Текст книги "Прыжок с кульбитом и валидолом (СИ)"

Автор книги: Сербский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Глава пятнадцатая, в которой описываются серые будни спекулянтов

Литровую банку молока тетя Римма молча выставила на стол. Кучку мелочи, не пересчитывая, она механически засунула в карман передника.

– Слушай, Антон, а можно мне чуть-чуть больше, чем обычно? – я заглянул в тяжелую сумку молочницы.

'Чуть-чуть больше, чем обычно', потянуло аж на четыре рубля – такова оказалась плата за творог, сметану и два вида овечьего сыра.

– Дед, а я не лопну от твоего аппетита? – ирония вперемешку с сарказмом так и сочились из Антона.

– Голод мы пережили, переживем и изобилие, – подхватившись, отмахнулся я от ехидного парня. – Не до перепалки сейчас, возникла важная мысль!

Бодренько рванул на веранду, чтобы вернуться с комплектом дамского белья. Все бирки известной французской фирмы с указанием малазийского производства я заранее спорол. Теперь бюстгальтер отдельно от трусиков, по принятым в этом мире правилам, были упакованы в серую оберточную бумагу.

– Подождите, тетя Римма, у меня к вам разговор. Скажите, женщины нашей улицы купят такое?

Я развернул сверток, одним движением руки превращая тетю Римму в статую.

– Но это же полное бесстыдство! – наконец, после длительной паузы, прошептала она.

Отодвинув в сторону банки с молочной продукцией, тетя Римма осторожно взяла в руки белые трусики.

– Они прозрачные совсем. Господи, какой ужас...

Посмотрев на молочницу собственным, не Антоновским взглядом, я увидел вполне симпатичную женщину, только уставшую сильно. Ей еще и сорока нет, а она уже измордована хозяйством, беготней и детьми. Конечно, бабе не до жиру, весь день на ногах. Такую приодеть да накрасить – двадцатилетним девчонкам как нечего делать фору даст... Но кто же ее будет наряжать да приукрашивать?

Я уже смирился с поражением, прокручивая в голове другие варианты спекуляции ходовыми товарами, когда тетя Римма подняла глаза:

– Хочу такой комплект. Два. Еще красный. И черный. Сколько дать денег?

Она не торговалась! Я сбегал на веранду за черным пластиковым мешком, и ошеломил соседку кучей богатства, вываленного на стол. Упаковки еще дома удалил, вместе с бирками, лейблами и этикетками. Голый товар. Тем не менее, он впечатлял наповал.

– Сколько такое стоит у спекулянтов?

– У барыг подобного нет, – твердо заявила тетя Римма. – Поверь мне, это сказка. Мечта любой женщины, цена не имеет значения. Откуда у тебя, мальчишки, такой редкий импорт?

– Знакомый привез из Австралии, – запел я старую песню. Если уж врать, так без вариаций, чтобы не запутаться. – И его интересуют не только деньги.

– А что его интересует? – молочница подняла заинтересованный взгляд.

– Икра, балык из осетрины, рыбец.

– Губа не дура... В Австралии, видимо, балыка нет. А молоко и сыр? – она хитро прищурилась.

– Несомненно, – не стал я ее огорчать. – Может быть, еще курочка с яйцами. Творог. Масло.

– Не вопрос. Когда следующая партия? – деловым тоном поинтересовалась тетя Римма.

– Завтра, – я взял лист, вырванный из тетрадки, чтобы расчертить бизнес-процесс, с ценами взаимозачета и сроками поставки продукции.

Склад назначили в погребе тети Риммы, ее же – ответственной за проект.

– Что еще может твой 'моряк'? – тетя Римма дала понять, что с ней можно говорить откровенно.

– Чтобы осуществить тайные женские мечты?

– Где-то так.

– Ну, чулки. Румяна. Помада. Пояса. Колготки.

–Колготки?!

Тут надо пояснить, что первые колготки появились в Советском Союзе недавно, и сразу завоевали женскую любовь. В торговом ценнике они назывались 'чулковые рейтузы'. Обычное сегодня слово 'колготки' родилось от надписи 'kalhoty', нанесённой на упаковку уникального чехословацкого товара. В переводе с чешского 'калготы' означает 'штаны'.

– Покажи колготки! – она аж подпрыгнула.

Я принес отложенную черную пару 'штанов', сразу предупредив:

– Это детские. Но в дальнейшем возможен любой размер.

– Они тянутся, Антон! – закричала тетя Римма в приступе восторга. – Посмотри! Это фантастика, как тянутся...

Колготки предназначались Вере, однако пришлось отдать. Партнер еще не начал работать, а уже зарплату требует... Ну и что? Это важнее, девчонке потом принесу.

– Что еще? – тетя Римма вернулась на грешную землю.

– Комбинации и ночнушки. Купальники. Французские духи, – я подвинул очередной тетрадный лист. – Короче, пишите ваши мечты, посмотрим. И вот что, тетя Римма. Я бы сам мог пройтись по улице...

– Но не хочешь светиться? – легко догадалась она.

– Да мне в институт поступать, заниматься надо!

– Не волнуйся, я тебя понимаю. Всю жизнь ношу людям молоко и знаю, что такое милиция с ОБХСС, – тетя Римма смотрела на меня мудрыми глазами битой жизнью волчицы. – Значит так: эти вещи я купила на рынке, и мне они не подошли. Никто не подкопается, если подружкам принесла. Тем более, они как бы ношеные. Принесла без денег, простой обмен подарками. Зачем тебе столько икры?

– Это не мне.

– Да ладно, – она махнула рукой. – Неважно. Тут главное – с мешком не ходить. Вот и все хитрости. А ты вообще не при делах. Но за это...

– Все расходы пишем в бизнес-план! – согласился немедленно. – Прикинем доходы, сведем баланс, и потом посчитаем зарплату работников.

Слово 'зарплата' тете Римме очень понравилось. Она еще не слышала про 'коэффициент трудового участия' и 'премию по результатам работы'. Ничего, услышит. И ей это понравится.

– Послушай, Антон, – молочница смотрела счастливыми глазами. – Какая я тебе 'тетя'? Друзья зовут меня Римма! Понял? И имей в виду: все нужное твоему моряку у меня уже есть. Можешь забрать хоть сейчас.

– Как так?! – опешил я.

– А ты думаешь, я эту красоту отдам на сторону? Сама, своими руками? Я похожа на дуру?

– Хм...

– Ты не забывай, у меня две дочери на выданье, сестра в Батайске, и куча родственников в деревне... – Римма хитро прищурилась. – По всему выходит, наши рыбачки не сразу узнают о том, что мечты сбываются.

***

Раскрыв рот, Антон разглядывал мой легкий спиннинг, который был притащен в целях проверки транспортной системы. Дома я его собрал, прикрепил любимую катушку 'Шимано' с задним фрикционом, и напоследок надел стальной поводок с ярким воблером под щуку.

Вся эта сложная система доехала в целости и сохранности, хотя спиннинг я держал одной рукой, за рукоятку. В другой руке приехала пластиковая коробка с блеснами.

– Вот это инструмент, – восхищенно прошептал Антон. – А блесны вообще... Когда рванем на рыбалку? Давай завтра?

– Не вижу проблем.

Я флегматично поглощал вареники с вишней, поливая их медом. Сметана на столе тоже имелась, но ее я предпочитал вприкуску. Антону вареники уже не лезли, однако с таким пораженческим настроением я согласиться не мог. Вареники надо добить любой ценой! У них тут бесхозяйственность полная – что не доели сегодня, завтра выбрасывают. Холодильник, видите ли, у нас маленький. Ничего, купим холодильник, первым делом. И еще цветной телевизор.

– На рыбалку поедем обязательно, – прочавкал я полным ртом. – Весь день физику учить, чокнешься точно. Можно в Старочеркасск. Верку с собой берем?

– Конечно!

– Если не завтра, так послезавтра. Спекулируем тихо-тихо, без фанатизма. И пока не придумали механизма помощи Родине, лежим на дне. Понял? Не жужжим, иначе и там достанут глубоководными бомбами. А чтобы у тебя не было иллюзий, прочитаю вслух биографию генерала Калугина.

– Это кто?

Я вынул из кармана бумажный лист.

– Так, один яркий пример. Распечатка из интернета.

– Чего из интернета?

– Про это потом. Короче, слушай: В 1971 году сотрудник КГБ Олег Данилович Калугин вернулся на родину из США, где работал разведчиком.

– Как Штирлиц?

– Типа того. Здесь его назначили заместителем начальника Второй службы ПГУ. А в 1973 году он стал начальником Управления внешней контрразведки ПГУ, сделавшись самым молодым из руководителей КГБ такого уровня. В 1974 году сорокалетний Калугин получает звание генерал-майора, став самым молодым генералом. Невероятная карьера обусловлена прежде всего покровительством со стороны Юрия Владимировича Андропова. В своей книге 'Первое главное управление' Калугин называет Андропова своим 'ангелом-хранителем', и пишет, что между ними складывались 'отношения отца и сына'.

– Хорошего отца нашел. Как тот, директор 'Почты России', тоже умеет устраиваться? – ухмыльнулся Антон.

– Ага. Слушай дальше: первую 'стажировку' в Колумбийском университете Калугин начал ещё при Серове, когда тайные каналы связи с Америкой для КГБ были второстепенными, уступая английскому направлению. Но после прихода в КГБ Андропова, ориентировавшегося на тайные контакты с США, Олег Калугин делает головокружительную карьеру. Бывший сослуживец Калугина, Александр Александрович Соколов, в своей книге 'Суперкрот ЦРУ в КГБ. 35 лет шпионажа генерала Олега Калугина' сообщает, что 'ведущим' Калугина был сам директор ЦРУ Уильям Колби. В реальности действия Калугина не были шпионажем, а заключались в поддержании тайного канала связи между руководством КГБ и ЦРУ, то есть Калугин был 'связным' между Андроповым и Колби, за что на него и посыпался золотой дождь из должностей, званий и наград. Иных причин для столь существенных к нему милостей со стороны Андропова не просматривается – ничего выдающегося по части своих официальных служебных обязанностей Калугин не совершил. Да он ни одного шпиона не поймал... В 1980 году Олег Калугин направляется в Ленинград, что на первый взгляд выглядит ссылкой. На самом деле генерала Калугина послали в Ленинград для выполнения особо важного задания Андропова. Похоже на то, что его задание было связано с подготовкой 'перестройки' в СССР.

– Что такое перестройка?

– Вопросы потом. Слушай пока: приезд в Ленинград Калугина совпал со становлением ленинградской группы 'молодых реформаторов' во главе с Анатолием Борисовичем Чубайсом. В том, что КГБ знал про вольнодумные разговоры молодого экономиста Чубайса и его друзей о необходимости экономических реформ, сомневаться не приходится. В каждом советском вузе был 'первый отдел', где трудились товарищи из КГБ. А дальше начались такие странности, которые наводят на мысль, что КГБ не просто 'закрыл глаза' на деятельность ленинградских молодых экономистов, но и начал опекать их, всячески помогать им в реформаторских изысканиях. Ведь советская экономика – это очень сложная система, и реформаторов требуется много, одного ВНИИСИ для их подготовки не хватит, а тут как раз в Ленинграде подходящие кадры сами объявились. Им надо только помочь.

Самое главное, когда Андропов стал Генеральным секретарём ЦК КПСС, в самом конце его правления, Чубайс совместно с Гайдаром был включен в группу экономистов, которые в составе специальной комиссии Политбюро готовили проект реформирования советской экономики. Вопрос, который в связи с этим возникает: откуда вообще Политбюро узнало про молодого Чубайса, который был всего лишь рядовым членом КПСС? Возможно, товарищ Андропов получал хорошие отзывы о ленинградских 'молодых экономистах' от своего доверенного лица товарища Калугина. Что бы там в постсоветское время ни говорили Гайдар с Чубайсом о своём якобы случайном знакомстве, попасть в секретную Комиссию Политбюро в обход КГБ было абсолютно невозможно. В книге 'Третий проект' Сергей Кугушев сообщает, что 'в конце семидесятых годов Андропов из особо приближенных лиц создал замкнутую, своего рода тайную организацию внутри КГБ СССР по образцу то ли оруэлловского Братства, то ли на манер народовольческого подполья, то ли в духе масонской ложи. Сам он общался всего с несколькими избранными, ближайшими соратниками. Они, в свою очередь, имели по пяти-семи 'завербованных' каждый. Те же, в свою очередь, становились главами своих пятерок. И так далее. Получалась пирамидальная иерархическая структура, разбитая на пятерки, незнакомые между собой. Взаимодействие шло только через руководителей некоей 'ложи' внутри уже аморфной компартии и постепенно костенеющего Комитета госбезопасности'.

Андропов создал нечто вроде мафиозной структуры или тайного общества внутри КГБ. Цель Андропова, по словам Кугушева, заключалась в том, чтобы 'провести конвергенцию, интегрировать Россию в Запад на выгодных нам условиях'. Это – одно из многих подтверждений того, что горбачёвская 'перестройка' была задумана в недрах КГБ, а Михаил Сергеевич Горбачёв был простым исполнителем этих замыслов.

Тайная сеть Андропова по причинам, известным только ей, пришла к выводу о том, что в Текущей реальности заключить сделку с реальными хозяевами мира на достойных для Советского Союза условиях не удастся. Поэтому главные усилия должны быть направлены на сохранение. Не на спасение страны, а на сохранение сети, на перекачку в нее наиболее важных ресурсов, на выведение ее из под возможных ударов и рисков. На скорейшее распространение ее на наиболее перспективные и значимые центры единого победившего Западного мира. Для этого допускалось разграбление собственной страны.

С этого момента спасение Империи и ее обломка, России, перестало быть целью для тайной андроповской структуры. Более того, контролируемый 'сверху' распад СССР и демонтаж основных институтов стали питательной основой для закачки ресурсов в сеть. Позже крупные чины КГБ СССР стали уходить в олигархические структуры ельцинской России. Достаточно вспомнить Филиппа Бобкова в 'Мосте' Владимира Гусинского.

Кризис и последующая катастрофа скрыли от общества масштабы и эффективность этой работы, позволили провести ее незаметно, предотвратили возможное организованное сопротивление уводу из общества и народного хозяйства огромных финансов и инвестиционных ресурсов...

Еще один вопрос: какова была первоначальная идеология андроповской сети, и что с ней стало с течением времени? Ради чего была осуществлена одна из крупнейших в истории операций по переброске крупномасштабных государственных средств сначала за рубеж, а потом и в избранные центры 'олигархов' – финансово-промышленной власти внутри страны?

От ответа на этот вопрос зависит многое – и наше ближайшее будущее, и перспективы конкретных политиков, и очертания тех сил, которые выйдут на политическую сцену России в ближайшие годы.

Входил ли генерал Калугин в эту андроповскую 'сеть'?

Из собственной книги генерала Калугина 'Прощай, Лубянка!' цитируем такие фразы: 'я не скрывал своих симпатий к Бобкову', 'Вечером позвонил Филиппу Бобкову, назначенному первым заместителем Председателя КГБ, и попросился на прием. Он принял меня на следующий день. В длительной дружеской беседе...'.

Похоже на то, что андроповская 'тайная сеть' состояла в основном из сотрудников ПГУ (внешней разведки) и Пятого Управления – именно эти структуры в КГБ и стали движущими силами в подготовке 'перестройки'. Кроме того, Олег Калугин в указанной книге также пишет о своих дружеских отношениях с востоковедом Евгением Примаковым.

Борис Ельцин, который сам был выдвиженцем Ю.В. Андропова, назначил разведчика Примакова министром иностранных дел, а затем и председателем Правительства России.

Интересно, что под руководством генерала Калугина в восьмидесятых годах в системе органов КГБ по городу Ленинграду и Ленинградской области служили некоторые относительно молодые офицеры, ставшие впоследствии видными деятелями постсоветской демократической России: Бортников Александр Васильевич, Патрушев Николай Платонович, Черкесов Виктор Васильевич. Ну еще десяток фамилий пропустим. Может быть, служба вышеуказанных товарищей под руководством генерала Калугина случайность? Может быть, просто совпадение, но очень интересное совпадение.

– А может, это все брехня? – засомневался Антон.

– Может быть. Но в каждой шутке есть доля шутки.

– Ты меня пугаешь. Не могу поверить...

– А теперь представь, Антон, что мы пойдем в КГБ. Неважно, здесь или там. К Директору нас не пустят, отправят к помощникам помощников. Например, генерала Калугина. Знаешь, что они сделают первым делом?

– Что?

– Вызовут своих умников и разберут по винтикам твою голову, чтобы изучить. Секрет уж очень забавный.

– Думаешь, разберут?

– В КГБ дураков не держат, – вздохнул я. – Что здесь, что там. Выпотрошат нас, как осетра, а осетрину продадут. Или в реку столкнут.

– Господи... – показалось, что парень перекрестился.

– Да, Антон, со мной внутри ты слишком много знаешь. И не будут тебя хоронить с почестями после автомобильной катастрофы.

– Сплюнь!

– Тьфу! – я тоже перекрестился. – Господи, помоги! Идти нам некуда и незачем, а партизанить не умеем. Обождем.

И я поджег листочек с клеветой на генерала Калугина. Так, на всякий случай.

Глава шестнадцатая, в которой на рыбалке наваливаются воспоминания

Ради рыбалки Антон подскочил затемно.

Вот делать ему нечего, вставать до рассвета. И чего учудил – чтобы не проспать, будильник на четыре утра завел! Этого звенящего фашиста я, конечно же, немедленно прихлопнул.

– Ты чего?! – быстро одеваясь, шепотом возмутился парень. – Зачем бить будильник, когда можно просто нажать кнопочку?

Я промолчал, вспоминая внезапно улетевший сон. Там было что-то такое важное, чего я уже никогда не верну... Извечная проблема бытия и сна.

Все необходимые причиндалы для рыбалки лежали в рюкзаке, так что рассиживаться мы не стали – подхватив чехол со спиннингом, бодренько двинули к Дону.

– Успокоился? – ехидно ухмыльнулся Антон.

– Ненавижу будильники, – пробурчал я, вдыхая предутреннюю свежесть. – Доживешь до моих лет, узнаешь, что это такое.

– До твоих лет я не доживу, – отозвался Антон. – Ты меня в гроб раньше сведешь.

От удивления я даже остановился.

– Да? С чего так вдруг?

– А ничего! – Антон возобновил движение. – Твоя повышенная раздражительность, и даже злость, говорит о стрессе. И это обязательно приведет к снижению умственной активности.

– Ни фига себе... – пробормотал я. – Вот это ты шпаришь, как по писанному. Откуда взял?

– Откуда-откуда... Оттуда! Из твоей головы, – воскликнул парень. – На меня новые знания сыпятся днем и ночью, из ушей скоро полезут! Мне физику учить надо, а тут твоя фирма, что обанкротилась, постоянно в голову лезет. Ну зачем мне какие-то финансовые проблемы? Кредиторы, коллекторы и лизинг задолбали уже! Уволенных сотрудников просто жаль. 'Денег нет, но вы там держитесь, всего вам хорошего', да? Налоговая инспекция вообще жесть.

– Ну, извини, – сглаживая углы, мне пришлось говорить примирительным тоном. – Буду думать о чем-нибудь более приятном. О девчонках, например.

– Нет! – вскинулся Антон. – Там у тебя столько всякой эротики намешано... Давай лучше о рыбалке.

С местом для пробы пера мы не стали заморачиваться. Как спустились с берега, так и остановились напротив стрелки Дона – там, где отделяется Мертвый Донец. Здесь, на бровке, по всем правилам должен пастись судак. Антон выполнил несколько пробных забросов, привыкая к новой снасти. Ничего сложного в технике не оказалось, тем более я всегда мог вовремя подсказать.

За рекой, на горизонте, показался багровый диск солнца. Вода заискрилась, заиграла рябью, и удилище вдруг согнуло дугой. Вершинка яростно задергалась.

– Есть поклевка! – шепотом закричал я.

Пока Антон азартно вываживал добычу, попуская и следом подтягивая леску, я притоптывал от нетерпения. В конце концов, килограммовый судак оказался на берегу.

– Дай дернуть разочек, а? – взмолился я.

Антон милостиво уступил, и за полчаса мы попеременно надергали десяток судаков и пару щучек.

– На первый раз хватит, – с сожалением решил парень, оглянувшись на прыгающую кучку рыбы за спиной. – Иначе не унесем...

В чем преимущество рыбалки со спиннингом, так это быстрота разборки. Дольше добычу в мешок собирали.

– Слушай, а чего ты на физику налегаешь? – я перевел разговор ближе к нейтральной теме. – Не помню, чтобы в школе были какие-то проблемы.

– Чтобы поступить в институт, нужны пятерки по всем предметам, – напомнил мне Антон про безумные конкурсы 1971 года. – В математике я не сомневаюсь, всегда было отлично. А по русскому еще в седьмом классе Елена Абрамовна поставила диагноз: врожденная грамотность. Так что остается долбить физику до упора.

– Да поступишь ты в этот машиностроительный, – вздохнул я. – Я же поступил. Ты мне скажи, что дальше мыслишь.

– Учиться буду, – удивился Антон. – Сколько можно об этом говорить?

– В этом институте, брат, тебя ждет одна засада. Ну меня, по крайней мере, она нашла. Зовут ее Таня Билан, и лучше тебе ее не знать.

– Любовь, о которой ты говорил? – догадался Антон.

– Весной Таня меня так закрутила-завертела, что кушать не мог. Какая тут учеба? Загулял, забросил все дела – и вылетел из института. Сразу же загремел в армию, а она, сука такая, ни на одно письмо не ответила. Быстро нашла мне замену, доброжелатели сообщили моментально...

– И что ты предлагаешь? – насупился Антон.

– Пока что просто подумать, покопаться в моих воспоминаниях, – навязывать собственное мнение не хотелось, пусть парень сам осмыслит новую данность. – А вот Тамара мне часто писала теплые письма. Вроде бы ни о чем, милые пустяки, а как приятно...

– Тамара очень теплая, – согласился Антон. – Как это звучит по-армянски: 'ачкерт канчерт, айрум ен индз айрум хокис'.

– Ай, молодец, – я чуть не прослезился. – Переходят к тебе мои воспоминания... По-русски песня звучит так: 'глаза твои зовущие сжигают меня, сжигают душу'. Помнишь, что было первого мая?

– Конечно, первомайская демонстрация, – удивился глупому вопросу Антон.

– Шел в колонне с Тамарой? – уточнил я.

– Да, конечно. Забыл, что ли? Мы пели и танцевали.

– Антон, это моя первая женщина... – начал я.

– Нет, это моя первая женщина, – возразил он. – У нас это случилось первого мая!

– И у нас первого мая... – я вздохнул. – Слава богу, хоть в этом между нами нет разногласий.

Мои туманные рассуждения не смутили Антона:

– Ты сейчас о чем? Собираешься к Тамаре идти вдвоем?!

– А почему нет? – я гнул свою линию. – Мне стыдится нечего.

У каждого человека в жизни есть важные вехи.

И момент, когда юноша становится мужчиной, забыть сложно. По крайней мере, я запомнил крепко эту дату: первое мая 1971 года.

На Первомайскую демонстрацию я пошел в колонне гипсового завода. Отец звал с собой, однако парторгу гипсового завода невозможно было отказать – тот велел прибыть обязательно, с гитарой или гармошкой. Я выбрал гитару.

Толик-баянист вышагивал с баяном наперевес, я бил по струнам гитары, а между нами в чудесном сарафане приплясывала Тамара, обладательница волшебного голоса. Впрочем, демонстрантам музыкальное сопровождение требовалось несильно, они сами горланили громче любого духового оркестра.

По колонне постоянно передавали бутылки и стаканы. Лучезарно улыбаясь, Тамара подношения пригубливала, я чаще отказывался, а Толик глотал словно чайка, все подряд. Под конец демонстрации он наклюкался до такого изумления, что перестал попадать в ноты. Пришлось мне гитару отдать Тамаре, чтобы самому вооружиться баяном – не для игры, а ради сохранности инструмента.

Результат вышел печальнее, чем ожидалось – без баяна Толик потерял ориентацию в пространстве. Он стал спотыкаться, мямлить что-то непонятное и вообще, тормозить хуже моего нынешнего домашнего интернета. В конце концов, в колонне нашлась Толикина жена, которая утащила это тело домой.

Заводчане покидали плакаты и транспаранты в подъехавший грузовик, что означало конец официальной части. Сдавать баян Толика мы воздержались, отошли в сторону. А народ стал сбиваться в кучки, дабы, озираясь, пошелестеть там деньгами – праздник только набирал обороты.

– Зайдем ко мне? – предложила Тома. При улыбке очаровательные ямочки на щеках так и притягивали взгляд. – Бросим инструменты, зеленого борща поедим. С утра сварила, с мясом и курочкой.

В Строительном переулке Тамара снимала 'квартиру', которая оказалась хатенкой на две малюсенькие комнаты. Она с гордостью показала мне 'зал' и крохотную 'спальню'. Кухня с прочими удобствами, естественно, размещалась в садике.

– А вот здесь у меня пристроена собственная баня, – она распахнула низкую дверь. – Прямо из прихожей вход, представляешь? Очень удобно.

Нагнув голову, я шагнул следом.

– Чего застыл, Тоша? – Тамара обернулась, делая шаг назад. – Застежку сзади расстегни... И быстренько раздевайся, такого пропотевшего за стол не пущу!

Все дальнейшее происходило как в тумане. Тамара избавилась от одежды, помогла мне стянуть штаны – я тормозил, как собственный интернет и Толик на демонстрации вместе взятые. Гибкая и тонкая, Тома ловко скользила по баньке, готовясь к помывке. Потом она поочередно вылила на нас несколько тазиков теплой еще воды, намылилась сама, и принялась обихаживать мое восставшее достояние.

– Ого, – восхитилась девушка. – Нас не сломишь, не нагнешь!

Вот на этом месте банного процесса я позорно оконфузился – выстрелил частой очередью, как зенитный пулемет по низколетящим целям.

– Мы не успели начать, а ты уже кончил, – весело удивилась Тома, снисходительно улыбаясь с высоты своего опыта. – Да не хмурься, это горе не беда. То ли еще будет. Ну-ка, полей на спинку...

Лицо горело стыдом, однако предаваться горю было некогда – я полил, куда велели. Она вдруг повернулась и поставила новую задачу: мыть ее везде-везде, причем очень тщательно. Я начал выполнять команду, когда неожиданно оказалось, что организм восстановил полную боевую готовность. Тамара это тоже подметила, и объявила помывочный процесс завершенным. Завернувшись в полотенце, она потащила меня показывать свою спаленку.

Там девушка многое показала и позволила. Запасов моих доблестных зарядов хватило где-то на час, что оказалось достаточным для начала боевой и политической подготовкой новобранца.

– Первый раз, и такой молодец, – передав мне кувшин с квасом, заметила она растроганно. – А что будет после тренировки?!

– Будет следующий раз? – обалдел я.

– Конечно. Если ты не против.

– Я не против!

– В парную ходишь по воскресеньям? – Тома деловито загнула пальчик с ярким маникюром. – Вот завтра, после бани, и приходи с утра пораньше.

Потом, когда повзрослел и набрался опыта, для себя я назвал это воскресной школой секса. Такие, вроде бы, курсы повышения квалификации. Мы не гуляли по улице, и не ходили в кино. Не общались вообще, кроме репетиций. Но и там Тамара никак не подчеркивала изменившихся отношений. Наша партия не имела будущего, поскольку не вписывались в рамки существующих правил. Что может быть общего между школьником и взрослой женщиной? Да ничего, кроме сплетен и скандала.

Оставался голый секс, который устраивал нас обоих. Ласково и ненавязчиво Тамара обучала меня этой важной науке. Я узнал о критических днях, различных позах, специальных полотенцах и тайных кнопочках на теле женщины, которые сейчас называют 'эрогенные эоны'.

– Не молчи, – шептала мне в ухо Тамара. – Говори что в голову придет, главное, говори. Лучше, конечно, ласковое... Я красивая? Тебе нравится моя грудь? Вот, целуй сюда и говори об этом почаще. Кто отметил мои глаза колдовские и тонкий стан? Ты заметил, правильно... А почему молчишь? Уже говорил? Не ленись повторять! Женщинам нужно повторять об их неповторимости. Нам нужно беспрерывно объяснять, какие мы нежные, сладкие и невероятные. Мы любим ушами, есть такое верное выражение...

Это был странный период в моей жизни – будучи влюбленным в Алену, я не пропускал уроков в воскресной школе. Мой гормональный баланс пришел в норму, взгляд посерьезнел, а голос окреп и стал немного ниже.

Воскресные занятия продолжались еще год, пока не загремел в армию.