Текст книги "Ветер с Севера (СИ)"
Автор книги: Сэриэль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 42 страниц)
– Причеши меня, – попросила она няню.
Бериса споро взялась за дело. К тому моменту, когда раздался стук, последний локон успел занять место в прическе.
– Открой, – велела Ретта няне, вставая.
Дверь распахнулась, и вошел Аудмунд.
– Я вижу, вы оделись, герцогиня, – заметил он. – Очень хорошо. Подобная пунктуальность в женщине весьма похвальна. Обед уже готов, и все ждут только вас.
Ретта улыбнулась:
– Пунктуальность? Вероятно, вам частенько приходилось ожидать, да?
– Мне нет, – признался оборотень, и глаза его весело блеснули. – По счастью, вся моя сознательная жизнь прошла в походах, а опоздания прежней княгини можно не считать – отец распорядился никогда не дожидаться ее появления. Не соизволила прийти вовремя – ее проблемы. Но рассказов женатых мужчин я наслушался на этот счет предостаточно.
Ретта тихонько рассмеялась и вложила пальцы в протянутую ладонь Аудмунда.
«Мы были бы очень красивой, гармоничной парой», – вдруг подумала она, и на сердце ее набежала грусть.
Оборотень осторожно сжал ее руку, ноздри его чутко вздрогнули, а взгляд стал серьезным.
– Сегодня ваш первый обед при дворе Вотростена, – заговорил он. – Ничего не бойтесь. Во-первых, я с вами и в любом случае не допущу, чтобы вас обидели. А во-вторых, будут присутствовать лишь те, кто уже вам знаком. Все будет хорошо.
– Я верю, – серьезно ответила Ретта, глядя ему в глаза. – Спасибо вам, Аудмунд.
Он коротко кивнул, принимая благодарность, и они пошли вниз. Стража, подобно незаметным теням, стояла вдоль коридоров и на ступенях лестниц. Пламя светильников чуть подрагивало, колеблясь, и можно было подумать, что сейчас глубокая ночь. Или утро? Они будто угодили в безвременье, и нет ни прошлого, ни настоящего, только этот бесконечно длящийся момент. И людей вокруг тоже нет.
– О чем вы думаете? – негромко поинтересовался у нее эр-князь.
Ретта вздрогнула, выныривая из собственных мыслей, и вдруг, неожиданно для самой себя, поделилась со спутником одолевавшими только что фантазиями.
– Понимаю вас, – серьезно ответил он. – Я тоже любил забавляться в детстве подобным образом: коридоры замка весьма располагают к тому.
Ретта сжала в знак благодарности его пальцы, и Аудмунд вновь улыбнулся ободряюще:
– Ничего не бойтесь – я с вами.
Стражи вытянулись по струнке, приветствуя их, и распахнули двери. В уши ударил звук голосов, смех, и радость вдруг рванулась в груди, словно попали они не на простой обед, а на веселую ярмарку.
Горгрид, заметив вошедших, сделал прочим гостям знак молчать и чуть склонил голову, приветствуя. Присутствующие поспешили последовать его примеру.
– Добро пожаловать ко двору Вотростена, Алеретт, – поприветствовал он. – Рады видеть вас.
– Я тоже, советник, – с искренней улыбкой ответила та. – Очень.
Горгрид, Весгард, Кьярбьерн, ее дорожные попутчики. Были все, за исключением, пожалуй, одного – того подозрительного воина, в душе которого она разглядела тьму. Ретта посмотрела на Аудмунда, вопросительно приподняв брови, взглядом указывая в сторону Бёрдбрандта и Айтольва, и маршал кивнул.
– Прошу к столу, – пригласил всех Горгрид, сделав широкий жест.
Аудмунд подвел ее к месту во главе, сам же уселся напротив.
Один из слуг приподнял крышку супницы, и до Ретты донесся густой аромат солянки. Невольно сглотнув слюну, она оглядела стол и заметила на нем жареную рыбу, копченую зайчатину, рулетики с сыром, тарталетки с овощами и копченостями, а также салат с мясом и северной капустой и пироги.
– С чем они? – спросила она одного из слуг.
– С ягодами, госпожа, – ответил тот. – С голубикой, брусникой и костяникой.
– Выглядит восхитительно, – прокомментировала она и взялась за ложку.
– На вкус тоже прекрасно! – отозвался Бенвальд.
Советники засмеялись. Неунывающего солдата, казалось, ничем невозможно было смутить. Он весело переговаривался с сидящими за столом, рассказывая о проделках своего пса, и вотростенская знать вслед за ним то и дело разражалась вспышками смеха.
– Мне в самом деле очень жаль, Ретта, – тем временем заговорил Горгрид, – что все сложилось таким вот образом. Бардульв, конечно же, не должен был поступать столь недостойно.
– Что вы имеете в виду? – уточнила она.
– Ваш брак. То, что он взял вас в качестве приложения к договору, – тут Горгрид не выдержал и откровенно нахмурился, – нарушает все правила приличия и обычаи Вотростена. Это просто позор, если говорить прямо. Еще ни разу за две тысячи лет наши князья не брали себе жен силой. А подобный договор, как ни крути, насилие – ведь вам не оставили выбора.
Ретта грустно вздохнула – советник был прав.
– Бардульв обязан был подписать мир без условий подобного рода, затем вернуться домой и уже отсюда отправлять посольство, полагаясь на вашу благосклонность. Хотя, конечно, вряд ли бы вы ему ответили согласием.
Тут Аудмунд громко хмыкнул, и Ретта, подняв взгляд, посмотрела на оборотня. На лице его, однако, читалось отнюдь не веселье: на скулах играли желваки, а в глазах застыло выражение гнева.
– Ты, как всегда, прав, Горгрид, – сказал он вслух. – Но сделанного не воротишь. Придется жить с тем, что есть, и принимать меры, сообразные обстоятельствам.
Эр-князь и советник посмотрели друг на друга, и Ретта могла бы поклясться, что между ними произошел безмолвный диалог. И что они хорошо поняли друг друга.
– Скажите, княгиня, – нимало не смущаясь, спросил вдруг Бенвальд, – а вы умеете танцевать?
Ретта не без удивления поглядела на бывшего провожатого:
– Конечно.
– Э, нет, – сощурился он ехидно. – Я не о тех, что танцуют на балах, я про пляски, что с детства знает любой вотростенец.
Вопрос был с подвохом, Ретта чувствовала это, но никак не могла угадать, в чем он заключается. В конце концов она ответила честно:
– Нет.
Бенвальд радостно потер руки:
– И что ж вы тогда будете делать на городских праздниках? Быть может, Аудмунд сейчас вас поучит? А я поиграю?
Ретта удивленно посмотрела на маршала:
– Вы действительно умеете танцевать?
– А вот это уже прямой вызов мне, – мгновенно среагировал тот, вставая, и Ретта поняла, что снова брякнула глупость. Что-то очень уж часто в последнее время.
Один из слуг принес инструмент, по виду отдаленно напоминающий лютню, и Аудмунд, приблизившись, подал руку.
Ретта поняла, что обратной дороги нет, и, решительно выдохнув, вложила пальцы. Все ждали и смотрели на них, затаив дыхание.
Бенвальд заиграл.
Наверное, это был самый необычный и увлекательный урок в ее жизни. Несмотря на то, что взор помимо воли то и дело дольше необходимого останавливался на плечах, ногах и глазах преподавателя, она ухитрилась верно запомнить все движения кистей, повороты и хлопки. Или же, наоборот, благодаря тому?
Музыка играла все громче и громче.
– Все правильно, – подбадривал Аудмунд.
Ретта смеялась, и в конце концов они смогли исполнить танец от начала до конца вместе.
– Браво! – закричали гости. – Молодец, княгиня!
Советники, поднявшись, захлопали им обоим в ладоши.
Обед закончился. Вошедшие слуги начали убирать со стола приборы, а лорд Кьярбьерн, взяв со стола папку, первым направился в сторону выхода. Горгрид присоединился к нему, а Аудмунд еще раз сказал:
– Вы были великолепны.
– Спасибо вам, – ответила тихо Ретта, глядя в узкие щелки зрачков. – Мне очень приятно.
Ноздри его, уже в который раз, чутко вздрогнули. Наконец оба они, попрощавшись с гостями, поспешили в кабинет, где должен был состояться доклад.
– Это уже не лезет ни в какие ворота, – взорвался Горгрид, едва за Аудмундом и Реттой закрылась дверь. – Бардульв попирает все обычаи нашего народа один за другим!
Эр-князь подвел спутницу к мягкому дивану, предназначенному для гостей, сам же уселся у стола в кресле. Кьярбьерн расположился напротив него с бумагами. Главный же советник словно разъяренный зверь расхаживал по кабинету из угла в угол, заложив руки за спину.
– Сначала долгая осада противника, который заведомо слабее нас, потом смерть пленников! Затем он устраивает в высшей степени недостойное сватовство и, в конце концов, просто не является, чтобы поприветствовать свою невесту!
Горгрид отчетливо скрипнул зубами, а Ретта отметила по себя, что не только ей поведение Бардульва кажется неуместным. Данный факт сам по себе не мог не радовать.
– Где его носит? Сидит в Фатраине и строит козни против собственного народа? Весь лес кишит следами, ты мне сам говорил!
– Успокойся, мой друг, – вздохнул тихо Аудмунд, подняв в предупреждающем жесте руку. – Еще не поздно все исправить, я тебе обещаю. Этот позор ляжет на плечи моего брата, а не на всю страну.
– Брата, – проворчал Горгрид, с размаху усевшись в кресло и прикрыв ладонью глаза. – Сказал бы, где я видел таких братьев, да только здесь дама. Подобное предательство смыть нелегко. Я все еще считаю, что твой отец напрасно не послушал моего совета двадцать лет назад. Мы могли бы избежать многих проблем. Ладно, простите старика за лирическое отступление. Что там у тебя, Кьярби? Рассказывай.
Лорд Кьярбьерн выпрямился, расправил плечи и, взяв в руки один из листов, заговорил:
– Когда лорд Горгрид поручил мне заняться этим делом, я задал себе вопрос: кому это выгодно?
Аудмунд подобрался и, сложив руки на груди, обратился в слух. Ретта и сама затаила дыхание.
– Как вы все знаете, маги ведут весьма замкнутый образ жизни, а в Академию в Рагосе и вовсе никого не принимают, кроме самих фатраинцев. И вот что выяснилось.
Кьярбьерн взял в руки другой листок.
– Случилось так, что в семье одного вельможи в Месаине родился ребенок с магическими способностями. Весьма приличными, так, по крайней мере, считали родители. Они порядком намучились с младшим отпрыском, когда он то нечаянно мановением руки поджигал занавески, то заставлял левитировать кошку. Они хотели найти для непоседливого сына учителей, и Академия могла бы стать идеальным выходом.
Ретта вздрогнула, догадавшись, о чем может пойти речь дальше. Слухи о кошке, пусть даже в виде забавной шутки, доходили до нее.
Глава разведки продолжал:
– В один прекрасный день к вельможе пришли. Ему пообещали, что мальчика примут, однако для этого его отец обязан столкнуть лбами Вотростен и Месаину. Бардульв должен был сорваться и начать пить кровь людей осознанно. Тогда бы обращение его завершилось, и князь стал бы послушен и покорен воле Джараака. Ни один маг, будь он природный или некромант, не осмелится перечить воле магистра, своего владыки. Бардульв привел бы тогда в Вотростен некромантов и передал свою страну в дар Фатраину в качестве колонии. Вельможу того звали лорд Валерэн.
– Ох, – невольно вырвалось у Ретты. – Но ведь это предательство!
Аудмунд сжал руку в кулак с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
– И притом двойное, – прошипел он, с трудом сдерживая ярость. – Ваш глава разведки предал свою страну, а Бардульв – нашу. И стоит за всем этим магистр Джараак.
– Я полагаю, он задумал это еще тогда, когда подложил свою бесценную доченьку под твоего отца, – вставил Горгрид. – Вопрос был исключительно в том, родится ли у нее маг.
– А что, – удивилась Ретта, – такое случается не всегда?
– Передается по наследству предрасположенность к магии, но она может быть и больше, и меньше. Случается, может даже появиться простой человек. Хотя таких фатраинцы, как правило, «из милости» убивают еще в младенчестве. В конечном счете, мнение Кадиа в данном случае ее отца не интересовало. Он отдал ее, как овцу на заклание, во имя собственных целей.
– Но я должна обо всем этом сообщить брату!
Ретта вскочила, намереваясь бежать, но потом остановилась и обернулась к лорду Кьярбьерну:
– Скажите, смогу я воспользоваться для доставки письма вашим каналом?
– Безусловно, – не замедлил ответить ей глава разведки. – Отдайте конверт мне, и я обо всем позабочусь. Наследник Теональд уже через несколько дней получит депешу.
– Благодарю, – выдохнула Ретта.
Аудмунд встал, приблизился быстрым шагом и заглянул в глаза:
– Мне очень жаль, что вам пришлось это выслушать, но так было необходимо.
– Я понимаю, – выдохнула она. – И поверьте, я гораздо сильнее, чем кажусь сейчас. Я просто в легкой растерянности.
За окном уже успели сгуститься сумерки. Тревожно кричала какая-то птица, и Аудмунд, глядя прямо перед собой, хмурился.
– Я клянусь, что в кратчайшие сроки решу эти проблемы. Все будет хорошо, верьте мне, Ретта.
– Я верю, – выдохнула она и, неожиданно для самой себя, порывисто прижалась щекой к его плечу.
Тепло тела Аудмунда проникло в ее кровь, разбежавшись по жилам. Ретта выбежала, на ходу извинившись, и бросилась к себе в покои. Написать письмо необходимо было немедленно, об остальном же она подумает позже.
========== 14. Ожидание ==========
Ночь была на редкость долгой и муторной. Сначала Ретта никак не могла уснуть, то и дело вставая, меряя шагами комнату, а после снова ложась в кровать. Воображение рисовало картины будущего, с каждым разом все ужаснее и мрачнее. Что ждет ее, все их? Жизнь в рабстве под властью некроманта? Кто сможет быть спокоен, зная, что князь, богами призванный защищать, в любой момент может позвать к себе и выпить жизнь, как бокал терпкого вина?
Постель давно сбилась, подушка стала горяча, и Ретта встала в очередной раз, намереваясь позвонить в колокольчик. Однако, уже подойдя к каминной полке, передумала. Какие слухи о ней поползут? Еще не хватало, чтобы слуги выдумали и разнесли по замку какой-нибудь неприличный мотив. Махнув мысленно на все рукой, она просто заправила постель сама.
Подойдя к окну, приоткрыла створку, впуская в комнату тонкую струйку свежего воздуха. Как она сама не догадалась, что Валерэн может быть предателем? Удивительно. Дети-маги вне Фатраина пусть крайне редко, но все же рождались. Правда, родители обычно либо покупали ребенку учебники, и тот, как мог, постигал науку сам, либо вообще ничего не предпринимали. Глава месаинской разведки более обстоятельно подошел к решению вопроса.
«Конечно, Аудмунд нашел бы, что мне сказать, – размышляла она, – но ведь теперь ночь. Не идти же, в самом деле, в покои мужчины? Брата будущего мужа! Нет, совершенно немыслимо».
В груди тревожно шевельнулось непонятное чувство, и легким облачком набежала грусть. Словно что-то украли, лишь показав самый краешек возможного счастья. Поманили и бросили, заставив силой вернуться в реальный мир. Муж-некромант.
«О боги, не допустите!»
Кому молилась она? Вийюте, коего в Вотростене нет, или, может быть, Тате, которую толком не знала? Наверное, Ретта сама бы не смогла сказать. Но эти слова, что шли от сердца, были пылкими и искренними. И если все же ей придется принести свою жизнь в жертву, вступив в брак с Бардульвом, то ради блага Месаины она готова. Хотя гораздо охотней сделала бы совершенно иное.
На чистом, ясном небе сверкали звезды, холодные и величественные. Такие же, как сто, как тысячу лет назад. Сменяются дни, года и эпохи, но они все так же глядят на землю и, быть может, переговариваются о чем-то. Послушать бы, но, увы, никто не знает их языка.
«Хотя, – подумала вдруг Ретта и улыбнулась собственным мыслям, – кто знает, вдруг оборотням известно и это? Пожалуй, надо будет спросить при случае».
В полях таинственно закричала незнакомая птица. Время от времени раздавались голоса караульных. Который теперь час? Скорее всего, немало – вон небо понемногу на востоке начинает светлеть. Пожалуй, стоит все же снова лечь в кровать и постараться уснуть. Лорд Кьярбьерн уверил, что брат получит вскоре послание. Оно, должно быть, уже в пути. Предатель будет обезврежен. А что касается ее…
«Ведь Аудмунд обещал, – напомнила себе она. – Так зачем тревожиться? Не лучше ли просто довериться ему? Не стоит давать волю воображению, о котором предупреждал мастер Малиодор».
Решив таким образом, Ретта вернулась в остывшую уже постель и закрыла глаза. Утро не настолько близко, и отдохнуть она вполне успеет. А завтра, если вдруг подобное повторится, сделает успокаивающий отвар.
Ей снилось, что письмо летит в виде бумажной птицы, какие она складывала в детстве с няней. Летит над морями, долинами и горами, и чувство свободы в груди рождает восторг.
Проснулась Ретта уже от солнца, бившего сквозь незашторенные окна прямо в глаза. Зевнув, откинула одеяло и встала. Голова немного болела.
«Пожалуй, когда уйдут модистки, – решила она, – стоит заняться чем-нибудь. Например, повышивать. Так в голову будет лезть меньше мыслей, да и время скоротаю. Дел ведь больше все равно нет».
Протянув руку, она позвонила в колокольчик. Вошла служанка и помогла ей умыться и причесаться.
– Что желает надеть госпожа? – спросила девушка.
Ретта подумала немного и выбрала:
– Зеленое платье, что лежит на сундуке.
Когда с одеванием было покончено, наступило время завтрака. Вошла Бериса, и вместе они направились в столовую.
Десерт со взбитыми сливками, мед, ягоды. Ретта запивала нежные, воздушные пирожные ароматным травяным чаем и исподволь наблюдала за Аудмундом. Эр-князь был мрачен и как будто задумчив. Он охотно поддерживал начатый ею или Горгридом разговор, но взгляд его был устремлен в пустоту, а под глазами залегли тени. Похоже, ожидание становилось тягостным не только ей. А может быть, он всю ночь работал? Какие-нибудь государственные проблемы, которые нельзя переложить на плечи верных советников? Или тот дорожный шпион? Разведка? Доклады оборотней? О, мало ли может быть забот в преддверии войны!
Тут Ретта вздрогнула. Конечно, не войны. Но, возможно, битвы?
– Спасибо за завтрак, – поблагодарил Аудмунд, отодвигая стул и вставая. – Хорошего вам дня, Ретта, не скучайте. Меня же ожидают дела. Если вдруг понадоблюсь – спросите у Горгрида, где меня носит.
– Лучше б ты поспал, – заметил старый советник.
Тут оборотень поднял глаза и, наверное, впервые за все утро посмотрел прямо на собеседника:
– Я рад бы, дружище, но не могу, сам знаешь.
– Удачного дня и вам, – пожелала Ретта.
– Благодарю.
Аудмунд удалился, а Горгрид подошел и подал руку, помогая встать.
– Вас ждут в голубой гостиной, – сообщил он. – Бериса знает, где это, и проводит. А я, пожалуй, воспользуюсь случаем и удалюсь – для подобных испытаний уже слишком стар. Предпочитаю старые добрые политические интриги.
Ретта рассмеялась, оценив шутку советника, и, попрощавшись с ним, отправилась обновлять гардероб.
– Горгрид давно занимает пост? – спросила она у Берисы, пока они шли по коридорам.
Старуха пожала плечами:
– Всю свою жизнь. Понимаешь, – начала объяснять она, – он рос при дворе, с самого детства дружил с Эргардом, тогда еще отнюдь не князем. Они через многое прошли вместе, и я не погрешу против истины, если скажу, что наследник опирался на ум товарища уже тогда. Гораздо позже, вступив в должность, Горгрид просто оформил свое положение, если можно так выразиться, официально.
Ретта всерьез задумалась над рассказом. Всегда около власти, и ни разу не воспользовался положением в личных целях?
– Такая преданность удивительна, – наконец сказала она.
– В Месаине да, – пожала плечами Бериса.
Яркое солнышко, щедро светившее за окном, так и манило прогуляться, но, увы, пока подобные мечты следовало отложить. Стражи распахнули дверь, и Ретта увидела не менее десятка женщин.
– Доброе утро, госпожа, – приветствовали они ее, присев в реверансе.
Пришлось призвать на помощь манеры. В конце концов, не в первый ведь раз.
«Но никогда прежде не приходилось шить одежду сразу в таком количестве», – напомнила она себе. Однако позорная мысль сразу после появления была решительно изгнана.
– Рада видеть вас, – вслух сказала она.
И началась работа. Вскоре выяснилось, что модисток было всего три, остальные состояли при них помощницами. Они тщательно сняли все мерки и, наконец, когда с главной частью было покончено, разложили ткани.
– Взгляните, госпожа, – щебетали служительницы красоты, – какие вам больше нравятся?
Признаться, посмотреть и впрямь было на что. Шелковые и бархатные, парчовые и шерстяные. И конечно, лен и хлопок самых разных расцветок. Пурпурно-красные и бордовые, небесно-голубые и изумрудные, цвета персика, коралловые и золотые.
– Как вам нравятся вот эти лилии? – спросила одна из модисток, указав на янтарный отрез.
– А эти васильки?
Видимо, поняв, что Ретта одна не справится, подключилась Бериса. Сходу отсеяв рисунки, неподходящие для княгини, она тем существенно помогла с выбором. Наконец два или три десятка подходящих тканей были отложены.
– Не стесняйся, девочка, – напутствовала няня, – не ходить же тебе каждый день в одном и том же. Вот этот винный с черным, мне кажется, вполне подойдет.
Она со знанием дела приложила отрез к плечу Ретты и велела помощницам:
– Заберите.
А ту вертели из стороны в сторону, словно куклу, все время спрашивали, оценивали и замеряли. Бериса вышла вскоре и вернулась со служанкой, несущей поднос с чаем.
Должно быть, это послужило сигналом модисткам. Отрезы с тканями были убраны, а на стол выложены многочисленные эскизы платьев. Тут уж нянька уселась рядом и принялась подавать советы.
– Это сразу уберите, – отодвинула она в сторону один из листов. – Он будет сидеть на княгине мешком.
Солнце ползло по небосводу все выше, приближалось время обеда. Голоса под окнами то становились громче, то стихали. Слышался лязг оружия.
«Тренировка там идет, что ли?» – лениво думала Ретта, приглядываясь к фасонам.
В конце концов настал момент, когда женщины начали собираться.
– Главное, не забудьте побольше белья и ночных сорочек, – напутствовала няня. – И покрасивей.
– Конечно, госпожа.
Когда за модистками закрылась дверь, а их голоса стихли, Ретта почувствовала, что голова ее идет кругом.
– Кажется, я понимаю советника Горгрида, – пробормотала она.
Бериса хмыкнула:
– Это еще что. Ты бы посмотрела на свадьбу леди Хельвеки…
До обеда еще оставалось время, и они решили спуститься в сад.
Стояла уютная, звенящая тишина. Над дорожками витал терпкий, густой аромат, и если закрыть глаза, то можно было легко поверить, что ты в лесу. Ретте было непривычно видеть такое обилие хвойных кустарников и деревьев. «Хотя, конечно, чему удивляться, ведь это естественно, – размышляла Ретта. – Разве выжили бы в столь суровом климате нежные розы? Конечно, нет. А элегантные, стройные туи будут даже зимой радовать глаз».
Она подошла к беседке и бережно провела рукой по витому столбу. Дуб. Интересно, какой мастер выточил столь искусно птиц и ажурные арки?
– Не знаю, – честно ответила на вопрос Бериса. – Ее поставили уже после меня.
Ретта заглянула внутрь и уже собралась было устроиться на одной из уютных скамеечек, как вдруг заметила на влажной земле следы.
Присев на корточки, она пригляделась и поняла, что внутри стен замка побывала огромная кошка. Оборотень. Последнее, впрочем, было только предположением, но наиболее вероятным.
– Должно быть, Аудмунд встречался с кем-то из своих хвостатых сородичей, – решила она. – Интересно, выслушивал доклад или давал поручение?
– Быть может, и то и другое, – в свою очередь высказала мысль Бериса. – Спроси у него – тебе он наверняка ответит.
– При первом же удобном случае, – согласилась Ретта.
Прогулки по саду, библиотека, арфа. До тех пор, пока не прибудет в Вотростен Бардульв, занятий у нее было не так уж и много. Аудмунд в последующие дни появлялся редко, а когда они встречались, то выглядел изможденным.
«Он что, вообще не спит?» – с тревогой в сердце спрашивала себя она.
Скулы маршала чуть заострились, глаза ввалились, а движения казались резче обычного.
– Все будет хорошо, – уверял он ее, замечая в глазах тревогу. – Не думайте ни о чем.
Чтобы отвлечься хоть немного от происходящего, Ретта все-таки решила вышивать. В покоях, однако, запираться не хотелось, и она попросила поставить пяльцы в золотой гостиной. До самого вечера там было много света, а обитые светлым шелком стены создавали уют.
Придвинув кресло с мягкими подушками поближе к окну, она уселась перед полотном и задумалась над сюжетом. Что изобразить? Герб Вотростена? Слишком самонадеянно, во всяком случае пока. Цветы и птиц? Изделие с таким сюжетом она не сможет никому подарить, только оставить себе. Наконец она решила, что конь Аудмунда послужит идеальной моделью, и принялась за дело.
Солнце вставало и садилось, золотя поля. Ожидание выматывало нервы, давило на душу. Ретта предпочитала держать сомнения и метания при себе и, может быть, поэтому довольно часто до середины ночи не могла уснуть.
Накинув на плечи теплый халат, она открывала настежь окна и вглядывалась в горизонт. Ветер рвал волосы, щипал лицо. Хотелось бросить все, поседлать Астрагала и скакать вперед, не разбирая дороги.
Вечерами же она довольно часто поднималась на смотровую башню. Застыв там, будто одна из статуй, вдали от людей любовалась вересковыми полями и скоро уже знала все хитросплетения узоров.
А вышивка, между тем, продвигалась вперед. Уже показался контур головы, и глаз обрел характерное умное выражение.
– Красиво. Очень, – услышала она как-то за спиной и, вздрогнув, резко обернулась.
– О боги, Аудмунд! – воскликнула она, прижав руки к груди.
Сердце бешено колотилось. Но сколь печален был маршал Вотростена! Она подалась вперед, тревожно вглядываясь в его глаза, а сам эр-князь проговорил тихо, без выражения:
– Я напугал вас? Простите, не хотел.
– Что случилось? – не сдержавшись, вскрикнула она.
Глаза оборотня блеснули, пальцы сжались в кулак, и по заигравшим на его лице желвакам Ретта поняла, что он сейчас скажет. И она угадала.
– Бардульв в одном дне пути, – сквозь зубы процедил Аудмунд.
Ретта как-то разом обмякла в кресле, словно из тела ее вынули все до единой кости, а брат князя постоял с минуту молча, потом саданул со всей силы кулаком в стену и вышел, больше ничего не сказав.
Перед глазами ее плыло, в ушах гулким колоколом билась кровь. Иголка дрожала, зажатая в пальцах, и Ретта, посмотрев на нее с недоумением, воткнула в ткань.
Раздался звук шагов, в темноте коридора мелькнула тень, и Ретта, бросившись к окошку, заметила вскоре, что на смотровую площадку вышел Аудмунд.
«Теперь или никогда», – решила она и, подобрав юбки, пошла вслед за ним.
Время ужина уже давно миновало, сгущались сумерки, и на небе иглисто-ярко разгорались звезды. Казалось бы, те же самые, что и на ее родном юге, и все же Ретта, глядя на них, не могла отделаться от мысли, что видит их в первый раз.
На лестнице, ведущей в башню, стояла стража, однако на самой площадке было непривычно пусто. Только фигура эр-князя одиноко возвышалась там, и порывистый ветер трепал его плащ, у самого подола заляпанный грязью. От маршала словно веяло невыразимой печалью.
Ретта приблизилась и положила руку ему на плечо.
– Вы устали, Аудмунд? – с неподдельной тревогой спросила она.
Услышав ее голос, оборотень кивнул, а потом провел ладонями по лицу и ответил глухо:
– Да, очень.
– Что же будет теперь?
Голос Ретты звенел, но за тревогой легко угадывалась решимость. Она тихонько сжала его рукав, ласково коснулась спины, и напряженные мышцы под руками ее расслабились.
– Если все продолжит идти так, как сейчас, то случится бой, – ответил Аудмунд твердо.
Ретта резко выдохнула:
– Но почему же колдуны не перечат магистру? В чем заключена его власть, что она столь велика?
– У него есть возможность, – медленно, с расстановкой заговорил Аудмунд, – перекрыть магу все каналы, по которым тот получает силу. Любые. Конечно, для этого потребуется специальный обряд, и все же примеры были.
«И несмотря на это, супругой князя Эргарда стала колдунья, – подумала Ретта. – И именно она дала Бардульву жизнь…»
– Расскажите же, Аудмунд, – вновь спросила она, – если, конечно, это возможно, как так получилось, что ваш отец женился на столь неподходящей для Вотростена женщине, которую к тому же, как я понимаю, никогда не любил?
Она посмотрела ему в лицо, ожидая ответа, и вдруг подумала, что эр-князь, в самом деле, очень красив. Красив настоящей, мужественной красотой. В нем не было никакого жеманства, нередкого среди придворных Месаины, и не было ничего от мужлана, варвара. Черты лица, фигура – все в нем, как и в его отце, было созвучно и соразмерно, как в добром музыкальном произведении, и лишь зрачки время от времени напоминали о полузвериной природе. Но теперь, по прошествии многих дней, ее больше не пугала эта сторона его натуры. В конце концов, до сих пор все поведение Аудмунда говорило, что ему можно доверять.
– Мой отец, – тем временем начал он, – вел тогда затяжную войну с Гроимом. Наша армия уже понесла серьезные потери, и вот однажды ему представился шанс покончить со всем, наконец, одним ударом. Но для решительного прорыва не хватало сил, предоставить же необходимую помощь мог только Фатраин.
– Понимаю, – кивнула Ретта. – Он отправил посольство к магистру Джарааку, и тот согласился ее оказать – в обмен на то, что князь Эргард возьмет не только воинов, но и его дочь?
– Совершенно верно, – скрипнул зубами Аудмунд. – Другого выхода не было. Горгрид искал тогда, но так и не смог доказать, что в войске Гроима бились колдуны. Как бы то ни было, в конце концов Вотростен победил. Кадиа прибыла в Асгволд. Поначалу казалось, что все еще может закончиться хорошо.
– Несмотря на ненависть вотростенцев к магам?
– Да. Мой отец пытался быть с женой вежливым, но она не оценила его стараний. С каждым днем княгиня заносилась все больше и больше. А когда родился Бардульв, стало ясно, что он маг. Некромант. И Кадиа напоила его человеческой кровью. Князь сам видел это.
Аудмунд замолчал, и Ретта застыла, терпеливо ожидая продолжения.
Наконец он снова заговорил:
– Когда стало ясно, что беда разразилась, отец собрал людей и под видом похода отправился в земли оборотней. Он знал кое-что, могущее исправить невольно причиненное им Вотростену зло. Он пришел на поклон к рысям, рассказал о своей беде и попросил, чтобы одна из их женщин родила ему сына.
– Но почему именно к ним? – снова не удержалась от вопроса Ретта. – И откуда ваш отец узнал тайну?
– Дело в том, что на оборотней не действует магия. Не то чтобы это был какой-то секрет, просто коты не трубят об этой своей особенности на всех углах. А отец узнал обо всем совершенно случайно. В молодые годы, когда он еще не был князем, во время одного из путешествий он спас жизнь незнакомцу – его корабль потерпел крушение.
– Это был ваш дед, – догадалась Ретта.
– Верно. Мой дед. Они с отцом подружились. Настолько, насколько вообще могут сблизиться два столь разных существа. И вот его-то дочь и согласилась стать моей матерью. Почти год прожил князь Вотростена в землях оборотней, а потом родился я. Он забрал меня и уже не выпускал из рук. Он берег меня пуще глаза, всем наукам, необходимым князю и командиру, обучал лично. Вы знаете, Ретта, в раннем детстве у котят могут случаться спонтанные обороты, которые по мере взросления проходят, но я ни разу не видел, чтобы отец переменился в лице, когда во время игры мои коготки внезапно вонзались ему в руку. Он в самом деле любил меня.
