Текст книги "Ветер с Севера (СИ)"

Автор книги: Сэриэль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 42 страниц)

Подойдя ближе, Ретта оглядела их. Изящные, отделанные мехом глубокие вырезы, широкие, почти до самого пола рукава верхних туник и богато расшитые нижние. Одно платье из золотой парчи с вышивкой в виде цветов, отделанное жемчугом, два других соответственно винное с черным и изумрудное.

– Какое наденешь? – спросила няня.

– Вот это, – решительно указала она на второе.

По цветовому решению для траура оно подходило больше всего, тогда как первое и третье были скорее праздничными и веселыми. Их время придет чуть позже. С помощью служанок Ретта облачилась, и девушки туго затянули шнуровки по бокам.

С украшениями же княгиня решила повременить, лишь вплела одну жемчужную нить в косу.

«Больше в траур надевать не стоит», – решила Ретта и приказала уложить волосы венцом.

Накрыв голову белой накидкой, она осталась вполне довольна внешним видом.

– Ну как, я соответствую обстановке? – спросила она няню, оторвав изучающий взгляд от зеркала.

– Конечно, милая, – кивнула та, – не переживай. Ты выглядишь красиво, достойно и сдержанно. Никто, глядя на тебя, не обвинит княжескую семью в легкомыслии.

– Спасибо, – поблагодарила она.

Девушки убрали остальные платья, а Ретта вернулась назад в спальню.

Как оказалось, Аудмунда уже осматривал Ингдун. Повязки были сняты, и лекарь с самым сосредоточенным видом исследовал рану.

Буря за окном, налетевшая столь внезапно, уже успела рассеяться. В просвет между мрачных, тяжелых туч пробивался бойкий радостный солнечный лучик. Однако ветер по-прежнему трепал верхушки деревьев, и было очевидно, что осень в самом деле уже у порога.

«Только бы завтра погода была хорошая», – подумала она, бросив взгляд в окно, и поздоровалась:

– Рада вас видеть, мастер Ингдун.

– Доброе утро, госпожа, – обрадовался ее появлению старик. – Вы как раз вовремя. Хотите полюбоваться, как заживает шов у нашего непоседы? Уверяю вас, ничего подобного вам прежде видеть не доводилось.

Заинтересованная Ретта подошла ближе и присмотрелась.

– О боги! – воскликнула она и всплеснула руками, не в силах сдержать изумления.

Довольный оборотень чуть ехидно сощурился. Глубокое поражение, лишь чудом не задевшее внутренних органов, теперь стало меньше почти на две трети. Подобная рана, конечно же, опасений больше не вызывала. Случись такое в армии, Аудмунда даже в госпиталь бы никто не отправил.

– Но это не значит, – проворчал старик, – что ты можешь прямо сейчас хвататься за меч. Сегодня еще побудь в покоях. Можешь читать, играть на свирели, разговаривать, но вот перенапрягаться я решительно запрещаю, так что никаких упражнений.

– Я понял тебя, – ответил тепло и даже вполне ласково князь. – Я должен завтра быть в форме, так что глупостей не будет.

– Завтра…

Старый лекарь посерьезнел и тяжело вздохнул, словно разом выпустил из груди весь воздух, а вслух пробормотал:

– Есть ли предел подлости Фатраина?

– Нет, и не было никогда, – быстро и решительно ответил Аудмунд.

Ингдун нахмурился и с каким-то особенно яростным ожесточением захлопнул сундучок:

– От этих магов одно лишь зло! Зачем только боги сотворили их?

– Этого никто не знает, – отозвался князь.

– Что ж, мне пора, – вздохнул вновь лекарь. – Приду завтра рано. Если вдруг что-то случится, госпожа, пришлите за мной.

– Непременно, – пообещала Ретта.

Вскоре слуга принес завтрак, и она с удовольствием воздала должное ягодному десерту со взбитыми сливками.

– По вкусу ничем не отличается от тех блюд, что делают при дворе в Эссе.

Муж улыбнулся, и в глазах его она прочла искреннее умиление.

«Словно на маленького ребенка смотрит», – подумала она, но обижаться все же не стала. Ведь в самом деле, вполне возможно, что ее восторги выглядят для коренного вотростенца наивно.

– Очень рад, что вам понравилось, – ответил он. – Значит, вы не будете скучать по лакомствам, к которым привыкли дома.

Тут уже настала очередь Ретты весело и беспечно пожать плечами:

– На самом деле я не такая уж сладкоежка, – призналась она. – Хотя от вкусненького не откажусь, если мне предложат. Но и более суровый, аскетичный рацион перенесу без проблем.

– Выходит, одной заботой у нас у всех меньше, – резюмировал князь.

– Именно так, – охотно подтвердила Ретта.

Посуду вскоре унесли, и Аудмунд наконец встал с кровати. Взяв с кресла приготовленную заранее котту, натянул на ходу и распахнул дверь:

– Пригласите Весгарда, – велел он ординарцу.

– Слушаюсь, – донесся бодрый ответ, и вскоре на лестнице послышался топот ног.

Глубоко вздохнув, Ретта тоже поднялась и, поправив накидку на голове, тревожно застыла, собираясь с мыслями. Конечно, это не первый ее выход в свет, однако прежде при дворе Вотростена она в качестве княгини не появлялась, лишь в роли невесты князя. Теперь как будто внешне ничего не переменилось, и все же сердце отчего-то взволнованно билось, а пальцы слегка дрожали.

Аудмунд подошел и, обняв осторожно за плечи, посмотрел ей в глаза:

– Если хотите, я могу плюнуть на распоряжения Ингдуна и пойти с вами.

– О нет! – встрепенулась немного испуганно Ретта. – Вы должны поправляться! Мне было бы совестно, если бы из-за меня ваша рана вдруг осложнилась. Не стоит так рисковать, со мной все будет хорошо.

Несколько секунд муж молча смотрел, потом кивнул сдержанно и поцеловал ее в щеку.

– Хорошо, – сказал он, – быть по сему. Но дайте слово, что если вдруг возникнут какие-либо непредвиденные осложнения, вы дадите мне знать.

– Непременно, – без колебаний пообещала она.

Князь в ожидании советника прошел в гостиную и уселся в кресло рядом с камином. Ретта же посмотрела на изваяние Таты, стоящее на полочке в углу, и принялась горячо молиться:

«Спасибо, что откликнулась на просьбу мою и даровала ему победу. Пожалуйста, не оставь Аудмунда и впредь. Пусть удача сопутствует ему и лорду Кьярбьерну в их опасном предприятии. Фатраин должен понести наказание за тот подлый удар».

Тихонько отворилась дверь, и вошла Бериса. В ожидании, пока Ретта закончит, она без слов замерла у порога. Княгиня же еще некоторое время стояла перед божницей, поверяя Великой Матери свои мысли и чувства. Вотростен. До сих пор загадочный и не до конца понятный. С каждым днем он становился ей все роднее и ближе. Но в чем причина? В мужчине, что теперь принял власть? Или в самих людях? Их заботы и проблемы она воспринимала теперь близко к сердцу, как свои собственные. Но, в конце концов, не этому ли самому ее учила мать много лет назад? Значит, у Исалины все получилось?

Родной теплый край все больше отдалялся, скрываясь за горизонтом в туманной дымке. Холодный, суровый Север манил, предлагая узнать его получше, и Ретта не могла устоять перед подобным искушением. Да и не хотела сопротивляться, положа руку на сердце.

Закончив молитву, она опустила руки и вернулась мыслями в реальный мир.

– Ну что, идем? – спросила она Берису.

– Пошли, девочка, – с готовностью отозвалась няня и распахнула дверь.

Увидев княгиню, стража вытянулась по струнке, и Ретта поприветствовала их кивком головы.

– Куда теперь направимся? – уточнила деловито няня.

Ретта задумалась над вопросом на мгновение, а потом решила:

– На тренировочную площадку.

Весьма ожесточенный звон мечей доносился до окон покоев все утро, поэтому теперь ее разбирало любопытство. Конечно, она не собиралась каким-либо образом мешать, однако просто взглянуть на происходящее было решительно необходимо!

Они спустились из донжона вниз и направились к выходу. Ретта принялась считать стражей в дверях и вскоре поняла, что ей не показалось: число караульных действительно было удвоено. Но она не помнила, чтобы Аудмунд отдавал такой приказ. Значит, либо это случилось без нее, либо Весгард распорядился сам.

«Хотя раз сейчас такая напряженная обстановка с Фатраином, то ничего удивительного. Потом, когда Аудмунд вернется к делам по-настоящему, он, конечно, решит и этот вопрос».

В коридорах было удивительно, непривычно тихо. Занавеси в залах были наполовину задернуты, а в коридорах закрыты совсем, все зеркала задрапировали белой полупрозрачной тканью. Встречавшиеся им время от времени придворные и слуги выглядели сумрачными и подавленными, молча кланялись княгине и торопились поскорее вернуться к оставленным делам. У Ретты и самой на душе лежал тяжелый камень, и лишь мысли о муже, то и дело возвращавшиеся, рассеивали мрак.

Дверь в тронный зал была слегка приоткрыта, ярко горели светильники, и княгиня сделала движение, намереваясь войти, однако Бериса воспротивилась, преградив ей путь. Ретта удивленно приподняла брови.

– Не нужно им мешать, – ответила ей няня и принялась объяснять: – Там пока сыновья. Сегодняшний день принадлежит семье павшего, таков обычай. С наступлением вечера откроют ворота замка для горожан, а князь и его домочадцы прощаются последними, перед самым погребением. Завтра.

– Хорошо, – послушно согласилась Ретта и отпустила ручку двери. – Принесешь мне к церемонии букет цветов?

Ведь если церемония будет официальной, она как княгиня должна сделать нечто большее, чем просто продемонстрировать скорбь.

– Обязательно, – пообещала Бериса.

В конце коридора показалась служанка. Остановившись, она бросила быстрый взгляд в сторону дверей, громко всхлипнула и, вытерев глаза краем платка, стремглав убежала.

Ретта проводила ее взглядом и горько вздохнула: «Вот и челядь скорбит».

Пламя светильников слегка дрожало, отбрасывая на стены и пол кривые, дрожащие тени.

Она совсем было уже хотела продолжить путь, как дверь неожиданно распахнулась и на пороге тронного зала появился Бёрдбрандт. Осунувшийся и бледный, с поникшими широкими плечами, он всем своим видом напоминал незаслуженно обиженного медведя и вызывал острую жалость, однако глаза его по-прежнему смотрели живо и бодро.

– А, это вы, Ретта, – сказал он, вздохнув с заметным облегчением.

– Да, я, – ответила она, подтверждая очевидное. – Простите, Бёрди, что потревожила вас.

– Все хорошо, – успокоил он, – не переживайте.

– Скорблю вместе с вами. И князь тоже. Не знаю, как словами выразить то горе, что принесла всем нам смерть советника. Эту потерю ничем не восполнишь.

Бёрдбрандт вдруг помотал головой, вздохнул судорожно и рвано и провел ладонями по лицу.

– Спасибо вам, – прошептал он. – Я до сих пор не могу поверить. Все кажется, что это дурной сон, что я открою сейчас глаза и отец войдет, как всегда бодрый и жизнерадостный.

– Лишь время утешит всех нас, – ответила Ретта.

– Да, конечно. Как Аудмунд?

– Ему так же тяжело, как и вам.

– Представляю. Ведь он вырос у отца на руках.

– Вы вместе проводили, должно быть, много времени?

Быть может, разговор о детстве отвлечет его? И ей самой, конечно же, было бы очень интересно.

Бёрдбрандт кивнул:

– Мы часто играли. Когда родился Аудмунд, мне было уже десять лет. Отец нередко приводил настырного, любознательного непоседу в наш дом, и он крутился вокруг меня, изрядно, признаюсь, досаждая. Но он ведь оборотень, а значит, быстро рос. Не прошло и трех лет, как мы практически сравнялись, и вскоре уже мне пришлось его догонять. Вот тогда-то мы и подружились по-настоящему.

Ретта слушала, пытаясь представить себе маленького Аудмунда, и рисовавшаяся ей картина выходила светлой и очаровательной. Совсем еще крохотный котенок-оборотень, который с энтузиазмом познавал новый для него, такой увлекательный и захватывающий мир! На сердце у нее потеплело, и горести последних дней отступили.

За дверью раздались чуть слышные шорохи, и Бёрди нахмурился.

– Меня беспокоит Тэньяти, – признался он. – Ему гораздо тяжелее, чем нам, его братьям-людям. Мы хотя бы постоянно находились рядом с отцом, он же лишь время от времени. Ему всегда не хватало общения с ним. Он не выходит из этого зала уже второй день и если оживает, то только для того, чтоб поинтересоваться новостями от сами знаете кого.

– Мы тоже думаем о том непрестанно, – подтвердила Ретта. – Но как же вы сами?

Бёрдбрандт пожал плечами:

– Ничего, я сильный. К тому же у меня теперь много забот, они не дают утонуть в печали.

– Как ваша невеста? – вновь спросила она.

Он улыбнулся:

– Что, Аудмунд вам уже рассказал? Навещает меня и, конечно, очень тревожится.

– Приводите ее, когда все закончится. Быть может, она подойдет для моего двора.

– Благодарю, непременно.

Бёрдбрандт откланялся и вновь скрылся в тронном зале, а Ретта, дав знак Берисе, направилась на тренировочную площадку.

С моря дул пронзительный, стылый ветер, от которого не спасали даже стены замка, и Ретта зябко поежилась. Пожалуй, долго она без плаща тут не простоит.

Впереди и справа от мощеной площадки, окаймленной кустами можжевельника, тянулись какие-то одноэтажные строения, вероятней всего конюшни или казармы. Звон мечей по-прежнему не стихал, и она принялась искать знакомые лица. Нашлись почти сразу советники, Айтольв и еще пара лиц, которые она как будто видела среди охраны замка.

– Даже смотреть на такое безобразие холодно, – заметила в шутку Ретта, и Бериса, вторя ей, тихонько фыркнула себе под нос.

Одеты тренирующиеся были лишь в штаны и тонкие рубашки, а некоторые и вовсе обнажились по пояс. И бой их с виду вовсе не походил на формальный.

Ни к чему подобному дома она не привыкла. В Месаине была армия и были все остальные люди, чье боевое искусство зачастую ограничивалось лишь умением разрезать хлеб и бумагу.

«Ну и шпагой иногда на дуэли махать, – подумала она, припомнив пару громких скандалов. – Но это точно не в счет».

– Военную подготовку проходят все мужчины независимо от общественного положения, – ответила Бериса на ее вопрос. – И каменотесы, и пекари. Но для аристократа служба не ограничивается тремя годами – для них это на всю жизнь.

– Вот как? – приподняла брови Ретта.

– Именно. С них спрашивают даже строже, чем с солдат регулярных войск. Здесь, в Вотростене, титул лорда – это прежде всего обязанности, и притом тяжкие. Любое хоть сколько-нибудь высокое положение всегда сопровождается серьезным грузом забот, и ты не найдешь в Асгволде ни одного бездельника-юнца, праздно шатающегося с дружками по тавернам и продажным девкам, как часто бывает в Эссе. Здесь сыновья знати на плацу и в учебных классах, иначе им просто-напросто ничего не светит в жизни. Женщина еще может рассчитывать на красоту и приятный нрав, но в мужчинах ценятся только умения.

Ретта прищурилась задумчиво и посмотрела на няньку.

– Интересно, откуда ты обо всем этом так хорошо знаешь? – спросила она. – И на какое такое происхождение намекал Горгрид?

Старуха с самым невинным видом пожала плечами:

– Как на какое? Моя мать была двоюродной теткой Весгарда.

– Что?! – чуть не подпрыгнула от неожиданности Ретта. – Советник Весгард твой кузен?!

– Ну да, – пожала плечами нянька.

– И ты молчала?

– А о чем говорить? Когда мама влюбилась в купеческого сына, ее семья, разумеется, в восторг не пришла. Пусть сословные границы у нас весьма размытые, однако совесть все же надо иметь. Многие тогда прекратили с ней всякое общение и стали делать вид, будто никогда не знали. Однако дед и бабка ее все же любили, потому и жизнь вотростенского двора мне знакома не понаслышке.

– Там ты и познакомилась с Горгридом? – полюбопытствовала Ретта.

– Конечно. Он даже был моей первой детской любовью, – старуха улыбнулась мечтательно и светло. – Конечно, вскоре она прошла, а я влюбилась в юношу своего круга.

«С которым тоже жизнь не сложилась», – подумала Ретта.

Тем временем на площадке раздались крики, и Айтольв вскинул в победном жесте меч.

– Поздравляю вас, – крикнула Ретта капитану.

– Спасибо, княгиня! – ответил тот. – Как там Аудмунд? Скоро к нам присоединится?

Словно в ответ на эти слова, в ее сторону сразу повернулись головы всех присутствующих.

– Увы, – ответила она, – вынуждена вас огорчить: Ингдун пока запрещает ему покидать покои.

– Старый перестраховщик, – вполголоса заворчали воины. – Хотя, конечно, надо отдать должное, у него еще ни один пациент не отдал концы.

Ветер налетел с новой силой, и Ретта поняла, что пора возвращаться в замок.

– До свидания, – попрощалась она со всеми.

– До свидания, княгиня, – раздалось ей вслед.

Оказавшись внутри, в тепле гостиной залы, она с удовольствием расправила плечи. Перед глазами ее стояло видение Аудмунда, такого, каким она видела его тогда на поляне. Живо вспомнилась вдруг утренняя ласка, и Ретта даже чуть закусила губу, чтобы сдержать мечтательный вздох. Как жаль, что все так быстро закончилось!

Мысль о том, как именно утро могло бы продолжиться, томила ее и не давала покоя, однако дальше она пока заглядывать опасалась.

– Как думаешь, Аудмунд скоро освободится? – спросила она Берису.

– Полагаю, что да, – отозвалась та. – Весгарду не нужна нянька, а с насущными вопросами они наверняка управятся быстро.

– Хорошо, если так.

Ретта прошла через зал, намереваясь подняться обратно в донжон, как вдруг дверь распахнулась и на пороге появилась женщина.

– О, княгиня, прошу прощения за беспокойство, – присела в легком поклоне та.

Лет сорока на вид, худая, даже почти тощая, с некогда черными, а теперь порядком поблекшими волосами, она тем не менее производила впечатление красавицы. И даже сложно было сразу сказать, в чем тут дело. В искусно уложенной прическе, в приятной, искренней улыбке, украшавшей лицо, или в глазах, светившихся изнутри неподдельным счастьем?

– Рада видеть тебя, – сказала ей Бериса и повернулась к своей воспитаннице. – Позвольте представить, Ретта, это леди Хельвека, жена советника Весгарда.

– Счастлива познакомиться, – отозвалась та и приветливо улыбнулась. – Я уже слышала о вас. Вы в замке по делу?

Тут дама замялась, и княгиня приподняла брови, давая понять, что ждет и готова выслушать просьбу. Ведь, в самом деле, невозможно, чтобы их сегодняшняя встреча была случайной. Раз женского двора в Асгволде нет, то что еще могла тут делать супруга советника, как не искать ее?

– Прошу прощения, княгиня, – заговорила наконец Хельвека, – понимаете, у меня есть дочь шестнадцати лет. Я хотела бы просить разрешения представить ее вам.

– С удовольствием познакомлюсь, – заверила Ретта. – Приходите после похорон советника Горгрида.

Ведь Аудмунд не будет возражать? Впрочем, потом, когда кандидатуры для женского двора будут отобраны, их список, конечно, представят князю.

– Благодарю вас, княгиня, – ответила леди Хельвека и присела в поклоне.

========== 5. Раэтин ==========

Дамы вскоре распрощались, и Ретта отправилась назад в покои.

«Кажется, пора бы уже обсудить мои обязанности, – размышляла она. – Фланировать из угла в угол и играть на арфе непродуктивно и скучно. Хотя есть еще вариант читать книги. Но лучше уж все-таки настоящее дело». Ведь Аудмунд теперь почти поправился. Скоро он вернется к своим княжеским обязанностям, а что будет делать она?

Ретта шла, и пламя светильников при ее приближении начинало колебаться сильнее. Гвардейцы, увидев ее, вытянулись по струнке.

– Лорд Весгард уже ушел? – спросила их княгиня.

– Так точно, госпожа.

Они широко распахнули двери, и Ретта переступила порог, невольно вздохнув с облегчением. Посреди погруженного в траур замка комнаты князя казались островком надежности и спокойствия. Сидевший в кресле у зажженного камина Аудмунд поднял голову и, заметив ее, просветлел лицом.

– Ретта, – воскликнул он, вставая навстречу, – вы удивительно вовремя пришли! Я уже собирался было за вами послать.

– А что случилось? – спросила она с самым живым интересом, пытаясь угадать.

Пришли известия от Кьярби? Нет, не похоже, ведь еще рано. Но что же тогда могло его так вдохновить?

Она подошла к огню и протянула руки. Животворящее тепло резвыми ручейками разбежалось по жилам. Аудмунд сделал шаг, приблизившись со спины, и положил ей руки на плечи.

– Замерзли? – спросил он тихим, вкрадчивым голосом, от которого Ретту невольно пробрал озноб и в восторге трепыхнулось сердце.

– Есть немного, – подтвердила она. – Выходила во двор, а там ветер свищет.

Склонив голову, она прильнула щекой к руке мужа, и тот обнял ее еще крепче, прижав к груди. Стало хорошо и уютно. Она с удовольствием положила ладони на локти Аудмунда и умиротворенно улыбнулась.

– На тренировочной площадке вас ждут, – сказала она. – Бёрдбрандт беспокоится о Тэньяти, а еще я встретила леди Хельвеку.

– Тэньяти, – пробормотал задумчиво Аудмунд, и в тихом голосе его Ретта отчетливо расслышала нотки утробного ворчания. – Чувствительным характером он пошел в мать, и это, конечно, минус. Надеюсь, нынешнее испытание не сломит, но закалит его. И сделает сильнее. Спасибо, что сказали, Ретта. Завтра на церемонии прощания будет принц Рамору. Я скажу ему, и если Тэньяти до тех пор не оправится, он ему прикажет.

– Рамору? – с интересом спросила Ретта и, задрав голову, посмотрела на мужа. – Это тоже ваш сородич?

– Вы угадали, – подтвердил он. – Ведь оборотнями должен кто-то руководить.

– Я думала, этим занимается ваш дед.

– Он командир отряда. Но когда столь крупная группа кесау отправляется за пределы Аст-Ино, ее всегда сопровождает один из принцев.

– На случай важных переговоров?

– Совершенно верно. Так повелось с давних времен, ведь далеко не всегда у военачальника есть опыт деликатных миссий. Мой дед, однако, мог бы и сам превосходно справиться, но традиция есть традиция. Именно поэтому, когда я обратился к сородичам за помощью, Иласару отправил с посланцами своего старшего брата.

Последняя фраза заставила Ретту подпрыгнуть:

– Старшего?

В душе ее потрясение боролось с энтузиазмом. Сколько нового и интересного вокруг, и часть она может узнать прямо сейчас!

Аудмунд улыбнулся с искренним умилением и провел ладонью по плечу Ретты. Склонившись, он поцеловал осторожно ее шею, и то ли от этого прикосновения, то ли от пламени камина внутри у нее стало тепло и приятно.

– У оборотней наследует младший ребенок независимо от пола, – пояснил он, по-прежнему щекоча усами кожу Ретты.

– Это как-то связано с вашей памятью? – догадалась она.

– Именно так. Мы передаем нашим детям все, что знаем и помним сами. И матери, и отцы. Мы помним то, что происходило тысячи лет назад, так, словно это случилось с нами самими, и, конечно же, младшие дети получают больше знаний и опыта от своих родителей, ведь те прожили дольше. Поэтому именно младшие наследуют.

Вопросов, однако, меньше не становилось. Скорее наоборот, больше. Они теснились в голове, и Ретта не могла понять, что именно ее интересует сейчас сильнее всего.

– Спрашивайте, не стесняйтесь, – пророкотал ей на ухо Аудмунд и ласково провел языком по ушку. – Я постараюсь объяснить.

С губ Ретты слетел чуть слышный стон, и на этот раз она даже не пыталась его удержать. Муж довольно сощурился и крепче обнял ее.

– Ваш дед, – выбрала она наконец один из вопросов, – какой он пост занимает? Мне кажется или он человек весьма важный?

«То есть не человек», – поправилась она. Но, как и в случае с происхождением самого Аудмунда, решила не заострять внимания на подобных лингвистических пустяках.

– Он олетэка, – ответил ей муж. – В языке людей наиболее близким будет слово советник.

– Но это не совсем так? – догадалась Ретта.

– Верно. Это связано с нашей историей. Когда-то давно, четыре с лишним тысячи лет назад, народ кесау жил в землях, которые называл Аст-Она. Теперь вы не найдете их ни на одной карте – так они далеки. Оборотни были гораздо более дикими, чем сейчас. У них не было городов, не было письменности, не было единого правителя. Они вели полузвериный образ жизни, рыскали по лесам, и каждым кланом управлял свой собственный вождь. Между собой же эти группы почти не общались. И конечно, народ кесау жестоко поплатился за разобщенность – когда напал сильный враг, он разбил всех поодиночке, быстро и беспощадно. Многих котов тогда угнали в рабство, иные погибли от голода. Леса, что кормили оборотней, были практически полностью уничтожены. Начались эпидемии. И вот тогда один из вождей предложил уйти в другие места и поискать счастья там. Его многие поддержали на том совете, но далеко не все. Часть оборотней предпочли остаться в своих старых землях, но двадцать четыре клана все же пошли вслед за тем вождем. Он привел кесау сюда, в Аст-Ино, и стал их первым сениту, а предводители кланов его советниками, олетэка. С тех пор у оборотней появилась письменность, а также собственные мудрецы, хранители знаний. Коты полностью подчинили своей человеческой половине зверя, и лишь имена, которые звучат так по-разному, напоминают о прошлом. На один клан – одно окончание в именах мужчин.

– Например? – мгновенно заинтересовалась Ретта.

– Например, правитель Иласару и его брат Рамору – это один клан. Мой дед Раэтин – совершенно другой. Тэньяти – третий. Лерук, один из младших командиров, – четвертый.

Ретта мысленно повторила каждое из имен, покатала их на языке, словно пробуя на вкус.

– И впрямь, – наконец сказала она, – будто из разных языков, столь непохоже они звучат. А что же те, кто отказался уйти? Вы не знаете, что случилось с ними?

– Почему же, знаю. Три поколения назад оборотни отправляли туда экспедицию. Они нашли потерянных сородичей, но те окончательно скатились в дикость и теперь скорее звери с проблесками разума. Когда они увидели посланцев кесау, то приняли их за богов. Это было такое жалкое зрелище, Ретта! Оборотни не стали там задерживаться и скоро вернулись назад.

– Как грустно, – задумчиво проговорила она.

Сколь сложны и разнообразны судьбы живых существ!

Аудмунд чуть заметно пожал плечами:

– За все в жизни приходится платить. Иногда невозможно победить, оставаясь тем, кем ты был прежде.

– Понимаю. Значит, ваш дед – советник и глава одного из кланов?

– Да. А после, когда придет время, этот пост займет моя мать.

– А Тэньяти наследует должность главы военной разведки. – Ретта задумчиво покусала губу и уставилась на огонь. – У оборотней наследуются все должности, да? И посторонним власть не передается?

– Только в крайних случаях. Это вопрос практичности. Поймите, Ретта, тот, кто помнит, как правили многие и многие поколения его предков, помнит все их достижения, сомнения и промахи, лучше справится со своей работой, чем посторонний, у которого в родне были пахари. Земледелец не знает ничего о том, как управлять народом, и обязательно наделает кучу ошибок. И если вдруг один из правящих родов прерывается, то подбирают ему замену из тех, кто уже занимается чем-то подобным. Например, больше двух тысяч лет назад произошел случай – род правителя прервался.

– Как так?

– Наследница погибла в бою, а ее старший брат страдал от редкой, но очень тяжелой для оборотня болезни – у него не было памяти предков. И тогда сениту объявил своим преемником одного из советников.

– А клан самого правителя?

– Они выбрали другого вождя.

– Понимаю. И что, у оборотней женщины командуют войсками?

– Если хотят. Женщины кесау живут свободно и ничем не отличаются от мужчин.

– Так уж ничем? – прищурилась Ретта.

Аудмунд тихонько фыркнул ей на ухо:

– Вы поняли, о чем я.

Она переплела свои пальцы с пальцами мужа и покладисто согласилась:

– Конечно. А что же браки оборотней? Вы упоминали временный союз. Они что, надолго не женятся? Только на один-два сезона?

«Как звери в лесу?»

Но вслух, конечно, такого говорить не стала, чтобы ненароком и по незнанию не оскорбить мужа.

– Здесь опять имеет место различие в культурах, Ретта. Оборотни очень редко заключают привычный для вас союз и только в том случае, если уверены, что хотят прожить жизнь именно с этим котом и ни с кем другим. Такой брак невозможно расторгнуть. Гораздо чаще они заключают вийнэку – временный союз. Он не требует каких-либо специальных церемоний и может быть разорван в любой момент. Дети, рожденные в таком союзе, приравниваются в правах к котятам, появившимся в привычном для вас браке, и равно принадлежат семьям обоих родителей.

– И каким же образом заключается этот самый вийнэку? – поинтересовалась Ретта.

– Для этого двое объявляют о своем намерении в присутствии хотя бы одного свидетеля, больше ничего не требуется.

Княгиня хмыкнула себе под нос, почесала бровь и наконец сказала:

– Удобно!

Аудмунд рассмеялся и снова, уже гораздо крепче, поцеловал ее в шею.

– Значит, Горгрид с Таяной заключили именно такой брак?

– Совершенно верно. Но так и не разорвали его впоследствии.

– Но раз они продолжали жить как муж и жена, почему у них больше не было детей?

– А разве неясно? – Аудмунд прищурился и посмотрел супруге в глаза. – Она не хотела ущемлять в правах Тэньяти. Ведь родись у нее еще ребенок, старший сын потерял бы все. А Горгриду и вовсе четверых детей было вполне достаточно. Еще один котенок ему погоды не сделал бы. А оборотнице не допустить беременности проще простого – для этого ей нужно просто сменить ипостась.

Ретта покачала головой. Услышанное было столь необычно и удивительно, что казалось, все, описанное им, происходит не здесь рядом, буквально в соседней стране, а в иных мирах.

– А род вашего деда? – спросила она, вновь задрав голову и посмотрев снизу вверх на Аудмунда. – Кто продолжит его?

– Моя мать, как я и сказал, – пожал он плечами. – Дед уже объявил ее официальной наследницей. А после нее моя сестра.

– У вас есть сестра? – поразилась Ретта. – По матери?

– По матери и по отцу. Очаровательная кошечка по имени Наэра. Она родилась за год до смерти отца.

– Оу…

– Мама тоже уже объявила ее своей наследницей.

– Это означает, что она решила больше не рожать детей?

– Совершенно верно. Но вы не расстраивайтесь – они прожили с отцом двадцать лет. Немалый срок, даже для оборотня. Из-за нашей памяти мы долго и осмотрительно подбираем себе партнера. Конечно, везет не всем, но тогда спасает вийнэку. Ну, а если посчастливилось найти свою истинную половинку, то новых браков кесау уже почти никогда не заключают. Вы поняли меня?

– О да!

Чего ж тут непонятного? Ведь он только что фактически пообещал ей, что после ее смерти не возьмет себе другой жены.

Она обернулась и посмотрела Аудмунду в глаза. Звериные зрачки манили, хотелось узнать, что за ними скрывается, окунуться в них с головой. Она положила ладонь ему на щеку, потянулась, и Аудмунд, утробно рыкнув, поцеловал ее.

Она зажмурилась, отдавшись всем существом чувству предвкушения неизбежного. Уже невозможно ни увернуться, ни убежать. Из самых глубин души Ретты, из замершего в восторге сердца рождалась нежность, распускаясь внутри подобно диковинному цветку, отдаваясь в каждой клеточке тела, в каждом пальце.

«Пусть это мгновение никогда не кончается!» – взмолилась она, сама не зная кому. Вероятно, Тате.

Но это, конечно же, было невозможно. Настал момент, когда Аудмунд отпустил ее, напоследок еще раз легонько коснувшись губами губ, и Ретта подумала, что ничего более восхитительного с ней до сих пор не происходило. Она провела пальцами по губам, желая сохранить поцелуй в памяти, и, повинуясь порыву, горячо прошептала: