Текст книги "Дожди направляет ветер (СИ)"

Автор книги: Серый Шут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Раньше слезы были ее привилегией, а не чудовищной, страшной и черной бездной, из которой нет выхода.

– Мама, зачем?! – Эдит задрожала, вцепившись себе в волосы, уткнулась лицом в подушку и закричала на высокой пронзительной ноте, давясь уголком хлопковой наволочки. – Мама… мама, почему я такой урод?!!

Слезы катились каким-то неудержимым потоком, солоно разъедая кожу. И впервые в жизни было наплевать, что завтра будут опухшие красные щеки и воспаленные заплывшие глаза, что это некрасиво так размазывать по лицу слюну и текущие по верхней губе сопли.

Ведь героини романов и фильмов так не делают. Они томно роняют красивые большие слезинки с накрашенных тушью ресниц…

И им не больно так пронзительно по-настоящему, как сейчас ей.

Поэтому там красиво.

Горе красивым не бывает…

Безнадежно опоздавшее раскаяние – тоже.

– Мама… зачем ты меня такую на свет родила?.. Зачем я такая дура у вас… мамочка… зачем ты такая добрая и жестокая?.. Мама…

На горящее, как в лихорадке, плечо легла ладонь, неловко погладила и сжалась.

Дэнни тоже весь дрожал. Эдит чувствовала это кожей и не могла найти в себе силы подняться, обнять брата и хоть как утешить.

Ему было больно.

А она не умела.

Это ее всю жизнь выслушивали, успокаивали, поддерживали и утешали.

Это ей нужны были теплые слова Дэнни, папы… всей семьи.

Это она родилась человеком, это ей всегда давали заботу и защиту…

Это у нее впереди была долгая огромная жизнь.

– Прости-и-и, – Эдит вцепилась в руку Дэнни, не имея сил выпустить зажатую в зубах наволочку и посмотреть ему в глаза. – Дэ-энни-и… зачем я такая?.. Что я натворила?.. Дура-а!!!

Дэнни промолчал.

Не начал привычно говорить, что все исправится, что ничего страшного не случилось, и непоправимого не бывает, что он и папа сейчас исправят все-все, пока дедушка заварит ей чай…

«Бывает! Бывает это непоправимое! И оно случилось, потому что я такая глупая курица, которой просто хотелось побыть взрослой!!»

Войдя на кухню, Эдит невольно замирает на одну секунду. Спиной к ней у раковины стоит Рейн и пьет воду прямо из-под крана.

Он красивый даже с замотанной бинтами спиной и в старых шортах дяди Рафа, с нечесаной гривой черных блестящих волос.

Это все не портит его, или наоборот придает еще больший шарм?..

Его хочется обнять.

Дядя Лео сказал Эдит, что это его сын, но это не смогло сделать Рейна менее привлекательным.

«Мой двоюродный брат. Надо же».

Эдит небрежно отбрасывает челку и усаживается за стол.

– Стаканы на полке, – сообщает она.

Рейн вскидывается и резко оборачивается, хватаясь за замотанный живот.

– Не слышал, как ты вошла, – он неловко приглаживает мокрые волосы и опирается на раковину. – Да мне норм и так. Зачем посуду пачкать?

Эдит улыбается, чуть склонив голову набок.

Вроде бы брат, и он не должен ее так волновать, но она не может воспринять его как члена семьи.

Рейн не похож на своего отца совершенно.

«Наверное, он в маму. Только цвет глаз и кожи от дяди Лео. И даже этот панцирь не как у них у всех, и его почти сняли с него. Он больше человек, чем черепаха. Почему, интересно, папа не стал совсем убирать эти наросты? Было бы лучше. Я думаю, надо его попросить будет, чтобы он сделал».

Рейн обходит стол, собираясь уйти, но Эдит удерживает его за руку, всматриваясь в красивое, хоть и разбитое лицо.

– Подожди. Я хотела сказать тебе спасибо.

Он улыбается одним уголком губ, немного высокомерно и насмешливо, совсем по-взрослому.

«А мы же почти ровесники».

– Да я уже прослушал этот вариант в прошлый раз, – Рейн выворачивает запястье из пальцев Эдит. – Папа у тебя классный.

– Не уходи, – Эдит поднимается следом. – Я не хотела тебя обидеть или задеть. Просто ты спас меня. А я и не знала, что там на самом деле случилось…

– Мне достаточно твоего «я больше так делать не буду», детка, – Рейн резко отворачивается, передернув плечами.

Эдит чувствует что у нее кровь приливает к щекам.

Он нравится ей все больше.

Но она не может понять, почему он злится на нее.

«Ну и что, что брат? Дядя Лео тоже дяде Рафу брат… старший, кстати. И им ничего не мешает. Почему мне нельзя? Это вообще, семейное, наверное, у нас».

Но Рейн разговаривает с ней сверху вниз, словно он намного старше и умнее.

Эдит не нравится ему, как девчонка, она это остро чувствует.

Это обижает и задевает ее, и одновременно вызывает желание доказать, что они на равных, что она достойна его внимания.

«Надеюсь, что вот в этом вопросе он на своего папу не похож».

– Я понимаю, что тебе плохо от того, что случилось. Я хотела извиниться и помочь…

– Давай сменим тему, ладно? – глаза Рейна сужаются, а на скулах дергаются желваки. – Последнее, в чем я нуждаюсь, это в сопливых охах и ахах. Мне не в первый раз башку разбили, ничего смертельного не случилось.

Эдит подходит ближе, вглядываясь в его лицо.

Рейн немного пугает ее, потому что один раз уже приставил скальпель ей к горлу.

«Но он не хотел меня убивать – просто пугал, потому что был в отчаянии. Ему нужна помощь, и я помогу, и тогда он поймет, что со мной ему будет хорошо».

– Я понимаю, как тебе плохо сейчас…

– Со мной все отлично! – Рейн резко отстраняется, не дав ей прикоснуться к себе. – Иди, читай свои романчики, девочка. Сиди дома, мечтай о принце, придумывай красивых героев или что там тебе еще надо. Ты ни черта не понимаешь.

Он отворачивается и идет прочь, раздраженно собирая волосы в хвост.

Эдит обиженно смотрит ему в спину, видит, как дрожат зеленые пальцы, скручивая пряди кожаным шнурком, и не понимает, отчего он не хочет сесть и все ей рассказать.

Она смотрит и не может отвести глаз от темной полосы, идущей вдоль его позвоночника, как хребет ящера, широких плеч, рук с прорисованными мышцами.

Рейн просто картинка. Герой и загадка с темным пятном в прошлом, о котором он не хочет говорить.

«Вообще-то, наверняка, хочет, – Эдит делает шаг следом и убирает за ухо выбившуюся прядку волос. – Все хотят, чтобы их выслушали и расспросили об их бедах – я-то это точно знаю. Наверное, ему просто стыдно, потому что в любом другом месте над ним бы посмеялись… Но я не такая…»

– Хочешь, поговорим о том, что с тобой сделал Трэвис?..

Кулак Рейна врезается в стену, оборвав слова Эдит, и он резко оборачивается к ней.

– Кто тебе сказал?

– Я слышала вчера твой разговор с дядей Рафом… ночью… я понимаю…

Рейн выдыхает сквозь зубы и на секунду жмурится, мотнув головой.

– Тебя это не касается.

– Я не отношусь к тебе из-за этого плохо, пойми правильно, – Эдит осторожно подходит на шаг и берет в свою ладонь до дрожи сжатый кулак Рейна. – Это, конечно, ужасно и плохо, но я не брезгую от этого твоим обществом… знаешь, для нас тут, это нормально…

Рейн секунду молчит, глядя на нее странно застекленевшими глазами.

– Нормально, да?

Эдит смотрит ему в лицо, не понимая, почему Рейна начинает трясти.

– Я не осуждаю тебя, если ты этого боишься, – торопливо говорит она, решив, что он просто напуган ее открытостью. – А нормально потому что…

Рейн коротким ударом впечатывает ее в стену и заламывает руку за спину, уткнув лбом в обои.

– Нормально, да? – шипит он на пределе слышимого. – Вот когда твой Трэвис рвал на тебе платье и хотел выебать, это нормально было?! Так чего визжала тогда, как недорезанная?!

– Рейн, мне больно, – Эдит пробует вывернуться, но пальцы на запястье сжимаются сильнее.

– Да ну? Твое «нормально» больнее.

– Отпусти меня, – Эдит чуть не плачет от обиды. – Я просто хотела помочь тебе! Выслушать и объяснить все.

Она не понимает, что происходит – в фильмах и книгах все не так реагируют на слова о понимании.

– А я этого не просил, – Рейн почти рычит ей в ухо, обжигая щеку сбитым дыханием. – Показать тебе, какое оно – твое «нормально»?! Может, мне стоит доделать то, что Трэвису не удалось?!

Эдит коротко всхлипывает.

– Я просто хотела сказать, что никто тебя не осуждает, не надо прятаться и избегать нас. Твой папа такой же, и мы спокойно к этому относимся.

Рейн на секунду застывает.

Эдит спиной чувствует, как напрягаются у него все мышцы, словно их сводит судорога.

Он дергает ее за волосы, заставляя вывернуть шею и посмотреть на него.

– Не ври! – шипит он. – Мой отец воин! Я с ним разговаривал… Он…

– Живет с дядей Рафом! – кричит Эдит в ответ и бьет ладонью по стене, пытаясь вырваться. – Так что нет в этом ничего ненормального! Мы принимаем подобное!

– Ты врешь! Чего тогда Трэвису не дала, если это нормально?

– Рейн, отпусти ее! – мамин крик заставляет Эдит сжаться и в то же время заплакать от боли и обиды.

Захват на руке исчезает, и Эдит оборачивается.

Мама стоит в паре шагов от них в боевой стойке, как дядя Лео, а напротив нее Рейн, ощупью ищущий что-то на столе.

– Не трогай мою дочь.

– Так держи ее… держите ее от меня подальше! – кричит Рейн, сжимая рукоять столового ножа. – Или объясните ей, что не надо лезть людям в душу, когда об этом не просят, со своим сраным мнением! Она сама напросилась…

– Ты, видимо, в свою мать, – мама переводит руки красивым жестом и делает плавный шаг в их сторону. – От отца тебе только глаза достались, а умение винить всех и каждого явно от нее…

– Да что вы о моем отце знаете? – Рейн отшатывается от мамы, зло сверкнув глазами. – Он дух…

– Я почти 18 лет его знаю, в отличие от тебя, – мама цедит слова, подходя все ближе и ближе, пока не оказывается между ним и Эдит, загородив ее собой. – Леонардо никогда не стал бы винить слабого или бить беззащитного.

– Беззащитный язык за зубами держит, чтоб его не отрезали! – Рейн тяжело дышит, сжимая и разжимая кулаки. Его глаза странно блестят из-под ресниц. – Он сказал, что я похож на него, ясно?! И Иктоми Рафаэль тоже так сказал!

– Лео милосерден, – мама дергает уголком губ, продолжая стоять в боевой стойке. – Он не хотел обидеть тебя и пожалел. Ну а Раф всегда скажет то, что Лео хочет услышать… Если ты думаешь, что похож на него хоть каплю, то лучше всего тебе уйти сейчас.

– Вы врете! – Рейн отступает к двери. – Врете! Я похож на него! Ба тоже так всегда говорила…

Эдит смотрит из-за маминого плеча широко распахнутыми глазами и дрожит.

– Мама, не надо, – еле шепчет она. – Мам… он же…

– Если только определенными предпочтениями, – мама не обращает на нее никакого внимания. – А в остальном от Лео в тебе только глаза.

Эдит смотрит маме в спину и не верит своим ушам. Мама? Ее мама так разговаривает?! Потом она поднимает взгляд, но Рейна на кухне уже нет, а спустя секунду в двери вваливается дядя Раф.

– Эйприл, что за вопли?

– Хороший вопрос, Рафаэль, – мама тяжело садится за стол и роняет голову на руки. Эдит только сейчас видит, что ее трясет. – Ты даже представить себе не можешь, что тут только что чуть не произошло. Мальчик которого ты привез…

– Рейн? – дядя Раф оглядывается, словно ищет его.

– Да. Раф, он не сын Лео. Он сын Караи. Я знала, что если он однажды появится в нашем доме, то пострадает вся наша семья. Я видела это… не один раз.

– Дэнни, я не хотела, – Эдит еле-еле нашла в себе силы сесть и прижалась к брату всем телом. – Мама даже слушать не стала меня. Они с дядей Рафом так поругались…

Дэнни вздохнул и приобнял ее, погладив по плечу.

– Я не верю, что он такой плохой, как мама сказала, и что от него будет столько проблем…

– Я тоже, – Эдит вытерла нос рукавом и громко шмыгнула. – Мама говорила о своих видениях, о том, что с самого нашего детства знала, что однажды он появится, и тогда на нашу семью свалятся страшные беды, а может быть, даже кто-то умрет… а я дала повод… я такая дура…

Дэнни промолчал, незаметно вытирая глаза.

Он и рад был бы возразить Эдит и сказать, что она не дура, но в душе готов был с ней согласиться.

Еще с детства ему казалось, что мама боялась его друга из снов, и это оказалось правдой. Мама не хотела, чтобы Рейн жил с ними, она хотела, чтобы он ушел.

Папа не поддержал ее и попытался найти логические объяснения происходящему. Они сильно поругались и теперь не разговаривали.

Дядя Раф поругался с мамой и папой и хлопнул дверью…

– Да как ты могла?! – дядя Раф рычит на низких оборотах, впечатав кулак в стол.

Дэнни дрожит, прижавшись к косяку и боясь даже вздохнуть.

Он видел дядю злым и раздраженным, но он никогда в жизни не слышал такого рыка.

– Он дважды за один день чуть не убил мою дочь!

– Может, на то причины были?! – снова грохот слетевшей со стола посуды. – И я не верю, что он мог бы серьезно ее тронуть, если бы она сама не лезла! Ты столько лет опекала Эдит, что превратила ее в тупую курицу, читающую бульварные романчики…

– Она – нормальная девочка! – мама хлопает ладонью по столу. – У нее нормальная жизнь, в отличие от нас всех!

– Она рафинированная дура! – дядя швыряет в стену стул. – Как ты могла, Эйприл?! Как у тебя язык только повернулся сказать такое парню?! Ты хоть понимаешь, что он там сейчас думает где-то?! Он же погибнет один на улице днем!

– Лучше он, чем все мы, – мамин голос падает до едва различимого шепота. – Я видела это, Рафаэль, еще когда Дэнни было два года, я видела, что этот его друг однажды придет в нашу жизнь и все рухнет. Я не хотела, чтобы он учился ниндзю-цу, потому что драки могли сблизить их, я, как могла, избегала этих видений, но они сбывались одно за другим…

Дядя Раф рычит и снова бьет кулаком в стол, потом отворачивается и идет к двери.

– Я верну его…

– Тогда погибнет Лео, – летит ему в спину. – Он стоит того, Раф? Стоит того, чтобы пострадала наша семья, которой и так уже досталось от жизни?..

– Но он ее часть, Эйприл, – дядя выходит и направляется к входной двери.

Притаившийся за углом Дэнни еле переводит дыхание и мотает головой.

Как так? Как друг его детства может стать причиной гибели дяди Лео?

Дядя Лео сильный и бесстрашный. Он ничего не боится и справится со всем абсолютно… наверное.

Но мамин дар передался и ему, Дэнни, а его сны почти всегда сбывались…

Рейн не знал, куда он бежит и откуда на это взялись силы.

Он просто бежал, не разбирая дороги, пока не натолкнулся на лестницу, ведущую вверх. Бездумно взобрался по ней и уперся головой в люк.

«Я под землей?..»

Пустая мысль вынудила руки отпихнуть преграду в сторону и выбраться наверх.

Темный вонючий переулок, заканчивающийся тупиком, два мусорных бака, покосившееся крыльцо какого-то черного входа…

«Приют…»

Рейн лег на бок и уставился на эту надпись, цепляясь взглядом за облупившуюся краску.

Сверху лил отвесный ровный дождь, колотивший большими каплями в лужи и ему в тело.

«Жалко, это не ножи… Приют… я когда-то хотел, чтобы меня забрали из такого, и у меня была семья…»

Он смазал ладонями по лицу и с трудом сел, прижав колени к груди.

Когда-то он больше всего мечтал о том, чтобы у него были родные. Он всегда думал, что был бы счастлив с ними и мог бы сделать счастливыми их.

Только их не было у него.

Теперь они были, но он им не подошел.

Он не подошел своей семье, как никогда не подходил никому в этом мире.

Семья оказалась фальшивкой, а он… он оказался просто уродом, каким и считали его всегда.

– Зачем?.. – Рейн мотнул головой. – На кой хер я такой на свете?..

– Да вот хороший вопрос, щенок, – ему на лицо упала тень. – На кой хер ты такой на свет выполз, и на кой хер Сэма грохнул.

Рейн вскинул голову.

Прямо ему в лицо смотрело дуло пистолета, который держал в руке незнакомый человек с татуировкой дракона на лице.

====== Пророчество. Дитя войны ======

Рейн внимательно посмотрел в черное, как затягивающая воронка, дуло.

– Сэма?

– Ну, да, – Дракон усмехнулся, подойдя ближе, и присел на корточки. – Трэвис, как только его откачали, бедолагу, все рассказал Хозяйке. И про то, как ты стелился под Сэма, чтоб деньги вытягивать, и про завещание. Про все. Где оно?!

Моргнув, Рейн отвернулся и уперся руками в стену, чтобы подняться.

Ему было плевать сейчас, застрелят его или нет. Он даже, где-то в душе, желал этого – пусть все закончится уже. Все и сразу.

Ну на кой таким уродом никчемным на свете-то жить, а?

«Ба только жалко очень, но она не узнает. Иктоми же сказали ей, что забирают меня лечить. А я, неблагодарная сука, решил не возвращаться к ней… Ба не будет ни в чем нуждаться – я знаю».

– Сидеть! – две пули ударили над головой в стену. – Где бумаги, сученок?!

– Я не знаю, о чем ты, – Рейн упрямо поднялся. – Сэм застрелился сам. Устал, наверное.

Дракон ухмыльнулся, поднялся следом за ним и подошел вплотную.

– Мужики, чтоб ты знал, в грудь не стреляются. Так что эта история не проканает. Ты грохнул его, чтобы получить все по завещанию, как только узнал о нем, и оставить Трэвиса ни с чем! Но мы это исправим – Трэвис готов платить больше, чем платил Сэм, если мы отпишем казино ему.

Дуло револьвера толкнуло Рейну в висок.

– Шевели ногами. Доедем до места, напишешь отказ в пользу Трэвиса, отдашь завещание, а там уже потолкуем о твоей шкуре.

Рейн прищурился, задумался на долю секунды и отрицательно качнул головой. Его так и так убьют теперь – это лучшее, что может случиться. И лучше не доживать до встречи с Трэвисом, после того, что сделал с ним Иктоми Рафаэль, лучше сдохнуть тут и раствориться в дожде…

А Сэм… да, Сэм был сукой и тварью, каких поискать, но он не заслужил, чтобы его труды прибрал к рукам кто-то просто так. Сэм хотел иначе распорядиться всем этим, он просто не успел.

Наверное…

Рейн сделал шаг прочь от Дракона…

– Я знаю, ты смотришь на меня сейчас и думаешь, какая я мразь, как тебя тошнит от меня, потому что я сижу тут в дорогущем костюме, пью отменный вискарь и тушу сигары об стол из красного дерева, пока где-то от голода детки мрут, – Сэм пристально смотрит чуть плывущим взглядом Рейну в лицо и криво улыбается. – Знаю я все это, не мотай башкой.

Рейн отрицательно качает головой и нервно затягивается вкусной терпкой сигариллой с запахом кофе. Он не любит такие разговоры.

Не любит холодное дуло у своего виска и полную беспомощность в такие минуты.

От него ничего не зависит.

Сэм может сделать что угодно – убить, изуродовать, покалечить.

Что захочет.

Но Сэм просто пьет и улыбается, пока его револьвер ласково чертит дорожку по щеке Рейна.

– Да, я мразь, Дождь, каких поискать. Но даже такая мразь, как я, иногда хочет сделать что-то хорошее в жизни. Вот хоть отдать тебе пачку этих сигарилл, – пистолет падает на стол, и Рейн тихо-тихо медленно выдыхает. – Потом, когда я буду далек отсюда, все это добро, все-все, – Сэм небрежным жестом обводит свой кабинет. – Все это отдам питомнику для бездомных собачек. Или детскому приюту, куда долго бабки вваливал, чтоб они мне солдат вырастили хороших…

Он снова косо усмехается и прикладывается к бутылке.

Сэм редко пьет из горла – он любит тонкие фужеры из богемского стекла.

– Обещали, ублюдки, что с помощью какой-то сыворотки смогут супер человека создать. Это оказалось враньем, Дождь, только зря гору малолеток погробили – все передохли от их вакцины. А объект, из которого они эту сыворотку делали, убил одного охранника и слинял. Крутой, наверное, раз смог. Так-то.

Рейн дергает плечом и старается ничем не выдать свой шок – значит, Сэм платил за его мучения в приюте, чтобы получить хорошую охрану для своего казино?! С него ради этого живьем панцирь сдирали и резали руки на куски?

– Да и Бог с ними, я простил, – Сэм снова берет пистолет и смотрит в стену. – Я не жалею.

Он передергивает затвор.

– Но об этом никто не должен узнать, понимаешь?

Дуло упирается Рейну в лоб.

Сэм минуту просто смотрит на него, словно что-то ищет в глазах.

Рейн молчит. Ему давно уже не страшно от этого.

Это не первый разговор с Сэмом.

Иногда, напиваясь до хорошего настроения, Сэм вызывал его с отчетом и, вместо того чтобы слушать, начинал говорить сам.

О бывшей жене, о брошенной дочери, сыне, который разбился на мототреке, о том, что всегда мечтал вырастить иву в горшке и посадить жимолость у крыльца своего дома. О том, как убил первый раз за три сотни долларов и нажрался от счастья дешевым пивом, а потом неделю не мог наесться котлетами из столовой, которые смог покупать себе по пять штук за раз. О том, как завалил своего хозяина ножом, чтобы не было шума, сперва заставив переписать на себя все имущество.

Рейн много что знал о Сэме и всегда молчал во время таких разговоров, стараясь уйти из кабинета, пока настроение Сэма не сменило вектор с меланхоличного на раздраженное.

До этого он всегда выбирался живым. Сегодня, похоже, прозевал момент, когда еще можно было слинять.

Рейн поднимает взгляд и думает, что он наверняка не первый такой, кому выпало «счастье» выслушивать Сэма. Не первый и не последний. И он явно плохой собеседник, потому что надоел довольно быстро.

– Не боишься? – Сэм кладет пальцы на курок и чуть склоняет голову. – А знаешь, я передумал. Хочешь, тебе все оставлю, а?

Рейн ловит его взгляд и долю секунды ищет в нем насмешку.

Но Сэм не смеется.

И от этого Рейну становится страшно.

– Нет, не хочу, – онемевшими губами говорит он. – Лучше дай взаймы до зарплаты, а то мне тоже котлет хочется.

Сэм дергает бровью, долго смотрит Рейну в глаза, а потом бросает пистолет на стол и с коротким смехом падает в свое кресло, откидываясь на спинку.

– Святая ты моя наивность, Господи! Да любой бы сейчас «да» орал на твоем месте и уже ботинки мне облизывал. Котлет… какой же ты… черт тебя побери!

И бросает на стол пачку купюр.

– Премия, Дождь. За короткий язык и честное сердце. Иди к повару, скажи, я сказал банкетный ужин упаковать и бросить в кузов твоего пикапа, а мне подать свежей форели на углях! И пусть позовет бабу на свой вкус. Проваливай. Чтоб не видел тебя до завтра.

Рейн берет деньги и поднимается. Отворачивается и идет к двери.

Он не знает, выстрелит ли ему в спину Сэм, или сегодня нет, и они с ба поужинают свежим стейком с овощами и ванильным пудингом вместо пирога.

Сэм любит ванильный пудинг больше всего на свете…

Как и Рейн.

А через месяц Сэм даст Рейну по морде и скажет о своей любви…

А еще через месяц его не станет совсем…

– Стой, урод, куда это ты помчался!

Дверь покосившегося крыльца распахнулась, и в ноги Рейну с визгом выкатился до боли знакомый Директор приюта.

Старый, обрюзгший и уже седой, но с запомнившимися жадными свиными глазками и трясущейся нижней губой.

А следом за ним, дав хорошего пинка, вышли еще три человека с такими же татуировками, как у Дракона, и бейсбольными битами в руках.

– Где деньги, жиртрест? – один из них пнул еще раз скорчившегося Директора. – Сэм же платил тебе несколько лет подряд за что-то, а ты так и не сделал обещанного, да? Пора вернуть все. Хозяйка шерстит всех должников Сэма. Кстати, не оставил ли он у тебя какую-нибудь папку с завещанием, а?!

– Я не… я не… – Директор слепо вцепился Рейну в ногу и поднял взгляд.

Моргнул, икнул и истошно заверещал на всю округу.

– Это он! Это он-он-он!!

– Брат, нельзя так…

Предупреждающий крик Дона потонул где-то сзади в гулко хлопнувшем прошлом.

Иногда так бывает – прошлое от настоящего отделяет словно какая-то дверь.

Все остается во вчера, отсеченное одним словом или фразой, или поступком.

«Пророчеством…»

И у тебя нет ни вчера, ни завтра.

Одно только сейчас…

Лео взлетел по лестнице двумя прыжками, как дикая кошка, выбил плечом люк, перекатился, поднимаясь на ноги, и бросился на стоявшего спиной к нему человека.

Он не знал, как именно он тут оказался, какая звезда вывела его именно сюда и именно в этот миг.

Он просто бежал по следам, которые смог распознать.

«Раф, не смог, скорее всего – он не любит искать такие мелочи…»

Человек заорал, падая, развернулся и выпустил в Лео сразу три пули.

Чуть в стороне дико и истошно заверещал какой-то человек, тыкавший пальцем в Рейна, другой, тот, что из Пурпурных Скотов, схватил рацию и что-то в нее заорал.

Картинки выхватывались, как с экрана застывшие кадры…

Лео вскочил, успел толкнуть сына в сторону, принять на лезвие уже скользнувшей в руку катаны монтировку, и закричал:

– Беги!

Их было трое – он бы легко справился и догнал сына, но только запоздало сообразил, что не сказал, куда бежать-то.

Рейн еле ходит еще – непонятно, как добрался сюда…

Удар-отвод-блок.

Видимо, на адреналине. Немудрено после слов Эйприл…

Колющий в ключичную впадинку, мягко. И дожать, чтоб упереться в позвоночник… Бульк и хлюп в глотке, опять истошный визг.

– Крыша!

Парнишка очень сообразительный, поймет сразу, увидев пожарную лестницу… сможет… должен смочь и успеть…

Лео крутнулся, пригибаясь под удар, понял, что скользит по маслу протезом, и надо уходить в кувырок.

«Дон сказал, что нельзя прыгать… сказал же… сказал…»

Краем глаза Лео заметил, что Рейн подтянулся на нижней перекладине пожарки, одобрительно улыбнулся холодными глазами ему в спину и ударил еще одного из Драконов в бок.

На крыше его подберет Рафаэль. Раф точно-точно найдет их чуть позже – просто не может не найти.

Это же Раф! Как иначе?!

Из дверей обветшалого крыльца выскочили еще трое.

Один с автоматом.

Удар по ногам-чтоб свалился. Подрезать сухожилия и ткнуть катаной в открытый орущий рот – не надо сейчас тут соседей. Не надо!

Автомат поднялся на уровень груди Лео.

Человек целился в Рейна.

«Успею… успею…успею…»

Лео швырнул в очередного противника один из своих клинков. Оценил угол подъема автомата, пнул следующего в грудь с такой силой, что хрустнули кости, услышал скрежет металла по металлу, с каким крошились шестерни Донова шедевра.

«Прости, бро!»

Бросил оставшуюся катану в ножны и длинным прыжком пролетел к лестнице.

«Пора! Я успею!»

Руки уверенно сомкнулись на ржавой перекладине и бросили Лео вверх.

«Успел!»

Рейн не успел испугаться или удивиться крику:

– Беги!

Он увернулся от брошенного в него кирпича, отпихнул ногой визжавшего Директора и побежал.

Ему было не страшно, но почему-то до одури тепло.

Словно вокруг встал за секунду по местам огромный дурной калейдоскоп.

Впервые в его жизни, кто-то вот так запросто впрягся в драку на его стороне.

И этот кто-то был его отец.

Рейн долю секунды позволил себе посмотреть, как красивая катана завораживающе-быстро отделяет ногу человека от тела, узнал движение, которое видел в боевом зале под землей, и рванул прочь.

Отец сказал бежать – он воин и дух, что бы там ни плела рыжая курица!

Он знает, что говорит!

Он сейчас защитит Рейна, а потом поедет вместе с ним к ба насовсем!

Им не будет тесно – комната, где жил раньше Бегущий Орел, свободна…

«Только велик надо убрать из нее и достать раскладушку…»

А если что… если что, Рейн свою комнату отцу отдаст – она больше, и будет жить на веранде сам.

И у Рейна будет семья назло всему свету.

Настоящая!

Отец пришел за ним! Он его спас! Нашел!

Все будет у них хорошо!!!

Сзади коротко ударила автоматная очередь, вышибив белые искры из стен и перил.

Одна пуля прошила Рейну руку, вынудив разжать пальцы и качнуться назад...

Задавив панический дикий крик, Рейн оступился, понял, что кто-то удержал его за ногу, и ощутил крепкие пальцы, сомкнувшиеся на запястье.

Один мощный рывок выдернул его на крышу, и горячие темно-зеленые руки тут же уложили на гудрон.

Рейн не стал дергаться и дал это сделать, только сжался мысленно, когда тяжелое тело придавило сверху, закрывая собой.

В-ззз еще раз ударило в парапет, с которого они только что скатились, и тяжесть исчезла.

Рейн рискнул открыть глаза и встать, успев удивиться тому, как резко прекратились выстрелы и шум в переулке.

Все смолкло страшно и как-то нереально.

У парапета застыл Иктоми Рафаэль, упершись в него обеими руками.

– Дон, – услышал Рейн сквозь гул крови в ушах в этом нереальном. – Я на крыше… Лео внизу…

====== Пророчество. Спутник Тени ======

– Донни!

Дон даже не обернулся, быстро собирая рюкзак, проверил тепловизор, бинокль, аптечку… уронил руки на стол и скрипнул зубами.

Его жена… его любимая… его Эйприл…

Когда вот так летело в спину его имя, срываясь с ее губ, как крик о помощи?!

Когда такое было? И когда было так, чтоб он не среагировал на ее зов?..

– Зачем? – Донни зажмурился и выронил кошку, которую начал сворачивать – Зачем ты… почему ты мне не сказала, Эйприл?!

Он резко обернулся и уставился на жену больными, пустыми, как склеп, глазами, в которых скупая влага двоила большие зрачки.

– Почему ты мне ничего не сказала? Почему так… Господи! Почему ты так поступила с сыном Лео?!

Эйприл подняла голову со сцепленных до белых костяшек пальцев и посмотрела Донни в лицо.

– А ты знал, что он чуть не зарезал Эдит в твоей лаборатории?! Знал, что он хотел надругаться над ней?!

Дон скрипнул зубами и сузил глаза.

Он привык верить своим выводам о людях. Он никогда не ошибался в них, и его не могла обмануть внешность…

– Т-шш, – Донни торопливо гладит разлетевшиеся по столу черные волосы и придерживает голову Рейна, пока тот мечется, отходя от наркоза.

– Нет! Нет-нет-нет! – парнишка отшвыривает его руку, едва только она касается затылка, дергается, пытаясь вывернуться, и вдруг распахивает совершенно безумные глаза.

– Все хорошо, – Донни как можно ласковее гладит его по голове и чуть прижимает за плечо, чтобы не тревожил едва законченные швы на шее и вдоль лопатки. – Ты в безопасности, Рейн. В безопасности…

– Ик-ктоми, – еле-еле выдает парнишка и утыкается лбом в металлический стол, тяжело дыша. – А я подумал…

Донни дергает бровью и осторожно поправляет бинт.

– Нет, это просто я. Ты в безопасности.

Он смотрит и не может отвести глаз от знакомого взгляда, сжатых в линию губ – точь-в-точь как у Лео, когда он чем-то раздражен, – красивых угольных бровей.

– Я – Донателло, – Донни успокаивающе поглаживает Рейна по руке, действуя так, как всегда успокаивал Дэнни, когда тот бывал чем-то сильно расстроен. – Спасибо, что спас мою дочь.

Рейн еле кивает, принимая эту благодарность, как что-то совсем лишнее, и устало прикрывает глаза.

Дрожит.

Дон видит, как он наблюдает за его ладонью, стараясь понезаметнее отстраниться, и вздыхает.

Обнять бы мальчишку, прижать к себе, расцеловать за его подвиг, дать согреться в кольце надежных рук…

Но Рейн не позволит – это и так ясно.

«Еле терпит мои прикосновения, – Донни убирает руку и просто смотрит на парня, едва заметно улыбаясь ему и ободряюще кивая. – Напуганный, дикий… Боги, да как же так вышло-то?!»

Дону так горько, что хочется броситься прочь и зарыться лицом в подушку, зажмуриться так сильно, чтобы перед глазами начали искры плясать и закрыли собой этот озлобленный синий взгляд.

«Ну, просто копия Лео! Просто один-в–один же! Только отогреть бы… жаль, ростом не вышел…»

– Сын Лео не может так поступить, – Дон отвернулся, заканчивая сборы. – Это какая-то ошибка.

– Ошибка?! – Эйприл вскочила из-за стола. – Ошибка в том, что он сын Караи, а не Лео! Он копия своей трусливой, лживой насквозь мамаши, которая всегда руководствовалась только своими желаниями и выгодой! Тебе ли не знать этого!