сбегавшую к морю широкую улицу, теперь обсаженную со всех сторон каштанами, которую местные жители называли «Осевой», амфитеатр возле которого красовалась табличка: «Культурное наследие – не сорить!» и несколько основательных зданий, часть из которых была перестроена новыми хозяевами города в более полезные с их точки зрения постройки. В одной из них и располагался Штаб Долгоморского Военно-Морского Флота.

Предъявив пропуск и проехав во двор Гриша попинал колесо которое подозрительно скрипело всю дорогу и повёл Коваля внутрь. На подходе к кабинету комфлота адмирала Рузова они встретили перепуганного вестового и притормозили.

– Вы что-о!!? Совсем берега потеряли!!? – доносилось из-за двери на такой громкости что вибрировали окна во всем штабе, – Срыв поставленной задачи, а я только об этом узнаю!!? Это вам шуточки что ли!!? Делайте хотите, но чтобы сегодня все доставили, завтра смонтировали и послезавтра корабль был в море, иначе вместо него вас патрулировать отправлю в гребной шлюпке!!! Кому не ясно!!? Тогда исполнять!!!

Одновременно с «Исполнять» дверь распахнулась и в коридор вывалилось несколько взмокших и раскрасневшихся штабных офицеров. Следом за ними появился и сам Рузов.

– Вам чего?

– Тршищадмирал! КаперазВасильцевприказалдоложитьчтовсеготово! – скороговоркой оттарабанил вестовой, – Какиебудутуказания?

– Скажи что тут со всем раскидаюсь и буду.

Вестовой умчался а Рузов перевёл взгляд на Коваля и Гришу. Гриша немедленно извлёк удостоверение закрывшись им как щитом.

– ГБ пожаловало? Давно вас тут не было…

– А военной разведки? – Майор показал своё удостоверение, – Мы можем пройти в кабинет?

– Разумеется. Извиняюсь за крик – достали. Надо их всех в море на полгодика а то распустились совсем… – адмирал провёл визитеров в кабинет, – Адмирал Рузов… Виктор Викторович… Ну вы это и сами знаете. Чем могу помочь?

– Коваль Сергей Захарович. Я к вам по поводу вашего предшественника.

– Иваркина?

– Я понимаю – дело давнее, но вскрылись кое-какие новые обстоятельства. Вы же знаете капитана Вареникова?

– Опять вы про него… Что я могу ещё добавить то? Знал я его? Да – знал. Служили вместе, общались – как обычно. По поводу того инцидента – не знаю что сказать. Не мог он такого сделать. Сам, по крайней мере. Что ещё добавить?

– Дело в том, что Вареников как оказалось, жив-здоров. Недавно снова объявился и с тех пор как с цепи сорвался – наворотил дел как в старые добрые времена.

– Вот оно как… – Рузов по бычьи засопел, – И что ваши собираются делать по этому поводу?

– Для начала – выяснить все детали. Поэтому я и пришел к вам. Мы предполагаем что Иваркин отдал ему приказ который и стал причиной всему произошедшему.

– Что за приказ?

– Вот и мы хотели бы знать. Гос Безопасность по своим каналам установила, что незадолго до самоубийства Иваркин получил некие документы. Но в его вещах ничего подобного обнаружено не было. Так же пропал его дневник и ещё ряд личных записей. Тогда их поиски не были доведены до конца – ГБ вскрыло группу Фролова и сосредоточилось на ней. Считалось что Фролов или кто-то из его ячейки и забрал эти бумаги…

– А что, кстати с Фроловым? Я его, конечно, недолюбливал, но чтоб такое. Вроде нормальным парнем был, хоть и честолюбивым излишне.

– Это не ко мне вопросы. Могу только сказать что его не принуждали.

– То есть сам все… – Рузов вздохнул и сел, – Ну дурак… Хорошо отец не дожил.

Адмирал на минуту задумался, потом хлопнул по столу рукой.

– Иваркин, перед этим… Ну перед тем как все случилось… Он к матери Вареникова ездил. Это точно. Возможно мог какие-то бумаги касательно этого всего кому оставить. Все таки её сына вопрос касался.

– Вы уверены?

– Насчёт поездки – да. Абсолютно.

– Что-ж – это зацепка. Спасибо. Где вас найти если ещё вопросы будут?

– В училище. Сегодня строевой смотр и распределение выпускников.

– Хорошо. Спасибо за помощь. Не смею задерживать.

– Один вопрос…

– Да.

– Я правильно понял, что раз он выполнял приказ…

– За исполнение приказа у нас не наказывают.

– Хорошо, – Рузов медленно кивнул, – Тогда, надеюсь, вы во всем разберетесь.

– Обязательно. В этом можете не сомневаться.

Выйдя из штаба Коваль и Гриша почти одновременно закурили. Увидевший это дневальный некоторое время соображал как обратиться к сухопутному аналогу кап-три, потом просто молча указал в сторону «курилки». Сев в беседке посреди которой торчала вкопанная в песок гильза от снаряда Майор кивнул напарнику.

– Ну? Что скажешь?

– А что тут сказать? Если Иваркин мог подозревать насчёт Фролова то мог и важные документы от него припрятать. В необычное место. Но вот отдавать их Варенихе… Это вряд ли.

– Почему ты так решил?

– Ну сами посудите – если бы были у неё на руках записи которые её сына оправдывают, стала бы она столько лет их скрывать? Тем более зачем такие сложности?

– И правда… Тогда где они?

– Мое мнение товарищ майор – спер кто-то. Сами посудите – целый адмирал признается что отдал приказ потопить мирное судно. Значит основания были серьезные. Тогда что врагам делать надо?

– Что?

– Доказательства скрыть, а из остальных записей странички подергать, так чтобы себе на пользу это развернуть. Это уж не говоря о том что за дневник Иваркина любая иностранная агентура денег отвалит два чемодана, учитывая какими операциями тот командовал.

– Но Фролов и его люди эти бумаги не брали. Значит..?

– Значит мог взять кто-то из штабных: суматоха из-за этого была знатная – могли и не уследить.

– Ну в любом случае других зацепок пока нет. Будем эту отрабатывать, а там посмотрим. Поехали.

– Ну раз хотите – поедем. Только сразу предупреждаю: Варениха – баба своеобразная.

…

Доходный дом Клавдии Семеновны Варениковой представлял из себя небольшой двухэтажный особнячок, перестроенный из бывшего подсобного здания. На первом этаже располагались две двухкомнатные квартиры с отдельными входами, одну из которых занимала сама владелица, а другую снимало на постоянной основе Ум-Кыыдымское животноводческое товарищество для оправляемых на отдых по путевке передовиков.

Второй этаж был поделен на шесть комнат с общим санузлом, где любили останавливаться командированные. Для них и для остальных желающих во флигеле находилась столовая с домашними обедами, о чем извещала табличка на заборе.

Пройдя через калитку во двор, Коваль притормозил и кивнул в сторону прикрытого кустами акации уголка. Там располагался покосившийся от времени турник, к которому была прислонена тяжеленная потрескавшаяся боксерская груша. Ими давно никто не пользовался, но хозяйка не торопилась убирать этот инвентарь.

Понимающе кивнув, Майор вошёл во флигель и огляделся.

– Хозяйка дома?

– Та дома, я дома! Шо вы с порогу орать-то сразу!

Из дверей показалась низенькая дородная женщина в ситцевом халате и недомытой тарелкой в руке.

– Вы бы ещё часом позже пожаловали! Нету уже ничё! А обед ещё не ставила! Разве только рыба осталась…

– Мы к вам по другому вопросу. Майор Коваль – военная разведка. По поводу вашего сына.

Гриша быстро шагнул вперёд одной рукой подхватив падающую тарелку, а второй подсунув под начавшую оседать женщину стул.

– Вы в порядке?

– А шо? У меня повод шобы быть в порядке?! Давайте – говорите. Лучше уж так чем неведение.

– Успокойтесь – с Вадимом все в порядке. Обнаружился недавно живой и здоровый. Более того – в связи с вновь открывшимися обстоятельствами, похоже, с него могут быть сняты обвинения.

– А я всегда знала… – обмахиваясь рукой Клавдия Семеновна поднялась – А вам пятнадцать лет понадобилось, харпидоны, чтобы понять – не мог он!

– Не торопитесь – не все так просто. Мы предполагаем что он исполнял приказ адмирала Иваркина. Подробности нам неизвестны.

– Ну так выясняйте! Я шо ли за вас этим заниматься буду?

– Так мы, гражданочка, этим и занимаемся, – примирительно улыбнулся Гриша, – Адмирал Рузов вспомнил, что незадолго до смерти Иваркин ездил к вам. Он, случайно, не передавал вам никаких бумаг?

– Каких ещё бумаг?

– Любых. Записи, дневники, документы. Вспомните как следует – это может стать свидетельством невиновности вашего сына.

– Так я помню! Приезжал он. Ходил вокруг. Внутрь так и не зашёл – совесть, видать, не позволила мне в глаза смотреть! Понятное дело – после такого как смотреть-то!

– Вы уверены?

– Да шо я по-твоему? Совсем плохая? Конечно уверена!

Гриша вздохнул и перевёл взгляд с подбоченившейся Клавдии Семеновны на Коваля. Тот развёл руками: «Накрылась зацепка», потом, присев, снял фуражку и начал барабанить пальцами по столу.

– Это шо с ним?

– Размышляет! Варианты ищет. Если бумаги не у вас – значит украли. Вопрос – кто?

– Да… Вопрос… – согласился Майор, потом внезапно вскинулся, – Скажите… А к вам никто не приходил? Не задавал вопросы о сыне, Иваркине, «Фелиции»?

– Да кто только не приходил! Когда это все стряслось, тут все бегали как в муравейнике разтурушеном! По семь раз на дню приходили!

Во Флигель заглянул аккуратно одетый седеющий человек и удивлённо покрутил головой.

– Клава – все в порядке?

– Ой, да кода тут шо было в порядке, Сеня! Вадик жив оказывается! Только шоб его домой вернуть, бумаги какие-то найти надо, а они их прохлопали!

– Ну ладно тебе так – жив, это уже хорошо. А то ты уж и не знала что и думать.

– Вы, как я понял, Авсен Турухаев? – поинтересовался Гриша, – Гражданский муж?

– Да. Он самый. Вы из милиции?

– Гос Безопасность. У нас к вам тоже будет вопрос.

– Ко мне? Ну – это неожиданно, конечно, но ладно… Что за вопрос?

– Вы знаете что-то о людях, которые могли интересоваться адмиралом Иваркиным? Или капитаном Варениковым? Или какими-то связанными с ними делами, записями?

– Сейчас подумаю… Тут вообще много кто этим интересовался – дело такое…

Внезапно Авсен замер, что-то напряженно вспоминая. Настолько напряженно, что пуговица с лацкана, которую он в задумчивости крутил, осталась у него в руках.

– Вы кого-то вспомнили? Кого?

– Ну, я не уверен что это важно…

– Это уже нам судить.

– Бабкин Аркадий… Журналист. Комнату снимал на втором этаже…

– Да шо ты опять, Сеня! – Клавдия Семеновна возмущено всплеснула руками, – Ну шо ты к нему прицепился? Он журналист – ему положено!

– Нет, Клава – я все понимаю, но по моему мнению он перешёл всяческие границы приличия! Он тебя тогда до слез довел своими вопросами!

– Ой да ладно тебе! Тогда ситуация была такая. Ну всплакнула – шо теперь? Подозревать человека в чем не попадя? Ты сам то хорош – с топором за ним гонялся.

– А можно поподробнее? – Коваль с Гришей заинтересованно подались вперёд.

– Да шо там поподробнее? Авсену показалось, шо кто-то залез. Он взял топор и пошёл проверять. А там Аркаша – он уезжал, хотел вещи забытые поискать. Увидел его, испугался…

– Почему испугался?

– А я-то почем знаю? Наверное, потому шо после того разу он ему обещал голову отломать, если ещё раз с вопросам приставать будет. Авсен у меня не смотрите шо инженэр – спуску не даст.

– И что потом было?

– Ну а шо там может быть? В милицию обоих забрали, протокол составили, заставили объясниться.

– А когда это было?

– Вот шоб я так помнила! Я же говорю – в милиции протокол писали. Зайдите, да у них и поинтересуйтесь. Там на протоколах дату ставят.

– Обязательно… – Коваль повернулся к Авсену, – Значит, говорите, Бабкин особенно активно этими вопросами интересовался?

– Да. Именно так. И он мне очень не нравился. Навязчивый какой-то. Липкий.

– Хорошо – мы вас поняли. Проверим, что за фрукт этот Бабкин. А вы, если ещё кого вспомните, то немедленно обращайтесь в местное управление.

Майор, надев фуражку, отдал воинское приветские и вышел. Гриша вышел следом, задумчиво почесывая затылок.

– Твое мнение? Ты местные дела лучше меня знаешь.

– С одной стороны, у этого Авсена к тому Бабкину явная личная неприязнь. Да и профессия его обязывала во все нос совать. С другой стороны – проверить надо.

– Как долго по вашим каналам займёт справки о нем навести?

– Быстро. А по пути в местный участок заедем – дату узнаем и протоколы почитаем, чтобы понимать насколько показаниям этого Авсена доверять можно. Потому что если он на него с топором прыгал, то тут всякое может быть.

– А кто он вообще?

– Главный электрик в грузовом порту. Привозил сюда жену на лечение. Что-то легочное. Тут она и скончалась. Потом несколько раз приезжал с детьми могилу проведать. Останавливался у Варенихи – он вдовец, она – вдова, то се. Перевелся сюда, стали жить вместе. Сын в Североокольске в Институте учится на физика, дочь в этом году школу оканчивает.

– Ого! Все знаешь! – удивился Коваль, – Из спецкадров? Эйдетик?

– Не – память просто хорошая и слушать умею. А так-то я эмпат. Слабенький правда – десятка. Но умею людей к себе располагать. Очень помогает в работе.

– Ну десятка – это не такой уж и слабенький.

– Да ладно – я свои возможности хорошо понимаю… – Гриша некоторое время молча рулил, – А правда, что вас учат людей на расстоянии ушатывать? Ну вот бежит, к примеру, человек с ножом, а вы его раз – и, не касаясь руками, уложили?

– А вас в ГБ не учат?

– Ну, кого-то может и да. Может и меня научат, когда я на повышение пойду. Просто интересно – как это?

– Давай сперва с делами закончим.

– Понял, товарищ майор, не дурак. Был бы дурак – не понял.

Машина въехала на узкую мощеную булыжником улицу. Гриша поморщился, слушая скрипы и кряхтение подвески, и предложил прогуляться пешком – тут недалеко.

…

Местный милицейский участок располагался в утопающем в зелени домике с мезонином, и если бы не табличка и антенна радиостанции, то ничем бы не отличался от жилого дома. Во дворе пожилой усатый сержант, скинув китель и старательно орудуя тряпкой, наводил лоск на мотоцикл с коляской. Чуть дальше двое парней лет шестнадцати пилили дрова двуручной пилой. Возле них, похлопывая крыльями, важно расхаживал жирный белый гусь.

– Дядя Леша… – заныл один из пильщиков, – Ну может хватит уже?

– Пили-пили. Я сам скажу когда хватит.

– Ну руки уже отваливаются…

– А гусей тырить – не отвалились? Вот и работайте, лиходеи. Совместный труд облагораживает. Ишь додумались! Ладно бы на другой стороне, где вас никто не знает. А то ведь посередь бела дня да при знакомых! Вот теперь, коли башкой думать не умеете – тренируйтесь пилой работать, потому как если за ум не возьметесь, то оно вам пригодится.

– Да мы больше не будем!

– Вот и покажи это. Упорным трудом на благо общества, – сержант что-то прикинул в уме и ухмыльнулся, – Баба Маня! Да за гуся! Тут чтоб она вас извинила, два куба дров – не меньше! Так что пили – не отвлекайся. Тебе ещё вечером от бати огребать.

Парни, понурив головы, закинули на козлы следующее бревно и снова принялись дергать пилу туда-сюда.

Коваль с Гришей прошли по дорожке, поднялись на крыльцо и вошли внутрь. Там за столом сидел усталый капитан милиции и, задумчиво грызя карандаш, перечитывал написанное. Рядом со столом на табуретке примостился с виноватым видом ещё один гражданин. Увидев Гришу, милиционер удивлённо вскинул бровь.

– У-у-у! Какие люди!

– Здрасьте, Петр Егорьевич. Работаете?

– Работаем… – милиционер повернулся к гражданину на табуретке, – Ну что, Макарьев? Дошутился? Вот, пожалуйста – пришли за тобой!

– Ну мы, вообще-то, тут по другому вопросу, – Гриша сделал официальное лицо, – Но если по нашей части, то чтоб не прихватить? Что сделал?

– Он то? Пошутил он!

– Пошутил?

– Ну да. У нас на Канатной улице здание, то ли Лонгского, то ли Аменского, шут их разберет, торгпредства стоит… Или как там у них это заведение называют? А рядом – Канатный переулок. И иностранцы часто путаются.

– Да – есть такое. А в чем шутка?

– Я, товарищи, телефонистом работаю, – пояснил Макарьев, – И вот сижу я на столбе, никого не трогаю, линию прозваниваю. А внизу двое иностранцев Канатную улицу ищут. Карту крутят, что-то на своём ругаются.

– А вы язык знаете?

– Да. В армии радистом был – слушали мы их. Так что я и знаю и говорю. И вот сижу я наверху, а они спорят. Потом один юморнуть решил. Говорит: «Знаю что делать! Тут в Залесье везде агенты ГБ. Давайте их позовем и у них дорогу спросим!». И вдвоём: «Джи Би! Джи Би!». Ну как тут удержаться? Свешиваюсь со столба и на чистом ихнем говорю: «В чем проблема, господа? Канатную улицу ищете? Это вон туда. А тут – Канатный переулок.»…

Гриша некоторое время держал серьезное лицо, потом, не выдержав, всхлипнул и расхохотался. Макарьев показал на него милиционеру.

– Вот – я же говорил! Смешная же шутка!

– Обхохочешься! Только они теперь в гостинице заперлись и не выходят. Даже есть боятся! Это не говоря уж о том, что сотрудником Гос Безопасности представляться – уголовка.

– А я не представлялся! Они сами уже додумали!

– А они написали что представлялся. И жалуются теперь куда только можно. В Спортлото скоро напишут, кляузники долбаные!

– Так, товарищи… – отсмеявшийся Гриша поправил кепку, – Шут с этими иностранцами. Человек не виноват, что они нашего юмора не понимают. Вы, Макарьев, раз языками владеете и телефонистом работаете, как время будет в Управление подойдите. Скажете, я прислал.

– Это зачем?

– Нужны нам такие люди. Веселые. За этими фруктами забугорными сами видите – глаз да глаз нужен.

– Понял… А мне пистолет дадут?

– По ситуации. А к вам, Петр Егорьевич, мы по поводу Бабкина и Турухаева. Это давно было – нужно протокол из архива поднять.

– Это легко! – милиционер с готовностью поднялся, – Когда было?

– Вот это и хотим узнать.

– Тогда немного сложнее – у нас архив по датам.

– Ориентировочно лет пятнадцать назад.

– Пятнадцать? Пятнадцать – это уже в хранилище. Пойдёмте…

– Мож я тоже пойду? – поинтересовался Макарьев, – Меня уж потеряли поди?

– Иди… Юморист… Хотя стой! Раз уж тут все равно, посмотри телефон – там в трубке шорохи какие-то – ничё не слышно! Скажешь, что у нас связь делал. Пройдемте, товарищи.

Архив располагался в цоколе того же здания. Выйдя во двор и отперев низенькую дверь, милиционер нащупал сбоку бакелитовый вертушок и, включив свет, начал пристально вглядываться.

– Что такое?

– Сейчас… Одну минутку… Кажется… ЕСТЬ!

С победным кличем метнув тяжеленную связку ключей куда-то в угол, Петр Егорьевич гордо поднял за хвост толстую крысу.

– Вот она, падла! Вредительница казенной собственности! Попалась-таки!

– Вам бы кота завести – архив все таки.

– Да в архивы она не доберется – нам с завода старые металлические шкафы под это дело отдали. Ржавенькие, конечно, но запираются плотно. Она проводку портила – латать умаялись. А котов нам нельзя – кот по углам метить будет. У нас тут, все таки, правоохранительные органы. У нас тут люди ходят. Нам нельзя чтобы котами воняло.

Милиционер отпер архивный шкаф и достал кипу протоколов за нужный год.

– Вот – ищите. А я пойду эту тварь прикопаю со всеми почестями.

Гриша благодарно кивнул и принялся искать нужный протокол.

– Нашел, товарищ майор! – он быстро прочитал написанное, – Интересно… Турухаев заявил, что Бабкину не угрожал и даже не сразу узнал его в потемках, а тот сразу принялся убегать. Бабкин не отрицал. Пояснил, что не знал что в его бывшую комнату уже кто-то въехал и испугался, что его примут за вора.

– И поэтому, вместо того чтобы объяснится, попытался сбежать?

– Ну да – мне это тоже кажется странным. Зачем бежать, если ничего такого не сделал?

– Давайте-ка, Григорий, прокатимся в Управление и посмотрим что там у ваших есть на Бабкина этого. И на Турухаева – его тоже стоит проверить.

– Понял. Поехали, заодно там и пообедаем. У нас вот такая столовка!

…

В столовой и правда кормили неплохо. Расположившись под плакатом «Не обсуждай рабочие вопросы в общих помещениях», Коваль похлебал солянки, съел кашу с котлетой, запив все компотом, поблагодарил поварих и поднялся на второй этаж где ему выделили временный кабинет. Гриша, который съел тоже самое, но в два раза быстрее, уже бегал по этажу, рассказывая коллегам новую хохму и попутно собирая информацию на интересующих их лиц.

Набрав внушительную стопку документов, он вывалил их на стол и вместе с Майором начал разбираться в этом всём.

– Так… Турухаев, похоже, нам не интересен, – спустя несколько часов устало резюмировал Коваль закуривая, – Хотя был многообещающ… Такая родня – клейма ставить некуда. А кроме того, решение жить совместно они приняли уже после самоубийства Иваркина, так что если бы он интересовался ей только из-за сына или документов, это было бы нелогично. Обычно брачные аферисты сходу предлагают руку, сердце и золотые горы, а потом исчезают.

– Тоже верно…

Гриша покосился на Коваля, который держал сигарету большим и указательным пальцем, пряча уголек в ладони, и решил взять свою так же. Коваль, заметив это, усмехнулся и продолжил.

– Ладно – Турухаева в сторону пока. Бабкин… А вот насчёт этого гражданина у меня теперь очень сильные подозрения. Во-первых, он был не просто журналистом, а имел доступ в штаб флота. В отличие от Турухаева, кстати.

Во-вторых, после самоубийства Иваркина он в штабе больше не появлялся, ссылаясь на то, что случившееся оказало на него сильное влияние.

И в-третьих – после окончания командировки он взял в редакции «творческий отпуск», ссылаясь на сильное моральное истощение, а знакомым сказал, что после всего пережитого хочет уехать куда-нибудь в глушь.

– Пережитого чего? Он же не фронтовым корреспондентом был? Всю войну при штабе просидел.

– Вот именно: «При штабе»! Помнишь, ты предположил что документы мог взять кто-то из штабных. Два чемодана денег – это серьезный соблазн. Надо побольше накопать на него. Мне нужна служебная связь. И готовься – нам, похоже, придётся до утра сидеть.

– Надо – будем! – с готовностью откликнулся Гриша, – Я тогда дежурных предупрежу.

…

Клавдия Семеновна мыла посуду после завтрака, наблюдая как Авсен задумчиво ходит вокруг забора с молотком. Был выходной и он решил заняться благоустройством. В такие моменты за ним нужен был глаз да глаз, так как несмотря на глубокие познания в области электричества и связанных с ним сложных приборов и конструкций, простые плотницкие инструменты ему не давались а попытка просто забить гвоздь могла привести к впечатляющим травмам и разрушениям.

Клавдия бы с удовольствием сама заколотила эту несчастную доску, но Авсен был твердо уверен, что мужчина обязан сам чинить свой дом и очень болезненно реагировал, когда такие вещи делались без него.

Увидев уже знакомый автомобиль, затормозивший под перекинувшей ветви на улицу старой яблоней, они переглянулись.

– Кто там, Сеня? – Клавдия Семеновна прекрасно видела кто там, но ничего лучше не придумалось.

– Это тот офицер, который вчера приходил с сотрудником…

– Шо опять такое?

– Не знаю – возможно что-то выяснили?

– Ох – эти выяснят… Пятнадцать лет не могли, а тут нате – присесть не дадут!

– Здравствуйте, хозяева! – вошедший в калитку Гриша приветливо растопырил пятерню.

– Да уж поздоровей видали! – Клавдия махнула на него полотенцем, – Ну шо вы мне тут имеете опять сказать?

– Мы хотим уточнить кое-какие моменты про вашего квартиранта. Бабкина.

– Ну шо я тебе говорила, Сеня?

– А что я? – Турухаев отложил молоток, – Я просто сказал что он подозрительный. Его проверили и видимо так и есть!

– Все верно… – кивнул Коваль, – Мы обнаружили кое-что интересное по данному гражданину. Пройдемте – покажете комнату, которую он снимал.

Клавдия Семеновна кивнула и, поднявшись по лестнице сбоку от дома, приглашающе махнула рукой.

– Вот та что справа. У которой низ зеленой краской покрашен.

– Открыть можете?

Пошуршав в кармане халата, Клавдия Семеновна достала ключ и отперла дверь. Коваль с Гришей заглянули внутрь.

– Кто тут сейчас живёт?

– Коллега Авсена. Они вместе в порту работают. Честно говоря, живёт в убыток – сейчас самый сезон… Но да пусть – не в деньгах счастье.

– Это все его вещи?

– Ну а чьи же ещё?

– А где вещи, которые Бабкин забыл?

– Не знаю – как съехал все пусто было.

– А кровать с матрасом тут были, когда Бабкин жил?

– Нет – кровать новая. Я её за три с полтиной у соседки взяла. Матрац тоже недавно набивали. А шо?

– А ремонт давно делали?

– Ой, да давно – лет пять назад!

– А есть тут какой-то предмет, или, может, какая-нибудь полость в стене или в полу, где можно было спрятать небольшой сверток? Бабкин же тогда за чем-то вернулся?

– Ой, товарищи! – Авсен, стоявший за их спинами, замахал руками, – Это не та комната!

– Шо ты говоришь, Сеня? – Клавдия удивлённо повернулась, – Времени прошло много, но я отлично помню где кто жил!

– Да! В том и дело! Он стоял возле другой двери!

– Ты уверен?

– Конечно! – Авсен отбежал к входу, встав как будто только поднялся, – Совершено определённо! Та что напротив!

– Интересно… – Коваль сверкнул глазами и стал похож на тигра перед прыжком, – А это чья комната?

– Вадима… – охнула Клавдия, торопливо перебирая ключи, – От стервец!

– Ваш сын жил тут? Почему?

– Захотел так. Говорил – негоже, чтобы взрослый мужик да под мамкиным крылом. Самостоятельный он у меня. Серьезный. Хотел отселятся куда-то на отшиб. Насилу уговорила тут поселиться – как я без мужика-то в доме?

Клавдия отперла дверь и замерла на пороге.

– Что такое?

– Так ведь мы тут тоже ремонт делали… Я, когда Вадичка пропал, его комнату сперва решила не трогать.

– А потом?

– А потом Авсен с детишками приехали… У меня и так раздрай в душе… А тут они… Без мамки… – Клавдия Семеновна пустила слезу, – Жалко их так стало… У меня тогда комнат свободных не было, так я их к себе пустила, сама решила – тут поживу. А тут Вадима вещи. Как взгляну – рыдаю! Ну я и вынесла их. Обои, шторы, все поменяла и все равно… А Сеня увидел и говорит мол «Возвращайтесь – нам одной комнаты хватит». Я и вернулась. И знаете – муж сгинул, сын пропал… А тут как снова семья…

– Извините что прерываю… – деликатно перебил её Майор, – А когда это все происходило Бабкин ещё у вас жил? Или это случилось после того как он съехал?

– Ох – сейчас вспомню… Когда Вадим пропал, от тут ещё жил. Когда Иваркин самоубился – тоже… Да! Мы как раз решили с Сеней вместе жить и он поехал перевод на старой работе брать и вещи. Тогда Бабкин и съехал. Я ещё радовалась этому – Сене он не нравился, так что я решила, что хорошо шо его тут не будет.

– А когда его тут застали?

– Да дня через два как съехал! Сеня как раз с поезда на извозчике приехал, чемоданы и сундук привез. Мы их занесли, вышли извозчика отпустить…

– Я деньги ему отдаю, поворачиваюсь, – продолжил Турухаев, – Темно уже… Вижу в окне огонек мелькает, как будто кто-то себе спичкой подсвечивает тайком. Жилец бы свет включил, вот я и решил что воры. Схватил топор из колоды и наверх. А там Бабкин. А Клава сказала, что он съехал. Только я не сразу понял что это Бабкин, потому что он наутек от меня сразу. Ну я за ним – честный человек бежать не будет.

– С топором?

– Нет. Он когда на выход кинулся, меня оттолкнул и я топор выронил. Поэтому я и запомнил, у которой двери его видел – топор был в правой, ею я и стукнулся об стену. Стало быть, он у левой двери был. Догнал его возле хлебного. Схватил за шиворот, а он вырываться стал. Мимо участковый шёл – разнял нас и в участок отвел протокол составлять.

– Так! Кажется начинаю понимать… – Коваль повернулся к Клавдии Семеновне, – Бабкин видел, что вы вещи из комнаты убрали? Был в курсе про ремонт?

– Да я шо докладывать ему буду! Тем более мы с ним и не виделись в последнее время – завтракать не завтракал, обедал где-то в городе и на ужин ни разу не попал. Все время приползал за полночь, стервец!

Клавдия Семеновна возмущенно фыркнула давая понять что думает о квартирантах которые игнорируют её стряпню и приходят в неурочное время.

– «Стал?» – уточнил Гриша – То есть раньше он приходил в другое время?

– Да. Обычно к ужину был как штык. А тут в полуношники заделался. Я думала, он себе жЭнщину нашёл.

– Значит, что вещей вашего сына в комнате уже нет, он не знал. И перед тем как съехать, где-то пропадал допоздна, а потом попытался проникнуть в комнату Вадима? – подвёл итог Коваль.

– Ну выходит шо так.

– Товарищ Майор… Кажись есть! – Гриша потёр руки, – А где вы, гражданочка, вещи сына сложили?