Текст книги "Ветер с Севера (СИ)"
Автор книги: Сэриэль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 42 страниц)
– Разумеется, – вздохнула княгиня.
– Если бы тут однажды отыскался мой истинный, то я бы осталась ради него. Но его нет. Так почему бы мне не попытаться воплотить мечту в жизнь?
Княгиня встала и, тяжело вздохнув, принялась неспешно ходить по комнате. Остановившись у окна, она некоторое время смотрела на далекие поля и линию моря у горизонта и наконец ответила:
– Да, ты права. Мне нелегко будет расстаться с тобой, и все же я тебя понимаю. Признаюсь, я ждала чего-то подобного. Задумчивые взгляды, устремленные в пустоту, давно сказали, что ты обдумываешь нечто. И раз твой отец согласен, то и я не стану сопротивляться. Он ведь уже в курсе, я полагаю?
– Так и есть, – призналась Ригердта и, сложив руки на груди, воскликнула: – Благодарю тебя!
Алеретт грустно посмотрела и уже совсем было собиралась что-то сказать, но очевидно передумала. Подойдя ближе, она просто наклонилась и поцеловала дочь в лоб:
– Пусть Тата присматривает за тобой.
– Спасибо, матушка!
Она крепко обняла Ретту и вдруг услышала в коридоре знакомые шаги. Дверь распахнулась, и на пороге появился отец. Обе женщины встрепенулись, и он, в несколько шагов пересеча комнату, привычным жестом потрепал Ригердту по голове и обнял супругу.
– Ну что, вы уже поговорили, как я понимаю? – уточнил он.
– Да, – ответила мать и все так же грустно улыбнулась.
Отец, не удержавшись, поцеловал ее, и дочь деликатно отвела взгляд. Ей ли не знать, что к присутствию рядом своей истинной половинки невозможно привыкнуть? Память оборотня подсказывала ей, что с каждым прожитым годом чувства столь же остры, как и в первый день. Она услышала, как отец с шумом втянул носом воздух, и поняла, что можно поворачиваться:
– Мама разрешила мне отправиться в Аст-Ино, – сообщила она.
– Когда убегаешь?
– Завтра утром.
– Так скоро? – огорчилась княгиня.
Плечи Ригердты поникли:
– Зачем тянуть? Расставаться в любой день будет трудно.
Ретта вздохнула:
– Да, согласна.
– Что ж, раз так, – сказал отец, – то я сегодня же напишу несколько писем. Для твоей бабушки, для Иласару и для дяди Тэньяти.
– Хорошо, пап, я передам.
Больше на эту тему они не говорили. Ригердта заявила, что побежит в звериной шкуре сушей, и пошла собираться. А родители еще долго гуляли в саду, взявшись за руки, и дочь, приникнув к окну, время от времени замечала их фигуры. И старалась запомнить, хотя, конечно, память предков и без того достаточно четко хранила их образы.
Перед мысленным взором юной дочери князя Аудмуна вставала Истала.
***
– Арндольв приехал?
Ригердта торопливо вошла в столовую и, не заметив того, кого так ждала, удрученно вздохнула.
– Нет пока, – подтвердил ее догадку отец.
Еще утром им доложили, что корабль наследника вошел в порт. Однако дотошный и обстоятельный, словно следователь на допросе, старший брат предпочитал все сотню раз перепроверить, прежде чем распустить по домам команду и самому предаться блаженному отдыху. Поэтому так скоро она его, собственно говоря, и не ждала. Однако огорчилась от этого не меньше.
Плечи Ригердты поникли, она снова незаметно вздохнула и прошла в зал.
– Добрый вечер, лорд Бёрдбрандт, – слегка поклонилась она, приветствуя старшего советника.
Тот широко улыбнулся в ответ:
– Здравствуй, девочка.
В окно ударили первые крупные капли, и дочь князя, садясь на свое место, подумала, предстоит ли ей путь под дождем или до утра еще успеет распогодиться. Впрочем, откладывать путешествие она в любом случае не собиралась, тем более из-за таких пустяков.
Отец занял свое место во главе стола, и начался ужин. Беседа текла размеренно и неторопливо, словно речка в предгорьях летом. Пламя свечей слегка подрагивало, отражаясь в зеркалах и золоте отделки яркими бликами.
– Как твой сын? – спросил Аудмунд друга, и Бёрдбрадт принялся оживленно рассказывать об успехах своего младшего, недавно поступившего в мореходную школу.
Ригердта время от времени прислушивалась к шорохам, доносящимся сквозь балконную дверь, открытую по случаю теплой погоды. Переговаривались стражи на стене, иногда доносились легкие женские шаги, должно быть, прислуги или фрейлин. Солнце постепенно опускалось за горизонт, небо из пронзительно-синего становилось фиолетовым, и вот, когда уже загорелись первые яркие звезды, а ужин был окончен и вся семья перешла из столовой в расположенную рядом гостиную, до дочери князя донеслись звуки, которых все так ждали.
– Арндольв приехал! – воскликнула она радостно.
Отец, рассказывавший как раз что-то матери, замолчал и прислушался.
– Верно, – наконец подтвердил он.
Не прошло и четверти часа, как на лестнице послышались торопливые тяжелые шаги. Дверь распахнулась, и старший брат, войдя, заполнил вдруг собою каким-то невероятным образом всю комнату, весьма немалую по размеру. Глаза его сверкнули весельем, ноздри едва заметно вздрогнули. Не прекращая улыбаться, он ощерил показавшиеся рысиные клыки и утробно проворчал:
– Запах дома… Как же я скучал по нему!
Он обвел присутствующих взглядом и, задержав его на отце, слегка кивнул.
– Хорошие вести, – прокомментировал Аудмунд.
А брат тем временем подошел к сидевшей на диване княгине и, встав на одно колено, поцеловал ее руку:
– Здравствуй, матушка.
Из чего Ригердта сделала вывод, что новости, привезенные им, в самом деле добрые, иначе в первую очередь бы наследник подошел к князю, чтобы отчитаться о поездке. Теперь же он мог позволить себе никуда не спешить и поздороваться с каждым обстоятельно. Когда мама поцеловала первенца в лоб, тот поднялся и, приблизившись к отцу, крепко обнял его.
– Рад видеть тебя, мой мальчик, – ответил тот и расцеловал Арндольва в обе щеки.
Означенный мальчик, детина на полголовы выше отца, довольно осклабился и продолжил, обернувшись к советнику:
– Лорд Бёрдбрандт, рад видеть вас.
– Взаимно, – ответил тот все с той же привычной добродушной улыбкой.
Старший принц перевел внимательный взгляд с отца на его помощника и с торжествующим видом достал из-за пазухи свернутый в трубочку пергамент.
– Молодой император Гроима подписал с Вотростеном договор о сотрудничестве! – объявил он, и одобрительные возгласы присутствующих были ему ответом.
Арндольв провел в Виале два последних месяца. Официальные отчеты гласили, что переговоры уверенно продвигаются вперед, и все же насыщенная войнами история двух государств давала серьезные поводы для волнений. И вот – победа!
Аудмунд подошел и, прижав сына к груди, от всей души поздравил его. Щеки наследника довольно порозовели, и он, пряча смущение, ответил что-то отцу и подошел к сестре, которую до сих пор не успел поприветствовать.
– Ну, здравствуй, Ри, – улыбнулся он, глядя на нее. – Куда это ты собралась?
– А ты уже, конечно, обо всем знаешь? – довольно фыркнула она.
– Естественно. Я ведь провел дома почти полдня.
Постепенно эмоции, связанные с приездом Арндольва, улеглись, и Ригердта, сев в кресло около низенького круглого стола из орехового дерева, принялась рассказывать.
Старший брат хмурился, отец стоял у камина, и в его непроницаемом взгляде дочь не могла прочесть решительно ничего. Бёрдбранд неторопливо шагал из угла в угол, однако дочь князя знала, что ему всегда лучше думалось на ногах. Мать в волнении покусывала губу. Наконец, рассказ Ригердты о собственных намерениях и планах был закончен.
– Я так понимаю, что сопровождающих с тобой можно не посылать? – на всякий случай уточнил советник.
– Разумеется, – подтвердила та. – Я оборотница, и быстрее добегу одна.
– Почему мне кажется, что это еще не конец истории? – спросил Арндольв, глядя куда-то в пустоту.
– Согласен, мне тоже, – отозвался Бёрди.
Вошел Джермальд и, кивнув в знак приветствия брату, встал у стены. Наследник ответил ему взмахом руки.
Клепсидра на каминной полке отсчитывала минуты, и было отчетливо слышно, как с тихим всплеском падают капли. Дождь за окошком успел прекратиться, и Ригердта с удовольствием вдохнула густой аромат умытых трав.
На лицах присутствующих она читала, как тяжело им теперь ее отпускать, но никто, включая матушку, не пытался отговаривать или протестовать, и за это Ригердта была им благодарна.
Ретта пошевелилась, и Аудмунд, вздрогнув, подошел к ней ближе и, встав за спиной, положил руку ей на плечо. Та с силой сжала пальцы мужа.
– Все будет хорошо, родная, – прошептал он, и дочь, почувствовав, что сама сейчас разрыдается, порывисто вскочила.
– Пожалуй, мне стоит пойти отдыхать, – сказала она.
– Хорошо, дочка, – кивнул отец.
Мать встала и, приблизившись, поцеловала ее. Ригердта украдкой вдохнула аромат ее кожи, знакомый с младенчества, а та вернулась к супругу и положила голову ему на плечо.
– Пожалуйста, не провожайте завтра меня, – попросила дочь.
Отец с Бёрдбрандтом переглянулись.
– Если ты хочешь, – наконец произнес князь.
Арндольв кивнул, в свою очередь выражая согласие, и она, помахав всем на прощание, стремительно вышла из гостиной.
Последний вечер в кругу семьи вышел немного скомканным, но она была этому даже рада. Долгие обстоятельные проводы были бы невыносимы, да к тому же она и не собиралась расставаться с семьей навсегда – ведь она еще будет их навещать.
Пройдя мимо молчаливых стражей, дочь князя поднялась в свои покои и, раздевшись с помощью служанок, легла спать.
Проснулась она уже на рассвете. Поднимающееся из-за горизонта светило успело позолотить восточный край небосвода, хотя последние звезды еще упрямо сияли в вышине. Порывисто вскочив, Ригердта наскоро привела себя в порядок, а затем, не одеваясь, надела на плечи дорожную сумку и сменила ипостась. Позавтракать она решила чуть позже, прямо в лесу.
Оборотница в последний раз оглядела комнату и, тихонько рыкнув, приоткрыла дверь и спустилась по задней лестнице в сад.
Роса на траве еще не успела просохнуть, мгновенно намочив лапы. Дочь князя с удовольствием лизнула травинку и, сделав первый крупный прыжок, помчалась галопом через сад. Уже у самой стены, почувствовав чей-то пристальный взгляд, остановилась и увидела наблюдавшего за ней Льёрдвара. На лице гвардейца застыло страдание, которое он даже не пытался скрыть. Ригердта предупреждающе рыкнула и, поправив сумку на плечах, продолжила путь.
Караульные выпустили дочь князя, и та помчалась, огибая город, прямо через поля в сторону укрытого густой рассветной тенью леса. Туда, где далеко на юге маячила конечная цель ее путешествия – Истала, столица оборотней.
Ригердта бежала, и теплый ветер бил ей прямо в лицо, ласкал густую рыжеватую шерсть. Роса холодила живот и лапы. Рысь восторженно, в упоении предвкушения рыкнула и одним махом перекувыркнулась через голову. Впереди показался подлесок и та тропа, по которой они с братом накануне ехали на тренировку.
Дочь князя вдохнула полной грудью тяжелый хвойный дух, смешанный с ароматом меда, и побежала тише. Свернув к ручью, она, не меняя ипостаси, с удовольствием напилась и уже шагом, с благоговейным трепетом в сердце, вошла под зеленые своды.
Солнце играло в резной вышине яркими золотыми бликами. Пели птахи, кроны нежно шелестели, будто шептались о чем-то, и Ригердте вдруг остро, до боли в сердце захотелось прилечь на мягкий, теплый от солнечных лучей холм и подремать, свернувшись калачиком. Но она не могла себе позволить терять время.
Приметив на рыхлой земле следы фазана, дочь князя принюхалась и, взяв след, уверенно отправилась на поиски своего завтрака.
Путь ее теперь лежал на юг, через леса и поля. По дороге ей встречались города, поселения крестьян, хутора, но она огибала их, предпочитая мягкую траву и колкую хвою мощеным каменным дорогам.
Ночевать она устраивалась прямо в лесу на деревьях. Так, как это делали сотни поколений ее кошачьих предков, отправляясь в дальнее путешествие или по делам в соседний город. Питалась же Ригердта тем, что ей могла предоставить зеленая кладовая.
С утра она собирала ягоды или орехи, а к обеду отправлялась на охоту. Конечно, на случай неудачи у нее в сумке лежали деньги, и зайти в одну из многочисленных харчевен, чтобы купить себе сытный горячий ужин, не составило бы труда. Но ей не хотелось.
Дни сменялись днями, и граница с Аст-Ино становилась все ближе. Леса вскоре начали перемежаться высокими холмами, скалистыми утесами и холодными даже в летний зной фьордами. Иногда Ригердта делала себе из подручных материалов удочку и садилась на берегу порыбачить. А после, нажарив и навялив пикши, камбалы или окуня на несколько дней вперед, вновь продолжала путь. Наконец, настал день, когда чуткий слух донес до оборотницы тяжелый металлический стук – удары молотов по наковальням. Послышалось шипение раскаленного металла. Это подавали голос оружейные мастерские, в изобилии разбросанные в южных предгорьях.
Ригердта села и, прищурившись, оскалила в звериной ухмылке зубы. В памяти всплыла картина, как брат бабушки Вэратин кует меч. Разумеется, в кузницах Вотростена ей бывать ни разу не доводилось, но память оборотней выручала.
Решив не доставлять мастерам и стражам лишнего беспокойства, Ригердта встала и вновь незаметной тенью скользнула в лес.
Еще через три дня она пришла на первую из застав, человеческую. Пограничники задали ей уже ставшие привычными вопросы об имени, цели путешествия, и пропустили. Дочь князя Аудмунда тут достаточно хорошо знали в лицо.
– Легкой дороги вам, госпожа! – пожелал ей седой капитан, и рысь, обернувшись, помахала лапой в ответ.
Вотростен остался позади, и вскоре южный ветер донес до Ригердты совсем другие запахи. Она потянула носом, и на звериной морде отразилось выражение неподдельной радости. Издав низкий утробный рык, оборотница помчалась со всех лап в сторону зарослей лещины.
На первый взгляд в окружающей обстановке как будто ничего не изменилось. Все так же пели птицы, светило солнце, мягко шелестели травы. Дубы и сосны раскинули над головой широкие, пышные зеленые кроны. И только кошка могла уловить ту невидимую границу, которую только что пересекла.
Она остановилась, присела на тропинке в ожидании, и в этот самый момент подлесок зашелестел. Из зарослей жимолости вышел высокий, широкоплечий оборотень лет тридцати – тридцати пяти на вид. Конечно, этот возраст ему можно было бы дать, окажись он человеком, однако вертикальные зрачки выдавали его принадлежность к кесау. К тому же, Ригердта точно знала, кто именно стоит сейчас перед ней, и, переменив горло на человеческое, радостно воскликнула:
– Дядя Тэр!
Брат бабушки широко улыбнулся и, присев на корточки, распахнул объятия:
– Ну, здравствуй, малышка!
Огромная кошка подбежала и, порывисто лизнув родича в лицо, положила голову ему на плечо. Тот обнял ее и потрепал по загривку.
Дядя Тэратин был нечастым гостем в Истале, и все же Ригердте не единожды приходилось встречаться с ним. Порою она вместе с бабушкой, а иногда и за компанию с Тэньяти, мужем тети Наэры, отправлялась путешествовать по Аст-Ино. Молодой кошечке, выросшей в Вотростене, конечно же хотелось воочию увидеть все то, о чем ей успела рассказать память предков. Тогда-то она и познакомилась с братьями Кимеды.
– Надолго к нам? – спросил Тэратин, поднимаясь на ноги.
– Навсегда, – лаконично сообщила оборотница.
Родич удивленно приподнял брови, однако спустя мгновение кивнул:
– Понимаю. Что ж, очень рад твоему решению. Отдохнешь с дороги?
– С удовольствием, – ответила Ригердта и побежала вслед за дядей на заставу.
Там она провела два дня, охотясь и тренируясь вместе с бойцами, а после вновь продолжила путь. Сердце ее взволнованно билось в предвкушении. Что-то будет?
Конечно, теперь придется идти во дворец знакомиться с сениту. Так получилось, что до сих пор ей ни разу не доводилось видеть повелителя оборотней лично. Все возникавшие вопросы бабушка Кимеда решала сама, и в присутствии Ригердты не было никакой необходимости.
Она бежала по тропинке, петляющей меж кустов, а сама все гадала, что представляет собой Иласару. Конечно, память предков хранила его образ, однако с тех пор прошло почти двадцать лет. Не самый большой срок для долгоживущих оборотней, да и бабушка о сениту частенько рассказывала. И все же перемены возможны. Во времена отца и дедушки Эргарда он был молод, теперь же находился в расцвете сил. Разумеется, юной кошечке очень хотелось произвести на повелителя благоприятное впечатление, поэтому она, чтобы не скучать в дороге, обдумывала, что именно наденет и как причешется, когда отправится во дворец.
Вскоре горы закончились, и некоторое время путь Ригердты пролегал вдоль моря. Она бежала и с удовольствием слушала, как волны с шипением наползают на берег, оставляя на песке хлопья белой пены. Кричали чайки, и соленый ветер волновал воображение, заставляя мечтать о том, о чем дочери князя думать не полагалось – о любви. Но ведь она рысь? Разве не так? Да и отец, если на то пошло, никогда не требовал от детей исполнения государственного долга. Да этого, в общем-то, и не требовалось. Кошаки с их родовой памятью сами осознавали все достаточно хорошо. Но разве теперь, когда она окончательно стала свободна, перед нею не открыты все пути? Ей нужно будет всего лишь немножечко подождать. И тогда в один прекрасный день она, возможно, встретит того, кто станет единственным возлюбленным в ее жизни.
Мысль мелькнула, прозрачным белым облаком накрыв сердце, и Ригердта украдкой вздохнула. Разумеется, даже оборотням зачастую не дано преодолеть судьбу. Ее отцу повезло встретить маму в двадцать лет, посчастливилось дяде Вэру и тете Наэре. А вот Тэратин до сих пор не нашел своей настоящей половинки. Кто знает, что уготовано Татой для нее самой? Даже жрецам Великая Мать никогда не открывала своих намерений, что уж говорить о простых смертных.
Снова потянулись поросшие маками, купальницей и багульником поля, и Ригердта, предчувствуя скорый конец пути, ускорила бег. Истала показалась однажды на горизонте в лучах заката. Окруженная розовым сиянием, она была похожа на сказочный мираж или праздничный пряник, один из тех, что продавали на осенней ярмарке или подавали на стол ко дню рождения.
«Мой новый дом», – мелькнула мысль, и оборотница пустилась еще быстрее.
В город она вбежала, уже слегка запыхавшись. Встречавшиеся по пути прохожие здоровались, увидев внучку Кимеды, и дочь князя приветственно рыкала им в ответ. Добежав до знакомой усадьбы, она легко перемахнула через палисадник и, миновав сад, заскочила в широко распахнутое окно.
– Рада видеть тебя, милая, – услышала она нежный, певучий голос Кимеды и, встав на задние лапы, с удовольствием обняла бабушку.
***
Ригердта одевалась.
– Отправимся к сениту завтра утром, – объявила бабушка накануне. – Он будет свободен.
Едва в окошко покоев на втором этаже заглянуло солнце, молодая оборотница зевнула, потянулась, открыла глаза и, выскользнув из постели, начала собираться.
Застелив кровать, она прошла в купальню и, налив в воду немного розового масла, некоторое время просто наслаждалась утренней тишиной и негой. Затем вернулась в спальню и принялась выбирать наряд.
Тут, в Истале, одежды у нее хранилось не так уж и много. Оборотни в этом смысле всегда отличались практичностью и не копили лишнего. Ей же самой гардероб еще только предстояло пополнить в ближайшем будущем. Однако прибегать к помощи Кимеды в данном случае не было необходимости. Немного подумав, Ригердта решительно извлекла из недр шкафа самый красивый наряд из имеющихся – небесно-голубые шелковые шаровары, отделанные золотой нитью, и такую же кофточку, короткую и обтягивающую, как у всех оборотниц. Одевшись, она оглядела себя в зеркала и в конце концов осталась довольна собственным внешним видом.
Волосы дочь князя заплела в две толстых длинных косы, перевитые золотыми лентами. Перебросив их на грудь, она пришла к выводу, что готова к походу во дворец, и спустилась вниз, в гостиную.
– Доброе утро, бабушка, – улыбнулась она, завидев Кимеду, и поцеловала ее в щеку.
– Здравствуй, милая.
На низеньком круглом столике уже стоял завтрак: каша с фруктами, горячие вафли, ароматный травяной чай. С аппетитом поев, Ригердта помогла убрать посуду и, накинув на плечи легкую прозрачную шаль, направилась вместе с олетэка во дворец.
Солнце щедро светило, расплескавшись по многочисленным улочкам, отражаясь бликами в разноцветных стеклах домов и искрящихся брызгах фонтанов. Сердце взволнованно колотилось, норовя выскочить из груди, дышать отчего-то стало трудно.
– Все будет хорошо, – философским тоном проговорила Кимеда и, сощурившись, задумчиво посмотрела вверх, на кроны деревьев. – Ты, несомненно, должна помнить, что Иласару никогда не отличался резкостью суждений или вспыльчивостью.
– Да, конечно, – поспешила ответить Ригердта, однако голос ее оказался тихим и немного хриплым. – И все же волнуюсь.
Бабушка обернулась и смерила внучку изучающим, пристальным взглядом. Та и сама вряд ли смогла бы объяснить, что происходит. Однако факт оставался неоспорим – одна лишь мысль о повелителе оборотней вызывала смятение.
Ригердта нахмурилась и решительно тряхнула головой. Она дочь князя Аудмунда и привыкла быть хозяйкой собственных чувств! Вздохнув глубоко, оборотница ощутила, как туман в голове постепенно рассеивается. Кимеда кивнула и, остановившись, выразительно обвела площадь рукой:
– Ну, вот мы и пришли.
Все было точно так же, как год, как двадцать лет назад. Две оборотницы пересекли обрамленное деревьями пространство и приблизились к главному крыльцу. Стражи прищелкнули хвостами в знак приветствия и впустили Кимеду со спутницей внутрь.
Ригердта принюхалась. Внутри все было так же, как хранила память. Ну, почти. Подушки только сменили цвет, кое-где оказались переставлены диваны и кресла.
Бабушка уверенно прошла через анфиладу комнат и толкнула двери библиотеки.
– Повелитель, – проговорила она, скрестив руки на груди в знак приветствия и склонив голову.
Ригердта пригляделась и заметила у столика между стеллажами того, к кому они и пришли. Иласару.
Сердце ее сразу ухнуло в пятки. Она облизнула пересохшие губы и поспешила повторить жест олетэка. А повелитель встал, сделал несколько шагов и оказался в самом центре светового квадрата, падавшего из окна.
Наверное, потом Ригердта не смогла бы описать словами охватившие ее в тот момент чувства. Она потянула носом и принюхалась к восхитительному аромату, донесшемуся до нее. Иласару. В ушах ее гулко заколотилась, запульсировала кровь. Высок, худощав, с утонченными чертами лица, неуловимо напоминающими одну из тех восточных гравюр, которые она любила рассматривать в библиотеке Асгволда еще в детстве. В темных добрых глазах его, похожих на два глубоких лесных озера, отражалась мудрость. Она еще раз потянула носом и улыбнулась, уловив в запахе повелителя нотки корицы и гвоздики.
Лицо Иласару переменилось, глаза его неуловимо потемнели, и Кимеда, поняв, должно быть, что происходит, отступила на шаг.
– Моя внучка, – представила она. – Ригердта, дочь Аудмунда.
– Рад познакомиться, – проговорил повелитель, и голос его напомнил дочери князя тихую песню теплого, ласкового летнего ветра.
Она подалась вперед, губы чуть приоткрылись, и тут Иласару в два шага пересек разделяющее их пространство. Его запах с новой силой ударил в ноздри, и голова девушки слегка закружилась. Повелитель чуть наклонился и с шумом втянул воздух. Захотелось уцепиться за его плечи, прижаться, и только неимоверным усилием воли Ригердта сдержалась. Память предков не готовила ее к тому, что чувства при встрече с истинным окажутся столь остры!
Иласару быстро провел языком по ее обнаженной ключице и прошептал на ухо:
– Вкусная…
Она порозовела и в смущении опустила взгляд. Ноги ее ослабели, а внизу живота вдруг стало очень тепло, как никогда не бывало прежде.
Повелитель слегка приобнял ее и, проводив к подушкам, помог сесть, сам же опустился напротив. Кимеда устроилась рядом с ней.
– Ригердта хочет остаться жить в Аст-Ино, – сообщила олетэка.
Иласару кивнул, и взгляд его на долю секунды вспыхнул неприкрытой радостью, однако он быстро смог взять себя в руки.
– Это хорошо, когда оборотни возвращаются на свою прародину, – прокомментировал повелитель. – Я разрешил в свое время забрать твоего отца, Ригердта, и все же не скажу, что то решение далось мне легко.
Она подняла голову и посмотрела ему в глаза. Там, скрытое от всех завесой самообладания, плескалось то, чему она пока не могла подобрать названия. Должно быть, ответственность за всех котов до единого, живущих в Аст-Ино и его окрестностях, за их благополучие и судьбы.
Она призвала на помощь память и поняла, что это, скорее всего, правда. А еще во взоре Иласару светилось одиночество. До сих пор правитель даже не заключал вийнеку.
Ригердта принялась было рассматривать лежащие на подушках поблизости свитки, однако, не выдержав, вновь поймала взгляд Иласару и прочла в нем понимание.
– Я рад приветствовать тебя на земле Аст-Ино, – сказал он и протянул через стол руку.
Молодая оборотница задержала дыхание и, положив ладонь на резную столешницу, накрыла пальцы мужчины. Тот сжал их, и на мгновение губа его дрогнула, обнажив клыки. Дочь князя обдало жаркой волной осознания, сколь велико должно быть теперь его собственное желание. Дыхание перехватило, и ей вдруг невыносимо захотелось ощутить его объятия, прямо сейчас.
Но разум велел сначала все хорошенько обдумать, и Ригердта кивнула, вздохнув украдкой.
– Я был бы счастлив, – вдруг сказал Иласару, – если бы ты составила мне завтра компанию. Я смогу перенести с утра кое-какие встречи, и мы прогуляемся.
– Конечно! – воскликнула она прежде, чем успела задуматься над вопросом.
Тут в дверь библиотеки заглянули, и стало понятно, что теперь его зовут дела.
– Я зайду за тобой, – пообещал Иласару, и Кимеда первая встала, чтобы попрощаться.
Дворец Ригердта покинула, все еще немного ошеломленная. Она остановилась на крыльце, в недоумении глядя на небо, словно не понимая, где она и что с ней происходит, и бабушка, с улыбкой посмотрев на нее, кивнула:
– Да, именно так оно и бывает. Запах твоей половины настигает тебя, и ты понимаешь, что больше не хочешь ему сопротивляться.
Ригердта тоже не стала.
Теперь Иласару приходил в их дом всегда, как только появлялась свободная минута. Она встречала его, и они шли гулять. Чаще за город, но иногда просто бродили по улочкам. Дочь князя наслаждалась присутствием рядом того, к кому влечет с такой непреодолимой силой. Хотелось сделать тот самый первый шаг, объявить этого оборотня своим, но робость перед его положением и почтение сковывали язык. Человеческая часть натуры протестовала, и рысиная боролась с ней, напоминая, что это естественно, что только так и бывает.
Иласару не торопил. Он обнимал ее, когда они оставались на какой-нибудь лесной поляне одни, и тогда Ригердта клала голову любимому на плечо. Его аромат по-прежнему сводил с ума, и память предков уверяла, что так теперь будет всегда. Зачастую она, устроившись поудобнее, принималась рассматривать точеные черты, любуясь ими, словно полотном талантливого живописца. А он рассказывал ей о себе, расспрашивал о ее жизни, о мыслях и чувствах. И желание слиться с ним, стать одним существом заглушало любой другой голос. Она была счастлива.
Оборотни, заметив происходящее, начали поговаривать, не появится ли, наконец, в скором времени в Аст-Ино наследник. Все строили планы, а будущее уже приближалось к рубежам страны.
В один из дней во дворец прибежал взмыленный пограничник и доложил, что человек по имени Льёрдвар просит разрешения на въезд, уверяя, что у него есть личное дело к принцессе Ригердте. Иласару разрешил.
Ригердта ждала, и в душе ее с каждым днем все сильнее нарастал страх. Нет, дома все по-прежнему хорошо, в этом она была уверена. Но что нужно от нее гвардейцу?
Дочь князя мерила комнаты бабушкиной усадьбы из угла в угол и бросала за окно нетерпеливые взгляды, смешанные пополам с раздражением.
Но вот в один из дней, когда пронзительно-золотой диск солнца как раз висел в зените, ветер донес до нее запах гостей – того самого вестового, который уже прибегал, и человека.
Кимеда, как хозяйка дома, вышла встречать сама. Дождавшись, пока они с прибывшими обменяются приветствиями и усядутся к столу, Ригердта вздохнула поглубже и, собравшись с духом, отодвинула занавеску.
Льёрдвар вскочил, буквально впившись в нее жадным взглядом, она же сделала вид, что ничего не замечает, и села к столу. Потекла обычная, ничего не значащая беседа. Одна из тех, в которых была такая мастерица ее матушка и, как утверждала память, бабушка тоже. Часто в Вотростене, наблюдая за Алеретт, с восхищением отмечала, как та умудряется, ведя беседу о погоде, ценах на зерно или породах лошадей, незаметно выведать у собеседника даже те тайные мысли, о которых он сам не подозревал. Увы, сама она в подобном искусстве ленилась практиковаться. Так не пора ли поучиться у бабушки?
Время бежало, утекая подобно мелкому речному песку сквозь пальцы, и вот настал момент, когда Льёрдвар попросил разрешения поговорить с принцессой с глазу на глаз.
Вестовой сразу встал, и Кимеда предложила показать ему покои. Двое вотростенцев остались наедине.
Гвардеец немного смущенно откашлялся и, сжав от волнения пальцы в кулаки, заговорил:
– Быть может, вы знаете, зачем я прибыл.
– Даже не догадываюсь, – призналась Ригердта и для убедительности покачала головой.
Льёрдвар вскочил и прошелся по комнате.
– Я люблю вас, – наконец уверенно выпалил он, остановившись напротив. – Так сильно, что без вас мне жизни нет. Я приехал, чтобы просить вас стать моей женой.
Дочь князя покачнулась, и ей показалось, что будущее, подобно корабельному колоколу, ударило прямо в уши, чтобы огласить свою волю.
Ригердта подняла взгляд и, не мигая, посмотрела на собеседника.
– Я не люблю вас, – откровенно, без всякой жалости сказала она. – И никогда не смогу, даже если бы захотела. Я рысь, и вы должны понимать, что это означает. Ваш запах не привлекает меня.
Льёрдвар вздрогнул, а затем кивнул:
– Конечно. Принц Джермальд мне все объяснил.
– И все же вы настаиваете? – удивленно приподняла брови она.
– Да. Я не смогу без вас.
Дочь князя нахмурилась. Этот гвардеец проделал длинный путь, понимая, что ответить взаимностью она не сможет. Ведь в противном случае она бы просто никуда не уехала из Асгволда. Что ж, достойно уважения. Но ей-то что делать?! Она любит повелителя. Но долг…
Ригердта поднялась и, подойдя к окну, посмотрела в сад. Цветы на деревьях уже успели облететь, и острый взгляд рыси отчетливо различал пока еще маленькие завязи вишен и яблочек.
Долг перед родиной. Он ей настойчиво твердил, что новый аристократический род, в жилах которого течет кровь оборотней, сделает ее гораздо сильнее. Командиры, военачальники, не чувствительные к магии Фатраина – щит Вотростена. Пока их всего двое. Конечно, со временем братья женятся и заведут котят. Это неизбежно, как рассвет и закат. Правда, случится столь радостное событие отнюдь не завтра. Но она любит повелителя!
