Текст книги "Дожди направляет ветер (СИ)"

Автор книги: Серый Шут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Грохнув кулаком в дрогнувшую лифтовую надстройку, Раф зарычал и со всего маха приложился в нее же головой, так чтобы из глаз брызнули искры вместо слез. Выдохнул и боднул стенку еще раз.

Сверху лил дождь. Такой сильный, что, отскакивая от его карапакса, капли звонко щелкали вокруг, создавая иллюзию смеха.

«Теперь я знаю, что Лео так любит в дождях. В них никто не услышит тебя и не найдет. В дожде легко утопить почти все… правда, в крови было бы легче. Достать бы только мне эту суку!»

Раф съехал по стене и подставил лицо дождю, зажмурив глаза.

На изнанке век летели строчки, цепляясь буквами друг за друга, как некая магическая вязь. Захочешь, а забыть не получится.

«Я оставляю его в приюте лишь потому, что все же милосердна, в отличие от тебя. Если бы ты не вмешивался, не лез бы и не жил вовсе, у него была бы семья, были бы родители и все то, что может сделать ребенка счастливым».

Раф ударил кулаком в крышу и рвано выдохнул, стараясь хоть как-то себя успокоить.

«Живи и знай, что лишь ты один виноват в случившемся. Это ты обрек сына Лео на кромешный ад приюта, где каждый день ему придется выживать и доказывать право просто дышать. Дети жестоки – они не примут его, как не приняли бы никого из вас. Читая это, глядя ему в глаза – скажи себе еще раз, что понимаешь, что такое любовь».

Раф глухо зарычал, прикусив внутреннюю сторону щеки, чтобы боль хоть чуть отрезвила.

«А потом попробуй сказать Лео, что любишь его, и не забудь показать фото».

Он мотнул головой, приложившись затылком об надстройку, и зажмурился еще сильнее.

Караи можно было бы не верить – лживая зараза, готовая на все, только бы получить Лео, как трофей уже, а не любимого человека. Можно было бы сказать себе, что это письмо вранье, чтобы позлить и вызвать чувство вины. Можно было бы даже убедить себя, что она специально такое придумала, чтобы Раф тут же помчался каяться и убеждать Лео, что он должен вернуться к Караи.

Можно было бы, конечно, можно.

Вот только приложенная к письму карточка… Эти глаза Раф бы узнал из тысячи, из целой вселенной.

«Как у Лео глаза, ну прям точь-в-точь его, даже взгляд такой же. Хотя откуда у такого крохи-то? Сколько ему на снимке?»

Из беспощадной памяти как живые на него смотрели синие глазищи с большими зрачками под едва вздернутыми черными бровками. Маленький нос кнопкой, удивленно приоткрытый рот, смешные островатые уши и четырехпалые ладошки, протянутые к фотографу.

– Раф, тебе письмо! – в гостиную вваливается Майки, отправленный сегодня забирать продукты. – Прикинь, в пакете с детским питанием лежало. Я думал, нам только еду на тот адрес привозят.

Раф недовольно отвлекается от железной дороги, которую собирает на полу, и поднимает голову.

– А оно не обождет, а? – морщится он, успевая поймать шустро ползущего к пульту Дэнни. – Я тут, как бы, немного занят.

– Да ладно! – Майки плюхается рядом с ним, скрестив ноги по-турецки, и забирает малыша. – Открывай скорее! Тебе явно девушка написала. Почерк красивый очень.

– Че? – Раф даже щурится, возвращаясь к своему занятию. – Тогда сразу кидай в помойку – мне не интересны письма случайных дур.

Сидя сейчас на крыше под проливным дождем, бессильно сжимая кулаки и скрипя зубами, Раф даже жалел, что нельзя отмотать все обратно и послать в задницу Майки с его неуемным любопытством.

Выбросить бы конверт, не открывая!

Не знать бы!

Сжечь, чтобы точно никто не нашел!

– Ну, Рафи, ну, открой, – ноет Майки, пытаясь удержать выворачивающегося племянника. – Мне интересно. А то я сам открою и прочитаю всем!

Раф понимает, что дорогу уже не соберет сейчас, садится со вздохом и забирает у Майки конверт вместе с Дэнни, который отчаянно вопит и вырывается у брата из рук.

– Ладно, дай сюда уже.

Он водружает племянника на шею, чтобы не мешал, и минуту смотрит на надпись.

«Рафаэлю».

Почерк знакомый, но он не может припомнить, где видел его.

Раф открывает конверт, и в ноздри ударяет знакомый, въевшийся чуть ли не на подкорку запах духов. Он не спутает их никогда и ни с чем – узнает из тысячи…

«Если бы я не знал! Если бы только не открывал этот гребаный конверт…»

Раф уронил голову и уперся лбом в колени.

«Я бы не знал, что где-то в этом городе есть малыш Лео, которому надо… которого просто надо забрать домой, чтоб рос нормально. Где он сейчас?»

Вглядываясь в первые строки письма, Раф ссаживает Дэнни, уже не слушая его недовольный писк, и поднимается.

«Здравствуй, Рафаэль.

Посмотри сразу фото, чтобы понять, что я не блефую. Это сын Лео, думаю, ты сразу поймешь. Я не стала давать ему имя, потому что знала, что оставлю его чужим людям. Пусть сами назовут, как сочтут нужным…»

Раф пинает дверь в свою комнату, запирает ее за собой и лишь после этого вытряхивает из конверта фото.

Долго смотрит и не верит своим глазам, пытаясь найти хоть какую зацепку и сказать себе, что это ложь.

Но он знает эти глаза, хотя кожа у крохи едва салатовая, не как у брата, и на голове смешной чубчик черных волос, и ушки, и почти человеческий нос…

«Я даю тебе шанс все исправить, Рафаэль. Все, чего я хочу, чтобы Лео вернулся ко мне, и тогда мы сможем жить вместе, как и хотели до этого, и растить нашего сына. Придумай, как исправить то, что ты натворил, разрушив нашу семью, и я заберу ребенка, чтобы он рос с родителями…»

Раф со всего размаху бьет ногой в стену, а потом швыряет туда же сай.

Пришлось мотнуть головой, чтобы хоть немного прояснить мозги.

«Хороший, надо сказать, выбор. И где гарантия, что она сделает, что сказала. Лео же не знает о малыше. Да и как я его верну ей? Это что, вещь, что ли? Лео сам так решил…»

– Ты теперь к ней вернешься, да? – Раф смотрит на брата, который плетет узор шагов, медленно повторяя связку из ударов и блоков.

Лео много тренируется, вспоминает, восстанавливается.

– К кому? – Лео хмурится и неспешно заканчивает упражнение.

Раф кривит губы. Он не любит, когда Лео включает дурака и вынуждает все ему объяснять, как ребенку.

– К своей ненаглядной Караи. Ты же теперь ей подходишь – снова герой и снова на ногах. Я думаю, она прибежит галопом обратно.

Раф едко усмехается, окидывая излишне пристальным взглядом Лео с макушки до пят.

Тот молчит, прикрыв глаза, потом убирает катаны в ножны и трет переносицу.

– Я сказал уже Дону, и скажу тебе, Раф, – Лео подходит и очень-очень серьезно заглядывает в глаза. – Я этого не хочу. Я не знаю, что именно во мне сломалось и по какой причине, но я не хочу уходить от вас ни ради кого. Ни ради Караи, ни ради любой другой девушки. Она не поймет и всегда будет ревновать к вам. А я не могу так жить…

Лео опускает голову, и Раф безумно этому рад, потому что против воли расплывается в улыбке.

– Я, наверное, плохо умею любить, но такой, каким стал – я ей не подхожу. А большего дать не смогу, и не хочу, если честно. Я устал быть героем и картинкой, я хочу быть собой.

Голос Лео как-то странно прерывается.

Раф подходит на один крошечный шаг и осторожно кладет ему руки на плечи.

– Эй. Да и не надо героем вечно быть. Все нормально, бро, мы-то понимаем, что ты не железный. Ну, то есть, железный ты только на треть…

Раф кривится сам от себя, понимая, какая нелепая вышла шутка.

– Дай обниму тебя, – Лео неожиданно подается вперед и утыкается носом ему в шею. – Можно же?

Раф растерянно смотрит в стенку одну секунду, не очень понимая происходящее.

«Чет это ты спрашивать-то вдруг стал? Раньше не задавался такими тонкими вопросами».

Он поднимает руки и обнимает брата в ответ.

– Да в любое время обращайся. От меня же не убудет.

– Раф? – его обхватили теплые родные руки, враз закрывшие от дождя. – Что случилось?

Раф открыл глаза и уперся во взгляд Лео.

Нет, никакой фотошоп не смог бы подделать этого. И дождь так же наискось ложится на лицо, как на карточке, лишь усиливая сходство и наваждение… и темнота за спиной такая же чернильно-глянцевая от воды, и протянутые навстречу руки.

Только Лео протянул их брату, зная, что коснется живого тепла, а кому протягивал их малыш? Фотокамере? Матери, что уходя, обернулась запечатлеть его для своего письма?

«Специально, что ли, снимок такой сделала – в дождь и на крыльце чужого дома? Как только рука поднялась и нутра на это хватило?»

– Ты зачем пришел? – Раф на автомате перехватил руки Лео и сжал в ладонях, отогревая кончики пальцев. – Прохладно сегодня.

– Да пошел тебя искать, – Лео улыбнулся ему усаживаясь рядом. – Ты ж дожди не любишь, а тут умчался скакать по воде.

– Угу, – Раф вздохнул, мотнув головой.

«А крохе кто пальцы согреет, если озябнут? И в горячий душ кто отнесет? Что он там есть будет?»

Он против воли вспомнил, как вчера вечером сидел и слушал Эйприл, читающую малышне сказку, вспомнил, как все они любили возиться с этими мелкими непоседами, купать их и заворачивать в большое махровое полотенце.

Это резануло еще сильнее, потому что сыну Лео, брошенному на чужом крыльце, вряд ли кто-то читает сейчас о Золушке или Ослиной Шкуре.

– Что случилось-то? – Лео придвинулся и обнял Рафа, пытаясь успокоить. – Ты мне скажешь?

Раф завалился башкой ему на плечо и закрыл глаза, горько усмехнувшись.

«Выбирай сам, Рафаэль, как поступить – получить кусок счастья, на которое права у тебя нет, или все же подарить ребенку нормальную жизнь и семью. Если любишь, если знаешь, что это такое – то сумей выбрать правильно. Пусть и без тебя, но Лео будет счастливым со мной и своим сыном. Или же твоего эгоизма хватит только на то, чтобы попробовать удержать ветер руками и обречь дитя на жалкую и тяжелую жизнь».

– Да накатило просто, – тихо-тихо прошептал Раф. – Устал что-то от всех, вот и решил прошвырнуться немного. Лео, слушай…

Он осекся и ткнулся носом брату в скулу, рвано выдохнув.

«И еще – ты можешь, конечно, сказать Лео, что это я виновата, а ты не при чем – уверена, ты найдешь, чем себя оправдать, но знай – найти малыша вы не сможете, а вот сделать хуже – вполне в твоих силах».

– Что? – Лео чуть склонил голову, прижимая Рафа к себе сильнее. – Что у тебя случилось?

Раф на долю секунды очень захотел сказать ему правду – вывалить вот как есть, показать фото, объяснить, что он этого всего не хотел, что не знал, что…

«Найдешь, чем себя оправдать? По ходу, она права была…»

– Да ничего, бро, – Раф зажмурился. – Ничего.

– А сказать что хотел? – Лео чуть повел плечом.

– Ничего, – Раф вздохнул. – Пойдем домой. Не люблю я эти дожди – сил нет как.

====== “Я снова слушаю дождь” ======

Гелла не любила дожди.

Все самое дурное в ее жизни было всегда связано с ними – уход отца из семьи, смерть матери и разрыв с мужем – все это произошло именно в те дни, когда с неба лило, как из ведра. Иногда ей казалось, что Господь за что-то ее проклял этими бесконечными слезами небес, и старалась пореже выходить на улицу в такие дни.

«И кто только сказал, что все, что начинается в дождь, обязательно будет хорошим? По-моему, оно неизбежно плохое и обязательно принесет боль».

Распахнув дверь и стараясь не промокнуть, она выпихнула на крыльцо бачок с отходами с кухни, где работала.

«Вот сейчас схожу за вторым и запру эту дверь до завтра, чтобы сырость вообще к нам не попала».

Она отряхнула руки от воды и заторопилась обратно.

В жизни бывают люди, которым просто фатально не везет. Может, они были злодеями в прошлом, или же Бог так суров к ним за что-то еще.

Гелла была одним из таких людей. Родители не смогли дать своим шестерым отпрыскам приличного образования, а потом отец и вовсе ушел, оставив мать в одиночку поднимать весь выводок. Вторая по старшинству Гелла, после того, как брат сбежал из дома, была обречена заботиться о сестрах и помогать матери, забыв о школе и каком-то достойном будущем в принципе.

Она рано научилась мыть полы и посуду, и зарабатывать этим на жизнь, потому что в отличие от сестры, что была на год младше, Боги не наградили ее красивой внешностью, лишив возможности попытать счастье в роли стриптизерши или найти богатого мужа.

Муж нашелся позднее, но и он бросил ее через несколько лет, поняв, что не дождется наследников по ее вине.

Одинокая, без образования и яркой внешности, Гелла нашла себе работу на кухне приюта для сирот, решив, что тихое место, дающее сразу и комнату в боковом крыле здания, и стабильную зарплату, будет ее временным пристанищем для того, чтобы переосмыслить свою жизнь.

С тех пор прошло много лет – ничего нет на свете более постоянного, чем что-то временное.

– Ну, вот и все, – Гелла выставила второй мусорный контейнер. – Теперь и готовить можно.

Она уже собралась захлопнуть дверь, когда шевеление около первого бака привлекло ее внимание.

Гелла всмотрелась в темень переулка и тихо ахнула – около крыльца копошился крошечный малыш.

– Пресвятая Дева Мария, – она торопливо выскочила, накрывая голову передником, и подхватила его на руки. – Кто ж оставил такого малютку-то?

Гелла бегом вернулась в дом, закрыла дверь и, скинув передник, укутала им малыша с головой.

– Сейчас, крошка, – проворковала она, направляясь в ванну. – Сейчас я тебя искупаю и накормлю хорошенько, а утром пойдем к директору покажемся. Ты теперь дома, все хорошо будет. Никто тебя не обидит здесь.

Бормоча эти успокаивающие фразы, она толкнула дверь ванны, про себя удивившись тому, что малыш не кричит и не вырывается у нее из рук.

Обычно новенькие истошно верещали, словно чувствуя свалившуюся на них беду, громко плакали, и успокоить их стоило огромного труда.

– Сейчас, детка, – Гелла быстро запустила воду и положила сверток на пеленальный столик. – Все хорошо будет, малыш, все будет хорошо.

Она сбросила передник, которым до этого был укрыт найденыш, собираясь взять его на руки, замерла на долю секунды, а потом истошно закричала, отскочив к двери.

– Донни, знаешь, я так волнуюсь, – Эйприл села на подлокотник кресла и уперлась подбородком Дону в макушку. – Они такие разные. Почему?

Донни пожал плечами и успокаивающе погладил ее по руке, не отвлекаясь от компьютера.

Они постоянно гадали всей семьей, почему Эдит родилась обычным человеком, а Дэнни – его копией. Вот близнецы же вроде – а совсем не похожи.

– Понимаешь, Эдит же сможет пойти в садик, потом в школу, – Эйприл вздохнула. – А Дэнни? Что с ним будет?

Дон отодвинул клавиатуру и потянул Эйприл за руку, пересаживая к себе на колени.

– Я научу его всему сам, – улыбнулся он. – Мастер же нас выучил. Да и парни, я уверен, будут счастливы помочь нам, и сэнсэй тоже.

Эйприл прикусила губу, устало положив голову ему на плечо.

Она сама не знала, почему так дергается и сходит с ума от этих мыслей. Если рассуждать, как Донни, то ничего страшного в том, что ее сын – черепаха, нет.

Он просто копия отца, он такой же смышленый, его любят все-все в семье, он точно будет окружен заботой и без образования не останется.

Что же тогда так тревожило, что она ночи напролет просиживала у кроватки, всматриваясь в сладко спавшего Дэнни?

Ведь Донни и его братья как-то выросли, и мудрый Мастер Сплинтер дал им замечательное образование и любил их, как не все родители любят своих детей.

«У него не будет выбора, а у нее будет, – Эйприл прижалась к Донни, обвив его шею руками. – Она сможет жить среди людей, а он? Он обречен навсегда остаться в канализации и никогда не пойдет ни на елку, ни на утренник. У него не будет первого звонка, выпускного… не будет друзей и девушки…»

– Не переживай, – Донни словно прочитал ее мысли и ободряюще погладил по спине. – Я уверен – Дэнни будет самым любимым мальчишкой на свете, и у него будет очень интересная жизнь.

– Хорошо бы, – Эйприл закрыла глаза, заражаясь этой его уверенностью. – Я так за него волнуюсь. И я не хочу, чтобы он учился ниндзю-цу.

– Хорошо. – Донни мягко засмеялся. – А для волнения есть причины. Майки его затискал уже на смерть и забаловал, а Раф, по-моему, вообще с катушек съехал. Я даже сержусь иногда на парней за то, что они столько Дэнни позволяют.

Эйприл улыбнулась.

– Не мешай им, – посоветовала она. – Пусть наслаждаются тем, что наша семья стала еще больше. Кстати, а когда мы ждем еще одного прибавления?

Донни удивленно приподнял брови, вопросительно глянув на Эйприл.

– Майки сказал мне, что Рафу кто-то присылает письма, – она широко улыбнулась. – А этот ворчун прячется с ними в своей комнате и никому не дает прочесть. Теперь и за продуктами ходит только сам, словно караулит.

Донни озадаченно качнул головой.

– Мне казалось, что сердце Рафа целиком и полностью занято, – пробормотал он. – И никому там больше не найдется ни единого уголка в этом плане. Странно очень.

– А мне кажется, будет здорово, если у него появится девушка, – возразила Эйприл. – И я не буду одна в вашем мужском обществе, и Рафу это будет только на пользу – не дело так по кому-то с ума сходить и молчать.

– Вот сама и скажи ему об этом, – улыбнулся Донни. – И узнай, кто эта таинственная особа, пишущая ему роман в письмах.

Гелла сидела у двери в ванну, забыв, что вода может политься через бортик. Зажав себе рот рукой, она во все глаза смотрела на крошечное чудовище на пеленальном столике, которое село, спихнув ее передник, и, упершись передними лапками в стол, свесило голову вниз.

«Господи! Теперь-то ясно, почему его выбросили. Это же монстр какой-то! Да еще такой уродливый. Что у него на животе за наросты? А на спине – хребет? Это же ящерица, а не человек… может, это и не ребенок вовсе, а какое-то животное?.. Да, точно, это просто зверек».

Гелла немного успокоилась, решив, что и в самом деле обозналась и перед ней просто какое-то экзотическое животное. Она встала и подошла к столику, рассматривая найденыша уже с этой точки зрения.

– Никогда о таких не слышала, – она чуть пожала плечами и погладила черный хохолок на голове загадочного существа, взяла в ладонь маленькую переднюю лапку и рассмотрела. – Такой забавный. Может, это какая-то обезьянка?

Существо подняло голову и вдруг улыбнулось ей, издав совсем детский писк.

Гелла всмотрелась в синие внимательные глазищи и подняла существо на руки.

– Я не знаю, кто ты и что ты, но вымыть тебя точно надо. Фу, весь в отбросах и дождем пропах.

Она решительно опустила его в ванну, поддерживая под живот, и против воли улыбнулась.

Первое впечатление оказалось очень обманчивым – маленькое существо было даже милым, а если судить по пропорциям, то все же это был детеныш.

– Может, выбраковка какая, – Гелла взяла мягкую мочалку и стала осторожно отмывать спинку в роговых наростах, которые тянулись вдоль позвоночника малыша подобно сегментам брони ящера. – Посоветуюсь потом с директором, как быть лучше – в террариум его отдать или в зоопарк, там и разберутся, и позаботиться смогут.

Малыш громко чихнул и начал барахтаться в воде, довольно хихикая, чем вызвал у нее еще одну улыбку.

– А может, я тебя себе оставлю, а? – Гелла закончила мыть его, вытащила из ванны и завернула в полотенце. – Знаешь, у меня был котик, но он умер от старости, и я думала котенка завести нового. Может быть, ты мне вместо него Богом послан? Хотя все, что начинается в дождь – обязательно заканчивается ужасно.

Она посадила малыша на пеленальный стол и еще раз рассмотрела.

– Вот честное слово, мне кажется, ты меня понимаешь. Какие у тебя глазки интересные – никогда таких не видела. Ладно, я пока отнесу тебя в свою комнату, там осталась лежаночка от моего кота, поспишь пока что, а потом я решу, как быть.

– Снова уходишь?

Раф вздохнул, поняв, что смотаться незамеченным не вышло, и обернулся.

Лео стоял у него за спиной, чуть склонив голову на бок и сложив руки на груди.

– Да я это… – Раф дернул плечом. – Пробегусь по округе, гляну, все ли тихо.

– Может, вместе? – Лео подошел ближе, как-то странно заглянув в глаза, и положил руки на плечи. – Давай вдвоем пробежимся по крышам, как раньше.

Раф вздохнул.

Вот скажи Лео ему такое пару недель назад, до того проклятущего письма, он бы согласился, не раздумывая – еще сам бы брата с собой позвал под предлогом патруля «на всякий случай».

И балдел бы от этой интригующей полублизости, когда Лео был совсем рядом, а свет фонарей делал его кожу особенно бледной, словно прозрачной, и глаза становились глубокими до того, что кружилась голова.

Раф бы нашел, где им посидеть вдвоем и посмотреть на небо, а потом бы сказал…

«А чего ты раньше до этого не додумался, а? – едко спросил он сам у себя. – Вот и позвал бы раньше и побалдел бы, и все остальные «бы» тоже бы. Чего откладывал? Вот и дооткладывался. Сам себе – злобный баклан».

– Не сегодня, Лео, – он чуть отодвинулся, уронив руки брата со своих плеч, и отвернулся. – Ты еще не настолько окреп, чтобы за мной угнаться.

– Это вызов? – Лео насмешливо улыбнулся ему в спину. – Мне дать тебе фору, а потом догонять?

Раф сжал кулак и скривил губы – а вот об этом он не подумал. Лео же выследит его на «раз-два» и потом будет не обобраться вопросов – за каким таким хреном Раф лазает по крышам детских домов и суется в окна, рискуя быть замеченным.

– Отдохни лучше, – Раф открыл дверь. – У меня встреча важная.

– С кем? – Лео пошел за ним. – С Кейси, что ли? Я помешаю вам?

«Бля, Лео, твою мать! Ну, не задавай ты мне вопросов, и так тошно. Ну, как ты мне мешать можешь?! Я б с радостью, вот честно!»

– Это личное.

Раф захлопнул дверь, выдохнул и стрелой помчался прочь, чувствуя, как горячий воздух срывает с него клочья шкуры.

Раньше ему казалось, что Караи стоит преградой между ним и Лео, и если бы не она – все бы у них было замечательно. Но вот Караи исчезла, как он не раз мечтал, а он, как мудак, носится по городу и ищет ее, словно уже соскучился.

И прочесывает один детский приют за другим, копытит новости в интернете, в надежде, что хоть где-то промелькнет информация о странном ребенке, которого подбросили на порог.

И он врет Лео, чего раньше не бывало никогда. И это разделяет их так, что уже физически можно ощутить, как натягивается струна, готовая лопнуть.

«Я ж люблю тебя, дурень, – Раф выскочил на крышу и огляделся. – Только вот не знаю, как сказать тебе, что есть небольшая проблема, которую нам организовала твоя ненаглядная».

Лео минуту смотрел в закрывшуюся дверь, пытаясь понять услышанное.

«У Рафа кто-то есть?»

Он отвернулся и пошел в свою комнату. Усевшись на кровать, Лео повозил пальцами по одеялу, только сейчас сообразив, что не расстилал постель уже несколько дней.

Он спал у Рафа в комнате, уютно греясь у него под боком, а Раф не возражал и, казалось, даже был этому рад.

Лео завораживал этот странный мир совершенно потрясающих граней чувств, возникший вдруг между ними с того самого мига, как он открыл дома глаза.

«Наверное, Раф просто не знал, как мне сказать, – Лео вздохнул и лег, укрывшись одеялом с головой. – Тогда не буду мешать ему».

Ему стало тоскливо от этой мысли вдруг до того, что он даже глаза распахнул.

Вот, казалось бы, надо порадоваться за брата, а он, как жуткий эгоист, жалеет, что Рафу теперь не до него и даже сердится, что у того кто-то есть.

«Ревнуешь? – Лео мысленно улыбнулся сам себе. – Смешно даже. Никогда не думал, что мне может настолько его не хватать. Интересно, какая она?»

Крутя в голове эту мысль, Лео сам не заметил, как задремал, и услышал сквозь сон странный детский писк.

====== Стучит по окнам дождик моросящий ======

Катана развернулась в воздухе, гася инерцию удара, дрогнула и пошла по кругу, рассекая пространство с коротким свистом.

Руки все делали сами без вмешательства разума.

Лео закрыл глаза, сосредоточенно нахмурившись.

Успокоиться не получалось.

– Что тебя беспокоит, сын мой? – раздалось за спиной совсем негромко.

Лео опустил катану и тяжело оперся на нее, потом повернулся и поклонился Сплинтеру.

– Мастер, мне снятся странные сны. Вы можете рассказать мне о нашем детстве?

Коробка, обтянутая старым гобеленом, на дне которой цветастая пыльная подушка, разорванная на одном уголке.

Лео немного удивленно смотрит на свои ладони, отчетливо понимая, что они не похожи на его руки – они четырехпалые.

И он двигает ими словно не по своей воле, собирая с подушки длинные кошачьи волосы и зачем-то засовывая их в рот.

Глаза слипаются, но больше чем спать, ему хочется есть и пить.

Он вываливается из коробки, успев удивиться нелепости собственных движений – это надо же было додуматься, головой вниз вылезать – и оглядывается вокруг.

Встать во сне Лео тоже не может, но у него получается ползать, упираясь в пол коленями и руками.

И он ползет в угол небольшой комнаты по серому ковру, туда, где стоит высокая кровать и тумбочка.

Оглядывая комнату, Лео отмечает, что все предметы в ней просто огромные.

Залезть на кровать не получается, но он стаскивает с нее плед, пока пытается вползти по нему вверх. Есть хочется все сильнее. Лео бестолково падает на пол, съехав носом по колючему пледу, и издает странный пронзительный писк.

– Нельзя! Нельзя так делать, – раздается голос с кровати, и большая рука берет его за загривок, поднимая в воздух. – Как же с малышами всегда тяжело. Спи, мне вставать завтра рано.

Рука возвращает его в коробку с подушкой и чуть прижимает, тыкая носом в кошачьи волосы.

– Место. Место, Рейн. На кровать – нельзя.

Сплинтер улыбнулся уголками губ, отпив чай из пиалы, и посмотрел на старшего сына, который сидел напротив, даже не притронувшись к своей чашке.

– Когда вы были такими маленькими, что не могли ходить, у меня и кровати-то не было, не то что ковра, – негромко произнес он. – Спорить не буду – сон странный, но это не твое детство, Леонардо. Знаешь, вас очень неудобно было поднимать за шкирку, хотя я пробовал иногда – панцирь мешал сильно.

Лео кивнул – вот это он хорошо помнил, хотя был тогда совсем крошечным. Помнил, как отец пытался поймать его за загривок, когда он ползал, куда не надо, и раз за разом терпел поражение, соскальзывая когтистыми пальцами по карапаксу. Помнил, как ловил за хвост Рафа, и как Мастер однажды еле успел поймать Дона за ногу, когда тот свалился с трубы, заинтересовавшись водой внизу.

Это все – помнил, а вот то, что было сегодня во сне – нет.

Его никогда не запихивали в кошачий домик, и никогда не звучало «место». Откуда же это все тогда?

– Я не понимаю, отец, – Лео опустил голову. – Меня очень тревожит этот сон – он был таким реальным. Как будто это все происходило со мной на самом деле.

– Возможно, твой дух проник в чье-то сознание, – Сплинтер задумчиво прикрыл глаза. – Остается лишь вопрос – в чье и зачем? Возможно, кто-то нуждается в твоей помощи.

Лео кивнул и тут же вскинулся, услышав хлопок двери.

– Раф вернулся.

– Твой брат часто пропадает в последнее время, – Сплинтер пристально посмотрел на Лео, как будто наблюдая за ним. – Что его так мучает?

– Мне кажется, у него все хорошо, отец, – Лео поспешно отвел взгляд. – По-моему, у него просто кто-то появился, а нам он этого говорить пока не хочет. Майки уверен, что скоро Рафаэль приведет невесту. Пойду, встречу его.

Лео поднялся и с коротким поклоном заторопился прочь.

Сплинтер задумчиво погладил бородку и улыбнулся ему вслед.

– А вот в этом я как раз не уверен, сынок.

Раф устал, замерз и был просто в бешенстве, вваливаясь домой.

Он никогда не думал, что в их городе столько приютов для брошенных детей. Ему это в голову не приходило, а вот сейчас выискивая адреса, бегая по крышам и подворотням, он терялся в догадках, откуда их столько развелось.

«Люди что, пачками, что ли, мрут в молодости, едва родив? Или бросают своих детей в таких количествах? Я думал, бездушная стерва одна на свете, а их, оказывается, вагон…»

– Приветик! – ему навстречу выскочил Майки с смеющейся Эдит на шее. – Мы играем в салки-скакалки. Ты с нами?

– И кто водит? – Раф тряхнул головой, пытаясь отпихнуть в сторону все свои мысли и сосредоточиться на доме.

– Водит Дэнни, но ему досталась слишком медленная лошадка, – Майки перепрыгнул диван, увернувшись от Эйприл, которая попыталась его поймать, удерживая одной рукой на плече сына. – Не догонишь! Не догонишь!

Вот в такие минуты, когда Раф видел племянников и абсолютно счастливую семью, ему становилось совсем погано – хоть вой. Хотелось бежать прочь и копытить город еще усерднее, потому что вот они играют, они счастливы, они на руках. И это, черт возьми, правильно! Так и должно быть у каждого в детстве! Вот у него самого именно так и было, хотя отец разрывался между четверыми обормотами. Почему же теперь, когда столько свободных рук, еще один малыш из их семьи лишен этого, брошенный в чужом доме?!

Раф достаточно насмотрелся, шастая по детским домам, чтобы убедиться, что жизнь там у детей далеко не сахар, и его передергивало от мысли, что в одном из таких мест находится частичка Лео, частичка их семьи.

– Давай сменим лошадь? – Эйприл устало рухнула на диван. – Или я сдаюсь. Пусть Донни теперь побегает, или вон Раф.

– Земля вызывает Рафа, прием! – Майки тут же подскочил и помахал руками у него перед носом. – Ты чего застыл, а? Замечтался, да? Давай, колись уже, от кого было письмо? Ты к ней теперь на свиданки бегаешь, да?

– Иди в пень, – огрызнулся Раф, отпихнув его руки. – Устал я. Пока вы тут развлекаетесь – я город патрулирую.

– Ага-ага, – Майки засмеялся и показал ему язык. – С кем же ты его патрулируешь-то и по каким подворотням? Когда уже познакомишь нас с избранницей? Все в нетерпении.

Раф отвернулся и вышел, чувствуя, что начинает закипать.

Майки теперь не упускал случая пошутить над ним и напомнить про таинственное письмо, да еще растрепал Эйприл и Дону. Хвала Богам хоть Лео не донес на эту тему.

Семья была уверена, что он носится на свиданки и вот-вот приведет домой некую загадочную красотку, которой обязательно сделает предложение.

Все ждали и радовались за него.

А ему было не до шуток – время шло, утекая сквозь пальцы, Караи исчезла, как сквозь землю провалилась, шансов отыскать малыша Лео становилось все меньше и меньше, страх за него возрастал.

А тут еще младший братец со своими шуточками.

Раф вошел в свою комнату и, закрыв дверь, тяжело привалился к ней спиной.

«Где же его искать-то? А вдруг в какую лабораторию на опыты сдали? Или – того хуже продали, как зверька забавного, в цирк…»

– Извини, я хотел уйти раньше, думал, ты сперва в душ пойдешь.

Раф открыл глаза и уперся ими в Лео, который быстро убирал с его стола баночки с красками в пакет.

– Чего?

Лео закончил складывать листы бумаги и повернулся, вдруг вымученно улыбнувшись Рафу.

– Я очень рад за тебя, бро, вот честное слово. Здорово, когда кто-то появляется очень важный. Ты извини, что я не сразу догадался и так навязывался тебе. Должен был раньше понять.

Дернув бровью, Раф с трудом сообразил, что Лео собирает свои вещи, оставленные в его комнате. Листы с набросками и стихами, которые вот вчера написал, баночки с тушью – Раф даже не помнил, когда Лео их притащил и когда рисовал тут.