Текст книги "Дожди направляет ветер (СИ)"

Автор книги: Серый Шут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Вспышка адреналина, позволившая вырваться из камеры и уложить охрану, стремительно покидала его.

Убить Сэма будет уже не на чем.

«Пуля тоже неплохо, если говорить обо мне. Быстро хотя бы… а вот этого… ну ему-то ни за что, выходит, прилетит…»

– Ты не трогай его, – Рейн постарался выпрямиться. – Он тебе ничего не сделал… и не нужен совсем.

Сэм усмехнулся, как-то странно и отстраненно.

– А что я за это получу, Дождь? За выполненную просьбу всегда должна быть награда.

Рейн вздохнул и покрепче сжал зубы.

Скосил глаза и всмотрелся в профиль своего неожиданного горе-спасителя. Молодой совсем, как тот, что был на фото, но не он, конечно.

Тот воин – по глазам это было видно, а этот – смешной очкарик, даже не умевший дать в рыло обидчику…

«Вот он-то точно как они все… бля, как же мне тоже хочется хоть с кем-то уже быть похожим…»

– Отпусти его, а?

Сэм дернул бровью и перевел дуло на Рейна.

– Тебе-то это зачем? Ты уже вляпался в дерьмо из-за сбежавшей шлюхи, которая греет зад дома и даже не вспомнит тебя никогда. Теперь за этого урода продашься? Чем они тебе так дороги? Чем они лучше?

Рейн выдохнул и уронил голову – спорить, доказывать, объяснять сил вообще не было.

– Не знаю, Сэму. Шлюха была глупой дурой, у которой, мне кажется, хорошие родители. А этот… ну, добрый он…

Сэм минуту смотрел на него, словно взвешивая эти слова, потом подался чуть в сторону и опустил пистолет.

– У тебя начнется заражение, если не покажешься врачу. Хочешь, позову медика, а? Просто так.

– Обойдусь, – Рейн потащился дальше по коридору, упрямо стараясь не опускать голову и заставить ноги не дрожать. – Спасибо, Сэм.

Тот съехал на пол за его спиной и проводил странно-тоскливым взглядом, поднимая револьвер.

«Вот думал же – мой, или ничей тогда… сука-судьба».

Пальцы на секунду дрогнули на курке, а затем грохнул выстрел.

====== Дождь смывает грязь с души/2 ======

– А грим для чего такой?

Рейн пристально смотрит на человека перед собой и молчит.

В кабинете, обставленном красиво и дорого, два охранника и совсем нет окон, дверь заперта на ключ.

Это нервирует.

«Выбора у тебя по-любому нет, чувак, – напоминает он сам себе и лезет в карман за сигаретами. – Ба нужен врач…»

– Ладно, – человек встает и неспешно обходит стол.

Он высокий, ухоженный, сильный. На левом виске блестит седина – явно не по возрасту. На нем хороший костюм и золотое кольцо с винно-красным камнем на мизинце правой руки.

У него есть деньги и много, у него есть власть…

У него все то, что нужно Рейну сейчас.

У Рейна нет ничего.

Только страх и упрямое желание достать ба хорошего врача и нужные лекарства.

В резервации – только колченогая медсестра. Она сказала, что ба уже старая и умрет от этой болезни.

И ушла, закрыв дверь.

– Держи, – человек садится на стол и протягивает Рейну длинную тонкую сигариллу с вишневым ароматом из своей пачки. – Это дешевое дерьмо не кури – офис мне провоняешь.

– Так ты дашь мне работу? – Рейн сует предложенную сигариллу в зубы и щелкает зажигалкой, стараясь, чтобы руки не тряслись.

Нельзя! Нельзя показывать этому человеку, что ему страшно.

Он ни разу до этого не приходил вот так в открытую к людям, и не разговаривал с ними глаза в глаза.

И не знает, куда деться от заинтересованного пристального взгляда и вылупившихся охранников.

«Как в зоопарке зверька разглядывают! Противно, бля!»

– Что ты умеешь? – человек в дорогом костюме склоняет голову набок и улыбается.

– У тебя красивая мордашка, даже измазанная зеленкой, – он хочет погладить Рейна по щеке, но тот дергает голову в сторону. – И характер, видимо, не самый покладистый.

Человек смеется и все же касается лица Рейна.

Кожа на пальцах у него мягкая.

Рейн вздрагивает и заставляет себя не паниковать раньше времени.

– Я – Сэм, – человек убирает руку, пристально наблюдая за его реакцией. – Это казино принадлежит мне и моему партнеру. Иди, отмойся, расчешись нормально, и я позову стилиста, чтобы подобрал тебе хорошие шмотки. У нас есть заказы на строптивых малолеток дикого вида.

Рейн хмурится и поднимает взгляд. Ему кажется, что его стошнит от такого предложения.

«А если ничего другого не будет?.. Ба помирать из-за твоих принципов, да?..»

– Вообще, я не совсем за такой работой, – хрипло выдает он, молясь всем духам, каких помнит, чтобы этот Сэм предложил хоть что-то еще.

Хоть двор подметать, хоть сортиры мыть – и это сойдет уже!

Хотя на задворках сознания Рейн хорошо понимает, что если не будет выбора…

– За это больше платят, – усмехается Сэм и наливает себе в большой фужер коньяк.

– Я буду больше работать, – упрямо возражает Рейн. – Я могу без выходных и сутками. Мне нужна работа… Сэм.

– Машину водить умеешь? – Сэм насмешливо щурится и тоже закуривает. – И мотоцикл?

Рейн вскинулся на выстрел и обернулся, дернув иктоми за собой. Тот только напугано вскрикнул, приходя в себя, и тоже оглянулся на звук.

– Сэм?..

Рейн слабо ударил кулаком в стену и потащился обратно, еле переставляя ноги.

– Что это? – Рейн пристально рассматривает стоящий перед ним красивый гоночный байк.

Таких нет в городе ни у кого – только выпустили.

Дорогая машина. И совершенная.

Мечта.

– Нравится? – Сэм стоит рядом, крутя в пальцах ключи, и довольно улыбается, наблюдая за Рейном. – Подумалось, что тебе подойдет. Черный же тоже, с зелеными прожилками.

Рейн скашивает на него глаза и меряет пристальным взглядом.

Ему не нравится тон Сэма. Не нравится часто останавливающийся на нем взгляд. Ему неуютно и тревожно, словно Сэм чего-то ждет от него.

– Ну, что скажешь?

– Он дорогой, – Рейн отворачивается от совершенной машины, заставляя себя говорить уверенно. – Мне не до этого. Деньги нужны.

– Держи, – Сэм кладет ему в ладонь пачку купюр и ключи от мотоцикла. – Подарок.

Рейн вскидывает удивленный взгляд, чувствуя, как дрогнули пальцы, принимая брелок.

Такая машина – мечта любого парня!

Сэм коротко улыбается ему уголком губ, по глазам прочитав, что угодил, и неожиданно целует, притянув за затылок.

– Какой ты на самом деле? – спрашивает он прямо сквозь поцелуй.

Рейн отшатывается и дергает из-за пояса нож.

– Вот это явно лишнее, Сэм, – он протягивает обратно ключи и часть денег, засунув остальные на ощупь в карман. – Предложи Трэвису – он будет рад.

Сэм смеется и делает шаг ближе. Направленный на него клинок вообще его не пугает.

И Рейн хорошо понимает это.

– Он мне не интересен, Дождь.

Рейн опустился около Сэма на пол и поддержал валившуюся на бок голову.

– Зачем?

Тот еле приоткрыл мутнеющие глаза и дернул уголок губ в сторону.

– Не… могу больше… в спину тебе… смотреть не могу… Дождь… люблю я…

– Ты говорил уже, – Рейн мазнул взглядом по белоснежной рубашке Сэма, по которой быстро-быстро ползло красное пятно.

«А говорят, мужчины в грудь не стреляются…»

– Да люблю я тебя, недоумок! – Звонкая пощечина наотмашь отбрасывает Рейна в сторону. – Тупой совсем?! Не ясно?!

Сэм тяжело дышит, уронив руки, и смотрит ему в глаза.

Сэм редко выходит из себя настолько, чтобы кого-то ударить или заорать. Он всегда ледяной, самодовольный и уверенный. Он всегда получает то, что хочет.

Рейн трясет головой, вышибая из ушей звон от хорошей оплеухи, и сердито шипит – кольцо расцарапало щеку.

– А я тут при чем? Иди ты… иди, люби кого-то другого. Тут полно желающих за золотые цацки прыгнуть к тебе в постель.

Сэм трет руку, разминая пальцы, и коротко улыбается.

– Сколько ты стоишь?

– У тебя столько нет, – Рейн отворачивается и идет к двери, усиленно растирая щеку, чтобы не вылез синяк.

– Я не всегда такой терпеливый, Дождь, я же могу и другим путем пойти, – летит ему в спину.

– Попробуй, – Рейн открывает дверь. – Даже не сомневаюсь, что именно так твоя любовь и выглядит.

– Какой ты… на самом деле? – Голова Сэма упала на бок, и взгляд остановился на витой ручке двери. – Кто ты… Дождь?..

– Я не знаю, – Рейн вздохнул и закрыл ему глаза. – Иди с прощением.

Рядом осторожно опустился Иктоми и нерешительно положил ему руку на плечо.

– Он был твоим другом? И пожертвовал собой, чтобы ты мог уйти, да?

Рейн обернулся и на секунду вскинул брови.

«Святая наивность!»

– Он был тем, кто распорядился вот это все устроить мне. И застрелился, потому что ему от этого было плохо. А по-другому он не умел. Идем, пока охрана не набежала с верхнего этажа на выстрел.

– Но ты не сердишься на него? – Иктоми поднялся следом, непонимающе заглядывая в глаза. – Я думал за такое… мстят…

– Он не был плохим человеком, – Рейн досадливо скривился. – Просто любовь у него такая вот была – уродливая, как и объект. Часто говорил, что я на него похож очень и однажды таким же вырасту. Но мне не хочется быть, как Сэм… хотя он не самое большое дерьмо на свете.

– У меня там машина у ворот, – Иктоми шатнулся и снова схватился за живот. – Там… ключи…

Он сложился пополам, и его вырвало.

«В печень, видимо, прилетело, – Рейн дернул его за руку и потащил за собой к черному выходу. – Не знаю, что у него там за машина, но лучше на моей поедем – она-то неприметная совсем».

Трэвис осторожно сел в дорогущее кожаное кресло и откинулся на спинку, закрывая глаза.

«Наконец-то».

Кабинет, обшитый красным деревом, бар с коллекционными напитками, набор золотых ручек и перстень с факсимиле.

Все это было теперь его!

Три этажа, набитых пьяными богатенькими говнюками, казино, автопарк, даже помада для шлюх!

Его!

Он столько мечтал об этом, столько бредил вот этим местом и сейфом в углу кабинета!

Трэвис толкнулся ногой от стола и прокатился на кресле к заветному стальному шкафу.

Он ни разу не видел его содержимого, но точно знал, что вот именно там Сэм хранит самое-самое дорогое.

«Ассигнации и прочие ценные бумаги! Наконец – мое!»

Трэвис всунул в замочную скважину большой ключ с затейливой бородкой и набрал код, выгравированный на узкой ножке.

Ключ он снял с тела Сэма, которое обнаружили охранники около вскрытой камеры индейского щенка.

«Пусть бежит теперь уже. Или ползет, что вернее. Думаю, после нашего общения заражение ему обеспечено. Да и плевал я на него – главное Сэма прикончил».

Дверь щелкнула и автоматически отошла в сторону.

– Боги!!!

Трэвис застонал, как от оргазма, и вытащил на свет большую папку, жадно открыв ее.

Ему на колени высыпался ворох карандашных рисунков, набросков, тетрадных листов, исчирканных обрывками полупьяных стихов и заметок.

– Что это?.. – Трэвис уставился на ярко отрисованный углем портрет на своих коленях, а потом сжал его в кулаке, сминая в комок, и заорал на весь кабинет.

Ненавистный до мозга костей мальчишка-мутант, смотревший со смятого листа, и здесь сумел отравить ему жизнь!!

Вместо акций и договоров – гора рисунков, изображавших это ничтожество сидящим во дворе с сигаретой в зубах, дремавшим в кабине старого пикапа… задумчиво смотревшим куда-то за горизонт.

– Ублюдок!!! – Трэвис швырнул рисунки в стену и бросился к столу.

Схватил с него бутылку коньяка, жадно открыл и приложился к горлышку. Потом уперся локтями в стол и истерически расхохотался, глядя в никуда.

– О, Сэм! Ты наводил ужас на Пурпурных Драконов, убивал легко и изящно, предавал, продавал детям наркоту, торговал рабами и шлюхами! И так безнадежно влетел в уродливого индейского щенка-мутанта.

Трэвис икнул и потянулся за бутылкой.

– Но я… Пусть у тебя было все, но ты не получил самого желанного для себя! А я поимел твое сокровище! Значит, я богаче тебя…

– Расскажи мне об этом чуть подробнее, милый, – что-то холодное прижалось к шее Трэвиса. – Мне страсть как послушать хочется.

Ждать Рафаэль давно научился. Еще в те времена, когда ждал и ждал ответа от Лео, безнадежно выгорая в личном аду один на один со своими чувствами.

Вот тогда он овладел этой наукой в совершенстве.

Большой красивый пустой кабинет принадлежал, без сомнений, главе этого казино. Кому как не этому большому начальнику знать, где же здесь находится зеленый парнишка?

Раф расположился на высоком шкафу, удобно подперев голову рукой, и стал ждать.

В казино была суматоха, позволившая пробраться сюда незамеченным очень легко. Взлетев на антикварный полированный гардероб, Раф вытащил из-за пояса телефон, написал Майки «на месте» и стал ждать.

Майки должен был доставить брошенный ими за городом пикап сюда примерно через час, по расчетам Рафа, а ему предстояло узнать, где сын Лео.

– Хвала Всевышнему!!! – дверь распахнулась и тут же с грохотом захлопнулась.

В кабинет ввалился блондинистый тип, знакомый Рафу по фоткам на компе Донни.

– Судьба умеет обласкать терпеливых!

Раф согласно кивнул этой фразе, улегся поудобнее и стал ждать, наблюдая за человеком холодными, как у змеи, глазами.

А потом Судьба много нового о себе узнала, когда Трэвис выволок из сейфа рисунки и сказал:

– А я поимел твое сокровище! Значит, я богаче тебя!

– Ты рассказывай, не стесняйся, – Раф нажал Трэвису на спину, заставляя лечь на стол, и пробил саем ухо, пригвождая к красивой столешнице.

Трэвис коротко напугано взвыл, но пальцы Рафа нежно легли ему на губы.

– Т-шш, я не это хочу послушать. Расскажи мне об этом самом сокровище Сэма, а?

Раф склонился к самому уху человека и прошептал, шевельнув волосы на виске.

– Мне очень надо, золотой мой. Очень-очень.

Взял бутылку виски и сделал большой глоток.

Трэвис, жалко поскуливая, попробовал ухватить руками нож, державший его у стола, но Раф вывернул ему руку и одним рывком сломал локоть.

– Нет, зайка, по моим правилам сегодня игра. И не кричи. Ни приведи тебе все Боги подумать позвать на помощь.

–К-кто ты? – Трэвис скосил глаза, но увидел только странную трехпалую кисть, державшую бутылку.

– Твой ночной кошмар, – второй нож пробил Трэвису целую руку. – Я отец уродливого щенка-мутанта.

====== Дождь – это только слезы... ======

Дэнни пришел в себя от того, что его подбросило на чем-то, и жалко застонал, хватаясь за пульсирующий нос.

– Папа…

Ему никто не ответил.

Пришлось сесть самостоятельно, крепко держась одной рукой за нос, а второй за живот, который немилосердно ныл.

Глаза уперлись в лобовое стекло незнакомой машины, за которым стелился уныло-черный ночной пейзаж прерии.

– Где я?

– В фольцвагене, – отозвался голос слева.

Хриплый, надорванный, больной.

– Рино! – Дэнни подскочил и обернулся.

Тот полулежал на водительском сиденье, небрежно держа руль и запрокинув голову. Только блестевшие из-под век глаза говорили, что он в сознании, да оскаленные зубы.

– Куда мы едем?

– Домой, Иктоми, – Рино еле-еле качнул головой. – Коль очнулся, бери руль, мне херово.

Дэнни поспешно кивнул.

Рино нажал на тормоз и громко выматерился, потом переполз на освобожденное Дэнни сиденье и откинулся на спинку, часто глубоко дыша.

Дэнни пришлось быстро выбраться из машины и обойти ее кругом, чтобы сесть на водительское место.

Красивый белый фольцваген с дорогущими полированными дисками и кожаным салоном.

– Чья это машина? – он повернул ключ и осторожно нажал на газ.

– Хер знает, – Рино выгнулся на сиденье и снова начал ругаться. – Дави на газ, Иктоми, я сто лет так домой не хотел как сегодня.

Дэнни испуганно нажал на педаль, и машина полетела вперед.

– Вон там, видишь чуть левее домик? Вот нам туда, – Рино зажмурился.

– Почему тот человек называл тебя Дождь? – Дэнни прищурился, поняв, что все расплывается перед глазами, потому что он без очков.

«Папа убьет меня! За руль с таким зрением и без очков!! Господи, это ж приключение, даже хуже, чем у Эдит!»

– Потому что я так сказал.

– А почему? – Дэнни невольно улыбнулся и тут же сморщился, потому что снова заболел нос.

– Ба всегда говорила, что все самое дерьмовое в жизни начинается в дождь.

– А дядя Лео любит дожди, – Дэнни повернул к низкому домику и сбросил скорость. – Рино, где тут парковаться можно?

– Да по хуй где! – тот опять сморщился. – Что ты заладил – «Рино, Рино». Я – Рейн, Иктоми.

– А я – Дэнни. Дэниэль.

– Счастлив, – Рейн с трудом выбрался из машины. – Не знал, что у духов такие простецкие имена.

Он шатнулся и схватился за капот машины.

– Утопить ее… надо…

Дэнни поспешно подхватил Рейна под руку и нерешительно повел к дому.

«Наверное, если постучать, нам откроют. Он явно знает, кто тут живет…»

Рейн пихнул дверь, практически повиснув на Дэнни всем весом.

– Ба! – закричал он на весь дом. – Ба, я не один, ладно? Мы тихо… честное слово…

И свалился в коридоре без чувств, потому что Дэнни не смог его удержать.

– Ой! – испуганно пискнул он и заозирался. – Ой.

– Рейн? – в коридор вышла совершенно седая негритянка и уставилась на Дэнни округлившимися глазами, а потом с коротким криком бросилась к валявшемуся на полу Рейну.

– Малыш, нет! Господи, что с тобой сделали? – Она обхватила его голову и прижала к груди, покрыв разбитый висок поцелуями.

– Я не хотел… не хотел я… – Трэвис еле скулил от ужаса и боли в сломанной и пробитой руке. – Он… это не я… Сэм приказал…

– Да ладно, не тушуйся, – тот, что был за его спиной, невидимый с тихим чудовищно спокойным голосом, подошел и снова выпил коньяка. – Рассказывай, как было. Понравилось, а? Скажи мне, он ведь красивый?

– Н-нет… – Трэвис ощутил, как что-то холодное вспороло ремень его брюк и с треском разодрало ткань. – Не надо…

– Не то, – нож вырвался из уха, заставив снова заскулить от боли. – Мне начинает становиться скучно.

Холодное острие уперлось Трэвису в пах, обрисовав контуры его достоинства, и надавило.

Трэвис тоненько заскулил, почти теряя сознание от ужаса, накрывшего его с головой, и услышал сквозь собственный писк тихий шипящий смех.

– Знаешь, что я сказал, когда узнал о случившемся? Нет? Я сказал, что отрежу тебе хер и засуну в зад. Начнем?

«Надо позвонить папе… надо сказать ему… мама волнуется, наверное…»

– Дай полотенце с кухни!

Дэнни метнулся по маленькому домику в узкую, как гроб, кухню и, торопливо сдернув с крючка полотенце, бросился обратно, чтобы отдать его той самой негритянке.

– Ба, не трожь! – зарычал Рейн, приподнимаясь на кровати, куда они его уложили, пока он был без сознания.

– Тише, золотко мое, тише, – негритянка торопливо погладила всклокоченные черные волосы Рейна и снова промокнула рану у него на загривке. – Сейчас ба протрет, и все-все пройдет сразу.

Рейн хрипло засмеялся, как-то надорвано, сквозь стон и свалился лицом в подушку.

– Иктоми, дай перекись, – негритянка повернулась к Дэнни. – Вон на полке стоит.

– Телефон есть у вас? – Дэнни протянул ей пузырек, пристально рассматривая своего друга, лежащего на застеленном простыней диване. – Перекись, тут, боюсь, не поможет. У него срезали часть карапакса, рогового нароста…

– Было уже такое, – негритянка торопливо шмыгнула и продолжила обрабатывать рану. – И все хорошо закончилось. А телефон – да, у Рейна мобильный есть.

– Был, – Дэни уронил руки и голову. – А интернет? Мне надо позвонить папе – они приедут и заберут нас домой. Ему там помогут…

– Иктоми, – негритянка подняла взгляд. – Почему вы раньше не помогли? Где вы были-то? Знаешь, сколько он вас звал, сколько я звала и молилась! Хоть на небо везите, только спасите его и пусть счастлив будет! Нет у меня интернета! Нет! Подержи его, сейчас больно будет.

Она закусила губу и осторожно приподняла край сегмента на спине Рейна, который только поддели ножом, но не оторвали.

Раф знал, что такое бешенство.

Он знал, что такое боевая ярость и темный тягучий гнев.

Он знал, как сносит башку от желания кого-то убить.

Но ненависти, такой как сейчас, он не испытывал никогда в своей жизни.

Она оказалась холодной. Просто ледяной до такой степени, что у него было кристально ясно перед глазами, не дрожали руки и не срывался голос.

Он был спокоен.

И в нем во всем была одна только ненависть.

Ничего больше не осталось.

И Раф был ей рад, как родной.

Был бы гнев – убил бы этого ублюдка.

Была бы ярость – убил бы мучительно.

Было бы бешенство – разорвал бы на куски.

А ненависть – она струилась в его жилах холодным уксусом, бережно обходя сердце, которое словно замерло, и порождая в мозгу одну идею лучше другой.

– Так вот я передумал, – Раф надавил на сай еще чуть сильнее, развлекаясь тем, что Трэвиса мелко трясет. – Это было бы… милосердно. Этим мы закончим с тобой, ладно?

– Я тебе все дам, все-все-все, – заверещал тот, ощутив, как чужие руки развели его ягодицы. – Не делай этого… нет! Нет-нет-нет!

Раф засмеялся тихим низким смехом, ласковым и мурлыкающим, и потянул Трэвиса за волосы, заставляя запрокинуть голову до хруста шейных позвонков.

– Ты молись, блондинка моя, что здесь нет моей второй половины. Я добрый, а он бы катану тебе в зад по самую рукоять загнал. После всего остального, конечно же.

Он резко дернул бедрами, вторгаясь в неподатливое нутро, и уставился в потолок, потянувшись за бутылкой коньяка.

– Выпью еще немного, а ты пока припомни, сладкая моя, куда же исчез зеленый щенок-мутант, пока я яйца тебе не отрезал и не заставил сожрать.

Дэнни сидел в старом неудобном кресле около кровати Рейна и вслушивался в то, как за тонкой перегородкой всхлипывала негритянка, назвавшаяся тетей Геллой.

Рейн спал, часто вскидываясь во сне, что-то бормоча и скрипя зубами, потом свернулся клубком, обхватил колени руками и затих.

Дэнни поерзал на ободранной обивке и с тревогой посмотрел на часы.

«Папа, небось, с ума сходит. Накажет меня и будет прав. Только я же не специально. Как я его тут оставлю?..»

– Дэн, – тихо позвал Рейн, приподняв голову. – Слушай, там, в углу, комод есть, в нем одеяло теплое, дай, а? И ложись тоже – скажи ба – она диван в гостиной разложит.

Дэнни вздохнул и очень-очень осторожно погладил Рейна по плечу.

– Одеяло тяжелое. Тебе – нельзя. Хочешь, накрою простыней?

– Да в жопу тогда, – тот откинул голову на подушку и задышал часто и тяжело. – Нормально все, перебьюсь.

– Холодно, да? – Дэнни сочувственно шмыгнул носом. – Это от температуры. Папа говорит…

– Нет, бля, жарко мне, – Рейн сморщился. – Че ты заладил «папа-папа»?

– Папа говорит, что жар можно сбить уксусом, но тебе, наверное, нельзя сейчас…

– Еще предложи солью посыпать, – Рейн скривился и приподнялся на руках. – Вон там бутылку видишь? Дай сюда.

– Алкоголь вредно, – Дэнни встал, подошел к подоконнику и взял пузатую бутылку с чем-то янтарным. – Папа говорит…

Рейн зарычал на него и вырвал из пальцев бутылку, едва тот подошел обратно.

Выпив несколько больших глотков, он закашлялся и свалился обратно.

– Бляяя. Дерьмо.

Дэнни расстроенно кивнул и сел на край кровати. У него уже вяли уши от лексикона его друга, и было горько от того, что не мог помочь.

Рейн снова, похоже, лишился сознания, выронив бутылку на пол и натянув на плечи тонкую махровую простынь.

Дэнни вздохнул, посидел минуту, потом осторожно лег рядом и, как можно бережнее, обнял Рейна, стараясь не потревожить ни одной раны.

«Папа говорит, что живое тепло всегда согревает».

Он закрыл глаза и постарался представить, как его внутреннее тепло обволакивает Рейна и успокаивает боль.

– Ты ж бросил?

Майки удивленно уставился на Рафа, который сел в старый пикап, держа зубами окурок.

– Да вот, накатило что-то.

– Нашел его?

Раф отрицательно качнул головой, рассматривая брелок на ключах, заинтересовавший его еще в прошлый раз.

«Индейский оберег… Трэвис назвал его индейским щенком… рядом есть резервация».

– Поехали, бро, – он воткнул передачу и выплюнул бычок в окно.

Трэвиса, вернее то, что от него осталось, Раф оставил на столе, прибив золотыми ручками к столешнице за руки.

«Может, успеют доктора вызвать. И даже пришить что-нибудь по местам… если не прожует, конечно...»

– Смотри! – Майки ткнул пальцем в окно. – Наш грузовик!

– Все дороги ведут в Рим, – Раф сдал задним ходом. – Забери машинку, ладно? Я прокачусь тогда сам. Устал очень.

Майки внимательно рассмотрел Рафа и нахмурился.

– Ты пьян, бро!

– Немного, – Раф распахнул ему дверь. – Ша, братан. У меня нет времени.

Он захлопнул за Майки дверь и поехал в сторону резервации, слепо нашаривая мобильник.

«Донни, как там Лео? Я нашел обоих… почти… еду за ними. Держитесь, парни, скажи Лео, что я его очень люблю».

Когда стемнело окончательно, Гелла поднялась со своей кровати и заглянула в комнату к Рейну.

Ее малыш спал, беспокойно мечась по кровати и размазывая по ней красные пятна, пропитавшие в нескольких местах бинты.

Рядом, как-то доверчиво-хрупко обняв его, спал Иктоми.

Совсем не тот, которого она видела на фотографии.

«Но духов же много на свете».

Гелла вышла из дома и отошла на несколько сотен шагов, подняла глаза к луне и тихо запела.

Даже шум двигателя на дороге не отвлек ее от молитвы к Великому Отцу.

Он помог однажды.

Он и в этот раз не оставит ее мальчика в беде.

Раф медленно ехал по резервации, осматриваясь и пытаясь понять, откуда начать поиски.

Его внимание привлекла женщина, одиноко стоявшая в поле, как пугало с поднятыми к небу руками.

«Они что, еще не оставили свои ритуалы в прошлом?»

Он съехал с дороги и заглушил движок. Вышел из машины и направился к женщине, прокрадываясь в густой траве.

Она молилась.

Язык Рафу был не знаком, как и мотив медленной монотонной песни.

Женщина опустилась на колени, и ее голос упал до едва уловимого шепота.

«Не, это, похоже, просто блаженная. Ловить тут нечего».

Раф поднялся во весь рост и пошел обратно. Блаженному индейцу чего только не привидится – никто не поверит, а ему надо поторопиться и поискать кого-то более адекватного, чтобы как-то расспросить.

– Иктоми!

Раф остановился, досадливо сморщившись.

«Че у нее, припадок, что ли? Или порчу наводит?»

Он обернулся.

Женщина стояла, глядя прямо на него, потом шатнулась и слепо пошла вперед, протягивая Рафу руки.

– Умоляю тебя…

Раф дернул плечом, отвернулся и пошел быстрее.

Последнее, что его занимало сейчас это «умоляния» какой-то старухи.

– Спаси моего внука, иктоми! Ты же помогал нам раньше!

Раф снова остановился и оглянулся через плечо.

– Ты перепутала меня с кем-то, почтенная, я не спасаю убогих и несчастных. Я не добрая фея. И у меня много дел.

– Подожди, – женщина торопливо подковыляла к нему, глядя безо всякого страха. – Вот. Это же ваша вещь?

В ладонь Рафа лег его старый-старый бумажник, который он бросил когда-то в окно подвала плачущей женщине.

– Спаси моего внука, – повторила она. – Он же ваше дитя.

Раф вздрогнул и вскинул глаза.

– Что?

– Мой Рейн. Я нашла его на пороге приюта, но я не верю, что это вы его оставили там. Вы же этого не хотели?

Раф сжал бумажник и уставился в глаза женщине.

– Где он?

====== Стена холодного дождя “мы” разобьет на “ты” и “я” ======

– Твою мать…

Дэнни распахнул глаза и мысленно сжался, втянув голову в плечи.

Подождал секунду, вслушиваясь в тяжелое дыхание у себя за спиной, которое сопроводили булькающие звуки, словно кто-то жадно пил воду прямо из горлышка бутылки, и решился открыть глаза.

Он лежал, уткнувшись носом в салатовое плечо Рейна и обхватив его рукой поперек груди. Под щекой совершенно непривычно кололись волосы.

«Как мамин шерстяной плед…»

– Помоги ему, Иктоми, я не прошу большего. Почему ты молчишь?

Дэнни узнал голос Геллы и ощутил, как вспыхнули скулы. Почему-то ему стало крайне неловко от того, что он заснул рядом с Рейном, да еще обняв его.

Вдруг подумают что-то не то? Особенно эта женщина, так трепетно заботившаяся о его друге.

– Простите… – он поспешно отодвинулся и сел, поворачиваясь.

В кресле у кровати сидел дядя Раф и смотрел на Дэнни смертельно уставшими глазами, которые странно-ярко светились в темноте.

Свет никто не включил, но в открытое окно светила луна и фонари с улицы. И Дэнни на секунду даже испугался этого взгляда.

– Проснулся? – дядя Раф влепил ему бессильную оплеуху и откинулся на спинку кресла, хлебнув из бутылки Рейна коньяк. – Тебя не смущает, что отец с ума сходит? Ты что, позвонить не мог, бестолочь? Дрыхнет он тут, блин, в обнимку.

Дэнни коротко охнул и пригнул голову – как всегда даже не заметил дядиного движения. Гелла, стоявшая рядом с кроватью, закусила губу, виновато дернув бровями, но промолчала.

Иктоми, пришедший с ней, совсем не был похож на духа, как она себе их представляла. Он пил, матерился и явно привык решать дело кулаками.

Он пугал ее, но, в то же время, его глаза завораживали своей невероятной глубиной, и в каждом движении читалась сила.

– Я телефон в машине забыл на зарядке, – Дэнни виновато опустил взгляд и потер затылок. – Я торопился очень – вдруг с Рино что-то случилось бы. Я бы позвонил, честно, но у Рино телефон отобрали, а тут его нет, а потом…

– Рейн, – перебил его Раф, бессильно уронив лицо в ладони и шумно выдохнув. Такая простая вещь, как подзатыльник, выжрала из него все остатки сил. Даже на злость ничего не осталось. – Его Рейн зовут, как я понял. А сходить до автомата – не? Не додумался? Что толку от твоего тут сидения, если помочь не можешь? Как мы тебя искать-то должны были, а? Угадать по звездам? Или по следам каузального тела?

– Я беспокоился очень… – Дэнни с благодарным кивком принял протянутые ему запасные очки и даже мимоходом удивился, что дядя догадался их взять.

– Беспокоился он, – дядя Раф фыркнул и поднял голову, откидываясь затылком на подголовник. – Толку-то с этого?

Дэнни не нашелся, что возразить, и обернулся к Рейну.

У него от стыда горели щеки – ну, как так! Ну, а как поступить правильно в такой ситуации? Бросить Рейна и бежать к неизвестно какому автомату? Ехать в город и просить папу приехать? На краденой машине? Да его бы убили дома. Или возвращаться в казино за своей, где могут заметить и поймать?

Он неловко погладил по плечу Рейна, лежавшего на боку спиной к ним. Черные волосы змеями разлетелись по подушке, а спрятанные под повязками раны выглядели уже не так пугающе. Вроде все же не так страшно, как казалось несколько часов назад – чего же друг в себя не приходит и не открывает глаза.

Раф выдохнул сквозь зубы, отчетливо понимая, что надо как-то собраться и все доделать, потому что от Дэнни толку не будет никакого, пока не пнешь. А у него самого все ресурсы внутри закончились – даже просто двинуться сил нет.

Он только сейчас осознал, что не спал с того момента, как они вышли на поиски бестолковки Эдит.

«Трое суток, кажется…»

Раф сделал большой глоток виски, понемногу собирая силу воли в кулак.

«А до этого не помню. Бег по городу, гонка на мотике, перестрелка… Курица наша родная со своими истериками… Лео в коллекторе «сам-сам, хорошо все», потом дома сон этот его… Я устал, Боги! Почему опять я-то? Че Майки не мог поехать сюда, а я б машину пока забрал, подремал бы в кабине… Че я лезу вечно вперед всех-то? Че мне надо больше других?..»

Он отпихнул Дэнни в сторону и пересел на край кровати сам, быстро и осторожно перевернув Рейна. Бегло осмотрел повязки, скривился и полез в свой боковой подсумок.

Донни снабдил его в свое время разными препаратами – антибиотиками, кривой иглой, антисептиками и прочим необходимым барахлом, чтобы мог подлатать себя и дотянуть до дома.