Текст книги "Дожди направляет ветер (СИ)"

Автор книги: Серый Шут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

– Ты понимаешь, как мы рискуем, да? – Раф взлетел по лестнице, опережая брата. – День – не наше время.

– Поэтому и оставил Майки, – Лео дернул уголком губ. – Я знаю, ты умеешь быть невидимым, когда хочешь этого.

Раф самодовольно хмыкнул, но промолчал.

Вера Лео в него окрыляла и грела душу.

Они найдут Эдит. Во что бы то ни стало.

И однажды они найдут сына Лео. Они не бросят поиски, не оставят ребенка без семьи и дома.

Ни у кого нет на это права.

Гелла бежала, не разбирая дороги, так быстро, как только могли ее старые ноги. За спиной слышался топот и крики, свистки полицейских.

– Задержать! Задержать ее!

«Вот всю жизнь говорили мне – не делай доброго дела, и зла не получишь в ответ».

Гелла свернула в переулок, отдышалась секунду и побежала дальше, хватаясь за сердце.

Малышка оказалась очень сообразительной и бойкой. Сразу пошла вперед, вырвав ладошку из ее руки, хотя Гелла пыталась ее удержать, понимая, что впереди дорога и машины.

– Ты фетьма! – сообщает кроха, едва они выходят из подворотни, где Гелла спрятала Рейна. – Ты ехо захолтовала, та?

Гелла улыбается ей, отрицательно качая головой.

– Нет, детка, я не ведьма, хоть и кажусь тебе страшной, наверняка. И никого я не заколдовывала. Смотри, вон дядя полицейский стоит, сейчас дойдем до него и он сразу твоих маму и папу найдет.

– А Йейн? – малышка вскидывает голову и хмурится. – Ты ехо съешь?

– Нет, конечно, – Гелла смеется. – Ну что ты, он же такой мальчик хороший, самый сладкий на свете.

Малышка отворачивается и вдруг бросается бежать к постовому с громким криком.

– Тятя пойисейский! Там фетьма мальсика хосет съесть! Она ехо уклала и сплятала!

– Кажется, тут нет никого, – голос в переулке немного отдалился. – Начальство не обрадуется – почти дело раскрытое в руках было. Прикинь только заголовок: «Поймана похитительница детей, которая пожирала их»!

– Мечтай! – хохотнул второй голос. – Повышение тебе пока не светит. Такое еще доказать надо – слова маленькой девочки не станут весомыми в суде.

– Да кто за бомжиху заступится? Могли бы раскрутить шумиху, а за ней и прикрыли бы дело о пропадающих в приютах детях. Но, ладно уж, хоть девочка эта оказалась в розыске – нам лишняя галочка.

Гелла осторожно перевела дух и выглянула из-под лестницы, куда забралась, прячась от полицейских. Она знала тут все подворотни и спуски в подвалы, выискивая места для ночлега, и потому без труда смогла спрятать Рейна, а теперь и себя тоже.

– Т-шш, – она приложила палец к губам, обернувшись к малышу, который сидел у нее за спиной на каменном выступе. – Они ушли.

Рейн кивнул, улыбаясь ей, сполз с насиженного места и подошел, чтобы забраться на колени.

– Сладкий ты мой, – Гелла покачала его на руках, тревожно прислушиваясь к происходящему на улице. – Спать хочешь уже?

Рейн зевнул, уткнулся носом ей в ладонь и свернулся в клубок.

Гелла укрыла его полой своего пальто и тихонечко замурлыкала колыбельную, наслаждаясь тяжестью на коленях.

Она и не заметила, как уснула сама, откинув голову на стену и чутко обнимая крепко спавшего на руках малыша.

– Ты не повейишь, Тенни, – Эдит сидела в своей кроватке, прижавшись носом к бортику, и во все глаза смотрела на брата. – Он тааак на тепя похось! Селеный и на спине такой се гойп! Класа синие, а йот польшой-польшой! И он топйий, он мне пийок тал.

Дэнни завороженно слушал сестру, которая махала руками, показывая, какие большие дома видела сегодня и какие огромные на бульваре деревья.

Когда он услышал, что Эдит потерялась, то чуть не заплакал от ужаса, хотя дядя Майки все время был с ним и постоянно говорил, что ее вот сейчас найдут.

Дэнни было очень страшно, а потом кто-то позвонил папе, и все стало вдруг нормально, все успокоились и стали смеяться.

Дэнни тоже смеялся и хлопал в ладоши, потому что внутри него поселилось огромное счастье, а почему – он понять не мог.

– Полицейские утверждают, что нашли ее почти в квартале от садика, – Эйприл взяла дочку на руки, не обращая внимания на ее стрекотню, и усадила на колени, чтобы расчесать. – Представляешь, что могло произойти.

Донни сел рядом с ней и взял ладошки Эдит в свои.

– Хвала Богам, все обошлось. Она такая довольная, словно ей понравилось это приключение.

– Да уж, – Эйприл вздохнула, разбирая непослушные рыжие кудри. – Я тоже любила приключения в детстве. Она всю дорогу рассказывала о ведьме, которая чуть не съела ее и какого-то мальчика, который угостил ее пирогом.

– Мальчика? – Донни нахмурился. – Полицейский не сообщил о том, что нашли еще кого-то.

– А его и не нашли. Мне кажется, она придумала его. Дети часто придумывают себе друзей и играют с ними. Она даже описала ведьму.

Донни засмеялся.

– Больше читай им на ночь про Пряничные домики.

– Чего не спишь? – Раф провел рукой по кровати рядом с собой и, не открывая глаз, приподнял голову.

– Не могу уснуть, – Лео пожал в темноте плечами. – Испугался за Эдит, подумал, вдруг ее украли, и тоже не найдем. Не стоит, по-моему, больше по этим садикам ходить. Опасно.

Раф сел и несильно боднул его лбом.

– Донни и Эйприл решат. Я уверен, они лучше знают, что их детям нужно. Мастер считает, что Эдит должна иметь возможность выбирать, как ей жить, когда вырастет, потому что она – человек.

Лео подавленно кивнул.

– Я помню. Мне снова сон приснился. Знаешь, как будто я в каком-то подвале ужасном, сыро, плесень, коробки какие-то вокруг, но так хорошо там было…

Раф обнял его и поцеловал в плечо, дернув за собой на кровать.

Сны Лео, уже привычные, стали казаться каким-то затяжным сериалом или схождением с ума.

Лео говорил, что видит глазами своего сына, но Раф не верил в такую мистику, считая, что это просто воспаленная фантазия.

Ну, как можно увидеть на расстоянии чужими глазами?

– Я уверен, он сейчас счастлив, – Лео устроил голову у него на груди и прикрыл глаза. – Чувствую это.

Раф кивнул, задавив в себе вопрос.

«А есть ли он на самом деле, Лео? Мы три года копытим город, перевернув вверх дном все приюты, детские дома и частные пансионаты. А что, если его и не было никогда? Что, если Караи создала эти снимки, чтобы просто мучить нас? Ну, не может же ребенок провалиться сквозь землю…»

– Раф, – тихий стук в дверь оборвал его мысли, вынудив недовольно сморщиться.

– Чего?

Лео тоже приподнялся, насмешливо улыбнувшись. Его до сих пор забавляло, что Раф так стесняется того, что его ищут в комнате Лео.

К ним заглянул Майки.

– Тебе письмо, – широко улыбаясь, сообщил он. – Вот, тут написано Рафаэлю. Обратного адреса нет. Лежало в пакете с дисками…

Раф вскочил и одним прыжком оказался рядом с ним, вырвал из рук конверт и тут же захлопнул дверь, чуть не стукнув ничего не понявшего младшего брата по носу.

– Что там? – Лео оказался рядом.

Раф вскрыл конверт и вытряхнул из него небольшую записку.

«Радуйся, он исчез. Думаю, теперь ты можешь спать спокойно, потому что такой малыш недолго выживет на улице совершенно один».

Раф посмотрел Лео в глаза и передернул плечами.

– Подвал, говоришь? Погнали, бро, может, твои сны приведут нас куда надо.

Свет фонарей сквозь узкие зарешеченные подвальные окна вынудил Геллу распахнуть глаза.

– Нас на куски порвут, если не найдем его, – глухой мужской голос раздался, казалось, над ухом. – Госпожа Караи в бешенстве. Сказала, что если не приведем мутанта, нас ждет яма с крокодилами.

– Так чего тогда тут-то ищем? – свет второго фонаря метнулся по потолку и исчез.

Гелла в ужасе прижала к себе Рейна и сползла по стене.

Как хоть кто-то мог обнаружить ее убежище? Сюда никогда не совалась полиция, тут было безопасно и тепло, подвал этого заброшенного дома никого не интересовал никогда.

– А того, что в отчете полицейского, который нашел девчонку, написано, что она указала на этот квартал.

– Ты веришь в бредни мелкой идиотки, которая настолько глупа, что убежала из детского сада?

– Я во что хочешь поверю, только бы свою шкуру сберечь.

Гелла, не дыша, завернула Рейна в свое пальто и осторожно двинулась к противоположной стене подвала. Там среди картонных коробок и досок можно было спрятаться или хотя бы спрятать кроху.

– Она болтала что-то про ведьму. Темнокожую старую ведьму. Понимаешь?

– Ты думаешь, это старая шлюха, которая раньше работала поварихой у нас? Директор же выставил ее после того скандала. Это она скрывала мутанта.

– Вот именно.

Свет снова мелькнул по потолку подвала, вынудив Геллу пригнуть голову.

– Но как он мог ее найти, этот мелкий гаденыш? Или она – его?

– У судьбы своеобразное чувство юмора. О, смотри, тут вход обнаружился.

Рейн проснулся от движения и открыл глаза.

Ба куда-то кралась, завернув его в теплое пальто, которое уютно пахло ей самой.

Рейну было хорошо, но вот ба – нет.

Он умел чувствовать это – он точно-точно знал, что когда он нашел ее, она была ему рада, а сейчас ба боялась.

Ба боялась голосов, которые звучали снаружи.

Эти голоса говорили о нем.

«Мутант» – слово, которое часто повторял врач в приюте, тыкая в него иголками. Наверное, так называли непослушных детей – точно Рейн этого не знал, но других так никогда не называли. Только его.

Голоса раздались ближе, и по потолку пробежал свет.

В разговоре проскочило слово «Директор», и Рейн насторожился.

Директора он ненавидел, потому что это он ударил ба и сделал так, что ее больше не было у Рейна. Это он кричал на нее, а потом выгнал из ее дома.

И теперь ба живет здесь.

Рейн и здесь согласен был с ней жить, потому что тут лучше, чем в приюте с Директором и воспитательницей, но, видимо, этого не получится…

– Как считаешь, ее сразу приговорят или разведут шумиху?

– Да нам-то, какое дело? Найти бы мутанта, чтобы самих не приговорили. А ее, думаю, в тюряге сгноят – туда и дорога. Полиция получит свой кусок внимания, найдя старую людоедку, а мы – отмазку от правительства. Директор дерганый стал – видимо, подобрались и к нему с этими проверками о пропажах.

Рейн сжался, чувствуя, как у ба дрожат руки.

Ба было страшно.

Ба беззвучно плакала – он это понял.

Ба хотели обидеть, потому что она спрятала его и не хотела отдавать.

– Смотри, тут вход есть.

– Господи! – еле-еле прошептала Гелла, вжимаясь в стену подвала.

Ей хотелось кричать и плакать от ужаса, или молиться, пока с неба не явится ангел-хранитель и не заберет их обоих, ее и Рейна, сразу на небеса.

У нее не было ничего – ни прав, ни документов, ни, тем более, хоть кого-то влиятельного, кто бы мог заступиться за нее и малыша, которого хотели отобрать.

Власть у тех, у кого деньги. У нее их не было.

Права у сильных. Она была слишком слабой.

Законы защищают граждан. Она – бесправный старый бомж.

Она может любить Рейна, а он – ее, но никто не даст ей права растить его и оставить себе. Право у Директора, потому что он богат, силен и молод…

У нее нет ничего.

На лестнице раздались шаги и мелькнули яркие лучи фонарей.

Гелла понимала, что это конец. Ее просто бросят на растерзание толпе, которая жаждет хоть с кем-то расправиться за исчезающих малышей.

Правительство сделает из нее ту самую ведьму, которой назвала ее девочка.

А Рейна вернут в приют.

Но это – неплохо.

Он будет жить. Не это ли главное? Пусть, пока что, не очень счастливо, пусть сложно, но будет жить. Пусть Геллы не будет в его жизни, пусть она пропадет, как уже пропала однажды, только на этот раз навсегда. Но он будет жить.

Он вырастет, станет сильным и сможет себя защитить.

Директор говорил, что у них эксперимент – значит, малыша не убьют совершенно точно…

Ба было страшно и больно так, как бывало самому Рейну в приюте. Он знал, что такое страх.

У ба не должно быть такого, потому что она хорошая, она любит Рейна сильно-сильно.

У этого подвала большой низкий вход под лестницей – он запомнил его. И серые стены в рисунках плесени.

Тут тепло, потому что тут живет ба.

Если ее найдут, то убьют – они так говорят. Плохое они всегда выполняют – бородатые морды от ворот приюта. И тогда у Рейна ничего вообще не останется хорошего в мире, потому что кроме ба и пудинга хорошего нет ничего.

Только у них ничего не получится – они трусы.

Рейн так чувствовал.

А он однажды вырастет и вернется к ней.

«Честное слово, ба!»

Отпихнув в сторону руки Геллы, Рейн скатился на пол и, повернувшись, прижал палец к губам.

Она не успела его поймать или даже дернуться.

====== Поговори со мною, дождь. Поговори со мной немного. ======

– Нам надо уходить, – Раф настороженно прислушивался к вою сирен на улице и голосам людей, оглядывая пустынный переулок, где они сейчас находились.

День был полон этими звуками до самых краев. Город бурлил растревоженным ульем, засовываясь во все закутки своей суетой. Тени было непростительно мало, палившее солнце, казалось, только и ждало, чтобы обнаружить их присутствие и выдать людям. Дневной город был настоящим врагом.

Лео ничего не ответил, продолжая всматриваться в узкое подвальное оконце.

Раф досадливо прищурился, понимая, что звать ещё раз бесполезно.

Они обшарили уже два квартала, чуть не вспугнули стайку подростков-беспризорников, детально изучили два больших логова взрослых бомжей, но не нашли даже намёка на маленького зеленого ребятенка. Ни слухов, ни сплетен, сколько ни ищи.

Опять ничего.

– Тут кто-то есть, – Лео оторвался от окошка. – Слышишь?

Раф кивнул. Он слышал в подвале сбитое дыхание человека. Сиплое, задавленное, совсем не детское.

– Это женщина, – Лео нахмурился. – Она, кажется, плачет.

Раф только дернул плечом и скривился. Все женщины мира, сколько их ни на есть на свете, его не волновали совершенно.

Его заботило то, что они торчат на поверхности днём, рискуя быть обнаруженными, и бесполезно теряют время, так и не отыскав малыша.

– Нас это не касается.

– Может, ей нужна помощь? – Лео неуверенно качнул головой. – Мало ли...

Раф вздохнул, вытащил из-за пояса кошелек и сунул его в окно.

– Им другой помощи не надо, – буркнул он. – Люди счастливы этими фантиками до потери пульса. Идём дальше.

Лео поднялся и опустил голову. В душе он понимал, что брат прав, но его каждый раз передёргивало от таких вещей.

Люди и в самом деле превыше всего ценили деньги и готовы были за них почти на все.

А он не мог с этим смириться, жалея их. Раф же, наоборот, презирал. И даже сейчас, бросив в окошко подвала кошелек со своими сбережениями, он брезгливо скривился.

Лео отвернулся, прыгая на пожарную лестницу, и отметил себе, что надо бы спросить, зачем это Раф вообще таскает с собой деньги. Ну не в супермаркет же он наладился.

– Идём, – Раф обогнал его и прыгнул на крышу. – Ночью продолжим. Что бы она там ни думала себе, курица эта – не так просто твоего сына со света сжить. Я уверен, он похож на тебя, а ты даже совсем малявкой умел выживать и за нами присматривать. Помнишь?

Лео невольно улыбнулся – конечно, он помнил.

Помнил, как ловил Рафа за хвост и вытаскивал Майки из трубы, как отбирал у Донни провода и химикаты, как не раз успевал вытащить братьев из опасности.

– Я пробовал искать Караи, но она как исчезла.

– Я тоже пробовал, – Раф скрипнул зубами. – И ее счастье, что не нашёл, а то она бы все-все мне рассказала, даже чего не знает, вспомнила бы.

Лео промолчал, но по холодно сверкнувшим глазам Раф понял, что с ним Караи тоже лучше не пересекаться.

Лео страшен в гневе.

Разозлить его сложно, но если довести, успокоить потом тоже почти невозможно. И Раф не взялся бы сейчас определить для себя, хотел бы он встречи своего старшего брата с его бывшей невестой или нет.

Он скатился по боковой пристройке дома, отпихнул в сторону крышку люка и прыгнул вниз.

Снова они возвращались ни с чем.

Сука-судьба опять поманила и повернулась задом.

«Но ночью вернёмся. Мы не перестанем искать, так что, Фортуна, рано или поздно тебе придется раскошелиться на зеленого малыша».

Из выпившей все силы истерики Геллу вывели голоса. У окна ее убежища снова кто-то разговаривал.

Голоса были тихие и молодые – не хриплые, как у охранников приюта, и не звонко-чеканные, как у большинства полицейских.

– Там кто-то есть.

– Нас это не касается.

Привычно-обидные слова на этот раз прозвучали, не кольнув сердца. Наоборот, Гелла испытала облегчение, поняв, что они не полезут к ней и дадут спокойно пережить горе одной.

Ее даже не стали искать, после того, как Рейн выскочил в свет фонарей и бросился бежать. Охранники приюта с громким матом кинулись следом за ним, пытаясь преградить дорогу к лестнице и поймать.

А когда им это удалось, поспешили убраться, забрав малыша с собой.

– Может, ей помощь нужна?

– Им другой помощи не надо – прозвучало брезгливо-пренебрежительно, и сквозь узенькое окошко в подвал упал бумажник. – Идём дальше.

Гелла дождалась, когда в переулке все смолкло, и только после этого решилась подобрать кошелек.

Минуту она просто рассматривала его, вертя в руках. Вещь была явно старая – странно, что человек с небольшим достатком вдруг бросил что-то другому.

«А может, там и нет ничего?»

Она открыла бумажник, вытащила и пересчитала купюры, с удивлением поняв, что сумма довольно большая. Ещё в отделении с мелочью лежало несколько монет.

Гелла спрятала деньги в карман и уже собралась выбросить кошелек, когда взгляд зацепился за оторванную подкладку, из-за которой торчало что-то белое.

Она помедлила, но все же вытащила бумажку и развернула ее.

Минуту просто смотрела, а потом, с придушенным сдавленным криком, бросилась к лестнице, ведущей на улицу.

В ее руке было фото улыбавшегося существа в странной повязке с яркими синими глазами. Такими знакомыми, что ей стало дурно.

Существо было лысое с большим ртом и плоским широким носом. Существо было зеленое, и у него на груди были такие же наросты, как у Рейна...

«Это его родичи! Они ищут малыша!»

– Стойте! – Гелла выскочила из подвала и огляделась. – Стойте, пожалуйста.

Но ответило ей только слабое эхо. В переулке не было ни души.

Гелла постояла, понимая, что искать бесполезно, потом снова посмотрела на фото и улыбнулась.

Она вдруг ощутила себя сильной и решительной, как будто с неба к ней спустился тот самый ангел-хранитель, о котором она так молилась. Не весь мир – враги. В городе у Рейна есть родные – мутанты или инопланетяне – не важно. Они ищут кроху. Они его не бросили!

Она не одна.

И Рейн тоже не один.

Надо всего лишь найти их теперь, сказать, где малыш.

На фото за плечом загадочного существа торчат рукояти мечей.

Они – сильные. Они смогут его защитить.

А пока она ищет их, она придумает, как правильно потратить деньги, оставленные ими, на благо Рейна.

– Раф, а зачем ты кошелек с собой таскал? Не то чтобы что, но мне интересно.

Лео спокойно и размеренно двигался по додзе с закрытыми глазами. У него никак не получалось поймать ускользающее настроение медитации, и поэтому он решил повторить ката.

– Че?

Молотивший грушу Раф отвлёкся от своего занятия и вытер со лба пот.

– А ... я это ... думал, раз днём вышли, то куплю колбасу Майки.

– Врешь, – Лео улыбнулся, не открывая глаз. – Слышу, что врешь.

– Надо мне было, – огрызнулся Раф и встал в стойку. – Че пристал? Мой кошелек, что хочу, то и делаю.

Проницательность Лео иногда бесила его до потрясучки.

Лео мягко засмеялся, но больше расспрашивать не стал. Все равно Раф ничего не скажет, если не хочет.

– Бля!

Пришлось распахнуть глаза, попрощаться с попытками настроиться хотя бы на ката и обернуться на мат.

Раф стоял, упершись лбом в грушу и зло колотил в неё кулаком.

– Что случилось? – Лео подошел и положил руку ему на плечо. – Пальцы выбил?

– Почти, – Раф зажмурился и мотнул головой.

«Кошелек! Мать его, я и забыл совершенно! С тех пор, как Лео со мной, я перестал ее доставать ... бля! Надеюсь, эта клуша забрала деньги и выкинула бумажник. Фото за подкладкой. Никто не полезет. Им же только бабло надо...»

– Ты все равно со мной будешь, – Раф всматривается в фото и улыбается сам себе.

Он стащил его у Майки, который на свой день рождения выпросил у Дона полароид и весь вечер снимал их.

На фото Лео.

Чуть смущённо улыбается, старательно глядя в камеру и склонив голову набок, как умеет только он один.

Засунув фотографию за оторванную подкладку кошелька, Раф тщательно подпихивает край ткани обратно под кожаную окантовку и закрывает бумажник.

Даже если проныра Майки залезет в его комнату, или Лео решит навести тут порядок – никто никогда не найдёт фото и ничего не узнает. Даже Донни, который временами подсовывает Рафу в кошелек деньги за принесённые запчасти, отлично зная, что просто так брат их никогда не возьмёт, даже он не найдет и ни о чем не догадается.

Никто никогда не узнает, как дорог Рафу его старший брат.

– Твою мать. Вот не делай людям добра – сто раз же мне говорили! – Раф еще раз ударил грушу и зажмурился.

– Ты из-за кошелька так расстроился? – Лео по-своему истолковал злость брата.

– Точно. Именно из-за него. Жалко денежку стало.

Лео рассмеялся и вышел из зала, оставив Рафа сердито молотить кожаную свинью

А поздно вечером, когда Раф ввалился к нему в комнату и рухнул на кровать носом в подушку, он больно стукнулся обо что-то щекой.

– Елки, Лео, опять книжки свои разложил тут?!

Раф нащупал то, обо что ударился, и моргнул. У него в руке лежал новенький бумажник, явно не пустой, судя по его толщине, и очень красивый. С символом их семьи на боку.

Злость как-то сразу улетучилась.

– Ну, зачем ты? Я ж не серьезно сказал.

Лео дернул уголком губ и погладил его пальцы, сжавшиеся на кошельке.

– Есть такое поверье, что все доброе обязательно найдёт отклик во Вселенной и вернётся к тебе приумноженным, и обязательно повторится. Пусть так и будет. Вдруг кто-то так же поможет моему сыну, как ты сегодня той женщине, если и в самом деле он где-то на улице совсем один.

– Ну, – Раф растерянно отложил кошелек и лёг, обхватив Лео обеими руками. – Если ты веришь, пусть так и будет.

-Рейн, Рейн.

Рейн поднял голову с подушки и прислушался.

Ему приснился голос ба, которая звала его.

В небольшой комнатенке с окошком у самого потолка она никак не могла оказаться. А его теперь всегда запирали на ночь именно здесь.

– Рейн.

Подняв голову, он увидел тень, перекрывавшую оконце, и встал.

– Ба?

– Тише, золотко мое, – торопливо зашептала тень и что-то пропихнула в окошко. – Кушай скорее, родной мой, а пакетик давай потом заберу.

Рейн подобрал упавший на пол пакет и развернул его.

Внутри была большая сладкая ватрушка.

Малыш вцепился в неё зубами и довольно прижмурился.

Все ему наврали, как и всегда!

Директор сказал, что ба он больше не увидит, а она пришла. И даже принесла плюшку.

– Кушай, мой золотой, – Гелла улыбнулась, заглядывая в окно. – Я теперь часто-часто приходить буду.

Она сморгнула и торопливо вытерла глаза. Еще вчера ей бы не хватило смелости вот так забраться на охраняемую территорию, рискуя быть пойманной.

Но это было вчера, а сегодня все-все для нее изменилось.

Проработав в приюте много лет, Гелла знала тут каждый закуточек. В том числе и дырку под забором, заросшую густой травой.

Она потратила полночи, откапывая ее глубже, содрала ногти до мяса, но смогла пробраться незамеченной.

А потом уж, прокрадываясь вдоль окон и заглядывая в них, она отыскала Рейна, чтобы передать ему пакет с заранее купленными сладостями.

Гелла решила, что ничего на себя не потратит – она старая, ей без разницы, что есть и на чем спать.

Но малыш будет получать гостинцы, как будто бы от своих родных.

Ведь это они оставили деньги.

Во всяком случае, она в это очень верила, ухватившись за эту мысль, как за спасительную соломинку.

– На, – Рейн свернул пакетик и протянул его вверх к окну. – На, ба.

Гелла взяла пакет и поторопилась уйти, чтобы ее не обнаружили.

Уже выбравшись с территории приюта, она сообразила, что пакет был не пуст.

На дне лежала корка от ватрушки, надкусанная по одному краю.

====== Дождь – связующая нить ======

/четыре года спустя/

– А еще мне подружка сказала, что я очень красивая. Все уверены, что – в маму.

Эдит прокрутилась на компьютерном стуле, откинувшись на спинку.

– Представляешь? Я была очень рада. Меня выбрали на конкурс «Мисс Начальной Школы», волнуюсь ужасно.

– Угу, – Дэнни кивнул, оторвавшись от учебника по физике, который утром попросил у отца.

– Ты не слушаешь? – Эдит чуть нахмурилась и пересела на кровать к брату. – Я думала, ты тоже будешь за меня волноваться, ну, и проголосуешь в интернете.

– Я уверен, ты победишь в конкурсе, – Дэнни улыбнулся ей немного грустно, но очень светло, и снова уткнулся в учебник. – А мне сегодня опять Рино приснился.

Девочка засмеялась и положила голову ему на плечо, тоже заглянув в книгу.

Чем старше они становились, тем больше Эдит казалось, что Дэнни очень странный. Он много читал и совершенно не любил слушать современную музыку, ему нравилось торчать с папой в лаборатории и изучать какие-то банки с разными цветными жидкостями, разбираться в забавных закорючках.

Эдит не понимала эти его увлечения и была уверена, что будь у Дэнни возможность видеть все то, что она видит на поверхности, он бы тоже не был таким замороченным.

И иногда ее даже обижало, что он не слушал про ее подружек и друзей. Ему словно было это не интересно, или он делал вид, чтобы не так обидно было, что у него ничего подобного нет. Он придумал себе какого-то сказочного друга, который якобы приходил к нему во сне и хотел дружить только с ним.

Дэнни иногда рассказывал Эдит про него, дав придуманному другу имя Рино. Истории были немного страшными, иногда грустными, но почти никогда – смешными.

Рино был одиноким, как и сам Дэнни, у него не было друзей, он был не похож на людей внешне. А еще Дэнни говорил, что часто видит мир его глазами. И все это лишь еще больше убеждало Эдит в том, что друг – вымысел.

– Не устал придумывать? – она повозила пальцем по странице учебника, отвлекая брата. – Мне кажется, это все от того, что у тебя нет настоящих друзей.

– Я его не придумал, – Дэнни поднял на нее взгляд. – Он мне с самого рождения снится…

– Я помню, – Эдит улыбнулась. – Ладно, как скажешь. А когда ты всех с ним познакомишь?

Дэнни вздохнул и закрыл книгу.

– Не знаю. Но когда-нибудь – обязательно.

– Дядя Лео.

Лео приподнимает голову с подушки, потревоженный скрипом половиц.

– Что, Дэнни? Что случилось?

Мальчишка неловко топчется на пороге, но потом заходит в комнату и прикрывает за собой дверь.

– Мне приснился плохой сон опять.

Лео садится и протягивает ему руку.

Дэнни больше не пугается его железной ноги, как в младенчестве.

Он часто приходит посидеть с дядей, когда ему снятся дурные сны.

Лео хорошо знает его сны и уже научился лечить эту хворь.

– Расскажешь? – спрашивает он, пока Дэнни устраивается у него на коленях. – Что-то случилось с твоим другом?

– Да, – Дэнни сглатывает и утыкается лбом ему в плечо. – Я видел ученого в белом халате, который сделал ему очень больно. Я рассказывал тебе, что у Рино на спине тоже есть панцирь, как у нас?

– Нет, – Лео прикрывает глаза и отрицательно качает головой. – Но я знаю.

– Его больше нет.

Лео успевает сжать кулаки, чтобы не вцепиться в плечи Дэнни и не сделать мальчику больно. Он медленно переводит дыхание и молчит.

Дэнни сам все расскажет – он очень умный малыш. Весь в Дона. Просто копия.

– Они хотели понять, на самом ли деле у него, как у черепахи, соединение позвоночника и карапакса… только карапакс у него не как наш, он меньше и тоньше, и не затрагивает ребра…

– Да, – Лео обнимает Дэнни, стараясь успокоить его и свою дрожь.

– И они сняли его, осталась только полоса вдоль позвоночника… ему плохо, дядя… почему я не могу помочь Рино? Почему никто не хочет ему помочь?!

– Т-шш, – Лео торопливо гладит Дэнни по голове, стараясь, чтобы голос звучал ровно и уверенно. – Дядю Рафа разбудишь. Он устал сегодня.

– Он не спит, – Дэнни шмыгает носом. – Я все слышу, дядя Раф.

– Тогда ложитесь уже оба, – Раф разворачивается на кровати и смотрит на них светящимися в темноте глазами.

Раньше это пугало Дэнни, теперь – успокаивает.

Дядя Раф не злой на самом деле – дядя Раф что-то носит в своей душе, о чем никому не рассказывает. И от того, что это горит в нем, как костер, именно от этого и светятся у него глаза, как у волка-людоеда в фильмах ужасов.

Дэнни забирается на кровать к нему под бок и тыкается носом в расколотый когда-то пластрон, где до сих пор стоят красивые металлические скобы.

Папа сделал дяде Рафу замечательные штифты с узорами, но Дэнни часто кажется, что в их семье никому не нужны украшения.

Может быть, только Эдит.

Ну и маме, когда она хочет сходить в ресторан.

– Спи уже, – Раф обнимает Дэнни и упирается подбородком ему в макушку. – И ты спи, Лео. Не хер изводить себя не по делу. Силы к ночи понадобятся.

Его пальцы сплетаются с пальцами дяди Лео на плече Дэнни.

И от этого становится так тепло и спокойно, что остается только поверить в то, что сны уйдут, и довериться им обоим.

Дядя Лео знает о Рино. И дядя Лео верит Дэнни. Он не считает сны – выдумками.

– Мы не можем найти его, Мастер, – Лео поднял голову и с надеждой посмотрел на Сплинтера, словно тот мог совершить чудо. – Я пробовал и через медитацию, и через сны – свои и Дэнни, мы прочесали весь город за эти годы из одного конца в другой и обратно. И ничего. Я не знаю, что делать.

– Понимаю, сынок, – Сплинтер кивнул, разливая по чашкам зеленый чай. – Но я уверен, он жив. Просто нужно время.

– Да, – Лео подавленно кивнул.

С тех пор, как Раф получил письмо с известием, что сын Лео пропал, не было больше ни единой весточки.

Ничего.

Караи, судя по всему, покинула город, иначе бы уж ее-то они точно смогли отыскать.

Новостей не было – были только сны. Тревожные, страшные, иногда полные такой лютой безысходности, что проснувшись, хотелось кричать.

Но в этих снах бывало и тепло. Кто-то неведомый как мог оберегал мальчика и старался помочь.

Лео хотелось верить, что это не бред измученного воображения, а реальность, что настанет день, и они найдут ребенка.

– Я пойду спать, Учитель, – Лео допил чай и поклонился. – Доброго вам сна.

– И тебе доброго, Леонардо.

Уже идя в свою комнату, Лео понял, что что-то не так – дверь была приоткрыта, и в комнате горел свет.

Рафа не было дома – он умчался куда-то с Кейси…

– Дэнни? – Лео зашел и удивленно уставился на племянника, который сидел на полу около его кровати и что-то рассматривал у себя на коленях.

– Почему ты мне не сказал? – Дэнни поднял голову и окатил дядю совершенно ненормальным взглядом. – Почему ты не сказал?

Лео подошел ближе и увидел на коленях мальчишки разложенные фотографии своего сына.

То немногое, что было у него – те несколько снимков, которые Караи прислала Рафу. Он хранил их в ящике стола…

– Что я должен был тебе сказать? – Лео забрал снимки и положил на место, на секунду зацепившись взглядом за смешную беззубую улыбку. – Что лазить в чужие вещи плохо?