Текст книги "Ветер с Севера (СИ)"

Автор книги: Сэриэль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 42 страниц)

– Я должна подумать обо всем хорошенько, – наконец проговорила ровным голосом Ригердта и, предоставив бабушке заботиться о незваном госте, вышла в сад.

В памяти всплывали сцены, как Кимеда с дедушкой Эргардом проводили долгие дни и месяцы вместе. Ее саму влекло к сениту с неудержимой силой. И что же, отказаться от всего этого? Ради того, чтобы сделать родную страну еще могущественнее?

Мысль о долге настойчиво билась в уши, смущала разум и сердце. Душу рвало пополам по живому. Решив, что больше не выдержит этой муки, Ригердта сорвалась с места и помчалась во дворец. Запах сам уверенно вел ее.

Она миновала улицы и центральную площадь. На бегу поприветствовав стражей, оборотница рывком распахнула дверь в одну из гостиных и принюхалась.

Нюх зверя утверждал, что Иласару стоит искать в саду. Там, среди магнолий и апельсинов, она и обнаружила его.

– Повелитель, – прошептала она, подходя ближе и всматриваясь в черты возлюбленного.

Тот стоял, закрыв глаза и обратив лицо к небу. Ветер чуть заметно шевелил темные пряди. Выражение спокойствия и умиротворения отчего-то придавало сил и вселяло уверенность в будущем. Ригердта положила руки Иласару на плечо, прижавшись всем телом, и он крепко обнял ее. И тогда она все рассказала.

– Повелитель, – в конце концов обратилась она, и в голосе молодой оборотницы можно было услышать отчаянную надежду. – Кесау не дано знать будущего, но сениту держит в руках нити жизней своего народа и видит дальше любого из них. Что можешь ты посоветовать? Как мне поступить?

Любовь и долг. Тяжкий выбор. Иласару вздохнул, и лучи солнца, показавшись из-за крон, осветили его лицо, так что оно оказалось окруженным сверкающим ореолом.

«Прекрасен!» – с восторгом подумала Ригердта и полной грудью вдохнула дурманящий запах любимого.

– Я вижу радость, – наконец сказал он. – Ожидание не будет напрасным.

– Ты так думаешь? – с надеждой спросила она.

– Убежден. Раз ступив на дорогу, свернуть уже не удастся, и она рано или поздно приведет тебя к желанной цели. А пока…

Иласару открыл глаза и посмотрел на Ригердту с лаской и нежностью.

– Я люблю тебя, – признался он. – И буду ждать, сколько понадобится. Но для тебя будет лучше, если ты пока вернешься в Вотростен.

Ригердта качнулась, и вдруг решение подобно яркому пламени вспыхнуло в голове. Что ж, раз так, она тоже не сдастся судьбе без боя! Ни один кесау не сможет отказать, если позовет его истинная половинка.

Она посмотрела Иласару в глаза, осторожно провела пальцем по его щеке и прошептала:

– Пойдем со мной, повелитель. Я желаю, чтобы первым мужчиной в моей жизни был тот, кого я люблю. Я хочу тебя!

Иласару рыкнул, и на дне его глаз в один момент разгорелось пламя. Черты исказило звериной страстью, он выпустил клыки, и Ригердта снова с упоением в сердце подумала: «Прекрасен. Прекрасен! Лучший из всех!»

Не в силах больше сдерживать собственных чувств, она утробно, по-звериному зарычала и с силой укусила его за плечо. Он изогнулся и, выпустив ее из объятий, перекинулся в зверя. Ригердта последовала его примеру, и оба они опрометью бросились из дворца.

Она бежала за ним, доверившись целиком и полностью, а он вел ее по улицам и площадям к окраине города. Покинув Исталу, Иласару с Ригердтой отправились в лес. Тот принял их, укрыв резным темным пологом, через который почти не проникал тусклый вечерний свет.

Скоро повелитель остановился, и тогда его спутница увидела поросшую яркими разноцветными цветами поляну, а посреди нее большой мягкий холм.

Ригердта выпрямилась и, посмотрев на возлюбленного, одним движением скинула мешающую одежду, на ходу вновь обращаясь в человека.

Иласару рывком сорвал собственные штаны и, перекинувшись, приблизился. Она еще успела краем сознания отметить его красоту, полюбоваться стройными, поджарыми бедрами прежде, чем страсть накрыла их обоих с головой.

Ригердта вдохнула аромат тела любимого и, не в силах больше сдерживаться, укусила его за плечо, утробно зарычав. Иласару ответил тем же, сжав ее в объятиях с такой силой, что ни одна человеческая женщина не смогла бы выдержать. Только оборотница!

Она обхватила его бедра ногами, и оба упали в принявшую их траву. Они катались, кусались, потом, переведя дыхание, начинали вылизывать друг друга, наслаждаясь каждым прикосновением, каждым движением и ощущением силы любимого. Наконец, они замерли, и мужчина посмотрел женщине в глаза. Та откинулась на спину, выгнулась, тихонько мурлыкнув, и Иласару, предупреждающе рыкнув, вошел.

Память предков не готовила ее к тому, что ощущения могут быть настолько яркими и сводящими с ума, незабываемыми. Наслаждение волнами разливалось по телу, усиливаясь с каждым новым толчком любимого. Вскоре и сама она, поймав ритм, начала ему помогать. Иласару зарычал, еще сильнее прижав к себе, и Ригердта плотно обхватила его торс ногами.

– Сильнее! – попросила она, чувствуя, что уже с трудом может дышать.

Сознание ускользало, унося ее куда-то ввысь, к облакам. Мир сузился до глаз, до лица мужчины, и кроме его объятий, кроме резких, выбивающих дух движений не существовало более ничего.

Жесткие травинки больно кололи кожу, волосы растрепались. На нежном теле начали проявляться первые следы их страсти. Ригердта и Иласару дышали все громче, перемежая стоны отрывистым рычанием.

Вдруг она изогнулась и, подавшись вперед, вновь в исступлении укусила его за плечо и затем за шею. Острые коготки оставили на спине длинные полосы. Он крепко сжал ее бедра, сделал несколько частых, сильных движений, и в этот момент Ригердта, с усилием протолкнув сквозь легкие непослушный воздух, закричала. Она стремилась выплеснуть наружу все наслаждение, накрывшее с головой, подобно осеннему шторму, и грозившее унести в открытый океан. А там были волны высотою в несколько этажей, и ее мотало, словно щепку.

Ригердта кричала, и Иласару вторил любимой, бессильно упав ей на грудь. Вскоре оба затихли, но так и не смогли разомкнуть объятий. Она его гладила по голове и плечам, перебирала волосы и все шептала, шептала что-то, сама не в силах разобрать слов.

И скоро плоть повелителя вновь начала наливаться силой. Она ощутила это и сделала движение, приглашая к продолжению.

Небо постепенно темнело, вечер сменялся ночью. Дневные птицы смолкли, уступив место ночным. Вновь немного отдохнув, Ригердта легконько толкнула Иласару на спину и принялась ласкать, извлекая из памяти все, что та могла ей подсказать. И скоро повелитель сдался. Дыхание его стало отрывистым, частым. Ригердта села сверху, принимая его, и в этот раз сама стала задавать темп.

Ощущение единения с возлюбленным сводило с ума, лишало воли. И раз уж им суждено расстаться на какой-то срок, она была намерена взять от ночи все, что та могла дать. Теплый ветер ласково обдувал обнаженную кожу. Не прекращая движений, она начинала гладить грудь Иласару, шепча с придыханием: «Повелитель», и тот, слегка притянув ее, принимался ласкать языком грудь. Ригердта вновь закричала.

После того, как их в третий раз унесла с собой волна удовольствия, оба отдыхали немного дольше. Они лежали в смятой траве, не размыкая объятий, и тихо беседовали, наслаждаясь каждым отведенным им мгновением, малейшим движением или словом. Оборотница вдыхала запах любимого, смешанный с потом, и теперь она была твердо убеждена, что ничего более замечательного в ее жизни не происходило. Она стремилась запомнить все до мельчайших подробностей, понимая, что воспоминания надолго станут ее единственным утешением.

Потом они вновь любили друг друга, уже более обстоятельно, то в человеческой ипостаси, то в звериной, иногда меняя облик по нескольку раз прямо в процессе. И каждый раз наступавшее наслаждение открывало новые горизонты и дали, прежде неведомые.

Наконец, обессиленные, они просто застыли, держа друг друга в объятиях. Из-за горизонта медленно, неотвратимо поднималось солнце. Тело сладко ныло.

– Я буду ждать тебя, – прошептал Иласару. – Что бы ни случилось. Столько, сколько понадобится.

– И я вернусь, – ответила уверенно Ригердта. – Теперь я сама не смогла бы оставить тебя навсегда.

Она приподнялась на локте и посмотрела ему в глаза.

– Повелитель, – прошептала она и вновь, в который раз, нежно обвела пальцем дорогие черты.

Иласару улыбнулся:

– Нет, этот отъезд тебе точно необходим.

– Раз ты так говоришь, – мурлыкнула она и положила подбородок ему на грудь, – то я повинуюсь.

Они еще некоторое время расслаблено лежали, лаская друг друга, а после встали, собрали вещи и, сменив ипостась, побежали в Исталу.

У стен дворца они расстались. Иласару в последний раз наклонился, целуя любимую, и та прижалась к нему всем телом, чувствуя, сколь невыносимо тяжело сейчас будет уйти. Но она должна – долг зовет.

Когда за правителем закрылась дверь, Ригердта вздохнула и медленно пошла к дому бабушки. Льёрдвар ее уже ждал, то и дело глядя в окно.

Дочь князя вошла, как была, растрепанная и заласканная, и несколько минут стояла, пытаясь понять, зачем ей вообще это нужно – уезжать с мужчиной, который ей безразличен.

«Ах да, Вотростен», – напомнила себе она.

А вслух спросила:

– Ваше предложение все еще в силе?

Гвардеец даже бровью не повел и лишь уверенно ответил:

– Да.

– В таком случае вы имеете право знать. Я уехала из Асгволда, чтобы жить как оборотень. Я стала им, и ответ теперь вам будет давать кесау. Вы не станете первым мужчиной в моей жизни.

Льёрдвар покачнулся, но быстро взял себя в руки и вновь прямо посмотрел на принцессу. А та продолжала:

– Детей у нас будет столько, сколько успеет родиться в первые три года. Я останусь с вами до тех пор, пока они не вырастут.

– А после покинете?

Ригердта, не колеблясь, ответила:

– Да. Мы разведемся, и я уеду. Согласны вы?

Льёрдвар глубоко вздохнул:

– Да. Без вас я в любом случае жить не смогу.

С минуту в комнате висела гулкая, звенящая тишина.

– Мне жаль вас, – в конце концов призналась она. – Однако могу обещать – пока мы будем вместе, я буду вам верна.

– Значит, у меня есть пятнадцать лет? – уточнил он.

Оборотница еще раз посчитала в уме и кивнула:

– Верно.

Льёрдвар одну долгую секунду молчал, а после протянул руку:

– Спасибо тебе за них, госпожа.

И юная рысь вложила в его ладонь пальцы.

***

А годы все летели и летели мимо, подобно стае быстрокрылых птиц, улетающих с наступлением холодов на юг. Лето сменялось осенью, за ней в свою очередь наступала зима, а после весна. И так год за годом, в соответствии с порядком, установленным Татой.

У Ригердты и Льёрдвара родилось двое крепких светловолосых сыновей-рысей. Мальчишки росли, радуя материнское сердце, и в замке у дедушки они были частыми и желанными гостями. Но их отец, глядя на сыновей, неизменно становился печален.

Дочь Аудмунда больше не навещала родных в Аст-Ино, ограничиваясь пространными письмами. Когда на побережье налетала буря, она обычно убегала в порт и долго стояла, глядя, как крутые пенные валы разбиваются о далекие волноломы. Тогда на сердце оборотницы становилось немного легче.

Мать и братья утешали ее, уверяя, что годы до назначенного срока пролетят быстро. Однако ночами, глядя в открытое окно на полную луну и вспоминая объятия того, кто единственный жил в мыслях и в сердце, была уверена она, что вряд ли сможет дождаться – просто постареет и исчахнет до срока.

Прошло четырнадцать лет с тех пор, как Ригердта вернулась в Вотростен и заключила брак с Льёрдваром. И вот Аудмунд объявил, что Вотростен вместе с Гроимом начинают совместную охоту на пиратов Внешнего моря. Были созваны экипажи кораблей, и Льёрдвар, попрощавшись с женой и детьми, отправился в поход.

Через три месяца брат Арндольф привез сестре тело мужа.

– Он погиб как герой, – сообщил наследник.

Сыновья опустили головы, а вдова лишь коротко кивнула и так ничего не сказала.

– Теперь ты покинешь нас? – спросил старший сын, когда они с матерью остались одни.

– Да, – не стала лукавить Ригердта.

Молодой оборотень печально вздохнул и склонил голову:

– Конечно. Ты и так сделала больше, чем в силах вынести живому существу: когда тебя зовет истинная половинка, жить с другим – настоящая мука.

– Спасибо, что понимаешь меня, – прошептала мать.

Сын пожал плечами:

– Ведь я же оборотень. Мне не нужно объяснять очевидных вещей. Но если бы ты не ответила в тот день согласием, отец бы умер на пятнадцать лет раньше, так что мне остается лишь поблагодарить тебя и благословить.

Он подошел и положил ладони Ригердте на лоб:

– Пусть Тата хранит тебя, матушка. Езжай в Аст-Ино и будь счастлива.

– Вы навестите там меня? – спросила она с надеждой.

Сын ласково проворчал:

– Разумеется.

Она крепко поцеловала его. Выдержав месяц траура, дочь князя попрощалась с детьми, а после с родителями и братьями, и стала собираться в путь.

Долго плыть на корабле не было никаких сил, поэтому Ригердта отправилась в звериной ипостаси.

Тропинки тонкими лентами стелились перед глазами, то петляя среди полей, то скрываясь под сенью леса. Рысь бежала, делая в пути лишь краткие остановки. Сердце взволнованно билось в груди, а душа трепетала. Как там Иласару? Ответ ей не был нужен. Скучает и ждет – это она и сама знала.

Ночами, греясь у костра после сытного ужина, Ригердта смотрела в темное небо, усеянное яркими звездами, и мечтала, как прибудет в Исталу. И вновь перед глазами вставало лицо любимого, его ласковая улыбка и мудрый взгляд. Теперь уж точно ничто на свете не заставит их расстаться!

Остались за плечами обе заставы, а также многие мили пути по территории оборотней. Ригердта увидела столицу Аст-Ино вечером, освещенную золотисто-розовыми закатными лучами, и снова, будто в первый раз, восхитилась ее красотой.

В дом Кимеды она вошла, когда та как раз возвращалась от дочери. У Наэры с Тэньяти недавно родился еще один, уже второй, сын.

– Здравствуй, бабушка, – приветствовала она.

И обе оборотницы крепко обнялись.

– Наконец-то, – ответила та. – Рада видеть тебя.

Хотелось побеседовать с ней, о многом рассказать, но мысли Ригердты сейчас были лишь об одном. Но и бежать во дворец прямо теперь оказалось решительно невозможно – сперва все же необходимо смыть дорожную грязь и пот.

Она поднялась в свои покои и набрала в купальню воды. Сердце колотилось где-то в районе горла, тело сотрясала крупная дрожь. Сейчас, еще немного. Вот только волосы высушит – и к любимому!

Когда она спустилась, внизу на столике уже дымился чайник, а на блюде рядом красовались пирожки.

– Поужинаешь? – уточнила бабушка.

«Чуть позже», – хотела было ответить внучка, но не успела.

Влетевший в распахнутое окошко ветер донес до нее запах того, кто единственный занимал теперь все ее мысли.

– Иласару! – воскликнула она, всплеснув руками, и выбежала в сад.

Это был именно он. По дорожке к дому шел повелитель оборотней.

Громко пели соловьи, и густой запах меда дразнил воображение.

– Родная! – воскликнул он, увидев ее, и рванулся навстречу.

Ригердта кинулась к любимому со всех ног, с размаху влетев с объятия, и светлые косы ее хлестнули его по спине.

– Иласару, – горячо прошептала она. – Жизнь моя.

Она обхватила ладонями его лицо и принялась жадно рассматривать. Глаза его сверкали, верхняя губа чуть подрагивала от сдерживаемой страсти. Он с шумом втянул носом воздух и, проведя языком сперва по ключице, потом по шее, вдруг неожиданно усмехнулся и прошептал:

– Ну, наконец я дождался. А то все «повелитель» да «повелитель».

Ригердта застыла на одно короткое мгновение, а после звонко расхохоталась. Он жадно принялся гладить ее по спине и бедрам, и женщина, выгнувшись, тихонько мурлыкнула и чуть прикусила его плечо.

– Ты будешь моей женой? – спросил он.

– Разумеется! – ни секунды не раздумывая, воскликнула она.

– Роди, пожалуйста, мне двух детей, – попросил он.

Возможно, для человека подобные слова в столь интимный момент прозвучали бы странно и нелепо, но не для оборотня. Кесау привыкли еще до заключения союза договариваться о числе желаемого потомства, и часто фраза о наследниках звучала до официального предложения.

Поэтому Ригердта лишь кивнула в ответ и уточнила:

– Почему именно двое?

Мужчина посмотрел любимой в глаза и охотно пояснил:

– У наследника обязательно должен быть старший.

Она улыбнулась и потянулась к его губам, прошептав:

– Сколько пожелаешь, мой дорогой, столько и рожу.

– Спасибо, – поблагодарил Иласару и, наклонившись, скрепил их грядущий союз поцелуем.

В конце концов они, правда, решили, что двух детей им мало и сошлись на трех.

Вийнеку был заключен на следующий день же поутру на главной площади в присутствии всех двадцати четырех олетэка. Был принц Рамору с женой и детьми и бабушка невесты Кимеда, а также тетя Наэра с Тэньяти и двое их сыновей. И толпы народа, пришедшие порадоваться за своего повелителя, которому повезло обрести свою истинную половинку.

Эпилог

– Ну что, пришла пора, кажется, объявить наследника? – спросил Иласару и, ласково улыбнувшись, посмотрел на жену.

В окошко заглядывала поздняя весна. Бурно цвели яблони, солнце щедро делилось радостью и теплом.

Ригердта кивнула и подошла ближе. На руках у мужа сидел их младший сын Ниммакиру, которому недавно исполнилось уже три месяца. Он живо вертел головою по сторонам, а двое старших, сын Леониру и дочь Милуэй, смотрели на него, и на их подвижных мордочках светилось выражение неприкрытого удовлетворения.

«Радуются, что бремя наследия легло не на их плечи», – подумала мать.

И она, конечно, видя перед глазами пример мужа, а до него отца и старшего брата, собственных детей осуждать не могла.

Она вновь обернулась к Иласару и положила ладони ему на плечо.

– Согласна с тобою, – мурлыкнула она и, тихонько рыкнув, прикусила его за мочку уха.

Муж оскалил клыки и, крепко обняв Ригердту за бедра, прижал к себе.

На площади начинал собираться народ. О намерении повелителя было объявлено еще накануне. Теперь же, дождавшись, когда стражи распахнут двери, советники торжественно вошли в тронный зал и выстроились в ряд.

Тут были и мужчины, и женщины, молодые и преклонных лет. Пришли также все наследники кланов, которых успели уже объявить.

Иласару отпустил супругу и, перехватив поудобнее сына, вышел вперед.

– Я представляю вам, – заговорил он, – нашего младшего сына. Ниммакиру, мой наследник и ваш будущий повелитель. Приветствуйте его.

Оборотни щелкнули хвостами и дружно опустились на одно колено. Малыш, словно в подтверждение слов отца, широко улыбнулся и выпустил коготки.

Стражи распахнули двери, и Леониру с Милуэй первыми вприпрыжку кинулись на площадь. Толпа замерла, задержав дыхание, и вышедший с женой и советниками повелитель вновь повторил уже для всех то, что было сказано только что для узкого круга.

– Объявите в кланах, – закончил он.

Народ закричал, и заигравшая музыка не смогла заглушить их радость. В Аст-Ино теперь есть наследник!

Милуэй начала притоптывать в такт песне, а после махнула на все рукой и пустилась в пляс. Центр площади был спешно освобожден, и вот уже к принцессе начали присоединяться пары танцующих.

– Отец! – позвал Леониру. – Давай сюда Нима!

Иласару отдал наследника старшему, и тот принялся осторожно кружиться на месте за компанию с братом.

А их отец обнял жену, крепко прижал к себе, и они забыли обо всем, отдавшись танцу и тому счастью, которое теперь бушевало в них. Одному на двоих.

– Что ж, не все мечты должны сбываться, – сказала вдруг Ригердта.

– О чем ты? – уточнил Иласару.

Она пояснила:

– Когда мы познакомились, я хотела стать командиром.

– Теперь передумала?

– Вовсе нет.

– Тогда не вижу, почему стоит отказываться от желания.

– Но… – растерялась оборотница.

Ее муж рассмеялся:

– Любовь моя, даже у людей твой возраст еще считается молодостью, а ведь ты рысь. Твоей жизни вполне хватит, чтоб дважды выйти замуж, родить пятерых детей и воплотить мечту.

– Хм, – только и смогла ответить она.

***

Летописи гласят, что Ригердта действительно стала одной из эйири, маршалов Аст-Ино. Она трижды водила войска в бой. Один раз вместе с отцом, второй с братом Арндольвом и в третий одна.

Ее брак с Иласару никогда не был расторгнут впоследствии. Они прожили вместе почти пятьдесят лет, и когда настал час, она сама закрыла ему глаза.

Ее сыновья от первого брака навещали мать, и младший из них в свое время переселился жить в Исталу. Старший же продолжил в Вотростене род отца.

Принц Ниммакиру стал повелителем оборотней после смерти Иласару.

Ригердта больше никогда не вступала в повторный союз, храня верность памяти второго супруга.

========== Энергии древних арканов ==========

– Бардульв приходился тебе родным племянником, и все-таки я прошу тебя, Нуаримаан, постарайся не мстить за него, – попросил Рьятен спутника и, бегло оглядев начисто разгромленные в ходе недавних боев покои магистра, нахмурился и покачал головой.

– И не собирался, отец, – ответил ему молодой маг лет тридцати на вид и сунул руки в рукава парадной мантии.

Любой, увидевший двух мериданов впервые, легко заподозрил бы в них близких родичей. Высокой, крепко сложенной фигурой, серьезным, пронзительным взглядом темных глаз, а так же темно-русыми волосами Нуаримаан напоминал отца, однако более мягкими чертами лица, очевидно, удался в мать.

– В этих покоях придется делать серьезный ремонт, – задумчиво проговорил Рьятен, и сын его мягко улыбнулся в ответ.

– Теперь ты магистр, – ответил он. – Вряд ли кто-то сможет тебе запретить.

– Не в этом дело, – вновь покачал головой отец.

За окном, на фоне прогорающего багряно-розового заката, полыхнули отблески зеленоватого зарева. Влажно пахло догорающими пожарищами, и все же в разных концах города то и дело раздавался веселый смех, сопровождавшийся нестройными, рваными звуками музыки. Рагос праздновал приход к власти нового магистра. Тот факт, что впервые за многие и многие сотни лет им оказался не некромант, а природный маг, лишь добавляло жителям острова поводов для оптимизма.

Рьятен приглашающе кивнул головой, и Нуаримаан прошел вслед за отцом на увитый плющом балкон. Подобрав ближайшую грустно повисшую плеть, он быстро прошептал слова заклинания и, убедившись, что растение воспряло, улыбнулся.

– Месть, это удел слабых, отец, – заметил вслух Нуариаан и посмотрел вдаль, на изломанную линию горизонта. Туда, где за холодным проливом на юго-востоке располагался Вотростен. – Тех, кто не способен уместить в своей голове полноту истины. Во всем, что с ним случилось, Бардульв виноват сам и только сам.

Рьятен тяжело вздохнул:

– И все же некроманты не успокоятся. Им по-прежнему нужен источник силы.

– Согласен, отец. И они, в конце концов, приведут Фатраин к гибели. Если только им не помешать.

Пронзительный взгляд магистра уперся прямо в собеседника:

– Ты уже знаешь точно, что намереваешься сделать?

Нуаримаан не дрогнул и ответил уверенно:

– Да. Я собираюсь навестить Пустынные земли, разумеется, предварительно известив оборотней.

– Точнее, башню Аурлахана? – предположил Рьятен.

Сын кивнул:

– Верно. Старик сжег все записи, касающиеся Утаиранта, но заметки о самом камне, что он использовал для создания амулета, могли уцелеть. Он наверняка исследовал его. Я хочу попробовать пройти весь этот путь заново и создать новый амулет для некромантов.

– Грандиозный замысел, – признал Рьятен. – Одно намерение достойно похвалы, а уж если ты достигнешь успеха, то…

Нуаримаан улыбнулся:

– Не будем забегать так далеко вперед, отец. Признаться, мне немного не по себе. Боюсь не справиться.

– В этом случае тебя никто не осудит.

– И все же мне бы не хотелось, чтобы о моих намерениях стало известно.

– Понимаю. И согласен с тобой. Я, со своей стороны, постараюсь сдерживать некромантов столько, сколько смогу, и все-таки ты не медли.

– Это я тебе обещаю, отец. Приложу все силы, чтобы достичь цели возможно скорее.

– Удачи тебе! И навести мать.

– Обязательно.

– Нира должна быть сейчас в башне Асцелины.

– Знаю, – вновь улыбнулся сын. – И не переживайте обо мне. Я вернусь.

Отец и сын обнялись, и Нуаримаан стремительным шагом покинул покои магистра.

По лестнице он почти сбежал. Резко распахнув дверь, застыл на крыльце, почти оглушенный шелестом листвы над головой и ароматом цветов.

«На ближайшие несколько лет я буду лишен всего этого», – подумал он.

Однако мысль не испугала, а лишь разбудила дремавшую до сих пор в крови веселую злость.

Аурлахан был природным магом. Сильным, но не выдающимся. И в том, что до сих пор никто не попытался воспроизвести уничтоженный Утаирант, во многом были виноваты сами некроманты. Кому захочется помогать тем, кто от души ненавидит тебя?

«Однако теперь пора забыть о личных амбициях, – подвел итог размышлениям Нуаримаан и сделал шаг вниз. – На кону само существование Фатраина».

– Я с вами, меридан, – услышал маг громкий, звонкий девичий голос и, вздрогнув, увидел прямо перед собой Рейнаари.

Молодая колдунья, уже облаченная в кожаный доспех, с мечом на поясе, стояла, прислонившись спиной к ближайшему дубу, и смотрела на него исподлобья. Темно-русые с рыжеватой искрой волосы были собраны в тугую косу.

– Ты уверена? – после долгого выжидающего спросил ее Нуаримаан.

– Да, учитель, – подтвердила та.

Сын Рьятена покачал головой. Рейнаари уже закончила Академию и избрала путь боевой колдуньи. Пару лет назад они вдвоем совершили путешествие в Асмакс по заданию Круга Силы и заметно сблизились. Однако привычки называть Нуаримаана «учителем» Рейнаари не оставила.

– Ты считаешь, мне это необходимо? – наконец поинтересовался он.

– Да, – уверенно ответила колдунья. – Я не дура и умею складывать два и два. Сначала вы дни напролет проводите с отцом. Хотя, конечно, вы вообще с родителями близки, в отличие от остальных. Но после вы неделями пропадаете в библиотеке и в башне Асцелины. Вы явно что-то задумали, меридан Нуаримаан. А поскольку вы, как и любой другой член Ковена, не в состоянии постоять за себя, то вам нужна защита. Я не хочу вас потерять.

Тут Рейнаари вспыхнула, однако быстро взяла себя в руки и крепко обхватила себя за плечи. Взгляд ее стал еще более грозен и решителен.

– Признаться, не думал о себе с такой стороны, – вздохнул Нуаримаан. – Но раз ты так хочешь поехать со мной, то не вижу смысла отказываться. Хорошей компании я буду только рад. Только прошу, не называй меня «учителем». Артефакторику я тебе больше не преподаю.

– Хорошо, – широко улыбнулась Рейнаари, заметно расслабившись, и в серо-зеленоватых глазах ее зажглись веселые огоньки. – А как вас называть?

– Просто по имени.

– Договорились!

– Тогда давай-ка мы с тобой поторопимся, Рейна, – Нуаримаан спустился по лестнице и ступил на дорожку, ведущую к воротам. Тон его стал деловым. – Я навещу мать, а ты иди домой и начинай собираться. Встретимся на рассвете у твоего дома.

– Я буду ждать тебя.

Взгляды двух магов встретились, и Нуаримаан вдруг ощутил, как по спине пробежал озноб, однако не настораживающий, когда тело предупреждает о возможной опасности, а приятный. Совсем как в том далеком путешествии во время совместных посиделок у костра.

Маг тряхнул головой и закончил внезапно охрипшим голосом:

– Я приду. До встречи, Рейна.

***

– Пропустить вас двоих через всю Аст-Ино к Перевалу ветров? – восхищенный нахальством Нуаримаана, принц Рамору прищелкнул языком и смерил собеседника изучающим взглядом. – Ты хоть понимаешь, маг, что ты обнаглел?

Дрейфовавший на рейде корабль фатраинцев бился на волнах, словно попавшая на привязь чайка. Лодка, доставившая на берег двух непрошеных гостей, сиротливо застыла, ткнувшись носом в камни, словно просила у хозяев земель прощения. Птицы тревожно кричали в небе, носясь над волнами. Оборотень проследил за ними взглядом и снова внимательно поглядел на гостей. Нуаримаан заговорил:

– Понимаю. И готов попросить за это прощения, если будет необходимо. Но у меня не было другого выхода.

– Вот как? – удивленно поднял брови принц Рамору.

– Да, – не дрогнув, подтвердил маг.

Оборотень выразительно потянул носом, будто принюхивался к запаху лжи, однако, очевидно, ничего не почуял, потому что продолжать не стал, а лишь приглашающе кивнул. Нуаримаан продолжил:

– Нам нужна башня Аурлахана, это недалеко от Арраши, ввиду Перевала ветров. Будь я один, я бы просто прислал вам сообщение с предупреждением о своих намерениях, а сам поплыл вдоль побережья к Пустынным землям. После, вдоль линии гор, я отправился бы на восток. Но теперь со мной девушка. Ею я не могу рисковать.

Несколько мгновений в воздухе весело звенящее, колкое, будто спина ежа, молчание. Застывшие в отдалении пограничники не сводили напряженных взглядов со своего командира. Серое море яростно бросалось на берег, оставляя после себя пышные хлопья пены.

Рамору ухмыльнулся:

– А своей жизнью ты, значит, рискнуть готов? Если миссия твоя, в самом деле, настолько важна, то…

Он покачал головой, а Нуаримаан вздрогнул, воочию представив все то, о чем промолчал брат сениту. Если он умрет, побежденный мертвыми землями, так и не достигнув цели, или, что ничуть не лучше, попадет под обвал, то некроманты так и не получат своего артефакта. Тогда рано или поздно разразится новая война магов, которая быстро перекрикнется на материк, и тогда лишь вотростенская Тата знает, что будет ждать многострадальное человечество в будущем.

Сын Рьятена вздрогнул всем телом, и стоявшая поблизости Рейнаари осторожно сжала его локоть, без слов сообщая о своей поддержке. Нуаримаан благодарно посмотрел на нее и вновь обернулся к командиру оборотней.

– В конце концов, наша магия против вас бессильна, – напомнил фатраинец. – Вы ничем не рискуете.

– Только поэтому я сообщу о вашей просьбе брату, – ответил Рамору и по-прежнему хмуро обглядел побережье. – Но все то время, что вы будете ждать у нас на заставе его ответа, вас будут тщательно охранять. Не то чтоб нас сильно волновала ваша безопасность, однако есть еще сама земля Аст-Ино, которой вы можете навредить.

– Даю слово мага, что не собираюсь делать ничего подобного, – уверенно, без раздумий ответил Нуаримаан. – Клянусь, что мы не сотворим на территории земель оборотней ничего, что может повредить ей самой или же тем, кто ее населяет.

С этими словами он вытянул перед собой руку, и над ладонью засветился крохотный золотистый шарик. Приблизившаяся Рейнаари накрыла его своими пальцами, и сияние растворилось, впитавшись в руки двух магов.

Принц Рамору удовлетворенно кивнул:

– Хорошо. В таком случае берите ваши вещи и следуйте за мной. О вашем корабле позаботятся.

– Благодарю тебя.

Нуаримаан подхватил две объемистые и, очевидно, довольно тяжелые сумки и, не обращая внимания на протестующий возглас спутницы, зашагал за хозяином заставы. Стоявшие плотной шеренгой кошаки расступились, однако фатраинец долго еще всем своим существом ощущал их мрачные, недружелюбные взгляды.