Текст книги "Дожди направляет ветер (СИ)"

Автор книги: Серый Шут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

– Что ты знаешь о Рино. Где он?

Лео постоял минуту, потом сел рядом с Дэнни и прикрыл глаза.

– Я не знаю. Неужели ты думаешь, что если бы мы знали, где он – мы бы не забрали его домой?

Дэнни судорожно вздохнул и прижался к дяде всем телом, стараясь успокоиться.

Когда он нашел эти снимки – он чуть не закричал от счастья, потому что сразу узнал лицо из своих снов.

Но оказалось, что мечта просто поманила, чтобы раствориться – дядя Лео, хоть и хранил эти фото, не знал, где искать друга Дэнни.

– Откуда они у тебя?

– Не важно, – Лео вздохнул. – Только не вздумай убегать из дома, чтобы поискать его, ладно? Мы с дядей Рафом ищем и обязательно найдем Рино.

– Угу, – Дэнни кивнул, но по его тону Лео отлично понял, что слушать его племянник не намерен.

Сказать, что Директору приюта для сирот было неуютно под холодным пристальным взглядом заявившейся к нему леди, это ничего не сказать.

Он сам толком не понял, почему рубашка вдруг прилипла к лопаткам, а на лбу выступила испарина.

– Так чем я могу Вам помочь? – еще раз спросил он, чтобы хоть как-то разрядить обстановку и скрыть свою панику.

– Мутант, который находится в Вашем приюте, – леди села на стол и небрежно откинула назад густые черные волосы. – Я хочу знать, что с ним все хорошо. Это я перевожу на ваш счет ежемесячные платежи на его содержание.

– А, да-да, – Директор нервно сглотнул. – Да, конечно. Все хорошо, все просто изумительно. Он в полном порядке.

– Хорошо, – леди недобро усмехнулась. – Потому что если это не так, если он еще хоть раз пропадет из этого места или хоть кто-то о нем узнает, я превращу вашу жизнь в ад. Обещаю это.

Директор нервно усмехнулся, сцепив под столом дрожащие руки.

– Уверяю Вас, для этого не будет ни единой причины. О нем никто не узнает, и такой оплошности больше не произойдет. Как видите, уже несколько лет все спокойно.

– Постарайтесь сдержать это слово.

Леди легко соскочила со стола, вернула на лицо большие темные очки и вышла.

– Мы еще увидимся с Вами.

Директор проводил ее тяжелым взглядом и, как только за ней закрылась дверь, бессильно заскулил, откинув голову на подголовник своего дорогого кожаного кресла.

Если бы он мог вернуть время и взвесить хорошенько договор, который заключил с Центром Исследования Аномалий, он бы, скорее всего, смог удержать при себе желание хорошенько заработать.

Кто же знал, что спустя несколько лет, как черт из табакерки, выскочит эта загадочная женщина, которая тоже знает о мутанте? Кто знал, что это именно она написала тогда Директору письмо? Кто знал, что мутант чем-то ей очень важен?

Встав, Директор вышел из кабинета и направился в больничное крыло приюта, где находилась комната мутанта и временная лаборатория, организованная здесь Институтом.

Они тоже платили ему огромные деньги за молчание и возможность изучать это существо, они обещали, что оно будет жить.

Он не знал, что эта леди, от которой за версту веяло угрозой, вдруг объявится и начнет задавать вопросы.

Сейчас он уже жалел, что вообще не дал старой кухарке забрать этого урода из приюта и польстился на такой большой куш.

«Будь он проклят! Если бы не он… если бы не все они… как же просто сбить с истинного пути хорошего человека своими посулами!»

Директор набрал код на двери и распахнул ее, зло ударив об стену.

– Если бы ты только знал, как я ненавижу тебя! – рявкнул он в темноту и вошел. – Если бы ты только знал, сколько из-за тебя бед мне на голову обрушилось!

Дэнни проснулся с коротким криком, ощутив, что на его плече до боли сжалось что-то горячее и левую щеку обожгло.

Во сне человек схватил его друга за руку, и от этого стало больно.

Дэнни знал, как больно бывает, когда расшибаешь колено или локоть, если упадешь. Но он понятия не имел, что такое боль от удара. Это знал его друг во сне.

Дэнни знал, что если больно, то нужно закричать и позвать на помощь, закричав, ты словно бы делишь свою боль с окружающим миром, и сразу становится легче. И тебе обязательно помогут.

А Рино всегда молчал.

Он даже разговаривал очень редко. Только с какой-то тенью у окна своей комнаты.

Ученые в белых халатах считали его не способным к общению, но Дэнни знал, что это не так.

Он очень хотелось поговорить с Рино, узнать, как помочь и чем, но стоило заговорить, как сны исчезали.

– Дядя Лео, – Денни перевернулся, хватая ртом воздух, и уставился в совершенно бешеные грозовые глаза, каких раньше у дяди не видел никогда. – Дядя, ему плохо там…

– Т-шш, – тот погладил Дэнни по голове, глядя в пространство расфокусированным взглядом. – Это просто сон…

Гелла привычно прокралась знакомым путем, чтобы передать Рейну кусок пирога, заглянула в окно и тихо ахнула.

Рейн стоял посреди комнаты, глядя прямо на нее, словно ждал. На щеке ссадина, бровь разбита и под глазом темное пятно.

– Рейн… Господи…

– Ба, забери меня, пожалуйста.

Рейн подпрыгнул и уцепился за край оконного проема. Упершись ногами в стену, он совершенно не по-человечески забрался на широкий подоконник и схватил ее за руку.

– Я не могу так больше.

====== Дождь, ты путь на небеса ======

Вслушиваясь в молчащий коридор за дверью, Рейн ждал, считая минуты.

Ба ничего не смогла сделать, чтобы забрать его с собой, хотя очень старалась.

Она так плакала, глядя на него и вытирая своими грубыми пальцами ему щеки, что Рейну стало совсем плохо.

Ба было в сто раз больнее, чем ему, это он понял совершенно точно. Он же не плакал, когда Директор его бил, а ба плакала.

Рейн не мог понять почему, но не хотел, чтобы она так расстраивалась.

И он решил, что больше этого не произойдет – ба не будет плакать.

Ба хорошая, а Директор плохой – значит, плакать должен он.

И Рейн просто ждал, сжав в руке скальпель.

Ученые в белых халатах, содравшие со спины красивый и теплый щит, считали Рейна тупым. Они совершенно спокойно обсуждали при нем, как при домашней собачке, как именно и на что, с их точки зрения, он среагирует, что он способен будет делать, когда вырастет, и есть ли смысл разводить подобных ему для работы на стройках и в опасных зонах АЭС. Они раскладывали свои инструменты по всей лаборатории, считая, что они в полной безопасности.

Рейн слушал их и молчал, размышляя о том, насколько хрупкие у этих ученых кости, и что будет, если вот этой дисковой пилой попробовать отрезать кому-то из них руку.

– К диалогу мутант не способен, – ученый склоняется над планшетом и внимательно что-то изучает. – Максимально доступная для обучения программа – это управление простыми механизмами и запоминание команд на уровне медведя или дельфина. Подобная популяция может быть использована на стройках или при расчистке пострадавших после стихийных бедствий территорий. Физическая сила и выносливость превышают норму данного возраста в полтора раза.

Он на секунду отвлекается и смотрит на Рейна, скорчившегося в углу лаборатории.

– Судя по поставленному эксперименту, удаление рогового нароста со спины жизни не угрожает, но причиняет мутанту сильную боль. Под наростом обнаружен тонкий кожистый покров, уязвимый и ослабленный постоянной внешней защитой. Удастся или нет добиться полноценной подвижности позвоночника – пока не ясно. Не удаленный роговой слой надлежит сигментировать.

Рейн смотрит на ученого и понимает, что ЭТО, вот то, что произошло с ним час назад, еще повторится. Когда – не известно, но повторится.

Белые Халаты, как и охранники, всегда держат слово, если обещали что-то плохое.

Он трогает пальцами беззащитную лопатку, которая отзывается непривычными мурашками, и опускает голову.

Исчезнуть бы. Убежать далеко-далеко. Просто умереть уже, в конце концов.

Зачем его такого на свет родили? Кто это сделал? Почему он не такой, как все дети, которые сейчас обедают в столовой, судя по часам? Почему он такой урод, что только и годен для этих экспериментов, а? Кто это с ним сделал? Если были у него родители, зачем оставили такого гадкого жить? Зачем не убили сразу?

И зачем они бросили его?

Взгляд упирается в лежащие на столе скальпели – остро-холодные, легко вспарывающие кожу.

Ученый смотрит в свой планшет и даже не реагирует на то, что Рейн встает. Для него безразлично, в каком углу мутант будет ждать продолжения опытов. Хочет залезть под стол с инструментами – на здоровье! Все равно достанут, когда понадобится.

Приглушенные шаги вырвали Рейна из размышлений и заставили собраться. Он знал, что отлично умеет прыгать – так высоко, как другие дети не могут. Он сможет…

Дверь открылась.

– Здорово, уродец, – хохотнул охранник, расслабленно переступая порог. – Тебя ждут наши светила на операционном столе, чтобы докромсать твою спину.

Он без страха подошел, собираясь дернуть мутанта за руку и потащить за собой, как делал уже не раз.

Ладонь Рейна мгновенно вспотела, но он сильнее сжал кулак и в очередной раз заставил себя молчать. Он всегда так делал, решив, что говорить он не будет ни с кем, кроме ба.

Охранник выволок его из комнаты и потащил по коридору.

– Шевели ножками, – буркнул он, недовольно зевая. – Пока они у тебя есть. Они хотят ввести твою кровь какому-то беспризорнику и глянуть, что выйдет. Пусть бы у них вышло, пусть бы люди обладали такой силой, а не уроды вроде тебя.

«Молчи! – Рейн сжал зубы. – Пусть откроет дверь из отсека – там код, который ты не знаешь, а потом…»

Дверь пискнула, моргнув зелеными лампочками.

– Почти пришли. Радуйся, образина…

Рейн рванул на себя руку со всей силой, которой наградила его природа, и прыгнул вверх.

Он так залетал на подоконник, чтобы увидеть ба, а плечо охранника ниже…

Скальпель легко воткнулся в глаз человеку, прежде чем тот успел заорать.

Рейн выдернул его и хотел ударить еще раз, в шею, чтобы сделать так больно, как было ему самому, но громкий вопль вынудил броситься бежать.

– Охрана!!!! Побег!

Рейн кубарем выкатился за дверь, проскочил коридор, где вспыхнул красный сигнальный свет, и прыгнул в окно.

Он забыл, что спина не защищена, ударился плечом в стекло и вышиб его, порезавшись целым дождем осколков.

Но это было не так больно, как потерять свою защиту.

Это было не так больно, как когда плакала ба.

«Подвал с низким входом и белый кирпич в стене. Я помню. Я же дал тебе честное слово!»

Геллу разбудили шаги у окна. Она ждала их и опять проспала, как всегда, как не первый год, давая себе зарок за зароком не заснуть и дождаться.

На пол упала небольшая пачка купюр, и она бросилась к лестнице.

Только бы остановить, успеть догнать, успеть рассказать бы этим призракам, исчезающим в ночной мгле.

– Стойте! – Гелла закричала прямо в узкую оконную щель. – Стойте же, ради Бога!

Ответом, как и всегда, была тишина.

Они исчезали бесшумно и быстро, никогда не реагировали на попытки позвать.

Она даже уже не была уверена, что они существуют, эти зеленые тени.

Если бы не деньги, точно бы решила, что сошла с ума.

Не регулярно, а именно тогда, когда она уже отчаивалась дождаться их, эти призраки снова бросали в ее окно купюры и исчезали.

– Храни вас Господи за вашу доброту.

Она подобрала деньги и спрятала их в карман.

– Зачем тебе это, Лео? – Раф дождался брата на крыше и помог перелезть через парапет.

Лео выглядел измотанным от очередной ночной гонки, он сел, устало откинув голову, и грустно улыбнулся.

– Добро всегда возвращается умноженным, помнишь?

Раф сморщился, настороженно всматриваясь в лицо Лео, и кивнул.

– Помню я эту твою теорию. Но почему именно сюда? Кто тебе сказал, что тут та же тетка живет, которая тогда рыдала? Бомжи, знаешь ли, имеют тенденцию дрейфовать туда, где получше, да и подыхать – тоже.

Может, ее тут и нет.

– Может, – Лео кивнул. – Но я почему-то каждый раз прихожу именно сюда. Ты прав – это смешно. В другой раз подброшу старушке на улице денег.

– Ты устал, – Раф дернул его за руку. – Зайди к Дону, пусть глянет, все ли нормально с твоими железками…

– Тогда и твои надо посмотреть! – Лео вскинул на него взгляд и вскочил, толкнув так сильно, что уронил.

Не ожидавший этого Раф возмущенно приподнялся на локте, собираясь обругать Лео, но окунулся, как в омут, в его теплый усталый взгляд и все, что смог сделать, это расплыться в недовольной усмешке.

– Дурак. Моим-то что будет. Скобы и скобы, а у тебя целый механизм!

– О да, – Лео мягко рассмеялся и уперся лбом Рафу в скулу. – Идем домой, я и вправду устал очень. Хотел еще с Эйприл поговорить насчет Дэнни – мальчишка просится к нам на тренировки.

Раф закатил глаза и фыркнул.

– Я знаю ее ответ. «Нет, он никогда не будет таким, как вы, и не будет так подвергать риску свою жизнь! Бла-бла-бла!»

– Я все же попробую, – Лео приподнялся на руках и на секунду скривился. – Меня беспокоит его настрой. Как бы не сбежал.

– Дон не допустит этого, – Раф сел и поднял Лео за собой, позволив ему устроиться на своей груди головой. – Он сказал мне, что постоянно наблюдает динамику развития у Дэнни этих способностей, но пока не может понять причины вспышек и угасаний.

– Ясно, – Лео поднял взгляд, удобнее перекладывая голову, и посмотрел на тускнеющие звездочки над городом. – Пойдем, а?

– Может, тебя донести? – Раф усмехнулся немного высокомерно, но тепло. – У кого-то, кажись, температура.

Лео сморщился и отпихнул его руки.

– Вставай уже, эксперт, блин.

Привыкнув просыпаться от малейшего шороха и торопливо прятаться, Гелла в ужасе вскинулась, ощутив прикосновение к своей руке.

Она проспала, как кто-то вошел в ее убежище, не услышала, и теперь, возможно, расплатиться за это жизню.

– Кто здесь? – она начала шарить вокруг, отыскивая спрятанный под вещами фонарик. – Что Вам нужно?!

– Это я, ба, – что-то горячее коснулось ее руки, заставив вздрогнуть. – Давай спать будем. И я есть хочу.

Гелла чуть не закричала, услышав этот самый родной на свете голос, и, еще не сообразив, что к чему, уже сжимала в объятиях прижавшегося к ней Рейна.

– Господи, это сон?

– Нет, – мальчишка ткнулся головой ей в ладонь. – Не сон. Сны не хотят есть.

Гелла едва смогла удержать слезы счастья и начала шарить вокруг.

– Сейчас, малыш, я сейчас свет зажгу и посмотрю, что там у меня осталось.

Рейн устало кивнул и заполз ей на колени, сворачиваясь клубком.

Когда фонарик, наконец-то, нашелся, и Гелла включила его – ей стало дурно, а потом страшно до вспотевших ладоней.

Рейн то ли спал, то ли потерял сознание у нее на руках.

Весь измазанный кровью, с непривычно голой спиной, бросившейся ей в глаза, исцарапанной кожей, но, самое страшное, было то, что в руке он сжимал медицинский скальпель, измазанный красным и прозрачным…

– Боже мой, – Гелла дрожащими руками вынула из его ладони скальпель и отбросила подальше, словно обжегшись, потом провела рукой по спутанным мокрым волосам Рейна и вздрогнула.

Ее малыш весь горел.

====== Дождь, ты путь на небеса-2 ======

Донни устало потёр глаза и мотнул головой, чтобы отогнать давивший на разум сон.

– Может, приляжешь все же на часок? – Эйприл подошла со спины и положила руки ему на плечи. – Ничего не меняется. Я думаю, хуже не станет, а ты отдохнешь и что-нибудь обязательно придумаешь.

– Вот именно, что ничего не меняется, – Дон упёрся лбом в кулак и погладил ее по руке. – И я не знаю, что это. И что делать – тоже не знаю.

Эйприл вздохнула и обняла его, стараясь поддержать.

Ей было страшно.

Она старалась держаться, поддерживать Донни и делать вид, что все обязательно наладится.

Но страх прошивал ее насквозь, заставляя дрожать руки и холодеть все внутри.

И тогда она задумывалась, что зря они вообще с Донни детей завели, потому что от страха за них невозможно было спрятаться, и он сводил ее с ума.

– Что случилось? – Лео с тревогой смотрит на бледную, как смерть, Эйприл и осторожно кладёт руки ей на плечи. – Я хотел поговорить с тобой о Дэнни.

– Дэнни заболел, – еле отвечает она и бессильно ударяется лбом Лео в грудь, ища поддержки. – С утра ещё все было нормально...

– Что с ним?

– Донни пытается разобраться. Похоже на какой то вирус ... Эдит мы пока забрали в свою комнату...

Лео осторожно обнимает Эйприл и смотрит поверх ее головы на Рафа.

Тот вздыхает, отворачивается и идёт к Дону – ясно же, как день, что Лео просит узнать о здоровье племянника, пока будет успокаивать Эйприл.

Даром, что сам совершенно точно простыл и наплевал на это...

Как всегда у него.

– Все наладится, – Эйприл, как заклинание, повторила эту фразу уже в сотый раз за последние три дня. – Поспи пару часов, тебе необходимо отдохнуть.

– Не сейчас, – Донни отрицательно мотнул головой. – Пойду, посмотрю как Дэнни.

Он прихватил со стола медицинскую маску и направился в комнату к сыну.

Он никому не разрешал навещать Дэнни, опасаясь распространения загадочной болезни, и сам предпринимал все мыслимые меры безопасности.

Хотя в замкнутой системе из логова, если бы этот вирус мог, он бы давно поразил всех хоть с марлевыми повязками, хоть в противогазах.

Но злая загадочная зараза была слишком избирательна.

Донни не верил, что они все счастливые везунчики, но очевидного не признавать не мог – вирус не распространялся на остальных.

– Дон, ему совсем хреново, – Раф нарисовался как из ниоткуда, вынудив столкнутся с собой. – Стало хуже.

Донни вскинулся и отскочил на шаг назад. он так задумался, что не заметил брата.

– Я же просил тебя не ходить к нему! Раф, елки моталки, хочешь проблем всем добавить?!

Раф сердито засопел, тут же начав обороняться и ворчать, но Донни уже не слушал его, бросившись по коридору вперёд.

– Что же это, родной мой? Что же мне делать-то? – Гелла бессильно гладила Рейна по голове сквозь мокрую тряпку. – Что же мне делать?

Она готова была уже даже бежать в приют и падать в ноги Директору, чтобы только они вылечили ее мальчика.

Радость от его побега улетучилась на следующий же день, когда Гелла поняла, что малыш болен.

Рейна начало трясти глухой ночью, а к утру он впал в забытьё, словно горя в каком-то внутреннем огне.

Был бы он обычным ребёнком, пусть и беспризорником и даже сбежавшим из приюта сиротой, она бы рискнула обратиться в больницу.

– Что же мне делать, Господи! Пошли нам ангела... за что крохе эти мучения? И так очень странным родился на свет и слова не слышал доброго от других.

– Лео, Лео, я здесь, все хорошо, ты слышишь меня?

Донни отбросил марлевую повязку, наплевав на им же самим придуманную безопасность, и прижался виском к пластрону брата, вслушиваясь в бешеный стук сердца.

– У Дэнни очень высокая температура, – Дон сидит, закрыв глаза и прижавшись щекой к плечу Лео. – Я не могу понять, что с ним. Даже анализ крови сделал уже – все чисто.

– Справимся, бро, – Лео ободряюще гладит его по руке. – Будем искать причину ...

– Ты болен? – Донни поднимает взгляд, ощутив, насколько горячие у Лео ладони.

– Ерунда, – тот отмахивается. – Простыл немного. Это неважно сейчас. Скажи, чем мы помочь можем. Может, лекарства какие достать надо или что-то еще?

А через пять часов Донни разбудил мрачный, как грозовая, туча Раф и молча поманил за собой.

– Лео, ты слышишь меня? Слышишь? Очнись…

– Он не слышит нас, Донателло, – в комнату неслышно вошел Сплинтер и сел на край кровати. – Я почти не слышу его дух, но чувствую, что Леонардо вступил в какую-то борьбу. И она тяжелая. Надо помедитировать и зажечь тут красные свечи.

Донни глухо застонал сквозь зубы и вцепился в руку брата.

Когда дело касалось вот этой мистики – медитаций, духовных практик и прочего, он ощущал себя совершенно беспомощным и бесполезным. Вот бы перелить в тело Лео свои силы сейчас, своё здоровье, что угодно, только бы он выиграл теневой бой, о котором сказал Мастер.

– Я пойду к Дэнни, отец, – он с трудом отлепился от пластрона Лео и поднялся.

– Ему уже лучше, Донателло, – Сплинтер слабо улыбнулся и кивнул, складывая пальцы в сложную фигуру.. – Леонардо сможет вытащить и его, надеюсь.

«И его?»

Донни не стал задавать вопросы – просто отвернулся и вышел, прикрыв дверь. Он бесполезен здесь, но может помочь сыну.

– С ним отец, – сказал он Рафу, привалившемуся плечом к косяку. – Пожалуйста, я тебя очень прошу, не рискуй напрасно сейчас, пока не ясно, что с ними. Ночуй у себя, ладно.

Раф ничего не ответил, но не сдвинулся с места.

Донни захотелось начать орать на него и на весь белый свет. На весь мир, который опять глухо отворачивался от бед их семьи. На мир, который только брал и жрал, потреблял, пользовал их силу себе на благо, а когда нужна была его помощь, бодро забывал, что они вообще есть.

С неба в канализацию не падали дорогущие препараты или справочники. Никакие Боги не спускались в сточную воду, чтобы вылечить прикосновением своих рук и оградить от бед.

Разбираться предстояло самому.

А Донни не понимал, какая болезнь свалила его старшего брата и сына, что с ними происходит, почему Дэнни еле ест, когда просыпается, но при этом во сне просит воды и булочку с маком, почему не падает температура, почему сын дергается, словно от боли, стоит только погладить его по плечу и отталкивает руки в горячечном бреду.

Почему-почему-почему?

И ни единого «потому что».

Почему Лео лежит, как в огне, и, просыпаясь, смотрит в стену безумным взглядом, почему отец говорит о какой-то борьбе духа?

Надо лечить обоих, а не медитировать над ними. Надо спасать, а не жечь свечки.

Знать бы ещё, как.

Помощи ждать неоткуда.

А тут Раф, решивший, что ему непременно надо ночевать с Лео.

Вот ещё он заразится и сляжет.

И вообще будет кошмар, потому что Дон один все не вытянет, а на Майки надежда слабая – спасибо с Эдит сидит сейчас и отвозит ее на машине в школу, не высовываясь при этом на улицу.

– Раф, я тебя очень прошу! Не делай глупостей!

Раф нахмурился и упрямо стиснул зубы.

– Дон, я ему нужен.

– Нам тоже! – Донни сорвался и начал кричать. – И желательно здоровый! Чем ты поможешь, если даже я не знаю, какие нужны лекарства? И даже если поверить в теорию отца, – ты не умеешь медитировать или исцелять прикосновением рук...

– Я могу быть рядом, – Раф скривился, как от пощечины. – И буду.

Увязав в небольшой узел свои жалкие пожитки, Гелла присела на ступеньку лестницы и оглядела подвал.

Он долго служил ей домом, она привыкла к этим стенам и узким окнам у низкого потолка.

Сюда приходили зеленые тени, родичи Рейна, страшно было уйти и потерять хоть призрачную надежду отыскать их.

Но ее никто не спрашивал – судьба, похоже, не оставила выбора, вложив ей в руки маленькую жизнь, которая готова была оборваться.

Рейн больше не приходил в себя.

Она поила его водой сквозь этот дурной горячечный сон и кое-как могла уронить чудовищную температуру, укутывая его мокрой простыней.

Она была уверена, что мальчик справился бы с болезнью, но на второе утро стало ясно, что вспухшие рубцы на его спине, там, где раньше был смешной панцирь, как у черепашки, залоснились.

Гелла поняла, что выбора у неё нет – надо вернуть Рейна в приют, где ему смогут помочь... обречь неизвестно на что ещё, но сохранить жизнь или дать умереть с собой рядом...

И то и то было злом, но из чего выбирать еще, она не представляла.

Она не спала уже вторые сутки к ряду, ожидая, как небесной милости, шагов у окна.

Пусть бы только они пришли! Пусть бы услышали ее молитвы! Пусть бы забрали мальчика с собой в ту жизнь, которая ему от рождения уготована. Если они с другой планеты, то там точно-точно смогут вылечить его, если же они мутанты, то знают, как помочь, потому что сами выжили же как-то.

«Где же ты? – Гелла вытащила из кармана помятое фото и всмотрелась в него. – Ты же ищешь. Ну, пожалуйста! Ну найди сейчас. Мне денег твоих не надо и ничего-ничего больше не прошу, кроме того, чтобы Рейн здоровым стал».

Гелла всхлипнула, понимая, что никто ее не услышит – мир таков, что только берет и жрет, а потом выбрасывает отработанное и использованное. Мир не лечит таких, как Рейн, они не приносят ему выгоды.

«Но есть те, кто лечит кого угодно…»

Подняв голову, Гелла оглядела окружающее ее пространство, потом поднялась и подошла к Рейну, лежавшему на ее старом пальто.

Она все решила.

– Я знаю, что нам делать, малыш. Это будет непросто. Но мы обязательно справимся. В этом мире нам помочь не готов никто, поищем в другом.

Едва начало темнеть, и город успокоился, Гелла выбралась из подвала и побрела прочь, тяжело опираясь на палку и таща за собой самодельную тележку, которой пользовалась раньше, чтобы дотащить до подвала предметы мебели от соседней помойки.

Она так и не узнала, что спустя всего три часа в подвал нагрянули сотрудники лаборатории Исследовательского Центра, а следом за ними охрана приюта.

Она направилась в те трущобы, что подарили ей жизнь, унося свой жалкий скарб на спине, а у сердца старый кошелек с фотографией зеленого существа и завёрнутый в чистую тряпицу крошечный штурвал. Подвеску, которую когда-то она сняла с шеи зеленого малыша, найденного ею у мусорного бака.

Она совершенно забыла о ней за эти годы.

====== Дождь – Вселенной голоса ======

Заброшенный дом с перекошенным крыльцом и заколоченными наглухо окнами. Весь пропахший отсыревшим кирпичом и подгнившей древесиной.

Дэнни смотрит на это разваливающееся строение, дверь которого закрыта всего лишь на щеколду, и понимает, что тут давным-давно никого нет.

Почему-то ему становится от этого грустно и холодно, хочется сесть на ступеньки и горько заплакать.

Он очень надеялся, что тут все закончится.

Ему же это обещал кто-то…

– Ничего, золотой мой, – теплые руки ложатся сзади ему на плечи. – Ничего страшного, значит, судьба нам дальше идти. Знал бы только Господь, как мне этого не хотелось.

Вскрикнув от боли, Дэнни сел в кровати и распахнул глаза. Его сотрясал мелкий озноб, а плечи, там, где тронули чужие руки, словно прошило иглами.

– Дэнни, – сонная и уставшая мама вскинула голову с подлокотника кресла, в котором дремала у его кровати. – Что, родной мой? Пить? Позвать папу?

– Мам, больно, – Дэнни прижался пылающей щекой к ее ласковой ладони и закрыл глаза. – Спина болит очень.

– Т-шш, все пройдет. Все-все пройдет, потому что я рядом, – мама пересела к нему на кровать, обняла и стала тихонечко покачивать, как маленького. – Я тебе обещаю – все-все пройдет. Папа тебя вылечит.

Дэнни прижался к ней и закрыл глаза.

От маминых слов действительно, казалось, угасала боль. Хотя он знал, что на самом деле стоит только проснуться, и все утихнет через пару минут.

Дэнни понимал, что это не у него болит спина. Беда случилась с его другом Рино. Это ему так плохо, что рвет на части, постоянно тошнит и холодно.

Рино очень плохо, а Дэнни не может ему помочь. От этого становилось жутко стыдно за себя, потому что его еще и мама утешала, и папа обязательно приносил вкусные сиропы, сидел с ним и читал биологию.

К нему приходил дядя Майки и приносил комиксы, дедушка зажигал красивые высокие свечи, и дядя Раф тайком от мамы давал полистать книгу про оружие.

Только дядя Лео не приходил, хотя Дэнни очень скучал по нему, и не заглядывала Эдит.

– Мама, ему совсем плохо, – тихо сказал Дэнни Эйприл в руку. – Вдруг он умрет.

– Ну, что ты, – Эйприл обняла его еще крепче. – Сны не умирают. Они живут внутри нас, пока мы в них верим.

Дэнни кивнул, подавив вздох, и закрыл глаза. Он уже привык, что мама не верит в Рино, считая его выдумкой. Или, вернее, она так только говорит. Дэнни казалось, что мама очень боится Рино, а почему – не рассказывает. Боится почти так же сильно, как ниндзю-цу.

Вдох-выдох. Что-то хрипит внутри. Дышать больно, особенно вдыхать, когда поднимаются лопатки.

Лео лежит на боку и считает проползающие мимо него красно-белые столбики. У него нет сил даже просто сдвинуться с места. Он хочет пить, хочет заснуть, хочет деться куда-нибудь от боли и тошноты.

То, на чем он лежит, неровно дергается, катясь то быстрее, то медленнее по пыльной дороге мимо столбиков, оно рвано подскакивает на кочках, причиняя новую боль.

Лео молчит и терпит, вытирая кулаком глаза и стискивая зубы.

Почему-то он уверен, что нельзя говорить, как ему плохо – надо молчать и делать вид, что он спит.

– Отдохну немного, – рядом с ним садится большая фигура, которую никак не получается рассмотреть, и бережно гладит его по голове. – А там до заката еще пройдем чуть-чуть.

– Давай я тоже пойду, ба, – Лео едва приподнимает голову и пытается отогнать черноту от взгляда. – Чего ты одна вечно?

– Что ты, родной, что ты, – шершавая теплая рука смещается с его головы и пытается уложить обратно. – Мне не тяжело совсем, я просто попить присела.

– Я тоже пить хочу, – Лео чувствует, как в животе сухим комом крутится тошнота, и сглатывает.

Он бы сейчас дорого дал за стакан холодной минералки.

– Пей, солнышко мое ясное, пей скорее, – губ касается горлышко пластиковой бутылки. – Наконец-то хоть пить хочешь.

Лео делает несколько больших глотков, хватается за живот и жмурит глаза. Внутри словно режет что-то, хотя горло перестало саднить.

– Ба… прости… – и вода с мерзким бульком вылетает обратно.

– Лео.

Пальцы сжались сами собой, как будто ища опоры.

– Лео, очнись.

Глаза распахнулись, и в них хлынула родная знакомая зелень бессонницы.

Раф как всегда рядом.

Это греет душу, хотя прогнать бы его к чертям, чтобы поспал хоть пару часов – глаза, вон, красные уже с недосыпа.

– Прости, – Лео с трудом разжал руку, поняв, что вцепился брату в предплечье до синяков. – Сон…

Раф хмуро качнул головой и ничего не ответил. Он полулежал рядом, крепко прижав к себе Лео и закинув одну ногу на спинку кровати.

– Вода есть? – Лео приподнялся, водя мутным взглядом по комнате.

Каждый раз вываливаясь из своих снов в реальность, он долго не мог сообразить, где находится.

Раф взял с тумбочки бутылку и протянул ему, предварительно встряхнув.

– Мастера позвать надо, – тихо сказал он, внимательно глядя, как Лео жадно глотает минералку. – Он хотел застать тебя не спящим. Подождешь?

– Конечно, – Лео благодарно кивнул и свалился обратно на подушку. – Одеяло дашь?

Раф нахмурился еще больше, но накрыл Лео вторым пледом и прижал к себе, стараясь согреть.

Донни сказал ему, что это бесполезно, что когда температура так шкалит, никакое одеяло и живое тепло не смогут согреть.

Но Раф в это не верил – ему казалось, что стоит только Лео обнять и осторожно прижать к себе, неважно в бреду тот или в сознании, и брат сразу чуть успокаивался.

Рафу казалось, что проблема не в вирусе, который Дон пытался лечить, а в чем-то гораздо более сложном. И это сложное не подчинялось логике, а значит, и обычным законам болезни тоже.

Он выволок свободной рукой телефон и послал сигнал отцу.

– Лео, слушай, я отойду на минуту, ладно? Сейчас сэнсэй придет. Лео?

Раф ударился затылком в изголовье кровати и закрыл глаза.

– Твою мать! Опять вырубился.

Гелла устала до такой степени, что и ног уже не чувствовала, когда наконец-то добралась до резервации, куда ей указали путь добрые люди на шоссе.